Не каждая принцеска унаследовавшая в королевстве «место под солнцем», представлявшая высшее общество была бы готова к открытому диалогу с теми, кто в нём нуждался, к примеру во избежания сплетен злых языков. Просто не посмела бы и всё, но не она! Судьба, благо, наградила открытую душеньку добрым нравом и указала ей путь, а в нём поручение-всеамадеувская помощь. Отзывчивое сердечко безустанно спешило на встречу обездоленным и побитым судьбой бедолагам. Она всегда старалась быть максимально полезной для каждого жителя этих земель, для каждого амадеуса попавшего в сложную ситуацию, или оказавшегося в тупике. Не все знатные принцески были вольны в своём желание, и умение жить не по чьим то напевам, а как душе будет того угодно. Гарибальди как раз не из таких, и она одна такая в крошечном королевстве, легка на подъём и проста в общение…И благодаря своему авторитету и воздействию на должностные лица она имела силу влиять на ход тёкших событий внутри королевства. Поэтому среди многих бедных, да и не бедных принцев и принцес душка ценилась на вес золота. Но существовали и недоброжелатели, но их было мало. Отличительной чертой от всех принцессок королевства юной, но не по годам мудрой принцесски Гарибальди была эта простота. А от самих Варнеров, самой уважаемой и самой влиятельной фамилии принцевого королевства, с ней ассоциировалась только сама фамилия, и не более. Поганые и лицемерные характеры обошли стороной молодую принцесску.

А вот предки её, ко всему прочему, слыли гордецами и большими скупердяями. Ими всегда двигала лишь нажива, желание кому-нибудь да по слабее насолить, и приветствовалось подхалимство к власть имущем. А те, в свою очередь, максимально живо пиарили последних, не брезгуя ничем. Откуда и повелось причислять сей род Варнеров к одному из самых могущественных и привилегированных кланов. «Ну не похожая она на своих предков! Волносьти которой, нет предела.», — так говорили окружающие знатные дамы, не по наслышке знавшие не только полное древо семьи, но и досконально имея представление о почти каждой некогда жившей представительнице этого рода, помня о их зловредных и скупых, a часто неуступчивых нравах. Так неужели, сама кровь, тёкшая по венам, как бегущая волна по речушке, на самом деле утратила зваться элитной?! — думалось им. Зато благородства ей было не занимать…Ещё она удивляла многих жителей маленького королевства особой нравственностью и упорством в выполнение поставленных перед собой задач. Амадеуский народ полюбил её за это. И по вечерам за чашечкой чая бывало восторгался её заслугами.

Был у неё ещё один братец, звали его Кираном. Принц из высшего общества часто портил окраску семейной картины своим нахальным поведением и бессовестностью. Принц был весь в отца, отчего как не странно — полная противоположность принцеске. С ним ей порою бывало трудно, как в поддержание обычного диалога так и в обсуждение особо важных дел в сфере совместного родового бизнеса. Общим их делом являлась застройка пустынных местностей домиками из железного дерева. Специальные бригады умелых строителей пахали в поте лица по всему периметру Знойного и Зимнего краёв, успевая то здесь, то там. А брат с сестричкой скрипя зубами делили общий капитал на двоих, в момент его обогащения.

Из дневника уважаемой пинцесски.

Сегодня, с утречка, мне приспичило пропархать стрекозой в любимом Грушевом саду, и всей своей глубокой душой вдохнуть сладким пыльцевым ароматом однажды мною же рассажаных на искусственной полянке разноцветных цветков, что я обожаю делать. А затем плавно, без суеты, захотелось нарвать букет цветов и отправиться в свою излюбленную комнатку, дабы установить милые цветочки жизни в большую керамическую вазу. И в завершение, каждый раз она писала… «Моя сила — любовь народа!»

* * *

Двигался он неторопясь, наступая тяжёлыми ботфортами на сухой плотный снег издавая при этом хрустящие приятные звуки. Передвигая ноги, одну за другой, он уносился вдаль от собственного дома и приближался к городскому управлению. Переодички из полости рта вылетал морозный пар, а в ушах завывала метель, свист которой разносился по всей округе и благодаря которой окошки каждого домика разукрашивались узорчатыми рисунками. В небе сияло морозное желтое солнце, лишь как данное, а не для нагревания земли. С каждым часом температура падала и падала, холодало, и в данный момент времени на улице было — 35 градусов по Цельсию.

Холода наступали на пятки, отчего была плохая видимость и приближался туман. На нём был мант и головной убор барет, а в руке он сжимал толстую золотую цепь. Любой житель королевства узнал бы в нём местного священнослужителя по имени Брабл, собственно говоря кем он и был. До пункта назначения ему стоило ещё прошагать прилично, и это ничуть его не пугало (пока что). Сама метельная непогода кружившая и метавшаяся повсюду плюс пройденные им нескончаемые километровые сотки превращались для него в довольно таки преодолимые препятствия, так как усилия оправдывали цель, суть которой заключалась повидаться с уважаемым ему принцев, с главой холодной части принцевого Скримбиджа, с самим Лоскусом. Если получится, и он не будет занят. Ведь тот к кому он направлялся в данную секунду всегда с охотой отзывался о Брабле и помогал тому в трудную минуту. Они были похожи как две пары сапог, и зачастую благодаря этому, без лишних слов понимали друг друга. А сейчас…Что сейчас?

Сейчас что-то пошло не так…ни как обычно. Он насмерть замерзал, и старческие его кости придя в неподчинение замедляли ход а посему ему требовалась перегруппировка сил а за ней помощь со стороны. И казалось бы, что пришло время сдавать позиции, и просто брать да садиться на промёрзшую, осыпанную ослепляющем глаза снегом землю, но…но…о победа! Бог смилостивился над ним…так как впереди замелькала тройка лошадей пришпиленная к убогой карете с восседающим на ней кучером. На радостях, он из последних сил попёр ближе к проездной дорожке, навстречу приближавшейся чёрной точке ясно им замеченной на белом зимнем фоне.

— Попридержите коней, месье. — Крикнул священнослужитель когда уже вблизи себя застал чёрную карету усыпанную снегом, которая направлялась в том же направление, куда ему было нужно.

— Тррррр… — Стал останавливать повозку лошадей кучер с виду показавшимся ему дико расстроенным. — Чего вам?

— Могли бы вы подуставшего и промёрзшего старика подбросить к местной мэрии?

— Бесплатный сыр лишь в мышеловке! Только за пять шиллингов. — Не растерялся тот.

Чуть посуетившись он согласился.

— Так и быть, будь по твоему. — Взобравшись внутрь салона кареты он крикнул. — Когда доберёмся заплачу, а теперь в путь.

Броская карета понеслась быстрее обычного преодолевая множество кочек, кривых и скользких троп, и усыпанного повсюду плотного снега. Иногда карету заносило по сторонам и ему приходилось подскакивать в сидячем положение и тут же наклонятся вместе с ней то влево, то вправо, — одни неудобства, — подумал он. Через каких-то двенадцать минут, им удалось добраться до места назначения. И вот они уже у цели. И когда старик слегка пришедший в себя от дикого холода вылазил из салона подкошенной кареты, то не забыл расплатиться и всё таки поблагодарить верховоду за великую помощь. Ведь на дворе стояла как никак лютая зима, и ход пешим запросто мог бы вас превратить в прозрачную сосульку. Брабл потопал по белому снегу к городскому дому, раз за разом оставляя за собой по святому следу. Пройдя массивную дверь он нырнул внутрь и оказался в длинном освещённом холле с красной дорожкой на полах, что змейкой уходила далеко вперёд и в конце пути сворачивала влево, туда, к важным кабинетам, туда, к зажравшемуся городовому…И старик зашагал. В конце пути он встретил передатчика у которого спросил.

— День добрый! Я к Лоскусу. Свободен он?

— Добрый день! Ни как нет, занят он. Надо подождать.

Старик Брабл недолго думая полез в карман своего скромного полушубка, откуда мигом вынул конверт с письмом и тут же вручил его служащему мэрии.

— Вот, передайте мэру. — Тот смело перенял конверт махнув головкой в знак согласия. — Спасибо, и до встречи.

— Прощайте.

Священнослужитель удалился в своём обратном направление.