Жил-был Оскюс-оол. Бродил он по аалам, тем и кормился. Однажды пришел он в аал Караты-хана.
– Откуда идешь, Оскюс-оол? – спросил его хан.
– Лето наступает – ищу, где хойтпак (хойтпак – айран, кислое молоко) есть, зима наступает – ищу, где бора-быда (бора-быда – жидкий суп из крупы) есть, – ответил Оскюс-оол.
– Так и быть, буду кормить тебя – летом хойтпаком, зимой бора-быда. Но за это будешь пасти семьдесят моих желтых козлов. Только смотри: в горы гоняй – в степь не пускай.
На другой день Оскюс-оол погнал семьдесят желтых козлов в горы, а они все норовили в степь повернуть. Совсем уморился Оскюс-оол, кричит-надрывается:
– Отрубит хан мои руки вместе с рукавами, снимет мою голову вместе с шапкой.
Вдруг, откуда ни возьмись, появился седой старик с бородой до самого пояса.
– Почему ты кричишь-надрываешься, Оскюс-оол?
– Как же мне не кричать? Караты-хан приказал козлов в горы гнать, а они все в степь поворачивают – никак не остановишь.
– А ты не кричи. Заверни голову стада в гору и скажи: «Семьдесят желтых козлов, к земле «тактагалдай» (тактагалдай – труднопереводимое слово, нечто вроде «пристань»)! – посоветовал старик и исчез.
Завернул Оскюс-оол голову стада в гору и сказал:
– Семьдесят желтых козлов, к земле «тактагалдай»!
Остановились козлы, как вкопанные. Сколько ни гнал их Оскюс-оол, – козлы ни с места.
– Ну и вредный старик – верблюд бродячий, стрела кривая! Должно быть, это сам черт за моей головой приходил, – закричал Оскюс-оол.
Вдруг, откуда ни возьмись, снова появился седой старик с бородой до самого пояса.
– Почему ты опять кричишь-надрываешься, Оскюс-оол?
– Как же мне не кричать? Козлы стоят как вкопанные. Как же я их в горы отгоню?
– А ты не кричи, скажи спокойно: «Семьдесят желтых козлов, от земли «бодара» (бодара – труднопереводимое слово, нечто вроде «отстань»)! – посоветовал старик и исчез.
Послушался Оскюс-оол старика и говорит:
– Семьдесят желтых козлов, от земли «бодара»!
Только сказал – козлы тотчас встрепенулись и побежали в гору.
Поздно вечером загнал Оскюс-оол стадо в загон и пошел спать в ханскую юрту. Стал Оскюс-оол искать место, где бы прилечь – не находит: вся кошма на полу занята ханскими слугами.
– Ты что не спишь, Оскюс-оол? – спрашивает ханша.
– Места не могу найти. Вся кошма занята, – отвечает Оскюс-оол.
– Ложись тогда прямо на земле, – распорядилась ханша.
Рассердился Оскюс-оол, вспомнил слова старика и потихоньку сказал:
– Хан и ханша, к земле «тактагалдай»!
Пришло утро, а хан с ханшей подняться не могут. Что делать? Пригласили на помощь ламу, а Оскюс-оолу приказали ему прислуживать. Совсем загонял Оскюс-оола прожорливый лама: девять заварок чаю выпил, целого барана съел. Потом совершил лама хурум (хурум – священный молебен).
Не помогает.
Смеется Оскюс-оюл. Увидел это лама и потихоньку спрашивает:
– Скажи мне, как помочь ханской беде?
Говорит тогда ему Оскюс-оол:
– Видишь, возле юрты бродит черный бык. Схвати его за хвост и прочитай молитву.
Лама тут же бросился за черным быком, схватил его за хвост и забормотал молитву.
А Оскюс-оол тотчас же прошептал:
– Лама, к хвосту черного быка «тактагалдай»!
Испуганный бык помчался в степь, а приставший к нему лама завопил диким голосом:
– Спасите! Помогите! Оскюс-оола держите! Это его проделки!
Приказал хан схватить Оскюс-оола, а тот сказал потихоньку:
– Ханские слуги, к земле «тактагалдай»!
Сразу все остановились точно вкопанные.
Тогда Оскюс-оол спокойно вошел в ханскую юрту, уселся на девятислойный олбук (олбук – дорогой коврик (для сидения)) и стал за обе щеки уплетать ханские сладости и лепешки.
– Пощади, Оскюс-оол, – просит хан. – Я отдам за тебя мою дочь, выделю скот из моего скота, добро из моего добра. Поставлю тебе белую юрту.
Поверил Оскюс-оол хану и тихонько сказал:
– Хан и ханша, ханские слуги, от земли «бодара»!
Тотчас все ожило. Приказал тогда хан:
– Заколите священного белого быка!
«Вдоволь теперь мяса наемся», – обрадовался Оскюс-оол.
Ухмыльнулся зло хан, приказал зашить Оскюс-оола в бычью шкуру и бросить в Кара-Суг.
Закрутила, понесла Оскюс-оола быстрая речка. Совсем уж было задохнулся Оскюс-оол, да выловил его бедный рыбак.
Выскочил на волю Оскюс-оол, а старик рассердился:
– Что ты не даешь человеку рыбу ловить?
– Не сердись, старик. Злой Караты-хан хотел погубить меня, – сказал Оскюс-оол и отправился в путь.
Приходит он в ханский аал, а там уже никого нет. Откочевал хан на новое стойбище.
Семь перевалов одолел Оскюс-оол, через семь рек перебрался, но все-таки нашел ханский аал.
Ночью он подошел к ханской юрте и тихо сказал:
– Хан и ханша, к земле «тактагалдай»!
Потом он вывел из загона самого жирного барана и погнал его к старому рыбаку.
Настало утро, а хан с ханшей подняться не могут.
Догадался Караты-хан, что жив Оскюс-оол.
Созвал он столько своих подданных, сколько волосинок у семи собак, и отправил их на поиски.
На девятый день два прислужника разыскали Оскюс-оола и говорят ему:
– Хан приказал привести тебя.
– Не пойду к хану, – ответил им Оскюс-оол.
Узнал хан об ответе Оскюс-оола и приказал:
– Запрягите вороного коня, возьмите черного соболя с белыми лапками, приторочьте черный когэржик (когэржик – кожаный сосуд) с шестью горлышками и все это отвезите Оскюс-оолу.
Выполнил слуга приказ хана – передал Оскюс-оолу вороного коня, преподнес ему черного соболя с белыми лапками и стал угощать аракой (арака – самодельное вино из перекисшего молока) из черного когэржика с шестью горлышками.
Отказался Оскюс-оол от ханского подарка:
– Не подкупит меня хан своими дарами. По своей воле поеду к нему.
Приехал, смотрит – совсем плохой лежит хан.
– Возьми мою дочь, – умоляет хан. – Бери скот из моего скота, добро из моего добра. Поставлю я тебе белую юрту. Клянусь тебе острием моей боевой стрелы – не обману на этот раз!
– Вот видишь, не справиться тебе со мной, хан, – засмеялся Оскюс-оол и потихоньку сказал:
– Хан и ханша, от земли «бодара»!
Поднялись хан с ханшей. Отдал хан Оскюс-оолу добро из своего добра, скот из своего скота, поставил ему белую юрту. Выдал за него свою дочь.
Стал Оскюс-оол вместо хана управлять. Долго и счастливо жил он.
