Поднявшийся северный ветерок не церемонясь разносил всё на своём пути. Искусно притянув в свои объятия опавшие поздние летние листочки он понёс их по всей округе. Листочки кружась в ветреном танце хрустели, шелестели, отчего будто бы напевали давно позабытый всеми мотив стародревней песенки…
— Это всё из за меня. — Жалел Марехус. — Я виноват…Данди схватили по моей вине. — Корил себя он. — Ему нужно во что бы то ни стало помочь…но как же это сделать? — Не находил сейчас ответа кающийся амадеус в своей горячей голове. Но пройдёт всего лишь пол часа и принц встанет на ноги, до этого он валялся на зелёной травке непокошенного поля, как в голове его проснётся мысль. «А может так должно было случиться?!» Всего лишь судьбоносный момент…
Но не пройдёт он и километра как наткнётся на…
— Мать честная! — Восторженно проговорит обрадованный Марехус, найдя золотую монету посреди одной из неблагоприятных улиц.
К чему же это, он не понимал. Но чувствовал, что к правоте его сам знак что свыше, за то раскаяние небогоугодного дела, за сотрудничество с королевскими гвардейцами в поимке пришлого иновселенца. «Бог видит всё, поэтому и наградил меня», — решил на радостях принц и потащился вскорь к богатому своими вкусностями амадеускому базарчику дабы чего-то прикупить.
А где-то там, у Луговой полянки…
— Данди Бой, надеюсь я, что повстречаемся мы вновь… — Слезилась Аурела-Сантропэ сидя на травке в гордом одиночестве. — Я буду ждать тебя, буду надеяться на новую встречу. Я помолюся а тебя… — Говорила принцесса вскинув заплаканные глаза к небу. Таким образом она молила Бога о помощи, старалась достучаться до небес.
Вдруг поднялся ветерок, за этим весьма настырно он потрепал на её головке уложенную в пирамидку вздорную причёску. Но ей было сейчас по барабану! Ветерок всё бил ей по глазам, желая их сомкнуть под силою напора своего, но те никак не думали смыкаться. Ведь амадеуске всё так по барабану! Она не в этом мире находилась в этот час, она блуждала там, в воспоминаниях, где странник проживал с ней множество незабываемых минут. «Где счастьем назывался — ты!» — подумала в печали Аурелa и уткнулась личиком в ладоши.
А в небе пели птички-невелички.