Мэдисон заработался далеко за полночь, намечая свои планы. Он должен был позаботиться о нескольких вещах и в первую очередь поддержать в Ломбаре Хиссте надежду на успех.

Однажды утром Мэдисон застал Хисста за его рабочим столом у закрытых дверей в императорскую спальню. Тот заново просматривал детали проекта вторжения на Землю.

— Как скоро, — поинтересовался он, поприветствовав Мэдисона, — можем мы, по твоему мнению, рассчитывать на сотрудничество Армии и Флота? Если мы сможем восполнить силы Аппарата, задействованные сейчас на Калабаре, то вторгнемся на Блито-ПЗ и подчиним себе эту планету.

— Я день и ночь работаю над этим проектом, — ответствовал Мэдисон. — В сущности, для этого я к вам и шел — но существует гораздо более важный вопрос: как сделать вас императором. Видите ли, все это очень тонко взаимосвязано.

— Каким образом? — удивился Хисст.

— Весь вопрос в том, каким видит вас общество. Если образ ваш ему импонирует, вы можете делать что угодно. Но мне нужно точно знать, какой именно образ вас устраивает. Как бы вам хотелось, чтобы широкие народные массы воспринимали вас?

Ломбар откинулся на спинку кресла. Его желтые глаза постепенно приняли мечтательное выражение.

— Как грозного владыку, — твердо проговорил он.

— Так я и думал. Как человека с железной волей. Который не потерпит никакой ерунды. Общество жаждет оказаться под властью сильной, беспощадной личности. Этакого грозного бога.

— Точно, — подтвердил Ломбар Хисст. — Наконец-то я понял, почему слушаю тебя. Ты чрезвычайно проницателен и не боишься говорить правду начальству.

— Я лишь исполняю свой долг, — скромно сказал Мэдисон. — Итак, я знаю, что сейчас вы очень заняты. Но так случилось, что в данный момент в Городе Трущоб происходят беспорядки. Вот вам замечательная возможность создать себе имидж. Разбушевавшуюся толпу сдерживают два батальона Аппарата. Я держу неподалеку съемочную группу. Если благоразумие подсказывает вам, что нужно воспользоваться этой бесценной возможностью для создания нужной вам репутации у публики, мы можем вылететь туда на вашем личном танке, и вы моментально появитесь на экранах хоумвидения.

— Толпа? — молвил Ломбар. — Ее нужно разогнать? Где мои фуражка и "жало"?

Полтора часа спустя Ломбар тяжело поднялся по ступеням на подготовленное уже возвышение перед собравшейся толпой из пяти тысяч человек. Главная площадь Города Трущоб была окружена кордоном. Тут уж Мэдисону не пришлось раскошеливаться на актеров или сверхурочные — демонстрация казалась вполне внушительной.

Поскольку дело Гриса было широко разрекламировано в средствах массовой информации, двум Батальонам Смерти оказалось куда труднее сдерживать сбегающийся отовсюду народ, чем наводить порядок среди уже собравшихся — этих просто окружили кольцом из танков.

Мэдисон передал Ломбару текст его выступления. Это была превосходная речь: ее под непосредственным руководством Мэдисона всю ночь сочинял автор "ужастиков".

Ломбар в красной генеральской форме грозно навис над толпой и начал читать речь. Голос его, усиленный громкоговорителями, полетел над площадью:

— Граждане Волтара! Вы в заблуждении. Законность и порядок всегда должны торжествовать над законом толпы. Претензии к вашему правительству не должны нарушать гражданского спокойствия. Я стою здесь, перед вами, сильный и могущественный, грозный и полный решимости раздавить любое проявление враждебности по отношению к суверенному государству. Во мне вы видите образ суровой власти! Я никогда не отступлю от своего сурового долга предать всех преступников и злодеев в руки правосудия.

По, толпе волной прошел шум одобрения. Съемочная группа Мэдисона совместно с тремя группами, направленными сюда директором хоумвидения по собственной инициативе, транслировали эту речь на всю территорию Волтара и с небольшим отставанием по времени на все остальные планеты Конфедерации.

— Я хочу, чтобы вы поняли, — ревел Ломбар, войдя в раж, — что преступления Солтена Гриса не должны бросать тень на остальных офицеров Аппарата. Это достойные люди с незапятнанной честью. Я горжусь тем, что нахожусь в их рядах и являюсь их руководителем. Реки крови, пролитые Грисом, кладбища, забитые трупами, — все это дело рук Гриса, и только Гриса. Этот грязный злодей не должен повредить репутации других офицеров Аппарата, включая и меня!

Все мое существо требует справедливого возмездия. Я своими руками разобрал бы его хребет по позвонкам, и сделал бы это с величайшим наслаждением. Я бы очень желал передать его в руки народа, и пускай бы его разорвали на части!

Задние ряды толпы разразились ликующим ревом, который постепенно докатился до первых рядов. Когда истерия улеглась, Хисст продолжал:

— Но увы, его величество тяжело болен, и его нельзя беспокоить. В час кризиса обществу нужно только спокойствие. Поэтому, исполняя желание его величества, я временно принимаю на себя полномочия диктатора Волтара.

Наступило неловкое молчание. Люди изумленно уставились на генерала. Они никогда не слышали о таком звании или должности.

Но время для дискуссии предусмотрено не было. Ломбар тоже не слышал о такой должности. Речь он заранее не прочел. И понятия не имел, в чем заключаются его новые полномочия. Однако обрадовался невероятно.

Это была та опора, которой искала его нога.

Охваченный восторгом, он принялся читать речь дальше:

— Клянусь честью, что я принесу Волтару мир, народу его — спокойствие и порядок и безжалостно искореню всякие разногласия, могущие повредить государству. За моей спиной — честные и надежные офицеры Аппарата, и я добьюсь поддержки прочих государственных институций, а иначе им несдобровать!

Теперь что касается выдачи Гриса. Ввиду чинимых королевской тюрьмой препятствий в этом вопросе придется прибегнуть к средствам иного свойства. Есть опасность, что это исчадие ада снова окажется на свободе, среди мирных граждан, и опять примется за свои темные делишки. К счастью, имеется одно новое средство, которое можно применить. Оно называется психотерапией. Вот им-то мы и воспользуемся. Я употреблю свою новую власть, чтобы позаботиться о должном его применении. И обещаю вам, что дело Гриса будет благополучно разрешено к общему удовлетворению.

Толпа смущенно помолчала, потом люди решили, что психотерапия — некий вид пытки, и в конце концов разразились одобрительными возгласами.

Ломбар дошел до последнего абзаца своей речи. Он подождал тишины и снова загудел в микрофон:

— Граждане Конфедерации! Обещаю вам, что я и все офицеры Аппарата, честные и преданные своему делу, принесут государству мир и порядок, чего бы нам это ни стоило! Благодарю вас.

Толпа опять заликовала. Ломбар спустился с трибуны, чувствуя, что подрос на несколько футов за то время, пока стоял на ней.

Впечатленные речью, два Батальона Смерти стояли как вкопанные, и командирам пришлось прикрикнуть на солдат, прежде чем те принялись сдерживать напирающую толпу, чтобы Ломбар мог вернуться в свой танк. Присутствующие приветствовали Хисста оглушительным ревом.

Он залез в башню танка и приветственно помахал рукой. Танк взлетел.

— Боги мои, Мэдисон, — проговорил он, — твой гений почти столь же велик, как мой. Но этот пост диктатора… не в обход ли он Великого Совета?

Мэдисон протянул ему указ Великого Совета со всеми печатями и подписями. На совещании присутствовали только два члена, но документ был оформлен правильно — не подкопаешься. Эти двое сделали то, что велела им Крошка.

— Один человек по имени Наполеон, — сказал Мэдисон, — легко из диктатора стал императором.

— Боги! — воскликнул Ломбар, дрожа. Потом уставился в небо и замер.

Несколько минут он сидел так и, лишь когда машина уже летела над Великой пустыней, снова заговорил:

— Знаешь, а ведь теперь мне удастся сговориться с Армией и Флотом. А вместе мы в два счета справимся и с Калабаром, и с Землей. Ты, кажется, решил все проблемы. Но вот только один вопрос мне не дает покоя. Что это за штука такая — психотерапия? Это что, какой-то способ казни на расстоянии?

— Оставьте это мне, — попросил Мэдисон. Ломбар согласно кивнул и тут же забыл об этом.