Шаг был неуверенным, замедленным и слегка тяжёлым. Сегодня малыша ожидала важная встреча в доме уважаемых Варнеров, с самой принцесой Гарибальди. Хоть он и настроился на нелёгкий диалог с незнакомой ему доселе амадеуской, но внутри него зияла некая дыра имя которой чрезмерное волнение. Встретиться с одной из самых влиятельных и богатых принцесс всего королевства, да ещё с той, что имела значительный вес в знатном обществе, да в самом сером замке королей, делом являлось не таким уж и лёгким. Данди дышал тяжело, с глубокой одышкой. Больше всего на свете ему не хотелось показаться ей неуверенным, странным и закомплексованным. Амадеусы из высшего общества почему-то всегда пугали его. Но страх этот являлся иным, не первобытным, а каким-то выдуманным, личным. Миновав центральную площадь именуемую как Согласие, а за ней две твёрдо-заасфальтированные проезжие улицы, он вышел на улицу Сезам, пройдя которую малыш выходил бы на ту самую, необходимую ему улицу, где бы высился огромный дом над всеми остальными домиками принадлежавший как раз древнему роду Варнеров. Их имение располагалось по улице Амбрелло. Странник готовился, подбирал слова, предложения, строил нужную гримасу. Ему очень хотелось произвести на неё особое впечатление, а за всем этим уговорить принцессу сжалиться над бедным принцем-поэтом Батлером, и выпустить того на свободу, одним своим согласием, и полной верой невиновности его. А малыш, направился сюда как раз за этим, за предоставлением фактов невиновности принца в деле о краже дорогих украшений Гарибальди и о раскрытие бессовестного сговора трёх «скользких» принцев.

— Многоуважаемая принцеска Гарибальди….могу ли я… — Импровизировал он. — Нет! Позвольте мне рассказать вам, как было всё на самом деле? Разложив каждый фрагментик по полочкам?

До пункта назначения оставался один квартальчик, и он уже свернул на ту самую улицу Амбрелло, выйдя наконец на финишную прямую. И чем ближе малыш приближался к нужным воротам схожесть которых была с гармошкой, его пробирало с ног до головы дикое волнение, внутри всё переворачивалось, и слегка даже трясло. Бедный Данди! Сколько ему помнилось, уж такого переживать ещё не приходилось.

— Мне…мне…тьфу! — Слегка раздражённо проговорил он. — …заступиться за принца Батлера, меня подтолкнула помимо благонравия, схожая ситуация…и потом…что потом то? — Путался он.

«Данди не дури, она очень высокопарная принцеска, с громадным весом в королевстве, но…» всё с таким же обильным желанием, он слышал от Аурелы, спешить на помощь в беду попавшим амадеусам, которым казалось уже было не помочь ничем, и некому. Уж это я учту, решил он. Но тут иной прецедент! Немного другой….пострадала никто иная, как сама она. Но всё же, благородства ей не занимать, малыш помнил, из рассказов своих друзей.

— Главное, не потеряться и не сказать какой-либо глупости от охватившего меня волнения. — Говорил он самому себе, настраиваясь к диалогу.

Где-то по прошествии десяти минут, он стоял у Варнеровских ворот похожих на гармошку, и стучал в них. Ему открыли слуги нехилого домины, поприветствовали мило и попросили прошагать за ними внутрь, где ждала пришедшего знатная принцеска. Сегодняшнюю встречу с Гарибальди, Данди устроила добродушная Баньола.

— Тебе и вправду нужно с ней поговорить? — Она тогда спросила.

— Да, я должен слово вымолвить о бедном принце-поэте Батлере. — Отвечал малыш.

Так они договорились.

Маленький Фрост вместе со слугой поднялись на второй этаж по крутой мощённой деревянной лестнице, где его встречала Золли. Служанка предложила теперь ему проследовать за ней, и они пошли. А через несколько узорчатых арок, они оказались в длинном холле, который был заделан под готический архитектурный стиль. Их встречала сама Гарибальди в своём пышном разноцветном платьице, и с этой явственной улыбкой. Они поздоровались, представились друг другу, порасспрашивали о том, о сём, а затем она спросила о его визите, он сказал, после чего у них всё стало посерьёзнее. Сам диалог. Когда принцесска поняла всё, о чём тот просит, она спросила.

— У тебя есть факты, к тому о чё ты просишь? — Гарибальди завидев на пожалованном молоденьком госте небольшое волнение, задала вопрос иначе. — Смог бы доказать?

— Да, ответ мой, о принцесска Гарибальди! И я не зря здесь. — Вроде бы он говорил не запинаясь, но всё с той же долей волнения. — И я имею кое что для вас…

— Что ж там?

— У меня тут письменное подтверждение одного из принцев… — Он потянул, заблаговременно нырнув правой рукой в задний карман своих джинс, откуда вытащил на королевский свет письмецо от принца Роки. — …вернее от соучастника той кражи в вашем доме, в вашей спальной, в момент, когда вы принимали ванну. — Ну прямо Шерлок Холмс, — решил малыш, к которому хоть постепенно, но возвращалась та уверенность, без которой в королевстве, ну никак. — Посмотрите. — Он протянул его.

Она переняла письмо адресованное ей, с выражением лица доброй амадеуски, которое излучало дикое любопытство и малюсенькое торжество, над ситуацией.

— Я читаю.

А так и было.

«Многоуважаемая принцесса Гарибальди, прошу вас обратить всё своё благородное внимание к словам раскаявшегося принца, руки которого если не в крови, то уличены в исполнение низкого поступка, в воровстве драгоценностей, ваших драгоценностей. Смею открыто вам признаться, я также принимал участие во всём этом, и считаю себя полностью виновным, а других двух принцев, своих собратьев зачинщиками всего исполненного. Лично я, готов понести заслуженное наказание за содеянное. Я готов сейчас же оказаться ничком лежащим на деревянных тюремных нарах. Я готов нести свой крест до конца…Хочу заметить, сначала я потерял работу, за ней любимую жену, а следом совесть…ну а сейчас увы, заслуженно — свободу. Ну то и к лучшему. Я заслужил, сам виноват. Хотел бы ещё раз, при вас, поблагодарить того кто вам вручит сиё письмо, а значит его-доброго, отзывчивого, спешащего всегда на помощь, как и вы почтенная принцесса — и это Данди Бой. Ему спасибо! Ну а вас прошу простить меня за произошедшее, признать меня виновным и конечно же посодействовать в освобождение из под стражи невиновного. Я говорю как все мы понимаем о принце Батлере, которого намеренно и нагло мы подставили, заранее подкинув в одинокий домик, где по сей день поэт и проживает, там у старой мельницы, когда-то им одну потерянную крокодилью перчатку. А вот вторую, посеянную им перчатку, Тинки наш горбатый принц умышленно подбросил вам, находясь у вас в покоях, во время кражи. Каюсь! Мы пресильно виноваты! Пару перчаток тех батлеровских, обнаружил наш главный, принц Алан, в Яблоневом саду, и да, идейка вся ему принадлежала. Ну словом, воры мы! Про драгоценности вам скажет Данди Бой, мне стыдно…Всё, я вам сознался, а теперь я чист…и вот сижу, морожусь…попиваю чай и дожидаюсь королевских злых гвардейцев. Всё, прощайте.

Принц Роки».

Она свернула письмецо воедино, и словно оглушённая глянула малышу в глаза.

— Я верю вам, я верю принцу Роки, я вижу зорким глазом, писал он это от души, очень правдиво. А ложь, я за целую милю чую. Спасибо Данди Бой вам, вы совершили очень благой поступок.

— Да не за что… — Засмущевался он. — …принцесса Гарибальди.

Пришла пора спросить об этом.

— Так принца Батлера освободят?

— Я обещаю. Я всех сейчас оповещу, и думаю его побыстрому отпустят на свободу.

— Я говорю огромное спасибо вам, вы справедливая и честная амадеус. И амадеуский народ горд тому, что вы у них имеетесь. — Заключил малыш.

— Благодарю, Данди Бой. — Ей очень понравились его слова о ней.

Спустя мгновения она также задала ему её волнующий вопрос. Волнующий, но не особо. Принцеска уже давно смирилась с потерей дорогих изделий.

— Ну и что с моими драгоценностями то? — При всём при этом, улыбнулась.

— Их нет. — Неловко ему стало, отчего малыш пригорько опустил свой взор к полам. — Воришки обменяли их на королевские монеты там на Острове монстров, а потом поторопились пропить деньжата все во всяческих пахлёбных заведениях у старой мельницы.

— Я так и знала. — Ни сколечки не огорчилася она. — Ну Джо, ну негодяй… — Слишком радушно принцеска говорила. — …он знал, кому те драгоценности принадлежали, но глазa закрыл на всё это. Ну да ладно, Бог с ним, главное что восторжествовала справедливость, и все те, кто повинны скоро будут пойманы.

— Уже пойманы.

— Да? И хорошо. А как письмо? — Рука её с письмом взлетела вверх.

— Оно двухдневной давности.

— Понятно. И вот что главное ещё?

— Что?

— А то, что бедный Батлер белый свет увидит.

— Ох как…