Друг мой, Сугробов, пишу издалёка, Здесь вечное лето. Здесь нам, как позорным волкам, одиноко… Читал ли ты Фета? Здесь времени нету, и слиты едино И звезды, и росы… Читал ли ты Блока? Ведь Катьку-б… Убили матросы. И многих они убивали штыками, Но нас не посмели. А помнишь, как небо — вздохнет облаками И дремлет в метели? И мы, как бродяги, бредем гололедом Ничто нам не любо. А помнишь, когда-то я пьяным уродам Читал Сологуба? Вот так-то, Сугробов… Ошиблись мы где-то, Не то мы читали… Учились, наверное, зря мы у Фета, По Блоку вздыхали. Идем спотыкаясь, не зная ночлега, О Боге — ни слова… Здесь вечное лето, а мы-то из снега, Птенцы Гумилева… И где-то далёко — окраина града, Сторонка родная, Родная, Сугробов, страна снегопада, Земля ледяная.

Вот так, Сугробов… Кончилась зима… Сошла с ума проклятая природа, Пустеют в марте наши закрома Ни хлеба там, ни бражки… Год от года Какой-то хлыщ бомбит все веселей Рабочего, колхозника, поэта… Я в феврале не досчитался дней И в ночь всю ночь палил из пистолета. Уж лучше бы опять — снега, снега Засыпали до крыш и душ округу; В тебе, Сугробов, вижу я врага, Но будешь замерзать — подам как другу Ладонь свою — в ней вечное тепло, Она двенадцать женщин обнимала, Я вытащу тебя, снегам назло, Из самого смертельного провала… Ты не умрешь нигде и никогда, Ты не исчезнешь тенью между черни, Не пропадешь меж пил и пней труда, Под солнцем дней или во тьме вечерней… Давай, Сугробов, в мире ледяном Останемся до ангельского зова, И думать будем только об одном, А прочее, видать, не стоит слова… Не скажем никогда и никому Куда несло нас в мировом угаре, В какую мы заглядывали тьму, Откуда мы возникли, Божьи твари…