1

Комната была большая, с высоким потолком, полом, выложенным керамическими плитками ярким, причудливым узором. Горели неоновые лампы, заливая комнату зеленоватым светом.

Посередине находился большой светло-коричневый полированный стол, на нем — маленький телефонный аппарат. С обеих сторон стола друг против друга стояли два больших мягких кресла, обитых кожей цвета спелой сливы.

По комнате из угла в угол ходил генерал-лейтенант Хоанг Хыу Зань. Заложив одну руку за спину, а другой держа сигарету, которую он то и дело подносил ко рту, генерал крупными и твердыми шагами словно отмеривал расстояние. Когда он тяжело поворачивался, под каблуками его башмаков пол скрипел.

Швырнув окурок прямо в угол, генерал выругался:

— …Эти таиландцы трусливы, точно кролики, драться не умеют, а туда же — нас решили учить!

Ханг Хыу Зань был охвачен гневом. Его крупное, заплывшее жиром красное лицо стало багровым, цвета петушиного гребня. Тонкие, аккуратно подстриженные усики, прилепившиеся к верхней губе, и широко расставленные, постоянно бегающие глазки с набухшими под ними мешками придавали его лицу странное выражение — в нем сочеталось одновременно и тупость, и коварство. Фуражка из белой фланели с высокой тульей небрежно сидела на густой копне волос.

Раздался робкий стук в дверь. Не поворачиваясь, генерал бросил:

— Войдите!

Секретарша в военной форме, аккуратно причесанная по последней моде, стала в проеме дверей, вежливо поклонилась:

— Господин генерал-лейтенант! Пришел господин полковник, начальник штаба!

Генерал бросил взгляд на высокую грудь секретарши. Морщины на его лбу постепенно разгладились, голос стал мягче.

— Пригласите его, Мадлен!

Дверь, обшитая кожей, закрылась. Генерал отошел к столу и, опустившись в кресло, постарался придать своей позе величественность. Ждать долго не пришлось. До Ван Суан, начальник штаба, постучался тут же и, тяжело ступая, вошел в комнату.

В противоположность генералу, отличавшемуся высоким ростом, начальник штаба был коротышкой. Внушительный живот его был опоясан огромным кожаным ремнем, на котором висел пистолет.

— Здравия желаю, господин генерал-лейтенант! — отчеканил он.

— Что это, полковник, за план вы придумали? Не успела 50-я бригада и носа высунуть, как сразу двести человек убитыми потеряла? — не поднимаясь, проревел генерал.

До Ван Суан положил на стол свой кожаный портфель, снял фуражку, вытер платком, распространявшим сильный запах одеколона, залысины, блестевшие в неоновом свете, и медленно произнес:

— Господин генерал-лейтенант, тут не моя вина!

— Кто придумал план?

— Я! — спокойно и отрешенно ответил начальник штаба.

— Так чья же вина?! Как предусмотрено вашим планом взаимодействие, если авиация и артиллерия действовали разобщенно, а эти паразиты из 50-й бригады умудрились дать деру, даже не вступив в бой?

— В плане, разработанном штабом, все предусмотрено именно так, как надо. Но возникли разногласия между американцами и таиландцами…

— Не понимаю!

— Для нанесения бомбовых ударов с воздуха по району Банне и высотам 511, 525 и 426 планировалась осуществить сорок вылетов истребителей-бомбардировщиков, затем произвести артиллерийский налет силами трех дивизионов таиландской артиллерии, вслед за которым должны были пойти в наступление батальоны полковника Лы. Три дня подряд в этом районе вели тщательную разведку наши самолеты. Полученные аэрофотоснимки не дают оснований для беспокойства.

Генерал вынул сигарету, молча придвинул позолоченный портсигар начальнику штаба, чиркнул зажигалкой и уселся поудобнее, уперев одну руку в бок, а другой облокотившись на стол, как бы поддерживая свое тучное тело.

— Америанские советники детально разработали план действий авиации. После бомбового удара, который нанесли американские и наши самолеты, не было похоже, что противник готов к обороне. Но когда открыла огонь таиландская артиллерия, ей неожиданно ответила тяжелая артиллерия вьетконговцев, причем удары ее были точными. Пять 155-мм пушек было сразу же выведено из строя. Поэтому-то с нашей стороны артиллерийский налет оказался не таким сильным, как предполагалось.

— Где расположены позиции тяжелой артиллерии вьетконговцев?

Этот вопрос, казалось, привел До Ван Суана в некоторое замешательство. Он подошел к стене, дернул за шнур, сдвигая в сторону кроваво-красный занавес и открывая большую карту, густо испещренную различными значками.

— Господин генерал-лейтенант! Самолету-разведчику не удалось точно установить, где находятся позиции артиллерии противника. Однако весьма возможно, что они вот в этом квадрате.

— Ну и что же было потом?

— Два из трех таиландских дивизионов прекратили огонь. Тогда в воздух были подняты десять вертолетов с десантом, который намечалось высадить за высотами 511, 525 и 426. Вот тут-то неожиданно и открыла огонь зенитная артиллерия вьетконговцев. Четыре вертолета были сбиты, а остальные повернули назад.

— Ну а солдаты полковника Лы?! — гневно воскликнул генерал.

— …Когда третий батальон добрался до склонов этих высот, его неожиданно обстреляли. Противник вел огонь с короткой дистанции, и наши были вынуждены отступить. Полковник Лы дважды поднимал солдат в атаку, но безрезультатно.

— Паразиты! — выругался генерал и нервно забегал по комнате, заложив руки за спину. — Эти таиландцы только хвастать умеют! Да и американцы болтуны изрядные!

Его гнев, который утих во время рассказа начальника штаба, сейчас вспыхнул с новой силой. Генерал нервно повернулся на каблуках.

— Отвратително провели разведку! Вы начальник штаба, вы и должны нести ответственность за это! Черт побери! Меня окружают одни тупицы!

Лицо начальника штаба по-прежнему оставалось бесстрастным. В глубине души он был даже доволен, потому что очень хорошо знал причины гнева генерала. Хоанг Хыу Заня бесила вовсе не неудача на поле брани. Два дня назад тридцать больших грузовиков и рота охраны, сопровождавшая товары, поставленные американцами в качестве помощи, по дороге с базы в город попали в засаду, устроенную вьетконговцами. Это случилось как раз посередине пути. В город удалось прорваться только пяти машинам. Товары, которые везли на грузовиках, принадлежали Хоанг Хыу Заню. Используя военный транспорт, он перебрасывал их одной крупной продовольственной фирме, с которой заключил сделку. Фирма имела свои представительства во всех стратегических зонах. Сам Хоанг Хыу Зань тоже имел свою долю в этом прибыльном частном предприятии.

До Ван Суан снова вынул платок, вытер лоб, незаметно бросил на своего начальника презрительный взгляд и подумал: «Вот уж кто тупица, так это ты! Сам же хотел захватить новый район, чтобы выслужиться перед начальством. Я предупреждал тебя, но ты не соизволил меня выслушать. А будешь говорить плохо об американцах, смотри, лишишься поста командующего!»

Но вслух он не сказал ни слова. Как агент ЦРУ, он хорошо знал, что в подобной ситуации нужно хранить молчание и быть как можно более вежливым. Он лишь развел руками:

— Господин генерал-лейтенант, если бы таиландская артиллерия действовала в соответствии с намеченным планом, такого, возможно, не случилось бы. Но таиландцы не выполнили поставленной им задачи.

— А как, позвольте вас спросить, мне обо всем этом докладывать? Снова на мою бедную голову посыплются упреки!

Зазвонил телефон. Генерал сорвал трубку, грубо рявкнул:

— Слушаю!

В трубке раздался громкий голос:

— Е-100 приветствует вас, господин генерал-лейтенант!

— Полковник Бау, привет! Как дела?

— Господин генерал-лейтенант! 201-я бригада только что одержала блестящую победу. Один из наших батальонов захватил Бангуот. Вьетконговцы дали деру, потеряв несколько сот убитыми. Захвачены большие трофеи.

Генерал довольно хлопнул себя по колену:

— Очень хорошо! Замечательные солдаты! Начальство будет довольно! Я поздравляю тебя и твоих славных солдат! Молодцы! Продолжайте действовать в том же духе. — Торжествующий, довольный, он подошел к карте боевых действий, нашел какую-то точку рядом со стратегическим шоссе, где проходил передний край обороны противника. — Вот видите! Мы должны использовать каждый удобный момент для захвата территории, и чем больше, тем лучше, пока не подошли основные силы противника. Немедленно сообщите в ставку об успехе полковника Бау, а про историю с полковником Лы пока забудем!

Он подошел к столу, нажал кнопку. Секретарша тут же появилась в дверях.

— Виски! — громко сказал генерал.

Начальник штаба изобразил на лице вежливую улыбку. Льстивое выражение промелькнуло в его маленьких, чуть навыкате глазах.

Серебряный поднос уже стоял на столе. Хоанг Хыу Зань поднял рюмку с прозрачным напитком и, не скрывая торжества, с некоторой долей хвастливости произнес:

— Силы республиканской армии должны и впредь одерживать победы и продвигаться вперед. Выпьем за нашу новую славную победу! — Запрокинув голову, он выпил до дна обжигающий горло напиток.

До Ван Суан тоже поднялся, молча выпил свою рюмку. Подождав, пока патетическое настроение генерала несколько уляжется, он сказал:

— Господин генерал-лейтенант, есть новость, достойная вашего внимания. Разрешите доложить?

— Что такое?

— Самолет-разведчик сделал снимки на юго-западе. Обнаружена подозрительная тропа, ведущая в сторону нашей базы. — Он открыл портфель, вынул фотографию и положил ее перед генералом, потом отошел к карте, взял указку и ткнул в один из темно-зеленых квадратов: — Это здесь!

— Ну и что? — спросил генерал. — Мало ли троп в джунглях?

— Господин генерал-лейтенант, путь эта тропа довольно далеко от нас, но если учесть методы действий вьетконговцев, то есть о чем задуматься. — Начальник штаба прочертил прямую линию от указанного им квадрата до базы «Феникс».

— Вы полагаете, что вьетконговцы могут прорваться сюда по этой дороге?

— Не совсем так. Однако по опыту, приобретенному еще во время службы в дивизии, я знаю, что их части особого назначения — это большая сила! Возможно, вьетконговцы воспользуются этой тропой для какого-то тактического маневра или чтобы нанести удар в тыл дивизии «Жан Док».

Генерал разразился громким смехом. Он хохотал, широко раскрыв рот, показывая крупные и неровные прокуренные зубы.

— Полковник, у вас богатое воображение и вы слишком высоко оцениваете возможности вьетконговцев!

— Господин генерал-лейтенант! Руководитель обязан все предусмотреть, предвидеть все возможные варианты действий противника. Американская военная литература учит нас…

— А вы попробуйте подойти к этому проще, — прервал его Хоанг Хыу Зань. — От того места до нас сколько дней пути? Сколько времени потребуется вьетконговцам для пешего перехода? Посмотрите-ка, — он рукой измерил расстояние на карте, — при таком рельефе им понадобится полтора месяца, а то и больше. Чем же они будут питаться? Где их базы снабжения? Здесь ни дорог, ни населенных пунктов — одни глухие джунгли.

До Ван Суан наморщил лоб. Его лицо, еще сравнительно молодое, стало сумрачным. «А ведь генерал действительно тупица», — подумал он и сказал:

— Господин генерал-лейтенант, ваши рассуждения абсолютно верны. И все же будем вести наблюдение.

Генерал возбужденно махнул рукой:

— Отвоевывать новые территории — вот наилучший вариант! Вьетконговцы не успеют подтянуть свои основные силы. Если понадобится, используем как резерв охрану базы и нанесем неожиданный удар по вьетконгу!

Зазвонил телефон. Начальник штаба поднял трубку:

— Слушаю… Доброе утро, господин советник! — Он передал трубку Хоанг Хыу Заню: — Господин генерал-лейтенант, это господин советник.

— Здравствуйте, господин советник. Есть дело? Да, и начальник штаба… Хорошо… Мы тотчас же будем!

2

Двухэтажный особняк, в котором жили американские военные советники, располагался в юго-восточной части базы «Феникс». Выкрашенный в приятный для глаз розовый цвет, этот дом, наполовину скрытый деревьями, походил на загородную виллу какого-нибудь ушедшего на покой высокопоставленного чиновника. Только приглядевшись повнимательнее, можно было заметить, что он окружен колючей проволокой, а охраняют его дюжие американские солдаты с автоматическими винтовками и свора собак. Под зданием была целая система надежных укрытий.

Едва машина затормозила перед входом, как из дома вышел американец высокого роста в военной форме цвета хаки. Это и был генерал Хопкин, американский советник.

— Приветствую вас, господа!

— Здравия желаем, господин советник!

По винтовой лестнице, покрытой мягкой ковровой дорожкой зеленого цвета, советник провел их в гостиную, кивком отдал распоряжение ординарцу.

Роскошная гостиная была застлана толстым синим ковром с узорами. В комнате было очень тепло, хотя погода оставалась довольно холодной. Хопкин предложил гостям сесть в огромные мягкие кресла, придвинул коробку с сигарами. Сам он тоже взял сигару, медленно смял целлофан, закурил.

Вошел ординарец и поставил на стол серебряный поднос с четырьмя хрустальными бокалами и двумя бутылками.

— Пригласите подполковника Томаса, — приказал Хопкин.

В три бокала он налил виски, четвертый наполнил из другой бутылки.

— Прошу, господа! Я все делаю, казалось бы, вопреки здравому смыслу. Пищу ем американскую, сигары курю кубинские, а из крепких напитков предпочитаю вьетнамский, из черного клейкого риса.

В дверь постучали, и в комнату вошел американский офицер:

— Подполковник Томас явился по вашему приказанию!

Все давно и хорошо были знакомы друг с другом, поэтому Хопкин сразу же после обмена приветствиями перешел к делу:

— Как наша операция, господа?

Спросил он для вида, поскольку был уже прекрасно осведомлен обо всем.

— Господин советник, результаты весьма ободряющие!

Хоанг Хыу Зань вкратце доложил об итогах наступления 50-й и 201-й бригад.

— Господин советник, как бы то ни было, но это еще одна пусть небольшая, победа, а все благодаря эффективной поддержке со стороны американских военно-воздушных сил, — с жаром заключил он.

Он словно позабыл, как сегодня утром ругал американцев. На лице его появилось такое угодливо-льстивое выражение, что начальник штаба скривил в усмешке губы. А генерал не унимался:

— Я думаю, что, развивая этот успех, мы должны продолжать продвижение вперед!

Хопкин кивнул подполковнику:

— Докладывайте!

Томас вынул из небольшой папки несколько голубоватых листков.

— Основываясь на данных разведки, — четко начал он, — и проанализировав полученные фотографии, можно утверждать: вьетконговцы перебрасывают на этот участок большое количество танков и тяжелой артиллерии. Такие крупные переброски осуществляются противником впервые. Нашим самолетам удалось обнаружить по крайней мере тридцать танков и пятьдесят тяжелых орудий. Пехота противника численностью примерно десять тысяч человек в основном сосредоточена перед нашей первой полосой обороны. Противник готовит большое наступление.

Начальник штаба вынул шелковый платок и вытер лоб. Словно взвесив и рассчитав все заранее он сказал:

— Нам эти сведения сообщили еще вчера. На этот раз вьетконговцы приступили к операциям рано. Я имею в виду прежде всего танки и тяжелую артиллерию. У вьетконговцев по-прежнему есть возможность использовать некоторые стратегические дороги. Опыт подсказывает, что, когда они переходят в наступление, мы довольно быстро терпим поражение, и потом организовать контрнаступление бывает очень сложно.

— Что же вы предлагаете? — вежливо поинтересовался американский советник.

До Ван Суан минуту подумал, потом медленно произнес:

— Если противник сумеет развернуть свои танки, нам придется очень туго. Вьетконговцы окажутся в более выгодном положении. Я предлагаю временно отвести часть сил двух наших дивизий с первой линии на вторую и занять несколько высот. Таким образом, мы не дадим развернуться танкам вьетконговцев и избежим потерь. Авиация должна подавить зенитную и полевую артиллерию врага. Добившись превосходства, мы сможем потеснить противника.

В серых глазах Хопкина, окруженных длинными рыжеватыми ресницами, промелькнула насмешка.

Хоанг Хыу Зань ударил кулаком по мягкому сиденью, протестующе замахал рукой и начальственным голосом сказал:

— Это пораженческие настроения! У меня другое мнение — только наступать, никакого отступления, нужно действовать решительно и быстро. Сейчас противник начал перегруппировку своих сил. Оборона его ослаблена. Мы должны подтянуть новые силы и захватить выгодные рубежи. Одновременно наша авиация блокирует дороги, по которым вьетконговцы осуществляют переброску своих войск.

— Пока наших сил недостаточно. Боюсь, что вы, господин генерал-лейтенант, несколько недооцениваете возможности вьетконговцев. Даже эту нашу базу нужно охранять, — решительно сказал До Ван Суан. — Я понимаю вьетконговцев… — Он хотел сказать: «Лучше, чем вы», — но вовремя замолчал.

— Поступить так, как предлагаете вы, значит дать вьетконговцам возможность расправить крылышки и подорвать боевой дух нашей республиканской армии! — отрезал генерал-лейтенант. А чтобы его высказывание возымело силу, он внушительно добавил: — Я несу ответственность перед самим президентом и перед страной. Я дал обещание вымести вьетконговцев из этой стратегической зоны!

Томас протянул ему несколько снимков и сказал:

— На юго-западе, северо-востоке и северо-западе авиация обнаружила подозрительные тропы, ведущие к нашей базе.

Генерал-лейтенант разразился смехом, на лицо его упал отблеск света от хрустального бокала.

— Подполковник! Это всего лишь уловки вьетконговцев. Они хотят, чтобы мы не предпринимали активных действий и заботились только об охране базы, развязав им руки для наступления с фронта. Только и всего!

Тогда вступил в разговор Хопкин. Он положил сигару на хрустальную пепельницу, предостерегающим жестом поднял руку и усталым, надтреснутым голосом сказал:

— Я думаю иначе, господа! — Он повернулся к генерал-лейтенанту. — Если вы полагаете, что наша вчерашняя вылазка имела целью захватить какой-то район, то вы неправильно поняли мои намерения, господин генерал-лейтенант! Захват территории не имеет значения. Не осуждайте полковника Лы. Мы сделали все с единственной целью — посмотреть как будет реагировать противник.

Полное лицо генерал-лейтенанта вытянулось и стало еще более тупым.

— Американская авиация не пробует свою силу там, где это нужно лишь для ее демонстрации. Вы должны помнить, что если мы будем продолжать попытки овладеть территорией, то встретимся с немалыми трудностями. Мы просто-напросто протянем руку, чтобы вьетконг ее с легкостью отрубил. — И, повернувшись к До Ван Суану, Хопкин поощрительно улыбнулся: — Гибкость действий в обороне оправдана. Однако вы слишком переоцениваете возможности врага, преувеличиваете угрозу со стороны его танков и тем самым связываете себе руки.

Начальник штаба вежливо склонил голову:

— Я готов согласиться с вашей точкой зрения, господин советник!

Хопкин сделал знак глазами. Томас понял, поднялся и направился в соседнюю комнату. Все двинулись за ним. В центре небольшой комнаты стоял стол, покрытый зеленым сукном, и стулья с кожаной обивкой.

Томас подошел к стене и нажал кнопку. Бархатный занавес, мягко шелестя, отодвинулся в сторону, открыв карту, похожую на ту, что висела в кабинете генерал-лейтенанта.

Хопкин взял белую пластмассовую указку и принялся водить ею по карте, говоря:

— Господин командующий, господин начальник штаба! Наше командование одобрило мой план удержания наших позиций на нынешнем рубеже обороны…

Несколько кичливо он принялся излагать свой план мобильной обороны. На этот раз командование американской армии намеревалось на практике опробовать такой способ ведения оборонительных действий, предусматривая поддержку пехоты артиллерией и авиацией.

— Мы устроим здесь настоящую мясорубку, в которой перемелем вьетконговцев с их танками, если только они сюда сунутся, — с гордостью сказал Хопкин. — Ловушка уже приготовлена, надо только, чтобы она сработала. Дождемся, пока вьетконговцы сами сунут в нее голову. План боя готов. Господа! Необходимо, чтобы мы, командиры, работали с полной отдачей. Нужно знать обстановку во всех деталях и ежедневно руководить войсками. Солдаты — всего лишь шахматные фигуры. Победа или поражение — решаем мы, то есть в данном случае те, кто руководит операцией «Коршун»!

Голос Хопкина звучал патетически, хотя генерал старался казаться спокойным.

— На определенной стадии, измотав силы противника, мы предпримем наступление. Не стоит оставлять большие резервы на базе, нужно быть готовыми бросить их на передовую. Количества вертолетов достаточно для обеспечения переброски войск и доставки предметов снабжения на передовую. А наша авиация остановит танки вьетконговцев на главном направлении.

Генерал-лейтенант Хоанг Хыу Зань теребил свои усики, лицо у него по-прежнему оставалось вытянутым, однако он то и дело кивал, торопясь выказать свое полнейшее согласие со всем тем, о чем говорил американец.

— Мы полностью доверяем вашему выдающемуся таланту и мощи американской авиации, — поддакнул он.

Хопкин снова пригласил всех в гостиную и сказал:

— Признаться, меня отнюдь не удовлетворяет боевой дух наших солдат, господа. Ответственность за это лежит на вас. Группа американских военных советников будет непосредственно руководить операцией совместно с вами, однако вам не стоит рассчитывать, что так будет длительное время. Если нужно поднять боевой дух ваших солдат, можно усилить бомбардировки и артобстрел. Эта база пополниться новыми вертолетами. Через несколько дней сюда будет доставлено еще несколько тысяч тонн бомб и снарядов.

Томас, ссутулившись, записывал все в большую красную записную книжку. Пряди светлых волос колебались в такт движениям его руки. Вот он поднял голубые глаза, взглянул на Хопкина:

— Простите, не скажете ли, что вы думаете о только что обнаруженных тропах?

Хопкин нахмурился, густые рыжеватые ресницы почти совсем прикрыли глаза.

— Я тоже считаю, что это просто уловка. Здесь господин генерал-лейтенант прав… Тем не менее, видимо, следовало бы проверить все на месте. — Он повернулся к начальнику штаба: — Какими силами вы располагаете?

— Господин советник! На базе остался 5-й особый полк, он охраняет базу.

— Кто им командует?

— Подполковник Шау Ван.

— А, Шау Ван! Поставьте перед ним задачу проверить данные воздушной разведки.

— Слушаюсь!

Хопкин поднялся, давая понять, что беседа закончена.

Проводив вьетнамцев до дверей, он, сощурившись, посмотрел на небо. Было десять часов утра. На базе «Феникс» царило оживление и шумная суета. По дорогам, поднимая пыль, носились джипы, гудели бронетранспортеры, с аэродрома, расположенного в северо-западной части базы, доносился стрекот вертолетов.

Хопкин улыбнулся уголками губ, еще раз окинул взором огромную базу, свое любимое детище, эту гигантскую машину, находившуюся в непрестанном движении. Он сам будет руководить предстоящей операцией, он сам, а не эти тупицы, которые только и умеют, что ссориться между собой, спекулировать и красть товары, которые в качестве помощи поставляет Америка. Ох уж эта «вьетнамизация»! Он, Хопкин, а не кто другой сотрет вьетконговцев в порошок, проверит на практике новую тактику.

3

Шау Ван выпрыгнул из машины, поправил на поясе браунинг и, тяжело ступая, двинулся к дому своей третьей жены. Он нажал на кнопку звонка, потом несколько раз постучал в дверь ногой. Поправил дымчатые, в золотой оправе, очки и крикнул:

— Открывай! Заперлась… Любовника, что ли, прячешь?

Послышались торопливые шаркающие шаги, затем дверь распахнулась. Женщина лет шестидесяти почтительно сложила руки перед грудью:

— Здаствуйте, господин!

Красными, как у уклейки, глазами он хмуро глянул на нее, кивнул в сторону комнат:

— Где моя жена?

— Господин, ваша жена у себя!

Шау Ван оглядел старую женщину с головы до ног, хотел что-то сказать, но промолчал. Расправил плечи и, насвистывая веселенький мотивчик, вошел.

Его третьей жене было лет двадцать. Сейчас она, кокетливо изогнувшись, лежала на пружинной кровати и смотрелась в удлиненной формы зеркало, висевшее на стене рядом. Зеркало было настолько большим, что в нем она могла видеть себя всю с головы до пят.

Заслышав знакомые шаги, она глянула в сторону двери и, откинув яркое одеяло, встала, явив взору мужа свою изящную фигуру в тонкой ночной сорочке, оставлявшей открытыми белые округлые руки.

Кокетливо потянувшись, пальчиками с ярким маникюром она откинула со лба пряди волос и сделала капризную мину:

— Что ты так поздно? Я тебя ждала-ждала и незаметно уснула!

Шау Ван бросил кожаный портфель прямо на кровать, обнял горячее податливое тело.

— А уж было подумал, что ты забавляешься со своим прежним муженьком! — засмеялся он, дыхнув перегаром ей в лицо, и впился в ее яркие полные губы.

Она закапризничала, сделав вид, что отталкивает его:

— Ну вот, опять! Я его давным-давно позабыла!

— Да я так просто сказал! Твоего младшего лейтенанта, наверное, давно уже черви съели. Я просил полковника Бау отправить его туда, где идут жестокие стычки с вьетконговцами.

— Какой ты, однако, коварный! — прижалась к нему женщина. — Ну как, достал что-нибудь за эти дни?

— Достал!

Шау Ван взял свой черный кожаный портфель, вынул тяжелый сверток:

— Опиум! Довольна?

Женщина развернула сверток, достала железную коробочку, взвесила в руке и, обняв руками шею мужа, принялась горячо целовать его:

— Умничка! Молодец!.. Дэм, где ты, старая? — громко позвала она.

Из внутреннего дворика послышался сдержанный голос:

— Я здесь, госпожа!

— Скажи, чтобы поскорей приготовили еду! Принесешь все прямо сюда. В столовой жуткий холод!

Через несколько минут старая женщина уже вносила в комнату большой медный поднос, накрытый, чтобы не остыла еда, плетеной лакированной крышкой. Служанка буквально сгибалась под тяжестью ноши. Из-под крышки поднимался пар, по комнате распространялся манящий аромат.

Они так и остались сидеть на кровати.

— Где ты был сегодня вечером?

— Меня вызывал начальник штаба, дал новое задание.

— Что за задание? Нужно ехать на фронт?

— В ближайшее время нет.

— Тгда зачем ты ему понадобился?

Шау Ван заморгал глазами, поджал губы:

— Они обнаружили в джунглях подозрительные тропы, мне велено послать людей проверить, все ли на месте.

Женщина побледнела:

— Милый, неужели вьетконговцы на нас нападут?

Шау Ван расхохотался. Потом взглянул на старую служанку, которая метелкой из перьев обмахивала стулья. Ему почему-то показалось, что она настороженно прислушивается к их разговору.

— Кончила, так уходи! — бросил он ей.

— Да, да, сейчас!.. — Женщина тут же опустила метелку и молча вышла, неслышно притворив за собой дверь.

— Откуда здесь взяться вьетконговцам, моя куколка? Просто мы, военные люди, должны знать обстановку.

— И много туда солдат посылают? Нужно будет драться?

Шау Ван осторожно кончиком пальца коснулся ее лба:

— Направляют только один взвод, высадят с вертолетов.

Старая женщина за дверью дослушала конец фразы и, тихонько отойдя, проскользнула через внутренний дворик на кухню.

А супруги вновь принялись за еду, то и дело прерывая ее ласками. Жена взяла кусочек жареной дичи и, жеманничая, сказала:

— Милый, открой ротик!

Шау Ван открыл свой огромный рот и проглотил кусок, не разжевывая.

Неожиданно раздался довольно робкий стук в дверь.

— Гоподин подполковник, разрешите обратиться! Это я, сержант Тьем!

Лицо Шау Вана сделалось недовольным. Он посмотрел на жену, но она как ни в чем не бывало сказала:

— Входи, если у тебя есть дело!

Дверь приоткрылась. Довольно тощий и сутулый солдат в пестрой форме, в кепке с длинным козырьком, с нашивками сержанта на плечах нерешительно топтался на пороге. Нервно потирая руки, он невразумительно пробормотал какие-то слова приветствия и после некоторой запинки произнес:

— Господин подполковник, я пришел просить вас подписать вот это, чтобы я мог вернуться в роту. Ротный торопит меня, говорит, что завтра утром выступаем на задание.

Жена Шау Вана хорошо знала этого солдата — он был одним из телохранителей ее мужа.

— Как, разве ты больше не состоишь в охране подполковника? О, я вижу, тебя уже повысили.

Сержант невесело улыбнулся:

— Госпожа, я получил приказ вернуться обратно в роту. Позвольте попрощаться с вами. В охране господина подполковника меня заменит другой.

Шау Ван прочитал бумагу и вынул и кармана авторучку. Жена его встала с кровати, подошла к столу, налила в бокал ароматного сока и протянула сержанту:

— Поздравляю с повышением! Рада за вас. Уверена, теперь вы проявите свои способности! Не забывайте того, что сделал для вас мой муж, и побалуйте меня каким-нибудь подарком!

— Спасибо! Благодарю вас, госпожа! — робко проговорил сержант.

Шау Ван открыл пачку сигарет и протянул сержанту. Придав своему лицу притворно-приветливое выражение, он командирским тоном изрек:

— Я сделал тебя сержантом, это большое повышение. Теперь ты должен проявить храбрость. Будь смелее! Чтобы противостоять вьетконгу, нужно быть свирепым как тигр. Никакой нерешительности, понятно? Малейшее промедление, и тебя убьют… Убивай сам как можно больше, и без всякого разбору — мудчины это, женщины или дети. Они наши враги! Запомни это!.

— Понял. Разрешите выполнять? До свидания, господин подполковник! До свидания, госпожа!

Сержант взял свою бумагу, подписанную Шау Ваном, еще раз поклонился и выскользнул за дверь.

Во дворе он увидел старую служанку, стиравшую белье в эмалированном тазу.

— Прощайте, тетушка, желаю вам оставаться в добром здравии!

Старая женщина тыльной стороной руки откинула седую прядь, упавшую на глаза, внимательно посмотрела на него.

— Сержантом стал? Разбогатеешь скоро? — спросила она.

Этот заданный безразличным тоном, но довольно колкий вопрос заставил сержанта поежится.

— Меня отправляют на фронт, — ответил он. — Желаю вам доброго здоровья.

Он повернулся и вышел за ворота. Старая женщина, приставив козырьком к глазам руку, пристально смотрела ему вслед.

Среди телохранителей подполковника, а они все побывали здесь в доме, этот, казалось, был самым безобидным. Случалось, он был строптивым, а иногда даже злым, но в отличие от других никогда не унижал старую женщину, никогда не повышал на нее голоса. «А другие, думала она, — совсем не похожи на людей, как, впрочем, и их хозяин, Шау Ван…»

Между тем хозяева уже закончили ужинать. Подполковник, насытившись, развалился на мягкой кровати. Жена подала ему кусочек груши, спросила:

— Почему ты не оставил этого Тьема при себе? Мне кажется, он предан тебе.

Шау Ван пожал плечами, скривил рот:

— Мне нужны тигры, а не болонки!

— Он, кажется, честный парень, ни разу ничего у нас не украл.

— Ему недостает твердости духа, а мне это не по нраву. С тех пор как он узнал, что его жена умерла, после того как ее изнасиловали наши солдаты — среди них, кстати, был и наш друг Ти, — а вовсе не вьетконговцы, он совсем спал. Я отправил его в действующую часть. Погибнет, ну так что ж?! Боюсь, что иначе мы имели бы с ним много неприятностей. Я велел лейтенанту проследить за ним. Если хорошо себя покажет, получит повышение. Внешне все сделано — не подкопаешься. Он ни в чем меня не может заподозрить.

Женщина ласково провела рукой по блестящим волосам мужа:

— Какой ты у меня коварный! Все рассчитал. Так же, как и с этой старухой. Я просто преклоняюсь перед тобой!

Шау Ван, довольный, засмеялся и наставительно изрек:

— Я еще кое-что планирую! Тебе всего и не узнать. Кстати, как старуха?

— Старательная, только молчит все время, редко когда слово вымолвит. Несколько раз я замечала, что она плачет.

Шау Ван прищурился, потом сухо рассмеялся, сказал злорадно:

— Ну не мудр ли я?! Смотри, я отомстил за своего отца — своими руками убил ее сына, лишил жизни ее беременную дочь. У нее остался только младший сын, да и тот, наверное, давно уже гниет где-нибудь в земле. Восемь лет о нем ни слуху ни духу. Одной ей я сохранил жизнь. — Я не захотел ее убивать, не стал ее притеснять. К чему? Я заставил ее прислуживать моей жене, моей красавице! Кстати, плати ей аккуратно. Генерал-лейтенант недавно хвалил меня, сказал, что я славлюсь своей добротой.

— А это на самом деле?

Шау Ван расхохотался:

— Мой гусеночек! Где ты видела в жизни добро? Человек человеку — волк. Если я не убью, то мне перегрызут глотку… Конечно, это, может, и жестоко с моей стороны, зато мне очень по душе! Пусть такой медленной будет смерть этой старухи. И все же пригляди за ней, может, заметишь что подозрительное. Позавчера арестовали служанку жены генерал-лейтенанта, сейчас ее пытают, хотят знать, чем она занималась…