Мы прошли по узкому, забитому судами Гибралтару прямо в Средиземное море. Вода становилась все синее, солнце светило ярче, и даже облака казались белее. Мы свернули на северо-восток и не спеша начали огибать испанский Коста дель Соль — знаменитый "солнечный берег", курорты которого пользовались заслуженной славой у отдыхающих.

Я с трудом выдерживал чрезмерную физическую нагрузку, особенно после бессонных ночей. Днем я спускался в салон, чтобы укрыться от палящего полуденного солнца.

В один из дней я достал видеоприборы и включил их.

Неожиданно до меня дошло, что теперь я нахожусь в другом часовом поясе относительно Нью-Йорка. В Америке было еще утро.

Графиня Крэк сидела в кресле напротив двойника Вундеркинда. Слава Богу, что он не знал меня или обо мне, потому что на нем был гипношлем. Позади него, за окном, виднелись желтоватые силуэты домов Манхэттена. Скорее всего они находились в Эмпайр Стейт Билдинг.

Вокруг были разбросаны какие-то бумаги, и на одной из них стоял штамп Массачусетсского института катастрофоведения.

Я был потрясен. Похоже, графиня использовала гипношлем по его прямому назначению: для ускорения процесса обучения.

Вскоре она выключила шлем и сняла его с головы двойника. После чего щелкнула пальцами, и парень проснулся.

— Ну как по-вашему, сдадите вы теперь экзамены? — спросила она.

— Не знаю, — ответил тот. — Я потратил столько времени зря. Мне придется здорово потрудиться, чтобы наверстать упущенное.

— А что вы станете делать, когда закончите институт? — поинтересовалась графиня Крэк.

— Я уже решил, — заявил он. — Двойняшка Джета придумал новые стойла для свиней и ждет не дождется, когда же я наконец закончу учиться и приеду помогать ему на ферме. Так что дело для меня найдется. Никогда бы не подумал, что для работы в свинарнике так нужна инженерная сметка. Передо мной просто новый мир открылся.

— А что вы будете делать, если средства массовой информации снова начнут писать о вас, когда вы приедете сдавать экзамены?

— Пошлю их, — отозвался двойник. — Но если Джеттеро когда-нибудь понадобится моя помощь — выступить где-нибудь или еще что, — я все сделаю. Я не забыл, как он спас меня от того чокнутого психиатра. Еще немного, и тот превратил бы меня в фарш, но я вовремя оказался в машине Джеттеро. Господи, как мне стыдно вспоминать, что я пытался изобразить его на сцене. И я прекрасно знаю, что вы мне не внушали эту мысль, она сама пришла.

— Да, этого мне не надо было делать, — улыбнулась графиня Крэк. — Достаточно лишь раз взглянуть на Джеттеро, чтобы полюбить его.

— Это точно, — подтвердил двойник. — Что за парень!

Я просто закипел от возмущения. Что за (…) мания у Всех восхищаться Хеллером? Разве не видно, что на самом деле он гнусный, грязный, мерзкий тип? Как и все офицеры Королевского Флота. Меня просто тошнит от них.

— Ну ладно, — произнесла графиня Крэк. — Мне надо идти. Надо отпустить студентов, занимающихся микроволновой инженерией, на обед. Советую вам присоединиться к ним.

— Я правда вам очень благодарен, — сказал двойник. — Если вам или Джеттеро что-нибудь потребуется, я готов на все.

Я стиснул зубы. На глаза мне попался радиопередатчик. Может, отдать Рату какой-нибудь приказ? Что я могу предпринять, чтобы заставить их расплатиться за все мои мучения?

Но я ничего не мог придумать.

Прозвучал гонг и возвестил время "одеваться к ужину". Стюард принес мне белый вечерний пиджак и черный галстук. Он был сама любезность.

— В Испании, — заговорил он, — очень хорошая и очень дешевая одежда. И хотя Валенсию не сравнить с Мадридом, все же мы сможем подобрать подходящий для яхты костюм. Поэтому когда мы войдем в порт, то первым делом отправимся на берег и приоденем вас.

— А как же тренировка?

— Я замолвлю за вас словечко тренеру, — заявил стюард.

И так продолжалось до самого ужина, который оказался весьма обильным. За ужином мне без умолку рассказывали об Эль-Сиде и той безумной ночи, когда арабы умудрились пролезть в игольное ушко вместе со своими верблюдами.

А на следующий день я очутился на шумных улицах Валенсии и бродил по магазинам, стремясь приобрести соответствующий владельцу яхты облик.

Я подозревал, что стюард получил за меня комиссионные у владельцев магазинов, но они так расхваливали меня в том или ином костюме, приговаривая, что я выгляжу чудесно, великолепно и просто фантастично, и так превозносили мою шикарную яхту, что я не смог устоять. Магазинов оказалось не так уж много, и вскоре я отправился обратно в такси, нагруженный штабелями коробок.

Мне хотелось продемонстрировать Крошке, что не только она способна накупить кучу вещей, но их с Мэдисоном на корабле не было. Они отправились в библиотеку.

Этим вечером, после ужина, к нам неожиданно прибыла труппа танцоров фламенко. Главный стюард объяснил мне, что мы еще не в Андалузии, поэтому здесь танцуют вполне приличное фламенко. И действительно, притопывающие каблуки, развевающиеся юбки, кастаньеты и гитары в музыкальном салоне привели меня в такой восторг, что я стучал ногами и кричал вместе с остальными. Черноглазые девушки оказались очень симпатичными, и хотя у их кавалеров был такой вид, словно за пазухами они прятали ножи, никто не возражал, когда офицеры с яхты и Мэдисон пустились в пляс. Крошка взялась соревноваться в притопывании с молоденькой испанской танцовщицей и победила, или, по крайней мере, ей так сказали. В конце концов я тоже присоединился к ним.

Немного позже я валялся в своей кровати совершенно изнеможенный, а Крошка, наоборот, пылала огнем. Она кружилась по комнате и не могла остановиться.

— Знаешь, — воскликнула она, — мне надо купить мантилью, гребень, кастаньеты и какую-нибудь юбку с оборками! Когда в ней кружишься, то все видно до самой шеи!

— Ты склонна к эксгибиционизму, — отозвался я.

— Естественно, — ответила она. — Подожди немного и увидишь, что будет, когда я немного отъемся и нагуляю тело. Кстати, о еде: как насчет клубнички?

Я пытался отвязаться от нее, но мне не удалось… Стюард разбудил меня, едва занялся рассвет.

— Вы опоздаете! — вопил он, носясь по комнате и раскладывая новые костюмы.

Он побрил меня, запихнул под холодный душ и одел так быстро, что я ничего не успел сообразить. Я даже не успел спросить его, куда опаздываю.

Чья-то рука сунула в машину бутерброд и кофе, и мы понеслись по улице.

Наконец я все-таки поинтересовался:

— Куда мы едем?

В полутьме автомобиля сверкнули глаза Мэдисона.

— Мы держим путь к пристанищу Эль-Сида! — ответил он.

Мы ехали вдоль берега на север. Неожиданно справа от нас возникла самая (…) и самая огромная крепость из всех виденных мною. Я взглянул налево. Там, среди гор, громоздились огромные фортификационные сооружения. Здания лежали в руинах, и белые камни, колонны и полуразрушенные ступеньки производили неизгладимое впечатление. Казалось, им конца не будет.

— Это и есть "пристанище"? — спросил я.

— Да, да! — закричал Мэдисон. — Пристанище Эль-Сида! Вылезаем из машины!

— Ты хочешь, чтобы я полез туда? — ахнул я.

Мои спутники не обратили ни малейшего внимания на мои слова, быстро полезли наверх и скрылись из виду. Меня подталкивал один из проводников.

И целый день, если не считать небольшого полдника, который у нас пытались стащить орлы, я таскался по горам с закрытыми глазами, чтобы не поддаться головокружению и не свалиться вниз. В конце концов проводник привязал к моей шее веревку — на всякий случай.

За ужином на яхте я с трудом мог держать вилку в руках. Мне безумно хотелось лечь спать и хотя бы во сне позабыть о ноющих мускулах.

Но тут появился фольклорный ансамбль, и нас пригласили на верхнюю палубу. Главный стюард то и дело тряс меня за плечо, чтобы я не спал.

— Это настоящий ансамбль из Валенсии. Там долгое время жили мусульмане, и у них очень своеобразная культура. Вы чувствуете в музыке арабские мотивы?

Крошка и Мэдисон выучили несколько танцев. А когда танцоры обнаружили, что Крошка прекрасно исполняет танец живота, то пришли в безумный восторг.

Когда я наконец очутился в спальне, Крошка не дала мне заснуть.

— Я хочу покрывало, как у них. А штанишки ты заметил? Нет? Просто прелесть; такие прозрачные, что зрителям все видно. Я тоже такие хочу. Инки, ты что, спать собрался? Давай, вспомни о клубничке, будь хорошим мальчиком!

Что было дальше, я не помню. На следующее утро стюард никуда не торопился, и я благословлял судьбу за это.

Завтракал я вместе с Мэдисоном.

— Знаете, что я выяснил? — с торжествующим видом вопросил он, поглощая яичницу с ветчиной. — Эль-Сид был настоящим специалистом по средствам массовой информации и рекламе!

— Говори потише, Мэд. У меня сердце болит.

— Да вы только послушайте! — вскричал он. — Вы настолько мало разбираетесь в вопросах подачи информации, что, наверное, не поверите мне. Но Эль-Сида можно считать изобретателем саморекламы. И это в одиннадцатом веке! Понимаете, когда он выступил против короля Кастилии, то пытался основать свое государство, независимое от Испании, прямо здесь, в Валенсии. Но его советник по связям с общественностью решил, — представляете? — что образ восставшего бандита не войдет в историю, поэтому они переписали все летописи. Они подали его как испанского национального героя, и таким он и остался в памяти людей. Жаль, я не знаю, как звали его советника. Вот он-то был настоящим экспертом!

Его энтузиазм портил мне настроение. Пытаясь держать голову так, чтобы она не болела, но и не падала вниз, я отправился в порт, в надежде скрыться где-нибудь до появления тренера. Например, погулять в тихом, тенистом парке.

Крошка стояла рядом с тележкой с мороженым, очевидно, собираясь завершить завтрак порцией helado (Сорт испанского мороженого.). Я быстро нырнул в проход между двумя домами. А то ей обязательно захочется прогуляться со мной.

Неожиданно откуда ни возьмись появилось грохочущее такси. Из окна высунулась рука и указала на Крошку. Завизжали тормоза, и машина остановилась рядом с ней.

Оттуда вылез дородный мужчина. Тот самый толстомордый мужик с квадратным подбородком! Его, хотя и гладко выбритая, челюсть по-прежнему производила впечатление небритости и казалась черной. Что-то крича, он направился к Крошке, но в порту было шумно, и я не мог разобрать слов. Толстомордый был очень зол!

Не обращая на него ни малейшего внимания, Крошка лизала мороженое. Мужчина пнул тележку ногой.

Я очень удивился. Откуда он взялся? И почему ему так не нравится, что Крошка ест мороженое?

Тип понизил голос, и теперь я вообще ничего не слышал. Он погрозил Крошке кулаком. А она все так же ела мороженое.

Мужчина говорил, не переставая. Крошка протянула ему мороженое. Он оттолкнул ее руку. Тогда она положила руку ему на плечо. Он стряхнул ее. Она поцеловала его в щеку, а он выхватил носовой платок и стер след от помады.

Крошка заговорила что-то успокоительным тоном.

Похоже, мороженщику еще не заплатили. Он стоял прямо перед незнакомцем и Крошкой и, похоже, злился, оттого что его тележку толкнули. Крошка снова взяла толстомордого за руку и что-то сказала ему на ухо.

Внезапно человек с черной челюстью полез в карман, вытащил несколько песет и заплатил мороженщику. Крошка взяла его платок, вытерла грязные руки и снова заговорила.

Человек оглянулся с несчастным видом. Потом отворил дверцу такси. Крошка села, и они уехали.

Мне стало не по себе. Но я просто пожал плечами и решил не думать об этом. Это была ошибка. По своей глупости я посчитал, что просто не в состоянии понять психологию подростков. Или психологию взрослого мужчины, который мечется повсюду, пытаясь организовать рандеву с каким-нибудь подростком-недоростком.

Я и не догадывался, что уготовил мне коварный злой рок. Если бы я представил себе, что меня ждет, то бежал бы прочь без остановки, пока хватило бы сил.

Вспоминая прошедшее, я больше всего удивляюсь тому, что даже не подозревал, что же происходит на самом деле.

А ведь мне грозила опасность!