1. Семейная жизнь и личность

Есть немало людей, которых авторитет семьи и различные обязанности, связанные с семейной жизнью, сильно ограничивали в личных склонностях и потребностях. У таких людей легко возникает представление о том, что подчинение порядку семейной жизни и развитие собственной личности две разные вещи, несовместимые тем больше, чем дальше молодой человек отдаляется от несовершеннолетнего возраста. Такие люди совсем забывают, что именно семейная жизнь развивает в нас определенные личные силы и способности, которые, по крайней мере, столь же необходимы нам для реальной жизни, как все знания и навыки. Семейная жизнь пробуждает и тренирует три основные силы социальной жизни – субординацию, товарищество и заботливость. Она ставит человека в правильные отношения с теми, кто представляет прошлое: она учит его смиряться с разнородностью тех, кто родился до него, она же развивает в нем чувство ответственности по отношению к подрастающему поколению. Воспитательная мощь семьи как формирующая и образующая социальная сила основывается на том, что в этом жизненном кругу социальная жизнь органически вырастает из жизни естественной и становление нравственного сообщества облегчается кровным родством. Семейная жизнь, семья – единственное место, где нет огромной пропасти между эгоизмом и любовью, где природа и культура, долг и желание сходятся очень близко, так что природа, так сказать, перерастает себя, становясь почти культурой. И тесное взаимодействие природы и культуры имеет необычайное значение для облагораживания человеческих инстинктов. В семье человеку предоставляется уникальная возможность навсегда расстаться с элементарной наивностью и ограниченностью собственного «я», которые зачастую всю жизнь связывают нас по рукам и ногам, обрекая наше мышление на однобокость.

Эта формирующая и образующая сила семьи укрепляется, прежде всего, тесным сообществом самых разных поколений, возрастных групп, характеров и умонастроений. Многим молодым людям вдруг становится ясно, что их семья – это кучка мещан и обывателей. Они не уживаются с тем или иным членом семьи, их плохо понимают. Насколько лучше для развития их личности, думают они, было бы жить с людьми, с которыми их связывали бы внутренняя гармония, родственный темперамент и одни интересы. За всем этим недовольством они не видят, что семейная жизнь – необходимое средство для расширения жизни личности, потому что вынуждает нас жить бок о бок с людьми, которых мы не выбирали, людьми, сильно отличающимися от нас и с совершенно другими интересами. Тот, кто хочет общаться только с людьми, подобными ему самому, неотвратимо впадает в то, что англичане называют «sectarian spirit», дух сектантства, что нередко приводит к форменному слабоумию, потому что такой человек сам у себя крадет возможность как-либо дополнить собственную однобокость. У нас было бы намного больше сильных и многогранно развитых личностей, если бы молодые люди, преодолевая внутреннюю слепоту, чаще замечали, что на самом деле человека формируют не всякие там «интересы» и эстетические пустяки, не требующие от человека преодоления себя. Человека образует и формирует искусство правильно выстраивать даже самые сложные отношения и достойно справляться с обременительными обязанностями, вместо того чтобы просто избегать их или же мерзкими сценами уродовать душу себе и окружающим. Для выполнения этих элементарных задач совершенно необходимо умение жить в мире с людьми иного темперамента, иного образа мыслей. Если человек не научится этому в семье, как он будет жить в окружении чужих людей? Трудно представить себе более трагикомичную картину, чем девушку, идущую работать в социальную сферу, потому что она не уживается со своей семьей! Какой социальный импульс может исходить от человека, практически неспособного жить в сообществе!

 

2. Непонятые

Только донельзя изнеженный человек может думать, что люди, с которыми он живет, должны целиком и полностью его «понимать». Быть понятым – это роскошь, выпадающая на долю лишь немногим, а как раз самое лучшее и сокровенное в жизни большей частью понимается неверно. Мы живем на свете не для того, чтобы быть понятыми, а чтобы понимать. Так что будет лучше, если мы все свои душевные силы сконцентрируем на том, чтобы правильно судить о других, нежели горевать и возмущаться, потому что сами остаемся в этой жизни непонятыми. Мы ведь часто сами себя не понимаем. Как же тогда другим понять нас?

Поэтому дочь никогда не должна задавать себе вопрос: «Ну что у меня за мать?» Ей лучше спросить себя: «А какая я дочь? Обладаю ли я всеми качествами настоящей дочери, живу ли я по всем законам великой покорности и великодушия, вездесущей любви, самоотверженного почитания, предупредительности и такта, заложенным в идеале дочери, или я лишь какой-то жалкий обломок, карикатура дочери?» И точно так же сын не должен сокрушаться, если вдруг осознает, что его отец далек от идеала. Ему следует знать, что как раз при таких обстоятельствах ярче должен засиять идеал сына. Оставаясь один на один с самим собой, он должен стараться внутренним взором увидеть в себе настоящего сына – сына-рыцаря, прикрывающего слабости отца, чтящего отца своего так сильно, что тот однажды неосознанно дорастет до чести, которой раньше был недостоин. Каким бы ни был отец, сын должен оставаться верным сыновнему призванию. Иначе он никогда не сможет достойно соответствовать никакому призванию или профессии, будет постоянно подглядывать за другими, выясняя, делают ли они то, что им положено, а потому никогда не сможет без принуждения, а от глубочайшей внутренней свободы делать то, что положено ему самому.

 

3. Семейный эгоизм

Семейная жизнь несет в себе не только огромные образовательные и формирующие силы, но и большие опасности для внутреннего прогресса человека, и нужно ясно видеть эти опасности, чтобы семейная жизнь действительно служила развитию человека. Семья может стать школой воспитания чувства высокой ответственности во всех отношениях. Однако для людей, не ставящих перед собой столь высоких целей, семья зачастую является лишь еще одной питательной средой для чудовищного эгоизма, для того, чтобы наивно важничать, разглядывая себя, как в зеркале, в собственном потомстве. Мы правы, говоря об облагораживающей роли материнства. Но дело в том, что многих женщин без высоких взглядов на жизнь материнство приводит прямо-таки к безбожному культу собственной плоти и крови, к полной слепоте по отношению к чужим правам и преимуществам.

Семейные эгоисты не видят, как сильно они сами и их близкие страдают от такой слепоты. Обожествление самих себя, лежащее в основе безмерного культа «своих», неосознанно передается детям, отравляет их самодовольством и убивает в них скромность, без которой не может быть ни жизни по совести, ни подлинной социальной культуры. И если эти самые «семейные эгоисты» думают, будто семья сплотится тем теснее, чем меньше душевных сил будет затрачено на всех остальных, «чужих», то они просто не понимают, что для сплоченности семьи требуется больше любви и самоотверженности, чем те, что направлены только на собственную плоть и кровь, на «самых близких». Черствость по отношению к «чужим», чтобы – не дай Бог – своим любимым чего-нибудь не досталось, эта черствость, в конце концов, калечит души и в отношении «своих». Она порождает близорукую, эгоистичную и тираническую любовь, которая не в состоянии вызвать чувства истинного самопожертвования, благодарности и верности у отдельных членов семьи по отношению друг к другу. Если детей воспитывают и любят в атмосфере такого эгоизма, им всегда не хватает настоящего крещения духовной жизнью: они воспитываются в плоти, но не в духе, и поэтому править в них будут плоть и кровь, а не высшая жизнь духа. Но если семья принимает искреннее участие в чужом горе и в чужой радости, если семья жертвует собственным удовольствием, деньгами и временем, чтобы помочь людям, не связанным с ней кровными узами, тогда в силу вступает старое благодатное пожелание: «Бог да вознаградит вас за это!» Высшая любовь, до которой человеку удалось подняться, освобождение от культа «своих» благословением возвращается к семье, к ее жизни, углубляя и облагораживая естественные узы.

 

4. Наследие наших предков

Старая неумолимая сила наследственных склонностей благодаря науке сегодня стала нам ясна, как никогда. Но и чудесная сила обновления имеет столь же глубокие корни в фактах и законах природы, в человеческой душе, как и наследственность. Да, наследственность со всей ее необозримой многогранностью пристрастий и сил, наша тесная связь с бесконечной цепью предков дает нам не только вредные наклонности и зародыши будущих болезней, но и таинственные противоядия от всего, что хочет нас погубить. А какие чудотворные силы обновления таятся в нашем духе! В этом мы можем вновь и вновь убедиться, видя, как даже люди, которые в силу проклятой наследственности, казалось, безнадежно предались всем возможным губительным страстям, вдруг с новыми силами пробуждаются к новой жизни.

Вместо того чтобы позволять себя пугать, доводить до умственного паралича глубокой связью нашей жизни с предшествующими поколениями, мы можем использовать ясное осознание власти наших предков над нами для того, чтобы стать независимыми от этой власти, противодействуя ей правильным самовоспитанием и самозащитой. Почему зрелый человек, как бы он ни почитал своих родителей и предков, не может себя спросить, чем угрожает ему наследие предшествующих поколений? Разве, обнаружив в истории своей семьи болезненные склонности и предрасположенности, человек не может защититься от них тем, что выбором определенного окружения, профессии, просто всем своим образом жизни, соответствующей гигиеной создаст противовес этим опасностям, одновременно упражняясь в качествах и видах деятельности, отвлекающих от вредных склонностей и противостоящих им?

Зависимость от предшествующих поколений опасна не только патологическим вырождением. Зачастую семьи разрушаются совершенно необъяснимым образом – из-за последствий глубоко укоренившихся, зачастую полностью скрытых от посторонних глаз черт характера, таких как чувственность, легкомыслие, тщеславие, неискренность. Вот пример того, как по-разному легкомыслие проявляется в истории жизни семьи: у одного из предков оно выражается только в радостном оптимизме, потому что его сдерживают и уравновешивают другие особенности характера. Однако в ряду потомков эта предрасположенность зачастую вдруг воплощается в неискренности, нечестности, расточительстве, даже в преступных деяниях – и семья погублена.

В таких случаях тоже нередко говорят о «патологии», сводя к ней все несчастья. Во всех нас где-то сидит скрытая патология, которая как некая капсула или спора тихо переходит из поколения в поколение. Раскроется ли она, даст ли росток болезненной страсти, часто зависит от того, коснется ли ее черта характера, благоприятная для ее развития. Многие формы моральной деградации связаны в своих проявлениях с ярко выраженной патологией. Но при ближайшем рассмотрении становится очевидным, что развитие патологии лишь было подстегнуто извращенной моралью, такими ее частыми проявлениями, как лживость, себялюбие, чувственность, высокомерие. С помощью самопознания, познания своей семьи, изучения собственной генеалогии мы можем научиться предупреждать такие напасти, по мелким и крупным чертам характера обнаруживая в самих себе губительные склонности наших предков, а затем, объявив им войну, с величайшей бдительностью заняться самосовершенствованием в прямо противоположном направлении.

Значительным препятствием на пути такого очищения и освобождения является нездоровый и ограниченный культ семьи, в плену у которого находятся многие люди. Кто-то считает собственную расу духовной и нравственной элитой человечества и даже ночью, оставшись наедине с собственными мыслями, не в силах признаться себе, что в его собственной семье действуют темные силы, разрушающие жизнь, сбрасывающие целые поколения с высот света во тьму.

Такая тупая и самодовольная привязанность к собственной семье – самые верные признаки приближающейся гибели, потому что они парализуют те громадные силы освобождения и очищения, которые проистекают только из здорового самопознания и хорошего знания особенностей предков.

 

5. Знание предков

В почитании предков, конечно же, есть здоровое зерно. Но наивные и не очень четкие семейные амбиции у современных людей не имеют ничего общего с точными знаниями о том, кто и какими были наши предки. Потому что эти знания некогда состояли в том, что люди погружались в великие, образцовые характеры своих прямых предков, помнили их высказывания, свято хранили их традиции и обычаи, тем самым защищаясь от губительных черт семейной наследственности. Сегодня для такого осознания прошлого людям не хватает ни времени, ни покоя, ни почитания старших. И тогда семейная гордость становится семейной глупостью, а отдельный человек, рассматривающий свою самостоятельность по отношению к собственной семье как свое высшее благо, будет более чем когда-либо подчинен позывам собственной крови.

Сказанное здесь об особенностях семьи в той же мере относится и к нациям. В каждой нации наряду с великими и ценными качествами также есть определенные дефекты и слабости, глубоко коренящиеся в природной предрасположенности и истории этой нации. Но эти опасные предрасположенности только там неизбежно гибельны для отдельно взятого человека, где размытые патриотические амбиции препятствуют национальному самопознанию, делая невозможным четкое отделение действительно великих традиций от роковых недостатков, пороков и однобоких воззрений. Но там, где всякого рода ограниченность и недостатки национального характера и темперамента становятся предметом глубокого самоанализа, где не только упиваются величием собственной нации, но еще и живо представляют себе достойные подражания особенности других стран и народов, там совершается великое дело национального освобождения – неуклонное освобождение нации от ее собственной испорченности!

 

6. Чужие грехи

Высшая стойкость состоит в том, чтобы молча сносить чужую вину и остаться незапятнанным ею. Но несравненно выше и благороднее молча искупить чужую вину собственным страданием и загладить чужие грехи своими добрыми делами. Над таким начинанием сияет тайна Агнца Божьего…

В доме, где есть люди, громко топочущие при ходьбе, должны быть и другие – те, что ходят очень тихо. А в доме, где есть люди, нечисто живущие и грязно говорящие, тоже должны быть другие – те, чьи души белы как снег. В семье, над которой нависло проклятие легкомыслия, должен быть хотя бы один человек, пунцово краснеющий от стыда за своих близких. Однажды он станет светилом в мире совести. А в доме, из которого вышли и пошли гулять по белу свету алчность и себялюбие, должна проснуться душа, которая попытается искупить все это примером неисчерпаемой любви. Сколько наших грехов приходится искупать другим людям, сколько раз за нашу вину приходится расплачиваться другим, а мы все еще никак не хотим понять, что должны иной раз взять на себя искупление чужой вины?

Невыносимые, запутанные и безрадостные отношения в семье станут сносными, только если рассматривать их в свете сказанного выше, а не тупо и беспомощно испытывать на себе все то, что члены семьи выливают на своих же близких и других людей.

Каждый неверный шаг, каждое проявление высокомерия, каждый порок в истории собственной семьи думающий человек должен воспринимать как призыв самым решительным образом воспитывать в себе прямо противоположные качества, чтобы его пример укрепил и спас больше людей, чем было тех, кто был сбит с толку и кому был нанесен вред по вине его живых и уже почивших близких. Конечно, такое искупление должно проходить под знаком смирения. Если искупление вины приведет к высокомерию, награды за него не будет.

Ифигения Гёте – символический образ такого искупления. Благородным женщинам в каждом доме предоставляется возможность героической энергией терпения и молчаливого свершения снять проклятие варварского наследства с близких и вновь вымыть дочиста запачканные жилища.

 

7. Мир в доме

«Мы приручаем львов и тигров, – говорит Плутарх, – но спускаем наши дикие страсти как хищных животных на наших ближайших домочадцев». Очень легко загонять чужих львов и тигров в бумажные клетки пацифистских теорий. Но очень трудно посадить на цепь хищников, живущих в собственной душе, и улаживать разногласия с домочадцами без львиного рыка, хлопанья дверьми и повышения кровяного давления. Разрешать конфликты, возникающие вследствие разности характеров и привычек, избегая тяжких нарушений мира и спокойствия в доме, обходясь без объявления войны.

Муж с женой спорят о том, что более уместно в отношении трудновоспитуемого ребенка – мягкость или строгость. Чем закончится спор – согласием и миром или диктатом с последующим тайным бунтом и возмущением? А может быть, «Тридцатилетняя война» так и будет продолжаться? Муж и жена спорят о том, кто из двух спорящих детей прав, нападая друг на друга гораздо агрессивнее, чем сами дети. И вообще: сколько взрослых, начинающих спор, после – каждый в своей комнате – со стыдом будут вынуждены признаться себе, что ни на миллиметр не выросли с тех пор, как были детьми! Во время двух мировых войн у всех народов нашлись взрослые, которые говорили и писали друг против друга на уровне двенадцатилетних уличных мальчишек. С тех пор в общении людей в собственных четырех стенах то и дело строчат пулеметы, взрываются гранаты, ведется лживая пропаганда.

Приверженцы абстрактной и бездушной разновидности пацифизма не замечают, что окружающий мир воспринимает лишь то, что прежде нашло понимание в собственной семье. Что толку принимать поздравления по поводу речей о мире, если соседи слышат громкие скандалы в твоей семье, или если ты орешь в трубку на измотанную телефонистку, как адмирал во время морского сражения, или реагируешь на любую критику, как огнедышащий дракон? Семья – ячейка человеческого общества еще и в том смысле, что как раз в семье проблемы сохранения мира и миротворчества встают во весь рост во всем своем многообразии. И тот, кто остается милитаристом по отношению к близким, тот пусть не воображает, что где-то в мире он может успешно проповедовать «пацифизм». Многие милитаристы в общении с близкими проявляют больше дисциплины слова и вежливости сердца, чем иные пацифисты, полагающие, что в собственном доме можно позволить себе распущенность, потому что вне дома они с помощью типографской краски борются с милитаризмом. Все мы – слабые люди – говорим и поступаем грубее, чем хотим. Так что нет ничего важнее, чем осознание своей слабости и стыд за нее. Только они искупают всё и вообще делают возможным любой прогресс.

Сохранение мира – высокое искусство, и только тот, кто применяет его в собственном доме к домашним проблемам, в состоянии осознать проблему во всей ее глубине и выбрать правильные средства ее решения.

Первый принцип состоит в том, что каждый должен оставаться в своих границах и научиться уважать границы другого. В одной древнегреческой драме царь говорит о своей усопшей супруге: «Ей было ведомо, где подобает мне над ней победа, где ей – победа надо мной».

Принцип второй: критикуя и требуя, щадить чувство собственного достоинства другого. «Menager les amours propres» («щадить своих любимых»), говорят французы, вся вежливость которых зиждется на этом девизе. И девиз и принцип предполагают честное признание собственных слабостей и ошибок.

Принцип третий: правильно выбирать время для «разборок», когда ты сам ничем не раздражен и другой тоже находится в состоянии душевного равновесия. Это альфа и омега всякой педагогики.

Принцип четвертый: не любить молча, а вновь и вновь говорить близкому тебе человеку, почему ты его уважаешь, почему доверяешь ему и предпочитаешь другим. Это весенний дождик, под которым расцветают все ландыши души.

Принцип пятый: быть находчивым в решениях, благодаря которым обе стороны придут к достойному соглашению.

Принцип шестой: в определенных вещах оставаться твердым как скала, не уступая ни пяди; только так можно сохранить мир, если, конечно, соблюдаются принципы с первого по пятый.

Проблема мира кажется скучной только абстрактным теоретикам. Насаждать мир и согласие в реальной жизни, где сталкиваются люди с разной наследственностью, разными темпераментами, интересами, правами и взглядами, и не какой-то там гнилой мир любой ценой, а мир, соответствующий реальной иерархии благ и запросов, – это самая широкая, самая большая проблема всего человеческого бытия.