Сцена восьмая

Свет приглушен. Через усилители звучит вежливый, но строгий женский голос:

Дорогие дамы, пожалуйста, займите свои места… Добро пожаловать на дневную сессию ежегодной конференции Женского института. Мы начнем с вопроса первой необходимости: общие выборы. У нас большое число выступающих, поэтому, пожалуйста, постарайтесь говорить коротко и по существу. Первой выступает делегат от Женского института Нэйпли.

Неожиданно резкий прожектор высвечивает маленькую кафедру. На ней довольно грубый прибор по типу светофора, который должен показывать выступающим, что они израсходовали отпущенное им время.

Ани поднимается на кафедру. Очень волнуется. Загорается зеленый свет — сигнал к началу выступления.

Ани. Дорогие дамы, члены Женского института…

Эхо разносит:…женского…института…

(Это сбивает ее.) Нас, из филиала Нэйпли Женского института, просили здесь, на общенациональной конференции… об… (сглатывает)… объяснить… (Глубоко вздыхает.) Что мы собираемся выпустить… этот календарь… (кивает) Женского института… для продажи на Йоркширской ярмарке. Чтобы купить диван. Для больницы… Скиптонской боль…

Загорается желтый свет.

(Это полностью выбивает ее из колеи.) Больницы… где Джон… (Медлит.) Мой Джон… (Она полностью теряет способность продолжать.)

Короткий гудок заставляет Ани подпрыгнуть.

Крис, стремительно врывается на освещенную сцену, на помощь подруге.

Крис. Постойте, постойте! Подождите-ка со своим чертовым гудком. (Она берет микрофон.) Простите, но другая представительница от Нэйпли хочет что-то добавить, и она готова сказать ересь. (Громко.) Я ненавижу сливовый джем. Я вступила в Женский институт только потому, чтобы осчастливить мою свекровь. Вот и вся история. (Начинает загибать пальцы.) Я совершенно бездарна в кулинарии. Я ненавижу вязанье. И поскольку маловероятно, что Джордж Клуни посетит Нэйпли с лекцией о своей коллекции обтягивающих плавок, — то я не вижу более причин оставаться в Женском институте. Кроме одной — мне вдруг захотелось собрать деньги в память о человеке, которого мы все любили. И чтобы сделать это, я решилась сбросить одежду съемок в календаре. (Медлит.) И если вы, присутствующие здесь, не согласны, то я собираюсь сделать это без вашего согласия, потому что, откровенно говоря, есть вещи поважнее любых согласий. И честно говоря, даже если мы получим от продажи всего-ничего… (показывает жестом крохотную сумму) … это все — таки приблизит момент, когда мы сможем победить эту вонючую, поганую, мерзкую, коварную чертову болезнь, этот рак, — прости господи. И я в это верю. И ради этого я готова не только раздеться, но и бегать по Скиптонскому рынку, вымазавшись в сливовый джем и с вязаной чайной грелкой на голове, распевая «Иерусалим».

Включается полный свет. Мы опять видим деревенский холл, все женщины сидят как на иголках.

Несколько мгновений все молчат.

Джесси. И что центральная комиссия ответила?..

Ани. «Женский институт не снимает обнаженную натуру»…

Джесси (откликается). Черт бы их побрал! Я так и знала, что они не позволят.

Общее уныние.

Ани и Крис (одновременно). «Но мы занимаемся благотворительностью».

Атмосфера мгновенно меняется.

Джесси (поднимая сжатый кулак). Благослови их Бог! Я знала, что они разрешат!

Все радостно вскакивают.

Кора. Вы не шутите? Они отменили решение Мэри?

Крис (обнимая Ани). «Если при этом соблюдены приличия». Что, к сожалению, исключает тебя, Силия.

Силия (бесстрастно). Ага.

Ани. Мы получили разрешение назвать это «Альтернативный календарь Женского института»

Крис. Должна сказать, что это большое облегчение, точно камень с души, — потому что я его уже отпечатала!

Ани. Что?!

Крис достает и раздает всем копии календаря.

Когда ты успела это сделать?

Крис. За день до поездки в Лондон. Я проверила сроки. Если бы мы стали ждать разрешения, то непременно пропустили бы Йоркширскую ярмарку.

Ани. Вот это да! И что, типография сделала это бесплатно? В качестве благотворительной акции?

Крис. Нет, нет. Мы заплатили кредитной карточкой компании Рода. Я записала этот расход как «канцелярские товары».

Все с трепетом открывают календарь.

Кора. О, Боже мой!

Джесси. Рут!

У всех то и дело руки взлетают ко рту, словно зажимая готовые вырваться восклицания. Но общее состояние у всех — приподнятое, с оттенком гордости за сделанное.

Силия. Провалиться мне на месте, Рут, но ты отлично выглядишь!

Кора. Господи, Джесси — ты просто вылитая Джейн Фонда!

Рут (вскрикивает и указывает пальцем). Кора!

Кора. О Боже, видно татуировку…

Джесси. А что он сделал с моим целлюлитом?

Силия. Да никуда он не делся, милая. Его просто скрывает тень.

Джесси. Теперь придется оставаться в тени до конца моих дней.

Силия (пролистывая страницы). А где моя фотография?

Крис (указывая). Вот! Смотри, сентябрь!

Все открывают сентябрьскую страницу. Воцаряется молчание. Непроизвольно все опускают календари.

Кора. Господи Боже мой!..

Джесси. Силия, могу только поздравить тебя.

Кора. Отбоя от поклонников теперь не будет.

Снаружи раздается автомобильный гудок.

Рут. Это Мэри!

Крис смотрит на свои часы, все бросают на пол календари.

Кора приказывает всем петь.

Рут, Силия, Кора, Джесси и Ани (поют гимн на слова американского поэта Джона Гринлифа Уитьера)

Крис. Не волнуйтесь, все в порядке. Это всего-навсего Тони.

Рут. Кто?

Ани. Варфоломей. Трусливый Глашатай. Не помнишь?

Крис. Сделал несколько снимков, когда мы устроили этот вечер «Немецкого Кабаре». Я позвонила ему спросить, помнит ли он меня, — к счастью, он вспомнил.

Ани. Никто, милая, никогда не сможет забыть твою Лили Марлен. Особенно этот фонарный столб.

Крис. Он собирается сочинить небольшую пьеску

Стук в дверь.

(Подталкивая Кору.) Скорее поставь чайник, Кора. Открой пачку печенья «бурбон» из запасов на срочный случай. Это пропагандистское наступление Женского института.

Джесси, Кора и Силия направляются на кухню.

Давай, Рут.

Ани. Что случилось?

Рут. Ничего, я просто… (Доверительно.) Когда мы задумали это, то намеревались сделать всего несколько снимков, которые должны были увидеть немногие…

Крис. Но в этом нет никакого смысла, Рут. С таким же успехом можно было снимать «Мосты Уорфдейла».

Ани. Милая, мы должны сделать так, чтобы нас заметили. Это ведь не Нэйплинский фестиваль, а Йоркширская ярмарка. И у нас большая конкуренция.

Крис. И если повезет, про нас напишут один абзац на 14-й странице. Не более…

Ани (обнимая Рут). Поверь мне, дальше этого не пойдет.

Затемнение.

Сцена девятая

Звучат отрывки из репортажей иностранных журналистов.

Американский журналист. До-о-оброе утро, Цинцинатти, — в английской провинции Йоркшира группа женщин устраивает чаепитие в обнаженном виде…

Этот репортаж немедленно сменяется японским женским голосом, среди непонятных слов улавливаются только ‘Йоркшир’и ‘Женский институт’…

Английский репортер. …некоторые жительницы Йоркширской деревни Нэйпли увеличили сбор благотворительности, увеличив недоумение и толки среди своих сограждан…

Сменяется французским репортажем.

Французский радиорепортер. …для некоторых английских женщин речь идет о свободе, равенстве и наготе…

Кора и Джесси с трудом протискиваются в дверь с огромным похоронным венком из белых гвоздик, образующих слово ‘Мама’.

Репортажи и сопровождающая их музыка сходят на нет.

Кора. Захлопни дверь! Скорее, Джес, скорее!

Джесси. О, Боже милостивый!

Кора (тяжело дыша). Ты видела, сколько понаехало фургонов со всякими там спутниковыми тарелками и прибамбасами?!

Джесси. Идиотизм какой-то!

Стремительно врывается Рут.

Рут. Они перекрыли дорогу! Полиция вынуждена была перекрыть дорогу!

Кора. Закрывай дверь! Быстро!

Рут. Откуда они все понабежали?

Кора. Скорее! Прицепляйте по гвоздике на грудь! (Она начинает вытаскивать цветы из венка.)

Рут. Что, Крис действительно хотела, чтобы мы раскурочили этот венок?

Джесси. Именно так она и сказала. (Протягивает одну гвоздику Рут.) Держи.

Рут. Но это ведь предназначено для чьей-то матери…

Джесси. Предназначалось. Очевидно, она забыла про похороны, пока организовывала эту пресс-конференцию. Кончилось тем, что она бежала за катафалком по улице и спрашивала, нужен ли им еще этот венок…

Рут. Тем не менее, потрошить его…

Кора. Рут, ну что еще она может с ним сделать? Дать объявление в разделе «Куплю-Продам»: «Не желаете ли обновить гвоздики у вашей мамочки?»

Входит Силия с подносом булочек с вишнями, таких, как на ее снимке в календаре, ей помогает Ани.

Силия. Вы знаете, там есть даже журналист из французской газеты.

Кора (с ужасом). Только этого не хватало! Ты серьезно?!

Ани. А что такое?

Кора. Какого черта понадобилось этим французам в Нэйпли?!

Ани. Кому, как не французам, слететься на обнаженку!

Джесси. Большие газеты читают в маленьких городках тоже, я полагаю…

Ани. Так это здорово…

Кора. Но именно туда сбежала Руби, не правда ли? И теперь она увидит меня обнаженной в каком-нибудь чертовом… (взмахивает рукой)… Бог-его-знает каком французском городке, а меня не будет рядом, чтобы объяснить ей, и, боже мой… (Массирует свои виски.) Извини, Рут, прости, но… чушь какая-то!

С шумом врывается Крис.

Крис. О, Боже! Вот это я называю: вызвать интерес прессы! Вы видели, сколько их? А как у нас насчет гвоздик в петлицах? Давайте, девочки, во всем должен быть порядок. Мы должны выглядеть безупречно. (Начинает организовывать.) Учтите: то, что все эти мальчики явились сюда, не означает, что газеты используют именно их снимки. Это все работает иначе. (Хлопает в ладоши.) Помните мою позу в календаре?

Все начинают изображать ее, каждая там, где стоит, — иные с явным неудовольствием и ворчанием.

Молодцы! Вот это я понимаю!

Ани. Крис, это не повредило тебе? — я имею в виду твой бизнес — что ты забыла про похороны?

Крис. Во всяком бизнесе есть накладки, милая. Мы выживем. Магазин выстоит, даже если потеряет несколько гвоздик. Силия, ты принесла свои булочки? (Раздавая реквизит.) Рут… (джем)… Ани … (чайник)… Джесси… (клубок ниток)… Кора…

Кора. Ты хочешь выпихнуть меня отсюда, чтобы я села за пианино и играла «Иерусалим»?

Крис (открывает дверь и хватает громкоговоритель). Иди, начинай, Кора.

С первым же взятым Корой аккордом гомон на улице мгновенно стихает.

Крис не может сдержать самодовольной улыбки.

(Шепотом.) Мы говорим, мир слушает.

Ани (отвечает тоже шепотом). Более того: мы занимаемся стриптизом, а у мира отваливается челюсть…

Крис (через усилитель). Силия, ты первая. Дамы и господа, позвольте вам представить…героинь из «Альтернативного календаря Нэйпли»… мисс Сентябрь!

Силия выходит и позирует под градом вспышек фотоаппаратов.

(Через мегафон.) Мисс Ноябрь!

Под огонь вспышек выходит Рут.

Мисс Январь!

Очередь Джесси.

Ани! Быстро!

Ани. Должны быть подсолнухи.

Крис. Поверь мне, если все сработает, то здесь будут чертовы амазонские орхидеи! (Обнимает Ани.) Это наше создание, наше детище, не забывай. И ничего бы этого не было, если бы не мы с тобой.

Ани. И Джон.

Крис. Несомненно. (Целует ее в щеку.) Мисс Февраль!

Ани вздрагивает и принимает нужную позу.

(Выкрикивает.) И наконец!.. (Прежде, чем выйти самой, она снова оглядывает себя в зеркале.) Мисс Октябрь! (С гордостью.) Отлично, леди Харпер! Сразим их наповал!

Крис отбрасывает мегафон и выходит, принимая эффектную позу.

Ее силуэт в дверях освещен множеством вспышек.

Кора все еще за пианино. она оглядывается вокруг и перестает играть.

Кора. Погодите-ка, черт побери! А где же мисс Июль? (Она позирует в дверях.) Благодарю Вас! (Выходит и захлопывает за собой дверь.)

Вырубка света.

Сцена десятая

Входит Мэри, очень элегантна в своем ослепительно белом костюме для бадминтона.

Мэри. Исключено, Рут. Мы, конечно, будем играть. Это всего-навсего пустяковая помеха.

Рут входит следом за ней. На ней легкий свитер и спортивные штаны.

Рут. Ты так думаешь? Я имею в виду, стоит ли играть без сетки…

Мэри. Вечер вторника предназначен для бадминтона — и мы будем продолжать играть каждый вторник, независимо от того, увезла Крис сетку для него на Йоркширскую ярмарку или нет.

Рут. Я полагаю, им нужна была эта сетка для…

Мэри. Рут, это неважно, для чего она им нужна. Я уже сказала: мы не позволим никому менять наши планы.

Мэри разминается, пока Рут достает свою сравнительно потрепанную ракетку.

Играем. (Она начинает с верхней подачи, высоко подняв руку, — через несуществующую сетку.)

У Рут нет никакой возможности взять такую подачу, и выглядит это, по сути говоря, нечестно. Так или иначе, Рут промазывает.

Один — ноль.

Рут. Извини, если бы через сетку…

Мэри. Да, могло быть через сетку. Один — ноль.

Рут. Хороший удар.

Мэри. Честно сказать, я жалею, что пропустила Йоркширскую ярмарку. Я всегда получаю от нее удовольствие. Это одна из вещей, по которым я скучала, когда мы жили в Чешире.

Рут. Понятно…

Мэри. Я имею в виду, что у них тоже проходит ярмарка. Но… (Потирает нос.) Понимаешь, Рут, существует фундаментальное различие между ними. Йоркширцы едут на ярмарку посмотреть на животных. А чеширцы едут на ярмарку посмотреть на других чеширцев, покрасоваться, пораспускать павлиньи хвосты. Но ты, ведь, меня знаешь, Рут. Единственная вещь, которую я не выношу — это снобизм. (Снова резко и неожиданно подает и выигрывает еще одно очко.) Два — ноль.

Рут (подбирает воланчик). Раз уж ты заговорила о Чешире, Мэри, я… (неопределенно машет рукой)… я подумала: может быть, ты поговоришь с Корой?

Мэри. Уж не собирается ли она переезжать?

Рут. Нет, просто у нее сейчас проблемы с дочерью. И, хоть это совсем другие проблемы, не такие, как были у тебя с Дженни, но я…

Мэри (грозно). Надеюсь, ты никому об этом не говорила?

Рут. Конечно, нет!

Мэри. И Коре?

Рут. Нет! Конеч…

Мэри. Вообще никому?

Рут. Разумеется. Никому. Никому и никогда. Я… (Снова подбирает воланчик.) Два — ноль.

Мэри (идет к месту подачи, погруженная в свои мысли, вместо того, чтобы сосредоточиться на игре). То, что случилось с Дженни, превосходная иллюстрация к Чеширу в целом. (Приглаживает воланчик.) В Йоркшире… В Йоркшире история звучала бы так: «учитель школы совратил ученицу выпускных классов». В Чешире в частной школе это выглядело так: «Юная потаскуха совратила блестящего педагога, главу кафедры физики». И с этого момента, Рут, с этого… (щелкает пальцами) … момента все пошло кувырком… (Медлит.) Может быть, мы тоже были непослушными детьми. Мы тоже могли слоняться по Уимслоу, продавая букетики вереска «на удачу». (Спокойно, спокойно.) В Йоркшире просто люди гораздо лучше. (Поднимая руку для подачи.) За исключением некоторых известных личностей, конечно…

Мэри подает, опять высоко подняв руку. У Рут нет никаких шансов отбить такую подачу.

Однако я решила не возражать против календаря. Три — ноль.

Рут. Вот и отлично! Честно говоря, я думаю, Крис просто хотела…

Мэри. Что касается тебя, Рут, я знаю. (Готовится к подаче.) Ты не хотела делать этого. Ты очень мягкий и бесхарактерный человек. Иногда именно такие люди часто и оказываются обманутыми.

Пауза. Кажется, Рут всерьез задета. Мэри подает. Рут, с неожиданной для нее твердостью и уверенностью, отбивает подачу.

Рут. Три — один!

Мэри. На самом деле, я думаю, ты попала в сетку. («Конечно, она должна была пропустить») Рут, как ты думаешь, не пора ли тебе взять несколько уроков?

Неожиданно дверь распахивается, входит Крис. Она вносит один конец сетки от бадминтона, каждая стойка которой украшена подсолнухами, а на сетке прикреплены зажимами яркие буквы, образующие надпись «Календарь Женского института». За ней следует Ани.

Крис (на высокой ноте). О, Боже мой! Одиннадцать календарей?!

Ани. Он приобрел по календарю для каждого члена своей крикетной команды!

Крис. Ты шутишь!

Ани. Нет. Я серьезно!

Крис. Невероятно! Я имею в виду… (Замечает Мэри.) Мэри!

Ани. О, Боже! Сегодня же вторник! Крис, мы должны были предупредить, что собираемся одолжить эту сетку.

Крис (небрежно). Ты права. Извини, Мэри. (Ставит сетку на место.) Привет, Рут! Ты знаешь, что случилось сегодня на Йоркширской ярмарке?

Рут (ей явно не по себе). Да… Нет!

Крис. Мы продали все календари за 38 минут! Когда одна женщина купила последние 5 штук — в очереди началась потасовка!

Рут. Это невероятно!

Ани. Честно говоря, Рут, ты должна была быть там с нами, это было …

Врываются Силия и Кора, у Коры в руках плетеная корзина.

Силия. Там, один джентльмен приехал специально из Северного Уэльса, чтобы купить наш календарь. Только мы уже весь распродали!

Кора (показывая на корзинку). Пусть оставит свой адрес вместе с другими, их тут больше четырехсот.

Силия. Нет-нет, неудобно отпустить его с пустыми руками!

Кора. Послушай. А почему бы тебе не раздеться, взять парочку бэйквелских кексов, прикрыться ими и дать ему сфотографировать себя полароидом?

Силия (показывая пальцем на Кору). Это вспышка ревности? Вы свидетели. И все потому, что он только меня и узнал!

Кора. Он мог бы узнать и меня, если бы я отодвинула пианино.

Мэри (убирая ракетку в чехол). В любом случае…

Ани. О Мэри, пожалуйста, продолжайте играть! Ты сейчас получишь сетку назад.

Крис. Вот что я вам скажу. Я думаю, мы можем теперь замахнуться и на кожаный диван.

Ани. Мы не покупаем никакого дивана, пока не вернем тебе деньги за печать календарей. Я не намерена раздеваться и в следующем году, чтобы спасти твой цветочный магазин от банкротства.

Мэри. Я думаю, очень мудрое решение, Ани. Это ведь еще и вопрос принципа, не так ли? Я совершенно уверена, ты не найдешь в Хай-Гиле желающих позировать голыми. Спокойно ночи, Рут. (Закрывает сумку и направляется к двери.)

Крис. На самом деле, Мэри, не голыми, а обнаженными.

Рут (с излишней жизнерадостностью, шестым чувством предчувствуя недоброе). Спокойной ночи, Мэри!..

Крис. Я думаю, ты отлично понимаешь разницу в этих понятиях. (Обращаясь к остальным.) Посещая такое количество галерей в Чешире…ты должна разбираться в искусстве.

Мэри уже почти вышла, но это замечание заставляет ее вернуться.

Мэри. Искусство?! (Поворачиваясь.) Прости, я… (насмешливо морщится) чего-то я недопонимаю. Это ты — голая, прикрытая сдобной буханкой хлеба?

В холле наступает мертвая тишина. Все остальные вдруг оказываются невольными спортивными болельщиками.

Рут. Крис выступила в роли дирижера цветочной симфонии!

Мэри. Я что-то не припомню…пожалуй… н-нет. В галерее леди Левер нет ни одной акварели, изображающей женщину среднего возраста, прикрывающую свои половые органы слоеными булочками.

Ани (пытаясь обратить все в шутку). Зато там много таких, которые, похоже, съели слишком много этих булочек…

Некоторые из присутствующих смеются, помогая Ани снять общее напряжение.

Мэри. Возможно, женщины, которых изображали прерафаэлиты, и выглядят немного…

Рут (с выражением: мы прекрасно провели время, не правда ли?). В любоо-ом случае…

Крис. Извини, Мэри, — продолжай.

Мэри. … немного вульгарными…

Итак, игра продолжается. Импровизированные зрители ожидают ответного хода.

Крис. Для нас или для тебя?

Мэри. Да, для всех!

Крис. Мэри, может быть, наш календарь в большей мере соответствует духу Женского института, чем множество мокрых мостов.

Мэри. Больше, чем естественная красота этого графства?

Крис. Да. Это Йоркшир, между прочим. Графство, которое ты так любишь, что отправилась жить в Чешир.

Мэри. А ты осталась здесь, Крис, и считаешь, что поступила правильно. Ради цветочного магазина. Ведь именно ради этого ты и осталась, не правда ли? Девочка, которая блистательно играла Дороти в «Волшебнике изумрудного города». Ей пророчили место ведущей программы «Прогноз погоды» на центральном канале. Эта девочка выступала на французских вечерах в узенькой юбочке, и все парни облизывались при одном ее появлении. И вот эта самая девочка приземлилась в небольшом цветочном магазине на Скиптон-роуд, а теперь отчаянно хочет вновь появиться на сцене! Но не в театре, заметьте. Для этого нужно заучивать роль и долго и упорно работать. Нет, она желает просто немножко покрасоваться перед занавесом… (Поднимает руки.) Паф! Снимочек: смотрите на меня, я занимаюсь тай-чи! Паф! Я организую вечер с водкой!

Каждое слово — правда, и Крис это отлично понимает.

Крис. Я делаю это…

Мэри. Ну, скажи мне, Крис Харпер, разве эта история с календарем не заставляет твое сердце биться чаще!

Крис. Я делаю это ради Джона Кларка…

Мэри. Скажи мне честно!

Крис. …и ради него, и потому что он бы покатился со смеху…

Мэри. Будь искренней, хоть разочек!

Крис. И потому, что у меня в ушах все еще звучит его смех…

Мэри. Ответь мне!!

Рут (кричит). Силия! (Чтобы остановить ссору, она достает из сумки календарь, перевязанный красной ленточкой, уже приготовленный кому-то в подарок.)

Кора. Боже милостивый, Рут, я думала ты сейчас достанешь автомат Калашникова.

Рут. Это календарь. Для человека из Уэльса. Который ждет на улице.

Пауза.

Мэри. Спокойной ночи, Рут.

Ани (смягчает бурю). Пока, Мэри.

Мэри поворачивается и выходит.

Силия (к Рут). Это тот, что ты приготовила для Эдди?

Рут. Да, для него. Но это неважно.

Силия. Мой Эдди не хочет его иметь?

Крис (берет календарь, она тоже готова покинуть помещение). Я отдам его.

Пауза. Закончившаяся перепалка сильно подействовала на Силию, Ани, Кору и Рут. Они молча стоят, не решаясь прервать молчание.

Кора. Ты ведь давно уже не играла в гольф, Сил, верно? А я бы не прочь выпить водки.

Силия. Ну да, я же отсутствовала вчера, так что у меня полный запас.

Ани. Правильно. Все мы были не на высоте…

Силия. Ну, ну, ну! В такие моменты мы должны немедленно забраться на Харли!

Ани. Не думаю, что таково было желание Джона… (Начинает приводить в порядок сетку.) Все эти наши споры…

Силия. Да будет тебе…

Ани. Может быть, Мэри права. Может быть, мы действительно огорчили людей, которые…

Силия. Некоторые люди нуждаются в том, чтобы их огорчили.

Ани. Нет, я имею в виду…

Силия. Я полжизни провела с людьми, которые нуждаются в том, чтобы их огорчали.

Кора. Не надо было вступать в гольф-клуб.

Силия. Кора, ты думаешь я сделала это по доброй воле? Меня заманили в Йоркшир всеми этими красивыми байками: «О, милая, давай вернемся домой, позволь мне увезти тебя жить в благословенный Богом край»… И я согласилась. Место действительно красивое… (Делает паузу.) Но вдруг он заболел этой болезнью под названием периодический гольф. Вдруг оказалось, что для того, чтобы видеть его, мне нужно полжизни проводить в компании женщин — простите, дам! — которые придерживаются патологического правила: никто и никогда не должен быть огорчен! Правила для лужайки для гольфа. И для раздевалки! И для стоянки для автомашин. И для бара. И — ради всех святых! — «Код ведения светских бесед на обеде у капитана». Мы не имеем права уклоняться от разговоров о гольфе, несмотря на то, что единственное, что ты можешь сказать: «Я ударила не по прямой, поэтому не попала в лунку, а если бы я ударила прямо, то он полетел бы прямо в лунку».

Кора. Я думаю, тебе требуется помощь психолога, Сил.

Силия. И разумеется, все, что им хочется в действительности высказать, высказывается. Как правило, за спиной тех, о ком они говорят. За моей, особенно.

Рут (осторожно). Что же именно?

Силия. Что я одеваюсь, как проститутка.

Рут. Не может быть.

Кора. Если честно, то это немножко похоже на правду, Сил.

Рут. Кора!

Кора. Но я только говорю, что у Силии товар всегда налицо. Ее артиллерия постоянно на передовых позициях.

Силия. Ну и что? Разве это неправильно? Еще не хватало — прятать свою грудь из-за какой-то там пуританских комплексов. Если бы моя мать не стеснялась показывать докторам свою грудь, когда это было нужно, она, возможно, до сих пор была бы с нами. Пусть и без груди. (Секундное молчание.) Вот почему я хотела бы сказать этой Гермесовой дамской мафии в баре: идите в Женский институт, девочки. Идите и тусуйтесь с настоящими женщинами нашего графства, и научитесь, хоть немножко, предаваться настоящим радостям жизни, пока у вас еще есть время, черт побери! Ваше здоровье!

Через кухонную дверь входит Джесси, в руках у нее письмо.

Джесси. Почему никто из вас не обратил внимания на письмо, брошенное в почтовый ящик?

Кора. А разве тут есть почтовый ящик?

Джесси (читает письмо). «Женщинам из Альтернативного календаря. Йоркшир».

Ани. Как оно могло дойти сюда с таким адресом?

Джесси (читает). «Ваш календарь заставил меня улыбнуться впервые за последние полтора года»…

Все затихают.

«Мой муж никогда не мог понять, почему я вступила в Женский институт. Но мне кажется, если бы он…» (Она останавливается и передает письмо Ани.)

Ани. «Мне кажется, что если бы он дожил до сегодняшнего дня и увидел эти фотографии, то сразу бы все понял»…

Листок бумаги начинает падать откуда-то сверху, словно снежинка.

И пока Ани продолжает читать, еще одно письмо падает сверху.

Под музыку Рут идет и поднимает листок с пола, а также с дверного коврика.

Рут. «Дорогие девочки из Альтернативного календаря. Я впервые увидел ваши снимки, сидя у родственников на диване, возможно, таком же диване, о котором мечтаете вы…»

Письма начинают падать, словно снежинки во время снегопада, их все больше и больше.

Джесси. «…это потребовало большого мужества. Но как раз мужества у Дани хватало с избытком. Когда шестнадцатилетнему мальчику говорят, что ему никогда не исполнится восемнадцать, это может навсегда стереть улыбку с лица любого человека, но только не нашего Дани …»

В полосе света женщины подбирают и читают письма, голоса перекрывают один другой, так что бумажный снегопад сопровождается словесным…

Кора. «Она бы громко засмеялась, увидев ваши фотографии, и могла бы повесить его на стену рядом…»

Силия. «Я сейчас пребываю в колонии строгого режима и нахожусь под сильнейшим впечатлением от размера вашей…» (Она резко обрывает чтение.)

Женщины продолжают подбирать письма вокруг них.

Ани. «Неожиданным облегчением было увидеть где-то напечатанным слово „лейкемия“ — и не почувствовать при этом как леденеют мои пальцы…»

Рут. «В январе моя мамочка…» (Нет, нет, не могу больше читать!)

Джесси. «Боже мой, она должна была бы быть первой в календаре с этими булочками в борьбе с болезнью. Потому что, говоря откровенно, все остальное она уже испробовала»…

Музыка заглушает затихающие слова, она прерывается только одной фразой.

Силия. «Я недавно был освобожден из тюрьмы, помните, я вам писал…» — Господи Боже мой!

Неожиданно дверь распахивается, появляется Крис, подталкивая перед собой вешалку для одежды на колесиках.

Крис (кряхтя). Ну помогите же кто-нибудь!

Все (с разными восклицаниями). Вот это да! Крис! Осторожно!

Все спешат на помощь Крис. На вешалке явно висят какие-то наряды в чехлах.

Крис. Дамы, я установила сегодня мировой рекорд для Нэйпли. За одно утро я дала три интервью для радио плюс одно для журнала —

Кора. А они что, не хотят поговорить со всеми нами?

Крис. Да они хотят, хотят. И непременно сделают это. И гораздо больше еще. Будьте готовы к самому главному! Ани? (Становится посреди сцены.) Я сегодня утром говорила по телефону с очень милой дамой из Лондона. Так вот, она спросила, не согласимся ли мы… завтра, да, выступить в этом самом холле для телевидения!

Неожиданный сюрприз вызывает радостное оживление в холле.

Силия. Не может быть! (Закрывая лицо руками.) Нет, нет, нет!

Кора. Что это, ты имеешь в виду под интервью?

Джесси. С кем?

Крис. Нет, нет, это будет съемка для рекламного агентства!

Ани. Для календаря.

Крис. Вы только представьте себе, какое это привлечет к нам внимание! Клянусь, нам придется переиздать наш календарь!

Все. Ого! Неужели?! Как?! О!!!

Крис. Они пришлют сюда косметолога. И не откуда-нибудь, а из Клуба здоровья в Крэйвене… Из того самого, куда ходит твой Эдди.

Крис протягивает розовую визитную карточку Силии, та передает Рут.

И это не все! Я вдруг подумала: нужно начинать действовать. Звоню прямо в «Диккенс и Бент» в Скиптоне: «Алло, это мисс Октябрь»… Они немедленно поняли, кто я! «Мы должны выступить на телевидении. Как насчет того, чтобы внести небольшой вклад в это мероприятие…» (Она расстегивает молнию на одном из чехлов.) Пам-па-пам! (Достает роскошное черное платье.)

Джесси. Ничего себе!

Силия. Но это не Пелегрини? (Проверяет этикетку.) Боже ты мой! Это же Джина Пелегрини!

Крис. А что я вам говорила? Помните, как я велела вам всем попозировать, а вы все стонали, принимая (она встает в позу) позу? Разбирайте платья, живо! Примеряйте. Мы можем позвонить и поменять все, если что не так.

Женщины уходят на кухню, возбужденно и радостно переговариваясь. Рут внимательно всматривается в визитную карточку.

(Подходит к Рут и победоносно обнимает ее. Обращается к Ани, кивая на Рут.) Посмотри на нее! Аж, дар речи потеряла от изумления. Высший класс, не правда ли? Клуб здоровья в Крейвене. Кажется, твой Эдди ходит именно туда?

Рут (помедлив, выдавливает из себя улыбку). Да, это э…

Крис (направляет ее к выходу). Давай, давай, иди померь платье! Ани!

Когда Рут уходит, Крис поворачивается к Ани.

Итак, Ани, что ты думаешь?

Ани (тихо). С ними случилось то же самое.

Крис. Что?

Ани (показывает ей письмо). То же, что и со мной.

Входит Род с букетом подсолнухов.

Род. Привет! Тебе кто-нибудь когда-нибудь говорил, что ты — самая кра-а-а-сивая жена на свете? О лучшей мужчина и мечтать не может.

Крис (в объятиях мужа). Род, что это за игры такие?

Род. А что, разве муж не имеет право купить своей жене букет цветов в честь праздника? Куда ты хочешь их поставить?

Крис. Род, тебе нельзя… (Не пуская его на кухню.) Там обнаженные женщины.

Род. Милая, это Нэйпли. Здесь, куда ни плюнь, везде обнаженные женщины. (Подмигивает.) Приветик, Ани!

Ани (слегка сконфужена). Привет, Род.

Крис. Это что, из нашего магазина?

Род (опускает голову, разыгрывая стеснение). Я должен был сходить в Теско. (Обращаясь к Ани.) Джон бы не одобрил, черт побери, не правда ли? Давид купил их с рук Голиафа.

Ани. Они прекрасны.

Крис. Но откуда ты узнал?

Род. Что узнал?

Крис (сконфуженно). Ты сказал, что купил цветы, чтобы отпраздновать…

Род. Да! Отпраздновать факт, что изготовитель персональных свадебных тортов откуда-то из долин Йоркшира подхватил простуду!..

Крис (слегка раздраженно). Что?!

Род (держит в руках бирку на тесемке). И следовательно не участвует в северной свадебной ярмарке в Лидсе! (Надевает на шею бирку.) Завтра, моя дорогая, мы будем представлять «стенд номер двести девяносто один»!

Крис. Нет, это не может быть… мы… нас снимает телевидение!

Род. Что?

Крис. Это же здорово! Ты не считаешь?

Род. Конечно. Но на таких ярмарках ты можешь больше продать, завести знакомства. Ты просто… (Роду неловко перед Ани, улыбаясь ей.) У нее это отлично получается.

Крис. Род! (Так, словно это все объясняет.) Это ТЕЛЕВИДЕНИЕ!

Род (неожиданно твердо). Крис, мы едем на свадебную ярмарку. Мы не можем себе позволить пропустить такой случай.

Крис это понимает. Но она так хочет быть на телевидении! Она молча выходит. Наступает неловкое молчание. Ани бросает взгляд на Рода. Он явно расстроен.

Никогда, Ани, не делай бизнеса из любимого дела. (Он пытается улыбнуться Ани.) Я теперь, когда хожу прогуливаться в сторону Грайздейла и вижу цветы, думаю: это вы, маленькие чертенята, скручиваете нас в бараний рог. (Замолкает.)

Хочется иной раз просто пробежать по ним и посбивать все эти чертовы головки. (Смотрит на подсолнухи) Но ведь Джон как-то умудрялся справляться с этим, не правда ли? (Замолкает.) Работал в этом Парке тридцать лет и никогда не уставал восхищаться его красотой. И ничто не могло его остановить.

Ани молча слушает, она знает, что все это правда.

Ани. Род, насколько плохи дела в магазине?

Пауза.

Род. Смотри, чтоб они не завяли. Им нужен холод.

Род выходит. Это в достаточной степени ответ на вопрос.

Ани некоторое время смотрит ему вслед, затем берет цветы и выходит.

Сцена одиннадцатая

Новый день. Новая героиня на сцене. Входит молодая косметолог по имени Элейн в ослепительно белом халате.

Элейн. Нет, нет, нет, все в порядке, дамы. Здесь достаточно света. Мы остаемся здесь.

Рут и Джесси выходят из кухни. У них на шее предохраняющие одежду бумажные воротники. Элейн усаживает Джесси в кресло.

Вас будут снимать здесь, так что если вам здесь уютно и вы хорошо выглядите, мы от этого только выиграем. Подождите одну секундочку. Сейчас я принесу волшебный макияж.

Женщины наблюдают, как она выходит.

Джесси. Тебе не кажется, что особы, вроде нее, получают удовольствие обращаясь с людьми таким образом, будто они нуждаются в специальном уходе? Может быть, это такая психологическая инверсия — на фоне тех, кто, по ее мнению, достиг старческого маразма, она чувствует себя моложе и лучше.

Рут. Ну, честно говоря, я полагаю, что она просто –

Джесси. Рут, я никогда не встречала людей, которые бы так часто, как ты, употребляли выражение: честно говоря…

Рут. Ну, извини, я…

Джесси. Нет, нет, не извиняйся. Это же не плохо. Это просто твой способ общаться. (Теребит свой воротник.) Не обращай внимания на мои горькие размышления. После стольких лет общения со школьниками во мне прибавилось яду. (Гладит Рут по руке и улыбается.)

Элейн возвращается со своим волшебным ящиком.

Элейн. Так, дамы, вот и я! Как мы себя чувствуем?!

Джесси (медленно и с трудом выговаривая слова, изображая слабоумную). Кто подвинул мой телевизор?

Элейн (замирает и хмурится). Что такое?

Джесси. Неважно. (Кивает на Рут.) Займитесь ею в первую очередь. А я пока пойду побалуюсь кокаинчиком.

Джесси уходит, оставляя Элейн в полном недоумении.

Элейн (к Рут). Так-с. Ну, ладно… Давайте опуститесь немножко пониже сюда-а, милая, сядьте поудобнее.

Откуда-то автоматически вылезает визитная розовая карточка.

Я — Элейн из Крэйвенского Клуба здоровья и (протягивает карточку Рут) вот моя визитная карточка.

Рут. У меня уже есть одна.

Элейн. Прекрасно. Для нашего телевизионной программы я собираюсь слегка подправить зону Т и зону А. Вы когда-нибудь уже делали это?

Рут. Нет.

Элейн. О, вам это понравится. Уверяю вас. Вы, как я понимаю, та самая дама, о которой мне рассказывала ваша руководительница. Крис, если не ошибаюсь. Она сказала, что сначала все согласились сделать это, а вы нет, а потом вы в последнюю минуту неожиданно поменяли свое решение? Верно?

Рут не отвечает.

Неожиданно обрели уверенность! Забавно получилось, не правда ли? Вы знаете, многие женщины обретают уверенность после наших процедур с солью Мертвого моря. У них возникает желание… (делает неопределенный жест) желание делать всякие глупости!

Рут. Возможно.

Элейн. Безусловно.

Рут. Что касается меня, то у меня это желание возникло после того, как я обнаружила ваше нижнее бельё в машине моего мужа. В карманчике для дорожных карт. (Пауза.) Не помните? Такие крохотные красные трусики. Неудивительно, что вы не заметили их отсутствие, поскольку они все равно не дают никакого тепла. Но там же лежала одна из этих ваших карточек. Маленькая визитка. Должно быть, выпала во время вашего (усмехается) кувырканья. И вот тогда я и подумала: может быть он увидит и меня в другом свете, если я пойду и снимусь для этого календаря!

Косметолог замерла на месте.

Но как оказалось, игра не стоила свеч. Поскольку я не учла одну деталь: женщина, которая обнажается для календаря, считается проституткой, тогда как та, которая раздевается на стоянке для автомобилей и трахается прямо на заднем сиденье, просто отличная спортсменка. Однако… (встает) … я сделала для себя вывод: Эдди Рейнолдсон один из тех парней, кто не способен оценить красоту, когда она смотрит ему прямо в лицо. И ты знаешь, милочка, как мне удалось справиться с этим? (Замолкает на секунду.) Именно благодаря тому, что я сделала. А теперь, честно говоря, проваливай ты к чертовой матери пока не поздно!

Косметолог мгновенно исчезает за дверью.

Я сделала это!

Вбегает Силия в своем новом черном платье, за ней следом Кора.

Они обе очень возбуждены.

Силия. Но они же сами это сказали, не так ли?

Кора. Это чепуха.

Силия. Нет, это правда! Они сказали, что кинокамера добавляет тебе на пленке лишних 5 килограммов.

Кора. О Боже! Я что, не буду выглядеть на свой 42-й?

Джесси входит в сопровождении Ани, в мятом платье, с всклокоченной головой.

Джесси. У кого-нибудь есть запасная косметика?

Кора. Господи, Боже мой…

Силия. Ани, когда ты пришла сюда?

Джесси. Я только что нашла ее — спящей на церковной скамье.

Силия. Ты была в церкви?

Ани. Дело в том… я просто зашла положить подсолнухи в прохладное место. И подумала, что могла бы ответить на некоторые письма, понимаешь? Которые нам прислали.

Джесси. Как бы там ни было. Я думаю, девочки, первым делом ее нужно привести в порядок и навести марафет.

Рут. Мне кажется, она только что ушла. К сожалению.

Все (на разные лады). Что?! О боже! Не-ет!

Входит молодой человек, утомленный как своей настоящей задачей, так и отсутствием удачи в осуществлении всех его мечтаний. Это директор съемки, Лиам.

Лиам. Добрый день, дамы. Меня зовут Лиам, я из ключевого проекта. А вы — те самые шесть девочек, которых я должен снимать, верно?

Ани. Боже мой! Посмотрите на меня, я же…

Лиам. Никакой паники! Спокойно, спокойно… Здесь есть гардероб. (Он проверяет освещение, идущее от ламп с потолка. Явно им недоволен.)

Ани. И нас всего пять, Крис сегодня не может.

Остальные слышат об этом впервые. Общее удивление.

Силия. Как это?!

Лиам. Не страшно. Пяти достаточно. Мы сейчас сфокусируем свет, так что, вы просто должны быть наготове. Ясно? (Провожает Ани к выходу.)

Кора (хлопает в ладоши). «Должны быть наготове!» Вот, оказывается, что значит почувствовать звездой!.. (Хлопает в ладоши.) А что если им сыграть «Иерусалим», в качестве музыкального сопровождения? Как вы думаете, им понравится? Я могу изобразить его в джазовом стиле.

Рут. Кора, прекрати. Это же религиозный гимн. Зачем все смешивать?

Кора. Я ничего не смешиваю, Рут. Это, же джаз, черт побери! Это блюз! Именно оттуда все и берет свое начало. Из духовной музыки. Вот почему все это взаимосвязано и… (жестом показывает: связано) родственно друг другу. И джаз, и блюз и классика. Когда мы были в колледже, Рубин отец говорил, что в музыке никогда нет и не может быть правил.

Джесси. Безусловно! Вот почему, пока я преподавала, я исключила все гимны и учила детей петь «The End» («Конец») группы «The Doors» («Двери»).

Кора. Э, Джесс, это чертовски опасно, если ты работаешь церковным органистом. Как-то раз на чьих-то похоронах, когда святой отец стоял на кафедре, я исполняла траурную музыку на автопилоте… (Начинает шумно наигрывать «Боже праведный, отец наш милосердный» — как отбойный молоток.) «Боже праведный, отец наш милосердный» — и неожиданно мой взгляд упал на Руби, которая лежала в своей маленькой коляске и, право, не знаю, что на меня нашло, я вдруг заиграла… (Она начинает играть и петь «Штормовая погода» [блюз].)

Оборачиваюсь — а все глядят на меня с недоумением: что за дьявольщина?!

«С тех пор, как мой возлюбленный и я расстались»

Наступает короткая пауза, во время которой Силии удается вставить фразу.

Силия. А почему вы перестали общаться…

Кора. «Постоянно идет дождь…»

Силия. …с Рубиным отцом. По твоим рассказам, ты любила его.

Пауза. Она действительно его любила.

Кора. Я перестала общаться из-за строгих правил. В обмен на обещание крова и пищи. Если ты молода и беременна. Да еще напугана ко всему… (Замолкает на мгновение.) И если твой отец — священник, говорит о любви ко всем людям, но когда доходит до дела, то оказывается, что к черным американцам это, почему-то, не относится.

Рут. Ты никогда не рассказывала об этом Руби?

Кора. Конечно, рассказывала, Рут. Я ей все рассказала. Кончилось тем, что она решила разыскать своего отца. Разве я могу ей это запретить.

Появляется Лиам.

Лиам. Так, Энди. Давай-ка сюда свет!

Свет оказывается слепяще-ярким. Все женщины слегка морщатся.

Ага, мы все же продвинулись. Еще минуточку терпения, дамы. (Идет к выходу.) Ого! Смотрите, кто пришел!

В дверях появляется Крис и встает в позу, словно актриса из театра Фоли-Берже.

Крис. Так, девочки. Мы еще что-то ищем или все в порядке?

Рут. Крис! (Зовет.) Ани! Крис вернулась!

Яркие осветители всем явно мешают, но для Крис они словно лампы для загара.

Крис. Это… просто… чудесно!

Рут. Крис, Ани немножко…

Крис. Все в порядке теперь. Самое главное. (Хлопает в ладоши, напоминая чем-то манеру Мэри.) Вы помните позу? Вы будто слегка прислоняетесь к стене, левая нога впереди, правая рука назад, и ослепительная улыбка…

Ани (появляется в своем платье. И замирает на месте). Крис?

Крис. Привет, Ани, можешь подойти сюда?

Ани (не двигается с места). Крис, почему ты не на свадебной ярмарке?

Крис. Потому что…

Ани. Где Род?

Крис (слегка раздражена). Он — просто… (Обращаясь к остальным.) Девочки, порепетируйте пока… (Отводит Ани в сторону.) Я не там ради Джона, Ани. Честно. Я проснулась сегодня утром и спросила себя: что важнее? Чтобы мы собрали деньги на диван — или чтобы какая-то глупая девчонка из Халла получила букетик ландышей на свою свадьбу? И даже сравнивать не пришлось. Джон был на первом месте.

Ани. Ты уверена, что дело именно в нем?

Крис (останавливается, поворачивается). Что ты хочешь сказать?

Лиам. Так, давайте начнем. Здесь мы идем с вашими подсолнухами!

Он приносит охапку люминесцентных подсолнухов. Они чрезмерно яркие и выглядят неестественно — из светлого блестящего пластика, почти комические по замыслу, собраны все одинаково по три штуки: два повыше, один пониже.

Рут (постукивая по ним). Ну — разве это не остроумно? Они же искусственные.

Кора. Это что в качестве декорации. Чтобы украсить помещение, согласно теме?

Лиам. Да, конечно. А вас что, не устраивает?

Лиам вешает одну на Ани. На самом деле эти три цветка должны прикрывать интимные места обнаженной женщины на снимках — для дешевых открыток.

Все (с разными восклицаниями). О Боже!.. Ты только взгляни на это!.. Ужас!..

Кора. Вы собираетесь повесить это на нас?!

Лиам. Да. По штуке на каждую, кроме Крис. Она будет держать рекламируемый товар.

Ани. Календарь?

Лиам. Нет. Стиральный порошок.

Пауза.

Джесси. Стиральный порошок?

Силия. Что это значит?

Рут. Так эта не реклама календаря?

Крис. Да реклама это! Реклама! В перспективе! Задумайтесь сами, это способствует росту нашей популярности!

Лиам. Обещаю вам, это не займет много времени. (Улыбается.) Как только выровняем весь свет, вы выходите со своими подсолнухами, мы парочку раз щелкнем — и все.

Джесси (к Крис). Что это такое?!

Женщины в ужасе, смотрят друг на друга.

Крис. Извини, Лиам, ты хочешь снимать нас с этими подсолнухами?..

Лиам. Да. А сверху будет заголовок: «Мы предпочитаем ходить голыми, чем пользоваться…» Понятно?

Крис. С этими цветами… и без одежды?

Лиам (оглядывается вокруг, начиная понимать ситуацию). Я думал для вас это не проблема. Нет? Вы же раздевались? Я имею в виду — это то, что вы обычно делаете?

Пауза. Крис вынуждена повернуться к своей группе и сделать хорошую мину пли плохой игре. Никто из них не ожидал такого поворота.

Крис. Безусловно!

Лиам. Прекрасно. Итак, я выхожу. (Он выходит. Пауза.)

Крис. Я действительно не так поняла. (Пауза.) Ладно.

Рут (очень тихо). Что же делать…

Крис отходит и начинает расстегивать одежду.

Ани. Не дотрагивайся ни до одной пуговицы.

Крис. Ани …

Ани. Одевайте свои пальто, девочки. Мы уходим отсюда.

Остальные не знают, что делать.

Я сказала, мы уходим отсюда.

Крис (мимикой к девочкам: давайте, раздевайтесь). Девочки…

Женщины снимают дурацкие цветы и уходят, бормоча «извини».

А в чем проблема?

Ани не отвечает, собирая сумку.

Что случилось?

Ани не отвечает.

Ты можешь мне ответить?

Ани. Пожалуйста, Крис, не спрашивай меня в чем проблема, когда мы собираемся продавать мыло, нарядившись в искусственные подсолнухи.

Крис. Для фотосессии, я могу и раздеться. Ради Джона.

Ани слегка улыбается.

(Заметно волнуясь.) А в чем дело?

Ани. Ради Джона, говоришь?..

Крис. Да. Именно так. И мне кажется, Джон подумал, бы, что ты действуешь…

Ани. Позволь лучше мне сказать тебе, что бы подумал Джон, хорошо? «Ани, однажды ты сняла свою одежду ради меня, а теперь ты делаешь это ради нее».

Крис. Потому, что это я все организовала? Нашла спонсора? Провела вас через все это? И потому, что выпуск календаря стал настоящей сенсацией?

Ани. Нет. Посмотри, что фактически произошло, Крис. Этот календарь принес успех ТЕБЕ.

Крис (задета). И ты здесь, разумеется, ни при чем!.. Множество людей теряет своих любимых из-за этой проклятой болезни. Бьюсь об заклад, они не получают писем от почитателей. Попробуй, скажи, что это не твой успех. Знаменитая вдова, готовая на все, ради мужа!.. (Помедлив.) Строишь из себя святую!

Ани. Я не святая. Я готова отдать всю выручку от календаря, до последнего пенни, за один только час общения с ним. (Помедлив. А все твое — при тебе. (Плачет.)

Крис испытывает неловкость, но не решается подойти к Ани, поскольку неожиданно между ними разверзлась пропасть. Ани выходит.

Возвращается Лиам и находит только одну изо всех предполагаемых манекенщиц.

Лиам (с выражением лица: что происходит?!). Ку-ку!

Крис (комок в горле). Мне кажется… (Помедлив.) У нас затруднения. С некоторыми… (Слова замирают у нее на языке.)

Лиам. Так. Ясно. Ты осталась в одиночестве. (Он убирает остальные пластиковые прикрытия из подсолнухов.) Я, конечно, сообщу в агентство, но думаю, они не будут возражать. В конце концов, им нужно заполучить хоть кого-нибудь в обнаженном виде из Женского института. Им нужна сенсация! Трепет! (К Крис.) Тебе, вероятно, нужно побыть немного одной. (Передает Крис пакет со стиральным порошком.) Ты в порядке? Ничего, что ты одна? (Улыбается.) Не возражаешь побыть звездой?

Крис (спокойно). Я никогда не возражала.

Сцена двенадцатая

В то время как Крис и Лиам удаляются, опять звучит мелодия «Иерусалима».

Затем ее перекрывает многоголосое пение.

Судя по платьям энергично и с энтузиазмом поющих женщин, наступило лето. Песня, благодаря Кориным инструкциям, совершенно неузнаваема. Но поют они так, будто помнят, насколько она была красива. Ведет их Мэри.

Силия, Джесси, Ани и Кора одеты легко и как-то более свободно. Может быть, это влияние обретенной ими новой уверенности в себе.

Силия, Джесси, Ани, Кора + Мэри.

Это звучит потрясающе.

Мэри. Это совсем другое дело.

Вбегает Рут. Она преобразилась, выглядит прекрасно: новая прическа, более аккуратная одежда.

Рут. Представляете, он не остановился! Проехал мимо меня, как ни в чем не бывало! Честно, Мэри, я размахивала рукой, что было сил!

Мэри. О, Го-осподи! Я ведь так четко объяснила дорогу… (Медлит.) Дамы, похоже, что лекция Брайана Хикокса на тему «Освоение земли на острове Мал» сегодня не состоится.

Женщины нарочито громко вздыхают.

Все. Аа-а-а…

Мэри. Пойду проверю. (Выходит.)

Рут. Я не размахивала рукой. Я видела, что он проезжает мимо и не помахала.

Все похлопывают ее по спине и обнимают со словами одобрения.

Силия. Отлично, Рут!

Рут. Я чувствую себя ужасно. Думаю, так поступила бы Крис.

В душевной атмосфере комнаты словно повеяло холодком.

Джесси. Что с Крис?.. Она опять не придет?

Пауза.

Ани. Мы с ней не общаемся.

Возвращается Мэри.

Мэри. Глупый человек. (Громче.) Итак. Нам придется продолжить наши сообщения. Номер один. Кора.

Кора (встает, не спеша). Среди полученных на этой неделе писем есть одно из Америки.

Джесси. Милая, мы получаем множество писем из Америки.

Кора. Но это от человека, у которого очень скучная работа. Он преподает музыку в колледже. И узнал меня на фотографии в «Бостонском Вестнике». Он был «рад видеть, что после стольких лет разлуки его старая пассия из Лидского университета продолжает любить рок».

Силия. Боже мой! Это отец Руби?!

Кора (не может сдержать улыбки). В ответ на это я хотела бы сообщить, что в четверг у нас состоится первая репетиция нового Нэйплинского хора. Здесь. В 20.00. Не забудьте захватить по бутылке.

Мэри (помедлив). Итак. Продолжаем. Сообщение номер два. (Смотрит в свои записи.) Рут!

Рут (встает). Так. Да, я хотела бы сказать, что я просто хочу сказать, я хотела бы предложить тему для обсуждения в январе, если вы, конечно, хотите устроить обсуждение. (Кивает в подтверждение своих слов.) Вот.

Мэри (после небольшой паузы). У тебя есть тема?

Рут. «Вверх по течению Замбези на байдарке».

Все смотрят на нее.

Силия. Тебе когда-нибудь приходилось плыть на байдарке вверх по Замбези?

Рут. Нет. Но если я не буду обязана сделать доклад, то я и не поплыву никогда.

Мэри (смотрит в свой дневник). Хорошо. Сообщение номер три. (Заглядывает в дневник.) Здесь, кажется, ошибка?

Рут (снова встает). Нет, это опять я. Я просто хотела спросить, не желает ли кто-нибудь поехать на байдарке по Замбези. Это организованная поездка, объявленная в воскресном приложении…

Мэри. Рут …

Джесси. Это не в Замбези водятся такие маленькие рыбки, которые заплывают к тебе в разные места?

Рут (в ужасе). Неужели?!

Мэри. Дамы…

Рут. Может быть, я лучше поплыву вверх по Эйвону…

Мэри. Дамы, пожалуйста!

Кажется, что все женщины ведут себя так, как раньше вели себя только Крис и Ани.

И, наконец, Ани.

Все смотрят на Ани.

Ани. У меня нет никаких сообщений.

Мэри. Сейчас будет. Это от Крис. «Прочитать вслух».

Мэри протягивает письмо Ани. Та осторожно берет его и открывает.

Ани. Только что поступило сообщение из Центра исследований лейкемии о первых суммах от продажи альтернативного календаря Женского института. Целью продажи календаря была покупка дивана в Скиптонскую больницу для родственников больных лейкемией, стоимостью в 519 фунтов. На девятое августа календарь собрал пятьсот восемьдесят тысяч фунтов.

Все вскакивают, каждая на свой манер выражает радость.

Кора (громко, перекрывая всех). Что еще она пишет?

В этот момент, никем не замеченная, в дверях появляется Крис. Держится робко, явно не уверенна, что ее появление здесь желанно.

Ани. «И поскольку таких дорогих диванов не существует, Скиптонская больница расценивает оставшиеся деньги как подарок. В результате в следующем году мемориальный диван в память Джона Кларка будет… будет…» (Она не может продолжать.)

Крис. …будет установлен в новом крыле больницы, названном «Отделение имени Джона Кларка». (Проходит в комнату. Стоит с виноватым видом.) Мэри, тебе, наверное, будет интересно узнать, что мы с Родом только что отправили огромный цветочный заказ в Женский институт Хай-Гилла.

Мэри (холодно). Вот как.

Крис. В следующем году они намереваются выпустить календарь с видами обнаженных тел.

Пауза.

Мэри (взрываясь и поднимая вверх кулак). Могли бы что-нибудь сами придумать… (В следующий момент берет себя в руки.) Очень интересно. Итак. Боюсь, что в отсутствие лектора, дамы, мы сегодня закончим на этом.

Крис. Я могу позаниматься тай-чи.

Все реагируют без особого энтузиазма.

Крис. Но я действительно закончила эту книгу. Прочитала всю до конца. Как следует.

Женщины смотрят на Мэри.

Мэри. Знаешь что, Крис. Откровенно говоря, меня это не волнует. Я поздравляю тебя, Ани. Если я кому-то понадоблюсь, вы найдете меня в баре напротив. Пойду отметить такое событие бутылкой шампанского. (Выходит.)

В холле царит атмосфера неуверенности. Женщины переглядываются… и поднимаются со своих стульев. Все, кроме Ани. Пауза.

Ани. Если бы ты снялась в той рекламе, то стала бы самой знаменитой женщиной Женского института за всю его историю. Ты это понимаешь?

Крис. Но тогда фоном были бы не Йоркширские цветы. Джон мог бы меня убить. (Замолкает на мгновение.) И это его календарь, не мой. (Эта фраза произносится медленно, как будто Крис просит прощения у Ани.) Я подумала, может быть, мы могли бы вместе подняться на холм Джона.

Ани (помедлив). Тебе не кажется, что мы порядком скомпрометировали себя для этого?

Пауза. Крис смотрит на Ани.

Я думаю, ты должна это увидеть.

Ани (медлит, затем кивает). Хорошо. Я согласна.

Крис. Дамы!

Крис начинает выполнять упражнение «небеса и земля».

Остальные присоединяются к ней.

Я не собиралась обзывать тебя святой.

Ани. Я знаю. Я прощаю тебя, дитя мое.

В сопровождении музыки, облегченно вздохнув, все выполняют красивые движения тай-чи…

…декорация меняется. В последний раз оказываемся на холме Джона.

* * *

И видим целое поле подсолнухов. Волшебное зрелище!

Женщины стоят среди подсолнухов.

Кора. Как хорошо они взошли, не правда ли?

Рут. Семена Джона.

Джесси. Они прекрасны.

Силия. Ты должна гордиться, Ани.

Ани (задумчиво). Мне кажется, мы все должны.

Крис украдкой смотрит на Ани.

Кора. Тай-чи посреди его подсолнухов. Как выдумаете, что бы Джон сказал по этому поводу?

Все инстинктивно смотрят на Крис, ожидая ответа. Но она ждет его от Ани.

Ани (с интонацией Джона). К черту тай-чи, девочки! Пошли, купим жареной картошки.

Музыка. Женщины идут по холму.

Кроме Крис и Ани. На гребне холма они оглядываются, чтобы посмотреть на подсолнухи.

Крис и Ани обнимаются.

Мы видим поле подсолнухов, мягко колышущихся под йоркширским бризом, и обращенных к солнцу.

Просто цветы.

Цветы, цветы, цветы.