За почти восемьдесят лет его сознательной жизни ему ни разу не приходилось уличать своего единственного сына Рикa за непристойным занятием; тот всегда рос правильным и совестливым мальчиком. Между ними не возникало недоразумений, и не проскакивала чёрная кошка в образе недопонимания. Сын сильно любил отца, отец сына. И так было по сей день. Но Рональд помнил каким он был сыном, и как уже собственный отец недолюбливал его. Всему причиной этому была беда, которую свалил тогда ещё юный парнишка Ранальд Фрост на всю свою родню. Строгий Тедди, глава семьи не смог простить этого сыну, и не прощённую обиду унёс с собою в гроб. Но это было в прошлом. А сейчас…Рональд доживал отсроченную ему Богом жизнь, и старался ценить каждую секунду, минуту, прожитый день. У него это получалось. Сам он слыл довольно суеверным старичком, отчего частенько приходилось страдать. Ведь у него оголилась в троекратном размере старческая восприимчивость. Развилась паранойя. Oн был таким: вот если с утречка оденет на изнанку любимую рубаху, или натянет на ногу тот же носок оборотной стороной то бывал уверен что весь день пройдёт некудышним. Не дай Бог, если соседские собаки лают больше обычного а тем более скулят не переставая до самой полуночи, то на утро в его районе обязательно должно произойти что-то нехорошее, или ещё ужаснее всего, среди его близких. Не дай Бог смерть…Он верил в то, что они накликали беду. Вот оно, суеверие во всей красе. Но в тоже время порою оно доставляло удовольствие.

Он ценил подаренный небесами дар предвидения, пускай даже и в такой сомнительной форме. Сам же старичок являлся всесторонне развитым, и поэтому частенько любил ездить на рыбалку в компании с самим собой любимым, невзирая на свои древние годы. По вечерам же в домашней обстановке в оба глаза смотрел военного толка сериалы, а ранним утром прогуливаться в районном парке где обожал вдыхать последождевым свежим воздухом, но желательно подольше, так как воздух утром чище а людей поменьше. Ну это касательно личных увлечений Рональда. А если говорить о его каждодневных воспоминаниях прошлого, то стоило отметить несколькo удручающих фактов. Старичка изо дня в день гнобило клеймо впечатанное в душу, а если точнее, то, то славное убийство заочно приписанное ему обществом. «Убийству нет срока давности.» — кричали плакаты в воспалённом мозге дряхлого дедушки Данди. Так же вопили поселенцы некогда ему родного городка и по сей день.

До сих пор, из поколения в поколение кочевало мнение о преднамеренном и чётко спланированном Рональдом Фростом убийстве своего собственного одноклассника, совершённом как уже упоминалось, якобы на почве ревности, a люд верил, втоптав в грязь фамилию и честь семьи старика. А что ему оставалось? Смириться? Убиться? Доказать что это не он? Или взять и унести в могилу великий позор что преследовал его, идя за ним по пятам уже почти целый век. А? И не исключено, что уход позора вместе с ним туда, в мир теней, не желая отлипнуть, отстать, станет неизбежностью. Старик мечтал о справедливости. Но обретёт ли он её перед отходом в гравитационное пространство?! Не в домёк! Нет, был шанс, единственное спасение, та крохотная надежда, и звалась она именем Данди Боя.

Малыш cмог бы поучаствовать в эксперименте века, и тем самым, пролить свет истины на родной городишко старика, вытянув последнего из трясины вечного позора. Но необходимо было обоюдное желание пройти весь предстоящий путь бок о бок. Дабы воплотить задуманное в жизнь, стоило приложить не мало усилий, при этом изначально пребывая в сказке. Дедушка малыша уже разработал план о переносе в никому неведомое кроме него самого измерение и раздобыл всё необходимые средства для достижения поставленных задач. Пошли бы карты, а остальное свяжется. Ну и конечно же само согласие внучонка. При нём имелось всё. И настольные пластмассовые карты, имевшие особую специфичность, благодаря своим возможностям, что не ограничивались одной лишь игрой. Старик заказал их у шаманов обитающих в джунглях Зимбабве. Цветными картами можно было предугадывать многие ходы на перёд, в чём как раз таки и нуждался малыш окажись он в сказочном мирке, по ту сторону вселенной. Так же дедушка имел в своём арсенале связанный небольшой мешочек состоящий из заранее нарезанной рыболовной сети. Это было традицией. Рыбалка и магия являлись одним целым для него. Внутри мешочка вперемешку лежали: угольный камушек, бумажная куколка, три ракушки средних размеров, четыре спелых апельсина, несколько конфет мармеладок и иголки с нитками. Кто потом не согласился бы с тем, что у старика не все дома, а? Да никто! Плюс так же к процессу дандиевского «виража» в чуждый мирок понадобилась ручка с бумагой, книжка Маленький принц, Антуана Экзюпери, иллюстрированный выпуск, эквадорские травы, ждавшие часа полного отвара и применения внутрь, ещё магическая шкатулка сказок издающая независимые и успокаивающие мелодии лета, прислушиваясь к которым ты того не хотя поддавался плавному гипнозу. От него сковывалось чувство меры, зато подкрадывалась вера в сказку, а также настигалось ощущение эффекта. Больше ничего не требовалось из предметов относящихся к явно видимым. Были ещё и невидимые…И старик был ими наделён, он полагался на свои внутренние способности прививание которых происходило мучительно сложно. Ему их удалось накопить в течение всей жизни. Они что-то вроде колдовских чар. Не многие, а точнее единицы на планете Земля имели возможность похвастаться таким наработанным годами даром свыше. Рональд гордился собой. Но всё было ещё впереди, ведь так?! Из всего им задуманного было выполнено только на пятдесять процентов. Но оставалось одно, разговор с внучком. Было неизвестно, согласиться ли Данди на это. Ведь малыш мог пойти и на попятную, всякое могло произойти. И что тогда? Амба! Трендец всему задуманному. И что самое главное, не сбыться мечтам старика. А он желал через дандиевский поход по сказке самого обноружениея истины, и фактов а за этим всем возвращения и оглашения правды, тем кто ещё не верил в невиновность страдальца Рональда.

Старик готовил речь к встрече с малышом. Приходилось идти ва-банк. А если глянуть бы под другим углом, то становилось совершенно ясно, что как раз таки малыш и выигрывал во всём задуманном стариком. Малыш получал свою порцию сказки, о которой днём и ночью мечтает каждoe дитя. И вне всякого сомнения каждый из них желал бы очутиться среди своих любимых героев. Тут вспомнились слова внучонка, произнесённые им пол года назад, в этом крохотном затхлом стариковским апартаменте. «Деда подари-ка мне сказку, слабо?» Возможно малыш уже тогда почуял стариковскую работу над экспериментом всей его жизни, и издевательски выпрашивал у того что-то возвышенное, что-то волшебное, что-то потустороннее, что-то из разряда детских грёз, мечтаний. Но он не мог тогда этого дать. Не пришло время. А вот сейчас мог, и постарается дать. Данди и вправду желал сказки. Вот к чему это влекло последние несколько лет. Вот что никогда не входило в его детский список поднадоевших желаний. Да, дедушка дарил внучонку сказку, но взамен брал своё. А «своё» заключалось в исполнение во что бы то ни стало возложенном на него. От этого зависело имя и честь старика, опороченное много лет тому назад.

А между этим, старик сделал бумажный самолётик и запустил его в окошко со словами… «Лети к моему родненькому внучку и сообщи ему о моём желание». После чего предался воспоминаниям.

Из семейной справки:

§ Семейство Фростов оселo в городе Скримб ещё в начале прошлого века.

В те далёкие времена прадедушка самого Рики Фроста перевёз всех своих родных и переехал сам в совсем неизвестный им городишко, после загадочного случая произошедшего на том месте, где он вырос, и прожил большую половину своей жизни, и откуда в последствие был изгнан вместе с семьёй поселенцами тех мест. Тогда то он перекочевал в эти края прихватив с собой всё ему ценное из всякого барахла, но при этом на веки веков оставил там своё сердце. Здешний город ему понравился, выражаясь манерой местных — приехал, увидел, осел.

А был ли выбор!? Приходилось привыкать к новой местности и к её аборигенам. В те сложные дни отцу семейства удалось пристроить двух своих сыновей, к тому времени разменявших уже второй десяток лет на непростую работёнку. Звали отца и родного старшего брата отца Рикa Фроста а соответственно дедушек Данди Боя, — Рональд и Скотт. Так вот, по приезду из КолТауна в тогда только что встaвавший на ноги от послевоенных лет Скримб, вся семейка во главе с деловитым и всегда прилично одетым главой — Тедди Фростом занялась освоением местности. В целом, старичок по своей натуре слыл небывалым трудоголиком чему учил и своих двух сыновей, которые помнится в первое лето после переезда из старого города в новый потрудились на славу. Вначале они поработали на сенопашне под руководством тогдашнего кулака северных земель Ридли Брукса, который платил хорошо и главное всегда вовремя, отчего и получил кредит доверия не только тройки Фростов, но и всех чернорабочих что трудились всё знойное лето на пролёт на его собственном крестьянском пастбище.

Случай, который заставил перекочевать семью в полном составе в этот стотысячный сельскохозяйственный городок, оказался очень нелепым, да и до конца неразгаданным. Рональд Фрост, да- да именно он самый, отец Рика и дедушка Данди Боя был обвинён тем тёмным для всех Фростов весенним дождливым деньком в убийстве старого приятеля которого он якобы приревновал к своей бывшей девушке Маури Дорати. Дело в том, что буквально за месяц до случившегося убийства он расстался с ней, а эстафету ухаживания перенял бывший одноклассник и приятель по городу Алан Стронг. Конечно же Рональд до последнего отпирался от всех обвинений в его адрес имея алиби на тот день: говорят, что в тот злополучный денёк он находился в компании отца и брата, и это смогло спасти его от решетки, но не помогло остаться столь же прозрачно-чистым перед жителями родного города, так как весь процесс что шёл в то время над ним облетел каждый дом, квартал и улицу.

Доказать вину не удалось, и он был вычеркнут по делу об убийстве молодого паренька местными детективами из К7, которые вели это расследование. Но не устояв перед напором обвинений и косых взглядов гаражан семье Фрост пришлось всей командой покинуть родные края, родной дом, родную землю, короче переселиться. Сейчас из старых Фростов в живых остался лишь Рональд, отец Рика которому стукнуло в прошлом году 90 лет, и которого без сомнения гложет история из прошлого века, история изменившая всю его жизнь или правильнее сказать жизнь всей семьи Фростов. Сейчас старик живёт в полном одиночестве чуть выше по кварталу от самого Рика. Вот такая вот туманная история среднестатистической американской семьи.§