Через несколько дней после моего вступления в должность старшего преподавателя заведующая кафедрой пригласила меня на госплемптицезавод «Красный Кут», где рассчитывала определить уровень моей профпригодности. Предстояло ректально установить причины бесплодия у племенных коров. В ходе диагностики моя «наставница» определяла… сроки беременности. Я же ставил диагноз по каждой обследованной не стельной корове с последующей расшифровкой в протоколе кратких обозначений, использовавшихся мною при диспансеризации на протяжении восемнадцати лет. У меня и мысли возникнуть не могло, что уважаемому доценту, моему руководителю, элементарно не хватает профессиональной подготовки…
Узнав, что бывший директор ГППЗ – Герой Социалистического Труда, действующий руководитель – заслуженный ветеринарный врач РСФСР, главный ветврач хозяйства – кандидат ветеринарных наук, а главный зоотехник – соответственно, заслуженный зоотехник РСФСР, я был уверен: проведённым обследованием моя миссия и окончится, таких корифеев учить нечему! Однако на утренней встрече зооветспециалисты попросили нас дать рекомендации по исправлению состояния племенного скота. Увы, мой вчерашний экзаменатор едва ли могла помочь: она не понимала причин и механизма бесплодия, не владела диагностикой заболеваний репродуктивных органов и методами их лечения в условиях промышленного производства молока. Животные были жирными (возможно, больны кетозом), отёлы – патологическими, а лечение послеродовых осложнений ветврачами хозяйства успеха не имело.
Резкий переход с силосно-концентратного рациона к снижению скармливания птичьего комбикорма мог вызвать стресс. Договорились пока исключить карбамид из «меню» скота. В диспансеризацию стада ввели прозеринотерапию и прозеринопрофилактику. С 1975 года на сто коров стали получать по 95 телят. Использование в рационе собственного комбикорма, свёклы, выпас на культурном пастбище, зимний подогрев воды, поточно-цеховая технология и другие меры позволили за десять лет поднять продуктивность выше планки в 6000 килограммов молока на голову в год.
«Проверка на несовместимость» с руководством продолжилась через месяц во время знакомства с животноводческими комплексами и фермами промышленного типа на Тамбовщине. В одном из колхозов закладывались основы фермы на 3200 коров. Увиденное привело в восторг делегацию из Саратова. Я же при обсуждении биотехнологий на будущем молочно-товарном предприятии вынужден был заявить, что такая концентрация продуктивных животных вызовет у них затяжные стрессы, массовые и хронические заболевания воспроизводительного аппарата и вымени, высокий процент выбраковки, вынужденный забой животных и как итог – нерентабельность молочного производства. К сожалению, время подтвердило этот прогноз.
В августе того же года лучшие студенты после окончания второго курса поехали на уборку зерновых, оставшиеся 63 человека были направлены работать на Энгельсский мясокомбинат. Руководство последними поручили мне. Своих подопечных я организовал в студенческий отряд «Пищевик-74», бойцы которого работали в каждом цехе. Условия соревнования были доведены до студентов, руководителей бригад и мастеров-производственников. Баллы снимались за любую провинность: опоздание на рабочее место и к отбою в гостиницу, нарушение распорядка в столовой и прочее. Каждые десять дней мы подводили итоги соревнования, руководство комбината отмечало лучшие бригады и лучших бойцов почётными грамотами. Хорошая организация труда и отдыха позволила студентам не только прилично заработать, но и получить в качестве премии колбасные изделия.
На следующий год студенческий отряд «Юность-75» в количестве 160 человек с того же курса был зарегистрирован в обкоме ВЛКСМ. Работа на мясокомбинате строилась по тому же сценарию. Итоги двух «трудовых семестров» я осветил в журнале «Ветеринария» за 1976 год. На память потомкам храню свои именные почётные грамоты Энгельсского мясокомбината.
Кстати, комиссар отряда «Юность-75» Александр Шевченко во время производственной практики на ГППЗ «Красный Кут» защитил дипломную работу по применению прозерина на племенных коровах. Прошли годы, и после защиты докторской диссертации он был избран на должность профессора, заведующего кафедрой Кубанского государственного аграрного университета, академиком Российской академии естествознания, Международной академии наук педагогического образования, стал лауреатом правительственной премии в области науки, заслуженным работником сельского хозяйства РФ и заслуженным ветеринарным врачом Кубани…
На первом году моей службы в Саратове меня назначили куратором группы четверокурсников ветеринарного факультета с тремя неуспевающими по пяти предметам. Молодёжь по моей рекомендации разделилась на звенья для самостоятельной работы на лабораторных и практических занятиях, самовоспитания и взаимовоспитания внутри группы. Ежемесячно мы подводили итоги соревнования по балльной системе. Акцент делали на хорошие и отличные оценки по всем предметам, отсутствие пропусков занятий, участие в художественной самодеятельности, спортивных состязаниях и других общественно значимых мероприятиях. Через год группе присудили второе место в вузовском соревновании. Я же, верный своей «рабкоровской» традиции, опубликовал материал о нашем опыте в журнале «Ветеринария».
Когда познакомился с отчётами о производственной практике потенциальных обладателей красных дипломов, то больше удовлетворительной оценки ставить за такую работу не обещал. «Отличников» передали другим преподавателям.
В декабре того же года приказом ректора меня назначили председателем учебно-воспитательной комиссии ветеринарного факультета (УВК). В приказе был прописан и состав подразделения: замдекана, старосты и угодные руководству студенты. Эффективность такой «административно-комсомольской» команды вызывала большие сомнения. По моему предложению вместо представителя деканата и старост студенты стали выбирать в УВК членов комсомольских бюро групп, потоков, курсов – своих настоящих лидеров, на которых возлагались функции контроля за посещаемостью и успеваемостью товарищей. Заместителями председателя УВК были, например, Владимир Санталов, будущий директор Михайловской птицефабрики, депутат облдумы и доктор экономических наук, Игорь Козлов, начальник Саратовской межобластной ветеринарной лаборатории, и другие известные сегодня люди.
За пропуски занятий, полученные «неуды», нарушения правил внутреннего распорядка в общежитии студенты держали ответ перед комсомольским бюро группы, потока, а затем и перед УВК факультета. Коллегиально мы отсеивали «клинических» троечников от мнимых, маскирующихся под «серую массу». Приглашённые студенты и их непосредственные «кураторы» от комсомола получали персональные рекомендации. Наказанием для большей части проштрафившихся были выговоры, лишение стипендии. Некоторых выселяли из общежития. Так что старшекурсники всеми правдами, а чаще неправдами старались избежать «свидания» с УВК.
Памятен случай с одной первокурсницей, способной девушкой, которая легко справлялась с учебной программой, зато в общежитии была «душой» шумных компаний. После вызова «на ковёр» эта студентка училась на «отлично» и своим поведением никого не беспокоила. Между прочим, обиды на тех, кто в самом начале наставил её на «путь истинный», она не держала – совсем наоборот.
В 1974 году по просьбе заочников в учебной комнате мясокомбината сделал кесарево сечение корове. На следующий год выполнил такую же операцию на первотёлке в операционной института – в первый и, видимо, последний раз в его истории. На «зрительских местах» собрался почти целый курс. Прооперированную корову с телёнком поставили на машину и увезли в ОПХ «Комбайн». Предварительно ветеринарный врач хозяйства получил мои рекомендации о послеоперационном лечении родильницы. В том же году в учхозе «Степное» выполнил корове руменотомию. Но оказалось, что проволока, попавшая в желудок, уже проникла в предсердие, и животину пришлось отправить на убойный пункт.
В 1983 году на ферме ОПХ «Энгельсское» остановил отправку на мясокомбинат коровы, у которой ветеринарные врачи установили плод с вывернутыми органами грудной и брюшной полостей. После кесарева сечения родильницу вылечили, плодотворно осеменили и успешно доили.
Должен сказать, эту полостную операцию на Энгельсском мясокомбинате выполняла каждая студенческая группа под руководством преподавателя, но сразу после этого животное забивали. Молодёжь не видела экономической эффективности такого хирургического вмешательства! Однако выпускник 1979 года Виктор Кузьмин в Лысогорском районе делал кесарево сечение коровам сам и научил оперировать своих коллег. От моего первого ассистирования фронтовому хирургу Леониду Хохлову в клинике Ленинградского ветеринарного института до самостоятельной практики саратовских «внуков» профессора Хохлова прошло более четверти века! Безусловно, в том и заключается высокий смысл труда настоящего педагога, чтобы «повторяться» в учениках.
В 1978-1979 учебном году на заочном отделении был вынужден прочитать одну лекцию для двух курсов по специальности «Ветеринария» и «Зоотехния», две лекции для них с интервалом в 10 минут и принять экзамены в один день…
Тему по родовспоможению студенты отрабатывали в учебной комнате двумя способами. Первый: внутрь фантома стоящей коровы помещали вместо куклы теленка, живого ягненка, а их товарищи, чаще дежурное звено, с завязанными глазами определяли предлежание, позицию и членорасположение «плода», учились накладывать акушерскую петлю и пользоваться клюкой. Учитывая, что практически отёлы проходят лежа, сдвигали столы, накрывали пленкой, клали поочередно студентов с завязанными глазами и методом пальпации определяли предлежание, позицию и членорасположение «плода» – живой овцы, использовали акушерские инструменты.
По теме определения экономического ущерба от бесплодия и яловости коров и телок студенческое звено заблаговременно брало исходные данные за предыдущий год в хозяйстве и с помощью методички 1984 года, изданной Саратовским СХИ им. Н. И. Вавилова, подсчитывали неиспользованную выгоду от бесплодия от недополученных телят и молока, а убытки от яловости ещё и от издержек на содержание яловых коров. Дальше вносили реальные предложения для изучаемого хозяйства по сокращению ущерба от бесплодия и яловости коров и телок.
Я – противник перекличек на лекциях, требования конспектов лекций для проверки, цитирования моих высказываний по программе. Случалось, что в аудиториях для студентов ветеринарного факультета не хватало посадочных мест…
В 1978 году на экзаменах оценил на «отлично» знания 92 будущих врачей, 44 поставил «хорошо» и «удовлетворительно» – 36 студентам четвёртого курса. В следующем учебном году из 160 лекционных часов по кафедре 106 были отработаны мною; принял экзамены в шестнадцати группах из двадцати двух экзаменуемых. Студентам, которые успешно выполняли учебную программу в течение года, после предварительного обсуждения каждой кандидатуры с преподавателями выставлял в зачётку отличную оценку, о чём объявлял на последней лекции. Когда рассказал об этом на страницах областной газеты «Коммунист», меня отстранили от чтения лекций, приёма экзаменов и руководства УВК.
Спустя несколько лет неугодному клиницисту-производственнику скрепя сердце «доверили» подготовку акушеров-«гинекологов» на зооинженерном факультете (!). В то же время повышать квалификацию ветеринарных врачей, приехавших на учёбу из регионов Поволжья, почему-то обязали именно меня. Занятие вынес на молочно-товарную ферму ОПХ «Энгельсское», где специалисты обследовали коров на скрыто протекающие маститы несколькими методами, ректально определяли не только ранние сроки стельности, но и патологию воспроизводительного аппарата. Диагноз, поставленный каждым ветеринарным врачом, перепроверял лично.
Известно, что ветспециалисты стараются обходить стороной лаборатории по искусственному осеменению скота. Новинкой для моих слушателей были карточки на 1800 коров, в которые техник по искусственному осеменению и ветеринарный врач, закреплённый за коровником, вносили все необходимые данные: даты осеменений, отёлов, инъекций маточно-активного препарата в первые дни послеродового периода и краткие обозначения результатов ректального исследования. В итоге из лаборатории по искусственному осеменению коллег приходилось выводить чуть ли не силой: срывался график занятий! Результаты работы обсуждались повсюду: в Доме животновода, в столовой, в автобусе, на аудиторных занятиях и, конечно, на итоговой конференции. Общее мнение было однозначным: тема актуальная, занятие интересное, нужное.
Четыре первых года в Саратове мы с женой и уже взрослыми детьми провели в одной из комнат студенческого общежития с общей кухней и туалетом, с душем, открывающимся по расписанию. Позже узнал, что за это время для меня было выделено три трёхкомнатные квартиры! Последняя – за счёт сноса под строительство учебного корпуса дома, в котором была прописана наша семья. В итоге счастливым обладателем государственного жилья я стал в 46 лет.
Многолетнее изучение менталитета работников различных администраций, управлений, министерств и ведомств показало полное отсутствие у чиновников заинтересованности в реализации научных разработок, повышающих производительность и результативность труда. С другой стороны, ветеринарные специалисты, работающие на скромных окладах, не желали изучать новое, брать на себя ответственность, дополнительные заботы по профилактике и лечению незаразных заболеваний. А результаты труда тех, кто всё-таки стремился чего-то добиться в профессии, в случае успеха скрывали под маркой «коллектива» или «гениальности» руководителя. В худшем же случае (и довольно часто!) виновными становились именно они, «люди с синим крестом». Эта социально-профессиональная несправедливость приводила к апатии, эмоциональным срывам, алкоголизму и разрушению личности.
Примерно такая судьба постигла энтузиастов интеграции науки в производство из ОПХ «Энгельсское», о которых я упоминал выше. Сначала нам запретили вводить коровам прозерин, потом отказались от моих безвозмездных консультаций и, в конце концов, освободили от обязанностей местных ветеринарных врачей, соавторов четырнадцати научных работ. Через несколько лет ферма стала приносить миллионные убытки, и вскоре её ликвидировали. Выбитые из жизни, не найдя себе места и применения своим талантам, инициаторы интенсификации молочного скотоводства рано ушли в мир иной…
Кто-то покоряет горные вершины, кто-то опускается на дно океана, иные прыгают с парашютом… Моя задача была – искать и находить резервы в молочном скотоводстве, востребованном во все времена, особенно в экстремальных условиях нашего Отечества. И одновременно – учить и переучивать кадры для этой отрасли. Время показало, что руководству вуза, да и области в целом, не нужны были решения моей главной задачи, мои направления в ветеринарии и в педагогике, связь науки с производством с одной стороны, и с учебным процессом – с другой. Чиновники не желали понимать, что мир не вращается вокруг них, и если они чего-то не понимают – это вовсе не значит, что непонятное должно немедленно подвергаться гонениям.
Формальным предлогом для задержки в ВАК моего звания доцента стало – внимание! – отсутствие методических разработок и публикаций по учебно-воспитательной работе в СМИ и научных изданиях. Ну, а правда жизни такова: целых три методички были подготовлены и опубликованы мною для животноводов Калининского района Саратовской области (затем эти методики я продублировал в информационных листках Саратовского ЦНТИ №№ 501-79 и 502-79). Первая – по учёту, контролю и анализу работы на пункте искусственного осеменения крупного рогатого скота; вторая была посвящена проведению занятия по ранней диагностике стельности и бесплодия в условиях фермы, третья – ректальной диагностике стельности и бесплодия при цеховой организации труда. Но тут вздыбились доморощенные вузовские чиновники: как смел 47-летний методист-производственник, исполняющий обязанности преподавателя всего-то четыре года, давать советы специалистам колхозов и совхозов?! Словом, высокий суд эти разработки «методическими» не признал.
Что же касается якобы отсутствия у меня публикаций… Да чуть ли не на каждой странице этого повествования я ссылаюсь на какую-нибудь из них!
Наша кафедра постоянно занимала лидирующее положение в межкафедральном соревновании, а мне присуждали первые места на протяжении нескольких лет. Однако в 1990 году «кафедра» не дала согласия на избрание меня преподавателем. Более трети голосов членов учёного совета было подано «против». Перспективы пробить эту стену не было никакой. И в возрасте 58 лет я подал в отставку.