Я раньше не замечала, что в моем гардеробе в основном тусклые оттенки.
Перебирала юбки и платья: пыльный синий, грязно-белый, горчичный, пепельная пудра — все приглушенное, неяркое. На каждый день у меня все равно черное и белое. Все эти платья и юбки, выбранные когда-то вместе с мамой, просто скучают в шкафу.
Мы созваниваемся с ней не так уж часто, мне проще приехать в гости. Но с начала лета выбрать для этого время стало не так-то просто, поэтому я решила совместить выбор платья на выход, родственное общение и заодно консультацию по стилю.
— Ты волнуешься?
— Мам, это просто вечеринка, с чего бы? — Я прижала телефон к плечу ухом и вытащила вешалку с длинным платьем цвета зеленого чая. Я в нем немного бледная ундина, зато изысканна и благородна донельзя. Только чахоточный румянец не забыть нарисовать.
— Эх, я помню, была тобой беременна, но живот еще на нос не лез, собираюсь я на школьную дискотеку с подружками, а отец мой говорит: бери мини, что тебе уже терять. И тут я как поняла, что это последний ведь раз, когда я веселюсь! Мне шестнадцать, а жизнь уже закончилась!
Ну да, ну да. Закончилась. Родила, сдала бабушке и снова по дискотекам.
— Так что веселись, пока молодая, а то родишь — и все, только ребенок в жизни и будет.
— Мам, ну мне-то на уши лапшу не вешай.
Я остановила свой выбор на единственном ярко-синем платье. Макс пообещал, что мы пойдем развлекаться по полной, это будет очень секретная и крайне отвязная вечеринка, и велел быть при полном параде. Ну что ж, значит золотистые босоножки со свадьбы тоже пригодятся. А я-то думала, что так и будут валяться годами в шкафу как те фантазийные лабутены, которые я купила на выпускной и так с тех пор и не надевала.
— У меня ничего и не было… Когда мама с папой разбились, я осталась с тобой одна. Не знаю, как уж выгребла…
— Ну, допустим, осталась ты без меня, — фыркнула я. — Ты так все время аккуратно обходишь эту тему, что может показаться, будто я не жила у бабушки, пока ты искала себе папика.
— Не смей так о Диме говорить! — моментально завелась мама. — Он тебя любит!
— Конечно любит! Но смею напомнить, что узнал он о моем существовании только через два года после свадьбы. — Я покрутилась перед зеркалом. Платье мне удивительно шло. Интересно, почему я его раньше не носила? — Все, мам, не беси меня. Скажи лучше, что к синему из украшений подойдет? Выгляжу дорого, но избыток цацок будет безвкусицей.
— Чокер, если хочешь подчеркнуть молодость, и бриллиантовые гвоздики в уши, если элегантность. Когда познакомишь нас со своим бойфрендом?
— Никогда, мам.
— Почему-у-у-у? — вот тут мама действительно расстроилась.
Претензии я ей высказывала всю жизнь, она уже привыкла. Со своих восьми лет, вот как меня взяли обратно в семью и я узнала, что она уже два года как замужем, — так и начала.
И продолжила, когда выяснила, что меня решили забрать от прабабушки, только потому что отчим настоял. Мама считала, что мне и так отлично живется в деревне на свежем воздухе.
Угу, ездить в сельскую школу на вонючем пазике и возвращаться семь километров пешком. Я была просто счастлива!
Но мама как была юной вертихвосткой, залетевшей в шестнадцать, так и осталась в сорок с хвостиком, не повзрослев ни на секунду. Я быстро это поняла — как и то, что раскаяния я от нее не добьюсь.
Отчиму Диме она нравится именно такой — вечной девочкой, которую надо от всего оберегать. Он даже стиралку сам запускает, потому что для мамы там «слишком много кнопочек». Зато у нее легкий нрав, безупречный вкус, она никогда на меня не обижается и хочет, чтобы все вокруг дружили и улыбались.
Вот и сейчас мои полусерьезные претензии по поводу испорченного детства она пропустила мимо ушей, зато по-настоящему огорчилась, когда я отказалась знакомить ее с Максом. Очень интересно, где же я спалилась с ним, что даже маме донесли?
Впрочем, мне осталось держать оборону всего месяц. Потом Макс исчезнет из моей жизни, и мама быстро о нем забудет. Если до этого момента она не выкатит тяжелую артиллерию — отчима. Ему я не могу отказать ни в чем, поэтому предпочитаю, чтобы он не знал никаких подробностей моей жизни.
Коротко тренькнул звонок — о, Макс. Надеюсь, он оценит и мое обтягивающее ультрамариновое платье, и босоножки, уже ему знакомые, и то, как я накрасилась. Нечасто ему такое хорошо упакованное счастье достается. Может, вообще передумает куда-то идти.
Но Макс, к моему изумлению, не выразил восторга. Более того, он осмотрел меня с ног до головы, приятно и жарко задержавшись на проступивших через ткань сосках, и покачал головой:
— Не то.
Вообще-то тут-то и надо было вломить ему чем-нибудь тяжелым, но сковородка занята ризотто с грибами, а мраморной скалкой можно переусердствовать.
Однако меня заворожил его вид.
Каждый день он являлся ко мне в простецких джинсах, обтягивающей футболке и рубашке поверх. Даже встретились мы на свадьбе, когда он уже скинул пиджак и упростился по максимуму. Но сегодня — он был великолепен.
Черная приталенная рубашка — очень дорогая, можно даже ярлычок не искать. Галстук-боло с серебряной чеканкой и темным мерцающим камнем. Классические брюки зауженного кроя, тонкий ремень с изящной пряжкой — больше аксессуар, чем необходимость. Идеально черные лакированные «оксфорды».
Я потрясенно провела взглядом сверху вниз и обратно. И волосы — он не подстригся, но уложил их так, что прическа смотрится куда роскошнее любой стрижки. Даже выгоревшие пряди в тему, словно его красили ровно под этот образ. Я даже засомневалась на секунду во всех предыдущих неделях: может, он тогда притворялся балаболом и балбесом, а настоящий Макс — вот этот холодный роскошный мужчина?
Настолько роскошный, что уже я была готова передумать куда-то идти. Облизала губы, но он на это вообще не повелся.
— Разве я не упомянул, что это особая вечеринка? — поднял он брови и шагнул к моему шкафу. Я машинально захлопнула за ним входную дверь.
— Упомянул, и мне кажется, что я…
— Ты выглядишь великолепно, дорогая, — он холодно, но ослепительно улыбнулся. — Потрясающе, сексуально, волнительно, элегантно и шедеврально. Если бы я шел на прием к английской королеве, мне бы не пришлось краснеть за свою спутницу. Но оставим мы из этого только вон ту шелковую ленточку у тебя на горле.
— И все? — Я села, чуть не промахнувшись мимо стула.
— Нет, конечно. Это же эротическая вечеринка, а не повод для групповухи. Сейчас подберем остальное.
— Ты сказал, эротическая вечеринка?
Макс повернулся ко мне, и его глаза предвкушающе сверкнули:
— Что, уже передумала? Останемся дома? Ну, в принципе, я хотел бы когда-нибудь трахнуть такую элегантную леди, как ты. Только, чур, материться будешь по-французски, пока я буду тебя натягивать в твою великолепную попку…
Ну нет, я не собиралась сдаваться так легко.
— Значит, эротическая…
Я отодвинула его от шкафа и задумалась на несколько секунд.
Сейчас будет ему эротика.
Как у любой приличной девушки, у меня, конечно, есть корсет, который я никогда не надевала. И сетчатые чулки, которые надевала один раз, — и, естественно, из дома не выходила.
Но это как-то… примитивно.
Мама была бы недовольна.
А вот очень тонкая полупрозрачная алая блузка крайне строгого фасона: под горло и с длинными широкими рукавами — самое то. В мирное время я надеваю под нее топик и моментально свожу всех с ума. Сейчас обойдемся без него.
Ткань ласково льнет к коже, обрисовывая абсолютно все изгибы и выпуклости, и просвечивает достаточно для разглядывания подробностей. Потайная застежка прячет расстегнутые пуговицы — застегнута только одна у горла.
Никаких мини, разумеется. У нас тут не девяносто четвертый год, когда беременная мама соблазняла мальчиков на вечеринках. Очень строгая юбка до колен. Очень узкая. Кожаная. С двумя молниями по бокам, расстегивающимися до самого пояса.
И просто черные тонкие чулки, очерчивающие мои ноги черной тушью. Будь я чуть помясистее, они бы смотрелись намного эротичнее. Но и тут есть секрет: только тронь острым — поползут стрелки, превращая меня из строгой секретарши в шлюшку.
Ха.
Ну и те самые лабутены с застежками на щиколотках и шипами — наконец дождались своего второго выхода в свет. Уж и не чаяли, наверное.
Натягивать чулки под взглядом Макса было настолько волнующе, что я почувствовала, как мокро становится между ног. Особенно остро я ощутила его обжигающий взгляд, когда наклонилась и блузка разошлась, открывая свой секрет. Хотя она и без секрета демонстрировала все, что только возможно.
Макияж для леди пришлось стереть. Вместо него нарисовала лихие стрелки и достала темно-кровавую помаду. Она тут же была слизана подчистую: кое-кто не смог удержаться. Я его понимаю: его налитые губы тоже до сих пор меня манили, и во время поцелуев я кусалась, как малолетний вампир.
Накрасив губы еще раз, я прошлась перед Максом, крутанулась и, вжикнув молнией на юбке, повисла у него на шее, закинув ногу ему на пояс.
— Теперь ты мной доволен, любитель эротических вечеринок?
— Теперь мне было бы с тобой очень, очень стыдно пойти на прием к королеве… — он провел ладонью по шелку чулка и тут же обнаружил, что белье я решила проигнорировать. — Невероятно стыдно и сладко.
Я протянула руку и нащупала уже отвердевший его член под брюками. И, судя по всему, он трусами тоже заморачиваться не стал. Так что же — мы туда решили ради разврата идти?
— Это свингерская вечеринка?
— Только если ты этого хочешь.
— БДСМ?
— Только если ты этого хочешь.
— А если не хочу?
— Посмотришь, потанцуешь, отсосешь у меня в тихой комнате, и поедем домой. Но мне кажется, тебе понравится.
— Как интересно тебе кажется…
Я длинно лизнула его в шею и сделала шаг назад, застегивая юбку обратно. Шелковый чокер все еще стискивал мою шею, но теперь он добавлял совсем-совсем другие оттенки моему наряду.
— Идем? — Я подхватила маленький клатч-пенал, но Макс отобрал его у меня, достал оттуда ключи и телефон и убрал к себе в карман.
На мой изумленный взгляд пояснил:
— Там такие правила: женщина, которая приходит с мужчиной, принадлежит ему полностью и не может иметь с собой никаких вещей.
— А если приходит одна?
— Сдает в гардероб, как и мужчина. Телефоны там запрещены, чтобы не было искушения сделать фото людей, которые не собирались светить свои увлечения. А все остальное тебе не нужно, там совсем другой мир.
— Может, пойдем по отдельности?
— Ты мне не доверяешь?..
Он смотрел спокойно, даже без вызова. Словно ответь я «нет» — он так же спокойно все вернет, извинится, и мы пойдем смотреть сериалы и трахаться в уютной кроватке. Но я уже собралась и мне было интересно! В конце концов, я уже доверяла Максу свое тело, и он ни разу не сделал мне плохо. Почему бы не попробовать доверить чуть больше, чем тело? Волю. Свободу. Душу?
— Ладно…
— Тогда еще одна мелочь… — его взгляд не отрывался от моей груди. — Крошечный аксессуар. Подарок.
Он шагнул ко мне, каким-то очень властным движением кладя руку на талию и притискивая к себе.
Вторая рука нырнула в карман и достала то, что мне сначала показалось серьгами, потом браслетами, но потом, когда его пальцы нашли потайной ход под блузку и сжали мою грудь, я поняла, что это. Поняла за мгновение до того, как блестящий стальной зажим с бархатной подложкой был зацеплен за сосок. Легкая тянущая боль от него оказалась точно такой, как я люблю, — когда Макс трахает меня сзади, накрыв своим телом и стискивая грудь. Я закусила губу, наслаждаясь тянущим ощущением, а Макс защелкнул зажим на втором соске.
По железной цепочке между ними будто пробила молния и ушла вниз, между ног, где зажгла пожар. Я прерывисто вздохнула, а Макс медленно, порочно улыбнулся, наматывая на кулак цепочку, связывающую зажимы, и потягивая ее на себя.
Мне пришлось прижаться к нему вплотную, следуя этому зову. Больно не было — было сладко и дразняще.
— А как ты будешь стонать, когда я их сниму… — с мечтательными интонациями промурлыкал он мне на ухо. И убрал руку.
Цепочка скользнула под блузку, но я ощущала, что она там есть и покачивается при каждом моем движении, заставляя вздрагивать и сжимать бедра.
К машине мы спустились без происшествий, но на дороге Макс вдруг заволновался:
— Ты бы какую-нибудь накидку взяла, что ли. Всем вокруг сиськи видно.
— Разве ты не этого хотел? — я подняла бровь. — Чтобы все на меня пускали слюни. Или я как-то неправильно понимаю концепцию эротических клубов?
— Не совсем так… — он сжал зубы. Что-то мне кажется, он уже и сам затее не рад.
— Вообще-то я про них только читала. Судя по репортажам, там меняются партнерами, занимаются сексом на публике или смотрят на то, как другие занимаются сексом. Если это БДСМ-клуб, то еще устраивают сессии с плетками и прочими девайсами. Конечно, не стоит исключать и групповые оргии, но это можно засчитать за секс на публике, и меняться партнерами одновременно… — Мне захотелось поправить очочки, но костюм их не предусматривал.
— Совсем необязательно должен быть секс, — буркнул Макс.
Его судорожно сжатая челюсть очень подходила к суровому образу.
— Так мы просто попялиться? — невинно уточнила я. — Тогда зачем я переодевалась? Ну и вообще, я не люблю смотреть на чужой секс.
— А участвовать любишь? — Он, похоже, не терял надежды развести меня на какой-нибудь полный разврат… еще полнее обычного.
— Только в своем, — мило улыбнулась я.
Не понимаю, почему он вдруг так занервничал?
Последней хорошей новостью было то, что мы остановились рядом с элитной высоткой в одном из самых дорогих районов города. Я почему-то ожидала, что клуб будет находиться в темной подворотне, в третьем из проходных дворов, прятаться в подвале за железной черной дверью без опознавательных знаков. И придется проходить фейс-контроль у сурового лысого секьюрити. Понятия не имею, откуда я этого нахваталась, но реальность оказалась более симпатичной.