Глава 1

Судьба редко бывает доброй: пришла беда – открывай ворота. Весь остаток дня Хеллер возился по дому. Главным делом было проветрить помещение и убедиться, что работает печь, – ведь зима была не за горами. За стенами дома ему явно очень нравилось. Он любовался кленами с уже краснеющими от ночных заморозков листьями, взбегал на вершину холма и разглядывал оттуда окрестности. Похоже, что его очень интересовали камни на ровном поле вблизи харчевни: он взял с собой шнур для подрывных работ и сровнял с землей пару мест с выходом пласта на поверхность – его хлебом не корми, дай только что-нибудь повзрывать!

Последнее, что он сделал, – установил щит с предупреждающей надписью:

«Собственность. Нарушители будут удаляться кое-куда с оторванными головами. Не несем ответственности за ущерб, причиненный минными полями». Он нашел место, где мог перебраться на машине через реку, и вскоре уже ехал, углубляясь все дальше и дальше в неизвестную местность. Внезапно перед ним появилась, только с другой стороны, станция по обслуживанию автомобилей. Она находилась на той же самой забытой дороге!

Слепая старушка повозилась и открыла гостю дверь гаража. Хеллер заехал внутрь, обработал светом себя, а затем и свою машину, и все мгновенно обрело свой изначальный цвет.

Он вышел, поправил старушке осевшую дверь в курятнике, с помощью пистолета-дезинтегратора нарезал ей из больших поленьев чурок для печки, выпил кофе, выслушал, какой он милый молодой человек, и к наступлению сумерек уже катил назад в Нью-Йорк.

Что бы он там ни делал, все у него выходило слишком хорошо и слишком быстро!

У меня было далеко за полночь. Довольно измотанный, я было заполз в свою, увы, пустую постель, когда в дверь постучали. Это был Фахт-бей. Он передал мне конверт и удалился.

Нетвердо держась на ногах, я вскрыл конверт, прочел первые строчки и поспешно уселся читать. Это был отчет, который я ожидал от Рата и Терба.

АГЕНТУРНЫЕ СВЕДЕНИЯ

У нас для вас хорошие новости. Мы находимся в больнице. Мы сделали все точно так, как вы наказывали.

Сразу же по прибытии в Нью-Йорк мы достали поддельные верительные грамоты на имя делегатов в ООН от Зимбабве и раздобыли соответствующие костюмы. В этой подходящей маскировке мы приступили к выполнению задания.

Мы направились в обозначенный приказом дом.

У стола администратора договорились с двумя подходящими девочками, назначили им встречу и заплатили подходящую сумму; квитанции прилагаются.

Действуя по намеченному плану, мы не пошли в отведенные номера, а вместо этого избрали кружной путь на верхний этаж.

Как и сообщил осведомитель, дверь в комнату объекта была открыта. В номере никого не оказалось.

Мы вошли и стали производить обыск, заглядывая во все шкафы и щели. Объект явно имеет очень много одежды.

Мы уже заканчивали обыск, приводя в порядок помещение, когда дверь в номер открылась. Вошла ярко-желтая путана ростом около пяти футов десяти дюймов с серебристыми ногтями на руках и ногах, в пурпурном халате, открытом спереди, под которым ничего из одежды не было.

Эту ярко-желтую путану сопровождала светло-коричневая путана ростом около пяти футов двух дюймов с красными ногтями рук и ног, расового происхождения – явно таитянского, черноволосая, прикрытая небольшим полотенцем.

Упомянутая ярко-желтая воскликнула: «Эй, вы, (…), какого черта вам надо в номере Красавчика?» Запись голоса не прилагается, поскольку частота его была слишком высока.

Находящийся ближе к двери агент Терб попытался предписанным обычным способом схватить таитянку, но упомянутая таитянка обычным ответным ударом ребра ладони сломала упомянутому агенту Тербу руку.

Агент Рат, будучи не в состоянии скрыться за баром, расположенным справа от двери упомянутого номера и имеющим в наличии напитки «Севен an» и безалкогольное швейцарское пиво, а также мороженое, поднял обычный кастет, содержащий три с четвертью фунта свинца, и ударил им, как предписано в инструкциях, с намерением сбить с ног ярко-желтую, надвигающуюся на него в распахнутом халате.

Правая ступня упомянутой ярко-желтой пришла в соприкосновение с упомянутым кастетом, который вследствие этого улетел в спальню с круглой кроватью, способной, согласно оценке профессионала, поместить шестерых.

Стремясь тайно выхватить оружие, упомянутый агент Рат, нагнувшись, протянул руку к кольту «кобра», который, согласно уставу, был присоединен к правой щиколотке агента.

Несмотря на обычность маневра, он был прерван левой ступней упомянутой ярко-желтой, прыгнувшей с поворотом и угодившей ногой упомянутому агенту Рату в челюсть, которая сломалась.

Агент Терб, желая применить оставшуюся целой руку и нанеся рубленый удар по таитянке, как оказалось, промахнулся и угодил по трубке телевизора «Сильвания», 25 дюймов по диагонали.

Ярко-желтая, применив необычный прием, поразила агента Рата в затылок банкой от «Севен an».

Лежа на полу, глядя вверх, агенты Терб и Рат увидели молодого человека ростом пять футов четыре дюйма, одетого в синий костюм с жилетом, черноволосого, откликающегося на имя «Джузеппе», держащего в руках итальянский автоматический пистолет «беретта» модели 1934 года, калибра 0,38 со снятым предохранителем.

Упомянутый молодой человек велел упомянутым ярко-желтой и таитянке оторваться от груди упомянутых агентов Рата и Терба соответственно, на что упомянутая ярко-желтая предъявила следующее требование: «Дай мне, Джузеппе, еще раз врезать этому (…)». Требование было игнорировано упомянутым Джузеппе, звонившим по телефону. Однако упомянутая ярко-желтая соответственно ударила упомянутого агента Рата в солнечное сплетение, парализовав его.

Тремя с половиной минутами позже появился второй молодой человек ростом пять футов три дюйма, черноволосый, в сером костюме, с восемнадцатидюймовой резиновой дубинкой в руке. Имя его неизвестно, поскольку по имени к нему никто не обращался. Таитянка попросила, чтобы все остальное делалось где угодно, только не в номере Красавчика. Поэтому агентов Рата и Терба препроводили в подвальное помещение примерно десять на двенадцать футов со столом и двумя стульями.

Появился человек, откликающийся на имя Вантаджио, пять футов два дюйма, волосы и глаза черные, в костюме темного материала, дорогостоящая стрижка.

Молодой человек Джузеппе сказал: «Вантаджио…», но потом они говорили по-итальянски. Запись не прилагается.

Упомянутый Вантаджио просмотрел бумажники и бумаги упомянутых агентов и сказал по-английски: «Погоди с этой резиновой дубинкой, пока я не проверю».

Упомянутый Вантаджио ушел.

Упомянутый Вантаджио вернулся.

Упомянутый Вантаджио сказал: «Вы (…) не из ООН. В Главном секретариате о вас никто и слыхом не слышал. Эти бумаги поддельные». Это замечание было адресовано агентам Рату и Тербу.

Упомянутый Вантаджио сказал, обращаясь к упомянутым Джузеппе и другому молодому человеку: «Обработайте этих (…) и выясните, откуда они в самом деле».

После его ухода упомянутый молодой человек, со знанием дела пользуясь резиновой дубинкой, в течение часа и пятнадцати минут избивал Рата и Терба, однако так ничего и не выведал у упомянутых агентов.

Сознание к упомянутым агентам Рату и Тербу вернулось в кузове продуктового фургона, марка и номер не установлены. Фургон куда-то направлялся.

Поскольку агент Рат не мог говорить вследствие переломов челюсти, агент Терб спросил у молодого человека, ехавшего в кузове: «Куда мы едем?»

Упомянутый молодой человек заявил: «Мы везем вас на прогулку, вы (…). Так что молитесь». Он подкрепил этот совет, жестикулируя своим пистолетом «беретта».

Фургон остановился. Со стороны дороги был слышен рев других машин. Из кабины вышел еще один молодой человек. Оба они взяли большие черные пластиковые мешки для мусора, на дно их уложили бетонные блоки, а затем запихнули в упомянутые мусорные мешки агентов Рата и Терба.

Дверцы фургона, судя по звукам, открылись, шум со стороны дороги усилился. Агенты Рат и Терб, оба сходятся в мнении, что их затем перебросили через поручни моста.

Они падали с довольно большой высоты и ударились о воду со значительной силой.

Пользуясь лезвием, которое по уставу следует носить в подошве правого ботинка, агент Рат прорезал черный пластиковый мешок для мусора и всплыл на поверхность. Поскольку агента Терба видно не было, агент Рат нырнул и обнаружил другой черный пластиковый мешок и взрезал его, освободив агента Терба.

По всплытии оба агента пришли к единому мнению, что мост, увиденный ими вверх по течению, – мост Куинсборо. Будучи опытными агентами, они знали местную географию. Река в этом районе известна грозными океанскими приливами, и, насколько известно, в ней никогда никто не плавал.

Еще Ист-Ривер в данной точке расчленяется на два потока длинным островом, известным под названием Рузвельт Айленд. Когда-то он служил тюрьмой без стен, потому что никто не мог переплыть быстрые течения протоки шириной 700 футов, чтобы достичь материка. Это историческое место.

Течение пронесло агентов мимо южной оконечности острова, где бьет гейзер на высоту 400 футов, расходуя 4000 галлонов воды в минуту. Это историческое место.

Ветер несструи от падающего гейзера над упомянутыми агентами. Они обнаружили обратный поток и воспользовались им. Берег усеян обломками и нефтяной грязью.

Раньше на острове Рузвельта было две больницы: одна для хронических больных, другая – для престарелых. Это историческое место.

На южном конце острова имеется также мемориальная больница «Серебряные струи». Агент Рат принес агента Терба в упомянутую больницу й заявил, что они и хронически больные, и престарелые. Их взяли, назначили лечение, и, поскольку у них в обуви были деньги, они все еще там. Мы не могли написать поскорее, так как руки обоих агентов, Рата и Терба, сильно пострадали от рыболовных Крючков, попадавшихся им при обыске багажа объекта.

Никакого соответствующего описаниям трафарета найдено не было. Однако есть и хорошая новость! Мы нашли источник помех.

Прежде чем войти в комнату объекта, мы случайно попали в смежные комнаты. Сразу же по соседству с номером объекта находится комната примерно двадцать на тридцать футов. В этой комнате есть театральные декорации моря и джунглей, взаимозаменяемые. Пол той комнаты представляет собой песок и участки травы.

Данная комната также содержит пальмы, своими ветвями образующие альковы.

Цель этой комнаты, очевидно, стимулировать самые ранние условия полового контакта у дипломатов из стран, где джунгли или море – привычный атрибут природы. Они этим занимаются, лежа на песке, или траве, или под пальмовыми листьями, образующими упомянутые альковы.

В самом центре этой комнаты – мощная дуговая лампа на углеродных электродах, видимо, устроенная в подражание солнцу. Это может вдвое усилить ранние сексуальные переживания дипломатов. Аналогичное оборудование есть в публичном доме в Гонконге, улица Лотоса, 116, третья дверь справа.

Вот это и есть та очень хорошая новость, которую мы можем сообщить. Вышеупомянутая дуговая лампа и является источником помех. Вы нам не дали, а потому мы и не поставили никаких электронных «жучков».

Посланец из Нью-Йорка, соответственно замаскированный, забирает данный отчет.

Ждем дальнейших инструкций. Мы будем на постельном режиме еще один месяц. Всегда к вашим услугам.

Следовали номера агентов.

Этот отчет в сущности явился для меня хорошей затрещиной. Они это делали только для того, чтобы досадить мне. Ясно, как Божий день! Просто им захотелось увильнуть от работы, и они нашли способ, как устроить себе каникулы за счет Аппарата. Такое случалось и раньше. Это еще больше настроило меня против Хеллера. Большинство уважаемых, приличных людей для охраны пользуются доберманами-пинчерами и немецкими овчарками. Он же с этой целью пользовался публичными девками!

Что ж, это только показывает, что можно ожидать, когда работаешь с дилетантом-любителем в ремесле шпионажа. Они ведут себя непредсказуемо! Угнаться за ними невозможно!

В моем паршивом настроении я мог бы даже посочувствовать этому доверенному лицу Изе. Пришла беда – открывай ворота!

Каков же будет следующий удар судьбы?

 

Глава 2

Говорят, молния не бьет дважды в одно и то же место. Но, очевидно, нет никакого закона, запрещающего ей бить в один и тот же отрезок времени.

Около четырех утра мне наконец удалось заснуть в своей одинокой постели. Меня разбудил яростный стук в дверь моей спальни.

Я снял засов и открыл ее. На пороге с безумным взглядом стоял наш новый привратник. Он указывал на ворота, тьма в них пальцем как помешанный. Он заика, поэтому я не стал ждать: схватив маузер, я мигом пролетел через двор, надеясь, что там будет на ком отыграться за мое унылое настроение.

В этом отношении не повезло. Меня ждал водитель такси.

– Султан-бей! Надо быстро ехать! Вас вызывают по международному телефону! В отеле Дрегз!

У меня голова пошла кругом от разных догадок. Еще не совсем проснувшись и нетвердо стоя на ногах, ошарашенный, я никак не мог сообразить, кто же мне может звонить. Бредовая мысль, что это, возможно, Ломбар Хисст с Волтара, навязчиво стучалась мне в голову, раскалывая ее пополам. Но с точки зрения времени и пространства это было невозможно. Может, это кто-то хочет отменить мою купчую на Ютанк?!

Я поспешно оделся, и вскоре мы мчались по ухабистой дороге в Афьон. Было еще рановато для верблюдов и телег, и это экономило нам время.

Я влетел в отель. Ночной дежурный тут же указал мне на телефон в вестибюле. Я схватил трубку. В Турции служба ПТТ – почта, телеграф, телефон – обычно работает не так уж плохо. Местный оператор был в деловом возбуждении.

– Султан-бей, я попытаюсь снова вызвать Стамбул. Связь пропала.

Я услышал какое-то бормотание, затем кто-то вышел на линию. Мой абонент? Нет.

– Это Султан-бей в Афьоне?

– Да, да! – отвечал я.

– Это оператор по международной связи в Стамбуле. Ждите.

Я ждал.

На линию вышел кто-то еще:

– Это Султан-бей, Турция?

Я ответил:

– Да, да!

– Это оператор международной связи в Риме. Ждите. Я ждал.

Кто-то еще появился на линии. С английским акцентом.

– Это Султан-бей, Турция?

– Да, да!

– Это оператор международной связи в Лондоне. Ждите. Я ждал.

Раздался звук множества монет, сыплющихся в телефон.

– Алло, Султан-бей?

Меня как громом поразило: это же Хеллер!

– Это мой старый друг, из Академии? – произнес он по-английски.

– Да, – отвечал я, быстро раскидывая умом, как бы изолировать себя от него. Все международные разговоры прослушиваются Службой национальной безопасности Соединенных Штатов. Они проходят по спутниковой связи.

– Мы в Гарлеме играем свадьбу, – говорил он с жутким негритянским акцентом. – Дата – второе октября, сразу после заката. Свет на крыльце оставим включенным.

– Боже ты мой! – сказал я, все еще соображая, как заставить его замолчать.

– Свадебная вечеринка будет очень стильная, поэтому не приводи эту старушку, мисс Блюфлэш. Негодная вещь. Приводи принца Каукалси, обязательно. Мы прочистим ему желудок.

– Боже милосердный, – сказал я.

– Ну, мы рассчитываем, что ты явишься, а то ведь мы должны написать капитану, что у тебя дела в полном порядке. Ну а адрес – он… по сковородке…

– До свидания! – резко прокричал я. – До свидания! Я буду. До свидания!

Я в истерике повесил трубку. Телефон зазвенел вновь.

– Это оператор международной связи в Нью-Йорке. Вы закончили разговор?

– Боже ты мой, да! – взвизгнул я и снова повесил трубку.

(…) кретин! Звонит и дует открытым текстом!

– Кто-то помер? – спросил водитель, когда я влез в такси.

Я не ответил, и мы тронулись с места. В этом месяце исчезнет последний кусок луны, и второго октября будет непроглядная темень. Это он рассчитал. Но нарушение секретности…

Я был в таком взвинченном состоянии, что в тот момент ни за что бы не вспомнил конец его просьбы. Водитель высадил меня у виллы. Я вошел в дом. И тут сообразил, что у меня этот разговор должен быть записан на декодере. Я вошел в потайную комнату и отмотал ленту назад.

На ней я увидел Хеллера в большом ресторане в Нью-Йорке. Говарда Джонсона? Он выглядывал из телефонной будки в зал, ждал, а по отражению в стекле я мог разобрать, что у него черные волосы и лицо. Одет он был в какой-то белый рабочий комбинезон.

Я быстро прокрутил все его хлопоты с заказыванием разговора. За то время что Хеллер ждал соединения с Турцией, он заказал и съел три гамбургера.

Вот зазвонил телефон. Он прошел в телефонную будку. Бросил в автомат горсть монет. И вот снова весь наш разговор. Мои восклицания звучали слишком громко, и я убавил звук.

Он ужасно темнил. Я прокрутил это место еще раз. Я не знал никакой «мисс Блюфлэш». Потом сообразил: он хотел сказать, чтобы при посадке не пользовались парализующим светом. Что ж, понятно – Он будет на том поле.

«Свет на крыльце» означал, что у него есть радиомаяк. Я не знал, что он его взял с собой с Волтара. Только после третьего прослушивания я уловил слово «сковородка». Сковородка! Он, вероятно, имел в виду сетку координат, намеревался сообщить волтарианскому Флоту точное положение этого места на планете. Короткий ряд цифр.

Но я-то, конечно, знал, где он находится. И тут до меня дошло, зачем он купил эту придорожную харчевню. Это космодром для «Буксира-один» с Волтара, для «Принца Каукалси»!

Ага. «Прочистим ему желудок»! Хеллеру нужны были его ящики! О, тут было еще кое-что помимо приземления и сведений для капитана Тарса Роука: Хеллер намеревался использовать эту харчевню для чего-то еще! Я снова внимательно прослушал запись. Теперь я заметил: когда я так резко прервал разговор, он стоял и моргал, а затем, повесив уже трубку, стоял, задумавшись.

Я пытался понять, каким образом этот звонок явился нарушением Кодекса, но не мог.

Дело было в грузе корабля. Хеллеру нужен был этот груз. Слишком быстро он делал свои (…) делишки!

Рат и'Терб так не вовремя устроили себе каникулы! Надо было соображать, и притом быстро. И вот у меня созрел превосходный план!

Мы пошлем почту. Хеллер передаст письмо. Я задержу отлет корабля ровно настолько, чтобы успеть изучить это письмо. Хотя первое письмо отправили уже давно, у меня сохранилась копия. Если новое письмо будет совпадать со старым, у меня будет шифр, который я раскрою по совпадению позиций, и тогда я смогу приказать людям антиманко убить его.

Одну минуту. Я не должен позволить ему выгадать в случае, если письмо не попадет мне в руки. Надо будет как-то вскрыть его груз. Ничего, все в конце копгов образуется.

Я ложился в постель с улыбкой. Делишкам Хеллера будет положен конец – не мытьем, так катаньем.

 

Глава 3

На следующий день я был на ногах только к полудню. Прежде чем удалиться, я послал Фахт-бею записку о том, что буксир отлетает второго, то есть впереди еще два дня, и, разумеется, я полагал, что, прибыв в ангар, застану экипажи, уже спокойно готовящиеся к отлету.

Этого не случилось!

Когда я вошел в огромную пещеру, обстановка там скорее напоминала предгрозовую. Весь технический персонал базы выстроился в шеренгу посреди ангара. Четверо пилотов – наемных убийц – вытащили свои поясные пистолеты и держали персонал под прицелом. Полуденное солнце пробивалось сверху, сквозь покров оптической завесы, освещая всю группу, словно прожектор для подсветки – актеров. Главный пилот-убийца в своем кричащем, наводящем смертный ужас костюме, с перекошенным от злобы лицом потрясал оружием. Фахт-бей суетливо бегал вокруг, взмахивая руками, как курица крыльями, и обильно потел.

Я вошел через вход из своего офиса, моментально выхватив бластер. Даже в самое мирное время среди таких людей нельзя появляться невооруженным, а здесь пахло заварушкой!

Фахт-бей увидел меня и завопил:

– Офицер Грис! Во имя всех святых демонов! Прикажите этим людям перестать!

Я не произнес ни слова. Но вожак пилотов-убийц крикнул в мою сторону:

– Ты нам не указ!

И один из его помощников взял под прицел и меня!

– Офицер Грис! – причитал Фахт-бей. – Они говорят, что перестреляют всех техников, пока не найдут виновника!

Пятеро антиманко стояли в стороне. Я нащупал звезду, висящую у меня на шее. Может, я бы смог бросить их на пилотов-убийц? Но тут я осознал, что могу оказаться под перекрестным огнем, и поспешил, стараясь выиграть время, спросить:

– Что все это значит?

– Саботаж и покушение на убийство! – прокричал главный пилот. Я подумал: ну и гусь – это ему-то говорить об убийстве! Это же его профессия. Он перевел на меня свой жесткий холодный взгляд. – Может, ты сам принимал в этом участие!

– Лучше объясните мне, в чем «в этом», – не растерялся я, надеясь, что голос у меня не дрожит.

Он показал рукой в красной перчатке на техников.

– Один из этих (…) испортил наши корабли! – Лицо его стало таким же красным, как взрывы на знаках отличия у него на воротнике. – Замкнул схемы! Если бы мы нажали на спусковые кнопки наших орудий, чтобы выполнить свою задачу, то подорвали бы свой собственный корабль! Это убийство и зло умышленное уничтожение собственности Аппарата!

Я понимал, почему он так взбешен. Он не выполнил бы свою задачу и не сбил бы буксир. Но я подошел к техникам.

– Что вам об этом известно? – спросил я строго.

Они стояли с мертвенно-бледными лицами. Старший по ремонту сказал:

– Ничего! Их корабли под замком! К ним на борт нас никогда не допускали!

– Ну вот, видишь? – повернулся я к пилоту-убийце. – Они этого не делали.

Он подступил ко мне вплотную:

– Кто же тогда? – Он схватил меня за грудки. – Ты? Конечно. Ты полетишь на этом буксире. И почему бы не попытаться спасти свою шею за правительственный счет!

Мой бластер случайно оказался у его живота. Пилот попятился.

– Ты что, угрожаешь? – Он заметил антиманко, сбившихся в кучку напротив буксира. – А может, ты приказал это сделать им?

Капитан антиманко Стэбб вышел вперед, дай ему Бог здоровья!

– Я не получал никаких приказов от офицера Гриса.

Пилот-убийца, повернулся к нему с враждебным видом:

– Да если бы и получил, соврал бы! Ведь лететь-то на буксире вам, а если что – то сбивать его нам! А вы как раз собрались в путь!

– Для открытого космоса корабль не годен. Он может перемещаться только на вспомогательных двигателях в пределах Солнечной системы. Он поврежден, это нетрудно проверить. Так что весь этот сыр-бор ни к чему, – сказал Стэбб.

Храни его, Боже! – подумал я.

– Ну, тогда у меня нет выбора, – сказал пилот-убийца. – Придется расстреливать техников одного за другим, пока я не получу ответа. А если и это не принесет результата, я примусь за твой экипаж!

– Офицер Грис! – завизжал Фахт-бей. – Если они перестреляют всех техников, то парализуют базу! А если расстреляют экипаж буксира, то вы не сможете передвигаться на этом корабле! Заклинаю вас пламенными богами, придумайте что-нибудь! О, я сообразил, что он этим хочет сказать.

– Единственно, кого сейчас здесь нет, – как бы подсказал мне капитан Стэбб, – но кто был тут во время прибытия двух пушечных кораблей, это того самого офицера королевской службы!

Ко мне пришло вдохновение!

– Ты думаешь, это сделано только сегодня? – обратился я к пилоту-убийце. – А вы проверяли свои орудия с тех пор, как прибыли?

– А чего их проверять? Моя цель – тот буксир. Он как стоял на месте, так и стоит!

– Так вы проверяли свои корабли только тогда, когда полагали, что от вас могут потребовать активных действий, связанных с перемещением «Буксира-один»? – спросил я.

– Да! – рявкнул мне в ответ наемный убийца.

– Ну, тогда все понятно! – воскликнул я. – Слушайте, этот офицер не кто иной, как государственный инспектор, так что мне и в голову не пришло что-либо заподозрить. Но я видел, как он поднимался на ваши корабли и сходил с них вскоре после вашего прибытия.

– Как?! – вскричал пилот. – И ты об этом не доложил?

– Так он же государственный инспектор. Имеет приказ всех вас застрелить. Совался везде, во все ваши дела. Я думал, что вы все проверите перед отлетом.

– Этот офицер королевской службы? Высокий блондин?

– И голубоглазый, – добавил я. – Он самый. – Я повернулся к персоналу ангара и базы и громко сказал: – Я очень извиняюсь, что это преступление с целью саботажа, совершенное офицером королевской службы, поставило ваши жизни под угрозу. Но теперь можете успокоиться: очевидно, это его рук дело. Вот и все, и на этом точка. Но все же запомните: если он вам снова попадется на глаза, пристрелите его на месте. Он представляет угрозу для вашей жизни.

– Офицер королевской службы, – зашептали они.

– Этот (…) офицер, – поправили пилоты-убийцы.

– От этих офицеров королевской службы вечно жди неприятностей, – проворчал капитан Стэбб.

Добившись единодушного согласия, что Хеллера нужно убить на месте, я улыбнулся и мягко сказал:

– Ну а теперь, когда мы договорились, как нам действовать, если он когда-либо снова покажется на этой базе, не вернуться ли нам к работе?

Все разошлись.

Соль шутки состояла в том, что я был прав. Я был совершенно уверен, что это Хеллер. В мои рассуждения как-то не входило то обстоятельство, что своим поступком Хеллер спасал и мою жизнь. После того звонка не исключено было, что он может здесь появиться. Ну что ж, я бы обо всем позаботился. Что бы там еще ни случилось, живым ему с этой планеты не выбраться. Уж это точно!

Эти злые и мстительные лица – они, как бальзам на раны, облегчали мои страдания! Теперь не только мы с Ломбаром, но и еще кое-кто рад был свести с ним счеты!

 

Глава 4

Всалоне экипажа на борту буксира капитан Стэбб посмотрел на меня с восхищением.

– Ловко вы повернули это дело, офицер Грис! – Черные пуговки его маленьких глаз сияли дружелюбием.

– Это было совсем нетрудно, – сказал я. – Теперь к делу. – Я вытащил сетку координат планеты, составленную для волтарианского Флота, и несколько геологических карт США и указал ему точку, где нам надлежит приземлиться.

– И тогда мы убьем его? – спросил капитан.

– Это не совсем так.

– Сперва помучаем?

– Капитан Стэбб, я очень надеюсь, что мы понимаем друг друга. Но есть загвоздка. У него в руках одна вещь, которая мне нужна. Если нам не удастся заполучить ее на сей раз, то мы сделаем это позже.

– Ну вот, – буркнул он себе под нос. Затем оживился: – Но как только она будет у нас, мы убьем его!

– Хорошо.

– Хорошо! – согласился он.

– Мы должны усыплять его бдительность, не внушать ему никаких подозрений, ни о чем не предупреждать. Пусть у него создается впечатление, что мы идем ему навстречу.

– Хитро, – похвалил Стэбб. – Тогда его можно взять сзади.

– Вот именно, – сказал я. – А пока ему нужны те ящики, которые находятся в трюме. Может получиться так, что я не завладею тем, что мне нужно на сей рейс, и мы должны будем доставить их. Но в таком случае я хочу саботировать поставку.

– Я полагал, что ее уже саботировали, – сказал Стэбб. А, значит, Ломбар информировал его.

– Ну, не совсем. Он очень ловкий и изворотливый.

– Все государственные чиновники одинаковы, – сказал Стэбб. – Конечно, исключая здесь присутствующих – я имею в виду вас.

– Да, собственно говоря, я им никогда и не был, – сказал я. – Вместо этого меня направили на работу в Аппарат.

– Вы не офицер королевской службы?

– Нет, – отвечал я, и это была правда. – Всего лишь руководитель среднего звена Аппарата.

Он пожал мне руку, назвав хорошим парнем. В салоне экипажа повеяло дружеской теплотой.

– Проблема в том, – сказал я, – как достать ящик номер пять из этого трюма.

– Трюм и плиты пола на крепком замке!

– Я надеялся, что вы знаете о какой-нибудь лазейке. Нам нужно извлечь этот ящик целиком.

Он подумал, вызвал одного из двух младших офицеров, отвечающих за машинное отделение. Они ушли. Через некоторое время вернулись. Капитан Стэбб сказал:

– В машинном отделении есть небольшой аварийный люк. В конструкции он обязателен. Через него можно пропустить одного человека. Он выходит в нижний трюм. Обходит все швы палубных плит. В полете палубные плиты теоретически не заперты. В случае перегрева и оплавления главных дверей машинного отделения можно спуститься оттуда в трюм и выйти наружу через палубные плиты. Вот такие дурацкие вещи делаются на Флоте.

Спустя несколько минут я уже находился в трюме, обследуя его содержимое лучом фонаря: ящики были аккуратно закреплены. Ящик номер пять, если мне не изменяет память, должен стоять наверху. Я разрешил им приступить к работе, а работы было много. Приходилось вынимать из ящика предмет за предметом, а содержал он в основном тяжелые сковороды. Мы вытаскивали их наверх в машинное отделение и наружу – то есть это делали антиманко. Затем распиливали ящик, и куски его также отправляли наружу.

Тут и я занялся делом. Я ликвидировал все мельчайшие следы уничтоженного ящика и снова завязал веревки, которыми скреплялись другие ящики. Мало того, заставил капитана Стэбба лично проверить, все ли в порядке. В этом трюме ящика номер пять словно вовсе не было – не осталось ни единого следа. Все обломки мы удалили из корабля и подвергли дезинтеграции. Тяжелые сковороды я спрятал в глубине старой арестантской камеры.

– А что вы ему скажете? – спросил Стэбб. – То есть в случае, если не придется его убивать.

– Что не погружали его на корабль – вот и весь сказ. Проще и лучше не придумаешь.

– Ну у вас и голова! – восхитился Стэбб. – А что это были за штуки?

– Не знаю. Но уверен, что он-то знает, и это здорово помешает всем его планам.

– Ух, ну и голова же у вас! – еще больше восхитился Стэбб.

Я немного походил по трюму. Антиманко, похоже, с большим удовольствием приводили все в порядок, чтобы усыпить подозрения Хеллера. Они удалили все до крошки, до малейшей пылинки, вычистили всякое пятнышко внутри и снаружи. Все эти наклонные движения были совершенно чужды их телам, привыкшим к лежачему положению, когда они играли в кости и пили. Но теперь с веселым злорадством они создавали обстановку, которая, по их мнению, непременно разубедит государственного чиновника в том, что ему хотят нанести удар в спину.

– Мы все хотим носить обмундирование нового выпуска, – заявил Стэбб. – В нем мы будем выглядеть экипажем что надо. И, конечно, нам потребуется личное оружие новейшего образца.

Я с радостью поставил свой штамп на их требовании. Поскольку здесь все шло нормально, я вернулся в свою секретную комнату. Мне нужно было как следует убедиться, что Хеллер в своих планах не готовит для нас никаких «мин с сюрпризом».

А Хеллер просто-напросто завтракал в своем двухкомнатном номере, доедая вторую порцию шоколадного мороженого «сандэй» и читая руководство Разведывательного отдела штаба под названием «Обращение с обученным шпионом». Помехи, как нередко бывало по утрам, разнообразия ради отсутствовали: похоже, дипломатам в это время дня не хотелось воскрешать свою молодость под вольтовой дугой.

Хеллер сосредоточился на главе под названием «Дилемма офицера по персональному делу (ПД)». Хеллер занимался своим мороженым, поэтому я воспользовался возможностью немного почитать без стоп-кадров на втором видеоэкране. По-видимому, у шпионов всегда бывали свои собственные дивные намерения, куда в первую очередь включается намерение стать шпионом. Они жаждали личного мщения или богатства ради собственных целей, и офицер по ПД, которого понятнее было бы назвать тренером-дрессировщиком, должен был приспособить эти личные амбиции для пользы дела.

Все это было чтивом для детского сада. Естественно, у шпиона есть личные амбиции. В руководстве не говорилось, что офицер по ПД, возможно, имеет их тоже. Возьмите мой 3 персональный случай: во главе его угла – богатство и власть.

Затем Хеллер перешел к подразделу с названием «Любовь – злейший враг офицера по персональному делу». Похоже, что любовь была очень опасной вещью. Когда шпиона засылали в другую страну, прочь от дамы его сердца, он зачастую относился к своей работе с прохладцей или посылал любую старую информацию, лишь бы поскорей очутиться на родине. Здесь также освещался вопрос о том, как опасен тот случай, когда шпион влюбляется во вражеского агента и становится двойным агентом. Но это меня совсем не интересовало.

Я задумался над этой опасной штукой, называемой любовью. В моем собственном случае здесь не таилось никакой угрозы. Просто Ютанк никогда больше не заговорит со мной снова, это уж точно. И от этого на душе у меня было так тяжело!

Но Хеллер – вот с ним-то дело обстояло иначе. У него любовь с графиней Крэк. Он даже из-за этого задержался с отправкой. Но его поведение не совпадало со схемой, изложенной в учебнике. Он не работал спустя рукава, будь он (…). Он пахал как трактор, не жалея себя.

Да, не укладывался Хеллер в учебники. Очевидно, с моей точки зрения, он намеревался сделать свою работу до конца, а после этого отправиться на родину, тогда как, согласно учебнику, он должен бы обстряпать ее по-быстрому, тяп-ляп, и скорее мчаться домой. Этот человек был просто необъясним!

Я праздно раздумывал обо всех возможностях на этот счет. Если бы он просто лодырничал и халтурил, мне бы не о чем было беспокоиться. Но в любом случае у меня впереди наконец-то складывалось какое-то решение. Если все пойдет как надо, очень скоро он распростится с жизнью. Я буду посылать и посылать поддельные отчеты, и все это дело может растянуться на годы. Несмотря на давящее чувство тоски от потери Ютанк, во мне зашевелилась маленькая надежда.

 

Глава 5

Второго октября, едва настала полнейшая темнота, мы взмыли вверх сквозь покров оптической завесы и поднялись высоко над планетой.

В моих ушах все звучало последнее предупреждение главаря пилотов-убийц: «Мы будем следить за вашим буксиром с временного спутника, запущенного три часа назад. При первом же подозрении, что вы хотите покинуть окрестности Блито-П3, мы взлетим вверх, а вы полетите вниз, охваченные огнем. Мы сможем перехватить вас так быстро, что вы еще не успеете развить скорость. И вы не вооружены. Итак, не забудьте, что за вами ведется наблюдение. Так что не глупите и не пытайтесь выкинуть какой-нибудь фортель».

Потому-то полет не доставил мне никакой радости. Да и без этого вряд ли бы было иначе. Передвижение в космосе причиняет мне нервное беспокойство, даже если это перескок в пределах одной планеты.

Темная полоса на поверхности поплыла прямо под нами. Предстояло лететь семь часов, и следовало бы просто лечь на откидную постель и поспать. Но я чувствовал себя слишком взвинченным. В отличие от Хеллера я человек не религиозный. Я узнал слишком много о психологии, чтобы по-настоящему верить во что-то, кроме грубой материи. Но в детстве я испытал на себе религиозное воздействие окружающих меня более скромных людей, и порой у меня возникает ощущение греховности и потребность в молитве. Сегодня вечером я молился.

Стратегию разработали досконально. Капитан Стэбб заверил меня, что осечки не будет. Но уж больно много зависело от этого. Если на самом деле Хеллер сорвется с крючка и пойдет творить Бог знает что, он может разрушить все связи Ломбара, спутать так тонко разработанные планы в отношении Волтара и полностью отрезать, не ведая, что творит, путь Ломбару к власти над всей Конфедерацией. Ставки тут были огромные, даже для меня. Я и думать не осмеливался, что сделаю сам, когда стану главой всего Аппарата. Ведь это будет организация, в высшей степени укрепленная, даже мощнее нынешней.

В одном я был твердо уверен: многим не сносить головы – я прикажу убить их немедленно!

Но во всем этом плане существовала одна неувязка. Хеллер по-прежнему мог посылать свои отчёты. Но если благодаря этому отчету я завладею шифром…

Должно быть, я задремал. Капитан Стэбб тряс меня за плечо:

– Не думаю, что посадка будет безопасной.

Я оставил свою каюту и пошел с ним в рубку управления. Он показал на экраны. Все было включено. Пираты попусту не рискуют.

Мы летели на высоте около двухсот миль. Было около семи вечера, очень темного осеннего вечера. Примерно в тридцати милях к югу от нас широкой россыпью огней лежал Нью-Йорк. Было видно, как в аэропортах Ла-Гардиа и международном Джона Ф. Кеннеди взлетали и шли на посадку самолеты. Они походили на крошечных светлячков. Четко вырисовывались небоскребы Манхэттена и среди них – Эмпайр Стейт Билдинг.

Наверное, там Изя Эпштейн готовит новые сюрпризы. Можно было различить здание ООН, одна из стоящих рядом многоэтажек должна быть зданием «Ласковых пальм», наверняка не пустующим без работы.

К северо-востоку, разбросанные небольшими лоскутами света на черном бархате ночной земли, лежали Бриджпорт, Дэнбери, Нью-Хевен и, еще дальше, Хартфорд. Наступил кристально чистый вечер. Прямо под нами было черно как в колодце.

Приемник на панели засигналил, его сетка показывала, что источник сигнала находится прямо внизу.

Судя по поведению капитана, тревожиться было не о чем. Но он был прожженный контрабандист и пират.

– Посмотрим, – сказал он и повернул ручку, настраивая экран на другую часть спектра. Затем нажал кнопку, увеличивая изображение. На экране появилась полицейская машина, стоящая на обочине дороги. Дорога находилась с восточной стороны от нашего маршрута.

– Ловушка, – констатировал Стэбб.

Я рассмеялся:

– Вот где они прохлаждаются! Это люди шерифа. Его уполномоченные. Это ловушка для лихачей, а не для нас.

– Вы уверены?

– Если внизу под нами находится тот самый офицер королевской службы, то он уже наверняка убедил их смотреть на все сквозь пальцы. Но они и так ничего не увидят – ведь мы не будем применять «блюфлэш». Их зовут Джордж и Ральф.

– Дьявольщина! – восхитился Стэбб. – Откуда вы это знаете?

– Приземляйтесь спокойно. Они ничего не увидят.

– Как прикажете, на вашу ответственность, – подчинился Стэбб в обычной для Флота форме полупротеста.

Мы резко пошли на снижение.

Радар базы подводных лодок в Нью-Хевене уловил приборами корпус нашего корабля, но их запросы останутся без ответа. В сотне футов над поверхностью наш пилот выровнял буксир и провел экранное сканирование.

– Даже острого камня не видно! – удовлетворенно констатировал он.

Мы надежно посадили корабль.

Второй механик пулей вылетел через шлюзовой отсек и просканировал прилегающую территорию на предмет обнаружения живых существ. Точка с тепловым излучением.

Это был Хеллер!

Он подошел и стоял в полосе света, падающего из шлюзового отсека. Он даже не маскировался. В синем рабочем комбинезоне, без бейсболки – даже без этих ужасных шиповок!

Я заметил, что в руке у него нет оружия. Он полагал, что находится среди друзей. Простофиля. Я встретил его у дверей. Он кивнул мне и Стэббу, прошел по коридору и опустился на колени. Отпер люк в трюм.

– Если вы дадите мне несколько человек из экипажа, – сказал он, – мы забросим эти ящики ко мне. Там, на опушке леса, у меня две тележки.

Стэбб посмотрел на меня, и я кивнул. Хотя работать пришлось в темноте, очень скоро при активном участии Хеллера пятнадцать ящиков стояли на толстом брезенте, который он разложил на танцевальной площадке, чтобы предохранить ее от царапин. Желтый свет керосиновой лампы падал на старые декорации танцевального зала и на ящики с Волтара. Хеллер проверял маркировку.

– А где ящик номер пять? – спросил он.

Прежде чем я успел ответить, он побежал назад, к кораблю и снова спустился в трюм. Вылез. Открыл еще одни двери в задней части корабля и проверил там. И еще раз все запер.

– Нет одного ящика, – резюмировал Хеллер.

Стэбб пожал плечами.

– Я в том трюме не был ни разу, – сказал он.

Хеллер проверил передние каюты и хранилища, после чего вернулся в придорожную харчевню. Он еще раз пересчитал ящики, проверил их номера и сделал мне знак, чтобы я следовал за ним. Меня тут же охватила тревога. Хотя я носил при себе бластер, кольт «кобра» в кобуре на лодыжке и нож от «службы ножа» сзади на шее, а он явно был безоружным, я чувствовал себя неспокойно. Я обернулся. Капитан Стэбб стоял у двери в харчевню. Он мне подмигнул. Я пошел за Хеллером.

У него на кухне топилась печь. Было холодновато этим вечером. На прибранной кухне стояли стол и пара стульев. Хеллер, уселся в дальнем конце стола. Сел и я, но не снимал руки с 800-киловольтного бластера в кармане.

 

Глава 6

Хеллер достал из кармана какие-то бумаги, записную книжку и ручку. Он стал просматривать бумаги: похоже, это были старые фактуры. Никакого письма я не заметил.

Я огляделся. Полная чистота на кухне. Топится старенькая железная плита и, судя по тому, как в ней изредка потрескивает, и по струйкам едкого дыма, топится дровами.

Кухня освещалась висячей керосиновой лампой. Вероятно, электричество включено не было. Свет ее трепетал на старых стеклянных кружках, стоящих на полке. На стене висел календарь – 1932 года! Изображение лося крупным планом и слова: «Хартфордская компания страхования жизни».

При других обстоятельствах я, возможно, очень бы заинтересовался этим местом. Но меня связывала необходимость завладеть тем самым письмом! Если мне повезет, Хеллер через несколько минут будет покойником, а мы полетим отсюда прочь на своем корабле.

Он просматривал фактуры и что-то писал на листе бумаги. Видя его таким спокойным, я почему-то страшно нервничал. Мне казалось, что он восстанавливает список вещей в пропавшем ящике.

Он молчал, поэтому мне что-то подсказывало, что говорить должен я. Может, мне удастся окрутить его и выудить у него это письмо. Может, он молчит, потому что подозревает меня в исчезновении ящика?

– Я никогда не видел этих ящиков, – начал я. – Я даже не знал, что они в трюме. Если помните, тогда меня не было на борту буксира.

Он вновь сверился с фактурными листами.

– Хотя припоминаю, – продолжал я, – что видел одна жды, как грузовик Флота отъезжал от буксира с ящиком. Я тогда еще спросил часового, почему его увозят. Он сказал, что не знает.

Хеллер не вымолвил ни слова, только все делал какие-то подсчеты. Мне хотелось только одного: чтобы он отдал мне то письмо.

– Я отправил другое письмо на Волтар с первым грузовым судном. Оно шло два или три дня после того, как вы его дали мне

Он пытался найти на фактуре какой-то товар, мне же хотелось, чтобы он заговорил.

– Я знаю, как важно то, что я посылаю ваши письма капитану Тарсу Роуку. Ведь он отчитывается перед императором и Великим Советом. Если они не получат от вас известий, то сразу же нагрянут с флотилией, я знаю. Они отвечают за сохранность планеты. Она в очень плохом состоянии, я это вижу. Поэтому во мне не сомневайтесь ни на секунду – я не подведу. Я знаю, что нас обоих убьют, если они нагрянут. Так

что это и в моих интересах. Я обязательно позабочусь, чтобы письма шли по адресу.

Хеллер погрузился в свои цифры. Никакого письма не было и в помине. Может, его расстроил тот телефонный разговор?

– Извините, что пришлось прервать вас по телефону. Понимаете, Национальное агентство безопасности прослушивает все дальние переговоры. Признаюсь, виноват: я не дал вам номера, по которому вы могли бы мне звонить. – На вырванном из своей записцой книжки листке я написал телефонный номер в Афьоне, служащий мне прикрытием, и положил его на стол рядом с Хеллером.

Никакой реакции: он продолжал работать.

– Надо бы и адрес вам дать, – сказал я тогда. Написав почтовый адрес, которым он смог бы воспользоваться в Турции, на другом листке из своего блокнота, я положил его на

листок с номером телефона. – В будущем отчеты можно просто посылать по почте на этот адрес. Я заберу тот, что у вас сейчас.

Он порылся в бумагах, с каким-то отсутствующим видом нашел нужный ему лист и положил его на стол между нами. Сам же принялся за старое. Я взял со стола листок: оказалось, это бланк требования, на котором было написано следующее: «Миссии требуется: один профессиональный целлолог, имеющий опыт в изготовлении спор».

– О, это я могу вам достать, – сказал я. – Что бы вам ни потребовалось, просто дайте знать. Что касается этой просьбы, попрошу их прислать самого компетентного целлолога, которого можно найти. – Лгал я по-черному. – Я пошлю этот запрос вместе с вашим очередным отчетом. Ну да, прямо вместе с ним. – Так где же он, будь ты (…)?

Хеялер все писал и писал, не говоря ни слова. Меня это начало сильно беспокоить.

– Я знаю, вы, наверное, восстанавливаете содержимое ящика. Отлично, я оформлю это специальным заказом на следующий же грузовой рейс. Каких-нибудь три месяца – и вся недостача будет возмещена. – Эта ложь была еще понаглей, чем враньенасчет целлолога. – Я пошлю его прямо с очередным отчетом!

Хеллер составлял список изменений. Рука и макушка головы – вот и все, что мне было видно. Невозможно было понять, в каком он настроении. Я даже не знал, чего именно он хочет добиться. Может, у него были другие средства или другие идеи? Кто знает.

– Послушайте, – сказал я, – нам нельзя торчать тут слишком долго. Те двое уполномоченных шерифа на шоссе – может, они кое-что заметили? Вы сейчас даете мне отчет – и я исчезаю.

Он что-то складывал. Мне в голову пришла ужасная мысль: а не задерживает ли он меня нарочно? Нельзя же ведь так долго разбираться с содержимым всего лишь одного ящика.

– Я знаю, они настроены очень дружелюбно, но людям шерифа не следует доверять, как бы хорошо ни заморочили им мозги. Так что вы сейчас просто даете мне отчет – и я исчезаю.

Ага. Я понял. Он заподозрил, что как только мы заполучим отчет, то убьем его. Вот в чем дело! Он и не собирается отдавать мне его! Тот визит в его номер в «Ласковых пальмах» насторожил его. Надо бы развеять его страхи.

– Слушайте, я не причастен к обыску в вашем номере в «Ласковых пальмах». В Нью-Йорке такое случается постоянно.

Наверное, всего лишь искали деньги. Можете полностью до верять мне, Джеттеро. Я отправлю ваш отчет, верьте мне. Можете пройти в другую комнату и написать его. Я не буду смотреть.

Он записывал кучу цифр на новом листе бумаги. Неожиданно он подал его мне. Это был заказ на новый ящик номер пять взамен старого. С названием фирмы и адресом.

– О, – сказал я, – сразу же и пошлю. Ну а теперь, если вы дадите мне свой месячный отчет…

Он полез в карман и вытащил два больших конверта. Отчет! Адресован капитану Тарсу Роуку. Другой – Снелцу.

– Я их мигом отправлю, – пообещал я и тут обратил внимание на старые стеклянные кружки. – Слушайте, я понимаю, что все это вывело вас из равновесия. Сейчас мы это дело поправим. Я схожу на камбуз и достану немного порошка для джолта. Вы только посидите здесь немного. Нам нежелательно, чтобы снаружи было слишком много беготни. Слушайте, я там пошныряю и, может, добуду в кладовке экипажа несколько баночек порошка искристой водички. Нет нужды открывать вашу каюту и лезть в самый конец буксира. Ведь знаю, как вам надоело пить этот лимонад «Севен ап». Вы просто подождете, и все. Позвольте мне оказать вам хоть какую-то услугу для разнообразия.

Я выбежал из кухни.

Как бы то ни было, а отчет был у меня в руках, и скоро Хеллеру придет конец! Так же, как и моим тревогам!

 

Глава 7

Поднявшись на борт, я влетел в свою каюту. Заперся. Достал необходимые инструменты и в считанные секунды вскрыл письмо, адресованное Тарсу Роуку. Я читал его с жадностью.

Уважаемый капитан Таре.

В общем, дела понемногу идут. Это славная планета. Только скверно, что они мало ее ценят. В настоящее время я занят главным образом основополагающей структурой организации их экономики. Они пользуются ископаемым топливом самым неэффективным образом, хотя я уверен, что даже при их примитивной технике они знают больше. Думаю даже, что они могут скрывать изобретения более эффективных технологий, – не может же быть, чтобы они были круглыми дураками.

Использование топлива, при котором происходит загрязнение большей части атмосферы и почвы, есть поистине глупое расточительство. И к тому же, как ни странно, это является главной причиной их финансовой инфляции, распространившейся на всю планету. Над этим я и работаю. В техническом смысле проблема топлива проста.

Люди по большей части очень славные. У них действительно довольно странное руководство, и, похоже, они с легкостью позволяют увлечь себя технологическими химерами. У них есть такая вещь, как «психология». Нелепая штука. Они даже детей заставляют учить ее. Вы просто не поверите: они считают, что жизнь сотворена материей. Это в некоторой степени способствует тому, что они становятся аморальными и бесчестными. В общении с ними приходится соблюдать осторожность, чтобы сохранить незапятнанной собственную честь. Но в работе с людьми я делаю, успехи.

Мною изучаются политические и экономические аспекты, и эта работа не представляется мне невозможной. Поэтому прошу вас воздержаться от рекомендации второго варианта, пока вы продолжаете получать от меня существенную информацию и пока нет очевидного провала моей миссии.

Кстати, об изучении: помните Исто Блина? Он говорил, что нет ничего плохого в изучении мертвой математики, если не считать того, что она рано или поздно возьмет его с собой в могилу.

Передайте от меня привет вашей милой супруге.

Надеюсь, что Их Королевские Величества пребывают в добром здравии и что государство процветает.

С учтивым приветствием Джеттеро Хеллер

Строки письма выглядели неровными. В одних словах буквам было тесно, в других – слишком просторно. Определенно, матричный шифр.

Я быстро достал копию первого письма, сделанную в масштабе один к одному, и наложил два больших листа один на другой. Внимательно присмотрелся, ища в тексте аналогичные слова и совпадения.

Проделал это еще раз.

Просмотрел в обратном направлении, а также перевернув текст вверх ногами!

Никаких совпадений!

Голова шла кругом. Что же такое попало мне в руки? Это был матричный код. Но… тут я неохотно признал, что Хеллер пользовался несколькими матричными пластинами. У него их навалом – целый блок! Я пристально посмотрел в уголке. Точно, вот где он был! Номер. Цифра 2. Настолько бледная, что я едва ее различил при ярком свете.

Эти черти на прощальной вечеринке изготовили целую серию шифровальных пластин!

Я апатично вскрыл второе письмо, адресованное Снелцу. В нем, как я и подозревал, находилось послание к графине Крэк. Я пробежал его без всякого интереса. Сентиментальное любовное письмо – и только. Он с нетерпением ждал того момента, когда они встретятся вновь. Сентиментальная чепуха. В дверь кто-то поцарапался. Я быстро спрятал письма и пошел открывать. Это был капитан Стэбб.

– Он вышел на крыльцо – мишень что надо. Шлепнуть его сейчас?

Я вздохнул – мое разочарование было неподдельным.

– Возникло препятствие. Придется подождать до следующего раза.

Это ему совсем не понравилось.

Я и сам расстроился настолько, что почти забыл о стеклянных кружках. Наконец вспомнил и о них, прошел в шлюзовой отсек и выплеснул на землю их заплесневелое содержимое. Вернувшись на камбуз, я нашел там несколько расфасованных сладких булочек, немного порошка для приготовления джолта и положил все в кружки. Стараясь выглядеть бодрым и веселым, я пошел назад в харчевню.

Хеллер стоял на крыльце. Я передал ему кружки.

– Этот рейс принес вам одни огорчения, сочувствую, – сказал я ему. – Может, это как-то поможет поправить настроение.

Он промолчал.

– Клянусь честью, я отправлю ваши письма, закажу другой ящик и найду вам целлолога. Ведь я желаю вам всяческих успехов в вашей миссии. А в дальнейшем я уж постараюсь быть повнимательней. – Как я жалел, что каждое мое слово не пуля и не может убить его.

Он не отвечал, только смотрел туда, где стоял буксир – чернеющее в темноте пятно с пробивающимся жидким светом из открытого шлюзового сектора.

– Ну, тогда до скорого, – сказал я и бегом вернулся на корабль.

Стэбб тут же взлетел. Он даже не потрудился вернуть траве прежний вид, оставив это дело Хеллеру.

В приборной, хоть это и мешало операторам, я включил запасной видеоэкран, настроившись на ночной режим наблюдения, но из-за деревьев не увидел ни дома, ни крыльца, ни Хеллера.

Набирая скорость, мы продолжали удаляться от Земли, оставаясь темным пятном в темноте ночи.

Какая невезуха! Я горько сожалел о том, что не смог к той компании привидений, которые, должно быть, посещают это место, добавить еще одно. Я был расстроен? Нет. Сказать такое о моем состоянии значило бы выразиться слишком мягко.

Закрепившись на откидной койке, я попытался оценить свое положение. Хотя ночи стали намного длиннее, чем месяц назад, и хотя у Стэбба была уйма времени, чтобы успеть вернуться в Турцию до рассвета, он вел буксир на бешеной скорости и к тому же – рывками! Я его понимал: настроение далеко не из приятных – добыча ушла из рук. Приходилось как-то мириться и с этим.

Все же успеха я добился – пусть небольшого, но успеха. Разумеется, я не пошлю за новым ящиком – ни за что! В некоторой степени я притормозил деятельность Хеллера, что бы он там ни планировал.

И вот только тогда я забеспокоился насчет его настроения. Верно, он все возился с цифрами, но ведь он даже не попрощался. Был ли он настроен враждебно или просто слишком поглощен делами? Понятно, что из-за отсутствия ящика его планы расстроились. Так строил ли он новые планы или выказывал ко мне свое враждебное отношение? А не заподозрил ли он чего-нибудь? Меня пробрала дрожь. А вдруг он уже все просек? Уже понял, что мы намерены убить его? Не это ли заставило его так себя вести?

Но ведь он не был вооружен, не надел даже эти свои смертоносные шиповки. Стоял на крыльце, а ведь должен был знать, что через прибор ночного видения будет легкой мишенью. Значит, не знал.

Или же молчание его означало, что он все-таки знал? Торопясь успеть до рассвета на турецкую базу, я поклялся себе тщательно проследить за его действиями после нашего отбытия. Может, это даст мне какую-то нить. Я должен был знать!!!

 

Глава 8

Мы благополучно опустившись в темноте внутрь горы и совершив посадку в ангаре, корабль оказался на месте задолго до наступления рассвета – Стэбб здорово постарался. А в Соединенных Штатах по восточному стандартному времени было только девять часов вечера. Поспешно пройдя по туннелю, я удалился в свою секретную комнату – мне не терпелось поскорее оценить поведение Хеллера, разобраться, знает ли он.

Я сделал перемотку к моменту нашего отбытия, стал проверять выборочно, игнорируя маловажные детали.

Вот он вошел в дом и запер дверь. Отвез на тележке ящики один за другим в бар. Он опустил их в конце бара в замаскированный люк, ведущий в старую шахту.

Очевидно, там Хеллер работал еще до нашего прибытия. В одной из галерей появилось точно вымеренное отверстие, куда он и поместил все ящики, кроме одного. Из этого он забрал два небольших предмета и положил их в рюкзак, после чего поставил ящик к остальным. Из-за плохого освещения я не смог различить его номера.

Набросил брезент и забросал его землей. Затем взял машинку и сделал над этой и еще двумя галереями несколько паутин. Хеллер работал очень быстро – я едва мог уследить за всем, что он делает. К тому же в шахте царила полутьма. Но это говорило о том, что он чего-то остерегается, в чем я усмотрел дурной знак. Хеллер явно что-то подозревал!

Затушив огонь в железной печке водой из бутылки и выключив керосиновые лампы, он запер весь дом. Тщательность, с которой Хеллер все это делал, наводила меня на мысль, что, очевидно, он знает. Поводив лучом фонарика по месту посадки, Хеллер обнаружил пару смятых травинок и просто вырвал их.

Он пробежал по дороге ярдов сто – туда, где стоял старый белый фургон. Ясно, он уже наметил путь бегства! Значит, подозрения у него были?

Бросив рюкзак на переднее сиденье, Хеллер сел в фургон и помчался к главной дороге. Скорость, с которой он вел машину, выдавала его беспокойство. Наконец фургон выехал на главное шоссе и повернул на юг. Совсем скоро его фары выхватили из темноты полицейскую машину Хеллер свернул к ней. Ясно! Они служили ему как ловушка!

Он вышел из фургона и склонился к окошку машины шерифа. Там находились Ральф и Джордж, вид у них был сонный. Все ясно. Притворяются!

– Все идет как надо, молодой человек? – спросил Джордж. Ага! Значит, их все-таки заранее предупредили!

– Сделали свои замеры? – спросил Ральф.

– Да, – отвечал Хеллер.

– Знаете, – сказал Джордж, – а вы можете поехать туда на машине. Вам не обязательно оставлять ее на шоссе и тащиться пешком. Туда всю дорогу можно ехать – сам об этом узнал только на днях.

– Послушайте, молодой человек, – обратился к нему Ральф, – сезон охоты на оленя уже на носу. Иногда мы любим поохотиться в этих местах. Как по-вашему, консул не будет возражать, если мы постреляем в этих частных владениях?

– Он будет очень довольный, моя уверен, – сказал Хеллер. – Он про вас оба очень хорошо отзываться.

– Передайте вашему боссу, что мы на работе, – сказал Джордж.

Ага. Хеллер действительно подозревает, что мы побывали у него, чтобы убить его. Ловко он устроил: полицейские под видом охотников патрулируют его участок! Лучше бы нам держаться отсюда подальше.

Когда Хеллер уехал в южном направлении, машина шерифа выехала с обочины и устремилась на север. Хитер. Он даже предусмотрел арьергардный бой!

Внезапно я спохватился: ведь я не обратил внимания еще на одну важную деталь, пока поспешно просматривал пленку в первый раз. Стеклянные кружки! Я сделал обратную перемотку.

Он поставил их на стойку в танцевальном зале, вернувшись в дом в первый раз. Убрав последний ящик, Хеллер поднял кружки, посмотрел на них, поскреб плесень на стенке и вытряхнул их содержимое в старую железную печь. Вот почему в ней так ярко полыхало, когда он тушил огонь водой. Очень существенная деталь! Очевидно, он считал, что мы пытаемся отравить его!

Ну, смотреть дальше особой нужды не было, но я все же продолжал. Он съехал с дороги и подъехал к дому той старой леди. Поставил фургон в гараж. Снял свой синий комбинезон. Надел шиповки. Видимо, ожидал подвоха – может, думал, что мы устроим ему засаду.

Слепая старуха вышла не сразу. В руках она держала ружье. Очень даже неспроста. Очевидно, Хеллер заранее предупредил ее, что, возможно, его будут преследовать и придется отстреливаться. Она сказала:

– А, это вы, молодой человек, – и предложила ему чашку кофе.

Хеллер извинился, что побеспокоил ее так поздно.

– Ничего, молодой человек, ничего, – ответила старуха.

Он надел кожаную фуражку таксиста, сел в старое оранжевое такси и уехал.

Было еще только одно событие, заслуживающее моего внимания, и происходило оно как раз в данную минуту. Хеллер остановился у прибрежного ресторана, где подавали блюда, приготовленные из даров моря, и съел двух омаров, жаренных в масле.

Многозначительная деталь. Говорят, приговоренный к смертной казни всегда имеет право на последнюю кормежку. Хотя у Хеллера она происходила поздно, это свидетельствовало о том, что он знал о вынесенном ему приговоре.

Я откинулся на спинку кресла.

Суммировав все его действия, я без тени сомнения пришел к заключению: Хеллер знал о том, что мы прилетали, чтобы убить его. Должно быть, его мучила загадка: почему же мы этого не сделали? Ну конечно. То, как он беспокойно возился с клешней омара, пытаясь выковырять мясо, доказывало, что он пребывает в состоянии сильного душевного напряжения.

Он знал о моих действительных намерениях и был настороже.

Это означало, что мне следует быть очень осторожным и придумать гораздо более эффективное средство препровождения его в мир иной. Сегодня мы ничего не добились – только насторожили Хеллера. Теперь у меня появились серьезные проблемы.

Настороженный Хеллер будет куда опасней! Поэтому мне придется быть куда хитрей.

Разумеется, я не мог позволить ему продолжать его деятельность. Если он и впрямь добьется успеха в этой миссии, Ломбару конец. Если не добьется, погибнет Земля.

От этого противоречия у меня заболела голова. Мне нужно было во что бы то ни стало распутать его. Но как?