1

Когда солнечные лучи постепенно разогнали туман, картина разрушения, царившего теперь вдоль ручья, огибающего горы Хонглинь, открылась взору во всей своей неприглядности. И тут появился самолет. Покачивая крыльями, он описал несколько кругов и затем обстрелял ракетами место возле пещеры Большой Лягушки. Следом за ним звеньями налетели другие самолеты, сбросили бомбы в тех местах, где виднелись пещеры, а заодно и туда, где наличие таковых просто предполагалось. Вдобавок вся округа подверглась пулеметному обстрелу.

С базы «Феникс» взяли старт вертолеты, направились к холмам перед горами Хонглинь и высадили там две роты штурмовиков.

С группой своих подчиненных высадился и Шау Ван, оказавшись в тылу той самой третьей роты, которой командовал Медвежья Челюсть.

Саперы начали рыть окопы. Шау Ван подозвал солдата с рацией, приказал вызвать командира второй роты и закричал:

— «Спрут»! Вас вызывает «Акула»! Доложите обстановку… Что? Двое дезертировали? Черт побери! Вы не командир, а дерьмо собачье! Трое заявили, что больны? Ну что ж! Семь шкур с них спустите, понятно?.. Теперь слушайте меня: прочесать участок между горами Нятхонг и Вихонг! Проверьте все пещеры! Учтите, вы будете отвечать, если у вас окажутся еще дезертиры! Своего помощника пошлете? Ни в коем случае! А нога болит! Не нога у вас болит, а… Как бы не болела, все равно отправляйтесь сами!

Шау Ван швырнул трубку солдату, грязно выругался, потом крикнул второму солдату, тоже державшему наготове рацию:

— Вызови вторую роту! — Он поднялся, расправил плечи, нетерпеливо притопнул ногой. Все на нем — и мягкая кепка с длиннющим козырьком, и гимнастерка, и брюки — было в разводах. Глаза, испещренные красноватыми жилками, смотрели свирепо. — «Медуза»! приземлились в полном составе? Все благополучно?

— Прибыли все! Только один выстрелил себе в ногу еще в пять утра. Разрешите…

Шау Ван грубо прервал:

— Кусок дерьма вы, а не командир! Ничего подобного не хочу больше слышать! Позор! Приказываю прочесать участок от горы Нятхонг до горы Тыхонг. Сами идите вперед! Если кто не подчинится вашему приказу, разрешаю расстреливать на месте! — Он перебросил солдату рацию, крикнул первому радисту: — Вызови «Пиявку», да поживей!

Через пятнадцать минут по склону поднимались запыхавшиеся Медвежья Челюсть и два солдата из его роты. Медвежья Челюсть, выпятив грудь, по всей форме приветствовал своего командира.

Шау Ван холодно протянул ему руку. Глаза его буквально впились в лейтенанта.

— Лейтенант Бао! Поздравляю с успехом.

Медвежья Челюсть вытянулся в струнку и щелкнул каблуками:

— Всегда рад служить вам, господин подполковник!

— Нет, вы меня не поняли! Поздравляю вас с тем, что на реке Анхоа вы умудрились насчитать три тысячи вьетконговцев.

Медвежья Челюсть от неожиданности остолбенел, глаза его испуганно забегали.

— К тому же вы бесстрашно сразились с вьетконговцами и взяли в плен важную персону, не так ли? — Наслаждаясь растерянностью и страхом своего подчиненного, Шау Ван радовался от души. — Что-нибудь случилось? — трескуче рассмеялся он. — Что с вами, лейтенант? Ведь это несомненный успех, сам начальник штаба похвалил вас!

— Господин подполковник, — пробормотал Медвежья Челюсть, — я старался изо всех сил…

— Ну ладно, я пошутил. — Шау Ван с покровительственным видом потрепал его по плечу. — Как бы то ни было, ваши действия полностью соответствуют боевым традициям нашего полка! И господин полковник, начальник штаба, и сам глава советников теперь знают ваше имя. А это неплохо!

Медвежья Челюсть несколько приободрился. И тут же не утерпел, льстиво проговорил:

— Господин подполковник! Я всегда стараюсь найти способ, чтобы выполнить возложенную на меня задачу. Ваше мудрое руководство многому научило меня. Я допрашивал пленную…

Шау Ван отмахнулся:

— Черт с ней, оставьте ее пока в покое! Покончим с этим заданием, и я заставлю ее сказать все, что она знает. А сейчас слушайте меня. То, что вьетконговцы находятся где-то здесь, совершенно ясно. Это серьезная неожиданность. Поэтому я прибыл сюда, чтобы лично руководить операцией. Их необходимо уничтожить. Кроме того, нужно взять пленных, чтобы понять, что затевается. Уж вы постарайтесь для меня, не пожалейте усилий. Начальник штаба придает большое значение этой операции. Непосредственно на вас возлагается задача уничтожить вьетконговцев в районе горы Тамхонг. Если выполните ее, прощу вам все ваши грехи. Больше того — вашу грудь украсит еще один орден.

Медвежью Челюсть явно приободрили эти слова. Он снова, в который уже раз, щелкнул каблуками и выпятил грудь:

— Господин подполковник! Я сделаю все, что вы от меня требуете!

Через полчаса с двух вершин гор Хонглинь уже разносились пулеметные очереди и выстрелы из минометов. Так продолжалось несколько часов кряду. Стрельба становилась слышна уже от развилки Золотого ручья.

Шау Ван одно за другим принимал донесения:

— «Спрут» выступил!

— «Медуза» выступила!

Начало выглядело многообещающим. Довольный Шау Ван, предвкушая успех, крикнул стоявшим за спиной телохранителям:

— Приготовьте поесть! Живо!

Телохранители бросились выполнять его приказание, и уже через несколько минут в походной палатке на дюралевом столе Шау Вана ждало целое пиршество: хрустящие золотистые хлебцы, два жареных на вертеле голубя, кусок ветчины и стакан виски. Аккуратно лежали вилка и нож.

Приготовив все, телохранители вышли из палатки и, собравшись в кружок, тоже сели подзаправиться. Вынули из своих походных сумок по свертку с сушеным рисом, перцем, солью и маленькой баночкой консервированного мяса. Это был их паек.

Шау Ван, сидя на складном брезентовом стуле, для начала отхлебнул изрядный глоток виски, потом, крякнув, оторвал крылышко птицы и стал жевать, громко чавкая.

2

Медвежья Челюсть был человеком хитрым. Продемонстрировав перед Шау Ваном свою безграничную преданность, он вернулся в роту и вызвал сержанта Тьема:

— Твой взвод пойдет первым. Я сам буду обеспечивать тебе поддержку.

Однако, когда Тьем со своим взводом ушел, Медвежья Челюсть отвел два оставшихся взвода вниз по склону — туда, где примерно метрах в трехстах от них еще два дня назад находились позиции солдат дивизии «Жан Док». После них здесь остались окопы не очень-то хорошо отрытые, но в них можно было укрыться. Медвежья Челюсть хорохорился, но в душе пуще смерти боялся регулярных сил армии Освобождения. Все, что происходило сейчас, только усугубляло его страх: уж если маленькая народная носильщица во время схватки со штурмовиками отбивалась с ожесточенной силой, то можно себе представить, что будет, если ненароком напорешься на настоящих солдат, да еще в большом количестве.

***

Тьем шел во главе своего взвода. Впрочем, от взвода осталось только название — в нем сейчас было всего шестнадцать человек. Прошлой ночью трое сказались больными, сегодня утром еще пятеро пожаловались, что у них расстроен желудок.

Тьем подозвал Лака, которого только что сделали помощником командира взвода, и приказал:

— Бери отделение и проверь пещеры по левую сторону ручья, а я проверю по правую.

Лак, движимый после повышения неподдельным энтузиазмом, с готовностью ответил:

— Слушаюсь! Третье отделение, за мной!

Как раз в этом отделении был Вынг. Тьем, посмотрев на него, громко заметил:

— Помните, необходимо соблюдать осторожность! Вьетконговцы очень изворотливы и хитры!

Тактика, избранная Лаком, была достаточно проста. Выведя солдат на берег ручья, он двинулся вдоль него, приказав стрелять по зарослям диких бананов и тростника.

— Только так, — говорил он солдатам в промежутках между выстрелами, — мы сможем выкурить отсюда вьетконговцев.

Обходя воронки от бомб, перелезая через поваленные деревья, штурмовики приблизились к ручью и перешли его как раз в том месте, где бойцы из «Венеры» ночью или на рассвете брали воду.

Лак случайно глянул себе под ноги, присмотрелся повнимательнее и вскрикнул:

— Эй! А здесь и в самом деле вьетконговцы, их регулярные части!

Солдаты заволновались. Командир отделения наклонился пониже, рассматривая то место, на которое пальцем показывал Лак.

— Вот следы от их башмаков!

Остальные солдаты сгрудились вокруг. Действительно, на нескольких камнях отпечатались довольно четкие следы.

— Точно вам говорю, это вьетконговцы! — убежденно проговорил Лак. — Они наверняка вон в той пещере. — И тут же отдал приказ: — За мной!

Он полез вверх, стараясь не терять из виду следы. Однако штурмовики не торопились следовать за ним, уступали дорогу один другому. В конце концов никто из них так и не сдвинулся с места. Лак, оглянувшись, увидел это и рявкнул:

— Чего испугались? Вынг, за мной!

Вынг неохотно последовал на ним. Чем выше, тем менее заметными становились следы. Метров через пятьдесят они вообще исчезли. К тому путь то и дело преграждали нагромождения больших камней, откуда-то скатившихся сюда, и поваленных взрывами деревьев, веток. Лак и Вынг, не сговариваясь, посмотрели вверх: там были видны только поваленные, вывороченные с корнем или сломанные деревья, невозможно было отыскать хотя бы какого-нибудь подобия пещеры.

Лак сжал плечо Вынга, подтолкнул солдата вперед:

— Поднимись-ка вон к тем деревьям!

Побледневший от страха Вынг, держа в одной руке винтовку, стал пробираться между толстых ветвей. Продвинувшись шагов на десять, он неожиданно услышал вверху покашливание. Душа у него ушла в пятки, и он бросился вниз.

Лак накинулся на него:

— Кто тебе позволил спускаться?

— Там… там, кажется, люди!

Лак перепугался, но постарался скрыть свой испуг за нарочитой грубостью:

— Какого черта ты не добрался до места?

— Я… я боюсь!

— Все равно лезь, раз тебе приказано! Не то пристрелю на месте как собаку!

— Господи! Мама погибла, я один остался… — захлюпал носом Вынг.

Дерьмо ты, а не солдат! — презрительно скривился Лак. — Померещилось ему что-то, так он уже и наложил полные штаны. Учись у меня! — И Лак решительно полез через поваленные деревья туда, где только что побывал Вынг.

Ему удалось продвинуться метров на десять дальше Вынга. Но, чем выше он карабкался, тем быстрее покидала его храбрость. Он остановился и прислушался. Тишина. Рядом, почти у самого лица, прошуршала спугнутая змея. У Лака по телу побежали мурашки. Самообладание окончательно покинуло его, и он поспешил спуститься вниз.

Лак не знал, что всего лишь в шести-семи метрах от того места, где он остановился, был вход в пещеру и что три бойца, готовые выстрелить, уже навели на него свои автоматы.

Только спустившись туда, где оставался Вынг, Лак пришел в себя, но, конечно, постарался скрыть свой испуг:

— Вот видишь! Я поднялся на самый верх, и ничего со мной не стряслось.

— А вы не слышали, так как будто кто-то кашлял… — нерешительно произнес Вынг.

— Никого там нет! Я сам все осмотрел! — И Лак описал рукой широкий круг, включая таким образом в зону своих «действий» почти все пространство на склоне горы Тамхонг.

Оба вернулись на берег ручья. Остальные так и оставались здесь, поджидая их. От нечего делать один из солдат прицелился и выстрелил в выползавшего из ручья рака.

Лак выругался:

— Какой от вас прок, трусливы, как кролики! А я вот все осмотрел! Никого там нет!

По ту сторону ручья на скалистом склоне виднелись входные отверстия пещер. После прошедших бомбардировок многие из них стали значительно шире. То и дело раздавались длинные очереди — это солдаты сержанта Тьема прочесывали пещеры.

Лак со своими солдатами просидел на берегу ручья часов до трех и решил попробовать снова поднять их:

— Пройдемся-ка еще раз! Последнее усилие, чтобы успеть до вечера вернуться!

И они опять двинулись вдоль ручья, непрерывно ведя огонь. Со стороны гор Нятхонг и Нгухонг тоже доносились выстрелы, и это немало подбадривало их.

Лак, случайно подняв голову вверх, среди густых деревьев вдруг заметил темное отверстие. Оно резко выделялось на фоне зеленой листвы. Еще одна пещера? В глубине души твердо веря в то, что тут давно не осталось уже ни одного вьетконоговца, Лак велел солдатам подняться вверх к замеченному им отверстию.

Солдаты, которые еще утром отказывались сдвинуться с места, также, очевидно, уверовав в то, что никакая реальная опасность им здесь не грозит, теперь беспрекословно шли за Лаком.

Без особого труда они одолели пятьдесят метров, покрытых поваленными во время бомбежки деревьями. Однако дальше склон становился почти совершенно отвесным. Пришлось приложить немало усилий, особенно когда продирались сквозь колючие заросли. Потом начались острые камни. Но вот наконец солдаты увидели и отверстие — вход в пещеру, почти полностью прикрытый огромным камнем.

Лак возбужденно крикнул:

— Вперед, ребята!

Обхватив руками деревце дикой арековой пальмы, он подтянулся и спрыгнул на камень. И тут же увидел направленное на него дуло автомата. В панике Лак поспешил соскочить с камня и, едва ворочая языком, пробормотал:

— Вьетконговцы!

У солдат затряслись руки и ноги. Толкая друг друга, они заторопились вниз. Приклады винтовок глухо ударялись о камни.

Наверху в пещере по-прежнему стояла полнейшая тишина.

Лака, видимо, охватил стыд. Он махнул рукой и крикнул:

— Там только один! Поднимитесь и возьмите его живым!

Прицелившись, он выпустил в сторону пещеры длинную очередь. Сверху полетели комья земли, осколки камней.

Тут же стали стрелять и остальные.

Лак, выхватив нож, зажал его в зубах и снова полез наверх. Прицелившись в камень, прикрывавший вход в пещеру, он дал по нему очередь и полез дальше. Осталось пять метров… четыре… три…

И тут из пещеры ударил выстрел. Лак, словно подрубленный банан, перегнулся, дернулся всем телом и свалился вниз. Ударившись спиной об острые камни, он дико вскрикнул, выронил изо рта нож.

Остальные штурмовики бросились вниз и спрятались за камнями. Над их головами просвистели еще две пули. Одна все же нашла вжавшегося в камень солдата, он вскрикнул и тут же рухнул на землю.

На этом закончилась деятельность храброго воинства Медвежьей Челюсти. Оно попросту позорно обратилось в бегство, оставив на поле брани два трупа. Одним из убитых был Лак, которому только неполных двенадцать часов удалось пробыть помощником командира взвода.

3

Штурмовики возвращались еле передвигая ноги, забирались в окопы и тут же засыпали мертвым сном. Сегодня у них выдался трудный денек.

Вечером Ханг случайно стала свидетелем стычки между командиром роты и сержантом Тьемом.

Тьем с укором сказал Медвежьей Челюсти:

— Мы целый день ходили по вашему приказу, а вашей поддержки что-то не ощущалось!

— Я внимательно за вами следил, — огрызнулся Медвежья Челюсть. — О какой поддержке ты говоришь, если там никаких вьетконговцев нет?

— Откуда вам знать, вас же там не было! — возразил Тьем. — У меня помощник командира взвода убит и еще один солдат. Мы проверили пять пещер. А вот в последней это и случилось.

— Что?! — рявкнул Медвежья Челюсть. — Значит, вы действительно столкнулись с вьетконговцами? Сколько их, много? А может вы ненароком от страха друг в друга стреляли?

Тьем разозлился:

— Понимитесь туда, лейтенант, и посмотрите, сами мы в себя стреляли или нет! Их солдаты только три пули выпустили, а я уже двоих недосчитался! Говорят, здесь находится подполковник Шау Ван, разрешите мне доложить ему обо всем…

— Ну нет! Я сам доложу подполковнику, ты без меня не смей ничего предпринимать! Завтра я лично поведу солдат к этой пещере, тогда и посмотрим. Ладно, отправляйся спать! И пусть часовые сегодня ночью не дремлют! Упаси бог, если это вьетконговцы из частей особого назначения!

Ханг, случайно подслушавшая их беседу, воспрянула духом. Значит, правда, что в этих скалистых горах укрываются бойцы армии Освобождения. «Скорее всего, это разведчики, — подумала она, — ведь только они заходят так глубоко в тыл врага».

И снова вспыхнула мысль: бежать, бежать любым способом. Теперь-то уж она наверняка убежит! Ханг прикинула, как лучше сделать это. Отсюда до тех скалистых гор не так далеко, а там уже свои. Хорошо было бы, если бы штурмовики, устав после напряженного дня, заснули как убитые. Часовые тоже быстро начнут клевать носом. У Ханг есть гранаты, которые дал ей этот сержант. Единственное, что может помешать ей бежать, — это то, что она не знает дороги и легко может заблудиться, а тогда ее ожидает голодная смерть. Нет, ничего! Она три дня может голодать, уже проверяла себя. И Ханг успокоилась, словно и в самом деле уже выбралась из плена. К ее окопу подошел часовой, взглянул на девушку. Стараясь дышать как можно ровнее, Ханг притворилась, что крепко спит. Часовой потоптался немного, потом звук его шагов отдалился.

В ту ночь почему-то было по-особенному тихо. Штурмовики не стреляли, как будто боялись, что на звуки выстрелов действительно придут вьетконговцы. В тумане разнесся протяжный крик пролетевшей выпи. Со стороны гор Хонглинь послышался крик кукушки. Было уже за полночь.

И Ханг решилась. Она застегнула все пуговицы, поправила ремень, как делала это всегда, собираясь в дорогу со своим коромыслом народного носильщика. Разрыла застилавшую дно окопа солому, достала припрятанные гранаты. Ханг отлично умела обращаться с гранатами, этому она научилась еще дома, и сейчас две гранаты в руках внушали ей уверенность.

Куда же идти?

Днем, попросившись по нужде, Ханг воспользовалась случаем, чтобы как следует осмотреть местность. Если идти в сторону скалистых гор, наверняка не заблудишься, но придется проходить мимо многочисленных палаток штурмовиков. Значит, нужно пойти тылами. Выйти из расположения роты, обогнуть холм, потом повернуть направо и тогда уже двинуться прямиком к скалам. Если сегодня ночью она не успеет до них добраться, то нужно будет где-нибудь спрятаться, днем осмотреться и следующей ночью снова пойти.

Дождавшись, когда часовой, совершавший очередной обход, отошел от ее окопа подальше, она проворно выбралась наверх. Как пригодились ей теперь те навыки, которые она приобрела давно, еще в своей родной волости! Девушка ползла почти неслышно, стараясь как можно плотнее прижиматься к земле. Громко стучало сердце, сразу стало жарко.

Пять метров, потом десять… Ханг ползла вперед, окоп наконец-то остался позади. Одолев еще десять метров, она почувствовала себя увереннее, поднялась и пошла быстрым шагом. Сухая трава шуршала под ее ногами.

— Стой! Кто идет?!

Ханг вздрогнула и бросилась на землю. У нее хватило выдержки обернуться и посмотреть назад.

Над головой пронеслись пули, затем метрах в десяти от того места, где она лежала, разорвались две гранаты.

— Вьетконговцы!

— Тревога!

На вершине холма поднялся шум. Стреляли из винтовок, пулеметов и минометов. Несколько мин просвистело прямо над ухом Ханг и разорвалось где-то вдалеке.

Кто-то бежал по склону как раз в ту сторону, где затаилась Ханг.

— Куда она удрала? — услышала девушка голос Медвежьей Челюсти.

Штурмовики бестолково суетились в каких-нибудь метрах пятнадцати от нее. Не раздумывая, Ханг вынула гранату, сорвала предохранитель и швырнула ее прямо в мелькавшие в темноте фигуры.

Раздался сильный взрыв, послышались крики, стоны.

— У нее граната!

— Догнать, быстро! Она там!

Ханг отчетливо различала команды Медвежьей Челюсти. Однако ни один из солдат не послушался этого приказа. Все они по-прежнему топтались на месте, беспорядочно стреляли длинными очередями во все стороны.

Когда Медвежья Челюсть, тяжело дыша, добрался до того места, где по его мнению, укрывалась Ханг, девушки там не оказалось.

4

Метким стрелком, сразившим Лака и еще одного штурмовика, был ни кто иной, как Хо Оань.

До середины ночи в пещере никто не сомкнул глаз. Все только и говорили об этой короткой стычке и наперебой хвалил Хо Оаня.

Командир первой боевой группы, сидевший вместе со своими бойцами, заметил:

— Сбросить двоих с этого камня — да за это дело пятидневный сухой паек полагается, и того будет мало!

Один из бойцов ревниво заметил:

Хо Оань ни с кем делиться не захотел! Уж как я его упрашивал, чтобы он уступил мне того, что шел впереди, он и слушать не стал! Пожадничал!

Чан Нонг, проходивший мимо, осветил их фонариком и заметил:

— Кончайте болтать, ребята! Спать пора, завтра предстоит серьезный бой!

За эти два дня у Чан Нонга прибавилось немало тревог и волнений. Он никак не рассчитывал, что отряд окажется под угрозой окружения. По плану «Венера» должна была остановиться тут всего на два дня, а затем выдвинуться поближе к базе «Феникс», но теперь… Хоай Тяу отправился установить связь с местными подпольщиками. С тех пор прошло уже два дня. Если все благополучно, то сегодня к концу дня он должен вернуться. Удастся ли точно выполнить намеченный план?

Чан Нонг вспомнил о радиограммах, поступивших за эти два дня, об имеющихся в них указаниях командования, и почувствовал себя немного спокойнее. Он вынул радиограммы из кармана, осветил их фонариком.

Первая была получена вчера в двенадцать часов дня, как раз во время ожесточенных бомбардировок. «Противник решил провести прочесывание местности в районе гор Хонглинь. Примите оборонительные меры. Необходимо сохранить силы и строжайшую секретность. С-301» — говорилось в ней.

Вчера вечером принесли вторую: «Противник наметил широкую карательную операцию, рассчитанную на несколько дней. Обеспечить полнейшее соблюдение секретности. Если противник попытается вас атаковать, используйте для отражения его атак только самые малые силы. Берегите патроны и продукты. О возвращении Хоай Тяу доложите немедленно. С-301».

Буквально только что он получил третью: «Любой ценой не допустите, чтобы противник установил численность ваших сил. Будьте готовы по получении приказа скрытно покинуть пещеру. С-301».

Поскольку Хоай Тяу не было, Чан Нонг решил обменяться мнениями с командирами подразделений. Все они были испытанными, опытными людьми, хотя и совсем молодыми. Этот обмен мнениями, как и радиограммы, полученные от командования, немало приободрили Чан Нонга. Командование знало о каждом шаге «Венеры». Несмотря на ожесточенные бомбардировки, связь не прерывалась. Точно в установленное время в отдаленном углу пещеры начинала работать рация, радист, склонившись над листком бумаги, принимал радиограмму. Чан Нонг вдруг подумал о девушке с двумя туго заплетенными косичками, представил, как она, надев наушники, маленькими пальчиками старательно выстукивает ключом. Наверное, Тхюи Тьен и сейчас еще не спит…

К нему подошел Ви Ван Минь:

— Командир! Возможно ведь, что мы здесь задержимся?

— Вполне возможно! Вот и командование об этом же предупреждает.

— Полагаю, что нужно снова сократить нормы расхода продуктов. Я сам буду выдавать их пайки — по одному пакету в день. Командирам и раненым — по полтора. Если вы согласны, я начну прямо с сегодняшнего дня.

Чан Нонг подумал, тихонько вздохнул и кивнул:

— Ничего не попишешь, придется так и поступить. Пусть мало, но это же лучше, чем ничего. Но привилегии только раненым, остальным все делить поровну, в том числе и командирам.

Ви Ван Минь поколебался немного, затем с сожалением в голосе произнес:

— Ну что ж, так и сделаем. Я предвидел, что вы так распорядитесь.

Утром снова налетели американские самолеты, бомбили и обстреливали местность до полудня. Несколько бомб упало перед самой пещерой, как раз в том месте, где вчера Хо Оань подстрелил двух штурмовиков.

В пещере, казалось, никто не обращал внимания на грохот и гул бомбежек. От тех бомб, что взрывались на вершине горы, в пещере гудело так, будто в ней стреляли из миномета.

«Если бы Хоай Тяу был здесь, — размыщлял Чан Нонг, — он в такие минуты сумел бы вдохновить бойцов. Как мне поступить? Я только сейчас начинаю понимать, как важна политическая работа».

А бойцы в это время внимательно слушали песню, несущуюся из транзисторного радиоприемника. Шла передача Ханойского радио. Мелодия вызывала в памяти бойцов дни веселых сельских праздников. Голос певицы был очень приятный, возможно, она родилась в том краю, где особенно популярны такие припевки, и знала все это с детства.

В одном из углов пещеры расположился Хонг Тюнг. Прямо перед собой он держал какой-то измятый листок бумаги, на который посвечивал фонариком. Хонг Тюнг и здесь продолжал учебу, у него в отряде даже был личный «учитель» — боец по имени Тхао. Хонг Тюнг оказался в «Венере» самым «неученым». Он почти никогда не выполнял заданий. Тхао строгим голосом начал распекать его:

— Всего несколько формул надо запомнить, и то не можешь!..

— Хм!.. — многозначительно хмыкнул Хонг Тюнг, прерывая его. — Что-то твои формулы никак в памяти не задерживаются! Спросил бы меня, к примеру, сколько весят патроны к автомату, взрывчатка, сухой паек, лопата, остальное снаряжение всего отряда и сколько приходится на каждого бойца, — тут я бы тебе сразу ответ дал!

Хонг Тюнг очень хотел учиться и частенько повторял: «В нашей армии все должны быть с образованием». Однако же, всякий раз получалось так, что, едва принявшись за математику, он тут же начинал путаться, ворчать, что преподавателя никуда не годятся, у них совершенно невозможно ничего понять. Раньше Хонг Тюнгу давал уроки Винь. За целый год они с трудом одолели программу пятого класса. Винь хвалил Хонг Тюнга, говорил, что тот старается, но считал, что ему не хватает способностей. Когда появился Тхао, Винь с радостью передал ему это нелегкое дело…

Недалеко от Хонг Тюнга и Тхао, рядом с Оанем, устроился Чонг. Они болтали, вспоминали о тех днях, когда ходили в школу.

Чонг припомнил один случай, который произошел более пяти лет назад, когда ему было двенадцать. Ко, старший брат Чонга, приехал домой в короткий отпуск перед тем, как часть, в которой он служил, перебросили в восточные районы провинций Намбо. Чонг очень гордился тем, что его брат служит в частях особого назначения, и все приставал к нему с просьбой показать какие-нибудь приемы борьбы. Ко наконец сжалился над ним, повел его в сад и там показал несколько приемов. Чонг оказался очень способным учеником. Когда брат уехал, он каждый день тренировался. Потом ему пришло в голову, что пора опробовать приемы на ком-нибудь, и он, недолго думая, отправился к своему приятелю Ламу, живущему неподалеку. Лам, раскрыв рот, с завистью смотрел, как Чонг выполняет приемы, а потом попросил: «Научи меня!» «Хорошо! — ответил Чонг. — Представь себе, что ты американец, и нападай! А я отвечу!» Лам бросился на него, но Чонг одной рукой прикрыл низ живота, другой — лоб, приняв оборонительную позу. И в то же мгновение ока от обороны перешел к наступлению и обрушился на «противника». Лам поспешил закрыть руками лицо от посыпавшихся на него ударов, а Чонг, казалось, только того и ждал. Выбросив вперед ногу, он свалил Лама мощной подножкой. Лам вскрикнул и с побелевшим лицом рухнул на землю. Его мать, услышав крик, выскочила во двор и принялась ругать обоих на чем свет стоит. У Лама оказался огромный синяк. Чонг в испуге бросился домой. Нечего говорить о том, что через каких-нибудь полчаса его извлекли из убежища и отец задал сыну хорошую трепку.

С тех пор до самого окончания школы Чонг больше не решался демонстрировать свои приемы. Но о бойцах частей особого назначения он не переставал думать с восхищением. А когда он узнал, что Нгуен Ван Чой тоже служил в частях особого назначения, и услышал об их успешных действиях, то твердо решил идти в армию и проситься в эти части…

Опять донесся гул — прилетели американские самолеты. Несколько бомб разорвалось неподалеку от входа в пещеру, посыпались камни и пыль, разнесся удушливый запах взрывчатки. Однако никто из бойцов даже с места не поднялся.

В беседу включился Ви Ван Минь:

— Помню, как-то на Тэт, я тогда учился на санинструктора, мне дали короткий отпуск… Вернулся я домой. Было это как раз тридцатого числа. Ну, думаю, в доме хлопоты, знаете, какие обычно перед праздником бывают. Подошел и встал у окна, заглядываю: жена готовит курицу, а четверо моих чертенят, самому старшему тогда семь было, младшенькому — три, собрались под лампой и рассматривают фотографию, ту самую, что я им недавно в письме прислал. Раскричались, тянут фотографию друг у друга. Хом, это мой третий, тычет пальцем и кричит: «А этот тип наш папа!» Тогда и самый младший Тхюи, раскрыл рот и завопил: «Этот тип наш папа! Этот тип наш папа!»

Все рассмеялись:

— Ну а потом что? — спросил Ван Тян.

— Жена услышала, что они кричат, да как напустится на них: «Почему вы называете папу типом?» Тут я и вышел… А жена моя, — мечтательно продолжил Ви Ван Минь, — любит музыку по радио слушать…

Беседа тут же перекинулась на другую тему: какие из тех песен, что передают по Ханойскому радио и по радиостанции «Освобождение», самые лучшие и какие из исполнителей больше всего нравятся.

Разговоры эти помогали бойцам забывать о мучившем их голоде. Утром каждый боец получил только половину пакета сухого пайка.

Оань тоже решил блеснуть эрудицией.

— Говорят, — заметил он, что наш залив Халонг самый красивый в мире. Вот бы когда-нибудь хоть одним глазком взглянуть на него!

Чан Нонг посветил фонариком, посмотрел на циферблат часов. Было около трех часов дня. Внезапно раздался чей-то громкий голос:

— Где командир?

— Я здесь! — откликнулся Чан Нонг.

— Меня послал Тхао Кен. Противник, кажется, хочет атаковать нас. Штурмовики обстреляли из минометов вход в пещеру…

Чан Нонг вскочил:

— Иду! — Он схватил пояс с кобурой и, пригнувшись, побежал следом за бойцом…

Тхао Кен, прячась за камнем, наблюдал за тем, что делается снаружи. Еще стоял сильный запах взрывчатки. Увидев подошедшего Чан Нонга, Тхао Кен сказал:

— Обстрел кончился! Теперь они скоро полезут вверх!

Как раз в этот момент Ван Тян подвел сюда свою боевую группу, бойцы полукольцом стали позади Тхао Кена.

— Смена караула! — сказал Ван Тян. — Прошу освободить место для моих бойцов.

Тхао Кен отмахнулся:

— Штурмовики сейчас полезут! Уходите, мы сами с ними расправимся.

Но Ван Тян не уступал:

— Сейчас ровно три! Наша смена! Мы сами будем драться!

— Сменяйтесь, — поддержал его Чан Нонг. — Чье время, тот и будет драться.

Тхао Кен неохотно уступил место у входа в пещеру Ван Тяну и Выонг Ван Кхиему и показал им на довольно многочисленную группу солдат противника метрах в двадцати от пещеры.

— Всем в пещеру! — приказал Чан Нонг. — Часовым остаться!

Выонг Ван Кхием взобрался на груду камней над головой Чонга и через щель стал смотреть вниз.

5

Медвежья Челюсть, разбив свою роту на две группы, приказал солдатам подниматься к входу в пещеру. Он был настроен очень воинственно. Отчасти это объяснялось той головомойкой, которую ему устроил Шау Ван за то, что пленной удалось бежать. Шау Ван пригрозил сорвать с него лейтенантские погоны, если сегодня он не искупит своей вины. Медвежьей Челюсти никак не хотелось уронить своего авторитета ни перед солдатами, ни перед сержантом Тьемом, которого он начинал уже побаиваться. Поэтому-то лейтенант был намерен сам повести солдат, чтобы все — и подчиненные и начальники — поняли, что он не трус.

Тьем остался в лагере, его Медвежья Челюсть решил подержать в резерве, к тому же кому-то надо было присмотреть за солдатами, сказавшимися больными, а попросту говоря, за дезертирами. Со вчерашнего дня Медвежья Челюсть стал относиться к Тьему с большим уважением, ведь Тьем как-никак бывший телохранитель подполковника Шау Вана, так сказать, приближенное лицо, об этом не стоило забывать.

Подняв высоко вверх винтовку, Медвежья Челюсть крикнул:

— Наверх, быстрее! Не забравшись в логово, не поймаешь тигра! — Подгоняя головную группу, он не переставая кричал: — Живей, живей! Кто не полезет, пристрелю! — И чтобы подтвердить свои слова действием, он несколько раз выстрелил. Пули просвистели над головами троих, идущих впереди, и солдаты полезли вверх еще быстрее. Вот они преодолели нагромождение острых камней, продрались сквозь колючие заросли и подошли как раз к тому месту, где вчера был подстрелен Лак. На камне виднелась засохшая кровь. Один из штурмовиков вспомнил:

— Тут-то Лака и накрыли!

Другой, увидев кровь, тоже остановился:

— Если дальше полезем, нам крышка!

Они столпились вокруг темного пятна, не зная, что предпринять.

Медвежья Челюсть, увидев это, вскипел, бросился к ним и отвесил каждому из них по здоровенному тумаку.

— За мной! — скомандовал он, подтянулся, схватившись за один из выступающих острых камней, и взобрался наверх. Его решимость несколько приободрила солдат. Теперь они старались не отставать от своего командира.

***

Их действия, конечно, не укрылись от глаз Выонг Ван Кхиема. Тихонько, чтобы слышали только лежавшие рядом Чонг и Ван Тян, он сказал:

— Пять метров… четыре… Обратите внимание на идущего впереди, это их командир.

Тщательно замаскировавшиеся Ван Тян и Чонг молча целились в приближающихся штурмовиков. Сердце Чонга учащенно билось. Это был его первый настоящий бой. В прорези прицела из стороны в сторону колыхалась фигура ползущего врага.

Выонг Ван Кхием тихо скомандовал:

— Огонь!

Прогремели четыре выстрела — три из автомата Ван Тяна и один из автомата Чонга.

Двое солдат упали. Оставшийся в живых третий солдат, вскрикнув, спрыгнул вниз, вжался в расселину между камнями и жалобно завопил:

— Ребята, не убивайте! Сдаюсь!

Пуля Чонга пробила грудь их командира. Медвежья Челюсть еще продолжая ползти, почувствовал, что его будто вдруг схватили за ноги. Он забарахтался, обхватил грудь руками, попробовал снова двинуться вперед, но, едва коснувшись камня, сорвался и упал, бормоча:

— Вперед! Не забравшись в логово…

Висевшая на шее винтовка болталась теперь у него на животе. Глаза вылезли из орбит, скрюченные пальцы скребли по камню совсем близко от того места, где лежал Чонг…

Операция противника по прочесыванию снова была сорвана, и на этот раз всего четырьмя выстрелами.

6

Поздно ночью вернулся Хоай Тяу. Он и те несколько бойцов, что уходили с ним, шли целые сутки. Им пришлось скрываться от шнырявших повсюду штурмовиков. Когда уходили, они не думали, что дорога окажется такой тяжелой. Но на обратном пути, от ручья до самого входа в пещеру, их ждали огромные воронки от бомб, бурелом, и пришлось немало потрудиться, прежде чем удалось пробраться через эти естественные преграды и отыскать вход.

Возвращение Хоай Тяу внесло веселое оживление. То, что он вернулся, уже само по себе означало, что все идет как надо, что скоро они выберутся из этого заколдованного места и приступят к делу.

Чан Нонг горячо обнял Хоай Тяу:

— Всего три дня тебя не было, а мне показалось, что три месяца прошло! А у нас тут такое твориться!

— Да и нам тоже едва удалось от бомбежки уйти, — улыбнулся Хоай Тяу. — Мы поняли, что это они вас бомбят, и очень беспокоились.

— Ну что, встретились с местными товарищами? — поинтересовался Чан Нонг. — Небось еще какой-нибудь гостинчик припас?

— Конечно! — Хоай Тяу похлопал себя по карманам. — Припас! Несколько пакетов с сухим пайком, да вот еще местные товарищи ребятам пачки сигарет прислали.

Изо всех уголков пещеры к ним потянулись бойцы. Лица у всех были приветливыми, радостными.

— С возвращением, комиссар!

— Хорошо, что сигареты принесли, а то у нас они давно кончились!

Хоай Тяу вынул из матерчатой сумки несколько пачек, передал Чан Нонгу:

— Распределите по подразделениям. Видите, здешние жители и местные подпольщики думают о нас.

Когда первые минуты радостного оживления прошли, Чан Нонгу удалось наконец отвести Хоай Тяу в сторону.

— Каких результатов ты добился? — задал он вопрос напрямую.

Но Хоай Тяу только покачал головой.

— Долгая история. Но в целом все прошло хорошо… Расскажи-ка мне лучше о том, что было у нас.

Чан Нонг тут же протянул ему радиограммы и принялся подробно рассказывать, что тут было. Хоай Тяу слушал не прерывая. Рассказав, как у самого входа в пещеру бойцы подстрелили несколько штурмовиков, он хлопнул себя рукой по колену и воскликнул:

— Молодцы! Ай да молодцы ребята! А Чонг каков, а? — Закончив свой рассказ, Чан Нонг добавил: — Нужно спешить с продуктами у нас очень туго!

От Хоай Тяу не укрылось беспокойство Чан Нонга. И он заговорил ровным, размеренным тоном, чтобы успокоить Чан Нонга:

— Спешить мы не будем. Назначенный день изменить нельзя. А с продуктами дело обстоит не так уж страшно. Когда закончим операцию, местные товарищи нам в какой-то мере помогут. Я уже обсудил это с Куок Намом. Отсюда уйдем сегодня ночью. Следующая стоянка — на расстоянии одного ночного перехода. С местными товарищами мы уже обо всем договорились.

— Полностью принимаю твою точку зрения! — радостно воскликнул Чан Нонг и настойчиво потребовал, чтобы Хоай Тяу хотя бы часок-другой поспал. Хоай Тяу пытался возразить, но Чан Нонг решительно оборвал его и отправил спать.

***

Хоай Тяу разбудили сильные взрывы, раздавшиеся вблизи пещеры. Он открыл глаза. Было восемь часов утра. Снова, вот уже четвертый раз подряд, прилетели самолеты. Но сейчас бомбежка была особенно сильной. Бомбы рвались у обоих выходов из пещеры и на самом верху горы. При каждом взрыве пещера точно вздрагивала, со свода сыпались камни и пыль. Слышно было, как с вершины горы вниз к ручью скатываются огромные камни.

Примерно в двенадцать часов противник пошел в атаку. Похоже было, что его силы увеличились. На этот раз он атаковал оба выхода из пещеры.

Но штурмовики только стреляли из всех видов оружия, и ни один из них не рисковал больше подниматься наверх, как вчера. Ближе чем на тридцать метров они боялись сунуться. Через час, ничего не добившись, штурмовики отошли вниз, к ручью.

Часа в три дня несколько вертолетов высадили новый десант там, где расположился командный пункт Шау Вана. Вместо третьей роты Медвежьей Челюсти, изрядно потрепанной и утратившей боевой дух, прибыла другая рота.

Шау Ван решил принять командование на себя и взять приступом гору Тамхонг.

Со вчерашнего дня он не находил себе места от злости. Эта третья рота не давала ему покоя. Сначала из ее расположения удрала пленная. Потом за две атаки рота потеряла пятерых, причем одним из них оказался командир, на которого он, Шау Ван, возлагал большие надежды.

Шау Ван призвал к себе сержанта Тьема:

— Доверяю тебе роту, примешь командование вместо лейтенанта Бао. Рота будет в резерве. Прибывают свежие силы, и я лично поведу солдат в атаку. Не вернемся, пока не выловим всех вьетконговцев.

Он взял самых опытных, проверенных в бою солдат и повел их к пещере. Взрывы бомб разметали в стороны поваленные деревья, прикрывавшие вход, и теперь, едва прикрытый лианами, он значительно оголился и стал заметен с расстояния пятидесяти метров.

Первая атака не принесла никаких результатов. Шау Вана это только еще больше разожгло. Он стоял на берегу ручья, широко расставив ноги, и в бинокль рассматривал деревья, наваленные на склоне. Внезапно ему в голову пришла одна мысль:

— Поджечь!

Приказ был тут же выполнен. Более двадцати солдат, растянувшись широкой цепью, поднесли зажигалки к высохшим ветвям деревьев сангле, и те сразу же вспыхнули ярким пламенем. С сосновых веток, еще не успевших высохнуть, закапала прозрачная коричневатая смола.

Жарко полыхал огонь. Потрескивая, с густым и удушливым черным дымом горели свежие ветви сосен. Ветром дым несло в сторону пещеры. За час огонь распространился метров на пятьдесят. До пещеры оставалось еще столько же.

Наверху стояли Хоай Тяу, Чан Нонг и Хо Оань, плотно прижавшись к каменной стене и внимательно следя за всеми передвижениями штурмовиков, которые, переступая через обгоревшие ветки, пригнувшись, двигались к пещере. Время от времени в какой-нибудь из камней у входа ударяла пулеметная очередь, во все стороны летело каменное крошево, и Хоай Тяу, Чан Нонгу и Хо Оаню приходилось укрываться от этих осколков.

Дым от пожара уже достиг пещеры и с каждой минутой дышать становилось все труднее. Слезились глаза, першило в горле, мучил кашель.

Хо Оань выругался:

— Сволочи! Кто-то из их командиров это придумал!.. Сейчас они у меня увидят!

Он поднял автомат. Но Чан Нонг рукой успел пригнуть дуло его автомата к земле и тихо сказал:

— Оставь это мне!

Дым продолжал наполнять пещеру, люди кашляли. Метрах в двадцати от пещеры огонь начал слабеть — еще свежие деревья сангле не загорались.

Штурмовики подошли к пещере на тридцать метров… Шау Ван шел последним и, размахивая дубинкой, громко кричал:

— Десять тысяч тому, кто первым войдет в пещеру! Вперед, ребята! — И чтобы вдохновить свое воинство, он перескочил через пылающую сосновую ветку и ринулся вперед. Телохранители бросились за ним.

Следом, развернувшись цепью, перепрыгивая через горящие ветки, двигались пятнадцать штурмовиков.

Чан Нонг перевел взгляд на Хоай Тяу. Тот стоял молча, не шевелясь, точно статуя. Лицо его будто застыло. Но вот он скомандовал:

— Огонь!

Автоматные очереди косили обнаглевших штурмовиков одного за другим. Пятеро осталось лежать на месте, остальные начали в панике скатываться вниз со склона, прямо на горящие ветки.

— Назад! — заорал Шау Ван. — К пещере! Пристрелю на месте каждого, кто только попытается удрать!

Через несколько минут они пошли в новую атаку, Шау Ван к тому времени совершенно озверел. Он подгонял командира роты, толкая его в спину, и при этом то грубо ругался, то обещал:

— Даю двадцать тысяч тому, кто первым войдет в пещеру! Повышение в чине! Что стали как вкопанные?

Наверху, в пещере, Хоай Тяу по-прежнему внимательно следил за человеком, размахивавшим дубинкой. Внезапно по телу Хоай Тяу пробежала дрожь. Он поднес к глазам бинокль. Близко от него появилось знакомое лицо — выступающий вперед подбородок, злые глаза… Нет, эти глаза невозможно спутать с другими!

— Шау Ван! — невольно воскликнул он и, выхватив автомат из рук удивленного Чан Нонга, прицелился.

Все хорошо знали, что Хоай Тяу очень меткий стрелок. Сейчас он чувствовал такое возбуждение, точно выпил несколько глотков крепкого вина. Руки его от волнения чуть подрагивали. Он прицелился прямо в лицо своего врага и нажал на спуск… Но в это время Шау Ван, который только лез вверх, неожиданно споткнулся о камень и упал, подавшись всем туловищем вперед. Три пули, выпущенные Хоай Тяу, просвистели у него над головой, сорвали испещренную разводами кепку и попали в оказавшегося за Шау Ваном его телохранителя, тут же распластавшегося на земле.

Хоай Тяу скрипнул зубами, снова нажал на спуск, однако патронов больше не было. Сжав в бессилии кулаки, он смотрел, как внизу, обхватив руками голову, со всех ног удирает к ручью Шау Ван.

Штурмовики не отставали от своего командира. Потом они столпились на берегу ручья и, задрав вверх винтовки, открыли стрельбу. Начинало темнеть. Третья за день атака на этом закончилась.

В двенадцать ночи «Венера» тихо снялась с места и покинула пещеру. Перешагивая через кучи еще сохранявшей жар золы, бойцы спустились к ручью, перешли через него к скалам на другом берегу и, не задерживаясь, двинулись дальше.

Под утро дозорные услышали непонятный шорох. Приготовились выстрелить, но тут их неожиданно окликнул девичий голосок. Выонг Ван Кхием сразу же остановил бойца, зажег фонарик и пошел на голос, доносившийся из чащи. Возле одного из больших пней полулежала девушка.

— Кто здесь?

— Я!.. Это я!

— Кто «я»?

— Ребята, да помогите же…

Девушка в форме молодежных добровольческих отрядов тяжело дышала, пытаясь подняться, но, видимо, не имела сил встать. Выонг Ван Кхием присмотрелся к ней попристальнее и воскликнул:

— Ханг, это ты? Как ты здесь очутилась?!

Он обнял девушку за плечи, помог подняться. От голода Ханг едва держалась на ногах, одежда ее была изодрана в клочья, но рука крепко сжимала гранату.

***

Группа Ван Тяна покидала пещеру последней. Бойцы тщательно проверили, не оставили ли чего, потом двинулись следом за своим отрядом. Из-за темноты они избрали неверное направление — отклонились вправо от маршрута «Венеры».

Группа очутилась как раз в том месте, где днем через ручей перебирались штурмовики.

Едва Ван Тян ступил на берег, как раздался окрик:

— Стой! Руки вверх!

Прямо над ухом просвистели пули.

Ван Тян и Зэн бросились влево, пробежали метров сто, остановились и скинули вещмешки, готовясь к бою и поджидая Чонга.

Чонг, который шел последним, оказался под перекрестным огнем. Он стремительно бросился на землю, прижался к ней и дал очередь из автомата.

Вдруг левую руку его будто обожгло, и она онемела. Чонг понял, что ранен. Он откатился в сторону, чтобы укрыться от летевших пуль, сделал еще три выстрела, и тут его автомат умолк.

Штурмовики закричали:

— У него патроны кончились! Берем живым!

И сразу человек десять бросилось к нему через ручей. Навалились, вырвали из рук автомат, который он так и не успел перезарядить, радостно загоготали…

В десять часов утра началась новая атака. Шау Ван, как и вчера, сам повел солдат. Штурмовики быстро продвигались вперед, не встречая сопротивления. Вот и пещера…

Они прошли уже добрую половину ее, и только тогда Шау Ван понял: в ней никого нет.

— Улизнули! — Он набросился на своих солдат. — Как вы их упустили? Куда они ушли? Сколько их было? Сколько? — Расстроенный и обозленный, он грузно опустился прямо на каменный пол пещеры.