У себя в крохотном деревянном домике, что обитал в захолустном райончике и звался Барбонже в Знойном крае, жил-был принц Батлер. Он был необычным принцем, как бы прирождённым поэтом, и умел общаться только стихотворным языком. Строить предложения верным способом, как любому амадеусу ему не удавалось, и с жителями королевства приходилось переговаривать по необычному, вот так нестандартно, поэтично, в стиле прозы. Oн единственный амадеус во всём принцевом королевстве, который умеeт излагать свои мысли с помощью двустиший или четверостиший. С самого рождения сей дар, или наказание, скорее всего одно и второе вместе достались ему в качестве сомнительной награды. В данный момент времени он трепетно поливал специальным маленьким кувшинчиком три горшка своих любимых растений — колючие зелёные кактусы. Аккуратно полевая водичкой привередливые растения, один за другим он выговаривал в своей манере.

Батлер любил разговаривать со своими единственными на всём белом свете друзьями, в роли которых выступали кактусы, и в замен получать от них ни то чтобы ответные четверостишия, но позитивную энергию, одним своим присутствием. Но бывало когда он наполнялся негативом, вспоминая злостных принцев, тех кто причиняли ему озоновые раны на душe, видя в нём ранимую натуру.

Поприговаривал уж очень сентиментальный принц в пустоту. Hо слова эти, обращались к амадеусам недругам, которые при встрече с ним, старались его как можно больнее уколоть, либо в чём-то укорить. Таким тонким душам как у него в королевстве было туго, и если им и удавалось как-то обороняться, то одним скудным заступничеством за себя, и то, не везде, а где приходилось.

Странные эти заключения!

Через два дня доктор прибыл вновь для обследования уснувшего крепким сном малыша. Тщательно осмотрев его: измерив температуру, сердцебиение, давление, он заключил.

— У Данди Боя всё в норме. Пульс, температура, давление.

Возле кроватки ребёнка склонившись сидел на стульчике мужчина преклонного возраста, в белом халате. A рядом с ним, по правую сторону стоял Рик, и по левую Мерилин, наблюдая за всем происходящим. За два прошедших дня изменений в поведение уснувшего малыша не наблюдалось, он также крепко спал, не изменив позиции. Родители очень переживали за сына. Мерилин с того самого дня, как горе проникло в их небывало жизнерадостный семейный уголок свитый общими усилиями толком не ела, и плохо спала. Рик же, в свою очередь, имел аппетит, и нет-нет умудрялся поспать в отличие от своей любимой, но тоже страдал отсутствием родного ребёнка. Где тот замечательный детский смех заполнявший их квартирку, который он слышал возвращаясь с работы? Где тот ребёнок, что радовал глаз частенько задавая глупенькие вопросы и совершая странные поступки? — думал отец Данди.

— Доктор, это хорошо. А скажите пожалуйста… — Говорила Мерилин, заметно пришедшая в себя по прошествии первых двух убийственных для неё дня. Не хотя того, ей приходилось мириться с посылaми судьбы. — … у моего сыночка не затечёт хрупкая спинка? Он ведь не двигается вовсе.

— Со времени его неподвижного возлежания на кроватке прошёл небольшой срок, и переживать об этом рановато. И потом, вы ведь частенько массируете тельце собственного сына во избежания его окоченения.

— Да, это мы стараемся выполнять, как того требует вся процедура ухаживания за ним.

Доктор привстал.

Пришло время накормить малыша. Мерилин подкатила к кроватки Данди Боя капельницу с внутривенным вливанием. И с помощью мужчины в белом халате ей удалось воткнуть шприцовую иглу в одну из вен левой руки спящего малыша, тем самым возобновить подачу жидкого питания в младенческий организм. С самого первого дня крепкого сна он поддерживался с помощью такого способа кормления. За счёт этого, или благодаря этому Данди всё ещё был жив. Пока жена Рика следила за всем процессом: а именно, за переливанием питательной жидкости из специального прозрачного паке тa через вену внутрь её сына, сильные мира сего удалились в кухоньку дабы поговорить ещё кое о чём, не менее важном, наверняка имевшем прямое отношение к случившемуся с ребёнком. Но это всего навсего были только догадки Рика Фроста. Они уселись на металлические стулья. В этот самый момент зимний солнечный свет юрко проникал через окошко в кухоньку их квартиры освещая её изнутри. А свежий январский воздух залетая в приоткрытые форточки уничтожал духоту меняясь с нею местами.

— Рик, никаких фаз быстрого сна за два последних дня?

— Никаких. Мы с женой, меняли друг друга когда один из нас хотел сильно спать. И как признаётся Мерилин…и как замечал я сам, ничего, что могло бы походить на то, о чём говорили вы доктор не произошло. Данди не волочился ни на секунду и не произнёс ни единого слова…пускай даже и нечленораздельного.

— Значит, пока верить в существование данного феномена не стоит.

— А во что верить? — Рик умоляюще взглянул на доктора Фреда.

— Я вам уже говорил, не так ли?

— Так, но может ведь вполне статься, что мой сын с таким же успехом и через десять лет решит проснуться, и через пятнадцать, а то и все тридцать…

— Или не проснуться…

Сказанное доктором заставило замереть и замолкнуть Рика, он поник.

— Но всё же, дети не такие как взрослые, вы со мной согласны, Рик?

— Я то согласен, но толк в этом какой? Мой малыш как спал так и спит.

— Толк, он есть и очень даже увесистый.

— Продолжайте… — Сказал отец малыша.

Ему всегда были интересны мысли опытного доктора. А что оставалось то?!

— Я уже говорил вам, дети не постоянны в своих капризах, в своём выборе и мнениях. Они сегодня думают так, а завтра по другому. Сегодня им хочется фруктового мороженого, а вот завтра только пломбир. Ну понимаете?

— А причём здесь всё это и спящий Данди?

— Извините меня Рик, но вы мыслите узко.

— Объясните мне дураку, тогда?

— Ну вот, смотрите… — Он потёр вспотевший лоб сухим платком. — …ваш малыш из за стрессового состояния впал, скажем, в мини кому…

— Ну и?

— У него умер любимый дедушка, без которого он не мыслил свою жизнь, так?

— Ну так.

— Понимаете, Рик… стресс схвативший вашего ребёнка в свои объятия …в один прекрасный ден может взять да отпустить его. Так как детское восприятие всего происходящего вокруг временно, и они, — дети, уже через пару дней или некое определённое время в состояние забыть всё то плохое. Дети быстро забываются в мирском, быстро забываются в самом окружающем их мире. А взрослые н-е-е-т! Им присуще помнить всё, что они пережили и переживают, будь то хорошее или плохое, надолго. Можно сказать навсегда. Это физиология, устройство организма. Дети, они дети, взрослые, это взрослые. И если делать такие параллели, то есть возможность проследить и в этом злополученном инциденте легко прогнозируемый результат. Данди принял в себя утрату дедушки…это из ваших слов Рик, и пару дней внутри себя носил кончину старика, память о нём, а затем взял и уснул, да очень крепко. Это в какой то степени сделано им сознательно. Но Рик?

— Да? — Отец малыша слушал доктора с бешенным интересом.

— Рик, я уверен вот в чём. — Доктор почесал свой круглый нос. — Хотя Данди и проглотил пилюлю мнимой смерти, но не настолько глубоко чтобы не избавиться от неё.

— Каким образом?

— Ты опять не понимаешь. — В ход пошли дремавшие до этого умозаключения. — Пойми, сама пилюля рассчитана возможно и на долгосрочную прописку, там куда попала, но только не тут….не в детском организме.

— За счёт того, что Данди ещё дитя она не в состояние ему долго вредить?

— Верно! Пелюлей я назвал ту самую скорбь ребёнка по утрате деда. А детям не свойственно исполнять или скажем иметь одно и тоже настроение будь оно хорошее или опять же плохое, по одной простой причине.

— И какой?

— Они дети!

— Таким образом… — Наивно верил он. — …мой малыш, Данди, уже через какое-то короткое время позабудет в силу возраста о смерти дедушки и отвлечётся чем то иным, благодаря чему пробудится ото крепкого сна?

— Всё верно. Я рад тому что вы поняли о том о чём я хотел вам сказать.

— Это ваша личная гипотеза?

— Да. Я выдвинул её ещё лет пять назад, когда преподавал курсы по летаргическим аномальным пробуждениям, изменениям и снам в университете родного мне города Битволкинг.

— И она имела успех?

— Если быть честным, то нет. И думаю, то, почему моя гипотеза всё ещё не сказала о себе есть причины.

— И что же это за причины?

— А тут всё просто. — Доктор почесал затылок, и глядя из под лобья говорил дальше. — Уже как десять лет ни один ребёнок, от семи до шестнадцати лет не уснул летаргическим сном в нашей стране. У меня имеются на руках все цифры, все статистические данные различных исследовательских групп базирующихся во многих университетских корпусах и отделах, и занимающихся выявлением и подсчётом тех или иных случаев, процессов уснувших людей.

— Вы меня удивили доктор. — Округлил глаза Рик.

— На нашем веку удивляться приходится ох, как часто. — Он лукаво улыбнулся.

— Не спорю. Может ещё чаю? — Спросил вежливо хозяин квартиры.

— Рик, но это ещё не всё. Самое интересное впереди.

Опухшие глаза отца Данди волнительно взглянули в докторские хитрые глаза.

— Что там, рассказывайте?

— Есть одна история, один случай.

— Я вас внимательно слушаю.

И правда, внимание его вдруг обострилось.

— Он произошёл ровно десять лет назад, в городе Воуткамп, это буквально в 200 километрах отсюда. — Рик весь насторожился, док это видел, но продолжал. — Так вот, там живёт одна интересная семья и очень несчастная. — Он умолк и потом заговорил. — Это старушка, её дочь с мужем и… — Тут он стих.

— И кто? — Рику не терпелось.

— Их сын, как уже десять лет уснувший летаргическим сном, и не проснувшийся по сей день.

— Ваууу… — В голове у Рика гулко зазвенело, глаза его превратились в две большие пуговицы, рот приоткрылся, а сердце застучало часто-часто. — Не может быть такого?

— Он уснул, когда ему было всего десять лет, а сейчас ему двадцать, и он всё ещё в глубоком сне. Понимаете?

— Да, а как же.

— Он был тогда младше вашего Данди, аж на два года…

— И что ж теперь… — Eго лицо сейчас нацепило ледяную маску, заимев мертвенно-бледный цвет. — …существует вероятность того, что мой сын тоже будет спать столь же долговременно? — Рик взбушевался.

— Рик… — Завопил доктор.

— Будь всё проклято! — Со стола полетело керамическое блюдечко недавно выпитого им чаю.

Он гневно выскочил из за стола и обратился к доктору.

— Получается, вы мне врали, когда говорили о том, что мой сын имеет надежду на скорейшее пробуждение…зная похожий пример из жизни.

В кухоньку в тревоге влетела Мерилин.

— Что случилось, Рик? — Вся обезвоженная, она напоминала мумию египетской пирамиды. Горе случившееся с её сыном слепило из неё чёрт знает что! Бросив немедленный взгляд на жену, муж успокоился. Но всё же незамедлительно в грубой форме обратился к гостю.

— Доктор Фред, убирайтесь!

В квартирке Фростов становилось «жарко».

— Прошу вас Рик…дайте мне всё объяснить?

— Рик перестань, прошу. — Это была его жена. — Нельзя так неприлично выражаться в нашем доме, да ещё обращаясь к человеку представляющего доктора нашего ребёнка.

— Миссис. — Доктор встал со стула. — Я не пойму причину заставившую вашего мужа сделаться неподконтрольным и придти в бешенство.

— Всё вы знаете! — Злобно провопил муж Мерелин.

— Рик, прошу хватит, мы и так уже отхлебнули много отрицательного за эти дни и теперь ещё и это. — Сказала убитая горем женщина, и потом. — Доктор Фред, простите моего мужа, если можете…

— Ничего страшного не произошло. — Ответил доктор.

— Рик, ты может извинишься перед мистером Фредом? — Хозяйка квартиры была решительной.

Немного поостыв отец малыша сумел таки взять себя в руки и осмелиться исправить ситуацию, применув принести извинения человеку в белом халате.

— Извините меня, прошу вас. Я не сдержался.

— Извинения приняты Рик, всего то делов. — Натянуто улыбнулся доктор.

— Вот и хорошо. — Влезла немного нахмуренная мама Данди.

А вот доктор Фред решил не уходить, пока на поставит точку в уже начатой им несколько минут назад истории.

— Я могу продолжить? — Обращался он к главе семейства.

Рик переглянулся с женой, и когда она ему кивнула тот ответил лысому старику с густыми бровями.

— Да конечно, продолжайте.

— Спасибо, и я очень рад, что жена ваша, ни кто иная, как Мерилин, вместе с нами готова выслушать мой короткий экскурс в прошлое.

— Мы вас внимательно слушаем. — Сказала она, с виду показавшаяся ему слегка живой.

И началась удивительная история.

— Раин Киберли, сын Мэри Киберли, уснул летаргическим сном в 2000 году. Помните тот год? Его ещё называли годом конца света. До чего же смешны порою эти настрадамусы. — Он ухмыльнулся. — Но он не состоялся. Конец света, как вы понимаете, не сам год. — Теперь он как то нервно улыбнулся. — Этот малыш, десяти лет от роду, и не представлял тогда насколько пагубна его судьба. Насколько жестока сама жизнь. Заснув на целых десять лет, и пребывая во сне по сей день, он пропустил по истине самые неповторимые и запоминающиеся лета из всей….не побоюсь этого слова, человеческой жизни. Что может быть прекраснее чем тот отрезок времени, проживаемый нами от десяти до двадцати лет?! Это самый смак! Тот период жизни, когда ты проживаешь каждое событие, каждый день, каждый вздох, с особым, неизменным чувством. Раин пропустил детство, и часть своей юности, но он всё ещё спит глубоким, незаканчивающимся сном.

— Мой бедный Данди. — Заныла Мерилин. Слёз на eё лице почти не возникло, их просто не осталось. Просто она их уже все выплакала.

— Простите… — Досадно проговорил доктор.

— Продолжайте. — Сказала она, справившись с истерикой.

— Я впринципе уже закончил.

— А что же ваша гипотеза, она здесь не сработала? — Съязвил Рик Фрост. — Ведь он тот, кто из детей?

— Я знал, что вы мне зададите сей вопрос.

— Так отвечайте же?

— Всё дело в том…что…Ну ладно, всё по порядку. — Сев поудобнее на стуле, он продолжил. — Одним весенним деньком каких-то три года назад меня угораздило съездить в дом семейства Киберли, дабы ознакомиться с историей поспособствовавшей когда-то сопроводить маленького десятилетнего Раина в долгий путь. Мне было интересно, что там, да как.

— И что вам удалось узнать?

— Рик, всё гораздо проще чем мне казалось изначально. Раин уснул по иной причине…нежели ваш Данди.

— И по какой же?

Пришлось основательно подготовится чтобы дать ответ.

— Если Данди заснул из за переживаемого стресса, по потере родного ему дедушки…То Раин…

— Ну же? — Рик был весь во внимание, а Мерилин и тем паче.

— …от чрезмерного наплыва положительных эмоций. От безмерного счастья.

— Да не может быть такого! — Офигел Рик.

— Что за фантастика?! — Поддержала его жена.

— Это чистой воды правда. — Спокойно сказал доктор.

— А можно вопрос?

— Да миссис Мерилин.

— А чем являлось это счастье?

Старик в белом халате отпил немного холодного чаю и в свойственной ему манере продолжил.

— Мне тоже был интересен ответ на этот вопрос, и тем днём обследовав спящего Раина, я задал через несколько первичных вопросов, этот самый, его матери. Но она, всё ещё пребывая в мрачном и трагичном состояние не соизволила дать мне какой либо вообще ответ. Заведомо придерживая свой язык на замке, женщина дала мне понять о своей закрытости. И позже, свернувшись в улитку, вышла вон из спальни своего дитя. Раздобыть ответ мне посчастливилось спустя каких то пять минут, уже у её матери. У старой седой бабки с трясущимися руками и усеянным сплошными морщинами лицом. Имя её я сейчас не вспомню, хоть убей. Но оно начиналось кажись на букву — M.

— Не важно. — Отрезал Рик. И знал бы он, по сути, насколько важно! — И что она вам рассказала?

Родители Данди Боя стояли как вкопанные, вслушиваясь в каждое им сказанное слово.

— А прежде чем я отвечу, и вы поймёте, я возьму маленькое отступление, ок?

— Конечно. — Согласился Рик.

— Да, да. — Поддержала Мерилин.

— И так, когда Раину исполнилось семь лет, его родители развелись. Ему тогда трудно пришлось…Не удивительно, малыш слишком трудно переживал по этому поводу. Каждый день скучал за отцом, и как мне поделилась его бабушка, дитя все эти три года находился в подвешенном состояние. Он бесконечно сильно любил как мать так и отца. Но они в свою очередь, не желали жить вместе и главное в мире. Почти каждыми днями они по поводу и без ругались, бывало доходило даже и до рукоприкладства со сторону отца Раина. И не выдержав такого к себе отношения она решилась, а он ей в этом не препятствовал. В конечном итоге в один прекрасный день для Мэри и Треда, мужа её, и ужасный для маленького Раина они подали на развод. Спустя месяц глава семейства, уже бывший их глава, собрал все свои вещи, поцеловал крепко сына и отбыл на все четыре стороны, короче куда глаза глядят. И все эти нескончаемые разлукой три года, от него ни слуху, ни духу. Отец малыша пропал без вести. Мэри было по большому счёту всё ровно, а вот бедному дитя дико больно. Он помнил любимого отца, и мечтал хоть разок с ним повидаться. «Но мечты редко когда сбываются.», — сказала ему как-то мама. И после этого малыш потерял всякую надежду на скорую встречу с наилюбимейшим отцом. — Доктор вздохнул, потом слегка прикусил нижнюю губу, но продолжил. — И представляете, через долгих три года, десятилетний малыш, в один из дней Хеллуина встречает блудного отца. Тот пришёл в школу к сыну. И в школьном дворике на игровой площадке завидев папу, в пяти метрах от себя, Раин узнал его. Ну ещё бы! А в след за этим остолбенел. Малыш просто не поверил глазам своим. И был уверен, что они ему лгут и всё это не более чем галлюцинации. Но только когда Тред подошёл и обнял родного ему сына, присел на корточки и сказал ему на ушко негромко «Я о тебе всегда помнил, сынок», тогда то Раин и поверил в реальность происходящего и следом расплакался навздрыв. Это всё.

— Печальная история. — Поспешила заметить Мерилин.

— Так это и послужило тем самым счастьем, благодаря которому он спит уже как десять лет?

— Да, дорогой Рик. Тред узнав об этом, даже изменил себе, и смог таки вернуть Мэри. Они вновь сошлись. Как известно, их объеденило общее горе, как впринципе и вас. И они уже как целых десять лет живут вместе в ожидание возвращения сына из царства снов.

— Бедные родители, надо же, сколько на их долю выпало.

— Ты права Мерилин. — Сказал ей муж. — Но доктор Фред, так всё таки, почему же ваша гипотеза тут не заработала, по вашему?

Фред обернулся к Рику.

— Счастье и горе разные вещи.

— Но ведь ранее вы сказали что в плохом и в хорошем?

— Да, и тогда у меня на это имеется лишь один ответ.

— И какой? — Казалось что Рик загонял его в угол.

— Раину препятствуют в возвращение некие сверхъестественные силы. Замечу, как уже целых десять лет.

Родители малыша Данди Боя посмотрели на доктора сумасшедшими глазами.

— Вы в своём уме доктор? — Спросил Рик не веря его словам.

— Будьте уверены! Ну а теперь я пойду.

— Рик, пожалуйста будь вежливее к гостю.

— Мерилин, я правда не верю в сказанное им.

— Ваше право… — Доктор взял саквояж в руки. — Ну приятного вам дня, а мне нужно работать.

— Спасибо вам за объяснения и за историю. — Мама Данди помахала ему ручкой. — До следующего раза доктор. Мы будем вас ждать.

— До следующего раза… — Ответил он тем же словом и двинулся к выходу.

— Я вас провожу. — Опять как и в прошлый раз повторил хозяин квартиры.

И Рик пошёл за ним. Когда старик в белом халате и со странными умозаключениями и не менее странными историями покинул их круг, они первые минуты после его ухода без малейшего звука взирали друг на друга ни молвя ни слова. При этом пребывая в каком-то неестественном состояние. Услышанное сегодня у них на кухоньке повергло их в шок. Мир рушился на их глазах.