Хайти Хеллер, на протяжении целых двух недель помогавшая мне в поисках старых газет и журналов – хотя большую часть времени она занималась тем, что посещала излюбленные местечки на Манко – вернулась на планету Волтар, чтобы возобновить работу по долгосрочному контракту и появиться в программе, посвященной ежегодному празднику, устраивавшемуся в ее честь, под названием "День Хайти Хеллер".

В космопорту, где она дожидалась рейса на космическом лайнере делюкс, она дружески потрепала меня по плечу и, по-матерински поцеловав меня в щеку, сказала:

– Главное – не забудь сделать особое ударение в своей книге на дальнейшую жизнь моего брата. Как писатель ты должен понимать ценность приобретенной тобой информации: мой брат БОЛЕЕ ЧЕМ скрытный человек и очень не любит рассказывать о себе. Ну, хватит трепаться. Надеюсь, что эта история попала в надежные руки. Я отлично провела время.

Пока.

Корабль скрылся за облаками, а я, все еще продолжая махать ему вслед рукой, раздумывал, что она имела в виду, когда сказала, что "отлично провела время", – я очень серьезно относился к моему нелегкому труду, и мне предстояла еще долгая и кропотливая работа по художественной обработке полученных мной сведений. Я почти до крови стер пальцы, листая целые кипы старинных журналов и документов, в моих ушах до сих пор стоял звон от прослушанных тысячу раз записей. И даже теперь, до конца распутав всю эту историю с заседанием военного совета под председательством Хеллера в ту роковую ночь, когда решилась судьба Земли (а ведь я провел потом немало недель, днем и ночью излагая на бумаге то, что вы только что прочитали едва ли за пару дней), я чувствую, что я еще не связал воедино все нити этого замысловатого повествования. Как долго и как упорно я работал для тебя, мой дорогой читатель!

У здания космопорта меня дожидался шофер, нанятый Хайти, чтобы отвезти меня назад, в одно из огромных имений, принадлежащих герцогу и герцогине Манко, где мы остановились во время пребывания на этой планете. Имение окружено плотным кольцом гор, покрытых дикой растительностью, за которым на тысячу квадратных миль расстилается равнина, прилегающая к городу – провинциальному, но все же размерами в три раза превосходящему Нью-Йорк – под названием Аталанта.

Мы приземлились в Парке Роз, и я понял, что мне повезло: как раз в этот момент в салон входила сама герцогиня.

Она была довольно высока ростом – натуральная блондинка старше среднего возраста, но все еще довольно красивая. Годы были довольно снисходительны к былой графине Крэк.

– Привет, Монти, – поздоровалась она со мной. – Ты выглядишь совершенно измотанным. Как Хайти, рейс не задержали?

Я помотал головой. В присутствии герцогини Манко я всегда чувствовал себя немного неловко: в ее движениях сквозила такая грация, ее серо-голубые глаза смотрели всегда с такой спокойной непринужденностью, что мой язык при виде ее сразу же немел.

В тот день она была одета в кожаный костюм – вероятно, она проводила осмотр своих владений.

– Ваша светлость, – с трудом выговорил я, – не уделите ли вы мне немного времени для разговора? Видите ли, в сюжете моей будущей книги еще много неясностей и шероховатостей.

Герцогиня улыбнулась.

– Что ж, зайдем в дом и присядем. Мне нужно немного передохнуть. Мой младший внук кого угодно может загонять до смерти. Ему нужно все посмотреть, везде побывать! Ему всего семь лет, но с ним с трудом справляется целая дюжина слуг. Совсем как его дед. – И она начала мне рассказывать с гордостью в голосе, как они совсем недавно выловили своего внука в оросительном канале, где перевернулась его самодельная лодчонка. Его мать только что забрала его домой, в город, где губернатором был отец мальчика, младший сынХеллера.

В парковом салоне было очень мило и прохладно, там был роскошный камин из натурального камня, и холл мог вместить в себя целую толпу отдыхающих в этих местах. На стенах висли портреты, на которых были изображены трое сыновей Хеллера (теперь это были уже взрослые мужчины, но портреты были написаны с них, когда они были еще мальчиками): двое из них – в униформах Королевской Академии, а третий – в шлеме аэрогонщика. Рядом висел портрет дочери Джеттеро в костюме одной из сыгранных ею в школьном театре ролей: лицом девочка невероятно походила на Хайти, но по ее осанке и горделивой посадке головы можно было не раздумывая сказать, что в ее жилах течет кровь Крэк.

Герцогиня заказала несколько видов прохладительных напитков и снова принялась болтать о своих внуках, которых у нее было уже шестеро. Старшему из них исполнилось уже сорок лет, и он был принят на престижную должность управляющего имениями Крэк с северной Аталанте, до тех пор, пока он не унаследует титул от своего отца. Я слушал очень невнимательно, сосредоточившись лишь на том, чтобы успеть ввернуть слово о своей книге, когда представится такая возможность.

Когда мое терпение лопнуло, я достал из кармана чистый лист и, осмотрев его, спросил напрямик:

– Не могли бы вы мне рассказать, что случилось с мистером Коленкором?

Она рассмеялась и резко, пронзительно свистнула. Не прошло и тридцати секунд, как из соседней комнаты вылетел кот и с разбегу вскочил на колени герцогини. Я был немного ошарашен.

– Это мистер Коленкор? – спросил я.

Герцогиня снова рассмеялась, заметив, как кот обиженно повернулся ко мне при звуке своего имени, но, видно, рассудив, что я не собирался обижать его, начал лакать воду из поставленной перед ним чашки.

Вдруг во взгляде герцогини появилось что-то печальное.

– Через десять лет после нашего возвращения с Земли Джеттеро с мистером Коленкором совершали прогулку по горам. Как вы понимаете, моим надеждам на спокойную жизнь Джеттеро так и не суждено было сбыться, но в этот раз он просто отправился немного прогуляться после утомительного заседания в Дворцовом городе. Они даже не собирались охотиться. И мистер Коленкор заметил лепертига! И прыгнул ему на голову! Представляете – вскочить на эту груду мяса! Но мистер Коленкор – это мистер Коленкор! Прежде чем Джеттеро успел остановить его, лепертиг успел разделаться с ним в два счета!

Герцогиня вздохнула и указала на пол:

– Вон там у камина – шкура того самого лепертига. Мне кажется, она смотрится ужасно в этой комнате, но Джеттерол никогда бы не позволил мне выбросить этот трофей. Вот что случилось с мистером Коленкором. Кот, сидящий у нее на коленях снова поднял голову услышав свое имя. Герцогиня улыбнулась и сказала:

– Но, знаете ли, с того самого времени уже успело подрасти новое поколение на смену покинувшим нас друзьям, и, что удивительно, они все откликаются на кличку "мистер Коленкор", хотя никто никогда не приучал их к этому имени! Вот это уже десятый кот!

– Знаете, – продолжала она, и в голосе ее зазвучали нотки гордости, с тех пор, как мы привезли этих котов на Манко, здесь не осталось ни одного хищника, и остается только надеяться, что эти негодники не примутся выживать отсюда лепертигов!

Тут я решил перейти к следующему волновавшему меня вопросу.

– С Земли на Калабар было отправлено пять космических кораблей. Они прибыли на место назначения?

– О, команда Фахт-бея! Да. Они проработали на ремонтной базе Флота около пяти лет и потом решили вернуться домой. Постойте, я только что вспомнила: у меня где-то здесь есть почтовая открытка, на которую я забыла ответить. Фахт-бей работал некоторое время почтальоном в небольшом городке на Флистене, потом он уволился, и его место заняла его дочь Она наполовину турчанка, знаете ли. Мне нужен новый секретарь по работе с общественностью. Когда вы закончите свою книгу, вы ведь будете искать себе работу, не так ли, Монти?

Я поморщился. Все старшее поколение одинаково. Им даже и в голову не приходит, что расследующий журналист – такая же серьезная профессия, как и все остальные! Что ж, я им еще докажу, на что я способен!

– А теперь, – проговорил я, уклоняясь от прямого ответа, – мне хотелось бы знать: когда все преступники были амнистированы, неужели н был нарушен социальный баланс? То есть, я имею в виду, не было ли новой волны преступности?

– О, а что натолкнуло тебя на такую мысль? Фактически, большинство из них оказались совестливыми людьми и, хорошо запомнив, чем они обязаны Мортайе, постарались коренным образом изменить свой образ жизни. Подождите-ка, дайте вспомнить – это было так давно. Да, теперь я вспоминаю. Только один процент всех выпущенных на свободу преступников снова принялись за старое и были пойманы и казнены на месте. Наступил относительно спокойный период, когда почти не совершалось преступлений. Теперь я вспоминаю одну вечеринку в конце первого года правления Мортайи. Знаете ли, я тоже в некотором роде была амнистирована. Но с того времени в государстве практически была уничтожена преступность. Как вы это интересно сказали – волна преступности! Даже удалось навести порядок в Слам Сити.

– Что ж, отлично, – сказал я. – А теперь не могли бы вы припомнить, не слышали ли вы чего-нибудь о человеке по имени Изя Эпштейн?

Герцогиня как-то странно посмотрела на меня, потом пожала плечами и выслала прислугу из комнаты Слуга вернулся через некоторое время, держа в руках металлическую коробку. Поблагодарив слугу, герцогиня взяла у него коробку, открыла ее и, достав какие-то бумаги, поставила коробку на пол. Мне очень хотелось посмотреть что там еще, в той коробке, но она дала мне взглянуть лишь на эти листы, но почти сразу же забрала их назад.

– Я совсем забыла, – поспешно сказала она, будто оправдываясь – вы ведь не умеете читать по-английски,

Я успел рассмотреть, что бумаги были пожелтевшие, с потрепанными краями, и герцогиня прикасалась к ним очень осторожно – из чего я сделал вывод, что они очень древние. Все так же осторожно опустив листы в коробку, она протянула мне экземпляр переводного текста, находящийся почти в таком же состоянии, как и оригиналы. Я бережно взял листок в руки.

С разрешения герцогини, я сделал фотографию обложки этого документа, и поэтому могу вам в точности передать, что там было написано.