Под самое раннее утро, к тюремной камере приближались шаги, к той самой камере, где на дощатой грубой лежанке почти безжизненный клубком свернувшись валялся редкий поэт принцевого королевства, принц Батлер. Его осудили за кражу драгоценностей которую он не совершал, и дали срок, который изнутри его сломил и слепил из него тряпичную куклу без прошлого, настоящего и будущего.

— Выходи, тебя ждёт свет. — Обратился к Батлеру один из двух гвардейцев, носителей порядка в тюремных блоках, когда дверцу железной решётки отомкнули, и вошли внутрь.

— Вы это мне? — Не поверил им в абзац обрадованный заключынный поэт.

Те переглянулись между собой, улыбками сверкнув и один из двух ответил как обычно строго.

— А что, разве за твоей спиной ещё есть кто?

В тюремной камере он был один.

— Так мне на выход? — Говорил принц вязко, не своим языком. И его долбила дрожь.

— Выходи же говорю, и беги на свет…Сегодня день уж очень ясный, хоть и немалым снегом всюду замело.

Невинно обвинённый принц подпрыгнул аж на месте, затем ухватился за мешочек с личным барахлом покоившемся под стрёмной грубой лежанкой-кроватью, и поспешил на выход за двумя важными на вид красными королевскими гвардейцами. Дойдя с ними до двери ведущей к обширным улицам свободы, он им напомнил.

— Я жe говорил вам всем, что не виновен. А вы не верили мне. Но справедливость восторжествовала, и поэтому я снова вижу белый свет. — А свет и правда белым был, как же, ведь вокруг белым-бело, от ярко блещущего зимнего снега. — Прощайте! — И Батлер быстрой походкой потопал в сторону добрых начинаний, а скорее продолжений.