Л. Рон Хаббард

Детская дианетика

Книга Л. Рона Хаббарда "Детская Дианетика" посвящена способам и средствам воспитания счастливого, здорового ребенка и установления мира и взаимопонимания в семье путем устранения причин, порождающих конфликты и заболевания. Дианетика — это психотерапевтическая методика, в которой не применяют ни лекарств, ни гипноза. Ее стержень составляет внимательное выслушивание пациента, полностью осознающего, что, зачем и почему он делает и говорит во время сеанса. Желающие смогут в значительной степени овладеть этой методикой, прочитав "Детскую Дианетику".

Дианетическая методика духовного (спиритуального) врачевания — лучшая школа для человеческого сознания. Дианетика (Dianetics) означает "через душу" (от dia — сквозь и noos — душа). Дианетическая методика — путь управления энергией жизни с тем, чтобы улучшить и организм человека, и его духовную жизнь.

ВАЖНОЕ ЗАМЕЧАНИЕ

Читая эту книгу, будьте внимательны, и не пропускайте слов, которые вы понимаете не полностью.

Единственная причина, по которой человек бросает изучать предмет или чувствует себя неспособным его усвоить — это пропущенные непонятыми слова.

Замешательство, неспособность схватить суть прочитанного или выучить что-либо появляются ПОСЛЕ слова, которому читатель не смог дать определения и не понял.

Случалось вам дочитать до конца страницы и обнаружить, что вы не знаете, о чем вы только что читали? Значит, где-то раньше на этой странице вы проскочили слово, к которому не смогли подобрать объяснения или поняли его неверно.

Вот пример. "Мы обнаружили, что при крепускулярном освещении дети спокойны, а когда такого освещения не фраза ускользнула от вашего понимания всего из-за одного слова, которому вы не могли дать объяснения — "крепускулярный", что значит сумеречный, тусклый.

Бывает, что не только новые и необычные слова приходится искать в справочнике. Слова, обыденный смысл которых вам хорошо известен, в научном тексте могут иметь иное значение и, определенные вами неверно, будут порождать непонимание.

Это правило — не пропускать непонятных слов неопределенного значения — самое важное при изучении любого предмета. Любая наука, за которую вы взялись, а потом забросили, содержала понятия, которым вы не сумели подобрать определения.

Таким образом, изучая эту книгу, все время проверяйте себя — не пропустили ли вы слово, не поняв его полностью. Если материал начинает ставить вас в тупик и вы, как кажется, перестали улавливать смысл, значит, где-то раньше в тексте было слово, вами не понятое. Не надо продираться дальше, вернитесь назад, туда, где было все понятно, найдите то слово и подберите ему определение

Чтобы помочь читателям, словам, которые без разъяснения остались бы, вероятно, непонятыми, даны определения в сносках, когда подобное слово встречается в тексте впервые. Некоторые слова имеют несколько значений. В сносках разъясняется, в каком смысле такое многозначное слово употреблено в данном контексте. Остальные значения вы сможете найти в обычном толковом словаре.

Все определения, данные в сносках, в конце книги собраны в терминологический словарь. Этот словарь, однако, не предназначен для того, чтобы подменять собой обычные словари.

"Дианетический и саентологический технический словарь" и "Определения из технологии современного менеджмента" являются бесценным пособием для студентов. Вы можете получить их в ближайшей к вам Саентологической церкви или Миссии, или непосредственно от издателя.

 

Введение

"Детская Дианетика" опубликована потому, что она нужна читателям.

За исключением введения, эта книга была подготовлена и написана коллективно, что, конечно, потребовало времени. Между тем Дианетика сделала значительные успехи. Теория взаимодействия Духа (или Жизни) и физической вселенной, методика сознательного продвижения, методика глубокого продвижения и другие достижения создают новые возможности для детской Дианетики. Книга, таким образом, опубликована не потому, что она является последним словом Дианетики, а потому, что общество ее требует.

Главная трудность в работе с детьми состоит не в том, какими методами подвергать их дианетическому процессингу для возвращения им здоровья, а в том, чтобы им нормально, по-человечески, жилось. Камень преткновения тут не ребенок, а взрослый. Для взрослых существует "Наука выживания" и "Самоанализ". У взрослых есть определенная власть, хотя современные взрослые и предпочитают ее не употреблять, а дети этой власти не боятся. Для ребенка же лучшее средство от всех зол — добрые, терпимые и любящие взрослые.

Как выучить ребенка и при этом его не сломать? Это самая трудная проблема в воспитании. По системе иезуитов она вроде бы как-то решалась, но решение исчезло вместе с иезуитами. И вот уже Американская Медицинская Ассоциация, организация, предназначенная для управления врачебной практикой, недавно выступила с книжицей, шедевром бессмыслицы, под названием "Как управлять своим ребенком". Ну как это можно! Ведь ваша цель — вырастить ребенка самостоятельным, чтобы им не нужно было "управлять", чтобы он всегда мог сам распоряжаться собой. От этого зависит его жизнь, его душевное и физическое здоровье.

Мои уважаемые экс-цирюльники, дети вам не собаки. И их нельзя натаскивать, как натаскивают собак. Это не объекты для управления. Дети, заметьте себе, это мужчины и женщины. Ребенок — это не зверек, ничем не похожий на людей. Ребенок — это невзрослый мужчина или женщина.

Любой закон, регулирующий жизнь мужчин и женщин, точно также относится и к детям.

Как вам понравится, если вас будут тянуть, одергивать, распоряжаться вами и запрещать делать то, что вам хочется? Вы возмутитесь. Ребенок "не возмущается" только потому, что он мал. Да вы бы убили на месте того, кто бы вам, взрослому, стал приказывать, возражать на каждом шагу и обращался бы с вами так бесцеремонно, как обычно обращаются с ребенком. Ребенок не может отплатить тем же, потому что у него еще не хватает силенок. Вместо этого он пачкает пол, мешает вам раскладывать пасьянс и нарушает покой в доме. Если бы у него были равные с вами права, ему не нужна была бы такая "месть". Эта "месть" и есть поведение обычного ребенка.

У ребенка есть право на самоопределение. Вы скажете, что если его не удерживать от того, чтобы ронять на себя вещи, выбегать на дорогу и т. д. и т. п., с ним случится беда. Куда же вы годитесь как воспитатель, если ваш ребенок оказывается среди опасных для него предметов или там, где с ним может случиться беда? Если окружение опасно для него — вина не его, а ваша.

Ребенок может быть любящим, милым и ласковым, пока он имеет возможность осуществлять свое самоопределение. Насколько мы урезаем его самостоятельность, настолько мы ограничиваем, стесняем и его жизнь вообще.

Есть только две причины, по которым право ребенка решать за себя может быть нарушено — если он может серьезно навредить другим, или если ему самому и вам грозит опасность. Независимо от ваших благих намерений не надо взваливать на него задачи, предназначенные для вас.

В решении задачи о самоопределении ребенка есть два направления. Обеспечьте ребенку такое окружение, где он не сможет ничего поломать, безопасное для него и, по возможности, дающее ему простор для деятельности. А еще — вы можете убрать свои собственные аберрации, по крайней мере настолько, чтобы ваша терпимость перевешивала его неумение угодить вам.

Когда вы что-то даете ребенку — это уже его. Это больше не ваше. Одежда, игрушки, место в доме и что бы то ни было, будучи отдано, должно остаться в его полном распоряжении. Пусть даже он порвет рубашку, расшатает кроватку, исковеркает дорогую игрушку. Это не ваше дело. Как вам понравится, если кто-то сделает вам рождественский подарок, затем начнет день за днем втолковывать, что с этим подарком делать, да еще и накажет вас, если вы не сумеете обращаться с ним так, как считает нужным даритель? Уж вы покажете вашему доброхоту, да и подарку! И вы отлично это знаете. Вот и ребенок начинает трепать вам нервы, когда так поступают с ним. Это месть. Он плачет. Он ноет над ухом. Он портит ваши вещи. Он "случайно" разливает молоко. И он портит имущество нарочно, именно потому, что его "столько раз предупреждали". Почему? Он борется за свою самостоятельность, за право дать окружающим почувствовать свое влияние. Псевдоподарки, "его" имущество, которым распоряжается не он, на самом деле — еще одна ниточка, за которую его дергают, как куклу, и ребенок вступает в борьбу и со "своим" имуществом, и с "кукловодом".

Несомненно, что наших достопочтенных экс-цирюльников так воспитали самих, что они считают "управление" ne plus ultra воспитания детей. Если вы хотите управлять своим ребенком, просто забейте его до полной апатии, и он будет покорным, как и всякая полоумная жертва гипноза. Если хотите знать, как управлять им, возьмите книгу о дрессировке собак, назовите ребенка Рексом и сначала научите носить поноску, затем "сидеть" и подавать "голос" по команде. Вы сможете его натаскать, безусловно, сможете. Большая будет удача, если он станет свирепым бульдогом. Только не останавливайтесь на пол дороге. Командуйте смело: "Голос, Роджер!", "Лежать!", "Служи!".

Конечно, вам придется трудновато. Тут маленький недосмотр природы — это человеческое существо. Много сил придется положить, чтобы довести ребенка до апатии быстро. Тут лучше всего палка. Очень помогает на несколько дней запереть его в чулане без еды. Но самое лучшее — смирительная рубашка. Натяните ее и держите, пока он не станет послушным дебилом, годным только на то, чтобы стать профессиональным психологом. Я предупреждаю, что будет нелегко, и будет нелегко из-за того, что человек стал царем природы только потому, что его трудно подчинить, как животное. Он нелегко впадает в покорную апатию, как это бывает с собакой, именно потому, что является самостоятельной личностью, а собака — нет.

Причина, по которой детей стали путать с собаками и стали их пытаться натаскивать силой, лежит в области "психологии". Вот на каких "принципах" построена "психология":

"Человек зол".

"Человека можно приучить быть общественным животным".

"Человека нужно приспособить к его окружению".

А что, если эти постулаты неверны? Тогда вся "психология" никуда не годится. И если вы видите неудачника — перед вами дитя профессионального психолога. Внимательно взглянув на мир вокруг нас, а не в книги, которые кто-то понаписал, прочтя чьи-то книги, мы увидим всю ошибочность этих постулатов.

Возможности Дианетики основаны на других постулатах, пригодных для дальнейшей работы. (Психологам даже неведомо, что для создания науки нужны постулаты и аксиомы, они не осознают, что вышеизложенное кредо и есть основание их психологии, сформулированное нами после изучения обширных психологических фолиантов.)

Действительность являет нам нечто совершенно противоположное этим верованиям.

Вот где лежит истина:

"Человек изначально добр".

"Только тяжелые аберрации могут сделать человека злым. Жестокая "выучка" доводит его до асоциального состояния".

"Чтобы не сойти с ума, человек должен сохранять способность приспосабливать к себе свое окружение".

"Полностью самостоятельный человек полностью здоров душевно и физически".

Воспитывая ребенка, всячески избегайте приучать его быть общественным животным. Поначалу ваш ребенок открыт и дружелюбен, и даже в большей степени, чем вы, обладает чувством собственного достоинства. "Введением в рамки", "обузданием" в сравнительно короткое время его можно так задергать, что он взбунтуется. Бунт ребенка может достичь таких пределов, что жизнь в доме превратится в кошмар. Он будет вопить, пачкаться, бездумно портить все вокруг, словом будет допекать, как сможет. Прибегнув к жестокому контролю, к дрессировке, вы утратите его любовь. Вы потеряете ребенка навсегда, и именно потому, что пытались им управлять и владеть.

Позвольте ребенку забраться к вам на колени. Он будет сидеть там, весьма довольный. Теперь схватите его и удерживайте, пусть даже он и не пытается слезть. Вскоре он примется вертеться. Он попытается освободиться. Он рассердится. Он раскричится. А теперь вспомните, как он сидел у вас на руках с радостью, пока его не начали удерживать насильно. (Можно и на самом деле провести такой опыт.)

Ваши усилия дрессировать, формировать, надзирать за ребенком действуют на него, в общем, так же, как попытка насильно удерживать его у себя на коленях.

Конечно, вам придется трудно с ребенком, которым уже командовали, управляли, которому приказывали и лишали его собственных вещей. Вы меняете тактику на пол дороге. Вы пытаетесь вернуть ему свободу. Он уже настолько недоверчив, что ему будет трудно приспособиться к новому состоянию. Этот переход будет непростым, но, в конце концов, у вас будет сговорчивый, послушный и отзывчивый ребенок, который будет к вам прислушиваться и, что самое главное, будет вас любить.

У ребенка, которого принуждают, держат в руках, пасут и прогоняют, в душе возникает и разрастается тревога. Без родителей он не может жить. От них исходят еда, одежда, защита, любовь. Это значит, что ему хочется быть с ними. Он хочет любить их, быть их ребенком.

Но, с другой стороны, родители не дают ему жить. Его существование и самая жизнь зависят от права самому решать, куда двигаться, что делать со своим телом и имуществом. Родители лезут во все, исходя из ложного представления о ребенке, как об идиоте, который ничему не научится без "управления". И он вынужден добиваться свободы — бороться, раздражать и изводить врага.

Он в тревоге. "Я очень люблю их. Они мне нужны. Но они все время мешают, мешают моим делам, моим мыслям, всей моей будущей жизни. Ну что мне с ними делать? С ними невозможно жить. А без них я жить не могу. Господи!" Сидит он в своих коротких штанишках, а в головке у него вертятся все те же вопросы. И эти вопросы, эта тревога будут преследовать его лет до восемнадцати. Они изуродуют ему жизнь.

Свобода вашего ребенка означает свободу для вас. Предоставляя имущество ребенка на его усмотрение, мы, в конечном счете, обеспечиваем его сохранность.

Дикое напряжение воли требуется от родителей, чтобы не рваться постоянно к ребенку! Сердце кровью обливается смотреть, как он все ломает! Сил нет прекратить распоряжаться его временем и делами!

Но это необходимо, если вы хотите иметь хорошего, счастливого, заботливого, красивого, умного ребенка!

Другой важный вопрос — вопрос сотрудничества, внесения своего вклада. У вас нет права отказывать вашему ребенку в праве отплатить вам за заботы.

Человек чувствует себя нужным и полноправным, только пока он может отдать столько же или больше, чем дали ему.

Переплатив, человек чувствует себя безмятежно. Недоплатив, отдав меньше, чем получил, он чувствует, что его совесть не успокоится, пока он не возместит полученного. Если вы сомневаетесь в этом, вспомните вечеринку, на которую каждый что-то принес, а вы нет. Каково вам было?

Человеку свойственно чувствовать недоверие, даже возмущение по отношению к любому источнику, из которого он получил больше, чем может возместить.

Родители, естественно, вкладывают в ребенка больше, чем он может отдать. Как только ребенок начинает это понимать, он чувствует себя несчастным. Он силится увеличить свой вклад. Потерпев неудачу, начинает сердиться на благотворящий источник — на родителей. Они пытаются подавить его бунт, начиная давать ему еще больше. Ребенок возмущается еще больше. Перед нами скручивающаяся спираль, конец которой лежит в полной апатии ребенка.

Вы должны позволить ребенку отплатить за то, что вы делаете для него. Не надо требовать этого. Не надо, например, заставлять ребенка подстригать газон и считать это платой за ваши труды. Он сам должен решить, что будет его платой, и принести ее. Если не он выбирает, как и чем отплатить вам, то это будет для него не возвратом его долга, а всего лишь еще одной формой надзора.

Уже крошечный ребенок в ответ на ваши заботы пытается заставить вас улыбнуться. Он будет уморительно кокетничать, чтобы вы развеселились. Став чуть постарше, он будет танцевать для вас, приносить вам вещи, будет пытаться повторить ваши рабочие движения, желая помочь вам. И если вы не примите с радостью его улыбки, кокетство, протянутые вещицы и неуклюжую помощь, вы отвергнете тем самым попытки ответной заботы ребенка о вас. Он обидится. И начнет вытворять нечто невообразимое с вашими вещами, пытаясь "улучшить" их для вас. Вы приметесь его бранить. Это его прикончит.

Подумайте еще и о том, что ребенок так мало знает. Откуда могут быть у него сведения о том, как можно помочь вам и всей семье, о том, что нужно для дома, если он вообще не понимает, что такое дом, семья, зачем это, для чего и как устроено?

Семья — ячейка общества с общей целью выживания и развития. Ребенку не позволяют сотрудничать, не объясняют ни этой общей цели труда всех ее членов, ни того, как семья устроена — и он оказывается выброшен за борт семьи. Ему ясно показали, что он не член семьи — он не может вносить в нее свой вклад. И он перестает себя чувствовать членом семьи — первый шаг к тому, чтобы не чувствовать себя членом общества. Он разливает молоко, бесит гостей, вопит из окна — это он "играет". Его может даже стошнить — специально, чтобы вы еще потрудились. Ему дали понять, что он еще ничтожество, чтобы работать самому. Он чувствует себя пустым местом.

Самое большое, что можно сделать для малыша — это с радостью принять его улыбки, отплясывание, принесенные им пустяки. Как только он подрастет, обязательно начните ему объяснять, что такое семья.

Как зарабатывают на жизнь? Откуда взялась еда? Одежда? Машина? Кто убрал в доме?

Папа работает. Он шевелит мозгами, тратит время и силы, и за это ему платят деньги. Мы платим деньги в магазине за еду и вещи. Машину хотелось бы купить, но денег недостаточно. Если в доме будет спокойно, если мы будем заботиться о папе — он отдохнет и заработает еще денег на еду, одежду и машину.

Учиться нужно, потому что тот, кто лучше учится, зарабатывает потом больше.

Играть тоже надо — иначе какой смысл так тяжело трудиться?

Нарисуйте ему такую картину мира. Если она ему не нравится, видимо, на то есть причины. Но, в конце концов, он поймет суть дела. Если же мирные уговоры ни к чему не приводят, вам лучше найти для ребенка одитора, чтобы он с ним немного позанимался, вероятно дело зашло слишком далеко, если слова не действуют.

У ребенка не будет самого необходимого для него чувства — уверенности в прочности мира, чувства защищенности, если он не знает и не понимает, что происходит вокруг. Частью его знаний об окружающем мире должны стать неизменные правила поведения. То, что сегодня противозаконно, не должно назавтра стать пустяком.

Вы можете наказать ребенка, отстаивая свои права, только если с его правами все в порядке — он владеет своими вещами и участвует в совместном труде.

У взрослых есть права. Ребенку надо это усвоить. Его цель — стать взрослым. Если бы у взрослых не было больше прав, то зачем бы тогда было расти? Кто, черт возьми, согласился бы тогда стать взрослым? Уже в этом году ни одного бы не было.

У ребенка есть долг перед вами. Он должен быть в состоянии позаботиться о вас — не в мечтах, а на деле. А вам нужно иметь терпение и дать ему заботиться о вас, пусть пока это создает лишнее беспокойство, ничего — он учится, набирается опыта. Боитесь за ребенка? — Вздор! Дети, возможно, куда быстрее схватывают обстановку, чем мы, побитые жизнью взрослые. Ребенок может иметь склонность к несчастным случаям только если он уже заработал психоз с тяжелыми аберрациями воли.

Вы прекрасно себя чувствуете и наслаждаетесь жизнью, ибо вы не являетесь ничьей собственностью. Наши отцы сражались с рабством дважды: в 1776 и 1861 годах. Вы не могли бы наслаждаться жизнью в рабстве и под надзором. Вы бы подняли бунт, и если бы его подавили, это было бы губительно для вас. Это и происходит с ребенком, с которым обращаются как с собственностью, управляют им и надзирают за ним.

Родители! Душа вашего ребенка еще чиста и мир сияет для него ярче, чем для вас. У него острее чувство справедливости, он лучше понимает, что ценнее всего. Не притупляйте этих чувств, не закрашивайте мир серой краской, и ваш ребенок вырастет прекрасным, удачливым человеком с чувством собственного достоинства. Начните владеть, управлять, надзирать, и получите то, что заслужили — всеразрушающий бунт.

Вот и все, что я могу вам сказать. "Самоанализ" — прекрасная система, попробуйте ее с вашим ребенком. Задайте ему вопросы, приведенные в книге.

Ну что, хотим мы счастья в доме? Так начнем его строить!

L. Ron Hubbard. Wichita. 1951.

 

Глава 1. Основные принципы Дианетики

Столетиями ученых и философов занимал вопрос: "Как же человек думает?". Изучая эту проблему, они все тверже убеждались в том, что человек является обладателем сложного, уникального, вызывающего много споров прибора под названием разум, сознание.

Однако, описание свойств разума не делало менее сложной задачу — понять, как он устроен. Знание того, что происходит, когда мы думаем, продолжало оставаться, в лучшем случае, весьма приблизительным. Так было до появления Дианетики: множество вопросов без ответов, неизвестных стимулов, факторов, не поддающихся учету.

Как доказала Дианетика после двенадцати лет экспериментальных исследований, основополагающим следует считать тот факт, что, помимо аналитического сознания, мы владеем и другим видом сознания, реактивным, имеющим куда большую принудительную силу, чем аналитическое. Когда реактивное сознание выступает на сцену, оно фактически насилует и терзает человека, используя особые скрытые механизмы нашей внутренней жизни.

Подобно аналитическому, реактивное сознание является частью нашей психики и выполняет определенные задачи. Ему отведена примитивная роль в устаревшем и непроизвольно действующем механизме, предназначенном для выживания и присущем любому живому организму.

Но реактивное сознание не анализирует, для него подобие — это всегда тождество; в отличие от аналитического сознания, оно не способно видеть в подобном различия. Это именно буквальное мышление; и оно занимает оборонительную позицию всякий раз, когда что-нибудь напомнит ему какое-либо болезненное происшествие.

Хорошей иллюстрацией работы этого вида мышления является работа мышления животных, в основном реактивного. Представьте себе кролика, спокойно щиплющего травку под деревом, в уверенности, что поблизости нет никакой опасности. Неожиданно на него с ветки падает огромная змея, что приводит кролика в ужас (угроза выживанию). Ужас парализует кроличьи (и без того небольшие) аналитические способности, в то время как его неукротимое реактивное сознание принимает управление, направляя организм к выживанию, используя при этом прошлый опыт успешного выживания в моменты большой опасности. Впечатления, полученные в моменты опасности и страха, каждый раз запечатлеваются в сознании зверька, чтобы быть использованными для выживания в будущем. Поэтому впоследствии и дерево, и все, что его напоминает, будет ассоциироваться у кролика со змеей. Каждый раз, когда он увидит такое дерево, запись о страшном происшествии "заболит" и заставит его кинуться прочь от смерти, ибо для реактивного сознания боль означает смерть, а удовольствие — жизнь.

Однако для развитого современного человека реактивное сознание превратилось в пиявку, присасывающуюся к осмысленной деятельности. Это киста, перекрывающая пути мысли, это корень всех наших психосоматических болезней, стена, в которую мы упираемся и не можем достичь того, к чему стремимся, не можем раскрыться, реализовать заложенные в нас способности и таланты.

Поразительно, какое могущественное давление реактивное сознание может оказывать на личность человека, чтобы заставить его подчиниться своим командам. Задуманное природой в помощь выживанию, оно, однако, не способно к анализу и различению поступающих данных.

Так, если пятнистая корова больно лягнет вас при любительской попытке ее подоить, то отныне и вовеки все пятнистые коровы станут для вас ненавистными тварями, и даже залитые солнцем пастбища будут рестимулировать у вас бессознательность, и каждая рестимуляция бессознательности заставит вас снова почувствовать боль от того самого удара.

Это, конечно, абсурдный механизм, но именно так действует реактивное сознание. С помощью Дианетики было установлено, что именно таким абсурдным способом оно способно навязать телу сотни недугов психосоматической природы.

Как же устроено реактивное сознание? Оно представляет собой нечто вроде банка памяти, склада, основным содержанием которого являются неприятные ощущения, испытанные нами с самых первых моментов жизни, причем только те ощущения, которые были восприняты нами в бессознательном состоянии или когда мы испытывали сильную боль. Факт наличия в памяти такого отдела сильно изменяет прежние представления об ее устройстве и назначении.

Процесс вспоминания есть процесс повторного вызова из памяти записанных там ощущений, испытанных ранее нашими органами чувств, происходящий по нашей воле или в ответ на определенные стимулы. Повторный вызов является существенным в восприятии этих ощущений, в понимании их; это аналитический процесс.

Дианетика убедительно доказала существование еще одного способа записи и хранения воспринятых ощущений, который не был замечен другими учениями об устройстве сознания. При этом способе записи она происходит так, что повторный сознательный вызов ощущений из хранилища невозможен. Этим способом ведет запись реактивное сознание, и записанное хранится до тех пор, пока не наступит момент, который реактивное сознание сочтет подходящим для воспроизведения записи.

Реактивное сознание реагирует (воспроизведением записи) на определенные стимулы, но так, что эта реакция не поддается разумному объяснению, реагирует настолько неверно, наобум, что это приносит неисчислимый вред организму человека и его жизненно важным отправлениям.

Как было ранее отмечено, содержимое реактивного банка составляют ощущения, испытанные во время бессознательности или при сильной боли, такой, что воспринимающая способность аналитического сознания была значительно снижена по сравнению с той, которая присуща человеку в полном сознании. Поэтому, чтобы данные реактивного сознания смогли повлиять (и весьма неблагоприятно) на человека, нужно, чтобы они были активизированы, "включены" <"кий-ин">, а для этого нужно, чтобы с человеком случилось нечто внешне похожее на неприятное происшествие, запись о котором имеется в реактивном банке. После этого каждое происшествие, подобное тому, вторичному, которое "включило" <кий-ин> запись первоначального происшествия, будет служить рестимулятором для обращения к записи первоначального происшествия.

Следует подчеркнуть, что запись данных реактивным сознанием не подразумевает какой-либо их сортировки или обработки. Нечто подобное мы получили бы, записывая на магнитофон шум оживленной улицы. Все шумы, свист, грохот, гудки автомобилей, обрывки разговоров останутся на ленте и всякий раз будут слышны при проигрывании все разом, одновременно. Разделить их не сможет никакое селекторное устройство, мы всякий раз будем слышать только то, что было записано.

Так действует реактивное сознание: записывает и воспроизводит запись в ответ на рестимуляцию. Таким образом, когда что-то обуславливает воспроизведение определенной записи реактивного банка, человек отвечает буквальной интерпретацией содержимого этой записи, а буквальное истолкование может увести очень, очень далеко от подлинного смысла первоначального происшествия.

Вы можете оценить сами, какие смехотворные, пугающие, даже гибельные результаты могут быть при рестимуляции этого неаналитического, бессмысленно-буквального мышления. Скажем, будущая мама споткнулась и упала, ее не рожденный ребенок потерял сознание. В тревоге, в ужасе она рыдает: "Мой маленький! Я тебя ударила, я тебя повредила! Ты никогда не будешь, как другие дети!" И хотя ребенок впоследствии рождается и растет нормальным, без всяких физических отклонений, но вот стоит кому-то (желая похвалить ребенка) заметить: "Ты не как другие дети!", и пренатальное происшествие "включается", и отныне малыш бессознательно стремится быть "не как другие дети", дуясь в углу, отказываясь участвовать в детских играх и делать то, что делают нормальные дети.

Да, так бывает, как можно показать, и как не раз уже было показано!

Как истинная наука, Дианетика разработала метод для распознавания и решения такого рода человеческих проблем, ибо в наше время подлинная наука должна не только ставить вопрос, но и предлагать его решение. Этот метод известен, как дианетический процессинг, а решение проблемы состоит в стирании тех записей, рестимуляция которых вызывает у человека реактивное поведение.

Человек, в чьем реактивном банке уже не содержится записей о происшествиях, вызывающих аберрации, называется в Дианетике клиром (clear). Человека, еще продолжающего применять к себе дианетическую методику с целью облегчить психосоматические страдания или стать клиром, называют преклиром (preclear).

Дианетическая методика на удивление проста. Преклира просят устроиться поудобнее и закрыть глаза. Затем его просят вернуться мысленно к пережитому когда-то удовольствию и как можно подробнее рассказать о нем, а его слушатель (одитор) во время рассказа задает ему наводящие вопросы, чтобы извлечь наружу как можно больше подробностей о происшествии. Так человека знакомят с тем, как проходит сеанс, и с тем, как "идти назад в прошлое", "возвращаться".

Такое первое знакомство с дианетическим процессингом обостряет способность человека к повторному вызову ощущений и в то же время успокаивает его возможные сомнения и тревоги.

Затем рассказчика просят вернуться к самому раннему ощущению боли или потери сознания, которое он может вспомнить в данный момент. То впечатление, воспоминание, с которым он при этом войдет в контакт, называется в науке инграммой. И опять, искусно заданными вопросами, преклиру помогают вспомнить все детали происшествия. Неоднократный подробный рассказ о событии служит для удаления с события так называемого заряда, а это возвращает в распоряжение аналитического сознания жизненную энергию, ранее уходившую на то, чтобы как-то переносить деструктивное содержание инграммы, на то, чтобы, имея инграмму, все-таки жить.

Закончив этот этап, преклира ведут далее, к более глубоко скрытым в недрах памяти происшествиям, а конечной целью является нахождение и удаление из реактивного банка всех таких воспоминаний об аберрирующих событиях. Помощь одитора необходима, чтобы направить преклира по наиболее вероятному пути к данным банка и стереть их.

Удивительно, что данные банка, кажется, так и ждут, чтобы к ним нашли доступ и стерли, переписывая при этом в обычную память, хранясь в которой они уже не будут вызывать аберрации, так как с них в процессе пересказывания одитору снят заряд. Вот таким образом процесс выслушивания — одитинг (auditing) — высвобождает жизненную энергию, а она необходима для успешного функционирования аналитического сознания. Очевидно, что при каждой такой разрядке аналитическое сознание все более и более приближается к первоначальному, присущему ему от природы, высокому уровню рационального мышления.

Дети, конечно, особенно тяжело страдают от капризных выходок реактивного сознания. Многие становятся угрюмыми и замкнутыми, не хотят играть с другими, живыми и веселыми сверстниками.

Другие, "трудные" дети, визжат, дерутся, кусаются и царапаются по малейшему поводу. А некоторые отправляются в такие общественные заведения, как колония для малолетних преступников или жуткий исправительный интернат, и все потому, что они не могут не подчиняться скрытым приказам из банка реактивного сознания.

Детьми, из-за их недостаточной зрелости, должна заниматься особая отрасль Дианетики. Признавая существование специфически детских проблем, мы разработали специальную исследовательскую программу, чтобы выработать наилучший подход к работе именно с детьми. Наши исследования проводились в течение года, последовавшего за публикацией книги "Дианетика: современная наука о душевном здоровье". Их результаты нельзя игнорировать ни родителям, ни тем, кто делит с ними ответственность за воспитание детей и искренне хочет им счастливого детства.

 

Глава 2. Величайшая проблема человека

Как вы считаете, перед какой величайшей проблемой стоит каждый человек? Подумайте, может быть, это война? Голод? Болезни? А может, это любовь, ненависть, деньги, положение в обществе? Или все-таки это та задача, которую ежедневно и всю жизнь решает каждый из нас, выясняя, что же это значит — найти себя? Не кажется ли вам, что если это и не величайшая проблема в жизни каждого, то, по крайней мере, одна из самых величайших? В Дианетике она считается коренной проблемой.

Целью практического применения Дианетики является получение клира, неотъемлемым атрибутом которого является способность к самоопределению. Но что означает такая способность? Человек, стремящийся к самоопределению, то есть к тому, чтобы самому решать за себя, что и как ему делать, прежде всего должен понять, что он может делать хорошо и чего он хочет достичь своими действиями. Ответы на эти вопросы дает человеку отчасти его жизненный опыт, а отчасти то, что мы в Дианетике называем основной личностью.

Дианетика объясняет, что именно наличие инграмм может обуславливать сильную рассогласованность реального человека с его основной личностью, происходящую или вследствие прямых инграммных приказов вести себя тем или иным образом, или вследствие сдвига вэйланса, или вследствие расчетов на союзника. Тем не менее, основная личность всегда присутствует в человеке и, так или иначе, реализуется.

Но что обуславливает девиантное поведение? Каков его механизм? Инграммы "закладываются" в реактивный банк человека в течение пренатального периода. Через некоторое время после рождения (см. гл. 3; прим. перев.) инграммы, одна за другой, отпираются первично <кий-ин> и начинают оказывать резко негативное воздействие на душевное и физическое здоровье ребенка. В это же время формируются расчеты на сочувствие, и вступают в силу расчеты на союзника. Болезни и хирургические вмешательства в период раннего детства имеют исключительную важность. Мы часто обнаруживали, что операция по удалению миндалин ведет впоследствии к "выключению соматики, или же производит первичное отпирание инграммы. "Выключение горя" тоже чаще всего берет свое начало от какого-либо неприятного происшествия с ребенком, когда мама уговаривала его: "Ну не плачь, не кричи, все будет хорошо." Вред таких уговоров очевиден, так как буквальное содержание этой фразы — "если ты только не будешь плакать и кричать, то все непременно будет хорошо" — может служить превосходной пищей для реактивного сознания. Весьма сомнительно, чтобы в жизни человека все и всегда могло бы быть хорошо. Но инграмма обещает это и даже требует, при условии, что ее обладатель не будет плакать. Когда же это ее требование не выполняется, то разве что Господь Бог поможет бедному дитятке и его мамочке, и всей родне.

Но давайте ненадолго оставим частности и попробуем обобщить. Что значит раннее детство в жизни человека? Явно недостаточно было бы просто сказать, что за это время младенец подрастает. В современном обществе это особый, решающий период усвоения ребенком поведенческих стереотипов, которые впоследствии с трудом поддаются каким-либо изменениям, потому что первоначальные впечатления, послужившие их формированию, обычно полностью забываются взрослым человеком. Мы могли бы сказать, что именно в раннем детстве человек во всем, чему его учат, и во всем, что он узнает из личного опыта, отыскивает и запоминает средства и способы выразить себя. Он вынужден будет именно их использовать впоследствии, а они могут оказаться как грубо неадекватными, так и теми, которые сослужат ему в дальнейшем величайшую службу. Короче говоря, с нашей точки зрения раннее детство — это период формирования основных методов самовыражения.

Следующим по важности в жизни ребенка является период позднего детства, грубо говоря, от шести до двенадцати лет. В нашем обществе это время в основном предназначено для приобретения различного рода знаний. Со слегка иной точки зрения, этот период посвящен вынужденному запоминанию разнообразной информации. Дианетика склонна усомниться в полезности этого занятия. Как с точки зрения психического здоровья ребенка, так и с точки зрения правильного восприятия поступающей информации, было бы нужнее научить ребенка тому, как думать, прежде, чем учить его, что думать. В обучении детей в наши дни упор делается явно не на то, на что следовало бы. С точки зрения Дианетики упор следовало бы сделать на то, как, чем на то, что изучать и думать.

Вероятно, нам следует должным образом обосновать занимаемую нами позицию. Давайте же сперва остановимся более подробно на том, что мы ранее определили, как "аналитическое" и "реактивное" сознание. Реактивное сознание не является, строго говоря, сознанием, ибо оно не мыслит. Реактивное сознание — это копилка, содержащая болезненные бессознательные впечатления, внедренные в психику на низшем уровне интеллектуальных способностей. С функциональной точки зрения то, о чем мы говорим, как о "рассуждениях", "размышлениях" реактивного сознания, есть продукт деятельности почти полностью отключенного анализатора, расчеты чрезвычайно низкого уровня. Может показаться, что нечто от первичного, животного способа мыслить — тождествами, привнесено рекапитуляцией в развитие у ребенка чувства жадного интереса к действительности и бытию. Ребенок склонен думать именно тождествами. Раз похоже — значит, то же самое, не похоже — значит, совсем другое. Это, видимо, первый шаг к осознанию различий вообще. Поскольку в сознании ребенка существует такой подход к оценке свойств окружающего мира, нам кажется, что чем скорее мы сможем указать ребенку на иной, многосторонний способ оценки, тем скорее он отвыкнет думать в терминах тождества объектов и тем меньшее влияние реактивное мышление будет иметь на его душевное и физическое здоровье.

Есть еще один важный фактор, характеризующий мыслительную деятельность ребенка. Ребенок, по-видимому, "ближе" к своим инграммам, чем взрослый. Под "близостью" мы имеем в виду, что ребенок не может "удалиться" от влияния инграмм, ибо не имеет преимуществ взрослого: протекшего с момента получения инграмм времени и опыта аналитического мышления. Наиболее полно характеризует эту черту детского мышления тот факт, что у ребенка чувство реальности и связи с окружающим миром не строится на основе обширного жизненного опыта, и поэтому ему трудно отделить происходящее с ним в настоящий момент времени в результате каких-то прошлых его действий или переживаний от происходящего с ним в настоящий момент в результате того, что он находится в этот момент в определенной ситуации.

Можно сравнить приобретенный опыт аналитического мышления с лифтом, поднимающим наше "Я" над инграммами. По мере накопления такого опыта "Я" систематизирует его, и система эта все более усложняется по мере взросления индивидуума, и именно эта сложность служит своеобразным буфером, предохраняющим нас от инграммных приказов. Однако, в ней же и заложена, как кажется, и величайшая опасность. Вместе с усложнением структуры анализатора увеличивается и давление инграмм на него, заставляя его постоянно делать неверные выводы из поступающей информации. И чем дальше заводят нас эти неверные выводы, тем хуже наша связь с реальностью, сильнее расстройства общения, слабее аффинити с другими людьми.

Возможно, самым ярким проявлением попыток ребенка отыскать границы собственной личности является быстрая смена вэйлансов. Даже на основании небольшого объема опытных данных, пожалуй, можно смело утверждать, что быстрая смена вэйлансов — это естественный процесс для ребенка. Он примеряет на себя куски чужих вэйлансов, как одежду, сметывает их на живую нитку, отбрасывает те, которые ему не годятся. Он конструирует и синтезирует новую личность из этих кусков, дополняет ими свою собственную основную личность.

Необходимо сделать отступление и объяснить, что слово "вэйланс" используется нами здесь в самом широком смысле. Под этим термином мы подразумеваем не только информацию об определенных людях, содержащуюся в инграммах ребенка, но и ограниченный запас аналитических сведений, почерпнутый ребенком из ковбойских фильмов, из чтения, из наблюдений за полисменами, пожарными, и т. д. Такое употребление термина не включает в себя концепцию смены вэйлансов, обусловленную инграммным приказом или расчетом реактивного сознания. Хотя смена вэйланса может быть обусловлена этими причинами, но выше мы обсуждали не вынужденную, а спонтанную смену вэйлансов, скорее примерку чужих ролей. Ребенок подражает другим, причем не вынужденно.

Проблема "себя самого" для ребенка трудна и темна, но страшно важна. Те, кто занимался психологией человека, постоянно обращались к этой несложной теме, ибо она является первоосновой для изучения формирования сознания.

В художественной литературе, например, Льюис Кэррол, создатель бессмертной "Алисы в Стране Чудес", с юмором рассказывает нам, как с этой трудностью встретилась Алиса. Посмотрим в начало главы "Совет Гусеницы", где Алиса и Гусеница обсуждают интересующий нас вопрос. Может быть, мы, более подготовленные, сможем придти к уместным заключениям там, где это не удалось героям. Итак:

Гусеница и Алиса некоторое время молча смотрели друг на друга. Наконец, Гусеница вынула чубук кальяна изо рта и спросила сонным, скучающим голосом:

— Ты кто такая?

Это было не очень-то ободряющим началом разговора, и Алиса ответила довольно робко:

— Я… я не знаю наверняка, Мадам, по крайней мере сейчас. Я еще могу сказать, кем я была сегодня утром, но с тех пор я столько раз менялась.

— Что ты имеешь в виду? — спросила Гусеница строго. — Ты хоть сама-то понимаешь?

— Совсем не понимаю, — сказала Алиса, — я, знаете, сама не в себе.

— Не знаю, — отрезала Гусеница.

— Боюсь, Мадам, что я не могу объяснить понятнее, — очень вежливо ответила Алиса, — потому что просто не знаю, с чего начать, а быть в один и тот же день такой разной — это так запутывает.

— Это — не запутывает, — сказала Гусеница.

— Ну, может быть, Вы пока так не считаете, — возразила Алиса, — но вот начнете окукливаться, а в один прекрасный день Вам придется, а потом станете Бабочкой, и я уверена, Вы почувствуете себя очень странно.

— Нисколько, — парировала Гусеница.

— Ну хорошо, — сказала Алиса, — пускай это не странно Вам. Но мне было бы очень не по себе.

— Тебе! — хмыкнула презрительно Гусеница. — Да кто ты такая?

Это вернуло их к началу диалога.

Если бы мы хотели узнать об инграммах Алисы, мы могли бы позволить себе некий дианетически-литературный разбор произведения; однако, вероятно, куда более ценно для нас же, если Кэррол и его Алиса будут сами говорить за себя. И тогда мы увидим забавную, и, тем не менее, много нам говорящую картину детского изумления, и даже оцепенения перед загадкой: "А что же такое — я сама?" Тот факт, что дети испытывают замешательство перед этой проблемой, не должен удивлять нас — она ставила в тупик и величайших философов. Они самоуверенно бросались на штурм, пытаясь войти в самую сердцевину мышления, но эти попытки явно не привели к полному успеху, судя по недостатку единства взглядов философов на проблему самоотождествления.

Как бы глубоко мы ни рассматривали эту проблему, но мы не можем не замечать, что большая часть детских затруднений при ее решении носит временный характер. Не надо уж слишком философствовать по их поводу. Затруднения ребенка носят легкоустранимый характер. Например, дети вовсе не сильны в семантике, словарь их довольно беден и зачастую они не понимают значения того или иного слова и употребляют его неверно. Мирок их действительности еще очень мал. Ребенок проходит одну за другой все стадии отделения себя от окружающего мира. Когда он только появляется на свет, у него полностью отсутствует понятие о том, где кончается он сам и где начинаются все прочие вещи и люди. С этим он постепенно освоится, но тут перед ним встанет новая задача — определить, где кончаются его желания и вступают в действие иные силы. У ребенка еще не сформировано чувство реальности в той степени, как у взрослого или даже подростка, и это не позволяет применять к нему обычный дианетический процессинг, потому что содержимое обычного банка памяти ребенка неадекватно имеющимся проблемам. Но с ребенком зато можно установить очень тесное аффинити, и эта компонента треугольника АРО может компенсировать недостаток двух остальных. Если ребенок почувствует, что вы действительно хотите помочь ему, вы можете добиться многого.

Это подводит нас вплотную к тому, как же работать с детьми. Тут не существует единого рецепта на все случаи жизни, годящегося наверняка для каждого ребенка, но мы разрабатываем серию игр, помогающих всем детям лучше владеть родным языком. Например: "Сколько ты можешь назвать значений слова "коса"?" Разрабатываются различные наборы кубиков и тому подобных игр, назначение которых — развить у ребенка способность ориентироваться в семантике.

Теперь давайте рассмотрим вопрос о "возврате" ребенка. Дети смотрят на возвращение к неприятным происшествиям, как на новое неприятное происшествие, и не способны заглянуть вперед настолько, чтобы осознать пользу, которую оно может им принести. Теория рестимуляции и редукции слишком сложна для малышей, поэтому единственным исключением может быть случай хронической, физически болезненной рестимуляции. Если ребенок страдает от постоянных болей в желудке, частых головокружений или прочих, постоянно досаждающих ему приступов болезни, он будет рад попробовать все средства, сулящие ему облегчение. Но даже в этом случае ребенку надо постоянно напоминать, что он должен рассказать одитору о самом первом приступе боли в желудке, о первом головокружении, и только тогда ему можно будет помочь. Ребенок может и будет чувствовать соматики, но только если он не боится.

Здесь мы подходим к обсуждению еще одной серьезной трудности, препятствующей возврату у детей, преодолеть которую можно только установив с ребенком дружеские и доверительные отношения. Препятствием к возврату является страх. Дети еще не слишком хорошо понимают необратимость времени, для них прошлое налезает на настоящее, оставаясь все таким же реальным. Они боятся, что "вчера" с его страхом и болью может задержаться навсегда и наступать снова и снова; они боятся, что возвращение ко времени, когда было больно, привнесет эту боль в реальность настоящего времени. Это естественный страх, порожденный у ребенка недостатком опыта аналитического осмысления мира. Решение этого вопроса очевидно — ребенка надо ознакомить подробно с особенностями дианетической терапии.

Кроме того, каждого ребенка следует ознакомить, в доступной ему форме, с тем, как он родился. Он должен знать, каких ожидать соматик, и что будет происходить при повторном их прохождении. Короче говоря, он должен как можно лучше понимать: чем же это они с одитором занимаются.

Однако, для работы с ребенком недостаточно одного изложения основ теории Дианетики и ее практического применения. Дети тянутся к тому, кто пользуется у них авторитетом. Ребенок хочет и должен иметь возможность положиться на слово взрослого, которому он доверился, поэтому одитор сделает ложный шаг, сказав ребенку, например, что возврат к рождению не причинит ему боли. Ребенок, поверив ему, будет ожидать лишь легкого сдавливания или вообще ничего неприятного. Надо сказать, что степень болезненности того или иного ощущения для ребенка определяется его состоянием в момент восприятия, а не сопоставлением данной боли и какой-то другой. Если ребенок находится в подавленном состоянии или просто устал, он будет хуже "выносить" соматики, и одитору следует отдавать себе в этом отчет. Одитор должен заранее объяснить ребенку, что с ним может быть во время занятия, и какие он, возможно, будет испытывать ощущения, причем лучше не рисковать потерей доверия ребенка, преуменьшая их болезненность для него. А точно предсказать ребенку, насколько ему будет больно, очень трудно, и не раз бывало так, что одитор терял доверие малыша, переоценив его способность выносить боль. Потерю доверия к одитору надо пройти на занятии немедленно, как лок, и пока аффинити с ребенком не будет восстановлено, лечение следует приостановить. Продолжение занятий с ребенком, утратившим веру во "всезнание и все понимание" одитора, вызывает у него "даб-ин". Тот одитор еще не знает настоящего разочарования, кому не случалось провести ребенка через болезненное происшествие наполовину и тут обнаружить, что счастливое окончание, которое уже виделось ему, не более как мираж.

Дети явно склонны входить в вэйлансы близких им людей. Одиторам случается наблюдать ребенка в вэйлансе одитора, даже когда они просто вместе играют во что-нибудь. Это, скорее всего, случай с сильным страхом, но явление возможно и с нормальным ребенком. Чем меньше ребенок близок со своими домашними, тем легче он входит в вэйланс того, к кому привяжется. Очень важно проследить, откуда взялись драматизации ребенка, и изгнать их, насколько возможно. Для этого необходимо проконсультировать родителей, как им избегать того, что может рестимулировать ребенка.

Если ребенок мультивалентен, обычно трудно определить, в каком из вэйлансов он находится именно в данную минуту. Работать с таким ребенком возможно только через установление с ним аффинити. У него, скажем, четыре разные вэйланса, сменяющие друг друга каждую минуту. У него слабая связь с действительностью и, вдобавок, "контур, заявляющий: "Говорить буду я!". Работа с таким пациентом будет продвигаться вперед, только если будет нарастать его аффинити с одитором.

Весьма вероятно, что можно извлечь пользу из естественной склонности ребенка (если она сохранена) играть чужие роли, предоставляя ему те роли, которые пойдут на пользу и ему, и обществу гораздо больше, чем роли гангстеров, жестоких полицейских, ковбоев и прочих сомнительных личностей. Споры и влиянии кино, о вреде определенного сорта комиксов для детей идут давно, теперь речь заходит о телевидении. Дианетика дает нам возможность доказательно объяснить, почему же мы чувствуем, что подобного рода развлечения наносят детям вред. Дело в том, что они загоняют человека в определенные вэйлансы, и мы в этом твердо убеждены. Эта проблема затрагивает не только детей, но и многих не в меру энергичных юношей, давно отпустивших усы.

Наша надежда на то, что можно создать и внедрить дианетически обоснованные программы, предоставляющие ребенку на выбор полезные для него, служащие его обучению и воспитанию роли, основана на нашей практике, на том, что мы во множестве наблюдали у детей аберрации, обусловленные принятием чужих вэйлансов, и самый яркий пример этого — так называемый, случай Джорджа-маленького <младшего>. Он все еще "маленький", хотя ему стукнуло пятьдесят, но, конечно, он начал быть "маленьким" гораздо раньше. Успех лечения такого пациента зависит до определенной степени от условий, в которых произошло первичное отпирание <кий-ин> соответствующей инграммы. Вот, например, как это может случиться: после развода с Джорджем-большим мать говорит Джорджу-маленькому: "Теперь ты маленький хозяин дома, маленький мужчина".

Иногда ребенок начинает внешне походить на больного психозом или шизофренией, но в этом нет ничего страшного. Играть он может во что угодно: вот он бабочка, а вот лошадь, а сейчас коробочка. Воображение его не знает удержу, и, воплощая некоторые свои фантазии, он делается похож на сумасшедшего. Но это чисто внешнее сходство, и разница между здоровым ребенком и ребенком, страдающим психозом, состоит в том, что здоровый ребенок меняет личины, потому что хочет упражнять свои способности, а больной делает это вынужденно. Однако, если ребенок не может перестать быть бабочкой, то мы уже имеем дело с аберрацией. Малыш застрял в вэйлансе бабочки.

Ничего страшного, если ребенок хочет быть то бабочкой, то цветком, то ковбоем — он просто перебирает роли. Но если ребенок остается в одной из них слишком долго, то это уже застревание в вэйлансе. Мы имеем дело с той же проблемой, если ребенок застревает в вэйлансе членов семьи или имеет инграммный приказ: "Ты в точности, как вся эта семейка" или "Ты — вылитый отец".

Хотя ребенок, утвердившийся в каком-либо определенном вэйлансе в очень раннем возрасте, может вместе с ним заполучить и психосоматическое заболевание его носителя и, возможно, будет всю жизнь сильно драматизировать, а его анализатор большую часть времени будет отключен, но эти проблемы еще не самые тяжелые. Гораздо хуже, если человек, застрявший в определенном вэйлансе, вдруг влезает в еще один, вдобавок к первому, и застревает и в нем тоже. Если он может из этих двух вэйлансов синтезировать один, то его положение может как-то стабилизироваться, но в зрелом возрасте осуществить такой синтез весьма трудно, и возникает тяжелый конфликт. Вот что может произойти с нашим, отчасти гипотетическим, Джорджем-маленьким.

Допустим, мальчик терпеть не может своего отца и поэтому входит в вэйланс матери. Но у него есть приказ быть "вылитым отцом". Это сильно затрудняет его ориентацию во внешнем мире, со временем ему ставят диагноз — расщепление личности. Его диагностируют и как маниакально-депрессивного типа, но оба диагноза не вызывают у нас доверия. Его депрессия вызвана тем, что он не может принять решение.

Такие проблемы возникают уже в детском возрасте, особенно у детей из склочных семей, где ребенок для собственной безопасности нуждается в сильном союзнике. Верное средство обрести такого союзника — войти в проигрышный вэйланс (чувствовать, что чувствует побежденный) и для защиты домогаться покровительства победителя. Необходимо играть требуемую от тебя роль или построить себе вэйланс из компонент, которые нравятся желанному союзнику, и дело в шляпе. Вот пример.

Кузина Мери часто бывает в гостях у маленькой Бетти и ее семьи. Мери чуть постарше Бетти, поэтому всегда может помочь ее маме. Бетти еще не доросла до этого, но всегда, как только Мери уходит, мама начинает говорить о том, как чудесно, когда Мери поблизости, уж она-то всегда поможет. Если ситуация в семье неспокойная, Бетти ничего не остается, кроме как забраться в вэйланс Мери, чтобы сохранить мать, как союзника.

Не следует забывать, что сознание ребенка легко путает друга и союзника. Помощь других людей необходима ребенку просто для того, чтобы выжить. Потеря союзника — настоящая катастрофа для ребенка. Даже незначительное эмоциональное отторжение, и то означает очевидную угрозу выживанию, особенно если ребенок и без того не чувствует себя в безопасности.

В работе с детьми вызывает затруднения и тот факт, что ребенок должен подчиняться своим родителям. Если одитор попытается враз избавиться от такого аберрирующего приказа, задав во время сеанса ребенку вопрос, требующий мгновенного ответа "Должен ли ты выполнять то, что мама велела тебе сейчас?", он будет сильно озадачен немедленным ответом: "Да!". Короче говоря, проблему можно сформулировать так: неподчинение родителям означает для ребенка немалый и вполне реальный риск, угрожая выживанию.

Единственный способ обойти эти препятствия — создать для ребенка атмосферу безопасности, дать ему понять, что его ценят таким, каков он есть. Дианетика при этом отнюдь не выступает за то, чтобы ребенку позволялось абсолютно все, его нужно научить вести себя. Но родителям следует помнить, что большинство детских выходок обусловлено инграммами, которыми они же сами его и наградили. Физическая боль инграммного происхождения, причем довольно сильная для него, заставляет его вести себя плохо.

Недавно в наш Фонд пришло письмо: "У нас есть маленькая дочка и сын постарше. Мы знаем, что у девочки есть инграмма, где мама говорит: "Я надеюсь, что это мальчик. Я люблю мальчиков гораздо больше, чем девочек." Девочка выглядит мальчиком и любым доступным образом старается походить на своего брата."

Родителям хотелось знать, что же им делать. Единственно возможный совет в такой ситуации: "Сделайте так, чтобы ребенку захотелось быть девочкой, пусть она видит, что девочкой быть хорошо. Остерегайтесь рестимулировать ее, выказывая в любой форме предпочтение мальчикам."

Очень хорошо для ребенка, если вы погасите имевшие место локи. Это очень просто, и при этом совсем не требуется объяснять ребенку, что вы с ним делаете. Процедура примерно такова: "Что ты делал, когда ушибся головой?" Ответ: "Я катался на своем трехколесном велосипеде." Расспросите об инциденте подробнее, проиграйте его с ребенком, затем вернитесь к началу и проиграйте еще раз. Это довольно эффективно. Если инграммам не позволять оставаться отпертыми <кий-ин>, они не будут оказывать сильного влияния.

Относительно вэйлансов следует сказать еще вот что. Находясь в чьем-то вэйлансе, ребенок не имеет возможности осознать и реализовать собственную личность, потому что в каждом вэйлансе уже есть готовый подход к жизни, линия поведения с набором соответствующих стереотипов и т. д. Конечно, у каждого человека достаточно сильный характер, чтобы иногда пробиться сквозь вэйлансы и быть самим собой. Но у инграмм и вэйлансов нрав покруче! А ничего хорошего нет в том, чтобы быть в чужом вэйлансе. Истинная помощь ребенку в том, чтобы помочь ему стать самим собой!

 

Глава 3. Курс — на здоровое общество

Зараза аберраций, распространяющихся через вторую динамику, уже достигла в нашем обществе значительной силы. Зародыши будущих аберраций привезли с собой первые поселенцы. Болезни, которые нечем еще было лечить, требовали, взамен лекарств, строгих ограничений в области морали.

Эти табу основывались на том, что почему-то считалось, что весь исторический опыт общества не полезен, а, скорее, болезненен. Такой предрассудок позволил всем древним табу благополучно дожить до наших дней.

Однажды установленные, табу требуют соблюдения. Если рассудок протестует, применяют силу. Что такое аберрация, как не сила, приложенная против разума?

Любая аберрация множится в геометрической прогрессии. Она не течет тонкой струйкой, а разливается морем. Аберрация матери проявляется в двух ее детях и четырех внуках, так же, как и отцовские аллергии. Через несколько поколений ими поражено уже все общество.

Только захват новых земель способен остановить заразу. Когда народ ступает на землю нового континента и вступает в борьбу с коренным населением, его уровень необходимости поднимается на большую высоту. Ужасная цель — вырвать землю из рук тех, кто уже владеет ею, ведет народ. И, пока первоначальный импульс сохраняется, народ преуспевает, а недуг аберраций в значительной степени теряет свою заразность.

Но через некоторое время цель достигнута, и для тех, кто явится позже, почти все уже улажено самым лучшим образом. Добывание пищи и передвижение требуют теперь минимальных усилий. Деятельность правительства катится теперь по накатанной колее, а у "цивилизованной" нации внезапно не оказывается высокой цели. Тут-то и начинает скручиваться спираль аберраций. И хотя этот период может быть золотым веком в жизни народа, скручивание, раз начавшись, идет своим чередом. У каждого отдельного человека падает уровень необходимости, и сразу заявляют о себе аберрации. Зараза начинает распространяться.

Традиции общества делают блокировку второй динамики весьма престижной в глазах его членов. Когда исследователь масштаба Фрейда изучает состояние общества и решает, что одно лишь только в нем не в порядке, это, по крайней мере, указывает на то, что это "одно" не в порядке очень сильно. Фрейд вынужден был заключить, что на сексе лежит основная ответственность за аберрации, и действительно, исследования показывают, что два последние столетия секс становится табу все в большей и большей степени.

Немногие, до появления Дианетики, сумели взглянуть в глаза действительности так прямо, как надо бы, и увидеть, до какой степени ребенок есть продукт взаимодействия полов. Факт существования определенной связи между детьми и половой жизнью кажется сверхочевидным, но сколько же людей, считающих детей удивительно, удивительно прекрасными, в то же время считают, что половая жизнь ужасно, ужасно отвратительна! А ко второй движущей силе выживания следует относить все, связанное не только с полом и половой жизнью, но и с детьми.

Весьма вероятно, что дикая мода на возможно более плотно блокированную вторую динамику превратит будущие поколения сплошь в сумасшедших. Если не остановить скручивание спирали сексуальных аберраций, то к 2000 или 2050 году не 19 000 000 заключенных будет содержаться в заведениях для умалишенных и для преступников, а немногие здоровые будут отбиваться от психов на воле.

Люди с блокированной второй динамикой не любят детей, оскорбляют их и вообще проявляют крайнюю нетерпимость по отношению к ним. Это, правда, бывает не всегда, так как блокировка может касаться только секса. Но может быть плотная блокировка по детям с полной свободой по сексу. В случае блокировки второй динамики родителей именно по сексу, их дети страдают жестоким неврозом.

Очевидно, что скручивающаяся спираль аберраций душит прежде всего детей. Именно детям приходится выносить главные последствия тех табу, которые вошли в плоть и кровь общества. Чтобы остановить этого врага, скручивающуюся спираль, лучше всего атаковать его с помощью Превентивной Дианетики, применив ее к семейной жизни и детям.

Если удастся с самого начала уберечь ребенка от подхватывания инграмм, скручивание спирали прервется; если удастся предотвратить первичное отпирание <кий-ин> инграмм, имеющихся в латентной форме в реактивном банке ребенка уже при его рождении, то борьба с эпидемией аберраций пойдет семимильными шагами.

Чтобы достичь первой цели, общество обязано взять на себя ответственность перед будущей матерью. Эта ответственность носит скорее дианетический, чем экономический характер. Каждому следует научиться молчать, когда рядом с ним будущая мать поранилась, сильно огорчилась или просто больна, а также молчать, присутствуя при родах. Последнее особенно важно. Вокруг рожающей женщины должна быть абсолютная тишина, и чем больше спокойствия и мягкости при родах, тем лучше.

Может показаться, что для ребенка лучше всего появиться на свет путем кесарева сечения, так как при этом считается, что ребенок не испытывает тех мучений, которые сопровождают обычное рождение. Однако, это не так. Кесарево сечение тяжелее для ребенка, чем нормальные роды, так как врач, ведущий роды, обычно ждет до тех пор, пока ребенка не заклинит так основательно, что станет ясно, что нормальные роды невозможны. Это ожидание занимает около двенадцати-четырнадцати часов, и череп ребенка все это время сплюснут.

На одном рентгеновском снимке сделанном во время родов, видно, как из-за узкого тазового отверстия матери лобные кости головки плода заходят одна за другую так, что череп сложен чуть ли не вдвое. В таком положении ребенок оставался четырнадцать часов, а все присутствующие, между тем, вели длинные беседы. Разница между IQ (коэффициент интеллектуального развития) этого мальчика и его брата, годом старше его, огромная. Младший — медлительный и неповоротливый, старший — резвый и ловкий. Старший родился недоношенным, роды были для него не болезненными и протекали столь стремительно, что врач не успел приехать во время. У детей почти идентичный банк инграмм, за исключением родов. Вот как много значит рождение!

Можно привести пример из нашей практики. Маленькая девочка, которую привели к одитору для прохождения процессинга, казалась полусонной. Она страдала ожирением, ее физическое развитие запаздывало по сравнению с нормой. Когда мать спросили о рождении ребенка, она ответила, что думает, что все было в порядке, так как ничего не может вспомнить об этих родах. Во время них она была под хлороформом около 12 часов. Естественно, тот же наркоз получил через пуповину и ребенок. Врачи и медсестры, работавшие вокруг матери, находившейся без сознания, болтали, шутили и смеялись, начиняя инграммами реактивные банки как матери, так и ребенка. Девочка уже давно родилась, но ее реактивное сознание совершенно уверено, что она осталась точно там, где и была, нисколько не продвинулась вперед по колее времени, и крепко спит все под тем же наркозом.

Обычно для того, чтобы у ребенка началось первичное отпирание <кий-ин> инграмм, должно пройти значительное время. Уровень необходимости велик, да и общее состояние весьма хорошее. Инграммный банк может быть плотно заполнен, но для первичного отпирания инграмм требуются чрезвычайно угрожающие выживанию внешние обстоятельства.

Утомить ребенка довольно трудно. Он может казаться усталым, но уровень "только бы добраться до постели" достигается у ребенка значительно позже, чем у взрослого. Только когда ребенок действительно очень устал, и его вдобавок подталкивают какие-то чрезвычайные обстоятельства, он может достичь порога первичного отпирания инграммного материала.

Первичное отпирание может произойти во время первого заболевания ребенка. Хотя у маленьких детей довольно высокая упругость тканей и их не так легко травмировать, но и сильный ушиб, пусть даже он больше раздражает ребенка, чем причиняет ему боль, может, однако, несколько секунд спустя после удара послужить первичному отпиранию. Взрослые обычно принимают предосторожности против несчастных случаев с детьми и стремятся не допустить возможного ослабления аналитических способностей ребенка, так что на этом мы останавливаться не будем. Но на том, что в такое время существует возможность первичного отпирания инграммы, следует остановиться подробно. В реактивном банке ребенка существуют инграммы с определенными интонациями родительских голосов. Они могут быть отперты в случае совпадения голоса и интонаций говорящего с имеющейся записью, поэтому родителям их отпереть очень легко. <Кроме того, драматизация, выполняемая человеком, в данном случае родителем, в похожих, да и различных тоже, ситуациях, практически всегда повторяется с точностью до междометий. Это обычно происходит совершенно бесконтрольно и бессознательно с точки зрения драматизирующего. Он обычно об этом даже и не подозревает, полагая, что все, что он говорит и делает — исключительно результат принимаемых им решений, а уж никак не разыгрывание каких-то "сцен", тем более в такой важной ситуации, как, например, ранение или болезнь ребенка.> Следовательно, абсолютно ничего не следует говорить вслух сразу после получения ребенком <и вообще всяким живым существом> травмы любого рода. Неважно, что слишком велико искушение запричитать: "Ой, бедный мой, маленький мой!" Позвольте ребенку пореветь. Поверьте, гораздо лучше и безопаснее для ребенка, если пройдет несколько минут, прежде чем вы заговорите. Не надо рисковать, ведь вы можете отпереть новую инграмму или рестимулировать уже отпертую.

Страшно рестимулирующими являются скандалы над спящим ребенком. Ребенок устал, пошел спать… и немедленно родители начинают скандалить. Вот случай заикания, начавшийся именно так. Мальчику давно пора было идти спать. Но он был слишком возбужден, чтобы спать. Весь тот день он провел в парке отдыха, катался на таких замечательных каруселях, и все было так чудесно. Он слишком устал и не стал ужинать. Прошло всего полчаса, как он, наконец, уснул, когда его папаша явился домой пьяный и последовал скандал. Вот часть реплик: "Я не позволю тебе так со мной разговаривать!" и "Ты с кем говоришь, ты соображаешь?!" Наутро ребенок проснулся с заиканием, и заикался все последующие 22 года.

Не разговаривайте рядом с заболевшим ребенком. Когда доктор заводит длинную беседу над постелью больного малыша, ваша вежливость и естественное чувство уважения к врачу могут удержать вас от попытки его остановить. Но эти ваши чувства по отношению к врачу могут породить у ребенка тяжелейшие аберрации на всю оставшуюся жизнь. В подобных обстоятельствах даже физическое насилие заслуживает оправдания, даже хороший крепкий удар в челюсть любому, болтающему рядом с больным ребенком. Мы знаем, это сильно сказано, но у любого одитора иногда чешутся руки, когда он обнаруживает подобную аберрирующую болтовню, имевшую место при больном. Какие бы ни были добрые намерения у болтуна, он может изуродовать жизнь ребенку.

Если уж вам кажется, что ребенок заслужил наказание, накажите его молча. Не надо пилить, потом бить, потом снова пилить. Объясните ребенку просто и понятно, за что его наказывают, затем накажите в абсолютном молчании. Наказание снижает умственные способности, и если во время и после наказания идут разговоры, то все содержание поучений попадает исключительно в реактивное сознание и становится абсолютно недоступным для сознания аналитического:

ПОЭТОМУ ребенок и не может сознательно вести себя хорошо .

В его сознании остался только тот факт, что эти люди ужасно подло с ним поступили.

Ребенок всегда должен "чтить отца своего и мать свою" — этим все сказано. Но никто никогда не побеспокоился сказать ребенку, что же должны делать родители, чтобы их было за что чтить.

Если у ребенка приступ "нечаянной" порчи вещей, перемежающийся непослушными выходками и капризами, можно наверняка сказать, что ребенка так или иначе довели до этого. Дианетический процессинг тут нужен скорее семье, чем ребенку, даже если члены семьи, в которой растет очень скверный или очень больной мальчик или девочка, считаются, да и ведут себя, как истинные святые, являя любовь и понимание. Они могут никогда не ссориться в присутствии ребенка. Они могут никогда не наказывать ребенка незаслуженно. У ребенка может быть самая лучшая еда, за ним может быть самый лучший уход. Но посмотрите на инграммы такого ребенка, полученные им в последнее время, и вы увидите, какому количеству так называемых "обычных" детских заболеваний предшествует тяжелое эмоциональное потрясение, причиненное окружающими.

В одной семье, считавшейся весьма приличной, рос ребенок, страдавший от сочетания пневмонии и заболевания типа ветрянки. Очевидно, что тяжелейшие скандалы разыгрывались над спящим малышом, потому что даже стальная спинка детской кроватки была погнута грохнувшимся на нее телом взрослого человека. Фанерная перегородка была во многих местах пробита ударами взрослых кулаков и брошенными в ярости предметами — и при всем этом жизнь семьи считалась образцовой — они же никогда не ссорились при ребенке!

К одитору привели четырехлетнего "скверного" мальчика. По словам его родителей, будь в нем 6 футов росту, он дал бы сто очков вперед Чингиз Хану. Его любимым занятием было подниматься в мамину спальню, стаскивать ее платья с вешалок и резать их ножницами, "чтобы их стало побольше". Еще он любил выбрать комнату почище и получше прибранную и исполосовать там ножом обои. Кто-нибудь садится завтракать — а содержимое тарелки щедро посыпано раскрошенными сигаретами. В его неуклюжести чувствовалась просто артистичность — он умудрялся ломать самые ценные из старинных безделушек, имевшихся в доме. Что ему требуется, говорили родители, — так это побольше дисциплины. Расспросы о том, сколько же "дисциплины" уже имеется, выявили, что в ребенок получает в день четыре порки и одну затрещину. Все, что можно сказать об этих наказаниях, так это то, что они были неуклонными. Что бы ребенок ни сделал, его наказывали. Более того, тут в семье царило единодушие. Папа был заодно со всеми и наказывал ребенка. Мама была заодно со всеми и тоже наказывала. Дедушка и бабушка, оказавшиеся поблизости, тоже были заодно со всеми, и тоже наказывали. Перед нами был докрасна раскаленный бунт и истинный инсургент, восстав против общества, вел с ним успешную борьбу.

Вопрос разрешился просто. Присмотревшись к взрослым, приведшим мальчика, одитор понял, что они стерпят подобное обращение, и заявил им, что тот, кто в следующий раз будет бить ребенка, будет иметь дело лично с ним. Они смирились с этой новой для них реальностью, и в 24 часа в поведении юного преклира возникла разительная перемена. Он стал прибирать свою собственную одежду. Он начал мыть посуду. Неожиданно он перестал быть хулиганом.

Изумительно приятно бывает посмотреть на детей, которых никто не "дисциплинировал". Они ни капли не стали от этого хуже. Если же вы хотите взглянуть на действительно полностью испорченного ребенка, возьмите того, кому выдали дисциплины по уши. Он в точности знает, чего от него ждут, и до последнего дыхания будет искать всякую возможность это сделать! Он противостоит обществу, выступающему за блокировку второй динамики, считая это весьма престижным состоянием. Он противостоит конкретным людям, не любящим детей, и допускающим по отношению к ним самое настоящее варварство под предлогом того, что оно-де способствует дисциплинированности и лояльности.

Особенно коварны по отношению к детям две следующие линии поведения, наметившиеся в обществе. Первая линия, это, признавая, что родительство — биологический факт, считать, что дети не имеют врожденной привязанности к родителям, и их с тем же успехом может растить кто угодно. Другая — это линия поведения, из которой дети извлекают вывод, что расти совершенно незачем, потому что, во-первых — ребенком быть очень выгодно, а во-вторых — во взрослой жизни совершенно нет никаких радостей.

На самом деле у ребенка есть прирожденная привязанность к собственным родителям, и, несмотря на все теории, пытающиеся доказать противоположное, дети гораздо лучше ладят все же с родными папой и мамой. Это верно, родительские голоса часто служат рестимулятором, что всячески портит взаимоотношения на реактивном уровне, но у ребенка обычно хватает любви и доверия к родителям, чтобы преодолеть даже этот разлад.

Одному одитору позвонил джентльмен и сказал: "Не знаю, что мне делать с дочерью. Уже три раза убегала из дома". Выяснилось, что он, по его словам, очень следил за тем, чтобы не показать дочери ни малейшей привязанности к ней из страха вызвать какой-нибудь комплекс, и она часто жаловалась, что у нее "нет такой семейной жизни, чтобы стоило за нее держаться". Этот человек всю жизнь заботился о том, чтобы не выглядеть любящим, он считал, что детей можно испортить любовью. Верное средство испортить ребенка — это не любить его.

Ни одного ребенка еще никогда не испортили ни привязанность, ни сочувствие, ни доброта, ни понимание, ни даже снисхождение. Ни малейшего доверия не заслуживает древний предрассудок, что любовь и привязанность могут повредить ребенку, что он просто с ума сойдет. У ребенка могут быть лучшие игрушки во дворе, и это еще не сделает его зазнайкой. Если он растет в обществе других детей, он сумеет вполне адекватно оценить ситуацию вокруг своего имущества, и инстинкт подскажет ему, что надо поделиться. Жизнь научит его находить лучший выход из положения.

Обратная сторона этого предрассудка та, что детям в нашем обществе отказано в праве нести ответственность и занимать хоть какое-то положение. Начиная от первого вздоха ребенку отказывают в самостоятельности, которая требуется любому живому существу. Его пихают в форму для штамповки, чего он якобы "сам хочет", или чтобы "ему же было лучше", безжалостно лишая его какой бы то ни было свободы действий и выражения чувств. К счастью для ребенка, у него остается главная цель — вырасти. У него могут быть и прочие, весьма полезные ему цели, но они все же второстепенны по сравнению со спасительной той, что и одна может выручить и поддержать ребенка, несмотря на то, что его весьма старательно учат не расти.

Если он решит, что расти для него плохо, что самое лучшее — оставаться ребенком, у него будет отнята единственная цель, которая вела бы его вперед, несмотря на все имеющиеся противоречия. Ребенок, которому слишком выгодно оставаться ребенком, не будет продвигаться вперед хоть сколько-нибудь удовлетворительно.

Среди многих направлений современной научной мысли существует и такое, в котором ребенку отводится положение в доме, явно переходящее границы разумного. Важность, придаваемая тому, чтобы мальчику или девочке оставаться ребенком, непропорционально раздута по сравнению с важностью, отдаваемой тому, чтобы вести себя по-взрослому. Если маленький Билли влетает в комнату, разбивает настольную лампу, проливает липкий ананасный сок на колени гостье — это не беда. Погладьте Билли по головке, дайте и ему ананасного сока. Скажите гостье: "Он же совсем маленький, ну что с него взять?". При таком способе воспитания быть ребенком означает быть в чрезвычайно выгодном положении. Ну кто, действительно, в такой семье захочет быть взрослым?

Как ребенку определить, стоит ли становиться взрослым? У ребенка грандиозная энергия, он легко восстанавливает силы и выздоравливает. Его энергичность и деятельность естественна. У него, как правило, хорошая сообразительность и трезвый взгляд на вещи. Поэтому однажды он говорит себе: "Ну хорошо, сейчас поглядим. Я расту. А что будет, когда я вырасту? Я, конечно, буду взрослым". И он начинает пристально вглядываться во взрослых из своего непосредственного окружения, прежде всего в свое семейство.

Вот мама. Она для того, чтобы быть на побегушках у детей. Так не хочется быть мамой — что веселого в такой жизни? Теперь папа. Вот он с вымученной улыбкой еле притаскивается домой с работы. Поест с трудом и заваливается спать, и все время жалуется, что дети устраивают шум. Следует вывод: "Тоже не слишком шикарная жизнь". Сделав краткий смотр остальной родне, ребенок принимается ломать голову: "Что же это за штука — быть взрослым? Зачем это надо? Я бы лучше остался как есть — потому что сейчас меня всегда ждут, кормят, одевают, все для меня делают".

Попробуйте отвлечься от вашего нынешнего понимания "действительности", взглянуть на нее непредвзято, и вы увидите ее глазами ребенка. Ребенок знает, что ему приятно бегать и играть, и считает, что это должно быть приятно и другим людям. А на самом деле большая часть взрослых верит, что бегать и играть очень скверно. Так не делают! По крайней мере, так не делают взрослые. Они никогда не веселятся до упаду, от души.

К счастью, у ребенка очень сильно развито чувство реальности, хотя он и окружен со всех сторон заблуждениями взрослых. Постоянно осмысляемая им действительность не та, существование которой признано всеми, а та, которую он видит своими глазами, о которой он судит, согласно имеющейся у него информации.

Ваш малыш совершенно согласен быть ковбоем. Смело вперед от четырех до шести часов, а ты пока побудь Бобренком, идет? Тут нет ни сужения действительности, ни нарушения общепринятых соглашений. Созданный им мир для него вполне реален просто потому, что он способен разглядеть его как в мельчайших деталях, так и в общих чертах. Механизм, устанавливающий чувство реальности у ребенка, гораздо более активный и ничем не связанный, чем у взрослого, которому в конце концов приходится покоряться той действительности, которая приковывает его к рабочему столу или станку.

Работа, экономическое порабощение — вот действительность взрослого, нравится ему это или нет. Но какой это жалкий суррогат действительности! На эту скверную, ненатуральную подделку под нее он согласился, выражаясь фигурально, под дулом пистолета. Общество рявкнуло ему: "Если ты не примешь работу, как самую главную реальность твоей жизни, как единственную реальность, ты у нас подохнешь с голоду, парень." Ему приходится нехотя согласиться. И это действительность? Нет! Это условное причисление к определенному общественному слою, условный порядок действий.

Дети очень чувствительны к не подлинному. Когда взрослый, исходя из своего зашоренного взгляда на действительность, начинает объяснять ребенку, почему то-то и то-то в жизни должно быть так-то и так-то, ребенок смотрит довольно озадаченно, не в силах постичь доводы взрослого. Объяснения приходится повторять не раз. Их повторят в начальной, в средней школе, в колледже, а когда дело дойдет до женитьбы, и за объяснения возьмется босс, тогда-то они, наконец, доходят. Неожиданно человек соглашается, что та штука, о которой ему толковали всю его жизнь, и есть подлинная действительность. Он сдается.

Один из лучших способов обеспечить ребенку счастливый путь в жизни — это дать ему хоть какое-то образование. Заинтересуйте ребенка реальной жизнью, и пусть у него будет хобби, которое заставит его научиться работать головой и руками. Свое любимое занятие ребенок должен выбрать сам, а вы покажите ему, насколько полезным оно может стать в жизни. Пусть учится ходить по канату или жарить яичницу: мир вокруг — это не набор объектов, переписанных кем-то по алфавиту. Если уж ребенку особенно понравилось какое-то дело — учите его именно этому, это жизненно важно. Если вам удастся научить ребенка распоряжаться возможностями своего тела, это будет полезно для его здоровья, поднимет его тон (по Шкале Тонов) и облегчит Дианетический процессинг.

Если ваш ребенок будет просто изучать любое искусство, это все же не совсем хорошо, потому что чем меньше будет это искусство иметь практического приложения в его жизни, тем труднее будет с его помощью улучшить физическое и душевное здоровье. Ребенок должен видеть, что то, чему его учат, действительно пригодится ему в жизни. Любое приобретенное учение должно создавать у ребенка чувство гордости за себя и чувство независимости относительно определенных вещей. Абсолютно необходимо, чтобы у Джонни была хотя бы одна сфера деятельности, в которой он был бы полностью независимым человеком.

Гуляя по городу, маленький мальчик увидел в витрине аккордеон и неожиданно решил, что он хочет учиться играть на нем. После долгого нытья и рева он, наконец, выклянчил инструмент и, вопреки прогнозам карикатуристов, научился немного играть. "Я-то всегда хотела (хотел), чтобы он играл на аккордеоне", — говорил про себя каждый в его семье. Между родителями пошла форменная борьба — кто первый угадал будущего гения? Затем они накинулись на ребенка.

"Ты должен упражняться ровно час и семнадцать минут каждый день, как в учебнике сказано. Нечего шляться по улице и играть с этими бандитами!" Мальчику больше не принадлежали ни аккордеон, ни музыка. И в один прекрасный день аккордеон "нечаянно" разбился вдребезги. Родители разводили руками: "Вот так все дети — капризы, непостоянство. Сами не знают, чего хотят".

А ребенок знал, чего хочет. Он сам выбрал себе занятие, и забросил его, когда обнаружил, что это вовсе не независимая сфера деятельности.

Ограбить ребенка, лишив его самостоятельной деятельности можно многими путями. Один из них — наказывать всякий раз, когда, приняв собственное решение, ребенок натворит бед. Это отучит его принимать собственные решения. Другой путь — все время тыкать ему в глаза, что все к нему так добры, что вся земля вертится исключительно вокруг него, а он смеет быть неблагодарным. Еще один путь, исключительно мерзкий и деморализующий ребенка, — это постоянно бить на сочувствие, заболевая, уставая или впадая в уныние всякий раз, когда он хоть что-нибудь сделает не так.

Случалось ли вам видеть мать, обращающуюся с ребенком вроде бы мягко, а по сути, более вредоносно деспотичную, чем римские императоры, тиранящую сознание ребенка своими жертвами, болезнями, тяжелым трудом и усталостью? Раз "мама все для тебя делает", ясно, что ты у нее в неоплатном долгу, и от тебя ждут, что ты тоже хоть что-нибудь для нее сделаешь. Пусть ты взрослая девушка, но почему бы тебе все-таки не послушать мамочку и не выходить за Джона? Самое печальное в такой ситуации, что если девушка все же не послушается и, очертя голову, выскочит за Джона, с ее мамочкой действительно что-нибудь да стрясется. Она не остановится и доведет свою драматизацию до конца.

Мысли постоянно запугиваемого ребенка находятся в ужасном беспорядке. Его обычному банку не хватает данных, позволяющих увидеть, где же ошибка, и опознать ее. Любая ошибка для него — опасный неизведанный мир, ибо он не знает, что это за ошибка и каковы ее масштабы, а от этого ему еще страшнее. Мир для такого малыша населен жуткими великанами и драконами, не потому, что он делает неверные выводы, а потому, что он не имеет достоверной информации.

Вот стишок, более ответственный за тревоги ребенка, чем любое другое произведение. Как, по-вашему, он может подействовать на ребенка?

Громко малыш в своей спальне кричал,

Папу и маму на помощь он звал.

Папа по лестнице в спальню бежит:

Только одежда в кроватке лежит.

Гоблины в темную спальню пришли,

Сына схватили, с собой унесли.

- А кто такие гоблины, мама?

- Они едят маленьких детей.

Детская глупость? Нет, дурость взрослых!

Не надо общаться с ребенком на таком уровне. Дети очень последовательны. Совершенно незачем говорить им, что существуют гоблины и такое место под названием "ад", где он будет вечно гореть в огне неугасимом, и что душа расстанется с его телом и отправится к Богу, которого, по сведениям и опыту ребенка, в реальном мире нет. Сэр Джеймс Джинс, да и многие другие, давно уже пытаются установить, что же такое душа, и пока еще не получили результата, которым были бы довольны хотя бы они сами, а вы хотите, чтобы двух-трех-четырехлетняя крошка повторяла: "Господь явится, когда я усну". Он, конечно, будет повторять, как попугай, но в этой фразе для него гораздо больше страшного и угрожающего, чем осмысленного.

Всего же вреднее, вероятно, для ребенка, если у него есть живой союзник. Пока вы не проведете процессинг с достаточным числом детей, вы не поймете до конца, насколько смертоносно действие союзника из сочувственной инграммы. Не пускайте бабушек и дедушек к ребенку, пока они не усвоят Дианетические правила! Вы сами можете до тошноты обожать своих дедулю и бабулю и думать: "Мои милые, мои дорогие!" и тем не менее, иметь от них сочувственную инграмму, добравшись до которой, вы поймете, что же они в свое время наделали. Верно, они были очень милы, но они же и откупались от ребенка и портили его отношения с родителями.

Бабушка, которая хочет отнять у родителей принадлежащую им по праву любовь ребенка, обычно вмешивается во все и усугубляет любой конфликт. Она демонстрирует ребенку жестокость его родителей, налетая на мать всякий раз, когда та поправляет ребенка; она тут как тут, утверждая себя в качестве союзника ребенка, когда ему больно и обидно. Любая семья, позволяющая кому бы то ни было подкапываться под естественную близость между детьми и родителями, рискует травмировать психику ребенка.

Союзник, ляпнувший температурящему малышу: "Мой дорогой, я здесь, я останусь с тобой, пока тебе не будет лучше", становится пиявкой, присосавшейся к сознанию ребенка. Подумайте, что происходит в тот момент, когда над постелью больного внука бабуля заламывает руки, восклицая: "Ты думаешь, он умрет? О, мой милый, моя дорогая крошечка, ты умираешь. Я знаю, ты умираешь. Не покидай меня!"

Спустя какое-то время повзрослевший ребенок попадает в вэйланс своей бабули и происходит первичное отпирание того исходного заболевания, продолжавшегося около пяти дней, но на этот раз оно вцепляется в ребенка и длится месяцами!

Работать с детьми — захватывающее приключение, это и трудно, и радостно. Мастерство терпеливого и достаточно проницательного одитора вознаграждается тем, что он своими глазами видит, как отбившиеся от рук хулиганы, болезненно бестолковые и несчастные дети превращаются в здоровых, готовых сотрудничать членов общества. Любой одитор сталкивается с необходимостью бороться с недугами не только детей, но одновременно и их родителей. Такая работа кажется трудной, временами просто руки опускаются, но когда ее удается закончить, охватывает непередаваемое чувство завершенности труда, чувство, что ты сделал что-то действительно стоящее для счастья будущих поколений.

 

Глава 4. Стандартная Дианетическая техника

Говоря о Дианетике в приложении к специальным детским проблемам, чаще всего ссылаются на совокупность технических приемов, известную как стандартная процедура. С признанием того факта, что в сознании человека существуют инграммы, стало необходимым разработать метод вхождения в контакт с инграммой и ее редуцирования или стирания. От метода требовалось безотказно срабатывать и давать единообразные результаты. Этот метод, будучи разработан и формализован, и получил название стандартной процедуры.

Так как в интересах ребенка часто бывает необходимо провести процессинг с одним или более взрослыми людьми из его непосредственного окружения, то мы решили, что будет весьма полезно сначала кратко изложить суть шагов, составляющих стандартную процедуру. Ответвление этого метода, используемое при работе с детьми, будет изложено в следующих главах.

Как редко мы в этой деловой современной жизни встречаем того, кто искренне заинтересовался бы нашими проблемами, страхами и антипатиями. Снова и снова мы с надеждой заводим такой разговор с тайной целью выплеснуть нечто из груди, но слишком часто наш слушатель тут же выкладывает нам свои собственные проблемы: "Да, это напоминает мне, как я сам когда-то…" И неожиданно оказывается, что наши маленькие неприятности ничто в сравнении с его душераздирающими несчастьями, от которых земля содрогнется. И вот, вместо того, чтобы изливать душу, нам самим приходится стать слушателем, одитором. Вздохнув и спрятав разочарование за усталой улыбкой, мы внимательно слушаем. Горькая правда заключается в том, что лучше всего умеет слушать тот, кто сам больше всех нуждается в сочувствующем слушателе.

Итак, чтобы начать работу, необходимы близкие, доверительные отношения. Но вот они установлены, и вы приступаете к выслушиванию члена вашей семьи, друга или родственника. Задавайте ему как можно больше вопросов о самых разных вещах и употребляйте в вопросах настоящее время: "Как Вы относитесь к тому, что сейчас происходит? Что Вы чувствуете? Согласны ли Вы с окружающими?" Пусть он расскажет о своих методах коммуникации, то есть о том, как он сообщает что-либо другим и как воспринимает сообщения. Постарайтесь соглашаться с ним! И без вас множество людей с ним всю его жизнь не соглашается. Не стоит Дианетическому одитору включать еще и себя в этот и без того переполненный список.

Аффинити между одитором и преклиром важнее всего. Преклир должен доверять одитору и как честному человеку, и как профессионалу, который в состоянии справиться с любой проблемой, возникшей во время занятия. Между одитором и преклиром должен установиться такой стиль общения, который устранял бы скрытность. От того, возникнет ли эта близость и установится ли нужный стиль общения, зависит во многом реальное содержание каждого занятия.

Заложив некую основу для того, чтобы уже в настоящее время преклир мог получать от жизни удовольствие, мог во что-то верить и на что-то надеяться, направьте его внимание на те предметы и людей, которые обладают реальной ценностью в его глазах. Пусть это будет человек, о котором он знает, что это друг, или каменные ступени, ведущие к парадной двери дома, в реальности которых он абсолютно уверен, или дети, которых он величает своими детьми, и чувствует, что это именно его дети; все это и еще многое послужит установлению близости в настоящем времени с жизнью преклира. Только от вас, одитора, зависит то, как и когда задать нужные вопросы, которые позволят преклиру войти в контакт с такими моментами времени, когда друзья, ступени и дети для него реальны.

Очерченный таким образом круг вопросов — ваше средство оценки состояния преклира. Расспрашивая его, обсуждая с ним подобные темы, выслушивая то, что он сам захочет рассказать, вы поймете, в каком приблизительно месте условной шкалы состояний (простирающейся от самого крепкого здоровья до абсолютного нездоровья — смерти) находится ваш преклир. От этой оценки зависит и тактика, которую следует избрать для процессинга, ведущего вверх по шкале, к улучшению состояния. Очевидно, что для тех, чье состояние соответствует низшим делениям шкалы (называемой в Дианетике Шкала Тонов), должна использоваться щадящая тактика. Мы со всей определенностью не советуем неопытным одиторам браться за буйно помешанных и в особенности за тех, кто впал в апатию. Но за исключением случаев из самого низа Шкала Тонов, беритесь за работу с уверенностью, что вы можете, используя Дианетические методы, сделать более счастливыми и благополучными людьми отца или мать ребенка, и тем самым ослабить для него напряженность семейных отношений.

На каждом занятии следует вести протокол. Необязательно записывать каждое слово, движение, дрожание ресниц преклира, но относящиеся к делу факты должны быть отмечены. Запишите возраст преклира, число братьев и сестер, кто из близких умер. Составьте список его "любимых" словечек для будущей сверки со словесным содержимым первичных или вторичных инграмм После подобной предварительной разведки случая приступайте к использованию техники прямой связи с любым воспоминанием о каком-либо событии, отрезке времени в жизни преклира. Спросите его о счастливых моментах времени в детстве, об окончании школы, об особенно любимых учителях. Научите преклира ориентироваться в своем прошлом, пока оно не станет для него подлинным, реальным. Удивительно, сколько людей не уверены, что события их собственного прошлого действительно имели место, для которых прошедшее — какая-то мешанина, полностью нереальная. Прямая связь усилит для преклира реальность его прошлого, это означает выпрямление определенных участков трака времени.

Для достижения такого эффекта вам потребуется, в зависимости от случая, от двух до трех часов и более недель ежедневных занятий.

Когда преклир установит для себя ряд определенных "указателей" в своем прошлом — промежутков времени, когда он очень хорошо ощущал реальность происходящего и тесную близость с другими людьми, для вас наступит время, задавая преклиру вопросы, выявить цепь локов полегче. Записывайте локи по мере их выявления. Когда вам кажется, что перед вами вся цепь полностью, что событий такой сходной природы, с которыми требовалось бы войти в контакт, больше нет, начинайте снова расспрашивать преклира о каждом событии в отдельности, в том порядке, в котором события были вами выявлены.

Затем проделайте эту процедуру снова, работая только с отмеченными событиями, даже если преклир будет настаивать на том, чтобы добавить к ним новые, сходной природы. Продолжайте спрашивать именно о тех специфических событиях, причем обрабатывайте все события по очереди и обязательно в том порядке, в каком они были найдены. Работайте до тех пор, пока явно не повысится тон преклира. У ОДХ этот метод называется "Повторной Прямой Связью".

Во время прохождения подобных аналитических промежутков времени ваш преклир почти наверняка попытается войти в контакт с промежутками времени, когда он испытывал гнев, скорбь, страх или определенное снижение аналитических способностей. Не давайте ему уклоняться от темы, задавая вопросы, касающиеся исключительно аналитических промежутков цепи. Не удивляйтесь, если преклир, что называется, "закосеет" (это жаргонное слово, означающее состояние после приема наркотиков). Вам будет казаться, что он старается крепко заснуть, иногда он будет даже громко храпеть, иногда что-то бормотать, иногда просто будет лежать молча и неподвижно. Такое состояние может продолжаться от одной минуты до восьми часов и более. В это время нельзя беспокоить преклира вопросами. Сидите спокойно рядом и будьте наготове к тому моменту, когда он выйдет из забытья.

Это теперешнее состояние обусловлено бессознательным состоянием в его прошлом. Такое забытье, переживаемое в настоящем времени, видимо является разрядкой испытанной в прошлом потери сознания. Оно будет особенно заметным и крепким в том случае, когда пациент является жертвой многочисленных попыток аборта. После краткого или продолжительного забытья тон преклира (в настоящем времени) заметным образом повысится. Он будет живее реагировать, больше интересоваться окружающим. Это, вероятно, и есть первый главный признак улучшения состояния вашего преклира.

Вам может попасться преклир, чьи способности к повторному вызову звука, времени, движения, зрительных образов и т. д. сохранены полностью. Если это не так, продолжайте процессинг, пока тон преклира не поднимется и повторный вызов воспринятых ощущений не включится, до тех пор, пока он не ощутит, как реальность, свое прошлое и настоящее.

Когда это произойдет, можно начинать работу с его файл-клерком. Файл-клерк — это и есть его "основная личность". Как указывает такое название, "файл-клерк" занимается тем, что отвечает на вопросы, заданные преклиру, выдавая различные сведения, время, возраст, ответы "да — нет" {мгновенные ответы "да — нет" — одна из разновидностей мгновенного ответа, когда одитор задает вопрос типа: "Дайте мне да — нет: (напр., "здесь есть холдер?")? Щелк (без счета до пяти, как обычно в мгновенном ответе)". Преклир отвечает, какое из этих двух слов у него появилось или "осветилось" или "прозвучало" или "мигнуло" — это индивидуально.} и, фактически, любые желаемые данные, касающиеся банков памяти преклира. Чтобы привести файл-клерка в действие, проинструктируйте преклира о том, что на внезапно заданные вопросы он должен отвечать мгновенно, первым же словом или фразой, которая придет ему в голову. Например:

- Отвечайте "да" или "нет" — имеется ли цепь локов, достижимая в настоящий момент?

- Да.

- Ее название?

- Порка.

Так подготавливают материал для работы на каждом отдельном занятии.

В другой главе книги упомянут "мгновенный возраст". Это просто ответ файл-клерка на вопрос: "Сколько вам лет?" или "Каков ваш возраст?", или даже просто в одно слово: "Возраст?", заданный тогда, когда файл-клерку уже можно доверять. Начинающего одитора удивит, какое множество людей выдает смешной на первый взгляд "мгновенный возраст". Попробуйте задать такой вопрос-выстрел своим друзьям, предупредив, что они должны отвечать первое, что придет на ум.

Но в полученной вами цифре на самом деле нет ничего смешного. Представьте, что преклир, женщина 36 лет, выдает вам мгновенный возраст 13 лет. Она смущена своим ответом и не может понять, почему назвала такое глупое число, а вы спросите ее, что же случилось, когда ей было 13 лет. Или, что еще лучше, поэксплуатируйте файл-клерка еще немного, чтобы установить, так сказать, географию происшествия: — Пожалуйста, отвечайте "да" или "нет". Больница?

- Да.

- Врач?

- Нет.

- Медсестра?

- Да.

Именно так определяют местонахождение происшествия, вследствие которого преклир застрял на колее времени. Иногда число, называемое преклиром, означает не число лет, а число месяцев или даже дней после рождения. <Это также может оказаться возрастом не от рождения, а от зачатия, о чем в случае сомнений или подозрений также можно справиться у файл-клерка вопросом типа: "От рождения (да — нет)? От зачатия (да — нет)?> Так что, если преклир выдает мгновенный возраст, например, восемь, то не мешает спросить у файл-клерка:

- Восемь дней?

- Нет.

- Недель?

- Да.

Или допустима такая формулировка: — (дайте мгновенный ответ:) Недель, месяцев, лет? Щелк. Следует ответ: — Месяцев.

Как видите, процедура не трудная.

Механизм работы файл-клерка таков, что когда ему верят, принимая его ответы, как должное, он выдает верную информацию о событиях, времени и направлении, в котором нужно вести процессинг данного случая. Когда у файл-клерка спрашивают о следующем происшествии, необходимом для работы с преклиром, он выдает ответ, в котором содержатся либо косвенные, либо прямые указания на то, что теперь следует делать.

Не доверять файл-клерку — означает замедлять работу случая. Недоверие можно проявить как косвенным образом, таки прямо, внося исправления в выданные файл-клерком ответы.

Когда вы проработали с файл-клерком достаточное время, чтобы с удовлетворением установить, что на ваши вопросы он дает верные ответы (иногда ответы файл-клерка бывают пропущены через "контур" и эта "фильтрация" искажает их, но и в этом случае одитор не должен дать основной личности преклира повода подозревать, что ее ответам не верят), попросите его найти самый ранний момент боли или потери сознания, необходимый вам для продолжения работы. Например, так:

"Сейчас файл-клерк выдаст самый ранний момент боли или потери сознания, требующийся нам для работы по продвижению к выздоровлению. Лента соматики пойдет к этому моменту".

Лента соматики — это еще один механизм, причем требующий точных команд при управлении им. Когда файл-клерк получает запрос о происшествии, управление передается ленте соматики. Ее можно сравнить со звукоснимателем фонографа, но только располагающим для каждой перцептики своей "иглой". Мы можем опустить иглу звукоснимателя фонографа на любое место звуковой дорожки и воспроизвести запись, начиная с этого места. Точно так же можно отдать приказ ленте соматики отправиться к любой точке трака времени преклира, и она выполнит приказ. Она подчинится приказу проходить происшествие, найденное файл-клерком. При этом часть "Я" преклира будет воспринимать заново все то, что когда-то произошло с ним. Время происшествия может быть каким угодно — от нескольких часов, предшествующих зачатию, и вплоть до настоящего времени. Когда вы командуете преклиру <обычно в конце терапевтической сессии>: "Возвращайтесь в настоящее временя", вы командуете ленте соматики оставить происшествие <и перейти к восприятию соматики настоящего момента всем доступным количеством "Я">. (Эту команду обычно не отдают, пока происшествие не пройдено достаточное число раз, чтобы его стереть или редуцировать его действие, если оно является аберрирующим.)

Предположим, что вы приказали ленте соматики вашего преклира войти в контакт с происшествием, и преклир слышит разговор. Велите ему повторять вслух то, что он слышит, и постарайтесь также уговорить его ощутить и все остальное. Вероятно, если он вошел в контакт с болезненным происшествием, он будет чувствовать соматики (боль) и без вашего приглашения. Начинающему одитору в этот момент нужна и храбрость, и вера в свой инструментарий. Вам будет очевидно, что преклир испытывает сильнейшую боль, может быть его глаза жжет огнем, но вы должны спокойно продолжать работу, проходить с ним это происшествие, задействовать не только слух, но и остальные чувства, спрашивая его обо всех относящихся к происшествию фразах, ощущениях и даже звуках, прикосновениях, движениях, о положении частей тела и ощущениях в них и о запахах и вкусах. Лента соматики воспроизведет все, что было на ней записано. Когда вам покажется, что происшествие подходит к концу и боль уже ослабела, отдайте приказ ленте соматики вернуться к началу происшествия и прокрутите его снова. Проделайте это несколько раз, пока преклир, может быть только после восьмого прохождения происшествия, пройдя через апатию, гнев и скуку, наконец придет в хорошее расположение духа и, возможно, даже будет от души смеяться. Не обращайте внимания на любые усилия, которые преклир, вероятно, приложит, чтобы избежать прохождения происшествия во второй или третий раз. Если вы согласитесь с его требованием сменить тему или происшествие, лечение завязнет, как в трясине, а у преклира будут весьма неприятные соматики в настоящем времени.

Если вы прошли инграмму и чувствуете, что на сегодня уже довольно, направьте преклира к приятному событию, и пройдите его три-четыре раза как инграмму. Затем отдайте приказ преклиру: "Возвращайтесь в настоящее время". <При работе с преклиром одитор ни в коем случае не "отдает приказы", а вежливо просит преклира выполнить те или иные действия (хотя и настойчиво, если это необходимо) и добивается выполнения своих просьб терпеливо и с умением, не срываясь на приказы. Общение с преклиром в приказном тоне или свысока почти наверняка сразу же приведет к полной потере аффинити, полному прекращению сотрудничества преклира и файл-клерка с одитором и потребует смены одитора и, по сути дела, создаст новую инграмму. Собственно, общение с преклиром в приказном тоне — нарушение Кодекса одитора (см. соответствующее приложение) Приказной тон вызывает или внутренний протест со стороны преклира, или подавление его, одитор должен сотрудничать, хотя и настойчиво и уверенно, не поддаваясь на его просьбы и уловки, с преклиром на основе аффинити >

Если вы в первый раз скомандовали ленте соматики войти в контакт с инграммой, выданной файл-клерком, а преклир не смог войти в контакт с происшествием, то, вероятно, вам необходимо сперва пройти некоторые вторичные инграммы, которые "придавливают" данную инграмму. Вторичная инграмма — это эмоционально болезненное событие. Это может быть потеря любимого щенка, смерть одного из членов семьи или утрата союзника. Тщательно расспросите преклира, чтобы выявить для работы все, что доступно, а затем пройдите достижимое содержание события от момента осознания утраты до момента возобновления работы анализатора <аналайзера>. Затем верните преклира к началу события и пройдите его снова точно так же, как проходят основные инграммы. При успешном прохождении вторичной инграммы тон преклира должен подниматься от скорби через гнев и скуку к хорошему расположению духа. Может показаться странным, что кто-то может веселиться по поводу смерти матери, но, тем не менее, когда вторичная инграмма тона "скорбь" — одна из наиболее аберрирующих инграмм — пройдена до стирания, веселье всегда налицо.

После прохождения <стирания или сокращения> вторичной инграммы вы отметите и в повседневной жизни преклира явный общий подъем тона. Вы с удовлетворением отметите, что он больше не лупит детей за малейшие нарушения "дисциплины", как он ее понимает. Преклир продвинулся вверх по Шкале Тонов, и часть его аберрирующего прошлого удалена из его реактивного сознания.

Но любой человек за свою жизнь получает десятки, а иногда и сотни вторичных инграмм. Нужно пройти их, по возможности все, которые удастся. Когда вторичные инграммы больше не подают признаков жизни, когда преклир не может больше найти ни одного эмоционально болезненного события, верните его в дородовую зону, запросив у файл-клерка самое раннее из достижимых происшествие, необходимое для продолжения работы, и скомандуйте ленте соматики (или преклиру) отправиться к началу происшествия. Пройдите предложенную инграмму, и затем, если нет других достижимых инграмм, запрашивайте снова вторичные инграммы, которые к этому моменту могли стать достижимыми.

В конце каждого сеанса следует применить прямую связь, направляя память преклира ко всем событиям, происшедшим во время занятия, включая все возможные столкновения между вами, которые могли вызывать у него раздражение. Спросите у него, что происходило в самом начале занятия, каким происшествием вы занимались сперва, на что была (если была) похожа инграмма. Спросите, не слышал ли он голоса, раздающиеся в этой комнате или где-то еще. Проверьте, твердо ли он помнит обо всем, что происходило во время занятия, потому что только в этом случае вы можете быть уверены в том, что пройденное закрепилось в аналитическом сознании. происшествием. Пусть преклир выберет его и пройдет два-три раза. Затем верните его в настоящее время.

Таковы основы стандартной процедуры. Конечно, существует и более утонченная техника. Профессиональный одитор, подготовленный Фондом, знаком со множеством методик и может подобрать нужную именно для данных условий. Мы не ожидаем, что кто-либо станет первоклассным одитором только на основе изложенных здесь сведений, однако, если в качестве преклира будет выбран не слишком низко расположенный на Шкале Тонов случай, нет никаких причин, чтобы интеллигентный взрослый человек не смог применить Дианетику на практике и получить весьма удовлетворительные результаты.

Еще одно, последнее предостережение. Методика, изложенная в этой главе, может быть применена взрослым к ребенку старше 13 лет. Для детей младше 13 существует специальная техника.

 

Глава 5. Дианетический процессинг для детей

Проведение процессинга с ребенком возможно в любом возрасте после того, как он научился говорить. Тем не менее, нельзя проводить настоящих, серьезных занятий, пока ребенку не исполнится по крайней мере пять лет. Экстенсивный дианетический процессинг не особенно располагает к себе детей, за исключением совершенно особых обстоятельств, пока им не исполнит по крайней мере восемь лет. Но и до восьми лет можно успеть принести ребенку немалую пользу, применяя прямую связь, а к ребенку в возрасте от восьми до двенадцати лет уже можно применять любую изложенную здесь методику. Но ни в коем случае не следует вынуждать ребенка идти в дородовую область, пока ему нет по крайней мере двенадцати лет. Если уж ребенок попал туда сам, то этим нужно воспользоваться и обязательно пройти как следует, до редукции или уничтожения, инграммы, с которыми он вошел в контакт. Но приказывать ребенку вернуться в дородовую зону нельзя никоим образом.

Почти во всех случаях, за исключением особо тяжелых, с ребенком могут проводить занятия родители. Показателем здесь должно являться наличие высокого аффинити ребенка с родителями. Если аффинити (близость) нарушено, что часто наступает с возрастом, то есть основания полагать, что родители являются рестимулятором ряда инграмм — в этом случае родитель может стать одитором только после снятия этих инграмм другим одитором. Это же касается и любых сочетаний преклир — одитор между родственниками и близкими людьми (т. е. ситуация, когда одитор является действующим лицом или упоминается в какой-либо инграмме, особенно рестимулированной). И, однако, родителям это всегда делать труднее, чем одитору, человеку постороннему, так как родители, будучи причинным фактором, являются для ребенка рестимулятором. Самый тон голоса родителей иногда действует, как рестимулятор, даже если произносимые слова не имеют никакого сходства с содержимым инграмм. Тем не менее, родители, обладающие определенным уровнем интеллекта и долей объективности, могут работать со своим ребенком. Работа должна быть основана на хорошо разработанной программе, и вести ее нужно в особой форме, так, чтобы она явно отличалась от повседневной домашней жизни и бытовых обязанностей. организуйте работу с ребенком, как новую захватывающую игру, протекающую по своим правилам, непохожим на правила других известных игр. Но даже если с ребенком занимается посторонний одитор, родители все равно являются самой важной частью окружения ребенка и поэтому должны усвоить основные ценности и истины Дианетики. Вот три главные направленности работы с детьми.

1. Предупреждение рестимуляции.

2. Разрушение локов.

3. Де интенсификация болезненных эмоций.

Родителям следует избегать при ребенке употребления слов и выражений, содержащихся в его реактивном банке. Эмоций, сопровождающих подобные слова, тоже должно избегать, равно как и любого повторения известных вам ситуаций, сцен, которые, как вы считаете, могли быть записаны реактивным сознанием ребенка. Если родители и не могут вспомнить обстоятельств, при которых у ребенка были созданы инграммы, или конкретных слов, сказанных в это время, то, исходя из реакций ребенка, они могут этот конкретный набор слов и эмоций, хранящийся в реактивном банке ребенка, воссоздать довольно скоро. Если текущая ситуация покажется вам похожей на записанную у ребенка инграммную сцену, избегайте инграммного языка особенно тщательно. Любая аберрация у ребенка свидетельствует о том, что первичное отпирание инграммы уже имело место. Аберрация довольно ярко будет проявляться в тех ситуациях, в которых воздействия на органы чувств ребенка подобны перцептикам заложенной некогда инграммы.

Пример из практики. Родители безуспешно пытались отучить ребенка писать в кровать, постоянно твердя ему, чтобы он не пил воду перед сном. Но, несмотря на "воспитание", ребенок продолжал мочиться в постель. Дианетическое исследование ситуации прямо показывало, что нечто в окружении ребенка рестимулирует инграммный приказ такого рода. Родители, конечно, действовали с самыми лучшими намерениями, но, не зная о дианетических правилах поведения, не предотвращали аберрацию, а, напротив, вновь и вновь отпирали определенную инграмму. Впоследствии родители отыскали связанную с родами инграмму, чье словесное содержание для реактивного сознания как раз и означало приказ намочить в постель при упоминании слова "вода":

— Сейчас отойдут воды.

— Да ведь польется прямо в постель.

— Лежи, и пусть льется.

Прекратив рестимуляцию, инграмму удалось дезактивировать. Родители перестали упоминать о воде перед тем, как ребенок ложился в постель, и постепенно недержание мочи утихло, а потом и совершенно прекратилось.

С локом можно войти в контакт и погасить его, используя только прямую связь памяти, без ревери. Родители могут оказать большую помощь одитору на этом этапе процесса, так как им отлично известно, когда по их вине мог произойти лок, особенно какое-либо эмоциональное потрясение. Если мать припомнит свои обычные драматизации, свое поведение во время эмоциональных кризисов, это поможет одитору или самому ребенку обнаружить лок, и, тем самым, лучше всего поможет ребенку преодолеть свои трудности. Всякий раз, когда имеет место снижение аналитических способностей ребенка (а во время рестимуляции инграммы это имеет место), может быть создана запись о локе. Аберрация, в основу которой ляжет этот лок, будет зависеть от эмоциональной и физической болезненности как самого лока, так и первоначальной инграммы. Этот факт и природа аберрации могут быть использованы при определении того, какие локи следует разыскивать в первую очередь.

Для ребенка возвращение (к событию) — простой и естественный механизм, поэтому для гашения локов используют методику, опирающуюся на сочетание вспоминания и повторного вызова. Спросите ребенка, например, кричит ли на него мама. Если это так, попытайтесь подвести его к тому, чтобы он вспомнил конкретный инцидент. При этом многие дети закрывают глаза и возвращаются к событию. Если ребенок может вспомнить точно, какие именно слова произнесла мать, и какие событие столько раз, сколько нужно, чтобы ребенок потерял к нему интерес. Большинство локов погаснут после первого же прохода и больше не будут иметь аберрирующего влияния.

Ребенок может войти в контакт со скорбью так же легко, как и взрослый. Между ними та разница, что детский повод для горя взрослому может показаться пустяковым. Для ребенка может быть настоящей бедой, когда мама, например, не позволяет ему в дождливый день идти пускать кораблики. Эффект от разрядки такой инграммы будет не очень велик по сравнению с разрядкой горя, причиненного уходом любимой няни или пропажей щенка, но любое горестное переживание, которое вы сможете разрядить, улучшит здоровье и благополучие ребенка.

Одитор, желающий работать успешно, должен, помимо всего прочего, уметь завоевывать доверие ребенка. Очень трудно заинтересовать ребенка событиями, породившими его нынешние трудности. Внимание ребенка очень рассеянное, он еще не умеет его фиксировать. В задачу одитора входит научить ребенка концентрировать внимание и направлять его на локи и инграммы, содержащие скорбь.

У всякого ребенка прирожденное чувство собственного достоинства. Всемерно проявляйте свое уважение к нему. Никогда не говорите с родителями через голову ребенка. Уж лучше говорить с ребенком через голову родителей. Стройте свои отношения с ребенком, как партнерские. Вы увидите, что у ребенка накопились горы ошибочных представлений о различных повседневных явлениях. Не говорите с ним из-за этого свысока. Проследите, откуда взялись эти заблуждения, обычно вы обнаружите, что это вина взрослых, не побеспокоившихся дать ребенку нужные сведения.

Работа с ребенком зачастую с неизбежностью включает в себя работу не только с ним одним. Большая часть аберраций, имеющихся у ребенка, проистекает от незнакомства его родителей с Дианетикой, и, значит, вам, помимо укладывания на кушетку ребенка, необходимо предпринять и иные шаги в целях предупреждения рестимуляций.

Существуют три направления дианетического обращения с любым человеком, и все они так или иначе необходимы при занятиях с ребенком:

1. Стандартная процедура.

2. Дианетическое образование.

3. Смена окружения.

Обычно на страстное желание родителей, чтобы их ребенок" стал лучше" и поправился, можно рассчитывать. Но рассчитывать на то, что родители без вашего нажима воспользуются вашими советами, можно, к несчастью, в весьма ограниченной степени. Вам самому придется выбрать, каким образом повлиять на родителей, чтобы то, что вы советуете, было воспринято ими, как их долг по отношению к ребенку.

К одитору привели ребенка, который не пожелал с ним разговаривать. После многих бесплодных попыток подступиться к мальчику, одитор спросил, кто из родителей сказал ему, что его накажут, если он будет что-нибудь рассказывать о ссорах папы с мамой. Слезы. Поток слов. Случай вскрылся.

Чем может помочь одитор, если родители запрещают ребенку рассказывать ему о своей домашней жизни? Те родители были уверены, что причина аберраций ребенка в чтении комиксов, но во время всего их воинственного курса на "вывод крейсера из зоны урагана", они привычно скандалили, садясь за стол. Отец придирался к еде, мать начинала жаловаться, что она работает, как лошадь. Нередко они швырялись посудой друг в друга, часто доставалось и мальчишке. Ребенка не удавалось заставить есть, и, вместо положенных по возрасту 85 фунтов (38 кг), он едва ли тянул на 58 (26 кг).

Этот случай явно требовал только прямой связи (памяти) с первой ссорой родителей за столом в присутствии ребенка. Следующая мера, на которой пришлось настоять, заключалась в том, чтобы ребенку было позволено есть на кухне за закрытой дверью.

Услышав об этом, родители злобно воззрились на ребенка, спрашивая: "Что ты ему наговорил?" Одитор, поняв, что ребенка действительно будут бить, предупредил родителей: "Я знаю, что если ребенку позволить есть самому, он наберет вес, поэтому, если через две недели этого не случится, я вынужден буду позвонить в Общество Защиты от Жестокого Обращения".

Ребенок набрал вес.

Детский одитор должен оценивать окружение ребенка с точки зрения Дианетики. Во множестве случаев в лечении нуждаются в первую очередь не дети, а их родители. Но в любом случае важно, чтобы родители усвоили, что бывают обстоятельства, при которых происходит отпирание инграммы, и научились бы избегать их. В этой связи важно помнить тот факт, что "обычные" детские болезни часто начинаются три дня спустя после какого-нибудь домашнего эмоционального потрясения. При работе с ребенком обязательно исследуйте этот промежуток времени, предшествующий любому его заболеванию. Скорее всего, вы найдете отпирание инграммы, способствовавшее заболеванию, именно там. Самое первое недомогание ребенка поможет вам локализовать первичное отпирание. Если вы обнаружите, что подобное отпирание имело место достаточно часто, вы должны убедить родителей в необходимости предупреждения дальнейших случаев отпирания инграммы. Если история болезни их ребенка не является в глазах родителей убедительным доказательством влияния на здоровье ребенка последствий отпирания инграмм, ваш долг, как детского одитора, продемонстрировать на них самих, что подобное явление все же существует, что отпирание инграммы действительно сказывается на здоровье и счастье любого человека, старого или малого.

Даже небольшое время, затраченное на обучение родителей основам Детской Дианетики, иногда приносит больше пользы, чем долгие часы рабочих занятий с ребенком. Вероятно, самый важный аспект такого обучения — разъяснить родителям, что совершенно необходимо ставить перед ребенком цели, и что главной целью жизни ребенка должна быть цель, стать взрослым человеком. У ребенка должны быть и ответственность, и независимость, соответствующие его статусу ребенка. У него должны быть вещи, принадлежащие целиком и полностью ему, все решения о которых принимает только он сам. Но ни при каких обстоятельствах он не должен присваивать себе права взрослых в сфере домашней жизни. Преждевременное обладание этой привилегией разрушит главную цель его жизни — стать взрослым человеком. Бездумная гиперопека, отсутствие обучения, имеющего четкую цель, приведет к тому, что ребенок потеряет основной побудительный мотив в жизни. Особенно, если он видит, что взрослые вокруг него не так уж наслаждаются своей взрослостью, не извлекают никакого удовольствия из своих взрослых прав и не настаивают на них. У ребенка, ото всего огражденного, полностью зависимого, поощряемого за проявления детской незрелости, пропадает желание как-то меняться, ухудшается способность овладевать новыми знаниями и способность владеть уже усвоенными, ибо он не видит надобности ими владеть.

В обучение родителей должны, конечно же, входить и основные правила Превентивной Дианетики. Никаких разговоров рядом с больным или травмированным ребенком. Как только закончится временное снижение аналитических способностей, вызванное несчастьем, устройте ребенка поудобнее, но не говорите с ним еще несколько минут. Не оставляйте ребенка в рестимулирующей обстановке. Не надо, как одна известная нам мамаша, будить девочку среди ночи, стаскивать с кровати и повторять: "Сиди на этом стуле и запоминай, какая ужасная вещь замужество". Старайтесь уберечь ребенка от сцен, где во всю силу проявляются различного рода драматизации. Заботьтесь о ребенке, но спокойно, не делая из себя незаменимого союзника.

Если, начав работу с ребенком, одитор обнаруживает (и это скорее правило, а не исключение), что его подопечный нуждается в конкретной конструктивной деятельности, то очень хорошо, если одитор разработает для ребенка определенную программу, по которой тот смог бы овладеть каким-нибудь мастерством. Лучше всего для ребенка занятие, упражняющее его тело. Эта программа, кроме того, должна помочь ребенку слегка сменить окружение, "отодвинуться" от большинства получаемых им рестимуляций. Если можно, то лучше, чтобы ребенок сам себе составил эту программу. Помогите ему начать работать по ней, но раз уж это специально его программа, никоим образом не вмешивайтесь в его действия и не настаивайте на "доведении до конца", если ребенок склонен бросить дело. У него непременно есть на то причины, хотя он, может быть, не в состоянии их выразить или не хочет обнаруживать.

Сам ребенок почти не нуждается в изучении Дианетики. Многие действия естественны для него. Он быстро привыкает смотреть на сеансы, как на интересную игру, если одитор сумеет так поставить дело.

Но в одной области образования ребенка одитор может выполнить очень важную функцию. Очень часто окружающий малыша мир приводит его в совершеннейшее замешательство из-за этикеток, наклеенных взрослыми на предметы. Взрослые не понимают, как это серьезно для ребенка, если на что-то наклеена неточная этикетка. Представьте себе ребенка, до сей поры не имевшего ни каких сведений о смерти, которому читают стишок о маленьких оловянных солдатиках и ангелах с золотыми волосами. Если для него это первое фальшиво-символическое объяснение слова "смерть", то подумайте, насколько странной покажется ему реакция взрослых на настоящую смерть. Неверное значение слова, приданное ему первым объяснением, нужно каким-то образом изгладить, после чего следует дать более верное понятие о предмете. Расхождение между самым первым понятием о смерти и последующими концепциями формируют в системе хранения информации анализатора тревожную область, которая будет все время отбирать на себя часть внимания ребенка, до тех пор, пока напряжение не будет снято. Это осуществляется достаточно просто. Первоначальное неверное "наклеивание этикетки" трактуют, как лок, и снимают с него напряжение, приведя его в тесный контакт с настоящим.

Дети плохо ориентируются в семантике. Иногда это порождает в их сознании проблемы, имеющие столь далеко идущие последствия, что разрешение этих проблем, посредством все той же семантики, дает результаты, кажущиеся просто чудом. У одной девочки плохо шла арифметика. По остальным предметам она прекрасно успевала, и не было видимых причин ее неудачи именно по этому предмету. Одитор предложил ей несколько задачек, и она безнадежно увязла, пытаясь их решить.

Одитор: Самолет летит на высоте 10 000 футов в 2 часа дня и на высоте 5000 футов в 3 часа ночи. На какой высоте надо сбросить груз, чтобы он достиг земли в три часа дня?

Девочка: Ой! Не знаю. Ну ладно, сперва было 10 000 футов, потом 5000… Нет, честно не могу. Слишком трудная задача.

Одитор: А у тебя дома говорят о всяких задачах?

Девочка: Ну, мама часто говорит, что перед ней множество трудных задач.

Одитор: А у тебя дома много говорят о всяких задачах?

Девочка: Ну, мама часто говорит, что перед ней множество трудных задач.

Одитор: А о тебе самой кто-нибудь говорил, как о трудной задаче?

Девочка: Да, кажется, мама. Аа… вы имеете в виду такие задачи!

Слово "задача" было осмыслено (как "трудный вопрос, требующий разрешения"), и девочка вскоре стала получать по арифметике хорошие оценки.

Одитор может обнаружить данные, говорящие о необходимости изменений в окружении ребенка ради его здоровья. В таких вопросах достигнуть взаимопонимания с родителями вполне возможно. Если вы сумеете наглядно показать родителям, что здоровье их ребенка пострадает, например, от ежегодных летних поездок к дяде или тете, обычно они прекращают такие визиты.

Большинство перемен окружения, требуемых для прекращения рестимуляций ребенка, состоит в удалении его от рестимулирующих влияний или союзников. Трудно вообразить, с каким коварством союзник может подрывать психическое и физическое здоровье ребенка (даже не отдавая себе отчета в том, что он делает), до тех пор, пока вы не исследуете этот вопрос сами и не убедитесь.

Случай из практики. Одитора пригласили к девочке в больницу. Приехав, он узнал, что девочку перед этим навещала бабушка, и что у девочки поднялась температура. Тут же выяснилось, что лихорадочное состояние и появление бабушки совпадают не случайно. Использовав прямую связь, одитор нашел у девочки заболевание в девятилетнем возрасте, во время которого бабушка утвердилась, как союзник, ибо настаивала, что она будет тут как тут, стоит девочке заболеть. Когда лок был погашен, температура упала немедленно и лихорадочное состояние исчезло за несколько часов.

В связи с вышеупомянутым случаем полезно отметить, что любой человек, подрывающий авторитет родителей, подрывает и независимость ребенка. Действительность ребенка — это, в основном, его отношения с родителями. Все, что становится между ребенком и родителями, никак не способствует его взрослению. Родственник или любой другой человек, вмешивающийся в общение родителей с их ребенком {"в лоб", методом прямых указаний и т. п., создает инграммы. Проведение одитинга, по сути дела, никак не является вмешательством, а это лишь прохождение ребенком повторно событий, уже имевших место, и изменение отношения к ним, или, как например, в случае работы с семантикой — уточнение значения слов}. Неважно, с какими прекрасными намерениями этот родственник вмешивается, он вредит физическому и психическому здоровью ребенка, а в особенности, если пытается утвердиться именно в роли менее строгого родителя. Одитор должен использовать все возможные средства, чтобы удалить такого человека из непосредственного окружения ребенка.

В Детской Дианетике есть свои специфические проблемы. Ребенок не способен к сильной сосредоточенности, и не нужно его к этому принуждать. Даже прорабатывая приятные моменты, одитор должен помнить о том, что не следует задерживать ребенка на одном виде деятельности больше, чем он может выдержать без утомления. Поэтому лучше, если можно, работать с ребенком каждый день, так как для детей необходим более короткий рабочий период. Длина занятия с ребенком от 15 минут до получаса, больше они обычно не выдерживают. Должным образом подготовленные дети, успевшие проникнуться духом проводимой с ними работы, могут удерживать внимание и дольше. Но, если ребенок не может работать дольше среднего, ничего хорошего не выйдет из попыток заставлять его. Здесь, вероятно, следует отметить, что, хотя для ребенка приходится укорачивать общий рабочий промежуток, но польза, приносимая даже краткими сеансами, зачастую кажется просто чудесной тем, кто не пробовал применять дианетическую методику к детям.

Есть еще одна проблема, возникающая более серьезным образом при работе с детьми, чем при работе со взрослыми. Бывает, что один из родителей, а то и оба, активно не принимают Дианетику. Если доходит до того, что Дианетические термины употребляются в насмешку, задача одитора еще сложней. Ее единственное решение — в близости и интенсивном общении одитора с ребенком. Необходимо также сделать упор на то, чтобы работа была "игрой", и избегать употребления дианетических терминов, пока не установлена близость.

Специфически детской проблемой является возникающее иногда у детей нежелание проходить лок, кажущийся взрослому легким. Обойти это нежелание можно, попросив ребенка вообразить себе теле- или кинофильм об аналогичном событии и рассказать вам, что же он видит на экране. Предупреждение тем, кто будет пользоваться этим способом (а его можно применять при работе со взрослыми): никогда не говорите ребенку, что он сочиняет или ошибается.

Дети в еще большей степени, чем взрослые, теряют связь с реальностью, когда имеющимся у них данным не доверяют. Если наш Джордж-маленький видит на воображаемом экране свою маму с зелеными волосами, незачем говорить ему, что на самом деле она рыжая. Продолжайте проходить лок, продолжайте ваши занятия с ним, и в конце концов все перепутанные данные станут на свои места в памяти пациента, и он по своей воле сообщит, что мамины волосы рыжие, а не зеленые, и что он знал это с самого начала.

Ничто в Дианетике не доставляет столько радости, как видеть ребенка, к которому возвращается связь с действительностью. А результаты работы появятся, как только между одитором и ребенком установится взаимопонимание. Дети легко принимают Дианетику, и ничего необычного нет в том, что ребенок начинает играть в новую игру во вспоминание с мамой, папой и всеми друзьями. За исключением случаев с очень плохим пренатальным банком инграмм, чье отпирание уже имело место, детский повторный вызов обычно в хорошем состоянии. Просто удовольствие смотреть на ребенка, возвращающегося к полученным когда-то данным и восстанавливающего их достоверность.

Дети обычно обладают особым талантом проходить не очень болезненное происшествие сразу после того, как оно случится. Так как последний ушиб или падение легко могут быть найдены, и боль от них может быть ослаблена или снята полностью самим ребенком, многие одиторы учат этому своих детей, чтобы они могли помочь себе сами после таких легких неприятностей.

Дети легко приспосабливаются к новому, поэтому ничуть не удивительно, что один профессиональный одитор, шлепнувший свою маленькую дочку, нашел ее на заднем дворе дома, где она с мрачной решимостью проходила это печальное событие.

Проблемы, возникающие у одитора, занимающегося с детьми, чрезвычайно остры, и займут в его голове куда больше места, чем проблемы работы со взрослыми. Проблемы доступности, родительского вмешательства, недостаток правильного воспитания спутываются в клубок и представляют собой настоящий вызов одитору, вызов, который можно встретить, лишь обладая острой проницательностью и терпением сфинкса. Одитор обязан быть и непреклонным, и дипломатичным с родителями ребенка. Ему необходимо стать и товарищем ребенка, и его наставником. Он должен уметь извлечь наружу существо проблемы не только из мешанины сведений, но и при недостатке необходимой информации.

Интересно, что лечение ребенка и лечение больного психозом во многом параллельны, так как и тот, и другой случай ставят проблему доступности. Ребенок, страдающий от плохого обращения, будет противиться проявлениям внимания со стороны взрослого. Проблема самоконтроля, "управления собой" встает потому, что он еще не научился тонкому управлению своим телом. Задача одитора — направить внимание ребенка на локи и инграммы. После того, как уходят "контуры" (или инграммные единицы ложного самоуправления), "Я" все более приобретает власть над организмом. Для того, чтобы можно было начать процессинг, ребенок должен уметь собирать и фокусировать внимание. Когда умение сосредотачивать сознание на управлении телом достигает определенного уровня, разум становится способен справляться с инграммами. Этому умению и обучает одитор.

Начните определять с ребенком значения слов, названия предметов и разбираться в их употреблении. Вы увидите, что, стараниями взрослого окружения, у ребенка создалась очень странная и неверная картина мира. Многое можно исправить чисто на образовательном уровне.

Пренатальный банк ребенка бывает полон таких инграмм, с которыми и 35-летний сознательный преклир побоится соприкоснуться. Трак времени забит родительскими ссорами, а иногда и жестокостью. Требование встретиться со всем этим было бы чрезмерным по отношению к ребенку четырех-шести лет. Это ему не по силам. Его аналитическое мышление еще недостаточно развито, и в его обычном банке нет еще полного набора данных, которыми он мог бы оперировать, чтобы произвести оценку событий.

Предположим, вы начали процессинг, вернув ребенка к тому времени, когда он катался на санках или шел купаться. Ребенок сотрудничает, с готовностью откликается на команды идти вперед или назад по траку времени, пока вы не скажете: "Давай отправимся к тому моменту, когда мама застала тебя, таскающим потихоньку печенье, и наказала". Все! Туда-то он и не желает идти. Наказание не было сильным — мама пару раз слегка шлепнула его по попке, но преступник был без памяти от страха. Если уж такое происшествие кажется ему невыносимым, то как же можно ожидать, что он отправится к настоящему домашнему сражению, разыгравшемуся между его родителями.

Таким образом, стандартный процессинг исключен, по крайней мере до тех пор, пока ребенок не будет обучен обращению с собственным телом и не приобретет достаточный объем сведений, позволяющий ему делать адекватные оценки. Это открывает совершенно новый путь для процессинга: просто дайте ребенку больше исходных данных, работайте над идентификацией объектов на образовательном уровне.

Предположим, что совершенно нормальный ребенок все простужается и простужается, у него развивается астма, он серьезно болен и родители, говоря: "Мы перепробовали все на свете", наконец, приводят ребенка к одитору. Лучше всего говорить с самим ребенком в отсутствии родителей. Попросите его сесть и обращайтесь с ним уважительно. Вы увидите, что и он ответит вам с уважением. Это и будет началом ведения случая.

Лучшее, что можно сделать для ребенка, — это завоевать его доверие и дружбу до такой степени, чтобы он соглашался и мог возвращаться к горестным для него событиям. (Вот, например, большое горе — кто-то отобрал его трехколесный велосипед). Когда случай очищен от скорби, велика вероятность, что исчезнут хронические заболевания, ослабеет внутреннее напряжение ребенка, и он станет вполне уравновешенным. Затем следует исключить отпирание инграмм в будущем, объяснив родителям механизм рестимуляции и рассказав о последствиях для ребенка происходящих в его присутствии ссор. На этом этапе еще не является целью полное очищение, а только деинтенсификация инграмм. Ваша задача — привести ребенка в такое состояние, чтобы он мог лучше ладить со своим окружением.

У вас будут случаи детей, которым приказывали не плакать и воспитывали соответствующим образом, так что они привыкли страдать молча. С такими детьми очень трудно, но надо суметь и у них добраться до области скорби и очистить ее, применяя прямую связь памяти.

Пройдя с ребенком его горе и научив его хорошо играть в эту новую игру с памятью, отправьте его к тому времени, когда он в последний раз испытал незначительную боль, и пройдите ее. Научите ребенка отыскивать недавние локи и не очень серьезные инграммы. Но даже если до этого этапа работа двигается успешно, не рассчитывайте сразу найти с ним базис базисов инграмм.

Если ребенок болезненный, посмотрите, действительно ли это беспокоит родителей. Поищите, что в окружении ребенка сильнее всего его рестимулирует, и привлеките ребенка к сотрудничеству в устранении рестимуляторов. Большой такт и особая дипломатичность требуются от одитора при общении с родителями ребенка. У одного малыша, очень болезненного, была аллергия на собственную мать, таскавшую его по всевозможным санаториям именно потому, что он столько болеет. Куда бы ребенок ни попадал, источник его заболевания оставался при нем. Но как же можно сразу сказать в лицо матери, что она служит для своего сына рестимулятором, и чем больше времени они будут проводить вместе, тем больше он будет болеть! Нужно весьма дипломатично обучить мать основам Дианетики или уговорить ее саму подвергнуться терапии. Если отец проявляет доброжелательный интерес, убедите его, что для дела будет полезно, если позволить вам сперва позаниматься с матерью ребенка.

Очень может быть, что, начав лечить ребенка, вы кончите тем, что перейдете к лечению окружающих его взрослых. Многие люди ради здоровья ребенка согласятся на то, на что не согласились бы ради собственного здоровья. А насколько лучше было бы для ребенка, если бы будущие родители проходили процессинг до того, как заводить детей!

Не читайте ребенку нотаций о самодисциплине, потому что это естественный, прирожденный механизм, и его нельзя внедрить палкой. Если ребенок никак не может утихомириться, если его мысли блуждают где попало, последуйте за их ходом и позвольте им блуждать, сколько будет нужно. Не делайте занятия обременительными для ребенка, требуя, чтобы он работал дольше, чем естественно для него удерживать внимание. Будьте довольны, даже если он выдерживает всего пять минут в день. Пусть идет домой, если хочет. Вот увидите, в следующий раз он придет и будет работать с большой охотой. Но если вы будете нудеть, что он должен работать, должен проходить то или это, должен быть послушным мальчиком — вы только добавите ему затруднений, которых у него и так хватает. <А также потеряете доверие ребенка и нарушите аффинити между вами и им.>

Разговаривая с Билли, не обращайте внимания на его родителей. Ничего не может быть хуже, чем говорить с родителями, игнорируя присутствие ребенка. Напротив, иногда полезно поговорить с Билли, не замечая родителей. Обращайтесь только к ребенку, или вы потеряете его привязанность, необходимую для работы. Если ребенок сможет говорить хотя бы с вами на другом уровне, чем со всеми остальными, то он и сам начнет чувствовать себя другим человеком, и объективно будет изменяться к лучшему с каждым сеансом.

От детского одитора требуется куда большее терпение и гибкость, чем от взрослого. Вы должны быть и упорны, и уметь приспосабливаться к ребенку. Если вы сумеете разумно, в духе Дианетики, совместить эти требования, вы непременно достигнете хороших результатов.

 

Глава 6. Дианетика при уходе за детьми

Дианетическая терапия позволяет выработать простые и определенные правила, применяемые не только в экстренных ситуациях, но и в повседневном общении с ребенком. Запомнить их можно легко и быстро. Дианетическая работа с детьми — одно удовольствие, потому что возврат у ребенка происходит так легко и естественно, а результаты работы всегда так наглядны.

Лучше всего, безусловно, чтобы инграммы у ребенка не формировались совсем, с самого начала его жизни. Конечно, женщины во время беременности в общем следят за тем, чтобы с ними не произошло ничего, что сможет повредить ребенку, да и окружающие заботятся о них больше. Но будущая мать имеет право требовать от окружающих, чтобы они следили не только за ней, защищая ее от физических травм, но и за собой, и если уж бушуют бури эмоций, то ее в них не втягивали бы.

Всех и каждого следует проинструктировать: если вы оказались рядом с беременной женщиной, поранившейся, ставшей жертвой несчастного случая и т. п. — молчите. Соблюдать тишину — важнейшее правило. Если только возможно, не надо говорить вслух вообще ничего. Помогите и посочувствуйте молча.

Женщина, желающая сделать как можно больше для своего ребенка, найдет врача, который согласится молчать, производя осмотр, и, в особенности, при родах, а также сумеет настоять на том, чтобы во время родов, насколько это по-человечески возможно, молчали все, находящиеся в том же помещении. Лучше всего для ребенка естественные роды. Найдите врача, разделяющего эту точку зрения. Роды, обезболенные для матери анестезией или наркоанестезией, чрезвычайно инграмматичны для ребенка. Многие одиторы могут подтвердить, что они нашли первый настоящий заряд скорби на траке времени и непосредственно после родов, при отделении от матери. Разрыв близости с матерью особенно жесток, если в то время, пока она все еще находится под наркозом, родившегося ребенка торопливо моют и уносят в детское отделение. Более того, в этой жестокости нет совершенно никакой необходимости.

Врачи, практикующие естественное деторождение, кладут ребенка на живот матери до того, как перерезать пуповину. После того, как пуповина перерезана и перевязана, мать ласкает и кормит ребенка. Такая процедура без сомнения необходима для ослабления действия на ребенка внезапного разрыва аффинити с матерью, произошедшего при родах. Возможно, что при такой процедуре ребенок и совсем не чувствует прекращения близости. С точки зрения Дианетики, любые настояния на естественном деторождении не будут чрезмерными.

В постнатальной жизни ребенка также следует взять за правило соблюдать тишину при детских травмах или заболеваниях. Родители должны настоять на том, чтобы все, кто общается с их ребенком, знали и помнили о существовании фраз, формирующих союзника. Все, что может быть истолковано в буквальном смысле, как: "Без меня ты умрешь"; "Все будет хорошо, пока я здесь, с тобой" — динамит для сознания ребенка, как известно любому одитору. От людей, произносящих подобные слова, родители, знающие Дианетику, будут защищать ребенка, как от диких зверей. Не допустят они и всевозможных высказываний типа: "Верь мне — и все будет в порядке" и "Делай, как я говорю".

Но конечно же, соблюдение тишины при больном и поранившемся ребенке не исключает искренней, но разумной любви и физической заботы. Больной ребенок нуждается в любви более, чем когда-либо, и сколько бы ни проявлять к нему нежности и участия, союзника это не сформирует, если это делается молча. Но ласки должны быть мягкими и спокойными. Недопустимо грубо хватать и стискивать малыша. Берите ребенка за руку не театральным нервным движением, а спокойно и надежно, чтобы он почувствовал поддержку, в которой так нуждается во время болезни.

Когда ребенок несильно поранился, тот, кто окажется поблизости, способен оказать ему первую Дианетическую помощь. Самым маленьким просто надо дать выплакаться. Когда ребенку больно, большинство взрослых начинают, сами того не замечая, говорить слова утешения и сочувствия. Эти же слова и в такой же ситуации они произносили, наверное, сотни раз, рестимулируя всякий раз при этом у ребенка целую цепь болезненных происшествий.

Лучшая помощь ребенку — не говорить в таких случаях вообще ничего. Родители вполне могут этому научиться. Такую привычку приобрести нетрудно, хотя она и не возникает сама собой. Молчание не исключает сочувствия. Возьмите ребенка на руки, если ему этого хочется, или обнимите его. Очень часто, если ничего не говорить, малыш поревет с минутку, неожиданно замолчит, улыбнется и опять побежит играть. Позвольте ему выплакаться, это ослабит напряжение, возникшее из-за травмы, и никакая другая помощь уже не будет нужна. На самом деле, ребенка очень трудно впоследствии вернуть к моменту травмы, если он уже прошел ее таким путем. С одной стороны, он избегает боли при возвращении, как избегал той, настоящей боли, а с другой стороны, возможно, эта травма уже пройдена им и перенесена в аналитическое сознание со стиранием боли, так что больше беспокоиться практически не о чем.

Но, если доброе расположение духа не вернулось к ребенку само собой после минуты-другой плача, подождите, пока он оправится после краткого ослабления аналитических способностей, сопровождающего травму. Обычно не трудно отличить, когда ребенок ошеломлен случившимся и слегка "не соображает", и когда он уже пришел в себя. Если он все еще плачет, хотя легкое беспамятство уже прошло, это означает, что у него рестимулировались предыдущие травмы. В этом случае желательна Дианетическая помощь. Обычно она нужна для детей от пяти лет и старше.

Когда период ослабления аналитических способностей окончится, спросите ребенка: "Что случилось? Как ты поранился? Расскажи мне". Если он по своей инициативе не станет рассказывать о происшествии в настоящем времени, попробуйте переключить его. Например, так:

- Ну, я стоял на большом камне, и я поскользнулся, и упал и… (плачет).

- А вот ты стоишь на камне — тебе больно?

- Нет.

- А что происходит, когда ты стоишь?

- У меня нога едет… (плачет).

- А теперь что?

- Я падаю на землю.

- На траву или на землю?

- Нет, тут везде песок.

- Расскажи мне все еще раз.

Проведите ребенка через происшествие несколько раз, пока ему не наскучит или не станет смешно. В этом нет ничего трудного, и весь процесс может быть столь обыденным и непринужденным, что незнакомый с Дианетикой посторонний человек не усмотрит в происходящем ничего необычного. Ребенок, получивший первую дианетическую помощь несколько раз, через некоторое время начинает сам, после каких-то своих несчастий, подбегать и требовать "поговорить об этом" от человека, способного применить это безболезненное <хотя это как сказать> и успокаивающее средство.

Лучший способ предохранить ребенка от рестимуляций — самим родителям стать клирами и достигнуть хорошей степени освобождения. К сожалению, это потребует времени, а до той поры родители должны уяснить себе свои драматизации, особенно "любимые" фразы, и стараться избегать их, как в присутствии ребенка, так и по отношению к нему.

Примените друг к другу прямую связь, чтобы избавиться от драматизаций и навязчивых фраз. Это поможет вам свести к минимуму рестимулирующие ребенка сцены, пока инграммы, порождающие их, не будут полностью разрушены. Такую процедуру следовало бы провести и с остальными лицами из окружения ребенка.

Многие привычно повторяют ребенку: "Не делай этого, а то заболеешь"; "Господи, ты обязательно схватишь грипп"; "Будешь продолжать так делать, и обязательно заболеешь"; "Я уверена, что у Джонни будет полиомиелит, если он пойдет в школу" и делают бесчисленные подобные пессимистические прогнозы. Ребенок слышит бесконечные "Нельзя", "Не надо", "Ты не смотришь, что делаешь". Хорошо бы сами родители посмотрели за собой и избегали таких выражений по мере возможности. Подобные вербальные возможности служат ключом к инграммам, а обойтись без них не так уж трудно, если приложить долю изобретательности и старания. Вполне возможно уберечь ребенка от опасности и другими путями. Не надо делать ребенку негативных внушений, советы ему должны быть выражены, по возможности, в позитивной форме и должны быть обращены к его аналитическому сознанию, к разуму. Он есть у ребенка, поверьте, даже у самого крошечного. Графическое выражение того, что будет со стеклянной банкой, если ее уронить, действует лучше, чем тысячи окриков: "Отойди!", "Положи!".

Мягкие, плавные движения, спокойный голос, обращенный к ребенку, сделают многое для предотвращения рестимуляций. Любому, желающему работать с детьми успешно, стоит выработать у себя подобную манеру общения. Она особенно ценна в различных экстренных случаях.

Если нужно привлечь внимание ребенка, а опасная для него ситуация развивается так быстро, что подбежать и схватить его вы все равно не успеете, то окликните его по имени достаточно громко, чтобы он мог услышать. Это и безвредно, и лучше достигает цели, чем дикий крик: "Стой!", "Не двигайся!", "Прекрати это!". Подобные приказы могут рестимулировать ребенка.

При неформальной, бытовой работе с детьми чаще всего употребляют прямую связь. Хотя эта методика предполагает использование одной лишь прямой памяти пациента, но у детей зачастую спонтанно начинается возвращение к событию. Возврат у детей происходит так легко, что трудно удержаться на использовании одной лишь прямой памяти. Да в этом и нет нужды при работе с использованием именно этой методики.

Прямая связь памяти может быть использована в сотне повседневных ситуаций — когда ребенок капризничает, плачет, когда у него несчастный вид, когда он нехорошо себя чувствует, когда он, очевидно, чем-то рестимулирован, когда он нечаянно стал свидетелем драматизации или кто-то его сурово наказал, когда он стал объектом чьей-то драматизации, когда он чувствует себя всеми брошенным — фактически каждый раз, когда ребенок нервничает или ему плохо, или вы знаете, что недавно он попал в сильно рестимулирующую ситуацию.

Принцип работы при этом таков же, как и всегда при использовании прямой связи — достичь специфических фраз и ситуаций, послуживших причиной рестимуляции. Безусловно, эта методика может идти в ход только после того, как ребенок научится говорить настолько хорошо, чтобы дать связный отчет о том, что он думает и чувствует.

Если ребенок чувствует себя немного нехорошо (но не серьезно болен) <ни в коем случае не следует работать во время болезни преклира и одитора, когда ребенок или одитор устал или не выспался>, начать можно с вопроса, когда он чувствовал себя так, как сейчас. Обычно ребенок может это вспомнить. Потом задайте вопросы о том, что в тот раз происходило, кто и что говорил, что чувствовал он сам, и другие обычные вопросы, направленные на раскрытие ситуации, и ребенок опишет произошедшее очень наглядно. Когда он кончит рассказ, проведите его через событие еще несколько раз. Дойдите с ним до конца, а потом скажите: "Расскажи мне все еще раз. Где ты был, когда папа все это говорил? Расскажи еще раз". Или так: "Давай посмотрим. Значит, ты сидишь на диване, а папа и говорит… Что он сказал?" Годится любая житейская фраза, которая вернет ребенка к началу события.

На занятиях с детьми незачем употреблять Дианетические термины или как-то специально усложнять свою речь. Дети прекрасно понимают "Расскажи еще раз". Они обожают слушать одну и ту же историю снова и снова, и любят сами рассказывать свои истории заинтересованному слушателю. Но не пережимайте с сочувствием. Выказывайте симпатию, интерес — это необходимо. Но не надо приговаривать или причитать: "Бедный малыш, бедняжечка моя" и т. п. Такие фразы только способствуют формированию расчетов на союзника.

Чем глубже вы погрузитесь в мир ребенка, войдете в его реалии, тем лучше вы сможете помочь ему в прохождении локов. Подражайте его интонациям, его "Ага!", "Понял!", "А что тогда?", его выразительной мимике, его широко распахнутым глазам, его умению слушать, затаив дыхание, раскрыв рот. Старайтесь попасть в тон любому настроению ребенка, но, конечно, не доводите это до пародии, до передразнивания. Если вы не можете подражать естественно для вас, лучше держите себя просто и заинтересованно.

Указанием на рестимуляцию часто служит то, что ребенок снова и снова повторяет одну-две фразы. Для любого знакомого с Дианетикой очевидно, что он находится в самом центре инграммы. В таком случае можно начать с вопроса: "А кто так говорит?", или "Кто это тебе говорит?", или "Когда ты это слышал?".

Иногда ребенок принимается настаивать: "Это я говорю: "Заткнись, старый дурак!", повторяя вам застрявшую у него в мозгу чужую фразу, какова бы она у него ни была. Тогда спросите: "А кто еще так говорит?" или: "Давай посмотрим, не сможешь ли ты припомнить, когда ты слышал, что кто-то другой так сказал?" — и, как правило, после этого ребенок начинает рассказывать о происшествии. Терпеливые расспросы обычно помогут вам выявить последний лок в цепи.

Один одитор (женщина), работая со своей дочерью, была крайне удивлена, когда услышала:

- Это ты сказала, мама, только очень давно.

- А где ты была в это время?

- Ой, я совсем маленькая была, у тебя в животике!

Такое не часто случается. Но когда ребенок поймет, что значит работа на прямой связи и что такое возвращение к событию, подобное рано или поздно произойдет. И каков бы ни был дородовый инцидент, инграмма или лок, продолжайте расспросы, чтобы восстановить в деталях происшествие. "Что ты делала? А где ты была? А где я была? Что папа говорил? На что это все было похоже? Что ты чувствовала?" и т. д. Пусть ребенок пройдет лок несколько раз, пока ему не станет смешно. Это погасит лок и освободит ребенка от рестимуляции.

Если ребенок плачет, для начала лучше всего спросить: "О чем ты плачешь?" После того, как ребенок несколько раз (каждый раз с помощью вопросов о случившемся событии) расскажет вам, о чем он плачет и немного успокоится, можно его спросить: "А о чем еще ты плачешь?" Таким путем иногда удается провести ребенка через всю цепь локов и даже возможно достижение первичного отпирания инграммы.

Если отец знает, что ребенок мог слышать семейную сцену (драматизацию), или был сурово наказан, или его грубо отругали, то спустя несколько часов после события можно его пройти с ребенком, спросив: "Ты помнишь, как я кричал на маму прошлой ночью?" Если ребенок не привык откровенно выражать свой гнев на родителей, или в прошлом его жестоко подавляли, упросить его рассказать о ночном скандале будет не так-то просто. Уговаривая его, держитесь так, чтобы он видел по вам, что рассказывать такие вещи и совершенно нормально, и безвредно для него. Если ребенок не может попросту рассказать о событии, попытайтесь событие с ним сыграть. Если он еще играет в игрушки, возьмите кукол или зверюшек, начните играть с ребенком и подведите его к тому, чтобы он воспроизвел драматизацию. "Эта кукла — мама. А эта кукла — маленький мальчик. Что она ему говорит, когда выходит из себя?" Часто такой подход выводит ребенка прямо к разыгравшейся сцене, и, если вы дадите ему раскрыться и описать то, что произошло, слушая его рассказ без всякого осуждения, сочувственно и заинтересованно, подбадривая уместными: "Да… а дальше что?", он бросит притворяться, что это игра, и расскажет именно то, что ему довелось услышать. Но даже если этого не произойдет, и малыш пройдет сцену несколько раз только играя с куклами, как это часто делают дети, то и этим он ослабит ее в значительной степени.

Вместо кукол и зверюшек можно дать ребенку карандаш и бумагу. "Нарисуй тетю и дядю. Что они делают? Нарисуй, как тетя плачет" и т. д. Упор при этом следует делать на драматизирующем взрослом, а не на дурном поведении ребенка. Рисуйте с ребенком картинки, играйте в театр. "А тогда ты говоришь… А я тогда говорю…" или просто позвольте ребенку сочинять разные истории о происшедшем. Все это помогает войти в лок.

Такие "увертки" обычно не нужны с ребенком, которому не запрещалось выражать негодование по отношению к родителям. Он охотно обо всем расскажет и разыграет в лицах подслушанную драматизацию или полученную выволочку, если вы поведете себя как заинтересованный зритель и будете побуждать его продолжать "спектакль". Понаблюдав за играющими детьми, вы заметите, что они именно таким образом гасят для себя локи, изображая и передразнивая своих родителей и других взрослых. Вообще, наблюдение за детьми дает прекрасные уроки Дианетики. Ничто не продемонстрирует дианетическую технику так ярко и убедительно, как детские игры. Дети, кажется, отлично знают сами, как гасить свои локи. Ребенок может и будет делать это сам, но для тяжелых локов ему все же обязательно нужна помощь взрослого, которому он доверяет.

Иногда достаточно вопроса: "Из-за чего тебе плохо?" или "Что я такого сказал, чтобы ты себя так почувствовал?", чтобы найти рестимулирующие моменты в создавшейся в настоящий момент ситуации, снять с нее заряд и вытащить ребенка из произошедшего когда-то лока.

В некоторых исключительных случаях у ребенка может произойти настоящий повторный вызов инграммы при использовании одной только прямой связи. Если произойдет именно такой возврат, доставайте сколько сможете от содержимого инграммы, работая на одной прямой связи, но используйте в разговоре о событии прошедшее время. Затем несколько раз пройдите какое-нибудь приятное событие, до тех пор, пока тон ребенка не станет высоким. Но не побуждайте к такому возврату к инграмме неподготовленного ребенка. Это только напугает его и будет, следовательно, препятствовать возврату в дальнейшем.

Но обычно в предосторожностях такого рода нет нужды. Ребенок сразу же отскакивает в настоящее время, стоит ему только подойти к соматике инграммы поближе.

Если на прямую связь у вас нет времени или почему-то вы не хотите ею пользоваться, ребенка можно вытащить из лока другими средствами. По ребенку довольно легко можно определить, когда он рестимулирован, и каков его тон по шкале тонов. Если тон ребенка опустился до ярко выраженной враждебности, зачастую вывести его из этого состояния можно, просто дав ему возможность разыгрывать драматизацию, пока гнев не выдохнется.

Всем знакомы жуткие кары, которые способен выдумывать ребенок в состоянии фрустрации: "Я разорву их на куски и выброшу в речку, я заманю их в чулан и запру, и выкину ключ, и вот тогда они пожалеют" и т. д. Если вы поощрите его: "Да? А потом что?" или: "У! Вот это да! Так их!", то малыш будет еще сколько-то времени продолжать в том же духе, а потом, скорее всего, выскочит из лока и пойдет опять заниматься своими делами.

Если тон ребенка — гнев, позвольте ему гневаться, даже если жертва — вы сами. Позвольте ему излить свой гнев, и он, обычно, быстро пройдет. Если же вы будете пытаться подавить его гнев, он только возрастет и продлится дольше, а весь инцидент останется в сознании в виде лока. Не надо подавлять естественную реакцию ребенка на фрустрирующую ситуацию — это даст выход энергии фрустрации без формирования лока, и, кроме того, выведет его из нее скорее, чем что бы то ни было. Особенно следует избегать в подобных случаях фраз типа "Держи себя в руках", "Последи за собой" и т. п.

Если тон ребенка — страх, дайте ему рассказать о своих страхах, подбадривая и поддерживая, как только можно. Это особенно эффективное средство против ночных кошмаров. Разбудите ребенка, спокойно обнимите его и подержите так, пока плач не утихнет немного, а затем расспросите о том, что ему привиделось, и пройдите с ним кошмар несколько раз, пока он не перестанет пугать ребенка. Затем, прежде чем уйти, вспомните с ребенком какое-нибудь приятное происшествие и пройдите его. Если ребенок все еще боится снова уснуть, не оставляйте его одного со своими страхами. Останьтесь с ним и постарайтесь их развеять, побуждая ребенка набраться смелости и рассказать о том, что его пугает, даже если его рассказы займут много времени. Для лечения хронических страхов используйте снова и снова прямую связь памяти, по нескольку минут за один раз, пока не установите, где именно на траке времени расположены локи, ответственные за страхи ребенка, и не ослабите их. Обнаружить рестимуляторы вам помогут выражения типа "то же самое", "такое же". Например, если ребенок боится темноты, спросите: "Что такое же, как темнота?" ("Что для тебя то же самое, что темнота?") Если он боится животных, вопрос такого типа заставит его проанализировать свои страхи, и вы, таким образом, ухватите содержимое инграммы или лока. Может быть, у вас не получится с первого раза, но если вы будете терпеливо продолжать расспросы, то скоро обнаружите искомое событие и сможете помочь ребенку пройти его.

Если тон ребенка — скорбь, вопрос "О чем ты плачешь?" поможет ему рассказать вам о своем горе или даже излить его полностью и, тем самым, выйти из лока. В самом деле, очень часто для того, чтобы извлечь ребенка оттуда, достаточно просто дать ему выплакаться. Это особенно справедливо, если вы близки с ребенком, и он знает, что может рассчитывать на вашу поддержку и помощь. Не надо пытаться остановить поток ребячьих слез, просто уговаривая не плакать. Любой, кому хоть немного пришлось побыть одитором, знает, какой урон наносят подобные уговоры.

Пройдите с ребенком событие, вызвавшее слезы, спросив его о случившемся и побуждая его рассказывать до тех пор, пока он не засмеется, или же дайте ему выплакаться, обняв его и приласкав. В этом случае — ни слова, только молчаливое выражение любви.

Если ребенок попросту "вредничает", сделался "неуправляемым", извлечь его из лока можно, переключив его внимание, рассказав ему забавную историю, дав книжку с картинками, игрушку или, если перед вами совсем малыш, что-нибудь блестящее. Это старое средство, но с точки зрения Дианетики — самое верное. Если ребенок капризничает, видимо, его тон — скука, а скучно ему потому, что тем, чем заниматься сейчас особенно хотелось бы, как раз и нельзя заняться. Он ищет чего-нибудь новенького — и не может найти. Поэтому, если вы это новое и интересное ему предоставите, его тон поднимется моментально. Но конечно, чтобы привлечь его внимание, не нужно лезть из кожи, тормошить ребенка и назойливо приставать: "Ну погляди, погляди, моя крошечка, какие холесенькие часики!", а в случае отсутствия мгновенного результата, немедленно начинать совать ему что-то другое. Это только путает ребенка и еще больше снижает его тон, оказывая на него подавляющее действие. Больше спокойствия, плавности в движениях, пусть ваш голос звучит мягко и умиротворяюще, когда вы хотите переключить его внимание на новый предмет. Этого будет довольно.

Если ни одна из этих мер не действует или, допустим, ребенок засел в инграмме слишком прочно и драматизирует постоянно, иногда удается освободить его оттуда и вернуть в настоящее, применив интенсивную физическую стимуляцию, например, в шутку побороться с ним или заняться какой-то другой "физкультурой".

Если вы умеете удерживать его внимание достаточно долго, можно попробовать пройти с ним приятное событие, попросив его рассказать вам о чем-нибудь хорошем, что с ним было. Поначалу он может откликнуться неохотно, но, если вы сумеете поощрить его, то он чаще всего вернется прямо в середину испытанного удовольствия, и после этого его тон немедленно поднимется.

Любого ребенка потихоньку и полегоньку можно приучить к неформальному, не заключенному в строгие рамки процессингу, научив его новой игре во вспоминание. Между прочим, это может служить приятным и полезным занятием во время поездок в трамвае, путешествий, ожидания, в периоды выздоровления и т. п.

В конце концов, непосредственная цель в клиринге — сделать достижимой для человека любую деталь его прошлого. Со взрослыми требуются иногда часы и часы, чтобы снова зазвучали их перцептики. А детям от природы присущи прекрасный повторный вызов перцептик и способность немедленно вернуться к событию. Они любят говорить о полученном удовольствии. Большая часть детской болтовни идет о разных чудесных вещах, которые с ними были или, как они надеются, будут. Часто по своей инициативе они начинают рассказ о том, как им было страшно или плохо.

Если вы научите ребенка тому, что игра во вспоминание и возврат — нормальная, естественная и обычная вещь, это очень поможет, когда придет время работать с использованием прямой связи или применять дианетическую помощь. Когда же ребенок достигнет возраста, достаточного для формального, по всем правилам, выслушивания <для формального одитинга>, для настоящих занятий, возврат для него будет уже естественным и привычным действием и, благодаря этому преимуществу, его случай не потребует много времени у одитора.

Учите ребенка проходить приятные моменты, спрашивая его о том, что происходило, когда он был в зоопарке или ходил в бассейн. Если сам ребенок не начнет рассказывать о событиях, употребляя глаголы в настоящем времени, потихоньку перестройте его. Попросите его ощутить воду вокруг себя, почувствовать себя движущимся, увидеть, что происходит, услышать, что говорят люди, как плещется вода. Восстановите все перцептики события так, как вы делали бы это со взрослым. Но не надо настаивать на полном отчете о перцептиках, если вы видите, что ребенок быстро и уверенно проходит событие, рассказывает о нем свободно и, очевидно, вернулся в событие так реалистично, как может. У ребенка нетрудно достичь возврата, и обычно бывает достаточно нескольких вопросов, чтобы восстановить все пережитое. Но не забывайте задавать эти несколько вопросов каждый раз, чтобы выработать у ребенка привычку "выуживать" все свои ощущения.

Познакомить ребенка с этой новой игрой можно, сказав ему любую обычную фразу, вроде: "Давай по вспоминаем, как ты…", "Расскажи мне, как ты тогда ходил в бассейн", или: "Давай поиграем, будто мы снова идем в зоопарк" и т. п. Постарайтесь войти в рассказ ребенка как можно глубже, подстраиваясь к его тону и манере повествования, если у вас это выходит естественно, и выказывайте нетерпеливый интерес к каждой новой подробности.

После того, как вы несколько недель потренируетесь на приятных событиях, можно будет начать гасить локи посредством прямой связи, берясь за те, о существовании которых вы знаете наверняка. "Помнишь, как ты болел в День Благодарения? Расскажи, как было дело. Кто с тобой был? Что он сказал?" Или так: "Давай посмотрим, сумеешь ли ты вспомнить, как тебя тогда около школы перепугала большая собака", и т. п. Занимаясь одними локами, не позволяйте ребенку возвращаться. Держитесь в разговоре формы прошедшего времени. Каждый раз, обработав указанным путем лок, пройдите затем одно-два приятных события.

Если вы продолжаете работу с ребенком, можно начать прослеживать какую-нибудь цепь локов, пытаясь найти первичное отпирание. "Ты можешь вспомнить, как ты испугался в самый первый раз?", "Что было, когда мама отругала тебя в первый раз?"

После месяца или около того подобной практики, ребенок обычно становится способен к возврату в самые ранние события детства, и вы услышите от него живейшие подробности о его младенчестве. Может случиться, что он выдаст вам нетяжелую инграмму. Пройдите ее так же спокойно и обыденно, как вы проходили с ним локи, и не просите ребенка закрывать глаза.

Когда вы будете проходить с ребенком локи, вы, конечно же, должны дать ему разрядить любое пережитое горе, страх или гнев, не останавливая его, а затем продолжать работу с локами, пока тон ребенка не поднимется до скуки или веселья. Все предосторожности, применяемые при работе со взрослыми, необходимы и с детьми: соблюдайте Кодекс Одитора <см. приложения>, подстраивайтесь к тону события и т. п.

Если ребенок воскрешает прошлое слишком живо, не мешает напомнить ему: "Ты только вспоминаешь, и сам это знаешь. Это все случилось очень давно". С детьми, у которых очень хороший возврат, лучше держаться формы прошедшего времени, пока они не подрастут настолько, чтобы полностью понимать происходящий процесс. Сказанное не относится к приятным переживаниям, их всегда можно проходить в форме настоящего времени.

Когда бы ребенок ни подошел к вам, чтобы рассказать о своих несчастьях, о травме, о том, что его напугало, выслушайте его и пройдите с ним событие несколько раз. Если ребенок уже научен "игре во вспоминание", и знает, что она приносит ему, он сам будет просить пройти с ним событие, когда это ему понадобится или захочется.

Если ребенка, как только он научится говорить, сразу начать учить вспоминать и возвращаться к приятным событиям, нетрудно предсказать, что он будет готов для формальных сеансов уже в раннем возрасте. Критериями для начала формального процессинга служат понимание ребенком значения пренатального периода, знание о том, как происходит рождение, и уверенность в том, что повторное прохождение болезненных переживаний поможет избавиться от них навсегда. Если ребенок готов пережить несильную боль для того, чтобы избежать боли в дальнейшем, можно начинать формальное выслушивание <формальный одитинг>. В случае серьезных нарушений у ребенка, формальные занятия с ним (в связи с этой острой необходимостью) можно начинать и до того, как он осознает эти вещи. При этом для успешного редуцирования инграмм обязательно должна быть установлена очень тесная близость одитора и ребенка.

КРАТКИЙ ИТОГОсновные принципы дианетического ухода за детьми таковы:

1. Предупреждение появления инграмм у плода путем должного отношения к будущей матери: соблюдайте тишину во время ее болезни или любой травмы; избегайте фраз, формирующих союзника.

2. Окажите первую дианетическую помощь маленькому ребенку при незначительных травмах или дайте ему выплакаться, если этого окажется достаточно.

3. Гасите локи посредством прямой связи. Установите связь с событием, попросив ребенка вспомнить о том, "как это было в последний раз", или попросив рассказать вам во всех подробностях, "что случилось такого, от чего ему стало плохо".

4. Учите ребенка вспоминать и возвращаться на приятных событиях.

5. Используйте приятные события или другие способы для вытаскивания ребенка из локов в настоящее время <если он застревает в этом локе>.

Все эти средства подготовят ребенка к формальному выслушиванию <формальному одитингу>, позволят провести его легко и быстро, когда оно <он> будет начато <начат>, вычистят большую часть локов до начала формального прохождения событий, а также оздоровят ребенка и сделают его жизнь счастливее.

 

Глава 7 История одной болезни

Из отчета одитора.

Преклир — мальчик семи лет. Его привели с определенной целью, а именно затем — чтобы одитор попытался разгрузить хроническую соматику — астму. Мальчик за пять недель получил в целом около трех часов процессинга.

Вот данные, полученные от преклира:

"Когда я вечером очень устану, я ночью просыпаюсь и хриплю. Я от этого сержусь и начинаю колотить брата. А мама говорит: "Сейчас же, сейчас же перестань".

На вопрос: "Как ты себя чувствуешь?" мальчик обычно отвечает: "Нормально. Неплохо. Очень хорошо".

Преклира вернули к тому времени, когда он в первый раз услышал слово "астма". Он обнаружил себя лежащим на диванчике у врача и услышал, как мать говорит: "Как вы думаете, доктор, в чем дело?" Ответ врача: "У него астма. Ему нужен покой". Событие было пройдено несколько раз в ревери и некоторое время с ним работали с применением прямой связи.

Затем преклира направили к более раннему событию, во время которого мать могла сказать врачу (или врач мог сказать матери) что-нибудь об астме или других болезнях. Преклир выудил следующее: ему один год и его мать ему говорит: "Ты больной маленький мальчик, оставайся здесь, тебе нужен покой. Лежи спокойно, и тебе будет лучше".

На вопрос: "Как ты себя чувствовал на диванчике у врача?", мальчик ответил: "Не так уж хорошо".

В этом месте одитор переключил преклира на грамматическую форму настоящего времени. Событие: мать дает ему что-то выпить и говорит: "Уж я это улажу" (букв. перевод: "Я это закреплю").

Преклир отбивается: "Я не хочу пить это лекарство".

Мать смеется: "Это не лекарство. Это густой сок. От него тебе будет лучше".

Преклир ощущает, как он пьет и говорит: "Вот хорошо!"

С эпизодом в кабинете врача преклир входит в контакт несколько раз, на трех разных сеансах.

Из наблюдений за преклиром одитор может с уверенностью утверждать, что общий тон мальчика слегка улучшился (тон 3+ большую часть времени). Его мать сообщает, что он стал лучше ладить с ней, с отцом и остальными членами семьи. Последние два месяца у него не было приступов астмы, хотя, по сведениям одитора, перед началом процессинга они были очень частыми. Когда мальчику случается проснуться ночью с "хрипом", он не так интенсивен, как раньше, и к утру проходит.

У преклира было найдено несколько локов, содержащих управляющие приказы или состоящих из них. Приказ: "Сейчас же успокойся!" — был заложен отцом, когда ребенку было пять месяцев, приказы: "Сейчас же успокойся, и тебе станет лучше" и "Сейчас же оставь свои нашлепки" — матерью ("нашлепки" — означали уши). У ребенка действительно большие уши, и он довольно некрасив. Когда он родился, мать высказалась так: "Мальчик. Боже, но до чего же он безобразный!"

Другие найденные и погашенные управляющие приказы были: "Убавь-ка громкость" (что означало "говори тише") (букв. "Уменьши свой объем") и "Будь хорошим мальчиком". Первый приказ был отдан двухмесячному ребенку, второй — когда ребенку было месяц от роду. Приказ: "сейчас же оставь свои нашлепки" располагался на траке времени ребенка в одиннадцатимесячном возрасте. Банк пренатальных инграмм одитор до этого времени не трогал.

На вопрос: "Что такое астма?" преклир ответил: "Это такая болезнь. Я ее не люблю. Я не хочу ею болеть". На вопрос: "А нужно ли тебе ею болеть?" он ответил: "Нет". На вопрос "Нужно ли тебе хрипеть?" ответ был: "Я все время думаю о том, как хорошо будет, когда я перестану".

Мать сумела вспомнить на прямой связи, что у нее был острый бронхит на четвертом месяце беременности этим ребенком. Лечил бронхит ее друг — остеопат. Во время процедур они много разговаривали, перебирали всякие местные сплетни. Она помнит, что сказала: "Я так ужасно кашляю, что боюсь выкинуть. Не представляю, как он может там оставаться. Мне кажется, я его просто выкашляю. У меня в груди все сдавлено".

Во время последнего сеанса с преклиром одитор спросил его, что он чувствует во время приступа астмы, и ответ был: "У меня в груди все сдавлено". Попросив мальчика описать ощущения подробнее, он услышал: "Это как будто на мне сверху что-то тяжелое". Одитор спросил мальчика, чувствует ли он эту тяжесть сейчас, и тот ответил: "Нет, но я могу вспомнить, как это бывает". Одитор попросил описать ощущение снова, и мальчик ощутил давление на грудную клетку. Одитор настаивал, чтобы мальчик только описал боль. Мальчик сказал, что боль была не очень сильная и прошла почти сразу, когда он сказал о ней одитору. Очевидно, что перед одитором был легкий возврат, и затем мальчика сразу вытолкнуло в настоящее время. Ребенок уже устал, поэтому одитор действие "выталкивателя" оставил в силе и занялся прохождением приятного события, с целью ослабить рестимуляцию. С последнего сеанса мальчик ушел, чувствуя себя значительно лучше.

Семь недель спустя одитору представилась возможность провести с ребенком короткий сеанс на прямой связи. Мальчик утверждал, что чувствует себя очень хорошо, и уже несколько недель у него не было приступов астмы. Лекарств ему больше не дают, только витамины, а еще он любит мамочку, папу и братика больше, чем когда-либо.

Мать преклира, без предварительных совещаний с одитором и не читав его отчет, сообщает, вкратце, следующее:

"С началом процессинга мой сын, определенно, воспрянул духом. Ему очень нравится психометрическое тестирование, и он очень подружился с психометристом. Длительность, интенсивность и частота бывающих у него днем припадков ярости и фрустрации значительно снизились. Это заметил и отец".

"У меня сложилось впечатление, что он выработал у себя какое-то понимание собственных и моих приступов гнева, и иногда терпеливо ждет, когда успокоюсь я! Может быть, это произошло благодаря процессингу, а может быть, благодаря тому, что он все больше понимает различные объяснения и содержание разговоров, которые слышит дома".

"Однако, с моей точки зрения, самая явная перемена за последние четыре недели произошла в его поведении ночью. Уже несколько лет, как около двух часов ночи он обычно просыпается из-за необходимости помочиться и очистить носоглотку. Начинается это с сердитого плача, и требуется от пяти до тридцати минут, чтобы он проснулся настолько, что мог бы дойти до ванной. Четыре недели назад положение изменилось. Его хныканье будит меня, но когда я вхожу в его комнату, он уже проснулся, идет в ванную, весело болтая, там несколько раз прокашливается и сморкается и отправляется обратно спать. Выдавались даже несколько ночей (кажется, семь), когда он проспал, не просыпаясь, до утра".

"Я не знаю, отнести ли эти изменения на счет двух трехразовых пятнадцатиминутных занятий в неделю. Он пока сопротивляется дальнейшему выслушиванию <одитингу> и у него был двухдневный несильный приступ астмы, но ночью неприятности прекратились".

"И, конечно же, мое собственное положение все время улучшается. Вспышки гнева стали реже и не такими страшными".

 

Глава 8. Специальная детская техника

Детский процессинг протекает в другой форме, чем стандартная процедура, пригодная для взрослых и подростков, и это необходимо и неизбежно. Ребенок не способен достаточно полно осознать значимость дианетического процессинга так же, как он не осознает как следует, почему нельзя лазать на крышу конюшни и что надо избегать сухого сука, если уж лезешь за вишнями в соседском саду. Ребенок располагает весьма ограниченной информацией, поступающей в его мирок из комиксов, телепередач, в результате постоянного поиска удовольствий, а также в результате постоянного стремления избежать боли. В самом деле, очень немногие дети понимают, какую пользу принесет им прививка от оспы, что претерпев булавочный укол сейчас, впоследствии они избегнут ужасной болезни. Дети видят булавку и чувствуют вот эту, сиюминутную боль; завтрашний день еще когда будет, а они не могут видеть и чувствовать завтра, а не сейчас.

Ребенок может удерживать внимание очень недолго. Новый игрушечный джип займет его, самое большее, на несколько часов, а потом он должен будет поискать себе чего-то другого. Простейшее поручение — сгрести листья, даже с наградой в виде сияющей монетки в 25 центов, будет им легко забыто, если подвернется что-то новенькое. Будущее еще не наступило, а новое развлечение — вот оно, здесь. Кроме того, папа иногда заставляет класть заработанное в копилку, воспитывая похвальную бережливость, а скажите, зачем тогда надрываться, бросать игру с товарищами, чьи родители более снисходительны? Чего стоит обещание, что за год на четвертак нарастет один цент, по сравнению со счастьем объехать целый квартал на педальном автомобильчике соседа?

Общение ребенка с окружающими его взрослыми страдает от недостатка общей для обеих сторон реальности. Снова и снова родители опровергают то, что ребенок считает истинным. Он не сомневается в своей правоте, а родители заставляют его принять их версию: "Ну, Билли, конечно же это не так! Мама лучше знает!" Ребенок постоянно сталкивается с тем, что мама знает абсолютно обо всем на свете, о чем надо знать, а поэтому, когда то, что он считает верным, мама без тени сомнения объявляет несоответствующим действительности, он не может не прийти в крайнее замешательство. Если к маме присоединится папа, то реальность в мире ребенка (то, что он считает реальностью) сужается еще больше.

Круг его знаний ограничен его возрастом. Он уже знает родной язык, хотя бы до некоторой степени, и только что научился ассоциировать слова и фразы с различными реалиями окружающего мира. Но одному он научился прекрасно — избегать боли. Если процессинг организован так, что ребенку приходится раз за разом проходить неприятные события из своего прошлого и воспринимать заново болезненные переживания, сопутствовавшие им, то недалек тот час, когда сам процессинг превратится для него в болезненное переживание и ребенок начнет избегать его.

Учитывая то, что объем внимания ребенка ограничен, что ему трудно общаться так, как общаются взрослые, и что образование его недостаточно, необходимо приспособить стандартную процедуру к особенностям его возраста. Самое необходимое в детском процессинге — терпение одитора. Чтобы не выходить из себя из-за того, что Бетти не делает то, что она, по вашему мнению, должна делать, помните — вам потребуется много часов работы, чтобы загладить один-единственный взрыв раздражения.

Поговорим, например, о пятилетнем ребенке. С его точки зрения взрослые, наседая со всех сторон, травили его всю его короткую жизнь. Обеспечьте ему в первую очередь постоянное занятие, полезное для него с образовательной и с воспитательной точек зрения. Затем позаботьтесь о том, чтобы каждый день в определенные часы ребенок мог делать все то, что ему хочется, за исключением издевательства над животными и порчи чужих вещей. Если он хочет, чтобы в это "Биллино" время вы были рядом — прекрасно.

Проводите эти час или два с ним и делайте все, что он попросит (в пределах разумного, конечно). После того, как новшество приживется, он начнет использовать "свое" время для расспросов об окружающем мире. Вы должны отвечать на его вопросы обдуманно и точно, не важно, что это будут за вопросы. В частности, очень неверно с вашей стороны было бы встречать в штыки невинное детское любопытство, касающееся половой жизни: "Сейчас же прекрати болтать всякую дрянь!" Нет, ответьте ему полно и в доступной форме. Иногда ребенку захочется провести "свое" время у вас на руках, а в особых случаях он может потребовать и бутылочку с соской. Не говорите ему, что "это не дело", что он "уже слишком большой". Дайте ему рожок, возьмите его на ручки и пусть сидит, пока ему самому не надоест.

Может быть, он пожелает разыграть в лицах семейные неурядицы, инсценировать недавнюю родительскую ссору. Превосходно. Примите участие, делайте то, что он скажет. Часто такой "спектакль" ослабляет многие локи, сформированные неприятными переживаниями, причем не только у ребенка, но и у вас, родителей, если вы являлись участником ныне изображаемых событий. Если ребенок увидит, что с тем, как именно он использует "свое" время, не связаны никакие дальнейшие неприятности, он обязательно воспользуется возможностью подробно пройти травмировавшие его события, и после такого игрового возврата они, чаще всего, перестают его беспокоить.

Проведя несколько таких занятий, спросите ребенка, о чем он хочет узнать от вас или поговорить с вами. Дети любят показать, что они ужасно независимы. Позвольте ему проявить независимость, дайте простор его самоуважению: пусть он сам, на своем языке объясняет вам различные вещи, вызовите его на это. Если вы завоевали его доверие. То, дойдя до слова, в значении которого он сомневается, он вас о нем спросит. Иногда дети спрашивают о том, что уже знают сами с недавних пор, выдавая свое тайное желание блеснуть познаниями или обсудить предмет. Задайте вопрос: "А сам-то ты что об этом думаешь?" — ребенок только этого и ждет.

В "его" время не спрашивайте, почему случилось то или иное, спрашивайте, что случилось. Почему — объясните сами. Давая ребенку информацию, используйте логически неоднозначные ее оценки (это так; может быть, это и так; это не так) сами и научите ребенка их использовать. Вступая в обсуждение предмета, не выносите приговоров, позвольте ребенку решать самому, и не говорите ему, что он не прав. Если вы чувствуете, что он пришел к абсолютно ложному заключению, оставьте возражения при себе, сберегите их, пока вам не представится случай задать наводящий вопрос, дать правильные объяснения или сведения.

Однозначные оценки или определения являются на самом деле внушением. Говорить ребенку о чем-либо, как о непреложной истине, — значит навязывать ему свое собственное мнение о предмете. Смягчайте категоричность высказывания, не забывайте ссылаться на источник ваших сведений: "В учебнике сказано, что белый цвет — комбинация всех остальных", "Бабушка говорила мне, что она никогда не видела Пик Пайка". Говоря так, вы даете ребенку возможность самому оценить, правду ли пишут в учебниках, и была или нет бабушка на Пике Пайка. Может быть, она вам говорит одно, а другим — другое.

Тон ребенка можно описать как "расположение духа", или как отношение к жизни вообще. Если тон ребенка высок — он счастлив, здоров, энергичен, редко плачет. Если тон низок — у ребенка постоянно печальный вид, он редко всей душой отдается игре с другими детьми, и, если и не болен по-настоящему, то очень близок к тому. Самый низкий тон любого человека — взрослого или ребенка — апатия, или полное отсутствие интереса к чему бы то ни было. Далее, по мере возрастания, уровень тона проходит через гнев или повышенную агрессивность к отчасти хорошему расположению духа и затем, вверх по шкале тонов, до кипящего энтузиазма, восторга. Следовательно, по одному тому, что ребенок спокоен, нельзя с уверенностью сказать, что он определенно в лучшей форме, чем когда он сердится на что-то. Его спокойствие может быть спокойствием апатии, а это очень опасный уровень шкале тонов с точки зрения здоровья и общего благополучия ребенка.

Изучив предложенную ниже шкалу тонов, вы сможете определить уровень тона ребенка согласно его жизненной позиции:

Общие характеристики тона в порядке убывания по шкале тонов:

Тон 4. Устремленность к желанной деятельности очень высокая, с полной свободой выбора деятельности.

Устремленность к желанной деятельности высокая, некоторые сомнения в своей свободе выбирать вид деятельности, некоторые сомнения в своей способности преодолеть давление, препятствующее занятиям желанной деятельностью.

Низкая устремленность к желанной деятельности, большие сомнения в своей способности преодолеть давление, препятствующее заниматься желанной деятельностью, и в возможности найти для себя другие виды деятельности.

Тон 3. Продолжительная, упорная устремленность к желанной деятельности, надежда только на то, что, приложив усилия, удастся преодолеть давление, препятствующее заниматься желанной деятельностью.

Равнодушие к деятельности — слабые попытки найти другое поле деятельности.

Уход от подавляемой деятельности, при том, что открыт путь для других видов деятельности.

Тон 2. Если путь и для других видов деятельности закрыт, ситуация неожиданно меняется. Индивидуум должен найти выход из ситуации, в которой подавляется желанный вид деятельности, еще до того, как у него появится свобода выбора вида деятельности. Он имеет дело с чужим решением, вынесенным в виде запрета, с угнетающей силой. На этом этапе индивидуум пытается разрушить то (или того), что препятствует ему, еще относительно слабыми усилиями.

Если слабые усилия не увенчаются успехом, на разрушение того, что (или кто) угнетает индивидуума, направляются уже могучие усилия.

Но, если преодолеть подавление все же не удается, поле деятельности индивидуума сокращается еще больше, так как теперь его действия не могут быть направлены прямо против того, что (или кто) угнетает его, и тон индивидуума спускается на такой уровень, на котором пытаются найти путь к разрушению "врага" не немедленными, а отсроченными действиями. С этого уровня начинается страх, так как возникают сильные сомнения в том, что угнетатель вообще когда-нибудь может быть разрушен.

Тон 1. По мере того, как страх возрастает и гипотетическая возможность разрушить препятствие становится все более и более отдаленной, индивидуум делает неистовые усилия, чтобы "уйти" любым возможным путем.

Если он не может "уйти", его последнее средство — отчаянный крик о помощи. Это проявляется, как горе, слезы, рыдания. Крик о помощи особенно очевиден у маленького ребенка. В случае утраты союзника проявления горя, видимо, являются безнадежной попыткой вернуть союзника, дозваться его на помощь.

Если крик о помощи не достигает цели и остается безответным, индивидууму ничего не остается делать, кроме как подчиниться угнетающей силе, спустившись до тона апатии.

Тон 0. Если угнетение продолжается, апатия нарастает, превращаясь в паралич, бессознательное состояние и, наконец, в смерть.

Правильно определить местоположение вашего ребенка на шкале тонов важно во многих отношениях. Во-первых, это позволяет быстро определить вероятную эмоционально болезненную или "заряженную" область. Во-вторых, если вы ведете процессинг, у вас в руках оказывается отличное средство проверки результатов вашей работы, ваших усилий. Например, если после нескольких сеансов ребенок стал на все злиться, это еще не значит, что ему стало из-за вас хуже. Вероятно, до начала работы он был на уровне апатии, и, чтобы подняться по шкале тонов до более приемлемых настроений, ему, естественно, необходимо пройти через гнев.

Изучение шкале тонов сразу дает несколько очевидных методов для процессинга. Предположим, тон ребенка низок, он плачет. Попробуйте переключить его внимание, вместо того чтобы причитать вместе с ним. Иногда просто удивительно, до чего быстро прекратятся слезы, и внимание устремится на новый объект. Конечно, если слишком большое количество внимания ребенка привязано к определенному локу или отпиранию инграммы, являющейся основой данного огорчения, то метод не сработает. Как только внешнее влияние, отвлекающее внимание, прекратится или у ребенка пропадет интерес к новому виду деятельности, его внимание снова начнет притягивать причинный инцидент. Применение этого метода соответствует "возвращению в настоящее время" при работе со взрослыми.

В случае тяжелого лока, притягивающего к себе отвлекаемое вами внимание ребенка вновь и вновь, установите контакт с ребенком как можно скорее и спросите его, что случилось. Пусть он расскажет вам три или четыре раза, что же именно случилось, и его тон очень быстро поднимется. Такое средство часто помогает, и его можно использовать вне регулярных сеансов и во время их.

Бывают дети-плаксы, у которых каждая царапина или ушиб, полученные во время игры с другими детьми или с собственными игрушками, вызывают поток слез, далеко не соответствующий серьезности происшествия. Посочувствуйте плаксе, но лучше спросите ее, что же случилось. "Как это ты упала? А, понимаю. Ты бежала в это время? А где педалька тебя оцарапала? А теперь расскажи мне обо всем снова". За три-четыре прохода девочке так надоест, что она рада будет убежать играть снова. Несколько таких случаев — и она поймет, в чем суть дела. Она или перестанет беспокоиться о том, чтобы пройти и оплакать обычный ушиб, или будет сама проходить его несколько раз. "Ревушка" превратится в спокойного и счастливого ребенка в самое короткое время.

Для того, чтобы поддержать у ребенка во время процессинга высокий тон, существуют специальные игры с привлечением памяти. Они предназначены для того, чтобы продемонстрировать, какое удовольствие доставляет погружение в прошлое, и одновременно являются учебными. Иногда для таких игр используются карточки, размером с игральные карты, с написанными на них заглавными буквами. Карточки перемешивают, просят ребенка закрыть глаза и раскладывают перед ним в ряд рубашкой вниз. Затем ему предлагают 5-10 секунд посмотреть на буквы и переворачивают карты рубашкой вверх. В поразительно короткое время ребенок научится запоминать и называть последовательности длиной до 12 букв и будет в восторге от своего успеха. Если он попросит и вас сыграть с ним, не отказывайтесь из страха, что у вас не получится так же хорошо. Уж как получится. Может быть, это единственная область, в которой ваш ребенок сможет по-настоящему превзойти взрослого. Это удивительно хорошо скажется на его тоне.

В этой книге время от времени упоминается о существовании пренатальных инграмм, но здесь эта тема не рассматривается углубленно. Иногда, когда ребенка просят вернуться к событию, содержащему небольшую боль или горе, он самым естественным образом соскальзывает к воспоминаниям о дородовом существовании. Он бойко рассказывает о жизни "в мамином животике" и описывает доносившиеся до него звуки и прочие свои ощущения так живо, словно вспоминает, как вчера был у кого-то на дне рождения.

Пренатальные инграммы существуют, это совершенно определенно. Фактически, эти, самые первые, инграммы и составляют тот основной опыт болезненных переживаний, из которого вырастают впоследствии цепи болезненных инграмм, группируясь по какому-то общему признаку: общим содержанием инграммной цепи может служить одно лишь слово, или вся цепь может держаться на какой-то общей перцептике <или соматике>. Посылать ребенка к базисным инграммам, однако, все равно, что просить его пройти между двумя дерущимися лесорубами. До тех пор, пока пациенту не исполнится 8-12 лет и он не приобретет значительный опыт прохождения нетяжелых инграмм, мы настоятельно советуем во время процессинга придерживаться прямой связи. Если ребенок при использовании этой техники войдет в контакт с одной из базисных инграмм и тут же оставит эту область, ни в коем случае не посылайте его обратно. Если же он не будет особенно испуган найденным содержимым инграммы, есть вероятность, что вам удастся пройти ее с ним. Но будьте осторожны. Чтобы придать реальность пренатальным инграммам, необходим гораздо больший объем аналитических данных, чем тот, которым располагает средний ребенок.

Есть определенные вещи, которых вам надлежит остерегаться, если вы хотите, чтобы ребенок продолжал работать. Это, например, внушение. Плодовитое воображение детей делает их весьма уязвимыми для уверенных утверждений типа "это — черное, а это — белое", "это ложь, а это — правда" и т. п. Всегда старайтесь привить ребенку взгляд, что то или иное сведение может быть верным, а может быть и неверным, и что у любых сведений всегда существует источник. Вот пример позитивного внушения, довольно злокачественного, и, к сожалению, слишком часто встречающегося в жизни: "Джимми — католик. Он нехороший".

Вы, как одитор, должны остерегаться показывать ребенку, что содержимое его реактивного сознания вас рестимулирует или оскорбляет ваши чувства. А это, естественно, может произойти, особенно если вы — один из его родителей. В таком случае непроницаемое лицо "игрока в покер" ценится на вес золота. Иногда, гася, или, лучше сказать, дестимулируя, лок, ребенок будет издавать довольно безобразные звуки. Они могли стать частью содержимого лока именно потому, что папа против них "возражал". Если нечто подобное происходит — не реагируйте, не подавайте виду, что это вас как-то задевает.

Особенно старайтесь всегда соблюдать ваш уговор с ребенком. Хуже нет, чем сказать ребенку, что завтра проведешь "его" время с ним, а назавтра попытаться отделаться от него или вовсе не появиться. Такие оплошности подрывают доверие ребенка и очень трудно поддаются исправлению. Если вы не уверены, что сможете выполнить уговор, лучше совсем его не заключать.

Очень плохо, если во время процессинга отношение к ребенку будет льстивым, сладеньким, а во все остальное время — равнодушным, наплевательским. Берегитесь этого. Отношение к ребенку должно быть дианетическим всегда — с утра до вечера и каждый день. Допустим, половина второго не "его" время, все равно, говорите с ним по-человечески и отвечайте на вопросы точно так же, как и во время занятия. Он довольно скоро сумеет понять, как и чем "его" время отличается от "вашего".

Теперь о возможных направлениях работы. Если в поведении ребенка есть странности, если он совершает необычные, необъяснимые поступки, поищите причины, побуждающие его к этим действиям. Вероятно, это драматизация действий взрослых, возможно, и лично ваших. Рассмотрев странности ребенка дианетически, многие родители поражаются, узрев собственные драматизации. Обнаружив их таким образом, родители должны изгнать их из собственного поведения, и как можно скорее, потому что до тех пор, пока родители не перестанут драматизировать, нет особой пользы вычищать у ребенка старые локи, если на их место тут же становятся новые семейные сцены.

Неформальный устный или письменный предварительный опрос помогает установить, где у ребенка расположены стрессовые области (области эмоционального напряжения). Родительское наказание обычно представляет для ребенка лок, и поэтому опрос, касающийся наказаний, всегда дает обильный материал для занятий. Спросите у ребенка, за что его наказали и справедливо ли. Но не пытайтесь оправдываться (если наказали вы) и не пытайтесь навязать ему свои понятия о справедливости.

Недоверие к имеющимся у ребенка сведениям — плодородная почва для насаждения локов. Опрос о проявлениях недоверия даст вам много информации о локах. Вернитесь мысленно сами к тому моменту, когда вы сказали ему, что он в чем-то ошибается. Он пришел к вам, сияя от восторга, а вы окатили его холодной водой недоверия. Спросите ребенка, бывало ли так, что он очень хотел что-то сделать, а ему не разрешали. Когда достоинство ребенка унижают, он чувствует то же, что чувствовали бы вы, прикажи вам кто-нибудь публично раздеться догола.

Вот такие темы для опроса (и еще многие другие) и выведут вас безошибочно к тем моментам в жизни ребенка, когда в его сознание записывались локи.

Иногда нам задают вопрос, когда надо начинать относиться к ребенку дианетически? Подлинно Дианетическое отношение к ребенку должно начинаться еще до его зачатия — с Превентивной Дианетики. Вынашивая ребенка, мать должна отдавать себе отчет в том, что ее огорчения, споры и скандалы с окружающими сформируют у ребенка инграммы. Будущий отец и прочие лица, окружающие беременную женщину, также должны знать о том, что такое инграмма, и как она формируется. Бабушкам, произносящим длинные монологи, когда будущую мать поутру тошнит, нужно вежливо указать на дверь. Во время родов допустим абсолютный минимум звуков и разговоров. А потом, в первые месяцы послеродовой жизни ребенка, при уходе за ним, необходимо соблюдать тишину, если малыш ушибся, заболел или с ним приключилась еще какая-то беда.

Короче говоря, отношение к ребенку должно быть дианетическим двадцать четыре часа в сутки, семь дней в неделю.

 

Глава 9. Сеансы с детьми

Примечания.

1. Перед вами все-таки перевод, в котором и дети, и одитор неизбежно несколько обрусели. [Прим. перев.].

2. Американское "dope" означает жидкое или пастообразное вещество, в частности наркотик, а также человека, его употребляющего или употребившего и "обалдевшего", а также просто балду, дурака. Но слова девочки означают еще и "Ты большая лужа" <"dope" — лужа>. [Прим. перев.].

3. Игра слов. Conception — 1) понимание, понятие, концепция; 2) замысел; 3) зачатие, оплодотворение. Джимми не знает еще последнего значения этого слова. [Прим. перев.].

Нижеследующее представляет собой дословную запись нескольких сеансов (или отрезков сеансов), проведенных с детьми. Наша цель — показать, как одитор может работать с детьми, достаточно взрослыми, чтобы входить в состояние ревери во время занятий.

Джимми десять с половиной лет, он показывает дяде свой рабочий стол и модели самолетов, которые все время строит. Мальчик очень привязан к дяде. Он знает, что дядя — ОДХ, но не знает, что такое Дианетика

Одитор: Очень хорошо, я тебе покажу.

Джимми: Ладно, а что мне делать?

Одитор: Укладывайся поудобнее на кровати. Туфли сними. (Джимми укладывается, сняв туфли.) Хочешь подушку? Тебе удобно?

Джимми: Не хочу. Мне и так хорошо.

Одитор: Ты будешь помнить все, что произойдет. Так. Ты можешь закрыть глаза. Если свет слишком яркий, можешь прикрыть глаза рукой. (Джимми кладет руку на лицо.) Ну, а сейчас давай вернемся к очень приятному событию. (Пауза.) Что ты делаешь?

Джимми: Я играл с моим щенком на заднем дворе.

Одитор: Как его зовут?

Джимми: Спайк.

Одитор: Что ты слышишь?

Джимми: Щенок лаял.

Одитор: Что еще ты слышишь?

Джимми: машины на улице.

Одитор: Кто-нибудь разговаривает?

Джимми: Нет.

Одитор: А есть кто-нибудь поблизости?

Джимми: Да. Мама вешала белье.

(Для Джимми реальность события остается, видимо, реальностью прошедшего времени. Он продолжает употреблять глаголы в прошедшем времени, и все же возвращается продуктивно. Перцептики, кажется, хорошие.)

Одитор: Что ты делаешь?

Джимми: Играю со щенком.

Одитор: Тебе весело?

Джимми: Да.

Одитор: А день какой?

Джимми: Теплый.

Одитор: А теперь что происходит?

Джимми: Я иду в дом.

Одитор: Давай вернемся к началу события и пройдем его еще раз.

Джимми: Я был на заднем дворе. Я играл с моим щенком, а потом я иду в дом.

Одитор: Вернись к началу события и пройди его еще раз.

Джимми: Я был на заднем дворе.

Одитор: Что ты слышишь?

Джимми: Машины едут и мой щенок лает.

Одитор: А ты сам говоришь что-нибудь?

Джимми: Нет.

Одитор: Сколько тебе лет?

Джимми: Три.

Одитор: Продолжай.

Джимми: Я глажу щенка и потом иду домой.

Одитор: Тебе хорошо?

Джимми: Очень.

Одитор: Давай теперь возьмем и пройдем приятное происшествие, бывшее с тобой, когда ты был немного постарше. (Пауза.) Что ты делаешь?

Джимми: Я был на лужайке перед домом. Меня фотографировали.

Одитор: Кто тебя фотографировал?

Джимми: Отец.

Одитор: Что на нем надето?

Джимми: Синие штаны и белая рубашка.

Одитор: Кто-нибудь есть еще рядом?

Джимми: Да. Мама и сестра. Мы вместе фотографируемся.

Одитор: Кто-нибудь что-нибудь говорит?

Джимми: Отец говорит: "Улыбнитесь".

Одитор: Тебе слышно, как затвор щелкает?

Джимми: Да.

Одитор: Что еще?

Джимми: Машины едут.

Одитор: А теперь что происходит?

Джимми: Мы пошли в Воскресную школу.

Одитор: Кто идет с тобой?

Джимми: Мама и сестра.

Одитор: А как насчет отца?

Джимми: Он с нами не идет.

Одитор: Вернись к началу события и пройди его снова.

Джимми: Я был на лужайке перед домом.

Одитор: Сколько тебе при этом лет?

Джимми: Пять.

(Одитор прокатывает событие несколько раз. В это время, то есть когда происходит возврат к событию в пятилетнем возрасте, в комнату с шумом входят Мери, сестра Джимми, и ее подружка Джуди. Обеим по двенадцать лет.)

Одитор: Джимми, ты знаешь, что сейчас произошло?

Джимми: Вошла моя сестра, и с ней Джуди.

Одитор: Это тебе мешает?

Джимми: Нет.

Одитор: Нормально будет, если мы им все покажем?

Джимми: Конечно.

(Одитор и Джимми проходят еще раз событие в пятилетнем возрасте, включая помеху, вызванную приходом сестры с подружкой.)

Одитор: Очень хорошо. Давай вернемся к приятному событию, которое случилось с тобой, когда ты был совсем маленьким. Что ты делаешь?

Джимми: Я был в детской кроватке.

Одитор: Кто-нибудь есть рядом?

Джимми: Нет. Мне полагалось спать, а я не спал.

Одитор: О чем ты думаешь?

Джимми: Ну… о том, что бы мне сделать.

Одитор: Это приятно?

Джимми: Да.

Одитор: А комната какая?

Джимми: Теплая. Темнеет. Тени движутся.

Одитор: Что на тебе надето?

Джимми: Пеленки.

Одитор: Давай вернемся к началу события, к тому моменту, когда мама кладет тебя в постель. Что ты делаешь?

Джимми: Я был на полу в передней комнате.

Одитор: Что происходит?

Джимми: Мама пришла и подняла меня.

Одитор: Ты чувствуешь, как она тебя поднимает?

Джимми: Да.

Одитор: Она говорит что-нибудь?

Джимми: "Тебе пора идти в постель".

Одитор: Сколько тебе лет?

Джимми: Шесть месяцев.

Одитор: Возвращайся в настоящее время. Сколько тебе лет?

Джимми: Десять.

Одитор: Назови свой возраст.

Джимми: Десять.

Одитор: Назови мне число.

Джимми: Десять.

Одитор: Очень хорошо. Ты можешь открыть глаза. (Джимми садится на кровати.) Тебе понравилось?

Джимми: Очень! Дядь, а что все-таки такое Дианетика?

Одитор: Это когда ты отправляешься к событиям из своего прошлого. Ты возвращаешься к событию и проживаешь его снова. Тебе было приятно?

Джимми: Да.

Одитор: Мери, хочешь попробовать?

Мери: Нет.

Одитор: Почему? Это приятно.

Джимми: Ага, давай, попробуй! Почему ты не хочешь?

Мери: Ну… Я не знаю. Ну ладно уж.

Одитор: Устраивайся поудобнее на кровати. (Мери укладывается.) Закрой глаза. Если свет слишком яркий, положи на лицо руку. Ты будешь понимать все, что с тобой произойдет. Давай вернемся к событию, случившемуся, когда ты была гораздо младше. (Пауза.) Что ты делаешь?

Мери: Ничего.

Одитор: Что ты видишь?

Мери: Ничего.

Одитор: Хорошо. Давай вернемся к приятному событию, которое случилось, когда тебе было около трех лет, как это делал Джимми. (Пауза.) Что ты делаешь?

Мери: Ничего. Я ничего не могу сделать.

Одитор: Можешь. Попробуй, и увидишь. (Пауза.) А теперь что ты делаешь?

Мери: Я была рядом с домом. Меня фотографируют.

Одитор: Кто тебя фотографирует?

Мери: Мама.

Одитор: Кто-нибудь еще есть рядом?

Мери: Нет.

Одитор: Что мама говорит?

Мери: "Улыбнись".

Одитор: Ты слышишь, как затвор щелкает?

Мери: Да.

Одитор: Что теперь происходит?

Мери: Подъезжает поезд и мы садимся в него, чтобы ехать в воскресную школу.

Одитор: Что на маме надето?

Мери: Белое с зеленым платье.

(Одитор проходит с Мери событие несколько раз и затем просит ее идти к приятному событию, случившемуся, когда ей было около года).

Мери: Я лежала в манеже на полу в столовой.

Одитор: Что ты делаешь?

Мери: Я гулькаю.

Одитор: А еще что-нибудь ты слышишь?

Мери: Кто-то разговаривает в передней комнате.

Одитор: Кто это?

Мери: Я не знаю.

Одитор: Мама там с тобой?

Мери: Я не знаю.

Одитор: Да или нет — мама там с тобой?

Мери: Да.

Одитор: Кто еще там есть?

Мери: Я не знаю.

Одитор: Это еще одна женщина?

Мери: Да.

Одитор: О чем они говорят?

Мери: Я не знаю.

Одитор: Что ты слышишь от них?

Мери: Я слышу, как они говорят, но я не знаю, что именно.

Одитор: Прислушайся получше. Что они говорят?

Мери: Похоже на французский язык.

Одитор: Разве мама говорит по-французски?

Мери: Нет, но похоже на французский.

Одитор: Очень хорошо. Давай вернемся к началу события и пройдем его снова.

(Одитор проводит Мери через событие несколько раз и затем возвращает ее в настоящее время.)

Одитор: Возвращайся в настоящее время. Сколько тебе лет?

Мери: Двенадцать.

Одитор: Назови свой возраст.

Мери: Двенадцать.

Одитор: Назови мне число.

Мери: Двенадцать.

Одитор: Ты можешь открыть глаза. Как ты себя чувствуешь?

Мери: Очень хорошо. (Посмеивается.)

Одитор: Ну а ты, Джуди, как? Хочешь попробовать? (Дети уговаривают Джуди, и она соглашается. Одитор возвращает ее к событию, произошедшему с ней в трехлетнем возрасте.)

Одитор: Что ты делаешь?

Джуди: Играю с куклами.

Одитор: Где ты?

Джуди: На коврике.

Одитор: А где?

Джуди: В маленьком парке.

Одитор: С кем-нибудь?

Джуди: Да. С мамой.

Одитор: Что мама делает?

Джуди: Она спит.

Одитор: А ты что делаешь?

Джуди: Играю с куклами.

Одитор: Что ты слышишь?

Джуди: Как машины едут. Люди гуляют.

Одитор: А что ты говоришь куклам?

Джуди: Ничего.

Одитор: Давай вернемся к началу события и пройдем его еще раз. (Джуди проходит событие несколько раз.)

Одитор: Как ты себя чувствуешь?

Джуди: Прекрасно.

Одитор: Давай теперь перейдем к событию, случившемуся когда тебе было около семи лет. Что ты делаешь?

Джуди: Я плаваю в бассейне с подругой.

Одитор: Где это все происходит?

Джуди: В горах. У нас каникулы, и я плаваю с подругой.

Одитор: Как ее зовут?

Джуди: Барбара.

Одитор: А вода какая?

Джуди: Холодная.

Одитор: Тебе приятно?

Джуди: Очень хорошо.

Одитор: Сколько тебе лет?

Джуди: Семь.

Одитор: Очень хорошо. Давай, возвращайся в настоящее время. Сколько тебе лет?

Джуди: Девять.

Одитор: Давай, возвращайся в настоящее время. Назови свой возраст.

Джуди: Двенадцать.

Одитор: Назови мне число.

Джуди: Десять.

Одитор: Вернись в настоящее время до конца. Назови мне свой теперешний возраст.

Джуди: Двенадцать.

Одитор: Сколько тебе лет?

Джуди: Двенадцать.

Одитор: Скажи мне, пожалуйста, число.

Джуди: Двенадцать.

Одитор: Открой глаза. Как ты себя чувствуешь?

Джуди: Очень хорошо.

(Дети совершенно согласны, что возвращение очень весело и приятно, они отправляются ужинать. После ужина одитор беседует с Джимми о Дианетике наедине. У Джимми привычка мочиться в постель.)

Одитор: Тебе еще случается мочиться в постель?

Джимми: Да.

Одитор: Сколько лет тебе было, когда это началось?

Джимми: Я думаю, мне было около семи.

Одитор: Ты помнишь, как это случилось в первый раз?

Джимми: Да.

Одитор: А с кем-нибудь еще в семье это бывает?

Джимми: Нет.

Одитор: Очень хорошо. Давай выясним об этом побольше. Устраивайся поудобнее. Сними туфли.

Джимми: Хорошо.

Одитор: Давай вернемся к самому первому разу, когда ты помочился в постель. Что ты делаешь?

Джимми: Аххх… (Зевает. Пауза.)

Одитор: Ты засыпаешь?

Джимми: Да.

Одитор: Что происходит?

Джимми: Я засыпал. Я видел сон. Потом я проснулся. Постель была мокрая. Я встал и пошел в ванную. Потом я вернулся и положил на постель одеяло.

Одитор: Вернись к началу. Ты засыпаешь?

Джимми: Да.

Одитор: Тебе уже что-нибудь грезится?

Джимми: Пистолет ББ.

Одитор: Да или нет — это первый раз, когда ты намочил в постель?

Джимми: Нет.

Одитор: Давай вернемся к первому разу, когда ты намочил в постель. Что происходит?

Джимми: Я засыпал. Я видел сон.

Одитор: Что тебе снится?

Джимми: Пистолет ББ. Я о нем весь год мечтал.

(Одитор немедленно отметил омонимичность названия марки пистолета и слова "малыш" (baby).)

Одитор: Сколько тебе лет?

Джимми: Семь.

Одитор: Насколько раньше случилась с тобой эта неприятность, чем та?

Джимми: На неделю раньше.

Одитор: Кто из семьи говорил тебе, что ты уже большой малыш?

Джимми: Отец.

Одитор: Давай вернемся к тому времени, когда отец сказал тебе это в первый раз. Что ты делаешь?

Джимми: Я подрался с Мери.

Одитор: Что происходит?

Джимми: Она ударила меня, и я стал плакать.

Одитор: А что говорит отец?

Джимми: "Ты большой малыш".

(Джимми был действительно "большой малыш" — он родился с весом более десяти фунтов (4,5 кг)).

Одитор: Что еще?

Джимми: "Иди в ванную и иди в постель".

Одитор: Сколько тебе лет сейчас, когда это происходит?

Джимми: Шесть.

Одитор: Отвечай да или нет — это первый раз, когда отец тебе это говорит?

Джимми: Да.

Одитор: Вот ты идешь в постель, а что происходит дальше?

Джимми: Я сплю и потом просыпаюсь. Постель мокрая.

Одитор: Да или нет — это первый раз, когда ты намочил в постель?

Джимми: Да.

Одитор: Вернись к сцене с сестрой. Что ты слышишь?

Джимми: Мы с ней деремся.

Одитор: Она тебе что-нибудь говорит?

Джимми: "Ты большой балда" (2).

Одитор: А ты что ей говоришь?

Джимми: Я ей говорю, что она сама балда. А она бьет меня по лицу.

Одитор: Ты чувствуешь это?

Джимми: Да.

Одитор: И что ты делаешь?

Джимми: Я начинаю плакать.

Одитор: А что папа говорит?

Джимми: "Ты большой малыш. Иди в ванную и иди в постель".

Одитор проходит этот лок несколько раз, как инграмму, проходит несколько раз приятное событие, возвращает Джимми в настоящее время и затем спрашивает его о том, что происходило во время их занятия. Джимми перечисляет. Он очень доволен и весел.

Позднее, наедине с отцом Джимми, одитор указал ему, что слова "иди в ванную" и "иди в постель", да еще произнесенные отцом в приказном тоне, могут отпирать контур "ты большой малыш". Отец же сообщил, что отправить Джимми в постель — немалая ежевечерняя работенка, и что заставить его вымыться перед сном тоже не легко. Чуть ли не каждый вечер ему приходится кричать с угрозой в голосе: "Иди в ванную" или "Иди в постель". Одитор предложил использовать для отправки Джимми в ванную и в постель иные средства, например, привлечь мать — может быть, ее голос не будет отпирать этот контур; или, хотя бы, загоняя Джимми спать, говорить какие-то другие слова, а лучше всего — позволить ему ложиться, когда он хочет. Отец согласился попробовать.

Во время следующего визита одитора, неделю спустя, Джимми разрешил ему продемонстрировать, как происходит занятие, тем, кто этим заинтересовался. Одитор, предупредив присутствующих, что необходимо соблюдать тишину, вернул Джимми к событиям, происходившим с ним приблизительно в семилетнем возрасте.

Одитор: Что ты делаешь?

Джимми: Играю с моей собакой Пинки.

Одитор: Где это?

Джимми: На заднем дворе на Парсел-стрит.

Одитор: А погода какая?

Джимми: Жарко.

Одитор: Сколько тебе лет?

Джимми: Пять.

Одитор: Что происходит?

Джимми: Я кормлю Пинки.

Одитор: Так сколько тебе лет, скажи пожалуйста?

Джимми: Пять.

Одитор: А какой это год?

Джимми: 1947.

(В 1947 году Джимми было не пять лет, но год и обстановка, бывшая в этом году, совпадают. Событие проходят несколько раз, а затем одитор просит Джимми отправиться к какому-нибудь событию, произошедшему с ним в шестилетнем возрасте.)

Одитор: Что ты делаешь?

Джимми: Я учусь кататься на своем новом велике.

Одитор: Да или нет — с тобой происходит несчастный случай?

Джимми: Да.

Одитор: Давай вернемся к более раннему приятному событию, бывшему с тобой в возрасте около четырех лет. (Пауза.) Как ты себя чувствуешь?

Джимми: Прекрасно.

Одитор: Что ты делаешь?

(Одитор проводит Джимми через два других происшествия по нескольку раз и затем возвращает его в настоящее время.)

Одитор: Ты в настоящем времени?

Джимми: Да. (Глаза все еще закрыты.)

Одитор: Что ты видишь?

Джимми: Я вижу, как малыш жует собачье печенье.

Это поразило присутствующих, так как коробку с печеньем для собак малышу дали уже после того, как Джимми вошел в состояние ревери. Джимми отослали из комнаты, сказав ему, что позднее объяснят ему все о сегодняшнем возвращении в прошлое. Одитор добавил, что не хочет, чтобы на собственное мнение Джимми повлияли возможные вопросы присутствующих. Джимми согласился.

Одитор объяснил, почему он не стал проходить событие, где Джимми разбил новый велосипед — с таким событием преклир еще не готов встретиться. Одитор также объяснил, что шорох коробки с печеньем для собак в руках ребенка и запах, относящиеся к настоящему времени, были переведены аналитическим сознанием Джимми в зрительные впечатления. В дальнейшем, чтобы у Джимми не возникло недоверия к собственному чувству реальности, одитор не сообщил ему этого факта, хотя и мог относить происшедшее на счет фантазии Джимми, считать его экстрасенсорным восприятием или просто догадкой.

Побывав на занятиях с Джимми, многие из присутствующих захотели и сами попробовать немедленно. Шесть человек прошли через опыт возвращения к событиям собственного детства. Мать Джуди упомянула, что обычно Джуди не может вспомнить события, произошедшие более полугода тому назад.

Джуди и ее мать не живут с отцом Джуди. На Джуди явно сильно повлияли прежние ссоры между отцом и матерью. Позднее, когда девочка вошла в комнату и тоже изъявила желание участвовать в демонстрационном сеансе. Одитор вернул ее к событию, бывшему с ней в четырехлетнем возрасте.

Одитор: Где ты находишься?

Джуди: На соседском газоне.

Одитор: Что происходит?

Джуди: Меня заставляют фотографироваться.

Одитор: Как ты себя чувствуешь?

Джуди: Я злюсь.

Одитор: На что ты злишься?

Джуди: Я не знаю — я просто злюсь.

Одитор: Кто тебя фотографирует?

Джуди: Сосед.

Одитор: Что он говорит?

Джуди: "Ну же, давай, улыбнись".

Одитор: А ты улыбаешься?

Джуди: Нет.

Одитор: Из-за чего ты злишься?

Джуди: Я не знаю, злюсь и все тут.

(Одитор понял, что не надо доискиваться причины раздражения Джуди, так как это, видимо, касается отношений ее отца и матери и может оказаться для присутствующей на сеансе матери рестимулирующим. Инцидент прошли несколько раз, а затем одитор послал Джуди к приятному событию, бывшему с ней в пятилетнем возрасте.)

Джуди: Моя подруга показывает мне своих кукол. Она богатая.

Одитор: Как ее зовут?

Джуди: Барбара.

Одитор: Что происходит теперь?

Джуди: Барбара уходит из комнаты. Ее мама зовет.

Одитор: Что ты делаешь?

Джуди: Стою и смотрю на ее кукол. Каких только у нее нет!

Одитор: Тебе хорошо?

Джуди: Да.

Одитор: Сколько тебе в это время лет?

Джуди: Пять.

Одитор: Что дальше?

Джуди: Барбара приходит обратно.

Одитор: Что она говорит?

Джуди: "Я должна идти убрать посуду".

Одитор: Что ты ей говоришь?

Джуди: "Ты все должна делать, что родители скажут?"

Одитор: Она тебе отвечает?

Джуди: Отвечает.

Одитор: Что?

Джуди: "Да".

Одитор: А ты?

Джуди: А я: "О!"

Одитор просит Джуди установить связь с событием и рассказать о нем несколько раз, и затем возвращает ее в настоящее время. Мать Джуди довольна увиденным, но подводит одитора, рискуя вызвать у Джуди недоверие к собственным данным, обсуждая их в присутствии самой Джуди. По каким-то причинам ей необходимо вставить, что Джуди всегда злится на этого соседа и никогда не улыбается, если он оказывается поблизости. Она говорит еще, что Джуди путает имена: Барбара — это другая подружка, а та, что с куклами, — это Джун.

Одитор быстро меняет тему, приглашая для демонстрации следующего преклира.

На следующий день одитор возобновил занятия с Джимми.

Одитор: На кого ты похож из своей семьи?

Джимми: Ой, я не знаю. (Пожимает плечами.)

Одитор: Ты похож на отца?

Джимми: Нет.

Одитор: На маму?

Джимми: Нет.

Одитор: На сестру?

Джимми: Нет, совсем не похож.

Одитор: Тебе кто-нибудь когда-нибудь говорил, что ты в точности как твой отец, как твоя мать или кто-то еще?

Джимми: Нет. (Пожимает плечами.) Никто ничего похожего не говорил.

Одитор: Кто еще носит очки? (Джимми носит очки для близи.)

Джимми: Папа и мама, и сестра. Все, кроме малыша.

Одитор: Когда ты стал носить очки?

Джимми: С прошлого года.

Одитор: Когда ты заметил, что тебе нужны очки?

Джимми: Я читал на уроке учебник, закончил, поднял глаза и заметил, что вижу плохо.

Одитор: Когда это было?

Джимми: В прошлом году.

Одитор: Очень хорошо. давай займемся этим. Устраивайся поудобнее на кровати. (Джимми укладывается.) В этот раз нам может понадобиться вернуться к моментам, в которые тебе было физически неудобно или больно, словом, ты испытывал то, что мы называем соматикой. Соматика — это телесная боль. Пройдешь через соматику несколько раз — и она уйдет. В Дианетике мы считаем необходимым такой возврат к соматике, чтобы разделаться с ней раз и навсегда, изгнать ее и жить без нее гораздо более счастливой жизнью. Ты хочешь этого?

Джимми: Да.

Одитор: Помни, ты должен быть готов делать то, что я попрошу, и соматика уйдет после того, как мы пройдем ее несколько раз. Ты будешь помнить все, что произойдет.

Джимми: Хорошо.

Одитор: Вернись к тому моменту, когда ты подумал, что видишь не очень хорошо. (Пауза.) Что ты делаешь?

Джимми: Я был в школе.

Одитор: Что ты видишь?

Джимми: Учителя, мистера Бидвелла.

Одитор: Что он говорит?

Джимми: "Откройте учебник на разделе "Задачи" — страница сорок шесть".

Одитор: Что происходит?

Джимми: Я решаю задачи.

Одитор: Ты видишь первую задачу?

Джимми: Да.

Одитор: Прочти мне ее.

Джимми: Я не могу.

Одитор: Может быть сможешь, если постараешься. Прочти мне ее. (Джимми читает задачу, задействовав повторный видеовызов.) Задача трудная?

Джимми: Нет.

Одитор: Ты хорошо успеваешь по арифметике?

Джимми: Да. Довольно хорошо.

Одитор: Как у тебя с глазами?

Джимми: Я кончаю задачу, поднимаю взгляд и вижу все вокруг не так уж хорошо.

Одитор: Да или нет — это первый раз?

Джимми: Нет.

Одитор: Давай вернемся к самому первому разу, когда это произошло. (Пауза.) Что ты делаешь?

Джимми: Я в школе, читаю учебник. Я поднимаю взгляд и вижу все вокруг не так уж хорошо.

Одитор: Сколько тебе лет в это время?

Джимми: Девять.

Одитор: Пройди через это событие снова.

(Одитор заставляет Джимми прочесть ему урок по книге, задействовав повторный видеовызов, но содержание урока никак не связано со зрением мальчика.)

Одитор: Что случилось за три дня до этого урока?

Джимми: Ничего.

Одитор: Давай вернемся на три дня назад. (Пауза.) Что ты делаешь?

Джимми: Читаю учебник.

Одитор: Все тот же?

Джимми: Нет.

Одитор: Как твои глаза?

Джимми: В порядке.

Одитор: В тот вечер ничего не случилось? Ссор никаких не было?

Джимми: Не было.

Одитор: Прекрасно. Давай вернемся к тому уроку, на котором ты поднял глаза от книги и заметил, что видишь не так уж хорошо. Вот ты приходишь домой, и что ты делаешь?

Джимми: Маме рассказываю.

Одитор: Что она говорит?

Джимми: Что я, наверное, слишком много читаю. Что надо сходить к врачу проверить зрение.

Одитор: Как ты себя чувствуешь?

Джимми: Прекрасно.

Одитор: Давай теперь вернемся к первому событию, породившему твои проблемы и необходимому нам для работы над их разрешением. Я начну по порядку произносить буквы алфавита, и когда дойду до E и щелкну пальцами, ты будешь в начале нужного нам события. A, B, C, D, E. (Щелк.) Что ты слышишь?

Джимми: Я в школе, читаю учебник.

Одитор: Сколько тебе лет?

Джимми: Девять.

Одитор: Давай вернемся к событию, породившему твои проблемы и необходимому нам для работы над их разрешением. Когда я назову первые пять букв алфавита, ты услышишь первые слова, сопутствующие нужному нам событию. A, B, C, D, E. (Щелк.) Что происходит?

Джимми: Я в школе, перечитываю домашнее задание по учебнику.

(Джимми проходит то же самое место снова, и одитор пробует иной подход, рассудив, что Джимми не понимает, что он имеет в виду. Одитор хочет установить, что же именно Джимми понимает, как трактует слова.)

Одитор: Давай вернемся к первому моменту зачатию. Вернись к первому моменту зачатия.

Джимми: (Молчит.)

Одитор: Вернись к первому моменту зачатия.

(Джимми начинает проходить все то же самое место, тот же урок, на котором стало плохо со зрением. Проблема здесь в том, что же Джимми поймет, когда одитор попытается войти в дородовую инграмму.)

Одитор: Давай вернемся к самому первому моменту, когда тебе было неудобно, неприятно, к самому первому моменту, когда тебе было плохо. Вернись к первому, самому первому моменту, когда тебе было плохо. (Пауза.) Что происходит?

Джимми: Мама меня нашлепала.

Одитор: Сколько тебе лет?

Джимми: Около полутора.

Одитор: Да или нет — это первый раз в жизни тебя нашлепали?

Джимми: Да.

Одитор: Что папа при этом говорит?

Джимми: Ничего.

Одитор: А еще кто-нибудь говорит что-то?

Джимми: Нет.

Одитор: Присутствующие говорят что-нибудь маме?

Джимми: Нет.

Одитор: Да или нет — есть слова в этом событии?

Джимми: Нет.

(Одитор рискует не поверить имеющимся данным, продолжая спрашивать об имеющихся словах и фразах. Он осознает, конечно, (должен осознавать, если знает Дианетику) что существуют инграммы, лишенные словесного содержания.)

Одитор: И каково тебе?

Джимми: Не так уж хорошо.

Одитор: Что мама говорит?

Джимми: Ничего.

Одитор: Что ты говоришь?

Джимми: Я плачу.

Одитор: А что потом?

Джимми: Мама берет меня и кладет в кровать.

Одитор: Что ты делаешь?

Джимми: Я еще какое-то время плачу.

Одитор: Давай вернемся к началу события.

Джимми: Мама нашлепала меня.

Одитор: Что происходит перед этим?

Джимми: Я тянулся к чему-то на кофейном столике.

Одитор: Что мама говорит?

Джимми: "Не трогай это. Будешь трогать — я тебя нашлепаю и уложу в постель".

Одитор: Где ты находишься?

Джимми: В передней комнате.

Одитор: За чем ты тянешься?

Джимми: (Пауза.) За… за пепельницей.

Одитор: Что происходит?

Джимми: Мама хватает меня и шлепает.

Одитор: Что она говорит?

Джимми: Ничего.

Одитор: Ты чувствуешь, как она тебя шлепает?

Джимми: Да. (По положению тела Джимми видно, что он испытывает боль.)

Одитор: Это очень больно?

Джимми: Нет.

Одитор: Что происходит потом?

Джимми: Мама берет и несет меня в спальню и кладет меня в кровать.

(После того, как событие прошли четыре раза, соматика редуцировалась.)

Одитор: Как ты себя чувствуешь? Будем продолжать?

Джимми: Прекрасно. Будем.

Одитор: А сейчас давай вернемся к тому времени, когда ты еще не родился. Вернись туда, где ты еще не рожден. Когда я дойду от A до E и щелкну пальцами, ты услышишь первые слова. A, B, C, D, E. (Щелк.) Что ты слышишь?

Джимми: Ничего.

Одитор: Когда я произнесу буквы от A до E, ты услышишь первые слова. A, B, C, D, E. (Щелк.) Что ты слышишь?

Джимми: Ничего.

Одитор: Что происходит?

Джимми: Мама вышла погулять. Она проходит пару кварталов, поворачивает и возвращается домой.

Одитор: Найди начало этого и пройди снова.

Джимми: Мама вышла погулять.

Одитор: Что ты слышишь?

Джимми: Машины едут.

Одитор: Что мама говорит?

Джимми: Ничего.

Одитор: Что ты видишь?

Джимми: Ничего.

Одитор: Сколько тебе сейчас?

Джимми: Восемь.

Одитор: Да или нет — тебе восемь дней?

Джимми: Да.

Одитор: Продолжай.

Джимми: Мама проходит пару кварталов, поворачивается и возвращается домой.

Одитор: Как ты себя чувствуешь? Тебе неудобно где-нибудь?

Джимми: Да, везде, всему телу.

Одитор: Где ты?

Джимми: В животе у мамы.

Одитор: Начни с начала.

Джимми: Мама вышла погулять.

Одитор: Что происходит сперва? Вернись еще на десять минут назад. Что делается?

Джимми: Я сплю. Мама спускается по ступенькам и идет гулять по улице.

Одитор: Где именно ты просыпаешься?

Джимми: Когда она начинает спускаться с верхней ступеньки.

Одитор: Именно, когда она начинает спускаться с верхней ступеньки?

Джимми: Да.

Одитор: Потом?

Джимми: Она гуляет по улице.

Одитор: Что ты слышишь?

Джимми: Машины едут.

Одитор: Еще что-нибудь?

Джимми: Мамины шаги.

Одитор: Как ты себя чувствуешь?

Джимми: Не слишком плохо.

Одитор: Что происходит потом?

Джимми: Мама поворачивает и идет домой.

Одитор: Что происходит, когда она приходит домой?

Джимми: Она поднимается в дом по ступенькам.

Одитор: Сколько ступенек?

Джимми: (Пауза, считает ступеньки.) Одна, две, три, четыре. Четыре.

Одитор: Что ты видишь?

Джимми: Ничего.

(Это проверка — в пренатальном периоде отсутствует видеовызов, хотя остальные перцептики есть.)

Одитор: Тебе слышно, как хлопает дверь?

Джимми: Да.

Одитор: Что мама теперь делает?

Джимми: Садится.

Одитор: Что ты сам делаешь?

Джимми: Засыпаю.

На четвертом проходе события неудобство, ощущаемое всем телом, ослабело. На двенадцатом проходе звуковое содержимое еще оставалось, хотя, вероятно, не такое интенсивное, как раньше. Джимми расслабился, кажется отдохнувшим и довольным.

Одитор проходит с Джимми приятное событие и просит Джимми вернуться в настоящее время.

Одитор: Каков твой возраст сейчас?

Джимми: Мне десять лет.

Одитор: Ты можешь открыть глаза.

Джимми: (Открывает глаза.) Они не такие, как раньше.

Одитор: Что не такое, как раньше?

Джимми: Мои глаза. Я могу видеть. Я раньше открывал глаза и не мог видеть сразу.

Одитор: Хорошо. А как ты себя чувствуешь в остальном?

Джимми: Хорошо.

Одитор: Как тебе нравится все это?

Джимми: Очень. Я только не понял эти длинные слова в середине.

Одитор: Да? Понимаешь, я иногда на своем языке называю вещи, которые ты не знаешь, как назвать на твоем языке. Если ты услышишь такое непонятное слово, спрашивай меня, и я объясню на твоем языке. Ты, может быть, и знаешь уже, что это слово значит. Какие ты имел в виду слова? Ты не понял, что такое "зачатие"?

Джимми: Да.

Одитор: Зачатие — это встреча отцовских и материнских клеток перед тем, как им слиться и превратиться в малыша. Ты ведь знаешь об этом?

Джимми: Да.

Одитор: И слово "соматика"? Соматика означает боль. Боль — соматику. Понимаешь?

Джимми: Да.

Одитор: Еще что-нибудь непонятно?

Джимми: Нет.

Одитор: Спрашивай, если вспомнишь непонятное. Идет?

Джимми: Идет.

Одитор: Ты все помнишь, что происходило?

Джимми: Да, ты работал с моими глазами и еще мама гуляла по улице до того, как я родился.

Одитор: Тебе случалось в последнее время намочить в постель?

Джимми: Только один раз. Прошлой ночью.

Занятие продолжалось один час двадцать минут, наставало время идти ужинать. Джимми был настолько доволен занятием, что захотел кое-что рассказать о нем родителям.

Утверждение преклира, что у него стало лучше с глазами, мы можем отнести за счет общего ослабления напряжения, так как инграмма, с которой был осуществлен контакт, не содержала в явном виде никакого материала, который мог бы повлиять на зрение Джимми.

 

Глава 10. Несколько случаев из практики

Примечания.

Речь Бобби неправильна, бессвязна. Иногда ее невозможно со стопроцентной точностью воссоздать по-русски. [Прим. перев.].

Английское "go to hell" — "идти в ад" эквивалентно русскому "пошел к черту", то есть для взрослого — не более чем речевой штамп, употребляя который он не задумывается о его буквальном смысле. Советскому читателю следует здесь вспомнить еще и о том, что это у нас "в каждом окне по атеисту", а других странах даже самые жуткие родители — формально (а то и неформально) верующие и соответственно воспитывают детей. [Прим. перев.].

Слова "hell" (ад) и "smell" (запах) созвучны. [Прим. перев.].

"Go to town" (идти в город) эквивалентно русскому "идти в гору" — быстро достигать чего-либо, продвигаться. [Прим. перев.].

"To see red" (видеть красное) — означает еще и "приходить в ярость". [Прим. перев.].

C-211. Имя ребенка: Ричард Джексон (Дикки).

Возраст: 7 лет.

Имя отца: Чарльз.

Имя матери: Эмма.

Бабушка: "Бамма".

Жалоба матери: "Ничего не могу сделать. Как рехнулся".

Перенесенные травмы: автомобильная катастрофа в возрасте 5 лет, на левую руку накладывались швы без анестезии.

Хронические соматики: насморки, болит горло.

Драматизации: детский лепет.

Когда Дикки привели в Фонд для проведения процессинга, его поведение представляло серьезную проблему. Он отказывался играть с другими детьми, норовил их ударить и оцарапать лицо. Он бегал, как дикий, по комнате для игр, открывал все дверцы и двери в попытках найти из нее выход. Однако, найдя дверь, ведущую во двор, на игровую площадку, он быстро захлопнул ее. На площадке были другие дети.

Физически, судя по записям домашнего доктора в мед карте Дикки, он был практически здоров, не считая регулярных насморков и больного горла. Словарь ребенка был весьма ограничен, речь бедна, и, кроме того, он то и дело позволял себе переходить на детский лепет, при том, что дефектов языка или голосовых связок у него не было.

По словам матери, ребенок был постоянно голоден, но ел только мясо и суп дома и только суп или молоко в школе. Всегда отказывался от сандвичей, даже с мясом. На вопрос одитора, любит ли он какую-нибудь еду больше всего, Дикки ответил: "Нет!"

Некоторые фразы он повторял особенно часто. "Нет" казалось его любимым словцом, вставляемым в самые неподходящие моменты разговора. Два других были: "Я не знаю!", произносимое с неистовой яростью, внешне ничем не вызванной, и: "До свидания", появляющееся через каждые несколько фраз. Расспросы (прямая связь) об этих фразах вызвали немедленную реакцию — ужас, и до сего времени какую-либо определенную информацию о связанных с ними реальных событиях так и не удалось получить.

Первые пятнадцать занятий с Дикки продвижение случая было очень медленным. Он ни в какую не желал сотрудничать с одитором. Он не плакал, скорее на его лице было выражение открытого вызова, словно он намеревался скорее принять и перенести любое наказание, чем выронить хоть слезинку. Временами он был молчалив и угрюм, временами визжал и лягался. Если ему предлагали нанизывать бусинки, играть с конструктором или прилечь и закрыть глаза, он начинал швырять бусинки и детали конструктора в окно и ложился, открыв глаза как можно шире.

Наконец, на шестнадцатом занятии, одитор заметил определенную перемену. Дикки попросили лечь и закрыть глаза, и он сказал: "Ну ладно. Только не долго". С этих пор проведено еще шестнадцать часов процессинга, и способность Дикки к совместной деятельности все усиливается.

Его перцептики, кажется, хорошие. Он может описывать помещения, людей, в них находившихся, их действия. Часто он видит в помещении и себя самого. Мальчик этот ему не нравится. Дикки теперь сотрудничает на занятиях, у него становились близкие отношения с одитором, и он воспринимает процессинг, как очень приятную игру между ними. На вопросы отвечает очень коротко, однако понемногу начинает кое-что уточнять и по своей инициативе.

В его поведении сейчас произошло значительное улучшение. Заметно улучшилась речь, детский лепет исчез из нее практически полностью. Ему стали нравиться другие дети, особенно один мальчик. Если его просят о чем-нибудь, он выполняет просьбу радостно и охотно. Деталями конструктора больше не швыряется, строит дома, крепости и другие воображаемые объекты. Нанизывает цветные узоры из бусинок, соревнуясь в этом искусстве с другими детьми.

В общем, мальчик принимает теперь участие в обычной детской жизни.

Общее время занятий к настоящему моменту — 56 часов.

C-173. Имя ребенка: Стенли Винил (Стен).

Возраст: 9 лет.

Имя отца: Уоррен.

Имя матери: Кора.

Имя бабушки: Гренни (бабуля).

Сестра: Салли.

Анамнез: на третий день от рождения коллапс легких; пневмония. Семь недель — грыжа. С полутора до трех с половиной лет — все усиливающиеся судороги. Педиатром прописан фенобарбитал, который он

употребляет до сих пор. В три с половиной года снова появилась грыжа; проведена операция грыжи. Пять лет — вирусная инфекция. Сильные судороги, госпитализирован. Кислород и подкожные инъекции. Жестокий приступ гастрита. Шесть лет — судороги. Семь лет — открытая рана на коже головы в результате падения. Наложено без анестезии несколько швов. В том же году — удар бейсбольной битой; разбитые очки и рубец над правым глазом. Восемь лет — судороги. Девять лет — сбит автомобилем; кровоподтеки, контузия, потрясение.

Стенли живет с матерью, отцом, сестрой, дедушкой, бабушкой, не дающей другим слова сказать, и дядей. Отец в возбужденном состоянии заикается; думает, что мать обращается с сыном слишком мягко. Дедушка часто разговаривает с бабушкой на своем родном языке.

Мать наказывает Стена — лупит отцовским ремнем или ремнем для правки бритвы, причем часто и прилежно. Более мягкие наказания принимают форму запрета смотреть телевизор или привязывания к ножке стола на продолжительное время. Отец подкрепляет свои требования послушания тем, что время от времени бьет сына по рту.

Все взрослые в семье участвуют в частых и выходящих из всех границ разборках, говоря при этом о детях так, словно их тут и нет. Иногда скандалы заканчиваются тем, что раздраженные соседи начинают требовать тишины и покоя, а у дверей появляется полиция.

Мать невротически обеспокоена физическим здоровьем всей семьи и постоянно утверждает, что ни Салли, ни Стен не могут пробыть без нее ни минуты.

Когда Стен появился у одитора первый раз, его речь было очень трудно понять. Он отчаянно старался заговорить, но сильно заикался. Перспектива остаться одному или в чисто детском обществе вызывала у него страх, граничащий с ужасом. Ему было необходимо, чтобы взрослые все время находились поблизости. По отношению к другим детям он был чрезвычайно агрессивен, постоянно дрался, царапаясь, кусаясь и лягаясь.

Вот характерные фразы, обнаруженные у Стена как во время процессинга, так и во время наблюдений за ним. Некоторые из фраз принадлежат определенным вэйлансам, и это соответственно указано, но насчет остальных фраз такой ясности нет. Данные об их вэйлансе и сами они смешались в банке памяти Стена в кашу.

"Я хочу съесть завтрак". (Дядя).

"Прежде чем мы пойдем дальше, я хочу задать вопрос".

"Не хочешь ли пойти сюда?" (Отец, мать, пренатальный "зазывала").

"До свидания, я ухожу от тебя".

"Ты уберешься, наконец, отсюда, дикий дурак?" (Мать).

"Будь хорошим мальчиком". (Все взрослые).

"Будь хорошим мальчиком, а не то дам по шее". (Дядя).

"В зубы дам". (Отец).

"Я вышибу тебе зубы". (Отец).

"Это ясно?"

"Ты оставишь меня или нет?" (Мать).

"Ну сейчас, сейчас, минуточку". (Мать).

"Постой минуточку". (Мать).

"Я хочу задать только один вопрос".

"Выдерживать все шесть месяцев". (букв. "Держать все шесть месяцев".)

"Приближается Рождество".

"Начинай сначала!"

"Выдержи все!" (букв. "Держи все")

(До сих пор расчет одитора был таков: "Все" (буквально: "каждая вещь") означает для реактивного сознания Стена то же самое, что и "ничего" (буквально: "никакой вещи"), что означает "ноль". "Ничего" означает — ни шапки, ни пальто, ни ботинок, ни носков, ни штанов, ни одежды, ни еды, ни рыбы, ни лошади, ни конторы — ничего нет.)

"Куда мы пойдем отсюда?"

"Иди сюда, дурак тупой". (Бабушка).

"Ничего не случилось".

"Ничего хорошего".

Во время процессинга Стен обнаружил прекрасную способность к возврату в специфические события, однако, как только он входит в контакт с несколькими перцептиками события и начинает приближаться к эмоционально или физически болезненному периоду, возврат к событию превращается у него в игру в возврат, в возврат "понарошку". С событиями пренатального периода Стен входит в контакт легко, он, очевидно, способен добираться и до перцептик, и до соматики этого периода. Он может и пройти эти соматики, но только один или два раза, в дальнейшем он начинает избегать их.

В банке реактивного сознания Стена содержится множество команд, прямым или косвенным образом приказывающих ему молчать или держать рот закрытым. Сравнительно недавние происшествия, относящиеся к его речевым затруднениям, содержат такие фразы, как: "Я вышибу тебе зубы" и: "Я вырву тебе язык". У мальчика привычка закрывать зубы губами и удерживать язык глубоко в полости рта, из-за чего он и не может выговорить ни "l", ни "f".

Поведение Стена убедительно свидетельствует о том, что он постоянно подвергается пренатальной рестимуляции, заставляющей его перескакивать от вэйланса к вэйлансу, всегда принимая роль с высокой агрессивностью. Фразы, имеющиеся в пренатальной области (около шести месяцев от зачатия, согласно мгновенному ответу), содержат, как предполагал одитор, утверждение, что "ничего" — это "все", и что "ничего" — это "ноль", то есть отсутствие одежды, еды, конторы (места работы) и просто всяческое отрицание, "нет". "Ничего" — это еще и какой-то человек, кто именно — пока неизвестно.

В работе со Стеном применялись некоторые особые приемы. Один из наиболее успешных состоял в том, что мальчику сказали, что сейчас его ненадолго оставят одного: одитор выйдет и сейчас же вернется. Ему объяснили, что цель этого действия — помочь ему вспомнить, каково ему было, когда он оставался один. Мальчик понял, заплакал, причем сказал, что плачет о всех прошлых разах, когда мать и бабушка оставляли его одного. Эта рестимуляция (оставление в одиночестве) всегда заставляла его плакать.

При работе со Стеном были начаты одна за другой несколько инграммных цепей. По ходу занятий приходилось осуществлять продолжительные переключения с одной цепи на другую, чтобы не делать слишком сильного упора на горе и боль. Это могло бы настроить мальчика против занятий, отбить у него желание продолжать работу. Одно и то же событие, содержащее скорбь, брали для работы на четырех разных сеансах, а в последний раз взяли рестимуляцию, вызванную уходом одитора. Эта рестимуляция вывела его на первоначальное событие, которое удалось до некоторой степени редуцировать, после чего рестимуляцию, вызванную уходом одитора, прошли как лок.

Если Стену предлагают выбрать событие, к которому он хочет вернуться, самому, он кратко излагает самое начало события, а затем следует опирающаяся на это реальное событие сказка, в которой все-все-все кончается хорошо. Когда к конкретному событию или к определенному типу событий его направляют, Стен, по-видимому, не сочиняет, а дает правдивый отчет.

Иногда работе мешали драматизации ребенка. Одно из занятий постоянно прерывалось с бешенством произносимой фразой из недостижимой пренатальной инграммы: "Прежде чем мы пойдем дальше, я бы хотел задать тебе вопрос". Вопрос позволили задать (мальчик спросил: "Куда мы пойдем теперь?"), и занятие продолжалось.

Видимыми результатами работы являются громадные положительные сдвиги, произошедшие в речи ребенка, в его сотрудничестве с одитором и в его играх с другими детьми.

Общее время занятий на данный момент — 25 часов, работа продолжается.

C-103. Имя ребенка: Роберт Уильямс ("Бобби").

Возраст: 10 лет.

Имя отца: Перри.

Имя матери: Селия.

Тетки: "Дилли", Эстер.

Дядя: Фред.

Перенесенные заболевания: расстройство пищеварения, кожные заболевания. В младенчестве был положен в накалившуюся детскую кроватку (видимо, металлическую — прим. перев.). Повышенная кислотность, обезвоживание организма, чрезмерное мочеиспускание и слюноотделение.

Хронические соматики: простуды, дренажи носа.

Драматизации: вспышки раздражения, приступы плача.

Что бросается в глаза в поведении. Веки дрожат, закрывает глаза, напрягает мышцы, стискивает кулаки. Постоянно щелкает по любому предмету, взятому в руку. Способен часами сидеть и листать книгу. Превосходная музыкальная память, чувство ритма и координация. Очень ловкие руки. Постоянно драматизирует то, что происходит дома. Быстрая смена вэйлансов, о себе говорит в третьем лице.

Наблюдения. Не хочет учиться читать, пресекает все попытки формального обучения. Речь превосходная. В употреблении слов продвинулся очень хорошо для своего возраста. Полностью неуправляемый ребенок. Очень слабое соприкосновение с реальностью. Расчет "все равно всему" (любая вещь эквивалентна любой другой).

Предшествующие диагнозы. От различных специалистов поступали бесчисленные предположения: задержка в развитии, нарушение баланса щитовидной железы, энцефалит и шизоидность По словам дианетического одитора, работающего с мальчиком: "Бобби, кажется, мультивэйлансен, и, похоже, его "Я" осуществило синтез, что очень не нравится различным антагонистическим "демонам", удерживающим анализатор в "тугой смирительной рубашке".

У Бобби множество явных симптомов расстройства внутренней регуляции: зрительные галлюцинации, подергивание и одеревенение мышц; приступы рыданий или безудержного хохота и т. д. В начале занятия он обычно говорит: "Бобби не хочет играть во вспоминание", но потом, во время занятия, ведет себя очень спокойно, закрывает глаза и сотрудничает с одитором. Однако, при возвращении к фразам и событиям, он, кажется, застревает в возрасте около пяти лет в школе-интернате, которую тогда посещал и которую называет "Райнес".

Ответы на вопросы он дает довольно иррациональные, без видимой связи между высказываниями. Это всегда "было в Райнесе" или "Ненси это сказала". Кто такая Ненси — пока не выяснено.

Проходить инграммы ему не удается, так как он не может "достать" за раз больше одной фразы. Последующие фразы относятся не к тому, о чем была первая, а к чему-то другому. Бобби испытывает различные соматики во время сеансов и вне их, с готовностью рассказывает, где у него болит, показывая на различные участки своего тела.

К моменту беременности матери Бобби было около тридцати пяти лет, и ее муж, друзья и семья советовали ей решиться на аборт. Она заявляет, что не делала этого. Во время беременности она посещала психолога, чье лечение состояло в выкрикивании грязных выражений "с целью заставить Вас преодолеть Вашу излишнюю щепетильность".

Отец представляет собой тяжелый случай "управленца", театрально подчеркивающего свое положение "хозяина в доме". Он не хочет ничего знать о Дианетике, или, как он говорит, "Я бы уж сумел прекратить чертовы занятия, если бы знал, к чему это приведет". Он присутствует в реактивном банке Бобби и как союзник, и как антагонист. Бобби часто драматизирует отцовские высказывания.

Работе с Бобби очень мешает то, что дома его постоянно рестимулируют. Каждое занятие приходится начинать с прохождения локов, случившихся с ним в семье за время, прошедшее с предыдущего занятия. Родители нехотя посетили несколько специальных лекций, устроенных одитором, мать прочла книгу: "Дианетика: современная наука о душевном здоровье". Несмотря на предпринятые попытки обучения родителей, идеальным решением в этом случае была бы школа-интернат, куда следовало бы поместить Бобби на все время процессинга.

Ниже следует запись прямой речи Бобби Уильямса во время сеанса

Бобби: "Хорошо" — значит: "Я — хороший". "Хорошо" — значит "что-то хорошее". Это не значит "конфетки", это значит "кубики". Это то, что я делаю — я строю поезда. Поезд — это что-то. Что-то, что едет так: у-у-у-у. Я никогда не ехал на поезде.

Одитор: А кто ехал на поезде, Бобби?

Бобби: Кто-то. Я ехал. Да… Это было после поезда, и я был в Райнесе. Я в Райнесе сейчас. Это локомотив. Это первый вагон поезда. Это вагон, который тащит все остальные вагоны. Локомотив. Локомотив едет… едет где-то… едет куда-то. Где-то находится.

Одитор: А внутри темно?

Бобби: Да. От этого хорошо.

Одитор: Кто это говорит?

Бобби: Селия говорит. Это больно, от этого хорошо.

Одитор: Есть разница между "больно" и "хорошо"?

Бобби: Есть.

Одитор: Ты любишь, чтобы делали больно?

Бобби: Не хочу, чтобы делали больно. Было мокро. Мокро не было, было сухо. Хорошо, когда мокрое. Оно хорошее и мокрое. Темно. Глаза закрыты. Это толкает сюда (указывает место на животе).

Одитор: Где еще это толкает?

Бобби: Везде. Это толкает везде. От этого больно. Я сплю.

Одитор: Что будет, если ты проснешься?

Бобби: Кое-что случится.

Одитор: Кое-что хорошее или плохое?

Бобби: Это хорошо. Кое-что случилось бы (начинает плакать). Кое-что хорошее случится (снова плачет). Кое-что — самая лучшая вещь, какая может случиться. Кое-что — самая лучшая вещь, какая может случиться. Кое-что — самая лучшая вещь, какая может случиться. Кое-что — самая лучшая вещь, какая может случиться.

Одитор: Как еще можно назвать кое-что?

Бобби: Кое-что. Кое-что. Кое-что. Кое-что. Не правда ли это кое-что? Не правда ли это кое-что? Не правда ли это кое-что? Не правда ли это кое-что? Не правда ли это кое-что?

Одитор: Это хорошие слова?

Бобби: Да. Игра — это хорошие слова. Это хорошие слова. Чувствую… Хорошо. От этого хорошо. Я играю. Я работал.

Одитор: Что происходит прямо перед этим?

Бобби: Что-то идет прямо после этого. Что-то идет до этого. Это кубики. Это не годится для еды. Что-то годится для еды.

Одитор: А для чего годятся кубики?

Бобби: Кубики — хорошие кубики. Кубики годятся для еды. Кубики — это что-то. Кубики сделаны из не дерева.

Одитор: Из чего сделаны мальчики?

Бобби: Мальчики сделаны из дерева.

Одитор: Из чего сделаны головы мальчиков?

Бобби: Моя голова сделана из дерева. Я в это верю.

Одитор: Что такое дерево?

Бобби: Что-то — это дерево. Не хочешь ли сделать меня из дерева? Дерево. Дерево. Дерево. Дерево.

Одитор: Дальше?

Бобби: Я играл. Не хочешь ли поиграть с этими кубиками? Ну пожалуйста! Это не даст ему работать (букв. "Это сделает его неработающим").

Одитор: "Ему" — это тебе?

Бобби: Я — это не он. Я не знаю, что такое "ему". Он это ему. Поиграй, пожалуйста, с этими кубиками. Я сказал ему, не надо, пожалуйста.

Одитор: Ты этому научился в Райнесе?

Бобби: Да. Хочу работать. Играй, пожалуйста. Я работал. Ты не поиграешь с этими кубиками? Ты не поиграешь с этими кубиками? Ты не поиграешь с этими кубиками? Ты не поиграешь с этими кубиками?

Одитор: Что тебе должны дать, если ты поиграешь с кубиками?

Бобби: Они говорили… (молчание).

Одитор: Что тебе должны дать, если ты поиграешь с кубиками?

Бобби: Они дают ему что-то.

Одитор: Есть другое слово вместо "что-то"?

Бобби: Это не конфетки. Это не конфетки. Это не конфетки. Это не конфетки. Они говорят, что дадут ему конфетку. Они дали ему конфетку. Это было в Райнесе. Райнес — это что-то. Это хорошо.

Одитор: Что хорошо?

Бобби: Что-то хорошо. Я не собираюсь иметь это. Не собираюсь.

Одитор: Что такое "что-то"?

Бобби: Это дерево. Это не дерево. Я играю.

Одитор: Кто играет?

Бобби: Я играю с Райнесом. Я играю с чем-то. Это поезд.

Одитор: Что такое "поезд"?

Бобби: Что-то — это поезд.

Одитор: "Тренироваться" (train — поезд) — это похоже по смыслу на учиться?

Бобби: Это значит "ехать на поезде". Он едет: чух-чух-чух.

Одитор: Тебя учил кто-нибудь делать что-то?

Бобби: Кто-то учил.

Расчеты реактивного сознания, наносящие ущерб банку обычной памяти преклира, зависят от того, до какой степени простирается кажущееся сходство между событиями, на самом деле совершенно не сходными. Следовательно, пытаясь увидеть, в чем состоит такой расчет, мы должны спрашивать о подобии различных вещей, выслеживать непосредственные и отдаленные связи между предметами. В большинстве случаев сильнейшим аберрирующим фактором является отождествление реактивным сознанием двух различных событий.

Ниже следует запись сеанса с Билли Уильямсом, во время которого применялась именно эта техника опроса, цель которой — установить, какие именно последовательности фраз для преклира "равны между собой".

Одитор: Какое слово значит то же, что и "смерть"?

Бобби: Что-то, такое же, как смерть. Что-то, что опасно.

Одитор: А что так же опасно?

Бобби: Бобби пошел к черту.

Одитор: А что такое же, как "Бобби пошел к черту"?

Бобби: Что-то такое же, как идти к черту. (Закрывает рот ладонью.) Я скажу, что это такое.

Одитор: Что такое же, как идти к черту?

Бобби: Идти к черту — это идти к черту.

Одитор: Какое слово значит то же, что и "смерть"?

Бобби: Что-то такое же. Что-то такое же. Что-то такое же. Что-то такое же. Идти к черту.

Одитор: Что значит то же самое, что идти к черту?

Бобби: Ты сделала это самое?

Одитор: Говори дальше.

Бобби: (Молчит.)

Одитор: А что значит то же самое, что и "опасность"?

Бобби: Что-то идет к черту.

Одитор: Что — та же самая вещь, что и идти к черту?

Бобби: Что-то.

Одитор: Что такое "идти к черту"?

Бобби: Ааа-ха-ха!

Одитор: Это плач?

Бобби: (Не отвечает.)

Одитор: Что — все равно, что идти к черту?

Бобби: (Не отвечает.)

Одитор: Кто идет к черту?

Бобби: Что-то идет к черту.

Одитор: Что такое черт?

Бобби: Черт — это идти к черту. Хочу сказать отменено. Он будет, он скажет это.

Одитор: Что такое же, как черт?

Бобби: Что-то такое же как черт. Это идти к черту.

Одитор: Что почти такое же, как черт?

Бобби: (Нюхает ладонь.)

Одитор: Это запах?

Бобби: Да.

Одитор: Запах — то же самое, что и черт? Да или нет?

Бобби: Да.

Одитор: А "город" — то же самое, что и черт?

Бобби: Сделала бы ты это самое, и мы скажем, что отменено.

Несколько позже, сразу после конца сеанса, этот вопрос был задан:

"Мгновенный ответ, Бобби. Да или нет?" (Щелк.)

"Да!"

Читая приведенную запись, можно обнаружить определенные, хотя и ограниченные расчеты реактивного сознания Бобби. Заключение можно было бы, видимо, сделать такое, что наибольшую непосредственную угрозу выживанию Бобби представляет "что-то", связанное с инграммной цепью, относящейся к раннему периоду в его жизни. В этой цепи, видимо, содержатся слова матери наподобие: "Иди к черту, это слишком опасно, я могу умереть". Может быть, идеи опасности и смерти связаны для матери с попыткой аборта и составили инграммную цепь с фразами, в которых так или иначе поминают черта и проклятие. Беседы с матерью мальчика дают основание предполагать, что в реактивном банке Бобби действительно содержится инграммная цепь с попыткой аборта или, по крайней мере, с разговорами об аборте.

Прогресс этого случая был весьма заметным, судя по тому высокому эмоциональному настрою, в котором Билли обычно являлся на занятия. Как уже упоминалось, если бы можно было удалить мальчика из рестимулирующего домашнего окружения, то это весьма помогло бы делу.

Вспышки раздражения у мальчика почти полностью прошли, случаются крайне редко. Приступы плача стали значительно слабее. Он в большей степени отдает себе отчет о происходящем, больше интересуется им, получает удовольствие, выполняя определенные задания. Видит разницу между вещами более реалистично.

Общее время занятий на текущий момент — 25 часов, работа продолжается.

C-27. Имя ребенка: Мери ("Меми").

Возраст: 13 лет.

Имя отца: Кларенс.

Имя матери: Пегги.

Бабушка: "мать".

Брат: Бобби.

Несчастные случаи: падение с дерева (пять лет). Перелом руки, кость вправляли без анестезии. Поскользнулась на мостовой (девять лет). Ударилась затылком, потеряла сознание.

Операции: в возрасте семи лет удален зуб под наркозом (закись азота). В возрасте девяти лет удалены гланды под эфирным наркозом.

Хронические соматики: постоянные простуды, болит горло, головные боли до обмороков.

Мери привели к нам не из-за явных нарушений в ее поведении, а из-за отставания в учебе и из-за того, что у нее не складывались отношения с другими детьми. Этому не было явных объяснений, так как предварительные консультации с ее учителями и родителями говорили о том, что у девочки очень высокий для ее возраста интеллект.

Она очень хорошо сотрудничала с одитором с самого первого занятия. Перцептики у нее были хорошими, и к событиям прошлого она возвращалась с готовностью и охотой, когда этого требовал одитор. Она могла проследить всю инграммную цепь до пренатального базиса, пройти базис (здесь слегка подталкиваемая одитором), затем вернуться самостоятельно в настоящее время, говоря: "Было замечательно. Я приду завтра снова, и мы продолжим".

Одной из найденных не сразу инграмм было удаление зуба в семь лет. После того, как эта инграмма-наркоз была пройдена, последовало значительное улучшение в учебе, наладились отношения с товарищами.

Ниже следует дословный отчет о той части сеанса, где Мери входила в контакт с событиями в кабинете у зубного врача.

Мери: Когда мне зуб удаляли… Я не могу туда вернуться… хоть умри, не могу. У меня все зубы могут выпасть и снова их ведь уже не будет.

Одитор: Расскажи мне об этом.

Мери: Медсестра сует мне в нос эту штуку… "Расслабься, солнышко… Вот хорошая девочка… Все в порядке, доктор, начинайте!" Глаза, давит на глаза… Боли не чувствую, но тянет, и я не могу сказать ему… Дергает мою голову… Не сопротивляйся… Не знаю, где я, но я должна вернуться обратно… Доктор Пенн говорит: "Вот это действительно большой". Потом медсестра говорит: "Его вытащили. Все уже прошло. Его вытащили. Наклони голову сюда и сплюнь".

Одитор: А что затем?

Мери: Я ужасно боролась, чтобы вернуться обратно. Все было красное… Никогда черное, всегда красное и оранжевое… Противная штука…

Одитор: Продолжай, пожалуйста.

Мери: (Молчит.)

Одитор: Тебя что-то держит?

Мери: Да. Он говорит: "Вот, держи". Он дает мне зуб, чтобы я взяла домой. Я иду домой с Бобби.

Одитор: Давай вернемся снова к тому, как ты сидишь в кресле. Ты боялась?

Мери: Я боялась войти… Медсестра уже была — она сует мне в нос эту штуку, и я вдыхаю… Чувствую, как она поднимает мне веки… Она говорит: "Все в порядке, доктор". У меня голова начинает кружиться… Я чувствую, как это красное, оно все тянет мою голову сюда (наклоняет голову вправо). Я не могу вернуться… Я не возвращаюсь… Я не могу вернуться (возбужденно, отчаянно)… Все уже прошло. Большой, конечно, был… Ой, никогда не буду снова… Я чуть не умерла… (зевает).

Одитор: Давай начнем снова с того места, где сестра накладывает маску.

Мери: Я слышу ее, она поднимает мне веки и говорит: "Все в порядке, доктор". Я думаю, что еще нельзя, но ничего не могу поделать… Слышу звук… Всякие вещи дребезжат, щипцы и другие… Начинают мою голову тянуть… Я не думала, что мне придется вернуться… Я не думала, что вернусь… Я не могу вернуться… Они говорят что-то… "Ты в порядке, солнышко, только сплюнь сюда". Я смотрю в окно и вижу нашу кухню, и тогда понимаю, что я вернулась…

Одитор: Продолжай, Мери.

Мери: Никогда не буду это делать снова… Бобби ведет меня домой… После того, как я заплатила деньги.

Одитор: Давай повторим все целиком еще раз. Посмотрим, не сможешь ли ты на этот раз услышать что-нибудь еще, почувствовать кресло, в котором сидишь, свет…

Мери: Медсестра закрывает мне нос… Холодное… Ой! Я отключилась оттуда, я сейчас сижу здесь и не чувствую ничего.

Одитор: Кто-нибудь говорит в этот момент?

Мери: Медсестра. Она говорит: "Она отключилась"…

Одитор: Можем теперь продолжать?

Мери: Я совсем запуталась… Я встаю с кресла… Она дает мне стакан с водой, прополоскать рот… Снимает эти штуки у меня с шеи… Я ее спрашиваю: "Сколько?", она говорит: "Четыре доллара"… Я плачу и жду в приемной… Спускаемся с Бобби по лестнице… Через улицу… (зевает).

Одитор: Давай, начни с начала, Мери. Начни с того…

Мери: (С раздражением) Она сует это мне в нос… Мне тяжело дышать, я вижу красное… Руки у меня на подлокотниках… Она поднимает мне веки. Я хочу, чтобы она убрала свои чертовы лапы с моих глаз… Она тянет и тянет мне голову. Сплюнь в эту штуку… Она убирает эти штуки у меня с шеи… Достаю кошелек и даю ей деньги… Вниз, потом на улицу…

Одитор: Давай пройдем это снова…

Мери: (Перебивает.) Я начинаю глубоко дышать, а в голове такое забавное ощущение, я закрываю глаза… Она пытается открыть их, поднимает веко… "Все в порядке, доктор". Но я-то знаю, что не все в порядке… Я все чувствую… Начинает тянуть мою голову, сильно… Я сопротивляюсь, чтобы вернуться обратно… (лицо искаженное, напрягает мускулы). Только подумаю об этом, и зуб начинает болеть вот здесь (показывает место на челюсти).

Одитор: Пожалуйста, повтори с начала, Мери. Посмотрим, не услышишь ли ты, что было дальше…

Мери: (Со скукой.) Ой, у меня голова болит… Неужели нужно снова? Должна я это делать снова? Медсестра сует мне в нос эту штуку, поднимает мне веки и говорит: "Все в порядке, доктор"… Я забавно себя чувствую… Ничего не могу с этим поделать. Вижу красное… Он дергает меня за голову… Я должна вернуться обратно (повторяет фразу девять раз, дышит очень тяжело). Наконец я могу открыть глаза. Она говорит мне сплюнуть… Вижу, как вода бежит из фонтанчика… (Зевает.) Я плачу ему. Выхожу… Иду не в ту дверь. Медсестра говорит: "Ты совсем запуталась, солнышко". (Смеется от души.) Так вот почему я всегда путаюсь! (Хохочет.) Я плачу ей. Выхожу… Бобби меня поддерживает на лестнице… Дома…

Одитор: Давай пройдем это еще раз, Мери.

Мери: Ох, это трудно (вздыхает). Я знаю все почти наизусть… Она кладет это мне на нос… Чувствую, как давит пальцами на глаза. "Все в порядке, доктор"… Я-то знаю, что не все в порядке… Я так рада, когда вижу наш дом на другой стороне улицы…

Одитор: Еще раз, Мери, пожалуйста.

Мери: Господи! (Вздыхает.) Лучше бы я вообще не вспоминала про это! Ну, хорошо. Она кладет эту штуку мне на нос… Она сзади от меня… Кажется, будто много времени прошло… Пальцы сует мне прямо в глаза… Вижу красное… "Все в порядке, доктор"… Мне это не полагается слышать, а я-то слышу. (Вздыхает.) Я слышу звук… Ужасный треск… О Боже! Наверное, мой зуб выходит… Сломали его, и оставили там обломок. Тянет, как тысяча чертей… Говорит: "Да уж, упорный попался". Господи, этот зуб вот прямо здесь болит (снова указывает то же место на челюсти)… Даю ему проклятые четыре доллара и иду домой… Небось, руку себе сломал… Гад… Достаточно неприятностей и без зубного. (Вздыхает, зевает.)

Одитор: Повтори все событие еще раз, пожалуйста.

Мери: О! У вас зуб против меня или что? (Крайняя степень раздражения.) Из всех способов достать, даже если с человеком… Послать его к зубному… Хорошо. Она кладет это, и я вдыхаю… Сует свои дурацкие пальцы мне в глаза… Он подходит спереди… Он оторвет мне голову… Я думаю, что умираю, и пытаюсь вернуться обратно.

Одитор: (После нескольких минут молчания.) Еще раз, Мери.

Мери: Я сейчас начну кусаться! (Гнев.) Она кладет эту штуку мне на нос (смеется). Поднимает гляделки. (Смеется от души, одитор присоединяется.) "Все в порядке, доктор". Я вижу красное… Я вижу красное в обоих смыслах! (Снова смеется.) Я наконец вырвалась из этого в целости и сохранности… Я никогда не любила ходить к зубному, а вы меня там столько продержали…

Одитор: Где ты теперь?

Мери: Здесь, в комнате, с вами. Мне тринадцать лет и сегодня вторник (снова хохочет). На этот раз я удрала от вас!

В этот момент она казалась счастливее и веселее, чем когда-либо доводилось одитору видеть ее. Последовал еще один сеанс, после чего ее мать позвонила и сказала, что они так довольны Мери, что думают, ей больше не нужно посещать занятия.

Восемь месяцев спустя девочка была в первой четверке по успеваемости в своем классе и проявляла большую активность в драмкружке и в спортивных занятиях. Ее мать сообщила, что со времени прекращения занятий Мери ни разу не простужалась.

Расчет одитора. Фраза медсестры: "Ты совсем запуталась, солнышко", вполне могла служить причиной школьных затруднений девочки. Вероятно, кто-то отпер эту фразу, после чего и начались неприятности.

Общее время занятий — 15 часов.

 

Глава 11. Взгляд в будущее

В наших руках — будущее мира: воспитывая своих детей, мы придаем очертания грядущему. До сей поры мы, набитые унаследованными от предков аберрациями, были обречены передавать это "добро" своим детям, добавляя к нему еще и от себя. Спираль раскручивалась все сильнее и никто не мог предугадать, чем это кончится.

Но с появлением Дианетики стало возможным сломать этот механизм. Любая мать, любой отец, задающие себе вопрос: "Что я могу сделать для своих детей?", кровно заинтересованы в Дианетике.

Давайте рассмотрим, как начать заниматься Детской Дианетикой. Важнейшим из ее инструментов является наблюдение. Есть у вашего ребенка аберрации? Какие? Как они включаются? Что служит им кнопками? У кого ребенок позаимствовал свои выходки? Почему она так часто простужается? Почему он становится таким колючим и начинает плакать, если попытаться его поторопить? Почему она ни за что не будет пить молоко с печеньем? Почему? Любая мелочь в поведении ребенка должна быть изучена и может, если нужно, быть исправлена, но только в совокупности с исправлением поведения самих родителей. Посмотрите на себя! Отдавайте себе отчет в собственных действиях, начинайте сами проходить процессинг и ведите о нем подробный дневник. Поступая так, вы вскоре получите ключ ко всем проблемам, касающимся ребенка.

Вот вам пример из опыта одних родителей. Их пятилетняя дочь заболела бронхитом, и одна ночь выдалась особенно тяжелой. После этого девочка всю зиму страдала от простуд. Факт, повлекший за собой объяснение всего случая состоял в том, что, хотя девочка позволяла родителям лечить ее нос ментоланумом, но яростно сопротивлялась употреблению вазелина. В один прекрасный вечер проблема разрешилась. Во время очередного сеанса ее мать проходила рождение дочери. Она нашла следующую фразу, относящуюся к самому разгару события: "Я не могу дышать, у меня все забито". Эта фраза была не раз повторена ею во время родов и все время сопровождалась другой: "Дайте мне ментоланум, я суну в нос", на что сестра отвечала: "Вот вазелин, это все, что у нас есть". Мать негодовала: "Я не хочу вазелин, я хочу ментоланум!"

После такого открытия родители стали тщательно избегать фраз: "Я не могу дышать" и: "У меня все забито". Результат? Простуды практически прекратились, и бронхит больше не повторялся. А как же с вазелином? Его теперь называют другим словом, и девочка пользуется им, если нужно.

Принципы, изложенные в этой книге, вполне могут помочь вам создать в семье благоприятный климат. Но этим принципам надо следовать. Нужно постоянно применять их в жизни, практикуясь, наблюдая и изучая.

Если у вас есть друзья с детьми, заинтересовавшиеся Дианетикой или желающие улучшить семейные отношения, вы можете организовать учебную группу. Для большей результативности в ней не должно быть больше десяти семейных пар, так как по мере того, как группа разрастается, дискуссии становятся все менее плодотворными. В слишком большой группе люди чувствуют себя несвободно, и мало внимания уделяется рассмотрению личных проблем ее членов.

Первый шаг, открывающий программу для учебной группы, весьма прост. Если у вас есть дети, значит, у вас есть проблемы. Шаг первый — использование материала этой книги в качестве основы для обсуждения в группе под руководством одного из ее членов. Этот лидер должен время от времени меняться, так как новый лидер — это свежая точка зрения. Обсуждая книгу, вы сможете надежно усвоить основные принципы и Дианетики, и детской Дианетики.

Шаг второй, составляющий часть рабочей программы еще на шаге первом. Каждый участник предлагает для обсуждения известную ему проблему с детьми. Группа пытается найти Дианетическое решение.

Шаг третий — проверка пригодности найденного решения. Члены группы, имеющие подобную проблему дома, пытаются применить предложенное решение.

Шаг четвертый — обсуждение достигнутых результатов. Члены группы встречаются и обсуждают результаты применения на практике найденного решения проблемы, оценивая их с точки зрения усовершенствования применяемой рабочей методики.

Шаг пятый — сообщение Фонду о достигнутых результатах после того, как группа выработает определенную работоспособную методику.

Вот на что следует обратить внимание, если вы хотите укрепить семью:

1. Семейные взаимоотношения.

Что может быть важнее для семейных отношений, чем полное понимание сути треугольника аффинити — реальность — общение? Это, видимо, и должно стать главным объектом изучения в группе. Что эти термины означают для каждого участника? С какими искажениями треугольника АРО они сталкиваются и как при этом поступают? Как эти искажения можно устранить из собственной жизни и жизни своих детей? Как приложить к межличностным отношениям принципы, символически изображаемые треугольником АРО?

Помните, что принципы, изложенные далее в этой книге, являются только ступенями, ведущими к дальнейшим открытиям. Дианетика — очень молодая наука. Она будет развиваться только усилиями и поиском тех, кто будет постоянно применять ее теорию на практике. После каждого собрания группы составляйте себе маленькую программу исследований. Ведите запись ваших проб и ошибок. Перед следующей встречей подведите итоги, чтобы их можно было совместно оценить и работать дальше. Ведите общий протокол работы группы, вносите туда обобщенный материал ваших исследований.

2. Дисциплина.

Дисциплина — это решающий момент в воспитании, и Дианетика проливает свет на эту острую тему, что может заставить родителей, переусердствовавших с дисциплинированием детей, почувствовать себя виноватыми. "Так это я отвечаю за аберрации ребенка? Вот же мой собственный контур, и это я заложил его в своего ребенка!" Но что толку бранить себя за незнание науки, до сих пор бывшей неизвестной широкой публике! Утешьтесь тем, что в тех же до Дианетических грехах перед потомками виноваты все и каждый, и тем, что теперь появилась возможность вступить в будущее с новым уровнем душевного здоровья. Но мало утешить себя, мы должны наверстать каждую секунду упущенного времени, а это потребует от нас и наших детей совершенно особого вида дисциплины.

Насчет дисциплины теперь столько теорий, сколько перьев на утке. Но на деле они сводятся к обсуждению того, что действует и что не действует, как насильственное принуждение против самоопределения. Подумайте, разве работа удавалась вам лучше, когда вас заставляли, чем когда вы действовали по собственному решению, понимая причины, по которым ее надо выполнить?

Треугольник АРО поможет нам в решении этого вопроса. Вы можете установить общение только если имеется понимание. Понимание выстраивает нашу реальность. Вы можете чувствовать аффинити, привязанность только к тому, что для вас реально. Воля одного, навязанная другому, есть принуждение. Принуждение немедленно разбивает общение. Как вы себя чувствуете, когда муж (жена) или начальник говорят деспотическим тоном: "Будешь ты делать по-моему или нет?" Ваш ребенок чувствует то же самое. Принуждение — это деспотизм. Оно может блокировать общение и нарушить аффинити. Принуждение пытается отвергнуть реальность. Естественно, если одна из сторон треугольника уменьшена, искажена, то и две другие будут испорчены. И напротив, разве не чувствуете вы себя весьма хорошо, когда вам говорят: "Ценная идея! Не подойдет ли она нам? Как это повлияет на ситуацию? Что будет, если мы ее применим?"

Изучите последствия принудительной дисциплины. Постарайтесь найти методы воспитания, не создающие в ребенке аберраций, но расширяющие объем имеющихся у него исходных данных и помогающие ему принять собственное решение. А к полному, глубокому пониманию приведет вас выполнение ниже изложенного "домашнего задания".

Очевидно, труднее всего для родителей вопрос: "Что же важно?" Если мы научимся спрашивать себя: "А это важно?", мы решим, наверное, три четверти наших проблем. Вовремя поставленный, этот вопрос предотвратит сцену, которую мы готовы закатить ребенку из-за его поступка. Например, ребенок пролил стакан молока. А это важно? Это он нарочно сделал? Что более рационально: вытереть с улыбкой стол, объясняя ребенку, как научиться быть аккуратным и зачем это нужно, или же начать изливать рестимулированный его неосторожностью собственный гнев, рискуя рестимулировать ребенка, создать лок или отпереть инграмму?

Следует упомянуть управляющие контуры. Часто они активизируются у ребенка именно мерами принудительной дисциплины. Такие высказывания, как: "Держи себя в руках", "Следи за собой", "Делай то, что тебе говорят", "Ты просто рева, ничего больше", "Будь взрослым мужчиной, не реви" только вносят вклад в иррациональное поведение ребенка. Если вы не хотите впоследствии потратить часы на вычищение из реактивного сознания ребенка подобных приказов, то лучше, видимо, избегать их отдавать.

Вы должны стремиться к тому, чтобы усилить самоопределение ребенка и уверенность его в собственном анализаторе. Вы должны помогать ему стать независимым от вас и от собственного реактивного сознания.

Есть, заметьте, разница между самоопределением и определением в свою пользу. Человек, определяющий себя, действует после проведения аналитических расчетов, рассматривая все доступные ему данные с точки зрения того, как его предполагаемое действие скажется на нем самом и на других людях! Определение в свою пользу — это аберрированная оценка данных с точки зрения того, как твое предполагаемое действие скажется только на тебе.

Принуждение гораздо шире, чем та его сторона, которая используется в дисциплинировании. Принуждение может быть как внешним, так и внутренним. Поэтому не бойтесь рассказывать о собственных проблемах и аберрациях в вашей учебной группе. Если вы боитесь: "А что обо мне подумают?", то используйте проверку: "А это важно?" Помните, что страх — это тоже аберрация. Что важнее — разрешить ваши проблемы и построить счастливую семью или же ни в коем случае не дать этим людям заподозрить, что у вас есть аберрации? А то они не знают о них!

3. Образование.

Что вы знаете о школе? А ведь ваши дети проводят там большую часть своей жизни. Вы с пользой проведете время, если часть заседаний группы посвятите выяснению вопроса: "Чему и как учат наших детей?" Вам станет ясно, что большинство школ предназначено для так называемых "нормальных детей". Ребенку медлительному или, наоборот, с повышенными способностями, индивидуальный подход обычно не обеспечен.

Посмотрим, что же такое "живость" и "смышленость". Если вы продолжаете процессинг, то ваша "сообразительность" (способность производить расчеты) растет, растет и ваша энергичность. Вас просто удивляет, насколько у вас улучшился повторный вызов. Это ничего не говорит вам о том, почему дети — разные? А что, если этот ребенок так медленно соображает по причинам, которых вы до сих пор не понимали? Может быть, у него заблокирован повторный вызов и ему трудно вспомнить что бы то ни было? Или, может быть, имеющиеся у него инграммы (а где, спрашивается, он их набрался) говорят ему, что он — бестолочь, ничего сам не может, ни на что не годен и т. п. И вот результат — тупость.

С другой стороны, возьмем способного ребенка. Очень может быть, что он "способный" потому, что полагается на свою память, не имея инграмм, блокирующих повторный вызов. В этом случае он может вспомнить все, что когда-либо было им воспринято. Первые школьные годы будут для него легкими, так как в это время работа идет, в основном, за счет памяти, а она у него не блокирована. Позднее, однако, когда в математике и в других науках дойдет очередь до абстрактных понятий, он может "съехать", так как продолжает полагаться на память. Память — это прекрасно, но у того, кто привык полагаться только на нее, могут не развиться способности к абстрактному мышлению.

Ребенок с плохим повторным вызовом перцептик "плохо" соображает как раз потому, что ответ на любой вопрос требует от него именно рассуждений. Такие дети могут "тонуть" у доски, особенно в школах для так называемых "нормальных детей". Там нет времени для медлительных детей.

Чем можно помочь медлительному ребенку, чтобы его восприятие ускорилось, как развить и удержать у него повторный вызов? Что нужно сделать, чтобы у ребенка с "быстрыми" перцептиками и хорошим повторным вызовом развилась способность рассуждать?

В решении этих проблем неоценимую помощь оказывает применение прямой связи. Игры тоже могут помочь развитию повторного вызова и аналитических способностей. Обсудите эту тему в группе.

Обучение — необъятное поле деятельности. При демократии школа принадлежит вам. Настаивайте на здоровых методах обучения, и ваши дети их получат. Но что такое здоровые методы? Дианетика заставляет провести полную переоценку в этой области, как, впрочем, и в других жизненных сферах. Те родители, которые обсудят и сформулируют ответ на наш вопрос, определят будущее образования.

4. Площадка для игр.

Ваш ребенок — независимая личность. Но он также и часть общества. Он должен научиться счастливо уживаться с другими. Как с этим у вашего наследника?

Можно запланировать, как часть работы группы, особую программу для детей, включающую игры, рассказ историй и ручной труд. Проводите такие встречи раз или два в месяц по субботам, когда большинство детей свободны. Родители могут по очереди вести занятия с группой детей различного возраста, и пока кто-то из родителей работает, остальные могут понаблюдать. Прекрасно было бы, если бы каждый родитель присутствовал, наблюдая чужих детей, по крайней мере, на половине субботних занятий. Любая мать полнее поймет свою дочь, глядя, как она играет с другими детьми. Результаты ваших наблюдений можно обсудить и выработать новые методы обучения, которые помогут исправить прежние ошибки в обращении с детьми.

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

Много вопросов, правда?

А ответы на них — здесь, в книге, и там, в жизни.

Вы увидите, что Дианетические идеи нужны в домашнем обиходе, а не только при прохождении процессинга. Обладая правильным знанием таких вещей, как назначение треугольника АРО, вы вскоре убедитесь, что, не веря в то, что говорит ваш ребенок, муж или жена, вы уменьшаете тем самым у этого человека чувство реальности, разрушаете вашу с ним аффинити и блокируете общение. Если слова другого человека вызывают у вас сомнение, спросите себя: "А это важно?" Если и в самом деле важно, то для того, чтобы восстановить истину, лучше использовать наводящие вопросы. И помните: может быть, ошибаетесь именно вы.

Нарушение треугольника АРО бывает вызвано также отказом в информации. Если вы отказываетесь сказать человеку то, что он хочет от вас узнать, то ваша близость от этого слабеет.

Даже в семьях, не вовлеченных в процессинг, выполнение следующих дианетических рекомендаций принесет поразительные результаты в поднятии тона семьи. Проверьте, всегда ли вы и ваша семья выполняете их.

1. Делайте все возможное, чтобы создать и поддерживать аффинити, реальность и общение.

2. Используйте дисциплинарные меры, основанные не на принуждении, а на понимании.

3. Спрашивайте себя: "А важно ли это?" прежде, чем совершить опрометчивый поступок.

4. Отдавайте себе отчет, что недоверие к имеющимся у другого человека данным портит треугольник АРО.

5. Не утаивайте имеющуюся у вас информацию от того, кому следует ее получить, из желания "избавить его (ее) от страданий", но не взваливайте на ребенка взрослые проблемы.

6. Помните, что семья — это команда, и нарушивший АРО с одним из ее членов, немедленно нарушит АРО с остальными.

7. Определите фразы и действия, которые могут отпереть или рестимулировать имеющиеся инграммы и избегайте их, пока инграммы не вычищены.

8. Определите фразы, запускающие паразитные управляющие контуры, и избегайте их.

Эти рекомендации вполне можно рассматривать, как дианетический кодекс семьи. Если ваша группа будет работать над предложенными вопросами, вы увидите, как это мудро — следовать вышеизложенным правилам. По мере продвижения работы вы, может быть, сможете добавить к ним что-нибудь или внести уточнение.

Специфические рекомендации.

Реактивные банки детей и их родителей весьма сходны, поэтому, если этого можно избежать, лучше не надо становиться одиторами собственных детей. Если родители объединились в команду, как было предложено, то они, если получится, могут для проведения процессинга обменяться детьми. В большинстве своем дети предпочитают работать с одиторами одного с ними пола. Довольно часто у юных одиторов работа идет лучше, чем у немолодых, так как юноша или девушка еще недалеко ушли от проблем, смущающих и огорчающих ребенка. Тем не менее, немолодого одитора, истинно любящего и понимающего детей, нельзя дисквалифицировать из-за его возраста.

Дианетический процессинг требует времени. Ребенку это может очень не понравиться. Он может считать, что это время он провел бы куда лучше — играя, наслаждаясь обществом друзей, обрастая жизненным опытом, подходящим его возрасту. Если ребенок счастлив в своем окружении, ладит с близкими и живет обычной детской жизнью, то лучше, видимо, оставить его в покое и не проводить с ним никаких занятий, кроме применения по мере надобности прямой связи (для гашения локов) и повторного прохождения приятных событий (для того, чтобы развеять скуку в долгих поездках в поезде и в машине). Дети ревниво относятся к своему времени, и нам, взрослым, следует это понимать и уважать.

Но если ребенок явно несчастен, мучается от хронических соматик: астмы, сенной лихорадки или еще какой-нибудь аллергии, если имеются указания на расстройство функций его организма, то это говорит о том, что дианетический процессинг нужен. И в этом случае для работы с ребенком тоже пригодятся повтор удовольствий и прямая связь. Когда вы станете достаточно искусны в ее применении, вы сможете отключать у ребенка хронические соматики и источники психических расстройств. Использование повторного прохождения удовольствий необходимо для того, чтобы усилить у ребенка чувство реальности, аффинити с окружающими и расширить его общение. Кроме того, пройдя на занятии по нескольку раз приятные для него события, ребенок начнет радостно предвкушать следующее занятие и не будет жалеть о потраченном времени.

Следите внимательно за тем, чтобы время, отведенное на занятия, не отнималось от "более важных" дел. Никогда не надо тянуть ребенка на занятие из гостей, отрывать от футбола, словом, навязывать занятие вместо того, что он ценит. Иначе ребенок начнет отвергать Дианетику, как не способствующий выживанию фактор.

Если мать или отец вынуждены стать одитором своему ребенку, то им самим необходимо начать заниматься с одитором и продвинуться настолько, насколько позволят время и обстоятельства, прежде чем взяться за работу с ребенком. Не только родители могут рестимулировать ребенка, но и ребенок — родителей. Слишком часто драматизации ребенка и родителей идут по одному "сценарию" и роли дополняют друг друга. И, конечно же, добрая половина материала, содержащаяся в банке инграмм ребенка, взята от родителей, и с большой вероятностью может быть обнаружена в их банках инграмм. Следовательно, родители должны, по крайней мере, значительно снизить интенсивность своих инграмм и укротить свой нрав, прежде чем они попытаются начать занятия. В противном случае, можно утратить объективный подход к ребенку, выйти из себя, нарушить Кодекс Одитора, добавить к старым локам новых, а, нарушив близость с ребенком в качестве одитора, вдвойне трудно будет восстановить эту близость в качестве родителя.

Для правильного и эффективного использования материала этой книги особенно полезно прочесть и использовать материалы книг "Дианетика: современная наука душевного здоровья" и "Самоанализ" Рона Л. Хаббарда. Прежде чем пытаться работать с ребенком, вы обязаны как следует усвоить теорию Дианетики и позаниматься, по крайней мере, с несколькими взрослыми людьми.

 

Глава 12. Детские руководящие центры

В этой главе изложен материал, предназначенный служить пособием при организации Детского руководящего центра. Наши предложения были опробованы и признаны весьма полезными в работе Детским руководящим центром в Южной Калифорнии, который к тому времени, когда компилировалась эта глава [имеется в виду издание на английском], работал уже несколько месяцев. Но тем не менее, наши предложения — не догма.

Детский руководящий центр может быть основан дианетической группой, профессиональными одиторами или совместными усилиями группы родителей. Центр, если возможно, должен управляться непрофессионалами, посвятившими себя этой работе и заботящимися обо всем необходимом. Центру необходимо нанять на работу одного или более (лучше двух) обученных одиторов, специализирующихся по ведению детских случаев. Нанятый на работу одитор должен быть профессионалом и не заниматься уже ничем, кроме работы с детьми.

Некоторые ознакомительные данные, содержащиеся в этой главе, предназначены для непрофессионала, остальной материал — для профессиональных одиторов, избравших или желающих избрать специальностью детскую Дианетику.

Обстановка в помещении для занятий с детьми, как в хорошей начальной школе, должна быть веселой, не казенной. Одна из комнат должна быть достаточно большой для игр. В ней нужно рядом с низко расположенной раковиной разместить низенький столик для рисования пальцами. Для бесед с родителями должна быть другая комната, поменьше.

В Детском дианетическом центре должно быть следующее оборудование.

Куклы: по крайней мере три пары пап и мам, пупсики, маленькие девочки и мальчики, девочки и мальчики постарше, полисмены, пожарники, медсестры, доктора. Свирепые звери: львы, тигры, дикие кошки, кабаны, змеи. Добрые звери: лошади, котята, кошки, собаки, слоны, медведи. Конструкторы, палочки, колышки, гаражи, дома, школы, больницы.

Должен быть игровой материал, достаточный для группы детей: глина, пластилин, пуговицы, раскраски, боксерские груши, игрушечные телефоны, луки и стрелы (на присосках), игрушечные мосты, кухонные плиты с набором посуды, заводные игрушки, доски и мелки, карандаши, кожа и инструменты для работы с ней, ракушки, бусы для поделок, инструменты для выжигания по дереву, наборы домино и книжки.

Игрушки должны быть простыми и в то же время будить детскую фантазию. Не надо отказываться от игрушек-уродцев, не надо пытаться сохранить все игрушки в первозданном виде. Дети любят старые игрушки. Наблюдайте, как дети пользуются игрушками и что они о них говорят.

Вам нужны бутылочки с сосками и простейшее оборудование для стерилизации, а также предметы детской гигиены, так как очень часто первое отпирание инграммы происходит во время приучения детей к опрятности.

Для того, чтобы дети могли рисовать пальцами, нужно приготовить смесь для растворения в ней темперы (краска, в которой пигмент смешан с водо-растворимыми клейкими веществами). Просейте крахмал, сварите два литра густого крахмального клея, добавьте чайную ложку соли, полстакана горячей мыльной пены, 60 г глицерина и хорошо перемешайте. Готовая темпера бывает синяя, красная, желтая, белая, коричневая и черная. Вы можете приготовить смеси любых цветов: на пластмассовых блюдечках смешайте по две чайные ложки темперы и 200 г приготовленной (теплой) смеси. Рисуют на блестящей стороне специальной бумаги для рисования пальцами или на вощеной толстой бумаге, предварительно окунув ее в воду. На слегка сырую поверхность вощеной бумаги краска ложится легче.

Ведите всесторонний предварительный сбор данных о каждом ребенке для использования в дальнейшей работе по разрешению случая. Время сбора данных — это время для установления близости между одитором и преклиром. При работе с ребенком следует принять во внимание его домашнее и вне семейное окружение. Когда родители приходят на прием в связи с детскими проблемами, следует вести дословную запись того, что говорит мать. Часто одитору удается выявить то, что является для ребенка постоянным рестимулятором, уже во время первой беседы с матерью.

Опыт показывает, что сперва надо задать родителям следующие вопросы:

Фамилия и имя ребенка, причины, по которым было выбрано имя, возраст, пол, религиозная принадлежность.

Посещает ли ребенок Воскресную школу?

Род занятий матери, ее увлечения.

Если оба родителя работают, кто ухаживает за ребенком?

Чем болеет мать? Чем болеет отец? Заболевания родителей часто указывают на сочувственные инграммы, полученные детьми от родителей в силу заразности аберраций и вследствие хронического "отталкивателя" типа: "Отойди от отца, он плохо себя чувствует".

Условия пренатальной жизни ребенка. Тошнило ли мать по утрам? Ушибы, несчастные случаи, прочие заболевания. Были ли попытки аборта? Не употреблялись ли противозачаточные средства до того, как стало известно о беременности? Сколько часов продолжались роды? Были они легкими или с осложнениями? Применялась ли анестезия? Не запуталась ли пуповина вокруг шеи ребенка? Нормальным ли был первый вздох ребенка?

Чем ребенок болел? Падал ли он из кровати? Есть ли в доме дети старше его? Может быть, кто-нибудь из них болел или с ним был несчастный случай еще до рождения этого ребенка? А с тех пор? Какие операции перенес ребенок? Когда ребенок последний раз был у врача? Нужно заключение от лечащего врача о состоянии здоровья ребенка. Оба родителя были довольны тем, какого пола родился ребенок? Кто жил с родителями в одном доме до рождения ребенка? Каково было их отношение к беременности матери?

Проверьте, не указывают ли на хронические соматики:

Аппетит и пищеварение (если они не в порядке, налицо отказ от пищи, приступы рвоты, аллергия — это обычно говорит о том, что ребенок в семье не нужен, его отвергают); дыхание: сенная лихорадка, астма, бронхиты;

выделение: недержание;

сексуальность: чрезмерные мастурбация и прочие сексуальные действия, мучительство;

дурные привычки: сосет палец, грызет ногти;

чрезмерная активность: ребенок беспокойный, неугомонный;

вялость: низкая физическая активность;

истеричность: головокружения, обмороки, судороги, взрывы ярости, хронические драматизации;

эмоции: тревоги, страхи, капризная раздражительность, тоска;

социальные реакции: робость, агрессивность, обидчивость, непослушание, ревность;

речь: задержка речи, дефекты дикции, детский лепет, шепелявость, заикание;

психика: блокировки мышления, ошибки памяти, фантазии, сны наяву;

компенсаторная деятельность: символические действия, навязчивые идеи, преувеличенные желания, жадность;

игры: деструктивность, недостаток энергии, отсутствие интереса, скука;

работа: недостаток собранности, недостаток интереса, леность, трудности с узнаванием задач;

нравственные ценности: недостаток ответственности, недостаток самокритичности, чрезмерная самокритичность, сверхсознательность, желание абсолютного совершенства, слабость ("бескостность"), ложная независимость, лживость, болтливость, вороватость.

На кого ребенок похож? Этот человек живет в одном доме с ребенком?

Слушает ли ребенок внимательно, когда к нему обращаются, или он жертва приказа: "Ты никогда не слушаешь, что я тебе говорю!"

Нет ли у ребенка неприятностей со зрением ("Я не вижу…" и тому подобные приказы)?

Одитору следует разработать общий план работы, для которой весьма плодотворными могут оказаться, как показала практика, следующие шаги:

Во время первой беседы с родителями одитор пытается выяснить главные инграммы ребенка и постоянные, "привычные" драматизации родителей, которые могли послужить отпиранию инграмм.

Сбор данных и предварительная беседа с родителями должны послужить установлению общения, поэтому проявляйте терпимость и слушайте их внимательно и сочувственно. Близость и взаимопонимание с родителями ребенка могут быть усилены, если вы вкратце объясните им, почему аберрации заразны и как они передаются от родителей к детям и внукам.

Объясните, что Дианетика дает возможность удалять аберрации, и это позволяет им искупить свою вину перед детьми за насажденные аберрации и избавиться от них самим.

После первой беседы с родителями профессиональному одитору следует провести по крайней мере три сеанса с ребенком. Очень часто реальной проблемой ребенка оказывается не то, что так охотно готовы были обсуждать его родители, а то, что они не заметили или не хотели замечать.

Не относится ли мать к гиперопекающим? Тогда у ребенка нужно искать сочувственные инграммы или неприятие отца, а может быть, и то, и другое вместе. Верно и обратное.

Во время первого занятия главное — установить с ребенком близость через общение. Не говоря этого прямо, дайте ребенку почувствовать, что он ни в чем не виноват и его не будут упрекать ни за то, что он мог когда-то сделать, ни за то, что он может сказать. Детям нужен сочувствующий слушатель. Дайте ребенку понять, что вы можете смотреть на вещи с его точки зрения. Будьте полностью терпимы. Не отдавайте негативных приказов, делайте предложения и давайте советы только в позитивной форме.

Дети способны к углублению общения через цвет (рисование пальцами). Они часто переносят свои чувства на бумагу. Дайте ребенку поиграть с красками. Краски должны быть в пластмассовых блюдечках, ребенок не будет ни бояться их, ни пытаться испортить. Столик для рисования должен быть рядом с раковиной, и если ребенок захочет поплескаться в ней, пусть плещется.

Наблюдайте за тем, какие цвета выбирает ребенок и что он об этом говорит. Посмотрите, сколько краски он возьмет, где и как расположит на бумаге, как он относится к используемым цветам. Дети рисуют то, что они чувствуют.

Глубокие вздохи при использовании коричневой краски нередко указывают на трудности, связанные с приучением к уборной, на пережитую скорбь и на возможный "зажим". "Гадкий мальчишка! Сиди на горшке как следует, я научу тебя, как пачкать штанишки!" Часто требуется немалая ловкость, чтобы подвести ребенка к прохождению подобных инцидентов. Поэтому не будьте обескуражены, если за первые три занятия ребенок не вернется к каким-либо особым событиям.

Главная ваша цель — установление близости и общения. Работайте над подъемом тона ребенка и над тем, чтобы вытащить его в настоящее время <он может быть "застрявшим" где-то на траке времени>. Боритесь за то, чтобы занятия стали приятным событием для ребенка, потому что там его понимают и относятся к нему терпимо. Зачастую вы обнаружите, что в его жизни это первый случай, когда ему позволили играть или иначе выразить себя без постоянных указаний и дерганья. Если в этом все и дело, то на первых порах вам, может быть, придется даже и помочь ему играть. Тем не менее, вы вскоре обнаружите, что в вашем присутствии его "зажатость" почти исчезла, стоило ему понять, что вы не собираетесь его бранить и наказывать.

Пусть ребенок сделает для вас игрушечный макет своей школы, своего бабушкиного дома, других мест, где он обычно бывает. Куда он помещает себя? Как он располагает себя относительно своего окружения? Не отделяет ли он себя от остальных, не остается ли в одиночестве? Если так, спросите: "А кто у вас говорит: "Я совсем один, я так одинок", или: "Ты теперь сам по себе"?" Спросите его, когда он услышал, как бабуля (или кто-то другой) расстраивается: "Я совсем одна во всем мире", или: "Никто меня не любит". Обычно дети любят рассказывать о драматических событиях, происходящих в их мирке, и выдадут вам самую живую картину папиных и маминых драматизаций.

Ребенок выбирает для игры только злых зверей? Одна девчушка мучилась от кошмара: лев является съесть ее и маму. Причиной кошмара, как выяснилось при возврате, стал дикий крик отца на мать: "Ты лжешь!" Ребенок недопонял, и "лжешь" (lyin) превратилось в "льва" (lion) из зоопарка.

У другой девочки были всевозможные трудности в школе. Выяснилось, что она живет с бабушкой, которая постоянно повторяет: "Никогда никому об этом ("это" было практически чем угодно — от кухонного ножа до матери) не говори. Это не их дело".

Первые три встречи с ребенком должны послужить выявлению всех имеющихся у него нарушений. Какие игрушки он выбирает? Одитору этот выбор скажет даже о том, где именно на колее времени застрял ребенок.

Восьмилетняя девочка выбрала бутылочку с соской, наливает туда воду и изображает младенца. Ищите отпирание инграммы, произошедшее, когда она и была младенцем, и мама, видимо, говорила ей: "Сейчас же возьми и держи как следует".

Как можно скорее разговорите ребенка. Обычно он начнет рассказывать о том, что его беспокоит. Поиграйте с ребенком во "вспомни-ка" и пройдите с ним таким путем локи, касающиеся аффинити, реальности и общения. Лучше всего это удается в то время, когда он рисует пальцами.

Ребенку очень поможет, если вы научите его с любой приводящей в замешательство информацией обращаться, как с локом. Не смущают ли ребенка смерть, рождение, брак, словом, те обычные для взрослых вещи, значение которых они, однако, не побеспокоились объяснить ему? Обычно дети говорят прямо или отражают в своих играх то, что их мучает.

После третьего занятия с ребенком следует опять пригласить для беседы родителей, лучше обоих сразу, и откровенно обсудить все, что с ребенком не в порядке. Сам ребенок при этом присутствовать не должен ни в коем случае, так как подобные разговоры и рестимулируют ребенка, и препятствуют родителям коснуться в беседе вещей личных и интимных.

Величайший такт требуется от одитора при беседе с родителями. Очень может быть, что в домашней жизни ребенка нужно многое исправить, но нельзя, тем не менее, обращаться с родителями холодно и враждебно. Как правило, родители охотно готовы сотрудничать в том, чтобы изгнать из обихода рестимулирующие ребенка высказывания. Часто они сами будут стремиться пройти процессинг, чтобы избавиться от своих драматизаций. На этом этапе надо объяснить родителям, что освобождение ребенка может потребовать большой работы как от одитора, так и от них. Иногда освободить ребенка удается за несколько сеансов, но в большинстве случаев это занимает месяцы. Поэтому не делайте предварительных оценок времени, необходимого для освобождения ребенка. Это особенно важно в том случае, если родители привели ребенка с особыми конкретными целями.

Для работы в области детской Дианетики нужен одитор, от природы привязанный к детям и способный общаться с ними на их уровне. Одитор, проявляющий нетерпение, вряд ли достигнет желаемых результатов.

В дополнение к беседам и сеансам с детьми, разумно организовать для них игровую группу, где за ними будет присматривать и изучать их поведение специально обученный наблюдатель.

Наблюдатели должны записывать, что делают и что говорят дети во время игр в группе. Впоследствии одитор оценит их наблюдения и даст рекомендации родителям или воспитателям ребенка. Наблюдения такого рода не так ценны, как те, что делаются во время сеансов <вероятно, часто не менее ценны, если делаются опытным наблюдателем>, но могут быть использованы весьма эффективно, если у ребенка нет очень резких или требующих немедленного вмешательства аберраций.

Для руководящих центров, желающих создать игровые группы, нужно больше игрушек. Нужны качели, карусели, песочницы, лопатки, совки, ведерки, формочки и игры, развивающие способность сотрудничать. В игре для ребенка больше простора, больше возможности проявить свое умение, развить свои таланты.

Из такой группы легче выделить ребенка (или детей), наиболее нуждающегося в процессинге. Ребенок, не находящий своего места в группе, несомненно страдает от рестимуляции инграмм <а, может, просто эта группа ему не подходит? Особенно, если группа аберрирована. Например, попробуйте найти свое место в сумасшедшем доме. Или в племени бушменов.> и ему необходимы персональные занятия с одитором.

Вообще говоря, любой коллектив граждан способен при желании обустроить Детский руководящий центр, существующий на добровольные пожертвования вещей и времени. Это ограничивает расходы затратами на оплату одиторов и специалистов по наблюдению за детьми.

Там, где возможен более солидный бюджет, он позволит Центру работать эффективнее и поставить службу обществу и детям на деловую основу.

 

Глава 13. Итоги

А. Превентивная Дианетика.

1. Соблюдайте тишину во все время и еще несколько минут после того, как человек (любого возраста) испытал боль или находился в состоянии временного снижения умственных способностей. Особенно важны:

Пренатальная жизнь ребенка:

Молчите во время и после полового акта.

Молчите, когда беременная женщина поранилась, оказывая ей первую помощь, во время осмотра у акушерки, во время ее болезни и когда она подвергается операции.

Придите на помощь, но молчите, если будущую мать толкнули, если она ушиблась или получила электротравму.

Ничего не говорите, если она закашлялась или чихнула.

Обеспечьте тишину, когда к будущей матери применяют анестезию. Если есть выбор, местная анестезия предпочтительней.

Если ваши аберрации, среда и общественное положение вынуждают вас напиваться, то, ради потомства, делайте это молча.

Роды:

Обеспечьте абсолютную тишину во время схваток и родовой деятельности.

2. Соблюдайте тишину во время эмоциональных потрясений, обрушивающихся на будущую мать или ребенка. Если преклир плачет или испытывает страх, погладьте его по спине, уверенно и нежно (лучше всего действует прикосновение непосредственно к коже). Но сделайте это молча. Кроме того, все ваши движения должны быть медленными, а ваши намерения — понятными. Никогда не ссорьтесь с будущей матерью или ребенком, а также в пределах их слышимости.

3. Рестимуляция вредна в любом возрасте, и ее следует предупреждать, исключив из обихода драматизации и все, что может вызвать их к жизни (рестимуляторы драматизаций). Избегайте рестимуляторов: используйте другие слова вместо рестимулирующих, смените рестимулирующее окружение. Предупреждайте появление расчетов на сочувствие.

4. Всегда выражайте привязанность к ребенку, позвольте ему иметь свое чувство реальности, позволяйте ему общаться.

5. Дисциплинарные меры (наказания) должны осуществляться молча. Объясните ребенку причины наказания заранее или после того, как пройдет боль и он придет в себя.

В. Образовательная Дианетика.

1. Поставляйте анализатору корректные данные, не противоречащие друг другу. <Хороший анализатор должен уметь легко справляться и с некорректными и противоречивыми данными, не "выключаясь" из-за этого и умея рассчитать нужную ему истинную информацию из имеющейся в его распоряжении ложной и знать, с какой вероятностью ошибки он это сделал.>

2. Снабжайте информацией о Дианетике всех, кому она нужна. Особенно важно, чтобы врачи, медсестры и матери были осведомлены о необходимости естественного и проходящего в тишине деторождения и в необходимости соблюдения тишины при уходе за новорожденным.

3. Ставьте перед ребенком цели, главная из которых — стать взрослым.

4. Составьте с ребенком определенную программу по овладению навыками ручного труда и руководите им, но без насилия.

С. Первая Дианетическая помощь.

1. В дополнение к надлежащей медицинской помощи, пройдите с ребенком его травму в ревери. Если возможно, то лучше сделать это сразу после того, как пройдет боль и легкое беспамятство, словом, как только восстановится функционирование анализатора в прежнем объеме. С маленькими детьми вместо ревери можно использовать прямую связь. Спросите: "Что случилось?" и идите далее через происшествие, пока ребенку не наскучит или не станет смешно.

2. Научите ребенка оказывать себе помимо медицинской еще и дианетическую первую помощь. Он должен научиться проходить незначительные порезы, ожоги, царапины немедленно после получения. (Надо закрыть глаза, вернуться к моменту травмы и пройти ее несколько раз с возможно большим количеством ощущений).

3. Ведите запись о тех промежутках времени, когда ребенок мог получить (или получил) инграмму (инграммных моментах) и эмоциональных неурядицах, начиная с пренатальной жизни ребенка и до той поры, когда ребенок будет готов для проведения сеансов. Записывайте драматизации членов семьи. Будьте точны, насколько возможно. Эти записи станут очень ценным материалом для одитора ребенка, когда придет время.

Д. Дианетический процессинг.

1. Как только ребенок начал говорить, используйте прямую связь памяти для избавления от локов, контуров и смены вэйлансов.

2. Не подрывайте чувство реальности ребенка, уважайте Кодекс одитора.

3. Переориентируйте ребенка семантически, если он получил неверную информацию о значении слова, пройдя получение неверной информации, как ключ-событие.

4. Начиная с восьми лет, с ребенком можно проходить в ревери удовольствия, скорбь и ключ события.

5. С двенадцати лет можно начинать процессинг, используя стандартную процедуру, как изложено в "Науке выживания" ("Science of Survival").

6. Заменяйте другим словом любой дианетический термин, если он для ребенка содержит инграммный заряд или удалите получение этого заряда, как ключ-событие.

<Кстати, общаться с файл-клерком можно не только в ревери и не только с помощью одитора. Было бы очень полезно научить ребенка с детства работать со своим файл-клерком самостоятельно, что откроет перед ним поистине безграничные возможности в области работы со своим разумом. На самом деле файл-клерк обладает способностью не только работы с памятью, но и может решать практически все вспомогательные, да и не только вспомогательные задачи, которые вы ставите перед ним. Причем все это, не мешая основному аналайзеру. Возможно, он использует свободные части аналайзера или сам аналайзер, когда он не загружен, а возможно, пользуется какими-то иными средствами для работы. Поистине, напрашивается аналогия с мощнейшим компьютером. Остается только научить ребенка ставить такие задачи сознательно (в "обычном", среднем разуме этот механизм работает на уровне инстинктов, как одна из частей соматического ума) и сознательно же считывать полученные ответы. Способности файл-клерка просто фантастичны и, возможно, почти не ограничены. Умея общаться с ним, достаточно четко и ясно сформулировать задачу или распоряжение, уровень ее важности (приоритетность — что выполнять в первую очередь), степень детализации ответа, сроки выполнения и т. п. — и в определенный момент некий механизм, называемый в Дианетике файл-клерком, постучится к вам с готовым решением или напоминанием. Или будет стучаться время от времени, если вы запросили сообщать промежуточные результаты и т. п. Или сообщит вам, когда некий процесс достигнет запрошенного вами состояния или когда произойдет некое событие — причем аналитическая информация об этом процессе или событии с вашей точки зрения может быть крайне бедной или вообще отсутствовать. Прим. перев.>

Е. Памятка.

1. Помните, что авторитетом в диагностировании и лечении органических и генетических (врожденных) заболеваний является профессиональный врач. Если возможно, выберите себе доктора, знающего Дианетику или прошедшего дианетическую подготовку.

2. Вы должны знать, как оказать первую дианетическую помощь.

3. Соблюдайте предписания превентивной медицины и ешьте доброкачественную пищу.

 

Приложение А. Кодекс одитора

1. Одитор ведет себя так, чтобы поддерживать с преклиром оптимальные аффинити, общение и согласие (реальность).

2. Одитор достоин доверия. Он понимает, что преклир доверил ему свои надежды на душевное здоровье и счастье, что это доверие священно и предавать его нельзя никогда.

3. Одитор вежлив. Он уважает преклира, как человеческую личность. Он уважает самоопределение преклира. Он уважает свое собственное положение одитора. Он выражает это уважение вежливым поведением.

4. Одитор смел. Он не отступает от своего долга по отношению к пациенту. Он не откажется от оптимальной процедуры, несмотря на тревоги преклира.

5. Одитор никогда не проводит для преклира оценок его случая. Он воздержится от этого, зная, что, проводя расчеты за преклира, он не дает преклиру проводить расчеты самому. Он знает, что сообщить преклиру о том, что было с ним в прошлом, означает создавать тяжелую зависимость преклира от одитора и, тем самым, снижать его самоопределение.

6. Одитор никогда не опровергает данные преклира или его личные замечания. Он знает, что, поступив так, он серьезно повредил бы преклиру. Он воздерживается от критики и недоверия, независимо от того, насколько его собственное чувство реальности может быть оскорблено или потрясено происшествиями, бывшими с преклиром, или его высказываниями.

7. Одитор использует только методики, восстанавливающие самоопределение преклира. Он воздерживается от жесткого, авторитарного поведения, он указывает преклиру дорогу, но не тащит по ней насильно. Он воздерживается от применения гипноза и седативных (успокаивающих, снотворных — прим. перев.) препаратов, несмотря на то, что преклир может из-за своих аберраций их требовать. Он никогда не бросит работу с преклиром, разуверившись в возможностях имеющихся методик и средств разрешить случай, но будет упорно продолжать восстанавливать самоопределение преклира. Одитор держится в курсе новых достижений науки.

8. Одитор заботится о себе, как об одиторе. Чтобы сохранить и поднять свой тон по шкале тонов, несмотря на рестимуляции, получаемые от работы с преклирами, он сам должен работать с другими одиторами в качестве преклира, не прекращая регулярных занятий. Одитор знает, что до тех пор, пока он не станет освобожденным и чистым от инграмм, он не имеет права бросать работу с одитором, лишая тем самым своих преклиров преимуществ полноценной одиторской работы.

<Нижеприведенный вариант кодекса одитора взят из курса дианетического одитора. Помните, это кодекс для работы со взрослым преклиром>

Дианетика КОДЕКС ОДИТОРА

1. Не давайте своей оценки личности и ответам преклира.

2. Не уменьшайте достоинства информации, полученной от преклира и не поправляйте его в ответе на команду.

3. Используйте только те процессы, которые улучшают состояние преклира.

4. Являйтесь во время на все назначенные приемы.

5. Не проводите одитинг после 22 часов вечера.

6. Не осуществляйте одитинг на преклире, который голоден или недостаточно отдохнул.

7. Не допускайте частую смену одиторов.

8. Не симпатизируйте преклиру.

9. Никогда не позволяйте преклиру закончить сессию по его собственному желанию.

10. Никогда не покидайте преклира во время сессии.

11. Никогда не сердитесь на преклира.

12. Всегда уменьшайте каждый коммуникационный лаг [время между заданным конкретным вопросом и получением ответа на него] преклира за счет повторения того же вопроса или процесса.

13. Всегда продолжайте процесс до тех пор, пока он производит изменения в преклире и не дольше.

14. Принимайте преклира таким, какой он есть.

15. Никогда не смешивайте процессы Саентологии с другими методами.

16. Всегда оставайтесь в двустороннем общении с преклиром во время сессии.

17. Никогда не используйте Саентологию для достижения личных и необычных одолжений и выполнения необычных просьб вашим преклиром.

18. Реально оценивайте состояние кейса вашего преклира и не делайте одитинга какому-то другому придуманному кейсу.

19. Не объясняйте и не извиняйтесь ни за какие одиторские ошибки, настоящие или придуманные. Дианетика

<Нижеприведенная шкала тонов взята из курса дианетического одитора.>

ШКАЛА ТОНОВ

4.0 Энтузиазм, рвение, радостное настроение

3.5 Бодрость, веселость

3.3 Сильный интерес

3.0 Консерватизм, удовлетворенность, нежелание менять существующее

2.9 Умеренный интерес

2.8 Довольство

2.6 Безразличие

2.5 Скука

2.4 Однообразие, монотонность

2.0 Антагонизм, выраженная обида

1.9 Враждебность

1.8 Страдание, боль

1.5 Гнев

1.4 Ненависть

1.3 Возмущение

1.2 Отсутствие сочувствия, сострадания

1.15 Скрытая обида

1.02 Тревога, озабоченность, беспокойство

1.0 °Cтрах

0.98 Отчаяние

0.96 Ужас

0.94 Ошеломление. онемение, оцепенение

0.9 °Cочувственное сострадание

0.80 Угодливость, заискивание, задабривание

0.50 Печаль, уныние, горе

0.375 Безотказное задабривание

0.30 Ощущение своей недостойности

0.2 °Cамоуничижение

0.10 Жертвенность

0.07 Отчаяние

0.05 Апатия

0.03 Никчемность

0.01 Умирание

0.00 Мертвое тело

 

Приложение В. Дианетика и язык

Мы считаем, что энергия жизни направлена, в частности, на сотворение материального мира, его сохранение, изменение, разрушение, на группирование и рассеяние составляющих его компонент, а именно: материи, энергии, пространства и времени, а также на то, чтобы в мире водвориться и им завладеть.

Поэтому до тех пор, пока человек сохраняет веру в свою власть над материальным миром, в свое умение регулировать взаимоотношения с живыми существами так, чтобы жить в гармонии с Вселенной, чувствуя себя полноправным и нужным ей членом, он остается здоровым и стойким к невзгодам, жизнерадостным и приветливым. Но стоит ему обнаружить, что материальный мир и живые существа не в его власти, что он не может обращаться и общаться с ними так, как этого хочется ему, словом, стоит ему выяснить, что окружающая действительность может причинить ему боль и страдания, как сразу у человека портятся здоровье и характер, притупляются умственные способности и одна за другой следуют неудачи. Мы хотим с помощью нашего вопросника возвратить человеку веру в себя, в свои способности и возможности.

До появления Дианетики бытовало мнение, что полезнее всего для здоровья человека будет, если его приспособить к окружению. Худшего заблуждения не может быть. Если только дать себе труд сравнить этот постулат о приспособленчестве с реальностью, мы обнаружим, что успех любой деятельности человека зависит как раз от его способности стать хозяином положения, изменить окружающую его действительность в свою пользу. Человек достигает своих целей постольку, поскольку приспосабливает мир к себе, а не приспосабливается к нему сам. Постулат, утверждающий необходимость подлаживаться к своему окружению, не только неверен, но и опасен, ибо с его помощью человеку внушают, что он обязан быть рабом своей среды, рабом обстоятельств. Отравленного такой философией человека можно считать пропащим, зарытым на заднем дворе велфера [собеса — прим. перев.], этом худшем из кладбищ, так как он отлично приспособлен к тому, чтобы жить на подачки от государства. Хотя, конечно, для тех, кто хочет вертеть другими людьми и помыкать ими как душе угодно, это очень удобный лозунг. Усилия, направляемые на приспособление человека к его среде путем так называемого "социального тренинга", путем наказаний "за то, что ты плохой", и любым другим путем, ведущим к подчинению человека, к разрушению его воли, его личности, лишь наполнят до отказа тюрьмы и сумасшедшие дома. Оглянитесь внимательно вокруг себя, подумайте, ведь в реальной жизни любое существо, приведенное силой к покорности, становится ни к чему не способным и крайне недружелюбным. Любой лошадник знает, что нельзя лошадь пинать и дергать, нельзя ее принуждать силой, если хочешь сохранить ее стати. Но, видно, как говорят в армии, мулы дороже людей, и не в интересах до дианетических учений о сознании было беречь счастье и здоровье человека. Не нужно быть слишком строгим к ним — что они знали о естественных законах человеческого мышления? А не зная их, преступников можно только карать, а не лечить, а душевнобольных превращать в покорных скотов. Согласно этим прежним направлениям научной мысли, чем ближе к смерти, тем лучше, о чем свидетельствуют такие невзгоды, как электрошок и черепно-мозговая хирургия, взятые на вооружение некоторыми врачами, методы, приближающиеся к эвтаназии как угодно близко, лишь бы не перейти черту закона. Дианетика берется переучить и этих врачей, ибо она соприкасается со всеми отраслями науки о сознании, берет под свое крыло любую школу и направление научной мысли. Всегда и всюду, когда под влиянием Дианетики происходит переоценка ценностей, терапию "запрещений — наказаний" выбрасывают на свалку сразу же, как только осознают, что в ней нет никакой нужды. Но нельзя не содрогнуться при мысли о судьбе сотен тысяч жертв, чья личность и самая жизнь были изуродованы напоминающими об эвтаназии методами в мрачные века торжества безумия.

Ваше здоровье зависит чуть ли не полностью от вашей уверенности в себе, в том, что вы можете справиться с чем угодно в окружающей вас действительности, изменить ее и приспособить к своим нуждам так, чтобы в ней жить. То, что вы якобы не можете справиться с той или иной проблемой, на самом деле не больше чем иллюзия, навязанная вам в прошлом не совсем нормальными людьми в те промежутки времени, когда вы были без сознания и не могли от них защититься, или в детстве, когда вас дергали туда-сюда, причиняя вам боль, горе и разочарования, а вы никак не могли отстоять свое право распоряжаться собой.

На озере Танганьика у местных жителей есть весьма необычный способ рыбной ловли. Там, вблизи экватора, отвесные лучи солнца просвечивают до самого дна чистейшую воду озера. Рыбаки берут длинную веревку и нанизывают на нее поленья. Отплыв подальше, веревку натягивают между двумя лодками и начинают медленно грести по направлению к мелководью. Когда лодки приближаются к берегу, перед ними теснятся целые стаи рыб. Дело в том, что нанизанные на веревку поленья отбрасывают вниз густую тень, которая кажется рыбам твердой решеткой, надвигающейся на них, от которой они в ужасе уплывают, считая, что спасаются; а на самом деле оказываются в сетях рыбаков.

В подобные сети, бывает, попадается и человек, верящий в реальность призрачных решеток, расставленных вокруг него другими людьми, чье психическое здоровье оставляет желать лучшего. Стоит просто приблизиться к этим решеткам, как станет видно, сколь они бесплотны и как легко сквозь них пройти. Но обычно люди в ужасе отступают, пока не окажутся в густых тенетах расшатанного здоровья и разбитых надежд, полностью неспособные владеть ни собой, ни окружающей обстановкой.

В значительной степени механическая природа физического действия и некоторые особенности энергетики мыслительного процесса делают возможным значительное улучшение качества жизни человека, который даст себе труд ответить на приведенные ниже вопросы. Эта работа, вроде бы чисто техническая, укрепляет веру человека в свои возможности тем, что дает ему возможность осознать тот простой факт, что в его жизни были периоды, когда он управлял по мере необходимости всем, чем пожелает, в физической вселенной и жил в гармонии с окружающими живыми существами.

Пойманный в призрачные словесные сети, еще ребенком приведенный к покорности физической силой, человек становится игрушкой своей собственной иллюзии, своей собственной тени — языка. Грозно произнесенные слова "Иди сюда!" сами по себе никого не могут притащить к произнесшему их. И, однако, тот, к кому они были обращены, зачастую подходит — нехотя, со страхом. Он вынужден это сделать, потому что в детстве его столько раз приводили силой, приговаривая при этом: "Иди сюда!", что теперь он идет, как собака, приученная выполнять команду. Той силы, которая волокла ребенка "сюда", в этот момент нет, но от нее падает такая густая и грозная тень, что человек теряет свою независимость в области принятия решений о том, куда ему идти. А жизнь продолжается, и с возрастом человек все больше попадает под влияние заблуждения, что любое слово и все слова обладают сами по себе физической силой и необычайно важны. Невольно пользуясь этим, окружающие устанавливают вокруг него свои призрачные словесные решетки, которые не дают ему сделать вот то-то и то-то, а подталкивают сделать вот это и это, и так час за часом, день за днем. Потоки слов захлестывают и уносят несчастного. Все эти слова вовсе не предназначены для помощи ему, напротив, их назначение — удерживать, ограничивать человека в его поступках из страха перед другими. Ниагара слов действенна только потому, что за этим водопадом стоит физическая сила, которую применяли всякий раз, когда хотели заставить человека принять то, что он принимать не хотел, заботиться о том, о чем он не любил или не хотел беспокоиться, тащиться туда, куда идти он не хотел, делать то, что он делать не желал и т. д. Слова очень нужны и полезны, когда они служат символами действий и предметов, но слово "пепельница" не может служить пепельницей. Предмет же, предназначенный для стряхивания в него пепла, будет служить нам те же службу, даже названный "блюдцем" или "слоном".

Но велика магическая сила бесплотных слов. Именно она позволяет диктаторам, пользующимся верой людей во всемогущество теней, загоняющих человека в тюрьму, подчинять себе других и распоряжаться чужой жизнью.

Слова любого языка порождены наблюдением людей над материей, энергией, пространством, временем и живыми существами, окружающими их. Не существует слов, значение которых было бы почерпнуто не из этого источника.

Таким образом, когда вы будете, отвечая на вопросы, воскрешать в памяти определенные события, удостоверьтесь, что вы вызываете не словесное описание события, а реальные действия. Ведь вам почти не нужно было времени на то, чтобы услышать, как вам говорят сделать то или иное; время нужно было на то, чтобы выполнить само действие. Цель наших вопросов в том, чтобы вы перестали привязывать слова к действию каким бы то ни было способом. Ответив на эти вопросы, вы увидите, что слова значительно обесценились для вас и в то же время, странным образом, стали более полезны.

Воскресите в памяти время, когда:

1. Вы оказали воздействие на предмет.

2. Какой-то предмет оказал воздействие на вас.

3. Вы подбросили живое существо вверх.

4. Вы спускались по лестнице.

5. Вы завладели тем, чем хотели.

6. Вы создали сами что-то хорошее.

7. Вы чувствовали себя большим в определенном пространстве.

8. Вы гордились тем, что сумели поднять что-то тяжелое.

9. Вы сумели должным образом распорядиться какой-либо энергией.

10. Вы создали огонь.

11. Вы потеряли что-то ненужное.

12. Вы что-то кому-то навязали.

13. Вы способствовали выживанию.

14. Вы приятно проводили время.

15. Вы заключили себя в определенное пространство.

16. Вы были хозяином своего времени.

17. Вы раскрыли какое-то замкнутое пространство.

18. Вы успешно обращались с каким-то механизмом.

19. Вы остановили механизм.

20. Вы подняли предмет.

21. Вы наклонились.

22. Вы разрушили то, что вам не нравилось (было не нужно).

23. Вы что-то изменили к лучшему.

24. Кто-то живой, неприятный вам, от вас ушел.

25. Вы достигли того, чего хотели.

26. Вы кого-то поддержали, защитили.

27. Вы прижали к себе кого-то, кто вам нравился.

28. Вы покинули место, пребывать в котором вам не нравилось.

29. Вы преодолели энергию чего-либо или кого-либо.

30. Вы разрушили плохое живое существо.

31. Вы правильно обращались с жидкостью.

32. Вы собрали вместе несколько приятных предметов.

33. Вы разместили ряд предметов в пространстве.

34. Вы выкинули ненужную вещь.

35. Вы разбросали много разных предметов.

36. Вы разорвали ненужную вещь на куски.

37. Вы заполнили пространство.

38. Вы регулировали чье-то время.

39. Вы прижали к себе желанный предмет.

40. Вы улучшили предмет.

41. Вы опустошили то пространство, которое хотели.

42. Вы прошли определенное расстояние.

43. Вы позволили времени идти свои чередом.

44. Вы делали то, что вы хотели сами.

45. Вы победили живое существо.

46. Вы вышли из подчинения.

47. Вы поняли, что живете своей жизнью.

48. Вы узнали, что не обязаны делать что-то.

49. Вы выбрались из опасного места.

50. Вы приступили к приятному времяпрепровождению.

 

Приложение С. В помощь памяти

Запоминание и вспоминание данных, конечно же, напрямую связаны с действиями в материальном мире. Как мог бы научить ребенка запоминать и вспоминать что-либо глухонемой взрослый? Ему пришлось бы постоянно навязывать ребенку различные предметы и действия, может быть неинтересные и ненужные малышу в данный момент. Хотя родители, как правило, не глухонемые, но пока ребенок еще не понимает языка, его обучают запоминать именно таким образом — привлекая внимание к действиям, предметам, пространству и времени. Если при этом используют силу, навязывая ему что-либо без его согласия, то это насилие над независимостью личности ребенка оборачивается впоследствии ухудшением его способности распоряжаться самим собой. В частности, это обуславливает пресловутую "плохую память", которая столь часто бывает предметом жалоб и даже своеобразного хвастовства.

Все свои физические действия, связанные с материей, энергией, пространством и временем, человек совершает также и в уме. Поэтому, если при первичном обучении разговорной речи, которое происходит именно на уровне действий, мы навязываем ребенку какие-то действия или предметы силой, мы тем самым навязываем ему силой и мысли, с ними связанные. Ребенок подрастет и постепенно научится отвергать нежелательные действия и предметы, но вместе с ними будет отвергать и соответствующие понятия и мысли. В том случае, если взрослые усилят нажим, реакцией ребенка будет полная апатия. Хотя он будет считать себя обязанным принимать то, что считают нужным окружающие, ему будет безразличен весь мир — предметы, пространство, время и действия. А между тем, позднее, в школе, вся его жизнь будет зависеть от того, сможет ли он запомнить совершенно безразличные для него сведения, которые взрослые называют "знаниями".

Как уже упоминалось, материальной основой запоминания служит определенный физический контакт с физической вселенной. Поэтому, чтобы улучшить способность запоминать, надо восстановить способность воспринимать окружающую действительность, то есть способность принимать и отвергать любой ее элемент по своему выбору.

Отвечая на нижеследующие вопросы, следует по мере возможности выбирать из ряда похожих событий самое счастливое. Несомненно, наряду с воспоминаниями о счастливых или, по крайней мере, поддающихся осмыслению событиях у вас вспыхнут и воспоминания о различных несчастьях, но упор надо делать не на них. Цель наших вопросов не в том, чтобы только помочь вам вспомнить то время, когда вам удалось что-то вспомнить. Они предназначены для того, чтобы вы снова могли владеть всеми своими способностями.

Воскресите в памяти время, когда:

1. Вы завладели тем, чем хотели.

2. Вы выбросили что-то ненужное.

3. Вы отвергли, забросили что-то, хотя знали, что другие полагают это нужным для вас.

4. Вы занимались чем-то своим в то время, в которое вам было предписано заниматься определенным делом.

5. Вы заняли место, не предназначенное для вас.

6. Вы покинули место, где вам велено было находиться.

7. Вы были счастливы, завладев чем-то недозволенным.

8. Вы, к счастью, игнорировали чьи-то указания.

9. Вас послали в одно место, а вы решили идти в другое.

10. Вы сами выбрали себе одежду.

11. Вы носили что-то, несмотря на то, что "подумают люди".

12. Вы отделались от чего-то надоевшего.

13. Вы были рады, что можете выбрать один из двух предметов.

14. Вы не пили больше, чем хотелось.

15. Вам удалось отказаться от еды.

16. Вы делали с самим собой то, что вам нравится.

17. Вы делали то, что вам нравится, с кем-то младше вас.

18. Вы были правы, отказавшись что-то принять.

19. Вы выбросили полученный подарок.

20. Вы разрушили навязанный вам кем-то предмет.

21. Вы получили то, что хотели, и сберегли полученное.

22. Вы умышленно испортили свои туфли.

23. Вы не стали читать не вами выбранную книгу.

24. Вы отказались быть чьей-то собственностью.

25. Вы отменили чей-то приказ.

26. Вы спали там, где вам нравится.

27. Вы отказались купаться.

28. Вы испортили какую-то одежду и радовались своему поступку.

29. Вы достигли того, чего хотели.

30. Вы нашли потерянное.

31. Вы заполучили того, кого хотели (догнали, дозвались, нашли).

32. Вы отказались от партнера.

33. Вы выбросили одеяло из кровати.

34. Вы шли своей дорогой.

35. Вы обнаружили, что были правы, отказавшись от чего-то.

 

Словарь дианетических терминов

Аберрация (aberration) — отклонение от рационального мышления или поведения. Слово образовано от латинского aberrare (идти прочь), которое, в свою очередь, образовано от ab (прочь) и errare (идти), странствовать. aberrare означает заблуждаться, делать ошибки или, более специфически, иметь "пунктик". Аберрация не дает человеку быть душевно здоровым.

Аберрированность — это состояние, противоположное душевному здоровью, нормальности.

Аналитическое мышление (analytical mind) — есть тот сознающий разум, то сознание, которое обладает способностью мыслить, осознавать и сравнивать, полученные данные, запоминать их и решать проблемы. А.С. сознательно по определению, его противоположность — отсутствие сознания. В Дианетике и саентологии А.С. - то, что принимает сигнал и осознает его, а реактивное мышление (см. далее) — то, что реагирует механически, без сознания.

Аффинити (affinity) — степень симпатии, привязанности, расположения, предпочтения или их недостатка. Аффинити есть приемлемая дистанция между людьми. Большая степень аффинити означает склонность, предпочтение, тягу людей друг к другу. Недостаток аффинити означает, что тесное сближение было бы неприемлемо, неприятно. Аффинити — одна из составляющих взаимопонимания.

Базис базисов <бэйсик-бэйсик> (basic-basic) — самый первый момент боли, потери сознания или снижения аналитических способностей в текущей жизни человека.

Банк — см. реактивное сознание.

Вэйланс (valence) — роль. Термин используется для случая, когда человек "одевает на себя", "одалживает" чью-то "персону", черты личности, "личину". При утрате веры в себя самого человек заменяет собственную личность вэйлансом. Преклир в вэйлансе своего отца поступает точно так же, как поступал его отец.

Вернуться <возвращение> (return) — вернуться в прошлое. Человек может отправить только умственно или умственно и физически часть своего "Я" в прошлое и пережить, воспринять заново любое событие прошлого точно так, как оно уже было им однажды воспринято, с теми же ощущениями.

Включать <кий-ин> (key in) — рестимулировать. Человек, находящийся в полном сознании, но усталый или подавленный, попадает в обстановку, подобную записанной в спавшей до сих пор инграмме. В этот момент инграмма пробуждается.

Вторая движущая сила (вторая динамика) (second dynamic) — стремление к выживанию, осуществляемое через половую жизнь или через выживание детей. Ее подразделяют на динамику половой жизни и динамику выживания семьи, включающую воспитание детей.

Вторичная инграмма <инграмма болезненных эмоций> (secondary) — душевная боль, причиненная человеку в определенный отрезок времени какой-либо тяжелой <для него> утратой, либо ее угрозой. Прочность вторичной инграммы и сила ее проявления зависят от прочности и силы первичной инграммы <инграммы физической боли> с физической болью, лежащей в ее основе.

Выключение (запирание) соматики (somatic shut-off) — состояние преклира, при котором у него отсутствуют соматики в каком-то определенном происшествии или где-либо еще (во время прохождения этого отрезка колеи времени на занятии), подавленные, вероятно, предшествующим приказом или последующей (более поздней) болезненной эмоцией. Существует целый ряд приказов, выключающих одновременно боль и эмоцию, так как слово "чувствовать" омонимично. "Я ничего не чувствую" — стандартный приказ, но он может быть выражен и другими словами. В любом языке есть для этого богатые возможности.

Демоны (demons) — механизмы, создаваемые инграммой. Д. забирают в свое распоряжение часть анализатора, и поэтому действуют подобно разумному существу. Настоящий, "добросовестный" демон заставляет звучать в мозгу чьи-то голоса, отвечает на слова, сказанные вслух, и дает всевозможные запутанные советы, словно кто-то реальный, существующий вне человека, страдающего от наличия подобного механизма.

Дианетическая помощь (assist) — простой, легко выполнимый процесс, который может быть применен к любому пострадавшему, чтобы помочь ему быстрее оправиться после травмы, легкого заболевания или огорчения. Процесс, который помогает человеку излечиться, придти в себя, самому или с чьей-то помощью, путем удаления причин, повлекших за собой болезненное состояние и длящих его, процесс, ослабляющий предрасположенность человека ранить себя (морально и физически) или оставаться в травмированном состоянии.

Доступность (accessibility) — состояние готовности к участию в процессе (в техническом смысле) или состояние готовности к межличностным отношениям (в социальном смысле). В том, что касается собственно личности человека, понятие доступности себя для себя самого означает возможность войти заново в контакт с прошлым опытом или полученной информацией. Человек с "плохой памятью", с "перегородкой" между управляющим центром и точными записями о событиях (их факсимильными копиями) обладает недоступными для него самого воспоминаниями.

Драматизация, разыгрывание сцены (dramatization) — полное или частичное воспроизведение содержания инграммы аберрированным человеком <в обычной жизни, неосознанно, в настоящее время, а не как результат вспоминания или возвращения во время сеанса одитинга; хотя во время сеанса Д. также возможна>. Находясь в определенном окружении здесь и сейчас, человек разыгрывает сцену из прошлого. Аберрированное, неадекватное поведение, как таковое, полностью является драматизацией. Человек, как актер на сцене, играет отведенную ему роль, совершая при этом ряд абсолютно иррациональных, абсурдных поступков. <Степень драматизации находится в прямой зависимости от степени рестимуляции инграммы, которая и является ее причиной.>

Заряд (charge) — вредоносная сила, энергия, скапливающаяся и хранящаяся в реактивном банке. Образуется в результате конфликтов и болезненных переживаний человека. Дианетическая терапия (одитинг) снимает этот заряд <передавая энергию анализатору>, и он больше не влияет на личность человека.

Инграмма (engramm) — образ, картина пережитого, являющаяся записью о происшествии с человеком, содержащем боль, потерю сознания и реальную или вымышленную угрозу выживанию. Эта запись, оставленная в реактивном сознании реально имевшим место событием, в котором содержалась боль или потеря сознания (тогда же и записанная в банк), называется инграммой. Боль и бессознательность составляют, по определению, часть инграммы, а остальное — это точнейшая, подробнейшая запись всех остальных ощущений, воспринятых телом человека, испытывающего боль или находящегося в бессознательном состоянии, отчасти или полностью.

Кнопки (push-buttons) — поступки, слова, фразы, темы бесед, которые легко рестимулируются (вызываются вновь и вновь) у человека словами или действиями других людей и причиняют ему неудобство, неудовольствие или огорчение или вызывают неконтролируемый, неудержимый хохот.

Комплекс (complex) — психологический термин, означающий подавленную идею или группу подавленных идей, так связанных с пережитым в прошлом эмоциональным потрясением, что их влияние на поведение человека в настоящем является сильным или даже чрезмерным.

Контур <демонические цепи и т. п.> (circuit) — часть сознания человека, создающая внутри него некое подобие "другого" человека (или "людей"), которые "влияют" на него, "спорят" с ним и т. п., задавая его поведение по определенному шаблону.

Лента соматики (somatic strip) — физический индикаторный механизм, предназначенный для связи (с событием) по времени. Одитор отдает приказы именно ленте соматики. Л.С. может быть отослана в начало инграммы, и она туда отправится. Л.С. преклира будет передвигать инграмму с точностью до минут, согласно касающимся времени указаниям одитора. Таким образом одитор может запросить начало инграммы, затем точку инграммы, лежащую на колее времени пять минут спустя и т. д.

Лок (lock) — мысленный образ, картина пережитого события, безболезненного, но тревожного. Эта тревога тем больше, чем хуже инграмма (или вторичная инграмма (см.)), которую рестимулировало это событие.

Маниакально-депрессивный (больной) — человек, который вследствие услышанной фразы, полученного физического воздействия или иной рестимуляции слегка продвинулся вверх по шкале тонов, затем съехал по ней вниз и дальнейшее его поведение определяется тем, что записано в рестимулированной инграмме.

Мгновенный ответ (flash-answer) — немедленная реакция, первое, что придет в голову преклиру сказать или сделать, когда одитор щелкнет пальцами. М.О. используется для установления контакта с событиями из прошлого преклира.

Методика глубокого погружения (MEST-Processing) — состоит в том, что одитор занимается корнями аберраций и болезней преклира, запрашивая соматики, а не слова. Эта методика позволяет достичь пластов психики, лежащих глубже языка и приводит духовную сущность человека в соприкосновение с физической вселенной. Посредством этой методики человек напрямую общается с материей (matter), энергией (energy), пространством (space) и временем (time).

Методика сознательного продвижения (Validation Processing) — состоит в том, что одитор, по крайней мере в течение одного сеанса, занимается исключительно сознательной стороной цепей из включений (рестимуляций), позволяя преклиру проходить только аналитические (осознаваемые) промежутки времени, какой бы тему они ни коснулись. Если в затронутой цепи слишком велика доля времени, приходящаяся на бессознательное состояние, то одитору следует запросить у файл-клерка другую тему и заниматься аналитическими промежутками такой цепочки из включений (рестимуляций), которая не пересекалась бы с той, первой. Во время такого рода занятий соматики будут появляться, иногда по несколько сразу, и пропадать, но одитору следует их игнорировать и постоянно возвращать преклира к аналитической стороне цепи.

Монтаж <даб-ин> (dub in) — несознательно созданный мысленный образ, картина, которая кажется подлинной записью, сделанной о физической вселенной, но фактически является только переделанной, измененной копией отрезка колеи времени. Термин взят из киноиндустрии, где он означает звуковое сопровождение для событий, которые либо происходят где-то в другом месте, либо происходили в какое-то другое время по отношению к событиям на экране.

Невроз — заболевание, при котором душевное нездоровье проявляется у больного только по определенному поводу (в противоположность психозу, ибо такое заболевание проявляется постоянно).

Обычный банк <стандартный банк> (standart bank). Запись в обычный банк осуществляет аналитическое сознание, заносящее туда все, что было воспринято органами чувств человека на протяжении всей его жизни до текущего момента, за исключением физической боли, которая записывается реактивным сознанием в реактивный банк (или банк реактивного сознания).

Одитор (auditor) — тот, кто внимательно слушает, человек, опытный в применении дианетической или Саентологической методики, способствующей совершенствованию человека.

ОДХ (одитор, применяющий Дианетику Хаббарда) (HDA — Hubbard Dianetics Auditor) — человек, обученный выслушивать и избавлять от страданий так, как это описано в книге "Дианетика: современная наука о душевном здоровье".

Основная личность (basic personality) — сам человек. Основа его индивидуальности вовсе не запрятана куда-то так, что ее невозможно различить и понять, и вовсе не какая-то иная личность. О.Л. - все то лучшее, талантливое, что есть в человеке, усиленное во много раз.

Повторная прямая связь (Repetitive Straightwire) — методика, применяемая в Дианетике. Внимание преклира привлекают снова и снова только к определенному происшествию, минуя все другие, до тех пор, пока оно не перестанет "чувствоваться". ППС применяется к происшествиям или неверным умозаключениям, с которыми одитору трудно справиться. См. также "прямая связь".

Превентивная (предупреждающая) Дианетика (Priventive Dianetics) — отрасль Дианетики. Ее основополагающий принцип тот, что объем инграмм может быть сведен до минимума и что их появление можно даже и полностью предупредить, с большой пользой для душевного и физического здоровья людей, а также для социального урегулирования.

Прямая связь (Straightwire) — Название дианетической методики, которая заключается в установлении связи ("натягивание провода") между настоящим моментом времени и каким-то событием прошлого. Это должна быть именно прямая связь между прошлым и настоящим, без всяких отклонений в сторону. Одитор устанавливает в памяти преклира прямую связь между нынешним состоянием преклира и определенным прошлым его состоянием, породившим нынешнее (действительной причиной нынешнего состояния), демонстрируя таким образом преклиру разницу во времени и пространстве между тогдашней и теперешней ситуациями с целью дать преклиру понять, что признав эту разницу, он может сам справиться со своим состоянием.

Психоз- заболевание, при котором больной полностью утрачивает связь с окружающей его в настоящий момент действительностью и не может предвидеть будущее. При острой форме заболевания это может происходить приступообразно, только на несколько минут и только в определенной обстановке (как приступ ярости или апатии). При хронической форме психоза такая потеря связи с настоящим и будущим может стать продолжительной. Некоторые больные наносят демонстративный вред окружающим (демонстративное поведение). Их считают достаточно опасными и изолируют. Между тем больные, у которых отсутствует демонстративное поведение, не менее опасны для окружающих и не менее больны.

Психосоматические болезни — болезни, порождаемые психическими причинами.

Расчет на сочувствие (sympathy computation) — расчет, заставляющий больного "хотеть быть больным". "Болезнь очень способствует выживанию", — говорит ему реактивное сознание и перекраивает его тело, подстраивая под болезнь. Например, если больной с плотным инграммным фоном когда-либо ломал ногу и вызывал к себе этим сострадание, он и в дальнейшем склонен к заболеваниям, имитирующим перелом (артриты и т. п.).

Расчет на союзника (ally computations) — почти идиотический расчет на то, что друга можно удержать только приблизившись к тем условиям, в которых завязалась дружба. Расчет состоит в том, что раз безопасность (а, значит, выживание) существует только поблизости от определенного лица, и раз поблизости от этого лица можно быть только будучи больным, сумасшедшим или слегка, а то и полностью, беспомощным, недееспособным, то для достижения выживания нужно заболеть.

Реактивное сознание (reactive mind) — та часть человеческого разума, которая действует чисто механическим, рефлекторным путем, не зависит от воли человека и давит своими командами на его аналитическое сознание, на цели, мысли, тело и действия человека. Реактивное сознание является место накопления и хранения инграмм. Также называется банком (bank).

Ревери (reverie) — состояние сосредоточенности, в которое приводят преклира, которое не следует путать с гипнозом. Находясь в состоянии ревери, то есть в состоянии сосредоточенности, собранности, концентрированности внимания, человек полностью осознает происходящее.

Редукция (разгрузка, разрядка) (reduction) — снятие груза (заряда) боли с происшествия.

Рестимулировать — вызвать заново, расшевелить, подключить.

Самостоятельность, самоопределение (self-determinism) — состояние, при котором личность может по собственному выбору подчиняться или не подчиняться своему окружению. Самостоятельный человек уверен в себе, в своих возможностях и способностях. Он уверенно вступает в межличностные взаимоотношения. Он может спорить, но не будет понапрасну противоречить.

Скручивающаяся спираль (dwinding spiral) — постепенное уменьшение треугольника аффинити — реальность — общение (треугольника АРО (см.)). Сущность С.С. состоит в том, что при нарушении аффинити людей пропадает как бы кусок окружающей их действительности, почвы для их аффинити и общения, и тогда сокращается и само общение, что делает невозможной былую близость, а таким образом еще кусочек реальности становится для них недоступным, а следом еще более сокращается общение. Так скручивается спираль до самого конца — смерти, когда уже нет ни аффинити, ни реальности, ни общения.

Случай Джорджа-маленького <Случай младшего> (Junior case) — случай, когда ребенок назван в честь одного из родителей. Допустим, отца пациента зовут Джорджем, как и его самого. Для реактивного банка это просто роскошное тождество, означающее, что Джордж-отец — то же самое лицо, что и Джордж-сын. Мать кричит: "Я ненавижу Джорджа!" "Это ты", — говорит инграмма сыну, хотя мать имела в виду отца.

Стимулы (stimuli) — то, что побуждает к действию или усилию, или ускоряет, оживляет действие, чувство, мысль.

Теория взаимодействия Духа и физической вселенной (theta-MEST theory) — теория, утверждающая, что Дух воздействует при соприкосновении на физическую вселенную и это взаимодействие Духа с материей, энергией, пространством и временем порождает различные формы жизни.

Треугольник аффинити — реальность — общение (Affinity — Reality — Communication) (Сокращенно называется треугольником АРО (ARC)) — символизирует тот факт, что аффинити, реальность и общение в жизни действуют всегда вместе, как единое целое, и ни одно из этих понятий не может рассматриваться в отрыве от двух остальных. Без аффинити нет ни реальности, ни общения. Без реальности (без какого-либо соглашения о ней) нет ни аффинити, ни общения. Без общения нет ни аффинити, ни реальности. Стоит только увеличить один из углов этого жизненно важного треугольника, как тут же увеличиваются остальные два. [реальность определяется в Саентологии, как соглашение, как нечто общее для людей, что служит почвой для общения и сближения. Если люди не могут придти к соглашению относительно чего-либо, то и нет этой общей для них реальности (то есть для каждого есть что-то свое). Прим. перев.]

Уровень необходимости (necessary level) — величина, отражающая способность человека подняться над своими аберрациями и действовать, когда его действия необходимы, чтобы справиться с непосредственной и серьезной угрозой выживанию.

Файл-клерк (filе-clerk) — "домашнее" название, употребляемое вместо громоздкого "Система мониторинга единиц хранения обычного банка" (bank monitor units). Ф.К. представляет собой механизм, посредством которого сознание осуществляет мониторинг данных. Именно Ф.К. преклира выдает одитору "мгновенный ответ" (см.) на любой вопрос.

Фонд (Foundation) — Хаббардовский Фонд Дианетических Исследований (Hubbard Research Foundation) — первая Дианетическая организация. Сначала он находился в Элизабет, Нью-Джерси, потом — в Уичита, Канзас.

Цепь (chain) — последовательность происшествий, расположенных через различные промежутки на колее времени, и родственных между собой по теме, месту действия, участвующим в них лицам или по испытанным ощущениям. Такая последовательность сходных происшествий может быть и короткой, и очень длинной по времени.

Шизофрения (психиатрический термин) — первоначальное значение слова — расщепление личности. Такое название заболевания должно, согласно классификации, проводимой в психиатрии, характеризовать человека, чьи мысли и эмоции никак не связаны друг с другом. <Впоследствии этот термин стал "кучей мала" для многих различных определенных и неопределенных видов психических отклонений>.

Шкала Тонов (Tone Skale) — шкала измерения эмоционального тона (состояния) человека. Ниже перечислены эмоциональные тона в порядке убывания — от самого высокого к самому низкому <кратко, более подробно в приложении к книге>:

ясность, безмятежность (serenity);

восторг, энтузиазм (enthusiasm);

консерватизм, нежелание перемен (conservatism);

скука (boredom);

антагонизм, вражда, сопротивление (antagonism);

гнев (anger);

скрытая враждебность (convert hostility);

страх (fear);

горе (grief);

апатия (apathy).