Это было давным-давно, когда от жары еще реки пересыхали, а клювы птиц плавились. На северном склоне Кара-Дага жил старик Боралдай со старухой. Кроме жалкого чума да семи коз, у них ничего не было. Бедно жили. А тут на беду еще козы одна за другой пали.
Стала тогда старуха старика донимать – сходи да сходи к своему младшему брату, не умирать же с голоду. Долго отнекивался Боралдай, наконец согласился:
– Ладно уж, пойду к братцу, только знаю – не поможет он нам.
Побрел старик на южный склон Кара-Дага, идет и горькую думу думает: «Почему это так на свете устроено – одни от голода умирают, другие от жира лопаются?» Когда подошел он к аалу брата, на него свора собак набросилась – лают, загрызть готовы.
Велел богатый своим слугам узнать, на кого лают собаки. Те разузнали и говорят:
– Это ваш старший брат пришел.
– Гоните его! – закричал богач. – Нищего в аал пускать – беду накликать! Гоните!
Передали прислужники Боралдаю слова брата, заплакал тот горькими слезами и отправился в обратный путь.
Подходит Боралдай к своему чуму, а его уже старуха поджидает.
– Ну как? Поможет нам твой брат? Говори скорее!
Рассказал Боралдай, как его встретил богатый брат.
– Теперь нам конец пришел, старуха. Умрем с голоду, если утром – то рано, если вечером – то поздно.
– Постой, постой, старый, – остановила его старуха. – Без тебя я странный сон видела. Близ высокой черной скалы будто бы растет развесистое дерево, а под ним еды всякой разложено – видимо-невидимо. Поискал бы ты это дерево. А?
Долго отнекивался Боралдай, наконец согласился. Два раза всходило и заходило солнце, а он все брел по тайге, питался сараной да водой ключевой, совсем ослаб. На третий день хотел домой повернуть, да вдруг заметил, что перед ним возвышается высокая, до самого неба, черная скала, а вблизи красуется развесистое дерево.
Побежал было Боралдай из последних сил к этому дереву, да вдруг откуда ни возьмись гром грянул, ветер сильный подул и повалил старика на густую траву. Взглянул на небо, видит – с высоты на землю шесть птиц огромных спускаются, крыльями белоснежными помахивают. Ударились птицы о землю и обернулись царевнами-красавицами, излучающими свет луны и солнца. Одна из них, самая красивая – Золотая царевна, – подошла к скале и достала из расщелины белую барбу и молоточек на длинной ручке. Ударила царевна молоточком по барбе, и она сразу чем-то наполнилась, раздулась. Подбежали остальные царевны и стали барбу вытряхивать – посыпались оттуда разноцветные шелка заморские. Еще раз взмахнула Золотая царевна молоточком, и барба наполнилась дорогими яствами.
Украсили царевны дерево шелком и стали под ним пировать, песни петь и резвиться. Долго веселились. Наконец Золотая царевна спрятала в расщелину барбу с молоточком, хлопнула три раза в ладоши, и все красавицы вновь обратились в птиц с белоснежными крыльями. Облетели птицы три раза дерево, помахали крыльями и скрылись в поднебесье.
Вскочил Боралдай на ноги, подбежал к дереву и принялся поедать остатки пищи. Ест, а сам про старуху думает: «Ей, наверно, и во сне не снится, чем я угощаюсь. Вот бы ее сейчас сюда, бедную».
Наелся Боралдай до отвала и стал искать по расщелинам скалы волшебную барбу с молоточком. Разыскал с трудом и, не чуя под собой ног, поспешил домой.
Подходит Боралдай к чуму, а его уже старуха поджидает.
– Ну как? Помог мой сон? Да говори скорее.
– Помог, помог, старая. Теперь всегда сыты будем. Вот видишь, что я добыл под скалой, – и показывает ей пустую барбу и молоточек с длинной ручкой.
Заругалась старуха, с кулаками подступает к мужу.
– Ты что, старый, из ума выжил? Надо мной потешаться вздумал?!
– Постой, подожди, старуха! – взмолился Боралдай. – Сейчас я чудо сотворю.
Ударил старик молотком по барбе, и она наполнилась такими дорогими яствами, какие старуха не только не ела, но в жизни своей не видывала.
Ест старуха, а Боралдай знай себе молотком по барбе постукивает да добро из нее вытряхивает. Выросла возле чума целая куча белой кошмы для юрты. Зажили старики в достатке и согласии.
Мало ли, много ли времени прошло с тех пор, только вспомнил богач про своего бедного брата. Призывает он слугу и говорит:
– Скачи к моему брату. Старик со старухой, должно быть, уже давно умерли с голоду. Так ты покопайся в их рухляди, если найдешь что-нибудь стоящее, то вези в мой аал.
Подъехал всадник к тому месту, где раньше на северном склоне Кара-Дага стоял ветхий чум Боралдая, и обмер от удивления. Вместо чума красуется белая юрта. А вокруг стада тучные ходят, травку сочную пощипывают. «Какой-то знатный хан сюда перекочевал. А мы живем и ничего не ведаем!» – подумал слуга и с земным поклоном вошел в юрту. Рот раскрыл, а слова вымолвить не может. Восседают Боралдай со старухой на девятислойном олбуке, в шелковых халатах, в расписных идыках, а кругом чего только нет! Все в золоте и серебре горит.
Долго слуга стоял в оцепенении, наконец пришел в себя и пятясь выбрался молчком из юрты. Вернулся, рассказывает богачу о том, что видел, а тот не верит. Посылает второго слугу:
– Если и впрямь Боралдай разбогател, то зови его в гости ко мне.
Убедился второй слуга, что действительно у Боралдая добра выше плеча, а скота выше головы, и передал ему с поклоном приглашение своего хозяина.
Долго думал Боралдай, девять трубок табаку искурил, три заварки чаю выпил, потом такой дал ответ:
– Передай моему брату, что я помню его слова: «Нищего в аал пустить – беду накликать». Пусть не ждет меня.
Старуха в знак согласия головой кивнула и подала старику раскуренную трубку.
Выполнил слуга наказ Боралдая. Рассказал все, что видел, что слышал. От злости и зависти чуть не задохнулся богач. Рвет и мечет, на слугах злобу срывает, а покоя все нет и нет. «Должен я выведать у Боралдая, как он, умирающий с голоду, сумел разбогатеть». Собрался в дорогу и, когда солнце взошло и камни стали золотисто-пестрыми, поскакал в аал Боралдая.
Вошел в юрту и прикинулся добрячком-простачком.
– Здравствуй, мой старший брат! Давно мы не виделись с тобой, не пили чаю из одной пиалы, не курили из одной трубки. Соскучился я по тебе.
Дрогнуло сердце у Боралдая. Как-никак – брат перед ним. Усадил он его рядом с собой на девятислойный олбук и стал угощать. Старуха тоже разжалобилась и гостя потчует – араку в золотой чаше подносит.
Выпил Боралдай и не удержался – рассказал брату, как он добыл волшебную барбу с молоточком. Загорелись глаза у богача, стал он расспрашивать, куда надобно идти, чтобы до черной скалы добраться. И про это рассказал ему Боралдай. Тогда богач спрашивает:
– А много ли расщелин в той скале?
– Много. Не меньше шести.
– Тогда в каждой расщелине должно быть по волшебной барбе. Наберу я их шесть штук – вот тогда заживу на славу. И красавиц заодно заарканю.
Забеспокоился Боралдай и стал отговаривать:
– Есть ли там барбы или нет, – это вопрос. А тебе они не нужны. Ты и так живешь богато. Сиди в своем аале и не ходи никуда.
Богач и слушать не хочет, пойду да пойду – я, мол, не хуже тебя. И пошел, прихватив девяностосаженный аркан. Долго плутал по тайге, изморился весь, похудел, а все же добрался до черной скалы. Затаился в траве и ждет.
Два раза всходило и заходило солнце, а птицы все не прилетали. Наконец, на третий день ударил гром, загудел ветер и с неба спустились шесть белоснежных птиц. Ударились о землю и обернулись царевнами-красавицами. «Добрые будут жены», – подумал богач и стал было подкрадываться с арканом к дереву, но тут Золотая царевна, не найдя в расщелине белой барбы с молоточком, подняла тревогу.
– Сестры мои! Наш клад пропал! Ищите вора, он где-нибудь близко прячется. Мы его так проучим, что всю жизнь будет помнить.
Разбежались сестры-красавицы во все стороны. А Золотая царевна заметила примятую траву и наткнулась на богача.
Тот от страха глаза закрыл и молитвы под нос бубнит. Созвала своих сестер Золотая царевна, подхватили они богача и принесли под дерево с развесистыми ветвями. Стали спрашивать да допытываться – кто взял барбу. Богач клянется – это, мол, бедняк Боралдай высмотрел и унес волшебную барбу, а он, дескать, сюда случайно забрел.
– А аркан у тебя зачем? – спрашивает Золотая царевна.
Хочет богач соврать, а язык помимо его воли правду говорит:
– Хотел я вас переловить и себе в жены взять.
Разгневались тут красавицы. Подошла к богачу самая младшая из них.
– Так это ты, старый филин, хотел меня в жены взять? Вот тебе за это мой подарок. – Потянула его пальчиками за нос, и нос вытянулся, как сухожилие. Потом завязала нос узлом и отошла в сторонку. Ее место заняла другая красавица и тоже завязала свой узелок. Последний, самый большой узел на носу богача завязала Золотая царевна. Долго хохотали над богачом сестры: «Ну и красавец! Нет, мы не достойны его!» – и, обернувшись птицами, поднялись в небо.
А богач, проклиная все на свете, с шестью узлами на носу побрел домой. Увидели его нос люди – все разбежались. Увидела его нос жена – тоже прочь кинулась, да богач успел ее за полу халата ухватить. Приказал он ей послать слугу за Боралдаем.
Узнал Боралдай, что вместо шести барб и шести жен богач принес на носу шесть узлов, усмехнулся и поскакал на гнедом иноходце к брату. А с собой молоточек волшебный захватил.
Возле юрты его встретила жена богача. Просит и молит:
– Исцелите только мужа, и мы дадим вам половину добра из своего добра, и половину скота из своего скота.
Ударил Боралдай тихонечко молотком по носу богача, и один узел развязался, ударил второй раз – второй узел развязался. Так развязал он пять узлов, хотел шестой раз ударить, да тут жена богача подскочила. Жалко ей стало добра и скота, обещанного Боралдаю. Выхватила она молоточек, да так стукнула мужа по темени, что тот и дух испустил.
– Вот смотрите, люди, – сказал Боралдай, – до чего доводит жадность.
Так и похоронили богача с узлом на носу. А Боралдай вернулся домой и долго-долго жил со своей старухой на северном склоне Кара-Дага. За это время стали больше овраги, углубились лощины.
