Он принес охапку еловых веток, соскочил с лыж и вытоптал в снегу близ костра небольшое углубление. Он уложил ветки по краям углубления и сел на них. Затем достал из рюкзака сверток с бутербродами и приступил к еде. Одновременно он смотрел на карту, отыскивал на ней названия мест и определял маршрут последней части своего путешествия. Мысли вольно бродили в голове, и он мог рассказывать про себя услышанное, прочитанное и пережитое.

«Отсюда путь должен быть легким. У южной оконечности массива Койтелайнен на открытой болотистой низине стоит группа островов — что тут написано? Вересковая пустошь Киуруяйпя и остров на болотистой низине Кейккумаапа… Что означают эти названия? Прямо-таки кажется, будто они хотят рассказать какую-то историю. Известна ли она Матти-Оленю? Пойду к нему с картой, как только вернусь из этого путешествия…

В газете недавно было сообщение, что здесь, на Койтелайнене, росомахи задрали оленей. Полагают, что при этом было и двое волков… Я видел росомаху и волка только на картинках. Могут ли они быть тут, в этих сопках? Кто знает, может, они глядят сюда с какого-нибудь склона и облизываются, видя Рипсу. Но я не отдам Рипсу росомахам. У меня есть топор… да к тому же росомаха не осмелится показаться человеку. Другое дело волк… Было бы замечательно добыть росомаху и получить вознаграждение за нее от общества оленеводов. А убить волка еще замечательнее. Но без ружья их не убьешь. Есть ли у отца с собою ружье?..

Там за сопками Койтелайнен большая река Луйройоки. Она протекает по тем местам, где остался наш старый дом. Там наверняка есть хорошие места для заброса сетей, она и на карте такая широкая. Но отец сказал, что, как он слышал, рыба, пойманная ниже плотины, невкусная. Это опять недостаток, о котором никто заранее не рассказал.

Может быть, пора отправляться? Который час?

Часов нет, но посмотрим на компас. Два градуса — это примерно час. Солнце стоит приблизительно на три градуса к северо-западу от южной отметки. Значит, сейчас примерно половина второго… Но что там думать о времени! Сейчас пасхальные каникулы и мы в тайге, здесь нечего думать о часах, а только о восходе и заходе солнца. К тому же Рипсу еще лежит. Пусть полежит, ему еще предстоит путь… Давай измерим… Масштаб карты один к ста тысячам. Значит, в сантиметре один километр. Длина спички пять сантиметров. Одна, две и еще чуть-чуть. Значит, десять километров с хвостиком. Это подходяще. Надо только попасть с первой попытки в этот промежуток между кряжами Кайтаселкя и Каринселкя. Оттуда берет начало какой-то безымянный приток реки Виувалойоки. Если следовать по нему, волей-неволей выйдешь к основной реке. А потом открытая болотистая низина. Будет просто чудо, если я не увижу оттуда сигнальный костер отца…

Гляди-ка, Рипсу встал на ноги. Почему он смотрит на Койтелайнен и так раздувает ноздри?

Судя по дыму, ветер дует оттуда. Наверное, Рипсу учуял что-нибудь особенное. А может, там и в самом деле притаилась росомаха? Или волк? Лучше уйти отсюда…»

Антери завязал рюкзак, вскинул его на спину, встал на лыжи и подошел к оленю. Он заметил, что арканная веревка, которой заканчивалась тяговая, натерла Рипсу шею и лопатки, хотя была сложена втрое… Аркан был куплен на отцовские деньги по мерке и указаниям Матти-Оленя. Он был сделан из просмоленной норвежской пеньковой веревки длиною более двух старых саженей и точно подогнан. На нем была арканная кость, или киела, — приспособление с двумя отверстиями, сделанное из роговой кости оленя. В одном отверстии был закреплен аркан, в другом, более широком, свободно скользила веревка, когда ею заарканивали оленя. Антери никак не думал, чтобы когда-нибудь…

Что делать? Если тонкая и жесткая веревка будет впредь натирать шею оленю, она может причинить ему боль, и Рипсу откажется бежать.

Надо было что-то придумать.

Антери вспомнил, что у него был мягкий шарф, которым мать утром насильно обмотала его шею. Он снял его и повязал вокруг шеи оленя. К нему он, в свою очередь, привязал арканную веревку — теперь можно было отправляться в путь. Оставалось только протянуть тяговую веревку между ног Рипсу, взглянуть на компас и точно определить положение солнца по отношению к маршруту.

«Поезжай на олене», — напевал Антери. Для более длинных арий у него не было времени, так как все его внимание уходило на то, чтобы устоять на лыжах и выдерживать направление.

В одном месте у северной оконечности сопочного массива Койтелайнен Рипсу остановился и упорно пытался взять влево. Антери удивился, но потом увидел вдали ряд темных, неопределенных бугорков. Он заставил Рипсу подъехать поближе, остановил его и привязал к дереву, а сам подъехал к бугоркам метров на сто.

Это были олени, убитые олени. Тут, на окраине болотистой низины, их было пять, в лесу, возможно, были другие. Их глотки были перерваны, лодыжки задних ног были страшно искусаны и некоторые объедены.

«Неужели это сделали росомахи?» — раздумывал Антери. Но росомаха убивает свою жертву чаще всего в лесу, терзает лопатки и бока, кусает оленя в зашеек, он это знал. А эти трупы животных были на болоте, и олени умерли оттого, что у них были перекушены шейные артерии. На снегу остались длинные кровавые следы.

Так, значит, волк? Или несколько волков?

«Хорошо бы, здесь был отец!» — подумал Антери.

Он подъехал к следующему трупу оленя и внимательно осмотрел снег. Наст был такой твердый, что на нем не было видно никаких следов, которые он мог бы описать отцу. Он вернулся к Рипсу и подготовил его к дальнейшему пути.

Он пустил его быстрым бегом.