1. Что такое профессиональное образование?

Слово «профессиональное образование» означает для большинства людей только техническое и научное обучение, подготовку к будущей профессиональной жизни. К сожалению, мало кто думает о том, что для достижения подлинного успеха в профессиональной жизни сильный характер зачастую гораздо важнее, чем знания и навыки человека, что лишь высокоразвитое сознание гарантирует профессиональным знаниям правильное применение. Как много людей в профессиональной жизни терпят фиаско – не потому, что недоучились, а потому, что им не хватает элементарной мудрости в контактах с людьми, потому что им неизвестно, что такое самообладание, самодисциплина, пунктуальность, верность заключенному договору – писаному и неписаному. А еще они не умеют выполнять распоряжений, ни сами давать их, и, в конце концов, они так и не смогли до конца осознать, что, а главное, почему в конечном результате честность – наилучшая политика!

Бесконечно важно для молодых людей своевременно усвоить как раз такие «профессиональные истины» и сделать соответствующее самовоспитание приоритетной задачей своего профессионального образования! Каждому, кто выбирает профессию или уже стоит на пороге профессиональной деятельности, совершенно необходимо четко и ясно представлять себе особые нравственные позиции и особые сферы ответственности, присущие различным профессиям. Необходимо также видеть именно те преимущества и возможности, которые та или иная профессия предоставляет для развития определенных черт характера! Раздумья над этими проблемами были бы полезны не только при выборе профессии. Осознание этого аспекта деятельности позволило бы с самого начала усилить бдительность в самой работе, придало бы новое видение и новое приподнятое настроение при решении профессиональных задач. Совсем иным человеком входишь в профессию, если не даешь тупо, как верблюд, нагрузить себя поклажей. Если ты полон решимости, как можно глубже осознать всю меру своей ответственности и в то же время бескомпромиссно преодолевать все связанные с данной работой искушения, а все особые возможности для развития характера использовать для построения фундамента, то испытаешь подлинную радость труда.

Когда молодой человек говорит: «Я хочу стать инженером» или «Я хочу стать врачом, государственным служащим», то следует прежде всего уточнить: каким именно инженером, каким врачом, каким государственным служащим? Ты выбираешь профессию, чтобы заработать себе на жизнь и прокормить семью? Может быть, ты делаешь это просто от скуки? Или же ты собираешься взяться за свою работу, отдавая ей всего себя? Ты хочешь каждое трудовое свершение сделать испытанием своего характера, тем самым вдохнув тепло своей души даже в самую черновую работу? Если ты, например, хочешь стать врачом, то готов ли ты не просто исполнять свой долг, а прежде всего понять, каков этот долг на самом деле, если относиться к нему с высшей мерой ответственности? Собираешься ли ты в бренной оболочке профессиональной жизни служить непреходящим ценностям или быть лишь подручным материального процесса жизни? И, со всей тщательностью исцеляя тело пациента, поставишь ли ты, тем не менее, здоровье его духа и чистоту его совести превыше всего? Будешь ли ты всегда помнить о том, как много значит для пациента (то есть «страдающего») правильная «терапия его души» и как важно внутреннее, духовное отношение пациента к своей болезни? Станешь ты действительно «человеческим врачом» или будешь лишь ветеринаром – врачом для животных? Будешь ли ты помнить о том, что врачебное искусство теряет свои важнейшие движущие силы и может стать источником ужасной опасности, как только разорвутся связи с нравственными силами, продаваясь сиюминутной выгоде? Будешь ли ты, помня об этом, остерегаться в своей практике какого бы то ни было нарушения нравственного закона точно так же, как при операциях ты делаешь все, чтобы не повредить главные артерии организма?

А если ты выбрал профессию инженера? Станешь ли ты конструировать мосты, гидроэлектростанции, фабрики и другие объекты только с помощью расчетов и формул или всегда будешь помнить, что существует еще одна великая наука, важная для людей технических профессий, а именно – мера ответственности, без которой все расчеты и конструкции в корне неправильны? И будешь ли ты помнить о том, что для твоего профессионального роста чуткое проникновение в людские души не менее важно, чем знание состава различных марок бетона и стальных сплавов? В одной греческой легенде рассказывается о том, как один из богов помог некоему царю построить стены вокруг его города – камни сами укладывались рядами при звуках лиры! Сумеешь ли ты понять, какие чудеса трудолюбия творят простое присутствие воли и звук доброго голоса?

Эти принципы будут пояснены на нескольких примерах из разных областей профессиональной жизни – не для того, чтобы попытаться исчерпать огромную тему «профессия и характер», а лишь для того, чтобы обосновать главные точки зрения и привлечь внимание читателя к разновидностям профессиональных проблем.

 

2. Экономика и нравственный закон

Порой люди совершенно серьезно полагают, что могут преуспеть в жизни, живя с двойной моралью. Они думают, что могут действовать в профессиональной жизни, не обращая внимания ни на какие высшие принципы, а в домашнем кругу тем полнее удовлетворять свои эмоциональные потребности. Такая жизнь по двойным стандартам невозможна. То есть какое-то время можно прожить и так, но в конце концов человек непременно почувствует, что нельзя безнаказанно протягивать дьяволу палец и что права народная мудрость, согласно которой дьявол в конце концов забирает всякую душу, то есть полностью завладевает той, которая прибегает к его помощи, чтобы добиться успеха в жизни. Кто освобождает свои действия от верховенства совести и поклоняется авторитету ощутимых и зримых вещей, тот очень скоро и во всем другом станет продажным и вероломным, отступив от неписаных законов. Поэтому многие вещи запрещены не просто из-за связанной с ними мерзости и слабости, а потому что характер целиком и полностью основывается на последовательности и – как следствие – обречен на разрушение, если хотя бы в одном-единственном аспекте лицемерие возьмет верх над верностью.

Но профессиональная практика, оторванная от нравственных законов, не только очень опасна для характера, не только парализует всякую настоящую радость труда. С деловой и экономической точки зрения это еще и абсолютная близорукость. Во-первых, потому что она отключает истинные и самые надежные стимулы труда, во-вторых, потому что нравственные позиции как раз в экономических профессиях имеют решающее значение. Порядок, надежность, пунктуальность, добросовестность, точность, честность – вот первостепенные экономические факторы, именно потому, что управление материальными вещами связано с весьма реальными ценностями и отношениями, которые не терпят обмана и жестоко наказывают за всякий беспорядок. Наказание не всегда приходит сразу. Но в экономической жизни еще более зримо, нежели в других сферах, над фальсификаторами и людьми, страдающими легкомыслием, довлеет некая сила мести. Она выхватывает то одного, то другого, повергая обманщика в леденящий кровь ужас, лишая его покоя и отравляя чувство триумфа даже самым удачливым мошенникам.

На чем, собственно, основывается кредит доверия фирмы? На рекламе и представительской роскоши? Или на солидных фондах? Миллионы можно потерять за сутки. Нет, за каждым предприятием, надежным в экономическом отношении, стоит характер. Он – единственная твердыня в этом мире, где все так шатко. Он и только он гарантирует оплату всех векселей! Вот сколь велико значение характера в экономической жизни!

Слова Гладстона: «Что неверно в моральном отношении, то никак не может быть правильным в политическом отношении», можно применить и к экономической жизни. Предприниматель, практикующий нечистоплотные методы, тем самым сначала коррумпирует своих собственных подчиненных, которые потом обманывают его самого.

В замечательной книге Крафта «Этические основы технического труда» говорится об ответственности техника, обеспечивающего вентиляцию в шахтах, закладку фундаментов зданий и строительство железнодорожных мостов. Далее автор разъясняет, насколько эффективность такой работы зависит не просто от технических знаний, но и от совести и чувства ответственности инженера – особенно от твердости его характера, умения противостоять наглым требованиям заинтересованных только в собственных доходах предпринимателей. Тут он, без сомнения, прав. И развалины железнодорожного моста из города Мёнхенштейн, выставленные во дворе Высшего технического училища г. Цюриха как предупреждение, демонстрируют не только технические ошибки в конструкции. Это, скорее, демонстрация отсутствия честности в труде, которая привела к тому, что даже имеющиеся технические знания было невозможно применить на практике из-за полного отсутствия чувства ответственности. Крафт напоминает и о социальном значении водопроводных станций, чтобы показать, насколько во власти инженера учесть или оставить без внимания интересы самых неимущих слоев общества. Далее автор касается производства пищевых продуктов со всеми его искушениями, значения системы контроля, отношений с поставщиками сырья и других аспектов этой отрасли, чтобы привлечь наше внимание к тому, что высоконравственная личность инженера и техника – решающий фактор подлинного культурного успеха техники.

Кто не в состоянии в больших масштабах осознать, каким образом в будущем материальное процветание зависит от позиций совести, тому достаточно взглянуть с этой точки зрения на истории частных домашних хозяйств. Он заметит, что даже в домашнем хозяйстве, образцовом с технической стороны, вдруг где-то появляются признаки распада, сбоев и злоупотреблений, если при его ведении высшие ценности души приносятся в жертву внешним вещам. Ведь человек – не машина, приводимая в движение силой пара или электричества. И если душе отказывают в подпитке вечными истинами, то она перестает пришпоривать волю и будить совесть. В результате человек либо вообще не работает, либо делает это из низких побуждений. Эти низменные мотивы, в свою очередь, медленно, но верно раскалывают всякое трудовое сообщество, подрывая фундамент личных трудовых достижений: они разрушают нравственное сообщество людей в хозяйстве, возбуждают все дурные страсти среди домочадцев, разъедают характер, создают атмосферу холодного эгоизма и вероломной скрытности, в которой исчезает всякая благодать. И если не пострадает первое поколение, то тем вернее беды настигнут детей и внуков.

 

3. Честность в промышленности и торговле

Неотъемлемая часть профессиональной морали в экономической сфере – глубоко осознанная необходимость абсолютной честности. При производстве и распределении материальных благ безусловная надежность имеет важнейшее значение. Причем она всегда оказывается наилучшей политикой, в частности в экономическом и коммерческом отношении, даже если временами не удается избежать немалых трудностей и искушений в борьбе с нечестными конкурентами. Поистине удивительно, с какой быстротой из череды мелких впечатлений от деятельности предприятия создается его добрая или дурная слава, с какой неотвратимостью обнаруживается всякий обман, препятствуя дальнейшему росту фирмы. От одного швейцарского промышленника автор узнал, что некоторое время назад немало европейских фирм совершенно потеряли свои позиции на Востоке, потому что в широких масштабах допускали мелкие неточности в маркировке своих вагонов. Что создает кредит доверия? Не внешняя роскошь, не реклама. Нет, за каждым предприятием, отличающимся высокой экономической надежностью, стоят нравственная позиция и последовательность твердого характера, проявляющиеся даже в мелочах, иногда только в точном соблюдении оговоренных сроков и так далее.

Английский фабрикант и педагог Майлс в своей книге «Сила концентрации» советует молодым людям никогда в жизни слепо не концентрировать внимания на успехе любой ценой, а сначала обратить взор на идеалы и ценности жизни и никогда не терять их из виду, даже сильно концентрируясь на нуждах низшего порядка. Такая концентрация сил на идеале имеет основополагающее практическое значение, потому что как бы дает гарантию человеку от различных помех, которым подвергаются его воля и поступки, как только его низкие страсти – игромания, тщеславие, ревность, властолюбие и сластолюбие – почувствуют себя свободными от контроля сильной совести.

Майлс повествует об одном крупном английском предпринимателе, одном из самых успешных деловых людей Лондона, который, начав с малого, своим трудом добился очень многого, не претерпев никакого ущерба для души. Этот бизнесмен, пишет Майлс, думает о вечных истинах не только час или два в воскресенье, чтобы потом вместе с молитвенником отложить ее (душу) в сторону. Нет, он так глубоко проникся этими истинами, что руководствуется ими постоянно, так сказать, на подсознательном уровне. Он работает с полной концентрацией, но не хочет добиться блестящих успехов любой ценой. Он хочет чести, гуманности и спокойной совести любой ценой и только потом, если получится, блестящих успехов.

Майлс замечает: «Когда поймешь, сколько всего хорошего он сделал, причем без малейшей показухи, то напрашивается вопрос, а не от лукавого ли тот иной вид концентрации, направленной только на материальные ценности, игнорирующей то, чего требует от человека Новый Завет? Иными словами, а не таит ли концентрация воли в себе большой опасности, если, говоря по-простому, наше «я» не идет за Богом, а наш взгляд направлен на преходящие и практические вещи?.. Близкое знакомство с экономической жизнью в некоторых отраслях убедило меня в том, что ни в одной сфере жизни не может возникнуть столь жестокий, бесчеловечный и склонный к саморазрушению тип характера, как в экономической жизни. Судить об этом можно уже по тому, что ни в какой другой сфере не встретишь такого жесткого, жуткого, себялюбивого и «душевнобольного» выражения лица, как здесь. Для меня безжалостное, беспокойное «деловое лицо» – самое грустное, что можно увидеть на свете, еще хуже, чем лицо пьянчуги и распутника: если большие физические и духовные силы человека уходят в ложном направлении, его лицо становится ужасным!» Это крайне важные истины, имеющие фундаментальное значение для профессионального успеха в области экономики!

 

4. Правонарушения против собственности

Чем сложнее экономические отношения, тем важнее для нас самих выработать совершенно ясные представления о сути так называемых правонарушений против собственности. Странно видеть, как многие, в общем-то, интеллигентные люди не дают себе труда до конца осознать разницу между «моим» и «твоим». Они не хотят понять, что даже использование затруднительного положения другого ради достижения экономических преимуществ – это уже правонарушение против собственности. Уважение к интеллектуальной собственности, бережное отношение к вещам, одолженным на время, уважение к чужому имуществу, например в гостиницах, а также чувство такта, своего рода боязнь без разрешения распорядиться тем, что принадлежит другому. Такой вывод, очевидно, сделает для себя человек с высокоразвитой совестью о различии между «моим» и «твоим». Все, что здесь поставлено на карту, предельно четко объясняют слова Эмерсона: «Солнце нашей жизни восходит лишь тогда, когда мы, скажем, не только следим за тем, чтобы сосед нас не обманул, а начинаем заботиться о том, чтобы через нас он не понес никакого ущерба».

 

5. Сознательность в любых мелочах

Искушение бессовестностью для служащих и учеников на производстве на многих предприятиях сегодня исключительно велико. И не только потому, что некоторые сведения о громких случаях нечистоплотности в экономической жизни проникают в среду молодежи, создавая у нее впечатление, что нечестность – неотъемлемая часть «большой» экономики. Это происходит еще и потому, что служащие, к сожалению, довольно часто видят в своих собственных офисах вещи, которые никак не могут послужить укреплению их лояльности и честности.

Выше уже говорилось об экономическом значении нравственных сил. Сегодня, как никогда, необходимо говорить об очень личном значении честности, чтобы молодой человек не ставил свою добросовестность в зависимость от того, что вытворяют другие. К сожалению, очень многие считают, что честность – это только жертва, которую мы приносим другим. Поэтому их собственная честность убывает настолько, насколько состоятелен тот, кого они обманули, чтобы пережить причиненный ему убыток. В действительности абсолютная воздержанность по отношению к собственности другого человека глубочайшим образом связана с нашим душевным благополучием – спасением души. То, что нашим вожделениям и страстям поставлен нерушимый заслон, что на ненасытную жажду присвоения и владения найдется твердый порядок – это истинная забота о спасении нашей души, наше первое освобождение от темных сил себялюбия и основополагающее воспитание в нас послушания по отношению к совести. Это очень личное значение честности объясняет тот факт, что нечестность дает себя знать уже внешне – странным разрушением внешности человека. Только когда внимательно рассмотришь такие лица, поймешь, что, собственно, имеется в виду, когда говорится, что честность связана с «благополучием – спасением – души», а не только с собственностью окружающих нас людей и правонарушениями против нее. У нечестных людей нарушено главное – присутствие высших сил души при всех их действиях и поступках, их действия и поступки вышли из-под власти совести и стали игрушкой сиюминутного порыва и случая. Поэтому читай и запоминай: не укради, оставайся чистым. Твоя задача состоит в том, чтобы быть неподкупным и преданным делу, даже если вокруг тебя царит бессовестный обман. Стать профессионалом в честности, специалистом в преданности делу – это важнейшая и наипервейшая профессия, призвание молодого человека!

Существует методика воспитания в себе честности, состоящая в том, чтобы даже в мелочах оставаться преданным делу, потому что в этой преданности заключено великое признание человеком честности и решительное отречение от каких-либо «переговоров» с нечестностью. «Честность, – говорит Хилти, – проявляется в том, как ведет себя человек в мелочах. Это поведение имеет нравственную основу. Честность вообще, в больших масштабах – это зачастую лишь привычка или благоразумие и ничего не говорит о характере человека». Честность в самых малых делах – это еще и лучшая защита от больших искушений жизни. Как разрушаются зубы, когда повреждена эмаль, так начинается и полное разрушение человека, как только он перестает остерегаться даже малейшей нечестности. Поэтому, право же, стоит, проснувшись утром, поразмышлять над тем, где, собственно, уже начинается нечестность и что значит абсолютная честность!

 

6. Доброе имя

Многие молодые люди не имеют представления о том, как много значит в жизни «доброе имя», как именно в начале любой карьеры таинственная власть доброго имени можно обратить себе на пользу или себе во вред. Иеремия Готтхельф в своей книге «Ули-батрак» нашел для доброго имени слова, которые полезны каждому, кто делает первые шаги в какой-либо профессии:

«Но как каждый человек своими поступками и поведением вырабатывает внутренние привычки, так же и по отношению к внешнему миру он должен делать себе имя. Над этим именем, над репутацией каждый да работает с младых ногтей до могилы; каждое маленькое свершение, каждое отдельное слово – вклад в создание этого имени. Это имя раскрывает или закрывает нам сердца людей, делает нас нужными или ненужными, востребованными или отверженными. Каким бы незначительным ни был человек, у него все же есть имя, его пристально рассматривают окружающие его люди и решают, насколько он для них ценен. И каждый батрак, каждая служанка непроизвольно работают над созданием себе имени, и по имени своему получают вознаграждение; это имя прокладывает им дорогу или закрывает ее. И тогда ты можешь долго говорить и ругать прежних мастеров своего дела, пользы твоему имени это не принесет, потому что дела твои уже давно его подпортили. Такое имя становится известным всем, непонятно даже как. Разве только каким-то чудесным образом».

 

7. Пунктуальность и точность

Есть еще одно свойство характера, развитие которого имеет решающее значение как раз для начинающего коммерсанта – пунктуальность. Как известно, Наполеон I лишал своей благосклонности каждого, кто не был точен до секунды. Но ведь не только на войне успех операции целиком и полностью зависит от пунктуальности. Пунктуальность требуется во всех тех профессиях, где имеет место интенсивное и сложное взаимодействие людских сил. Именно это и происходит в разветвленной сети мировой экономики. Высокие договорные неустойки предполагают точное соблюдение сроков поставок, и каждый отдельный сотрудник вынужден приспосабливаться к таким условиям работы. Бесчисленные дела о несостоятельности возникают только по вине непунктуальных плательщиков. То есть пунктуальность – неотъемлемая часть человеческой экономики. Кто в этом отношении строг с самим собой, тот непременно завоюет доверие своих подчиненных и будет, прежде всего, воспитывать в себе точность в абсолютно всех без исключения профессиональных свершениях.

Но ни в коем случае нельзя забывать о вещах, которые на первый взгляд кажутся незначительными. Как важно для молодого человека в начале жизненного пути заложить основы характера и деловые качества, не давая никаким друзьям-приятелям убедить себя в том, что легкомыслие – добродетель юности. Нет, легкомыслие – это, в сущности, признак слабости, выражение духовного бессилия, а потому оно должно быть чуждо полным сил молодым людям! Прав Раскин, говоря: «Я не испытываю особого снисхождения к людям, охотно извиняющим легкомыслие и бездумность юности. Мне гораздо милее бездумность старости, действительно заслуживающая снисходительности. Но кто может извинить бездумность в возрасте, когда еще каждый поворот нашей судьбы зависит от наших собственных решений? Бездумность юноши, чье будущее счастье, может быть, зависит от сиюминутного случая? Бездумность в юности, когда мгновенный шанс может определить карьеру всей жизни, когда каждый наш поступок закладывает кирпичик в фундамент нашего будущего, когда каждая наша мысль о бытии и небытии может стать решающей? По мне, так пусть уж старость будет бездумной, но ни в коем случае не юность!»

 

8. Надежность

Тот, кто мысленным взором окинет свои жизненные наблюдения, непременно придет к выводу, что вокруг очень мало людей, абсолютно надежных при выполнении поручений и обязательств, – людей, с которыми можно передать письмо или сообщение, нисколько не опасаясь, что они забудут это сделать или сделают с опозданием; людей, которые, ухаживая за ребенком или больным, тщательно продумывают все, что нужно сделать, и всегда держат наготове все необходимые медикаменты. Короче, людей, для которых всякое взятое на себя обязательство настолько становится средоточием всех мыслей, чувств и устремлений воли, что люди эти просто не в состоянии забыть о данном им поручении.

Предрасположенность к такой надежности существует в характере многих, но мы слишком редко задумываемся над тем, насколько наша внутренняя ценность и честь зависят от развития этой предрасположенности. Высокоразвитое чувство ответственности – подлинный триумф совести над легкомыслием и безалаберностью, триумф всё покоряющей воли над инертностью, самоотречения над служением только себе, любимому. Совершенная надежность, в том числе и при выполнении самых мелких поручений, олицетворяет собой принципиальный протест характера против всего, что зовется половинчатостью. Уже поэтому стремление обрести истинно мужскую верность и надежность в исполнении порученного дела, упражнение в точности до последней запятой, должно стоять на первом месте в работе над собственным характером.

Флоренс Найтингейл на примере задач по уходу за больными показала, что такое подлинное чувство ответственности, как оно зависит от дисциплины и самоотверженности и сколь поверхностным бывает представление об ответственности зачастую даже у самых усердных сиделок. «Что значит быть ответственным за что-либо – как в большом, так и в малом – известно лишь немногим мужчинам и женщинам». Есть много сиделок, утверждает она, очень предупредительных и осмотрительных, пока они сами находятся на посту, но которые совершенно не задаются вопросом: «Что может произойти в мое отсутствие?» «Очевидно, ответственность состоит не только в том, чтобы самому делать все как следует. Нужно еще заботиться о том, чтобы все остальные поступали так же и никто по незнанию или злой воле не помешал правильному уходу. Причем сказанное относится как к уходу сразу за многими пациентами, так и за одним-единственным».

Соответствующая глава в книге Флоренс Найтингейл «Советы по уходу за больными» называется – «Думать обо всем». Призыв думать обо всем обращен к каждому, кто, занимая ту или иную должность, отвечает за других людей. Так что упражнение в том, чтобы «думать обо всем», имело бы, пожалуй, вообще большое значение для «универсализации» мышления во всех остальных больших и малых делах.

Надежности можно выучиться, если действительно этого хотеть и если в душе живет представление о том, как высоко внутренне стоит человек, на которого можно целиком и полностью положиться, и сколько побед над врожденной безалаберностью и себялюбием нужно одержать, чтобы мастерски овладеть искусством «думать обо всем». Кто хочет стать мастером этого дела, тот должен упражняться в нем, используя самые на первый взгляд незначительные мелочи будничной жизни. Например, отправляясь в путешествие, не упускать ни одной возможности, которых там предостаточно, отучить себя от привычной небрежности и рассеянности, внимательно относясь к информации, организации самой поездки, присмотру за багажом, вырабатывая в себе привычку к большей точности и предусмотрительности, к тому, чтобы быть абсолютно надежным во всем, за что берешься. Полная умственная концентрация на самых простых поручениях и обязанностях, принуждение себя к тому, чтобы включать мозги и брать себя в руки ради выполнения обязанностей, лежащих далеко за пределами собственных желаний и инстинктов, – это бесценный способ подхлестнуть жизнь собственной совести, освободиться от эгоистичной мечтательной дремоты. А с радостью ощутив собственную надежность в малом, нам захочется стать надежными и в большом. А надежность в большом готовит нам много таинственной благодати уже в земной жизни. Или в мирской славе есть что-то слаще, чем простое свидетельство тех, кто говорит нам с глазу на глаз: «На тебя можно положиться!»

 

9. Экономическое значение правдивости

Правдивость приобретает особое значение, если рассматривать ее в свете профессиональных вопросов. Правдивость как адекватность истинному положению вещей особое значение получает именно тогда, когда человек имеет дело с реальной жизнью. Социальное значение правдивости мы лучше всего осознаем на конкретных примерах. Сегодня многие полагают, что человеческое общение может основываться только на лжи, потому что правдивость путают с грубостью и бестактностью. Искусство соединять правдивость с добротой и жизненной мудростью – очень важный аспект подготовки к настоящей жизни. Только безусловная правдивость может создать основу для доверия, а что касается вынужденной лжи, то «по размышленьи зрелом» всегда оказывается, что причина такой лжи – душевная близорукость и без нее можно обойтись. Чтобы до конца понять все значение правдивости, нужно еще упомянуть деструктивную в социальном отношении привычку к преувеличению и легкомысленной болтовне. В этой связи очень интересны замечания известного специалиста в области техники Крафта, книгу которого мы уже цитировали выше:

«Предоставление неверных сведений и данных самым губительным образом отражается на суждениях о поступках и характерах людей. Безмерное и бессмысленное преувеличение, присущее всем высказываниям, действиям и состояниям, никоим образом не соответствующее сегодняшнему уровню культурного развития так называемых цивилизованных наций и народов, – это как раз то, что оказывает отравляющее и развращающее действие на человеческое общение. К тому же все это сопровождается так называемым резким тоном, да еще современная пресса, подливая масла в огонь, оказывает на людей опаснейшее воздействие. Возникнув из несправедливого образа мыслей, привычка все преувеличивать, подпитываемая лживыми, во всех отношениях сфальсифицированными данными, обостряет и искажает самые простые и ясные отношения между людьми. Она затрудняет, замедляет и удорожает этические, экономические и правовые взаимоотношения и компромиссы, вызывая новую или приумножая и обостряя уже существующую социальную напряженность, наносящую ущерб всем человеческим интересам. Преувеличение – зло, отравляющее все источники мысли, извращающее все суждения, широко распахивает двери всякой дезинформации, фальсификации и клевете, приводя всего человека в полный беспорядок».

 

10. Обещания, не произнесенные вслух

Есть обещания, никогда не произносимые вслух, которые, однако, налагают некоторые обязательства и за которые ожидаешь благодарности. Молодой человек подходит к девушке, возбуждая постоянными знаками внимания ожидания, глубоко западающие ей в душу. А между тем он не хотел ничего, кроме как поиграть, и в один прекрасный день внезапно исчезает. Разве здесь не нарушается некое невысказанное обещание? Английский писатель Р. Браунинг рассказал как-то такую историю. На горной тропе, идущей вдоль обрыва, навстречу охотнику идет олень. Охотник ложится на землю, олень принимает условия пакта и перешагивает через него. Тогда охотник бьет его снизу ножом в живот. А разве в этом случае не нарушается невысказанный и не записанный на бумаге договор? Очень часто люди, общаясь между собой, дают друг другу молчаливые обещания, сдержать которые необходимо не 17 апреля или 3 июня, а просто когда-то, в какой-то день и час, когда давший его человек оказывается в нужде и надеется на благодарность другого. Если он ждет напрасно, то разочарование его еще больше, чем если бы что-то было подписано и не сдержано, так как перед Богом негласно данные обещания не менее важны, нежели те, что написаны чернилами и заверены нотариусом.

Лишь тому в жизни дано познать истинную верность и надежность, кто сам не играет обещаниями, а взвешивает каждое свое слово на ювелирных весах, постоянно думая о том, сколько чужого счастья и несчастья зависит от наших слов и жестов.

 

11. Руководящие профессии

Под «руководящими» профессиями следует понимать те, в которых мы видим значительное число людей, призванных организовывать и контролировать. Прежде всего нужно иметь в виду технические и экономические сферы трудовой деятельности. Большинство людей, идущих в эти профессии, к сожалению, не дают себе труда до конца осознать, какие особые нравственные данные необходимы как раз для работы на руководящих постах и что эта работа требует многолетнего и глубокого самовоспитания. Получается, что только по чистой случайности на такие ответственные посты приходят люди с надлежащей внутренней подготовкой.

Другие же, только пройдя через тяжелые ошибки и конфликты, понимают природу своих задач на этой должности. Но часто горе-руководитель отбивает у подчиненных всякое желание трудиться, постоянными конфликтами приносит вред своему собственному характеру, становится крайне нервозным и живет в постоянном стрессе, осознавая свою профессиональную неполноценность.

Причина подобных неудач кроется в бездумности и однобокости, с которыми все образование в этих областях концентрируется на технических и научных требованиях профессиональной жизни. Причем никто не думает о том, что придется иметь дело в первую очередь с людьми, а уже потом с машинами, и что подлинное искусство «руководить», по крайней мере, так же важно, как знание лучших марок стали и законов металлоконструкций. Роберт Оуэн, великий английский филантроп и владелец бумагопрядильных фабрик, однажды назвал очень странным тот факт, что люди самым тщательным образом заботятся о надлежащей смазке и эксплуатации машин и механизмов, делая все, чтобы максимально повысить их производительность. Однако они не думают о том, что человек, тончайший изо всех двигателей, требует гораздо более тщательного обращения, чтобы быть в состоянии работать наилучшим образом. Под этим тщательным обращением нужно понимать искусство руководства, предполагающее знание того, как следует обходиться с человеческими душами, чтобы те не наполнялись чувством противоречия и ненавистью. Нам необходима педагогика для кабинетов, мастерских и заводских цехов, рассматривающая честолюбие, чувство собственного достоинства работающего человека как фундамент всех его высших трудовых достижений и способная верно найденной тональностью руководства людьми всегда приводить в действие их самые тонкие и надежные движущие силы. Руководитель предприятия, для которого чувство собственного достоинства его подчиненных дело святое, смело может уволить дюжину контролеров, если таковые у него вообще были. Сколько помех, проволочек в производственном процессе происходит только из-за неумелого обращения с персоналом! И сколь жалкую смесь жестокости со слабостью, как правило, представляет собой так называемая мужская «энергия», которая так ценится в руководящих работниках. Эти руководители, «кусаясь и лая», вечно подгоняют подчиненных, что зачастую приводит к полной потере теми всякой охоты трудиться – тем более трудиться добросовестно. Сколько потерь производительности труда произошло из-за такой «руководящей энергии»!

Подлинная энергия исходит только из глубин души, где обитают еще и милосердие, и самодисциплина. И только такая энергия действительно способна оказать упорядочивающее, организующее и вдохновляющее действие. Всякая иная энергия, проистекающая от великого высокомерия невоспитанного человека, всегда оказывает разрушительное действие на всякий более или менее глубокий порядок: подчиненные непосредственно ощущают антисоциальное, враждебное порядку начало личного высокомерия по тону отдаваемых приказов и реагируют на них соответствующим образом – в том же духе.

Высшее искусство руководства состоит не только в том, чтобы четко сформулировать приказ, но и прежде всего в том, чтобы тем, как отдан приказ, облегчить выполнение тому, кому он отдается, чтобы пробудить в нем его лучшие силы для повиновения.

Просто резкий тон, бесцеремонно игнорирующий душу того, кто должен повиноваться, выдает парвеню, наслаждающегося возможностью командовать, потому что до того он и его предки должны были только повиноваться. По-настоящему благородный человек отдаст распоряжение, никак не выпячивая себя, без судорожных проявлений авторитарности. Он не станет делать акцент на себе как начальнике, и эта истинная «служебная» позиция вызовет радость служения и в подчиненных.

Когда денщик ставит японскому офицеру на стол еду, тот встает и удостаивает денщика поклоном. Этот обычай символически олицетворяет собой правильную позицию начальника по отношению к подчиненному. То есть: никогда не принимай от другого ни услуги или какого-либо проявления подчиненности без того, чтобы за послушание в самоотверженности, налагаемое на него, предоставить взамен некий эквивалент почитания и уважения – пусть даже хотя бы это будет особый тон приказа или благодарности за сослуженную службу. Тем самым ты освобождаешь себя от демона личного высокомерия, который так легко овладевает душой командующего, тут же вызывая у повинующегося ожесточение или даже стремление к бунту: он чувствует себя просто подчиненным и униженным, вместо того чтобы видеть умелое руководство и хорошую организацию.

Кому ясно, сколько умственных и моральных сил нужно даже для точного выполнения простой мускульной работы, сколько души и характера должно стоять за каждой работой, претендующей на ценность, тот знает, что воздаяние почестей и бережное отношение к человеческому достоинству – это не просто примитивная сентиментальность. Это камень в фундаменте всякой «производственной мудрости», не говоря уже о том, что тон общения начальника со своим персоналом сразу передается в низовые звенья, насаждая везде вместо идущего от души сотрудничества механическое, вынужденное отбытие барщины. Японцы правильно говорят, что дух, царящий в доме, можно распознать даже по поведению собак. Очень верное наблюдение, весьма подходящее для того, чтобы дать руководителю предприятия понять всю социальную и техническую ответственность его личного примера!

«Королевским искусством» называл Платон в своем труде «Государство» способность руководящего мужа «правильным образом сплетать друг с другом умы и души», вдохновляя их на добровольное подчинение. Это искусство предполагает, что руководитель сам обладает организованным характером, одновременно владея искусством ставить себя на место других, обращаться с ними в соответствии с их особенностями и жизненной ситуацией. Поэтому Джоуэтт в своих «Школьных проповедях» говорит о настоящем «man of business» (деловом человеке, бизнесмене), что начинает он с арифметики, а кончает наукой о человеческих характерах. Это означает, что деловой человек все глубже осознает, как много значит «душевное начало» для рабочего процесса и почему настоящий инженер всегда должен быть еще и педагогом.

Примерно так же высоко оценивал еще Карлейль настоящих «captains of industry» (капитанов промышленности), утверждая, что все революции происходят вовсе не потому, что люди не хотят повиноваться. Напротив, они требуют руководства, порядка и повиновения, но хотят повиноваться как люди, а не как животные, хотят стоять лицом к лицу с высокоморальной властью. И они злятся на неспособного начальника-тирана – не в последнюю очередь как раз потому, что его нецивилизованный тон делает невозможным повиновение, начисто выбивая людей из упорядоченного течения жизни.

Всем сказанным мы никоим образом не хотим что-либо возразить против того, что служба есть служба. Твердость так же необходима, как доброта. Но твердость не создается жестокостью и жесткостью. Напротив, чрезмерная внешняя резкость всегда свидетельствует о недостатке внутренней твердости, выдает скрытый страх и неуверенность, что встречается в людях, в душе являющихся полной противоположностью тому, чего они требуют от других. Это – внутренне полностью дезорганизованные люди, к несчастью, обязанные в силу должности организовывать других. Подлинная твердость проистекает только из многолетнего упражнения воли, чистой совести и нравственного мужества. Кто стал «профессором» в этих вещах, тот всегда добьется дисциплины и с легкостью нейтрализует противящиеся ей элементы.

Самоотверженность в руководящей профессии, подлинное искусство отдавать распоряжения невозможны без строгой самодисциплины по отношению к собственному «командному зуду». Если даже в военном деле от путного командира требуется, чтобы он не отдавал сам приказы по каждому мелкому поводу, а уважал самостоятельность и готовность брать на себя ответственность младших командиров, то для человека, отдающего приказы в профессиональной гражданской жизни, это качество еще важнее. Кто не умеет обучить свой персонал ответственности, кто вообще не стремится к этому, тот вообще никакой не руководитель, а просто фактор дезорганизации. Из-за чрезмерного контроля в мелочах такой начальник теряет время и внутреннее спокойствие, необходимые ему для выполнения высших духовных функций, присущих личности руководителя. И так как он сам не имеет ясного представления об иерархии функций, то этот свой недостаток он будет переносить на своих подчиненных. Такие «командиры», в сущности, рождены лишь для повиновения. Годные только для конкретной исполнительской работы, они ошибочно попали на руководящий пост. Руководить – значит воспитывать, но ведь воспитывать – значит стимулировать силы, а не подавлять их!

 

12. Чиновники «высшего звена»

Все приведенные выше соображения справедливы не только для тех, кто руководит трудовыми процессами в экономике, но – в особой степени – и для государственных чиновников. Концентрация авторитета и возможность распоряжаться огромной бюрократической машиной таят в себе очень большую опасность для характера человека. Кто с ясным сознанием и твердой волей свое-временно обезопасит себя от этой угрозы и использует представившиеся ему огромные возможности влияния на других действительно по-человечески, тот может, став чиновником любого уровня, испытать радость и удовлетворение от своей деятельности. Чиновник, который подходит к своей деятельности именно так, должен, прежде всего, уяснить, что чиновник должен быть альтруистом совершенно особого рода. Он никоим образом не должен использовать силу своего авторитета и данной ему власти в угоду собственной гордыни, а должен полностью очиститься от чиновничьего чванства и всегда выступать только как представитель государства. Выполнение этого требования – отнюдь не утопия. Людей, неиспорченных чиновничьим авторитетом, особенно часто можно встретить среди английских и итальянских чиновников высшего звена. Там же часто встречаются образцовый стиль, умение представлять величие государства, проявляющееся в отсутствии каких бы то ни было полицейских понятий государственной власти, а также в тоне, выражающем достоинство и величие государственного порядка скорее через величественную свободу и зрелость поведения, чем через неоправданную строгость и надменность. Если мы требуем от чиновника самоотверженной репрезентации государства, то вовсе не хотим этим сказать, что его личность должна полностью раствориться в его должности. Но она ни в коем случае и не должна стремиться повысить свой авторитет за счет данной ей власти. В остальном же именно профессия чиновника очень богата возможностями личного участия в судьбах людей. Чиновник, если он человек глубоко чувствующий, всегда сумеет облегчить механическое давление государственной бюрократии. Например, своей добротой стараясь смягчить слишком строгие предписания и законы или вообще привнося во всю эту неодушевленную механику новый дух рыцарского обращения с людьми и индивидуальной заботы. Какой вздох облегчения будет проходить по всем офисам каждый раз, как только такой благородно мыслящий шеф мужественно и последовательно будет подтверждать свою убежденность в том, что все служебные дела нужно исполнять в духе совершенно безупречной порядочности!

Лояльность по отношению к государству – не только содержание кассы в порядке и внешнее преданное соблюдение государственных интересов. Нет, подлинная лояльность начинается там, где отдельный представитель государственного порядка спрашивает себя: как я должен говорить и действовать, чтобы своими манерами и поведением выразить все величие и одновременно все милосердие государственного попечения?

Как мне заставить отдельного своенравного, озабоченного только собственными притязаниями индивидуума относиться с глубоким уважением к установленным границам и обязанностям? Может быть, мне самому сначала необходимо сделать открытые шаги по развитию в себе умения подчинять неупорядоченное своеволие некоему плану и ответственности в большом и малом, прежде чем я смогу приучать других к государственному порядку?

Этот вопрос должен задавать себе кондуктор на железной дороге и полицейский – точно так же, как и высший чиновник государства. Чиновник, давший обдуманный и положительный ответ на этот вопрос, успешно пройдет посвящение в свою профессию. А так называемая «карьера чиновников высшего ранга» начинается, собственно, лишь тогда, когда благодаря самоанализу и самовоспитанию на этот вопрос дается серьезный ответ.

 

13. Профессия политика

«…Нет никого, кто бы на службе этой живой и чистой душу сохранил». Эти слова Валленштейна (из одноименной драмы Шиллера) олицетворяют собой общее осознание чрезвычайных искушений политической карьеры. Столь же общим является утверждение, что в политике личная совесть вообще не имеет права на какое-либо внимание, потому что всякая политика, отказывающаяся решительным образом ставить эгоизм над всякими сомнениями совести во всех больших национальных и социальных вопросах, утонула бы в крови и насмешках. «Нам нужны люди, любящие отечество больше, чем свою душу», – сказал как-то один государственный деятель из Флоренции. Верно ли это, или, в конце концов, и отечество живет неподкупностью душ? Даже если эта неподкупность, казалось бы, ведет к гибели? И не зависит ли человеческое общество в самых глубоких своих основах от тех людей, кто лучше с честью проиграет, чем выиграет с помощью нечестных средств?

Мы не задаем вопрос: а что произойдет в будущем? Мы не строим никаких иллюзий относительно бессилия человеческой совести перед буйством великих политических страстей. Мы только спрашиваем: на чем в действительности зиждется подлинное, крепкое здоровье и работоспособность государственного сообщества? И мы ставим этот вопрос именно с реалистической точки зрения. Может быть, так называемой реальной политике не хватает последовательного реализма, позволяющего оценивать политические действия не по их сиюминутным эффектам, ослепляющим нас на большой сцене мировой истории, а по моральному разложению, производимому ими в глубинах народной жизни? Может быть, нравственные силы – это все же сохраняющие государство силы первого порядка, с которыми нельзя играть, не ставя под угрозу сами основы всей социальной жизни? И не теряет ли добросовестность, высмеиваемая в одной области, уверенность в своей правоте во всех других областях? Не заложена ли в учении о Страшном суде глубокая мысль о том, что в конце концов будет судимо все, что пытается пробить себе дорогу вопреки нравственному закону? И как быстро во всем мире близорукие решения реальной политики осуждаются и опровергаются Всемирным судом. Причем это происходит не на поверхности жизни, не пред лицом ощутимой катастрофы, а в глубинах действительности, где никакой показной успех уже ничего не значит и где только то признается творческим достижением, что действительно родилось из творческих сил души.

Услышав, что всемирная история – это Всемирный суд, современные люди, как правило, не могут отделаться от ощущения, что речь идет о чем-то из старых сказок, которыми пугают детей. Они согласятся с этой мыслью в крайнем случае лишь в том смысле, что Всемирным судом осуждается политика, повинующаяся нравственному закону: ведь в мировой истории успех всегда на стороне самых бесцеремонных героев. Или, как говорил прусский король Фридрих Великий: «Бог всегда на стороне сильнейших батальонов!»

И это утверждение совсем не так просто опровергнуть. Его всегда можно оправдать сиюминутным успехом и ощутимой пользой, получая из этих поверхностных впечатлений все новую и новую подпитку.

Но все глубокие умы рода человеческого склоняются перед громадной силой и значением законов, которые подсказывает нам совесть. Все великие провидцы с без-ошибочной ясностью ощущали, что в человеческом существовании, в конце концов, именно нравственные силы решают вопросы жизни и смерти народов. Религия, а также литература, поэзия, искусство преисполнены ощущения неотвратимой и страшной силы некоей высшей справедливости, проявляющейся в судьбах целых народов, грозящей всем, кто необуздан и не умеет хранить верности, проклятием и гибелью. Да, в истинном, глубинном сознании человечества все эти переживания представляются мощнее, реальнее и живее, чем все триумфальные крики в ознаменование сиюминутного успеха, чем весь блеск широкомасштабных акций.

И глубоко символично, что в Библии грехопадение ставится в центр человеческой истории, а все прочие события соотносятся с ним, получая оттуда свой свет и значение.

О том же говорит и мудрая античная литература. Как страшно кричит Клитемнестра Эсхила в ночных кошмарах, облекая рвущийся из нее ужас в слова: «И если бы все воды мира слились в одном потоке, они бы не отмыли рук убийцы!» А вот как Агамемнону предрекается его погибель: «Убийц народов Бог не забывает!» И когда хор у Софокла в мольбе поднимает руки, он произносит слова, исполненные сильнейшего ощущения неотвратимой реальности нравственных сил:

Здесь выражено ощущение того, что эти законы совести рождены на высотах мудрости и прозорливости, откуда исчезли все обманчивые представления о земной жизни и откуда становится ясным, что поддерживает жизнь в самых ее основах!

Вспомним, наконец, королевские драмы Шекспира: здесь мы видим беззастенчивую жажду власти, мстительность и страсти, надолго заполняющие всю сцену жизни. А потом все это вдруг рушится, сменяясь глубоким бессилием. Мы видим, как Ричард III уже не в состоянии выносить своих собственных преступлений, как леди Макбет бродит по ночам, видим ее супруга, беспомощно борющегося с ужасными образами своей собственной совести!

Все эти жуткие картины суда, по сути, плоды более глубокого видения и знания, чем те, на которые способна сиюминутная политическая прозорливость, выделяющая вещи из целостности жизни и видящая лишь поверхностную сторону событий. А ведь нет ничего более важного для подлинной культуры человека, чтобы люди действующие начали больше прислушиваться к людям видящим и стали понимать, что добро и зло – это такие проявления действительности, которых, правда, нельзя рассчитать, как площади земельных наделов и тонны товаров, идущих на экспорт, но которые гораздо мощнее воздействуют на жизненную основу народов, чем все реальности видимого мира.

В науке о гигиене мы сейчас все больше и больше приходим к преодолению чисто материалистического учения о здоровье. Мы начинаем понимать, что и наше физическое здоровье, и наша нервная система зависят прежде всего от животворной энергии духа, что их действительное восстановление исходит только от него и что все то, что вредит характеру в долговременной перспективе, никогда не будет способствовать нашему физическому здоровью. Придет время, когда такая психотерапия будет применяться и к учению о здоровье общественного организма. Когда мы поймем, что наша прежняя мудрость о «сохранении нации» как раз с точки зрения реальной политики была убогой и близорукой халтурой. Ведь и государство живет не только тем, чтобы «хватать и не пущать», а, в конечном счете, духовным и нравственным благородством всей своей политики, поддержкой, которую такая общая политика придает всем высшим решениям в жизни нации. Там же, где нравственные силы на большой сцене государственной политики предаются осмеянию, где они приносятся в жертву идолу ощутимого, сиюминутного успеха, где прирост обрабатываемых сельскохозяйственных площадей ставится выше роста правосознания граждан, вместо того чтобы всячески пестовать и поддерживать это чувство правосознания как драгоценный капитал и основу всего национального здоровья и способности к культурной жизни, там очень скоро приходит осознание того, что, как и во внутренней жизни нации, беспардонная жажда власти теряет последние остатки совести, а дух близорукого самоутверждения одерживает верх над глубокой реально-политической мудростью, сформулированной в словах: «Сберегший душу свою потеряет ее; а потерявший душу свою ради Меня сбережет ее»

Отделить политику от нравственного закона – это то же самое, что попытаться отделить судоходство от мореведения (океанографии). Нравственные истины дают нам глубочайшую ориентировку на то, на чем держится сам фундамент человеческого сообщества. Кто хочет освободиться от этого, тот освобождает себя от самой реальности жизни и будет судим ею.

Бьёрнсон однажды очень верно сказал: «Я говорю тебе, что страна, взявшая то, что принадлежит другому, затачивает «фомку» вора, что она обостряет и без того жестокие слова начальника, что она поражает совесть в ее правах – как в семье, так и в обществе!»

Государство не такое простое живое существо, чтобы жить одними грубыми движениями инстинкта самосохранения, которые наше «реалистическое» искусство государственной деятельности рассматривает как верх предусмотрительной мудрости. Государственная организация целиком и полностью зависит от огромного фонда самоотверженной жертвенности, от силы морального сопротивления инстинктам и вожделениям, а в конце концов от того щепетильного чувства правосознания, подвигающего нас на то, чтобы уж лучше мы лишились всего, чем отняли у окружающих нас людей то, что принадлежит им. Только на таком фундаменте может крепко стоять все то невероятно сложное жизненное и трудовое сообщество, которое составляет структуру современного государства! И если какое-либо государство смогло бы прогнать всех своих соседей из их владений, у него недостало бы сил воспользоваться этим приобретением. Ведь на утончении совести зиждется и вся техническая, и хозяйственная деятельность. А то, что завоевывается за счет утончения совести, то парализует и умерщвляет глубинные производительные силы национальных трудовых достижений, повсеместно насаждая безответственное хищническое использование природных ресурсов, беззастенчивую жажду наживы и, в конце концов, гнилую жажду наслаждений. Так кончается неверие во Всемирный суд во Всемирной истории, так проявляется реальное значение неписаных законов!

Существует старая и полная глубокого смысла традиция возводить общественные здания из самых лучших материалов в самом возвышенном стиле как символы высшего достоинства и значения государственного сообщества. Когда же наконец в ум и совесть народов и их ответственных государственных мужей проникнет та истина, что и публичная политика великой страны не должна являться миру в формах, более низких и мелочных, а в более благородных и великодушных, нежели политика частной жизни? И что нет более важного «представительского долга» государства, чем делать все для того, чтобы все его акции и проявления становились поддержкой и своего рода рукоположением всех и каждого в величие характера, вместо того чтобы культом сиюминутного успеха вводить в заблуждение совесть человека!

Будем надеяться, что уже недалеко то время, когда великие культурные народы начнут выстраивать свое национальное самоутверждение возвышенными методами, вместо того чтобы использовать те мелочные средства, которые характерны для национальной политики страха, но никак не приличествуют подлинной политике власти и культуры. Это будет время, когда сильные нации наконец найдут в себе мужество стать великодушными, а настоящие политики возьмут на вооружение слова Гладстона, адресованные государственным деятелям: «То, что неверно с точки зрения морали, никак не может быть правильным и в политическом отношении!»

 

14. Профессия воспитателя

Рассмотрев абсолютное большинство современных профессий, мы поймем, особенно если принять во внимание непрерывную борьбу за существование, как много в них больших и малых соблазнов, как бессердечно они принуждают человека к тому, чтобы мало-помалу отказываться от своего лучшего «я», полностью подчиняясь ничего не стоящим условностям. Совершенно иначе дело обстоит с профессией воспитателя! Почти все требования, предъявляемые к этой профессии, вырывают человека из того мира, каков он на самом деле, в тот мир, каким он должен быть. Профессия воспитателя – постоянное, волнующее напоминание о том, что он должен обратиться к своему лучшему «я» и стать в высшей степени добросовестным человеком. Для не окончательно очерствевшего человеческого сердца дети – что постоянно звонящие пасхальные колокола, воскрешающие в человеке самые высокие порывы. Есть люди, тысячекратно хулившие правду. Но все же, когда на них смотрят детские глаза, они испытывают непреодолимое желание сознаться во всем, что они предавали и от чего отрекались. Да, мы видим, как часто даже закоренелые преступники впадают в ярость, видя зачатки порока в собственных детях. В них бессознательно просыпается желание хотя бы в своих детях вырасти над собой, преодолеть весь ужас их собственной жизни, загубленной неуправляемыми инстинктами!

Итак, величайшее благо профессии воспитателя состоит в том, что она делает нас более аккуратными во всех наших ежедневных привычках, осмотрительнее в словах и пробуждает лучшие намерения, вырывающие нас из внутреннего застоя.

Мы намеренно ставим это обратное действие профессии воспитателя на нас самих на первый план, потому что в наше время бурного развития педагогики слишком часто забывают, что наибольшего воспитательного эффекта можно добиться не прямым воздействием на подопечного, а опосредованным методом «самовоспитания воспитателя». Мы несравненно сильнее воздействуем на ребенка тем, что становимся лучше, работая над собой, чем тем, что мы ему говорим. Мы становимся организующей силой в этой жизни не тем, что запрещаем другим, а тем, что запрещаем себе!

Мать, преисполненная глубочайшей любви и заботы, часто спрашивает себя: что я могу сделать для моего дитя, как мне защитить его от силы внутренних и внешних искушений? И вот она погружается в раздумья или начинает читать книги по воспитанию. А между тем правильный ответ на ее вопрос вот каков: честно стремись к тому, чтобы сделать себя такой, каким должен стать твой ребенок. Лучшей защитой ему от власти искушения будет то, что ты сама каждый день в чем-то пожертвуешь своей мягкотелостью, своей нервозностью, своей страстью – пусть даже в чем-то совсем малом. Твое собственное, даже не сразу заметное преодоление самой себя будет самым сильным ангелом-хранителем твоего ребенка! Если ты не займешься этой работой по самовоспитанию, твое собственное ежедневное поведение будет в глазах ребенка опровергать и осмеивать все, что бы ты ему ни говорила! Ведь каждый акт преодоления себя пробуждает дремлющие в тебе самой высшие силы. Эти силы прольются благодатными лучами из твоих глаз, благословляя все твои слова глубочайшей правдивостью и красноречием!

Мы не можем воспитывать других, не отдав самих себя под водительство высшей правды, не освободившись от судорог высокомерия, от тирании мгновения, не требуя от себя с глубокой искренностью того, чем мы хотим осветить жизнь ребенка. Ибо сильнее всего мы воспитываем тем, что внутренне совершили сами. Надежнее и дольше всего на других действует не то, что мы придумали днем, а то, с чем нам удалось справиться бессонными ночами в нас самих. И то, чего мы действительно добились работой над собой, тут же отражается на нашем лице, интонациях нашего голоса. Мы становимся авторитетом для ребенка, привнося высшие принципы и идеалы прямо в юную душу. На первом занятии семинара для молодых учителей следует обратить их внимание на то, что нас с головой выдают наш голос и наше лицо: ведь в звучании наших голосов слышны вся слабость, грубость, трусость, которые мы себе когда-то позволили и которым все еще поддаемся. Каждое произнесенное нами слово сопровождается целым оркестром звуковых нюансов и неосознанной мимикой, причем эти звуковые нюансы, эта мимика зачастую опровергают то, что мы говорим, раскрывая пропасть между нашими учеными выкладками и нашей жизнью – пропасть, которую бессознательно никто не ощущает так глубоко, как бесконечно восприимчивая, широко раскрытая детская душа.

Говорят, художник Фра Ангелико всегда молился, прежде чем взяться за кисть, чтобы писать свои небесные образы. Насколько же больше нам нужно молиться, чтобы формировать живых людей. Как долго нам нужно очищаться от нашей скрытой в глубинах наших душ нечистоты, чтобы пробудить в ребенке скрытую в глубине его души чистоту, как нужно нам концентрироваться, соединяясь с Божественной истиной, чтобы наше слово упало как зернышко в Божественную почву юного сердца!

Многие воспитатели ломают голову в поисках лучшего средства от детской лжи, забывая, к сожалению, о первейшем и важнейшем средстве, а именно, самим взять собственные ежедневные высказывания под самый строгий контроль. И, может быть, тогда они к ужасу своему не раз заметят, что они, конечно, не лжецы, но гораздо чаще, чем сами предполагают, позволяют себе неправдивые или полуправдивые высказывания, которые дети подмечают гораздо острее, чем принято думать.

И тогда, как бы сладкоречиво они ни превозносили истину, ребенок все равно будет слышать диссонанс, привыкая к тому, что все высокие истины восхваляются только в парадных речах, а на практике все совершенно иначе.

То, что называют собственно характером, глубже всего формируется тем, что воспитатель начинает понимать, что такое «характер» на самом деле и чего стоит нам выдержать характер в суете жизни. Оставаясь непоколебимо порядочными именно в самых мелких вещах и не ища себе выгод в ущерб благородному образу мыслей, мы тем самым и в ребенке пробуждаем сознание того, что в жизни есть нечто большее, нежели чем «брать больше и тащить дальше».

Воспитать в ребенке скромность можно только тогда, когда мы загоним наше высокомерие в самый дальний угол, да там его и придушим. Многие матери даже не подозревают, что закладывают прочный фундамент высокомерия и себялюбия в своих детях. Они безбожно обожествляют свое потомство, видя в своих чадах некие исключительные экземпляры, насаждая крайне назойливый и нескромный культ собственной плоти и крови, не имеющий ничего общего с глубокой и полной ответственности любовью и портящий даже маленьких детей!

В остальном же все сказанное о руководящих профессиях справедливо и по отношению к деятельности педагога, посвятившего ей всю жизнь. И, прежде всего, в неукоснительном уважении воспитателем человеческого достоинства того, кого он воспитывает! Часто и по праву подчеркивают значение примера, нередко забывая при этом, к сожалению, что воспитатель должен поступать как джентльмен не только со взрослыми, но – и в еще большей степени – в общении с детьми, показывая пример уважительного отношения друг к другу. Слова Ювенала: «Maxima debetur puero reverentia» («Мальчик особенно нуждается в уважительном обхождении») следует вновь и вновь повторять будущим воспитателям. Самую бескомпромиссную строгость можно сочетать с величайшим уважением чувства собственного достоинства ребенка. И ничто так не воспитывает ребенка, как обращение с ним как с джентльменом. Воспитатель приобретает высшее уважение, если он, сдерживая чувства, не дает воли своему неоспоримому всевластию, а сам руководствуется принципами вежливости и уважения, которых требует от детей. Тут тоже необходимо многолетнее самовоспитание. Кто привык пренебрегать формами джентльменского общения с теми, кто слабее него, тот и в отношении с детьми не сможет скрыть свою невоспитанность, своим примером внушая им мысль, что там, где это тебе не повредит, можно распускаться. Маттиас Клаудиус говорит: «Я ничего не могу выдумать другого, как самому быть таким, какими мы хотим воспитать детей. И когда кто-то хочет сделать других хорошими, мне тоже нечего посоветовать, кроме того, чтобы прежде самому стать хорошим».

 

15. Уход за больными как профессия

а) Духовные задачи ухода за больными

Одухотворенный, идущий из глубины души уход за больными, без сомнения, относится к благороднейшим человеческим профессиям. Больницы – это высшие школы утешения и самоотверженности. И то сверхчеловеческое богатство личности, которое ослепленный человек надеется обрести на пути себялюбия, где же его в действительности обрести, как не в бессонных ночах, посвященных милосердию? Кто осознает, сколько здесь нужно всего сделать в большом и малом, сколько внутренней помощи и целебного действия исходит от личности, освободившейся от мелочных забот о самой себе и воистину укрепленной сознанием высшего долга, даже если эта личность не говорит ни слова, то почувствует, какие необъятные горизонты раскрывает эта работа. Вспомним о Витторино да Фельтре, великом педагоге эпохи Возрождения, который рассказывал, что одним выражением лица мог излечить больного.

Настоящая сиделка должна глубоко проникнуться мыслью о сестринской помощи, понять и продумать ее до конца, прежде чем она на самом деле и во всех мелочах сможет стать истинной сестрой милосердия. Она должна пронизать духом всегда готового к помощи терпения и самоотверженного служения не только свое отношение к больному, но и все другие человеческие отношения. Каждое слово, которое она произносит в других рабочих помещениях больницы (кроме больничной палаты) – неотъемлемая часть ухода за больным. То, как она общается с врачами – исполненная скромности, но и непоколебимого достоинства, – оказывает не только огромное воспитательное воздействие на невоспитанных и кокетливых молодых людей, но и становится подготовкой, обучением, потому что каждый шаг в моральном укреплении – это блестящее достижение. Быть сестрой милосердия по отношению ко всем раздражительным, возбужденным, плохо владеющим собой, бездумным и властолюбивым обитателям всего большого дома под названием больница: кого-то успокоить, пожалеть, пристыдить, покорно выслушать резкое слово, в чем-то убедить – именно в этом проявляется истинный уход за больными как профессия во всей своей полноте. Любовь неисчерпаема – любовь никогда не кончается. Ну, кому же не захочется работать на благо чего-то целого, вместо того чтобы растрачиваться на нечто половинчатое?

По организации службы ухода за больными следует еще сказать следующее: наряду с тем, что это может стать профессией на всю жизнь, нужно создавать как можно больше возможностей для, так сказать, «невынужденного» ухода – тем более что профессиональных медсестер постоянно не хватает, особенно в больницах для неимущих. Хорошо бы, если бы молодые девушки, прошедшие некоторую подготовку в этой области, а потом вернувшиеся в родительский дом, устраивались – за плату или бесплатно – сиделками, посвящали бы этому хотя бы несколько часов, дней, недель в год. Организовать это могут профсоюзы по уходу за лежачими больными на дому или некая независимая организация, сотрудничающая с лечебными учреждениями. Почему бы и студенткам высших учебных заведений, предположим, во время каникул, не поработать несколько дней нянечками, сиделками, особенно если им хочется немного подзаработать?

б) Гений ухода за больными

Служение больным приобретает совершенно иную привлекательность, если мы посмотрим на него не как на техническую профессию, а как на школу изобретательной любви. Именно это видели в нем истинные героини ухода за больными. Они не только служили больным, но и были жрицами любви вообще, в которой нуждаются даже самые здоровые и сильные люди. Любви, которая прочно цементирует человеческую жизнь и которая одна в состоянии действительно обновить человеческое общество. Жрицей такой любви была Флоренс Найтингейл. Читая ее наставления по уходу за больными, особенно главу «Думать обо всем», ее слова о «правильном наблюдении за больным», об «уходе за душой больного», о «шуме и суете», об «уходе за выздоравливающими», понимаешь, почему солдаты целовали ее тень, когда она проходила по палатам лазаретов. Наряду с логикой разума существует еще и логика любви, и она проявляется во всем своем величии там, где чья-то сильная воля обращается к любви, поднимая ее до высших свершений, пока не начинает казаться, что сама любовь уже «не от мира сего». Такая логика любви царит в делах и словах этой благородной женщины, и потому все, что она говорит, – это молитвенник сострадания, применимый ко всей человеческой жизни. Кто научится в больничной палате «думать обо всем», тот поймет, сколь бездумно мы зачастую относимся к нашим неписаным обязанностям. Кто ради живых упражняется в бдительном отстранении от шума и суеты, тот глубинами души ощутит, как мало мы в наших жизненных проявлениях входим в положение других людей. А кто упражняется в «правильном наблюдении за больными», тот вообще поймет, как много неправильного обращения с людьми, как много бестактности, причем даже в любви, происходит от того, что мы совсем не даем себе труда быть более внимательными к окружающим нас людям. И это вообще великое благословение заботы о страдающих, слабых и больных, что мы на примере величайшей потребности в помощи учимся забывать о себе и проникаться чужими нуждами. Кому, например, однажды пришлось решать трудную задачу – такую, как пробуждение в слабоумных, оступившихся людях с психическими патологиями самоуважения, кто при этом почувствовал, сколь строго нужно следить за каждым словом в ежедневном общении с ними, у того просто раскроются глаза. Он увидит, как невнимательны люди друг к другу в повседневной жизни, сколько огорчений и уныния мы каждый день причиняем окружающим, даже не думая об этом. И как редко встречаешь человека, который во всех своих речах, при выборе слов думает о том, чтобы помочь тому, кто слабее его, внушить ему чувство уверенности в себе.

Не только женщинам, но и мужчинам следовало бы, пока они учатся основной профессии, уделять время обучению уходу за больными, постоянно используя представляющиеся возможности – в семье, в организациях по уходу за больными на дому и т. д. – для того чтобы упражняться в этом благородном деле, повышать свою квалификацию. Упражнение в дисциплине любви так же важно для человека, как и упражнение в дисциплине воинской службы и повиновении. Да, милосердие – величайшая дисциплинирующая сила, потому что оно ставит человеку гораздо более трудные и гораздо более личные задачи по преодолению самого себя, чем военная муштра. Потому-то в милосердии самовоспитание намного важнее для формирования и укрепления мужской воли, чем это считалось раньше. И чем больше в наши дни расширяются и углубляются педагогические задачи у мужчин, чем больше все крупные социальные проблемы становятся проблемами правильного обращения с людьми, тем важнее является для мужчины планомерное обучение основам прозорливого и внимательного подхода к человеческим нуждам и состоянию человеческих душ. Такое воспитание в себе дисциплины в мыслях о других – хорошее упражнение, чрезвычайно способствующее тому, чтобы компенсировать субъективную ограниченность в мышлении многих мужчин. Ведь подлинная объективность всегда рождается из самоотречения. Истинная интеллигентность в делах может проявиться лишь там, где человек отошел от своего «ячества». Но такого подарка нам никто не сделает. Это награда за честную и неустанную борьбу с нашей собственной природой.

Все предложения, изложенные в этой главе, конечно же, не касаются тех, кто хочет жить наполовину. Все сказанное станет руководством для ненасытных, выходящих из половинчатости и поднимающих глаза к образу совершенства, которого они никогда не достигнут, но которое, тем не менее, способно придать всему человеческому несовершенству неземной блеск и ощущение глубокого внутреннего счастья.

 

16. Профессия врача

а) Духовные основы искусства врачевания

Все наши рассуждения о профессиях не имеют ничего общего с технической стороной дела, а касаются исключительно духовных позиций и установок человека, посвятившего себя этой работе. Что касается профессии врача, то нужно вспомнить, что сказал о ней французский философ Жозеф де Мэстр, что нужно опасаться совета и терапии врача, не верящего в Бога. Однако при всем при этом нужно иметь в виду, что, с одной стороны, есть верующие врачи, ограничивающие свое общение с Богом воскресными походами в церковь, а в своей медицинской практике, похоже, верят только в материю, а с другой стороны, есть современные врачи, которые, следуя материалистическим естественным наукам, потеряли веру в Бога, но, будучи в душе наследниками поколений истинно верующих коллег, обладают высокоразвитой и прозорливой совестью, которая ни на миг не дает им забыть их нравственные обязанности. Что же до истинного смысла вышеупомянутого предупреждения, то целый ряд ужасающих событий последней мировой войны необычайно ясно показал, в какую глубокую пропасть могут упасть врачи, если они не защищены религиозно-нравственными представлениями о жизни от самых предосудительных форм издевательства над человеческой жизнью.

Что до духовной основы врачебной практики, то хотелось бы процитировать глубокомысленную утреннюю молитву одного врача-еврея из Средневековья: «Господи, благослови меня твоим советом, когда я сам даю советы больным!» Такое благословение, конечно, не помешало бы ни юрисконсульту, ни советнику руководителя фирмы. Но особенно оно нужно врачу, потому что тот имеет дело с жизнью и смертью, потому что зачастую он испытывает искушение прописать лекарства и лечение, противоречащие заветам совести и совершенно сбрасывающие со счетов психологические и духовные факторы, столь важные для здоровья.

Тут следует упомянуть главу «Врачи для животных и врачи для людей» этой книги. Там говорится о том, насколько близоруки советы некоторых физиологов и психоаналитиков, рекомендующих молодым людям, чтобы, как утверждается, снять нервное напряжение, зачастую вопреки собственным ощущениям и мыслям молодых людей, заниматься сексом, сомнительный эффект которого может состоять лишь в моральной деградации.

Отрадный признак проникновения новых взглядов в этой области явил цюрихский психоаналитик К.Г. Юнг, когда с чувством процитировал великого Гёте: «От силы, что над сущим всем довлеет, лишь человек свободен, что себя преодолеет».

б) Новые психологические исследования

Под названием «Жизненные конфликты как причины заболеваний» вышла в свет книга, ворвавшаяся в психоаналитическую дискуссию о рамках опыта врача-практика. На многочисленных примерах различных физических недугов и страданий книга освещала чрезвычайно важное значение душевного (психологического) фактора. В отличие от прежних времен, когда физическое и душевное состояния человека рассматривались как отдельные области, чуть ли не важнейшим открытием новейшего времени стал тот факт, что тело и душа постоянно воздействуют друг на друга. И это имеет место как при инфекционных заболеваниях, так и при органических недугах. Уже простая концентрация внимания на определенных органах и их функциях нередко приводит к глубоким нарушениям здоровья. Это касается не только сердца и желудка, но также и сферы гениталий, и почек.

Один очень поучительный пример, из которого можно сделать важные педагогические выводы, хотелось бы привести: пациент-мужчина уже долго жалуется на сильные головные боли. Так как никаких органических причин установить не удается, врач начинает интересоваться душевным состоянием больного. И выясняется, что пациент тридцать лет прожил в постоянных душевных муках, потому что его отец, косный человек, своеобразно понимавший свой отцовский долг, человек без сердца, неспособный понять, что его сын по природе совсем другой, постоянно контролировал его, унижая мелочной опекой, на каждом шагу закрывая ему путь к развитию собственной личности. В конце концов это привело к угасанию его жизненной энергии, что в физиологическом отношении выразилось в нарушении мозгового кровообращения.

Похоже, современная медицина целеустремленно идет по этому пути. Это касается, в частности, всех новейших исследований, объектом которых являются взаимоотношения желудка и кишечника с эмоциональными центрами и ведущими к ним нервами. Эти исследования все более увеличивают понимание всех психологических последствий того, что нигде в такой степени, как у человека, центральный орган не связан бесчисленными нервными волокнами с периферией. Это, в свою очередь, наглядно объясняет не только контроль центрального органа (головного мозга) за периферией, но и беспокойство, даже нарушение центральной функции нервными «рекламациями» периферии. Может быть, не за горами то время, когда все эти открытия приведут к тому, что человеческий мозг научится или, скорее, будет обучен облегчать физические страдания и вообще духовно воздействовать на весь человеческий организм.

«Мое учение есть здоровье всякой плоти» – сказано в Ветхом Завете.