1. Завоевания свободы
Последние два столетия человеческая воля была направлена исключительно на борьбу за внешние свободы. А то, что завоевание внутренней свободы несравнимо важнее и к тому же единственная надежная гарантия от злоупотребления внешней свободой, все больше забывалось. Стремление к самоопределению стало важнейшим девизом времени. Однако это стремление застряло в чисто внешних проявлениях, а предписание извне, как жить и что делать, стало доминирующим фактором. Индивид может отметить множество побед свободы над тиранией в человеческом обществе; но никогда прежде человек не был так рабски подчинен власти его социального окружения, моды, общественного мнения, организованной бесхарактерности, как в наше время.
«Общество опошляет», – сказал Ницше, обозначив тем самым всю опасность принижающих человека примеров и лозунгов, которыми общество воздействует на всех людей со слабым характером и незащищенной волей.
«Тут человек становится соседом», – испуганно сказал Ницше в Байрейте, почувствовав в театре на самом себе власть коллективного настроения и коллективной оценки происходящего. Мы все сегодня стали «соседями», и нам уже не достает мужества быть собой. Определяющее мнение соседей давно уничтожило самоопределение, неудержимое обобществление характеров намного опередило обобществление средств производства, коллективное зверство грозит повсеместно загнать гуманность под лавку и умертвить ее. Всеобщая лживость – это лишь выражение социальной связанности; наши высказывания уже не выражают непоколебимого мнения, а следуют за магнетизмом коллективных настроений и страстей, намерение отодвигает в сторону благоразумие, общество одерживает победу над отдельно взятым человеком. Это общество отнюдь не означает власти некоего высокоорганизованного, служащего некоему живому идеалу сообщества. Нет, это общество не может ничего другого, как тупо давить на человека всей массой слепленных вместе посредственностей, лишенных ясной духовной цели.
Среди поколения, выросшего в современной неразберихе, вечная потребность в ясной цели все сильнее проявляется в смутном желании нового внутреннего удовлетворения.
Начните осознавать власть внутреннего порабощения в нашей жизни, с возрастающей последовательностью отбивайтесь от желания нравиться «всем людям без изъятья», от того социального кокетства, которое подчиняет нас суждениям и страстям нашего окружения, насмешкам соседей, бойкоту заинтересованных лиц! Страстное желание научиться приспосабливаться присуще каждому живому существу. Так приспосабливайтесь к высоким идеалам, приводите себя в соответствие с ними, чтобы избежать всякого иного влияния! И не позволяйте «добавкам», полученным от других, овладеть вашим внутренним миром! Извлеките из этого урок, а потом выбросите все это на помойку!
Свобода мысли должна начинаться с освобождения от сплетен и болтовни. Освобождение – это умение не поддаваться раздражению, не носить на лице отпечаток своих несчастий, быстро подавлять чувство разочарования, очистить свой голос от аффектов. Такое начало дает новые познания, бодрит волю. Иными словами, познание приходит через планомерное преодоление нашей зависимости от внешнего мира, в особенности от всех коллективных воздействий, провоцирующих нас на измену самым сокровенным побуждениям нашей совести.
2. Не забывай про компас
Как только океанский корабль выходит из гавани и берет курс в открытое море, где не видно ничего, кроме неба и воды, штурману нужно почти час, чтобы как следует проверить компас и убедиться в том, что его стрелка, не колеблясь, точно указывает направление. А стрелка может колебаться, потому что в корпусе корабля, состоящем из стальных пластин самого разного сорта, возникают магнитные токи, не дающие стрелке компаса указывать строго на север. Приходится окружать компас изолирующим слоем, защищающим его от помех.
Это притча. Притча, намекающая на определенные огрехи в совести человека, идущие из глубин организма или из социального окружения, отвлекающие его от прямого пути, ведущего к высшей нравственной истине. Только самовоспитание в состоянии завершить дело воспитания, привходящее извне. Поэтому нет ничего важнее, чем глубокое самопознание, ясно доносящее до нашего сознания все отвлекающие импульсы, непрестанно исходящие из нашей физической природы, от неких «магнитных полей» внутри и вне нас или от человеческого общества, а также от великих соблазнов современности – газет, радио и телевидения, непрестанно пытающихся завладеть нашими умами.
Сегодня, когда человека окружает такое множество искушений, способных сбить его с пути истинного, ему – более чем когда-либо – необходимо вновь и вновь повторять великую просьбу из «Отче наш»: «И не введи нас во искушение, но избави нас от лукаваго». Однако недостаточно, осознав всю величину опасности, просить помощи свыше. Нужно еще и самому бороться с этой опасностью. Ведь помощь свыше приходит только к тому, кто сам осмотрительно и энергично действует в том же направлении, кто старается совершенно конкретно понять действие соблазнов на свою душу, кто дает себе отчет во всех нарушениях внутреннего равновесия и во всех своих моральных сомнениях, которые могут сделать его жертвой внешних раздражителей. Что мы видим? А вот что: беспринципную готовность делать все за компанию с друзьями-товарищами, неуемное тщеславие, искушение к бесхарактерности в отношениях полов, готовность уступить соблазнам всяческих наслаждений, которыми радио, кино и телевидение пытаются сбить человека с целенаправленного жизненного пути и так далее, и тому подобное. Какой прок современному человеку распинаться о самоопределении, если он совершенно не осознает, что это так называемое самоопределение – лишь «предписания» снизу или извне, исходящие от бессовестных людей, подающих бессовестные примеры, в то время как подлинное самоопределение имеет место только там, где поступки нашего «я» прежде всего определяются свыше, то есть словом вечной истины.
Тяжелая болезнь нашего времени, поражающая как раз молодежь, жаждущую познать жизнь, – это бешеная погоня за удовольствиями любой ценой и безо всякой меры. Сейчас у людей только и осталось, что работа да развлечения; почти пропал интерес к усовершенствованию своего «внутреннего человека». Мало кто занимается чем-то кроме работы – ни каким-либо ремеслом, ни иностранными языками, мало кто хочет послушать возвышающую душу музыку, почитать серьезную книгу. И люди не видят, что с внутренним обнищанием пропадает способность действительно радоваться жизни. К тому же очень редко используются возможности расширить и углубить профессиональные знания и умения. Почему сегодня так много футбольных клубов и так мало кружков по изучению серьезной литературы, по расширению религиозных, исторических и политических знаний, а также по изучению других народов и, может быть, по информационно-духовной подготовке к коллективным поездкам за границу? Как не ужаснуться при виде того, сколько людей сегодня, похоже, совершенно забыли, для чего они созданы и в чем, собственно, заключается смысл их существования на земле?
3. Социальные путы
«Прекраснейшей звездой в короне мудрости, – говорил великий римский оратор Цицерон, – я считаю возможность не зависеть ни от чего внешнего и не судить под внешним воздействием о том, что правильно и неправильно». Об этой прекрасной звезде независимости мечтают многие, не подозревая, сколько характера, сколько самовоспитания нужно для того, чтобы действительно «не зависеть ни от чего внешнего». Потому что наиболее сильная зависимость уходит корнями не во внешние путы, а во внутреннюю нестойкость по отношению к чужим суждениям и претензиям.
Сегодня мы очень часто пренебрежительно говорим о временах, когда внешняя свобода была сильно ограничена, когда в десять вечера закрывались городские ворота и человек на каждом шагу во всех своих жизненных проявлениях находился под опекой сообщества. Мы говорим: тогда человека связывали «социальные путы». И если у нас сейчас есть свобода передвижения и чрезвычайно много индивидуальной свободы действия, то мы якобы без сомнения «свободные люди». И этой свободой больше всего гордятся в наше время, порой считая ее даже сутью современной цивилизации.
Но тот, кто и сейчас пристально смотрит на жизнь и людей, пытаясь сквозь внешнюю оболочку разглядеть суть вещей, тот, без сомнения, должен признать, что сегодня место грубого социального порабощения заняла более изощренная зависимость. Зачастую она даже не осознается индивидом, а потому гораздо глубже проникает во все его устремления и берет его под гораздо более унизительную опеку, чем старые «социальные путы».
В прошлом были великие идеалы, сообразно которым личность сама выстраивала собственную жизнь. Эти идеалы однозначно указывали человеку верный путь, делая его невосприимчивым ко всякого рода пересудам и сплетням соседей – как бедных, так и богатых. Но если кто-то, как современный человек, уже толком не знает, куда идти, кто в нерешительности останавливается на перепутье, беспомощно озираясь на окна домов, тогда вокруг него собираются деревенские мальчишки и по собственному усмотрению направляют личность налево или направо, вперед или назад. Тот кто, приехав в чужую страну, не знает, как общаться с людьми и вести себя за столом, тот то и дело смущенно подсматривает у соседей, как они это делают, тогда все его поведение отмечено печатью величайшей несвободы и нерешительности. Это притча на все времена: современные люди зачастую совсем не отдают себе отчета в том, сколь многие из них, несмотря на всю внешнюю свободу, подвержены такого рода социальной опеке. Утратив великие, непреложные истины, указывающие верное направление, они все свое существо направили вовне, ревностно следя за тем, что за презрительную мину можно прочесть на лицах соседей, что те скажут о них, какова нынче интеллектуальная мода. И даже если они делают это неосознанно, то они все равно из-за своей внутренней неуверенности целиком и полностью находятся под мощным влиянием чужого примера и чужого мнения, что отражается в их самых сокровенных делах и убеждениях.
Конечно, это «социальное кокетство», желание нравиться обществу, и в прошлом находило свои жертвы. Но религия давала всем и каждому сильнодействующее средство от страха перед людьми, говоря им: «За вас заплачена высокая цена, не становитесь рабами людей!» Сегодня люди так опьянены достижениями внешней свободы, что совершенно забыли про самую важную и решительную борьбу за свободу индивида против засилья общества. Потому-то условности, интеллектуальная мода, общественное мнение, отношения с соседями с помощью всех незатронутых воспитанием и неконтролируемых инстинктов человеческой природы вновь обрели необычайно большую власть над личной жизнью.
Поэтому тот, кто хочет стать действительно свободным, должен сначала осознать тираническую власть сообщества со всеми ее опасностями и во всем ее объеме, должен прежде всего уяснить для себя, что самое сильное принуждение со стороны общества возможно не потому, что оно владеет внешними средствами насилия. В этом виновато прежде всего наше собственное элементарное стадное чувство со всем его томлением по социальной значимости.
Самопознание – это, если верить Сократу, единственно верный путь к мудрости. Да и внутреннее освобождение от социальных пут возможно только через самопознание. Нам достаточно лишь понаблюдать за собой, чтобы ощутить, сколь сильное воздействие оказывает на нас социальное окружение. Тогда мы увидим, сколь трагично социальное кокетство в большом и малом отражается на всей нашей жизни! Как глубоко, вплоть до самых последних побудительных мотивов всех наших планов и действий, проникает в нас тщеславие, как ужасно убоги мы были бы в наших побуждениях, если бы за нашу деятельность нам – вблизи или вдали – не маячило какое-либо социальное признание! Как мало мы способны к труду без признания и благодарности! И как все это мешает нам хранить глубокую и неподкупную верность идеалу совершенствования собственной личности, живущему в глубине наших сердец. Мы увидели бы, что постоянно рискуем трижды отречься от наших лучших убеждений, если сможем импонировать определенному кругу людей только прямо противоположными высказываниями! Какую роль в наших действиях и словах вообще играет желание производить на других впечатление, вместо того чтобы просто делать и говорить то, что считаешь должным! А разве болезненно разрастающееся желание постоянно быть на виду – не главный импульс развития всей техники фотографирования в наши дни? Не являются ли эти постоянные оглядки на зрителей уже сами по себе признаком ужасающего социального рабства, неспособности жить и действовать исходя только из личных, внутренних побуждений?
Признаком того, что современный человек по рукам и ногам связан обществом, является еще и необычайное распространение атмосферы лжи. Отношение ко лжи стало очень легким; сегодня лгут из вежливости, от смущения, из чувства сострадания, лгут, чтобы не прослыть негостеприимным, лгут из страха перед людьми и из бахвальства. Но все эти виды лжи – признак тирании общества по отношению к личности. Только твердость и прямота высказывания определяют внутренне свободную личность. Понаблюдайте за собой, убедитесь в том, в каком беспорядке ваша речь. Ведь мы почти ничего не можем рассказать без того, чтобы что-то не преувеличить, не извратить, не утаить. А все для чего? Только для того, чтобы привлечь внимание собеседников, понравиться им или просто поднять настроение слушателей – вот степень нашей «свободы»!
Все сказанное относится к фундаментальным фактам самопознания, о которых человек должен знать, если он всерьез стремится к зрелости и свободе. Он должен знать, сколь бездонна и темна человеческая несвобода, чтобы четко понимать, сколь радикально ему нужно бороться с собой, чтобы стать личностью.
4. Борьба за свободу
Сегодня мы много говорим о «социальном образовании», забывая, что фундаментом всякого образования должна прежде всего стать изоляция от социального фактора, если человек вообще хочет стать личностью, представляющей собой ту или иную ценность для общества. Так же и человек, желающий сформировать свой характер, должен изолировать себя от власти мешающих нам и отвлекающих нас внушений и раздражителей, постоянно исходящих от сообщества и воздействующих на индивида. То, что мы называем нашей социальной природой, это, к сожалению, не только высокие чувства любви и самоотверженности. Это прежде всего тот тупой стадный инстинкт, который постоянно понуждает нас к тому, чтобы любой ценой обрести гармонию с социальным окружением. Скромные и тонко организованные натуры более всего рискуют поддаться этому инстинкту, если они со всей решительностью не начнут апеллировать только к собственной совести, полностью осознавая всю опасность социальной податливости.
С тех же позиций человек должен бороться и с собственным тщеславием, ведь тщеславные люди более всего скованы социальными условностями. Тщеславие в большинстве случаев рассматривают как нечто безобидное, потому что не осознают, что именно оно делает человека особенно уязвимым для нечистых социальных влияний, делая его бесхарактерным в прямом смысле этого слова. Достаточно понаблюдать за собой и спросить себя, сколько уже было всего сказано, сделано или, наоборот, не сделано из одного только тщеславия, к чему вообще могут привести человека «павлиньи амбиции»? И, наконец, следует спросить себя, сколько тщеславия и зависимости от людской молвы содержится в так называемой застенчивости – сколько в ней желания быть значительным, сколько в ней страха перед людьми!
В данном случае самовоспитание означает неумолимое отслеживание своего желания нравиться и своего тщеславия вплоть до их самого интимного участия во всех наших делах и речах. Чтобы последовательно и бдительно противостоять желанию поработать на социальной барщине, добровольно примкнуть к стадному чувству, которое с легкостью охватывает людей, не думающих о своем внутреннем мире. Пожалуй, особое значение имеет борьба с кокетством у мужчин, с их желанием нравиться, которое в наше время вновь набирает силу. Только посмотрите, как они щеголяют в спортивных костюмах, гордо несут перед собой ухоженные усы или с таким видом входят в рестораны, будто все посетители – и женщины, и мужчины – должны с восхищением смотреть на «прекрасного юношу»! А еще понаблюдайте, как изменяются разговоры мужчин в присутствии женщин: вместо деловитости и объективности в голосе и аргументации вдруг проявляется желание выставить себя в наиболее выгодном свете. В такой ситуации мало кто остается самим собой, но, как ни странно, к нему поневоле испытываешь подлинное доверие.
Среди великих христиан прошлого были эстетически развитые натуры. Некоторые из этих людей одевались в бедные одежды, энергично объявляя войну своему повышенному эстетическому чувству. Людям, которым еще много нужно работать над нейтрализацией собственного тщеславия, следует в своем внешнем виде избегать всего, что бросается в глаза, чтобы не позволять своему желанию социального внимания получать все новую пищу и удовлетворение.
Важнее всего принципиальное осознание того, что, сколько ни пой аллилуйю внешней свободе, главная опасность социального порабощения таится не во внешних ограничениях. Она в той неосознанной и невидимой диктатуре улыбающихся человеческих лиц, настроений и волнений социального окружения, которая подчиняет себе каждого человека, не до конца отслеживающего свои социальные побуждения и не берущего их под контроль. Иной сын благородной, любящей матери мнит себя «эмансипированным», променяв любовь и уважение к ней на лозунги паяцев и балбесов! Но ведь тогда он просто, выйдя из благородного послушания, опустится до послушания низкого.
Правы те, кто видит назначение человека в том, чтобы стать повелителем своих инстинктов. К сожалению, при этом имеются в виду только физические инстинкты. Но ведь нам необходимо держать под неусыпным контролем и наши социальные инстинкты: умея делать это, мы кладем один из важнейших камней в фундамент формирования собственной личности.
Стремление к независимости от общества, конечно, не должно порождать антиобщественных настроений. Но здоровые отношения с сообществом возможны только в том случае, если индивид, преодолев тупое социальное рабство, в частности страх перед людьми и желание нравиться обществу, вернется в сообщество свободным человеком. Он только тогда сможет что-либо дать сообществу, если перестанет быть его рабом и эхом. Общество безнадежно увязло бы в своих собственных безголовых волнениях, массовых эпидемиях немедицинского характера и социальной горячке, если бы ему не противостояли свободные люди, невосприимчивые к социальной панике, потому что в высшей степени обуздали стадное чувство в самих себе. И слова великого педагога Ренессанса Витторино да Фельтре, сказанные им для своего времени, необычайно актуальны и для нашей демократической эпохи, когда большие массы людей заявляют о своих настроениях и мнениях со всевозрастающей силой и выразительностью: «Наше время нуждается, прежде всего, в людях, для которых вечные принципы истинного и правильного тверды, как скала!»
5. Общительность
Так называемая общительность также относится к сферам, в которых социальные импульсы таят значительные угрозы для характера человека и его личности. Но ведь некоторые люди настолько лишены личной сдержанности и так растворяются в своих социальных потребностях, что совершенно бессмысленно предупреждать их об опасностях общительности. Общение необходимо им, как рыбе вода. Однако есть много людей, на самом деле способных на большее, для которых общительность, общение становятся зависимостью. И тогда они год за годом растрачивают свою лучшую энергию, время и собранность в бесполезных и изматывающих посиделках, пока вдруг не заметят, как коротка жизнь и как жестоко их обокрали. Даже довольно серьезные люди в наше время тратят на это большую часть жизни. К сожалению, мы все еще слишком часто позволяем людям «без царя в голове», не ведающим, что такое четкое распределение времени, вырывать нас из привычной нам сферы. Эти люди зачастую хуже разбойников: чтобы не думать о том, что сами живут «без руля и без ветрил», они нападают на других с такой бесцеремонностью, будто хотят сказать: «La conversation ou la vie» («Беседа или жизнь»). Благословен тот, кто по-доброму, но непреклонно научит таких людей хоть немного уважать чужое время!
Борьба с чрезмерной общительностью требует мужества, осмотрительности и характера и уже поэтому является хорошим упражнением в последовательном выстраивании собственной жизни. Эта борьба позволяет также поупражняться в таком редком искусстве, как соединение решительности с изысканностью, открытости с вежливостью. Тот, кто ограждает себя от ненужного общения вынужденной ложью, теряет тем самым в характере больше, чем приобретает в личной собранности. Нужно иметь смелость открыто высказывать свои жизненные принципы относительно излишней общительности. Это обижает людей гораздо меньше, чем отказ от общения без объяснений.
Следует по возможности ограничить свои отношения кругом людей, действительно способных на дружбу и верность, которые что-то дают нам в духовном плане и которым мы тоже можем что-то дать. В то же время нужно целенаправленно и решительно отказываться ото всех поверхностных знакомств, которые только распыляют наше время и, ничего не давая нам, еще и забирают у нас самое важное – спокойствие и собранность, без которых человек никогда не приобретет истинного жизненного опыта, способности к внутреннему росту и плодотворному труду. Поверхностные знакомства крадут у нас время, необходимое для настоящей дружбы. Поэтому наше общение должно проходить под лозунгом «концентрация вместо разбросанности». Гёте как-то сказал, что ничто так не утомляет и не оставляет такого чувства неудовлетворенности, как общение с людьми, которые нам не близки.
Если по долгу службы все же приходится в той или иной степени поддерживать поверхностные отношения, то в рамках таких отношений следует держаться очень сдержанно в том, что касается самых сокровенных взглядов и убеждений. Не следует раскрывать душу перед людьми, которые хотят только поговорить, не заинтересованными всерьез в том, чтобы услышать правдивый ответ, чтобы, искренне выслушав точку зрения другого человека, обогатить и расширить свой внутренний мир. В таких случаях нужно вообще помнить, что больше всего люди любят говорить сами. Поэтому гостей нужно подводить к рассказам о том, что интересно им, об их переживаниях и приключениях, их детях. При этом всегда можно что-то извлечь для себя – действительно полезные знания, нечто, познанное человеком на собственном опыте, или расширить свое знание людей. Говоря с людьми, выказывайте искреннее участие, в особенности при общении со скромными людьми, ведущими серьезный образ жизни, но без «великих» интересов. Такие люди часто ближе к небу, чем те образованные и всесторонне эрудированные, что свысока смотрят на скромников. Побуждайте других говорить и рассказывать, вместо того чтобы всегда говорить самому. Люди, умеющие слушать, действительно интересны. Такое можно наблюдать в любой компании: подлинное внимание – это любовь, а любовь – это всегда интересно и радостно.
Вот что можно сказать о неотвратимых социальных обязательствах. А вообще-то выстраивайте свои отношения с людьми, даже с лучшими друзьями, по принципу, согласно которому только те люди действительно могут что-то сказать и дать друг другу, которые строгой аскезой противостоят собственной склонности к развлечению и болтовне, которые посреди самых добрых и верных отношений возвели неприступную крепость личного одиночества.
6. Самостоятельность
Многие люди обладают очень благородными качествами. Вот только все благородное в них еще не сконцентрировалось и не закрепилось в стойком убеждении. Их образ жизни никоим образом не определяется ими самими. Поэтому они не в состоянии с непоколебимой уверенностью утверждать его по отношению к образу жизни своих соседей. Такие люди, как правило, занимают выжидающую позицию – ждут примера других, а затем выстраивают по нему собственные действия. Они честны до тех пор, пока другой их не обманывает, говорят правду, пока и другой говорит правду, великодушны, пока другой показывает пример великодушия, вежливы, пока другой обращается с ними по-джентльменски. Они не спрашивают: «Как я служу?», а: «Как меня обслуживают?» Они не спрашивают: «Как я люблю? Моя любовь – это целостное и прочное или нечто половинчатое и даже просто каприз?» Они спрашивают: «Как любят меня? Что могут дать мне другие?»
После всех этих вопросов с уверенностью глядя вокруг и говоря: «Ему стоит только начать, ведь только от него зависит, как я к нему отношусь», они полагают, что занимают особенно достойную и очень мужскую позицию. Неужели они не видят, что находятся в унизительной зависимости? Не могут признаться себе самим, что пляшут под чужую дудку, что все их слова и поступки направляются извне? Все люди, поведение которых определяется примером других, жаждой мести и обидами, – это, в сущности, послушные слуги всех глупых и злобных поступков своего окружения, и нет слова, менее подходящего для выражения их сути, чем «самостоятельность».
Такие наблюдения ясно дают понять, как невероятно трудно дается то, что называют «эмансипацией», и что, собственно, означает освобождение от крепостной зависимости. Это освобождение – дело глубоко сокровенное, и начинается оно, прежде всего, с избавления от духовной кабалы, от того, чтобы постоянно прислушиваться и присматриваться к тому, что говорят и делают другие. И если ты свободен в этом смысле, то можно быть необычайно услужливым, оставаясь самостоятельным человеком. А можно, внешне находясь на вершине самостоятельности, внутренне состоять на посылках у бесчисленного количества людей. Это старая истина, которую часто повторяют, не осознавая ее подлинного смысла!
Захотев сделать своих соплеменников по-настоящему свободными, чернокожий африканец Букер Вашингтон выдвинул перед ними такой лозунг: «Пусть кто-то другой ведет себя мелочно, вы можете быть великодушными; пусть кто-то другой дурно поступает с вами, вы можете быть полны доброты; пусть кто-то другой желает вам зла, вы же можете проявлять терпение!»
«На крепкий сук нужен острый топор», говорят в народе. Может быть. Но тонкий человек требует тонкого обращения. И это гораздо важнее, чем уметь вогнать острый топор в крепкий сук. Предоставим заниматься этим ремеслом людям погрубее, оставаясь верными себе, даже рискуя тем, что на какого-то грубияна у нас не найдется топора.
Кто-то скажет: «Я сто раз говорил с ним об этом по-хорошему, он не понимает нормального языка. Придется опуститься до его уровня!» На это можно ответить: «Оставайся верен самому себе, даже если тебя не слышат; чем крепче будет твое терпение, тем вернее ты достучишься до сердца другого человека, и тогда один из закоснелых и неисправимых людей поможет тебе найти путь к сердцам других. Кстати говоря, а ты уверен, что, поговорив «с ним» в сто первый раз, ты не пробудил бы его совесть? Может, все предыдущие сто раз в твоем голосе, несмотря на желание говорить «по-хорошему», все же звучало раздражение? Может быть, ты только сейчас освободился от этих негативных эмоций и потому стал для него авторитетом?»
7. Да и нет
«Да» и «нет». Эти два слова узнают первыми, начиная изучать иностранный язык. «Да» и «нет» – это еще и важнейшие слова в жизни человека с характером. «Да» – великое, твердое признание, готовность напрячь все жизненные силы, рукопожатие на верность и любовь; «нет» – неприступная крепость совести, резкое расставание со всем, что не относится к нам, священная решимость воздержания и отказа. Как и где они говорятся – в этом выражается истинная суть человека. Но как мало людей могут действительно сказать «да» и «нет»! Полновесное, дочиста прокаленное «да» из глубины характера без тайного «нет», в которое, в свою очередь, уже никоим образом не закрадется даже самое тихое «да». Высшее искусство состоит в том, чтобы уметь говорить «нет» и «да», и только с такими людьми все будет хорошо и спокойно, которые делают это. И если кто-то знает, где и когда однозначно и четко сказать «да» или – соответственно – «нет», то можно сказать, что он человек со сформировавшимся характером.
8. Искусство говорить «да»
«Одинокий мужчина снимет комнату» – часто читаем мы в газетных объявлениях. Но как мало мужчин на самом деле могут быть одни?! Так сказать, «один в поле не воин». У большинства из них недостает ни сил, ни воли долго оставаться при своем «да», если друзья-приятели, скоротечная мода и общественное мнение настаивают на том, чтобы сказать «нет». Им просто становится плохо, если рядом никого нет, к кому можно прислониться. Их «да» тонет в горле, пуская пузыри, как рыбак, которого русалки тащат на дно. Кто еще недостаточно искушен в борьбе с властью общества, тот пусть просто понаблюдает, как мало нужно насмешливых, высокомерных и холодных лиц, чтобы парализовать нашу решимость вступиться за взгляды или людей, непопулярных в том или ином сообществе. Как трудно бывает иногда серьезным молодым людям оставаться верными самим себе, когда они попадают в круг людей, считающих глупцами, неразумными детьми или мещанами всех тех, кто объявляет себя противником так называемых «свободных взглядов» и «свободных нравов». И все же нет ничего более полезного для формирования характера и воли, чем бесстрашно заявить о своих серьезных и здоровых принципах как раз там, где принято поступать совсем наоборот – и пусть вы, зайдя в пивную, просто закажете стакан молока. Но заказать стакан молока – это только полдела. Бывает, что, как только его принесут, становится заметно, что клиент внутренне не готов сказать решительное, глубоко продуманное «да» молоку – «да», которое внушило бы уважение всем насмешникам. Вместо этого человек внутренне только наполовину говорит «да», а по его жестикуляции и мимике читается покорная просьба о прощении, недоверие к собственному убеждению, половинчатое и неуверенное «нет». И не успеет такой любитель молока оглянуться, как ему в молоко нальют пива. И он сам виноват в этом, потому что у него в душе плескалось пиво пополам с молоком, потому что он не сумел разделить их внутри себя, – и они вновь перемешались перед ним на столе.
9. Искусство говорить «нет»
Однажды на вокзале у газетного киоска я увидел мужчину, заговорившего с продавщицей, девушкой лет шестнадцати. Судя по всему, он сделал ей какое-то непристойное предложение, потому что из ее уст, как снаряд из крепостного орудия, вылетело такое резкое и громкое «нет», что мужчина отпрянул и, не говоря больше ни слова, украдкой оглянулся на очередь, без сомнения, слышавшую этот «пушечный выстрел», и быстро ушел. Будь благословенно великолепное «нет», будь благословенна мать, воспитавшая в своей дочери такую могучую силу отказа! Воистину, вооруженную таким сокрушительным «нет», можно самую красивую и нежную девушку поставить за прилавок газетного киоска в зале ожидания большого вокзала, и она будет там в большей безопасности, чем надежно охраняемая барышня в лучшем институте благородных девиц.
Но тот, кто хочет научиться такому «нет», должен знать, что мало его произносить только голосом, что и душа должна звучать в унисон. В душе не должно быть ни одного предательского движения, ни малейшего любопытства, кокетства, игривости, чувственности, которые бы, высовываясь из-за этого «нет», шептали «да». Такое «нет» должна сказать совесть, не терпящая никаких возражений.
Нет ничего более возвышающего, чем нежная душа с неприступной совестью!