В отчете комендатуры за последнюю пятидневку октября 1941 года указывалось, что подразделения немецких частей перешли на самообеспечение. Свежее мясо имеется в очень ограниченном количестве, т. к. запасы были уничтожены многими подразделениями, расположенными на местах. Недостаток картофеля комендатура пытается восполнить при помощи 7-го сборного пункта военнопленных. Начать уборку картофеля силами военнопленных не представляется возможным, т. к. не хватает охраны.

Открыта райбольница, назначен главврач и хирург. Больница открыта на улице Коммуны, заведующим был Львов Александр Яковлевич, 1918 г. р., уроженец и житель г. Ржева, улица Большевистская, дом 39. Отец находился в заключении с 1939 года. Мать — Ксения Александровна, брат Виктор Александрович до войны учился в медицинском институте в Ленинграде. В 1941 году приехал на каникулы в Ржев и таким образом оказался в оккупированном Ржеве. Жена Львова (девичья фамилия Веселова) Зинаида Ивановна, 1922 года рождения, проживала в г. Ржеве, Садовый переулок, дом 4 акушерка райбольницы. Сам в период оккупации имел много знакомых, в том числе среди немцев. Имел связь с унтер-офицером Теодором Плюмахером, который проживал по соседству с Львовым. Врачами работали: Кудрявцев Николай Константинович, 1878 года рождения, уроженец и житель г. Ржева, улица Безбожника, дом 12, кв. 147 и Орешкович, а также фельдшер Коржанов. Прием у врача больному стоил пять рублей. В городе была открыта баня, но мылись в ней в основном немецкие солдаты. Начались работы по восстановлению железной дороги Вязьма-Ржев.

Война — есть война и в ходе ее успех бывает переменным. Начатое 2 октября 1941 года очередное наступление группы армий Центр, в результате которого были захвачены ряд городов, в том числе и Ржев, на подступах к столице нашей Родины, постепенно притормаживалось. Хотя главнокомандующий сухопутными войсками генерал-фельдмаршал Вальтер фон Браухич в конце октября 1941 года считал, что мы навряд ли оправимся от своих потерь как в людях, так и в технике, что мы не в состоянии больше проводить крупные операции, он просчитался. Этот генерал, окончивший академию генштаба, не знал русского человека, его характера, его выдержки, его стойкости.

В декабре 1941 года Красная армия не только выдержала натиск врага, но и перешла в наступление. Немецкие части, находившиеся в Подмосковье, дрогнули и, неся значительные потери как в живой силе, так и технике, бежали. Когда части Красной армии оказались под Ржевом, немцы, находившиеся в городе, в том числе и комендатура, панически бежали. Где-то с 3 января 1942 года двое суток немецких воинских частей не было. В здании комендатуры в железном ящике находились деньги, собранные городской управой с населения Ржева и района в качестве налога, как говорили немцы, для восстановления разрушенного большевиками Ржева.

Воспользовавшись отсутствием немцев, бургомистр Сафронов, его заместитель Дураев, начальник полиции Лапин, заведующий финансовым отделом Панков, начальник паспортного стола Поспелов, похитив эти деньги, бежали вслед немцам в их тыл. Денег было один миллион четыреста тысяч рублей.

Через два дня комендатура вернулась в город. Узнав о похищении денег, Сафронов и бежавшие с ним 12 сотрудников были объявлены в розыск. Сафронов лично взял себе двести тысяч рублей, Иванов и Лапин по сто тысяч рублей, Дунаев Сергей — пятьдесят тысяч.

В середине января 1942 года Сафронов, Дунаев, Лапин, Поспелов прибыли в г. Минск, где затем были установлены. В конце апреля 1942 года Сафронов был вызван в Генеральный комиссариат г. Минска, где ему было объявлено, что проживать в г. Минске им воспрещено и они обязаны выехать в г. Ржев. Получив разрешение на выезд, они 1 мая 1942 года выехали из Минска и 5 мая 1942 года прибыли в г. Ржев.

9 мая 1942 года их вызвали в «СД» и там арестовали. Сафронова, Дунаева, Лапина, Панкова, Поспелова и бывшего рабочего госуправы Читалкина Михаила допрашивал переводчик шарфюрер (фельдфебель) Шульц Ника из отделения Зондеркоманды 7а г. Ржева. После Ржева Шульц находился в Белоруссии, служил в полицейском батальоне СС-Шума-II. Был участником массовых расстрелов советских граждан в городах Вилейке, Витебске, Городке, Величке и Клинцах.

Его хорошо знал ржевитянин Лисичкин Александр Дмитриевич, который, находясь на службе в полицейском батальоне СС-Шума-II, по поручению Шульца посещал его квартиру в Берлине. Как ни парадоксально, но факт: сестра Лисичкина — Саенко Мария Дмитриевна во время войны являлась советской разведчицей. Переводчика Шульца знали и жители оккупированного г. Калинина. Приходящие в отделение Зондеркоманды 7а отмечали, что когда к нему обращались в коридоре здания, он был любезен, особенно с женщинами, но когда допрашивал, то из кабинета слышны были стоны и крики. Многим ржевитянам запомнился этот высокий, средней полноты человек, с черными чуть впалыми глазами. Неплохо знала Шульца Шер Елена Алексеевна, уроженка Витебской области, проживавшая в г. Ржеве по улице III Интернационала, дом 1, которую он навещал как свою знакомую.

Допрашивая арестованных сотрудников городской управы, Шульц интересовался, кто и как разграбил деньги из комендатуры, сколько денег привез Сафронов из Минска.

Дунаев Сергей, возместивший свой ущерб, 14 мая 1942 года был освобожден и назначен заместителем начальника полиции во второй городской управе. Сафронов из тюрьмы взят и, по сведениям адъютанта комендатуры Ротера, в мае 1942 года в лесу севернее г. Ржева расстрелян командой СД. Расстрелян, якобы, по подозрению в связях с партизанами. Однако в это не очень верится, т. к. заместитель начальника полиции Загорский лично видел в ноябре 1941 года как Сафронов в своем кабинете вместе с начальником полиции Лапиным составляли список членов ВКП(б), оставшихся в г. Ржеве. Кроме того, бывший заведующий аптекой при Чачкинской больнице Сахаров Сергей Федорович, уроженец п. Белый, проживавший по ул. III Интернационала дом 24 свидетельствовал, что Сафронов спрашивал у него, где скрывается работник ГК Петров, которому было поручено поджигать город. Читалкин был отправлен в Ржевский лагерь военнопленных, а Лапин, Панков и Поспелов 19 июня 1942 г. направлены в лагерь СД-17 в совхозе Юшина в 3-х километрах от г. Сычевки Смоленской области. В ноябре 1942 года Лапин из лагеря освобожден и назначен полицейским в г. Сычевка, впоследствии он был убит.

Поспелов из 80 тысяч рублей возвратил 73 тысячи рублей и по болезни и ходатайству семьи 15 декабря 1942 года освобожден из лагеря. Однако и здесь парадокс: отец — немецкий пособник, а его сын Поспелов Зиновий Яковлевич — разведчик разведотдела штаба 31 Армии. Правда, о его практической деятельности как разведчика сведений не имеется. Панков оставался в Юшинском лагере и дальнейшая судьба его неизвестна.

Уже 8 или 9 января 1942 года в здании горуправы собралось несколько его служащих, в их числе были: Сильченко, Дубин, Конзель, Петров. Пришедшей Савельевой Зое Михайловне, делопроизводителю управы, Сильченко сообщил, что Краюшкин был несколько раз в немецкой комендатуре. Там ему сказали, что положение на фронте улучшилось и комендант города поручил Краюшкину сформировать новый состав горуправы. 10 января будет собрание по выбору состава горуправы. Но об этих выборах население города оповещено не было. Это знал лишь небольшой круг людей.

10 января в управе собралось около 60–70 человек, большинство из них служащие управы, а также с лесозавода и кирпичного завода. Краюшкин сообщил, что опасность взятия г. Ржева частями Красной армии миновала. Ему немецкая комендатура поручила провести выборы нового состава горуправы. После Краюшкина священник Павел прочитал молитву и благословил присутствующих. Президиум собрания не избирался, протокольных записей не велось. Обсуждения кандидатур не было. При голосовании все присутствующие избрали Кузьмина Владимира Яковлевича, с малых лет жившего в Ржеве, В 1941 году он работал заведующим отделом снабжения военной базы № 40. 10 сентября 1941 года Ржевским ГВК он был мобилизован и направлен на должность заведующего хозяйством и столовой военной базы № 40. 11 октября 1941 года вышел из Ржева на Старицу вместе с председателем артели «Труженик» Березниковым Сергеем, членом ВКП(б). Не доходя трех километров до Старицы из-за боевых действий вернулись обратно в Ржев, где застали немцев. После создания горуправы в октябре 1941 года поступил туда на работу на должность заведующего складами. Одновременно вместе с ржевитянином Березниковым Федором вел продажу на рынке скобяных изделий: метел, лопат, совков, пуговиц и прочих вещей. В январе 1942 года, когда бывшая горуправа сбежала, он остался в городе.

Заместителем головы был избран Краюшкин Пантелей Петрович, уроженец д. Сокстино Зубцовского района, бывший член ВКП(б), до войны работал комендантом рынка. И опять один брат прислуживает оккупантам, второй — Краюшкин Иван Петрович с 10 октября 1941 года по 8 марта 1943 года являлся командиром взвода в Сычевском партизанском отряде «Родина».

Начальником полиции был избран Канцевич Владимир Владимирович, польский еврей, житель г. Ржева, работавший бухгалтером транспортной кооперации, а с момента оккупации — начальник второго полицейского участка. Уже в конце мая 1942 г. Концевич поручил начальнику второго отдела горполиции Белову Ивану Васильевичу и начальнику первого полицейского участка Степанову произвести обыск и опись имущества у бывшего бургомистра Сафронова и других двенадцати членов городской управы, бежавших во время подхода Красной Армии к г. Ржеву и похитивших один миллион четыреста тысяч рублей.

После этого Концевич и назначил Белова начальником уголовного розыска. Основной задачей комендатуры по отношению к гражданскому населению было обеспечение рабочей силой для использования ее в нуждах немецкой армии: расчистка и ремонт дорог, аэродрома, рытье окопов и блиндажей, доставка боеприпасов на передовую линию. Бургомистр или его заместитель ходили в комендатуру, где получали указание о количестве людей для проведения необходимых работ. Городская управа доводила эту разнарядку до квартальных старост. Старосты назначали жителей своего квартала на работу, для чего староста с полицейским своего участка ходил по домам. Порой полицейский силой или угрозой лишения пайка заставлял идти на работу. Причин отказа практически не признавали. Для лиц, отказывающихся от работ, как городских, так и сельских жителей был создан специальный штрафной, трудовой лагерь на улице Декабристов. Кроме того, производилась вербовка и угон рабочей силы для использования ее на территории в самой Германии, как в промышленности, так и в сельском хозяйстве.

Трагический случай с ржевитянами произошел в феврале 1942 года. Так, в акте Чрезвычайной комиссии по расследованию преступлений немецко-фашистских оккупантов в Вяземском районе Смоленской области говорится: «В феврале 1942 года через станцию Касня угоняли население из Ржева на работу в Германию. Один из эшелонов стоял на станции Касня двое суток. Женщины с детьми находились в холодных вагонах. Пищи им не давали, а кто уходил просить кусок хлеба, того убивали, догоняя пулей. За два дня из эшелона было выброшено в яму 155 умерших от голода, замерзших людей, а детей зарывали живыми». Вот еще одна братская безымянная могила. А сколько их было на временно оккупированной территории!?

На втором плане для комендатуры по отношению к населению, оставшемуся на оккупированной территории стояла задача обеспечения безопасности тыла немецкой армии. В этом ей помогали: полиция безопасности и «СД», порой ее по незнанию называли гестапо. Под этим названием она вошла в наши многие книги, кино, уголовные дела; тайная полевая полиция (ГФП); полевая жандармерия, отделы I-с дивизий, корпусов и армий, принимавших участие в ржевском сражении, а также городская управа, местная полиция, старшины волостей, старосты кварталов и деревень. Все эти структуры занимались борьбой с коммунистами, комиссарами Красной Армии, евреями, партизанами и лицами, имеющими с ними связь и оказывающими им содействие и помощь. С этой целью городской управой была проведена в первую очередь регистрация населения, оставшегося на оккупированной территории как в городе, так и в сельской местности. Квартальные старосты и старосты деревень составляли списки жителей по форме: фамилия, имя, отчество, возраст, национальность, партийная принадлежность. По многочисленным предписаниям военного руководства, со ссылкой на приказ Гитлера, большевики, комиссары расстреливались без суда и следствия. Так, генерал фон Куровский, 1895 года рождения, уроженец г. Эльбинг, Западная Пруссия, командир 110 ПД, входящей в состав 9 Армии, показал: «Приказ о расстреле всех советских политических руководителей был… Летом 1942 года приказ о немедленном расстреле комиссаров был отменен», и далее — «Предоставление неограниченных полномочий в оккупированных областях Советской страны «СД» (служба безопасности) под руководством Гиммлера и назначение на руководящие должности, как в «СД», так и в полевой жандармерии при воинских частях специально доверенных лиц привело к осуществлению повсеместно системы арестов и последующим массовым истреблениям чиновниками «СД» и полевой жандармерии коммунистов, евреев и лиц, подозреваемых в связях с партизанами. Приказ о борьбе с партизанами был дан зимой 1941/42 года главным командованием сухопутных войск. В нем требовались решительные меры по борьбе с партизанами. К их семьям разрешалось принимать репрессивные меры.

Практически каждый офицер, по каждому приказу имел право и был обязан расстреливать партизан. И только по приказу летом 1942 года было разрешено брать в плен и отправлять в лагеря». Генерал Вейдлинг Гельмут, 1891 года рождения, в Ржевском сражении командовал 86 ПД, показал: «Насколько мне известно, приказ о расстреле войсками политработников Красной Армии немедленно после их пленения был отдан Гитлером в первые же дни похода на Россию… Расстрелы имели место. И далее… Банды находятся вне законов ведения войны и, что все участники этих банд взятые в плен подлежат немедленному расстрелу».

Еще одно показание. На этот раз бывшего начальника отдела I-с 9 Армии Шлиппер Франца Макса, 1905 года рождения, уроженца г. Берлина: «Указание о расстреле мог дать и он, как начальник отдела I-с, но этим правом он не пользовался, а передавал материалы начальнику штаба 9 Армии генералу Крету. Последний вместе с ним решал вопрос о расстреле. Расстрелы таких лиц, производились личным составом ГФП. Право расстрела без суда давалось каждому офицеру штаба германской армии.

А бывший командир 6 ПД генерал Кламт Гюнтер Вальтер, 1898 года рождения, уроженец г. Левенберг о практике расстрелов показал: «Приговор, вынесенный военно-полевым судом полка, должен быть утвержден командиром дивизии, но их исполнение не приостанавливалось. Практически могло быть, что человек уже расстрелян, а приговор утверждался после смерти».

Все действия немецких военных властей регламентировались приказами, объявлениями и положениями. Так, в приказе 59 АК от 27 января 1942 года говорилось: «За все происшествия, которые происходят, должно отвечать гражданское население. Даже, если виновные единицы и то не может служить смягчающим обстоятельством.

Строжайшие меры, своевременно принятые, должны подействовать устрашающим образом на население и гарантировать защиту жизни немецкого солдата».

А вот «объявление»:

«1. Городская голова обязан немедленно заявить в ближайшую немецкую комендатуру о всех тех лицах, кои до 22 июня 1941 года не проживали в пределах общины. Они обязаны также заявить и в будущем о всех тех лицах, кои будут пребывать в пределах общины.

2. Передвижение по дорогам, как шоссейным, так и проселочным, лицам мужского пола в возрасте от 17 до 50 лет воспрещается. Лица, застигнутые при передвижении по дорогам будут задерживаться и отправляться в лагеря. Лица, у которых при этом обнаружено оружие, будут расстреляны как партизаны.

…7. Население обязуется при встрече с командирами и красноармейцами, скрывающимися по сие время в местностях, занятых германскими войсками, предложить им добровольно явиться до 15 сентября сего года в ближайшее расположение германских войск. Добровольно явившиеся до 15 сентября будут приравнены к военнопленным, их направят в лагеря для военнопленных, где им будут обеспечены хорошее обращение и содержание. Застигнутые же после 15 сентября сего года будут, как партизаны, подвергнуты расстрелу.

8. Лица, способствующие в какой бы то ни было форме партизанам, снабжающие их припасами, укрывающие их, или дающие им убежище, сами будут считаться партизанами…

… Все лица, получившие сведения: о злоумышленных намерениях против армии и военных властей или против расположений таковых и их имущества; о замышлении саботажных актов или подготовки таковых; о появлении отдельных партизан или банд таковых; о парашютистах и не сообщившие об этом ближайшей немецкой воинской части — подлежат смертной казни, а их жилище уничтожению.

Настоящее распоряжение вступает в силу со дня опубликования его путем расклейки в населенных пунктах.

Главнокомандующий армией на фронте

6 сентября 1941 года»

И, наконец, «Основные положения по борьбе с партизанами» Ставки Главного командования Сухопутной Армии от 25 октября 1941 года, одобренные фон Браухичем:

… «Русские партизаны наносят удар не только по мелким войсковым частям и соединениям действующих войск, но и нарушают снабжение войск и разрушают военные сооружения и связь в тыловых районах. Отсюда основные задачи всех войсковых частей и войсковых соединений в восточных областях — обнаружение и уничтожение партизан.

… Население привлекается посредством вербовки из его среды агентов.

Оказывать предпочтение… таким семьям, родственники которых пострадали от большевиков. По возможности шпионы должны также проверяться ГФП…»

Надо ответить на вопрос: почему расстреливались, уничтожались коммунисты и комиссары? Потому, что большевики экспроприировали собственность капиталистов и помещиков на средства производства. Они боялись, что это может произойти и у них в Германии, и в Европе.

Теперь о деятельности ржевских партизан, о районах их базирования и карательном отряде, действовавшем против партизан.