Жил-был бедный старик Кара-Сал. У него был маленький сын, ростом с пальчик – Эргектей-оол. Недалеко от них жил жадный Караты-хан.
Однажды, когда в юрте не осталось ни горсти тары (тара – жареное просо), ни чашки молока, старик Кара-Сал сильно запечалился. Тогда Эргектей-оол решил раздобыть что-нибудь. Ночью он потихоньку от отца увел из стада Караты-хана самого жирного быка.
Проснулся утром Караты-хан – быка нет. Осмотрел хан следы вокруг загона и отправился со слугой к черной юрте Кара-Сала.
Приходит в юрту старика и давай грозить:
– Проклятый вор, ты мне ответишь своей шкурой за моего быка.
– Помилуй, Караты-хан, я не крал ничего, – отвечает старик.
Бросился хан с кулаками на старика.
Закричал Эргектей-оол:
– Не трогай отца. Это я увел быка. С меня и спрашивайте.
Хан не поверил мальчику.
– Как могла такая кроха увести моего огромного быка?
Эргектей-оол клянется:
– Нет, правда, это я увел.
Усмехнулся хан, подумал немного и говорит:
– Ну, если так – докажи мне, что ты такой ловкий. Выкрадешь сегодня ночью у меня жемчужину – поверю и прощу. Не сумеешь – голову отцу снесу.
Вернулся Караты-хан в свой аал и начал готовиться. В три кольца окружило войско аал хана. Около привязи хан расставил двух злых верблюдов. У входа в юрту посадил двух злых собак. В юрте двое лам сели по одну сторону, двое шаманов – по другую сторону. На юрту забрались два человека с ковшами масла, чтобы подливать его в огонь. Сам хан лег посередине юрты и думает: «Охрана у меня надежная. Поймает воришку». Вскоре он захрапел на весь аал. Услышали ламы этот храп, и одолела их зевота – спать хочется. «Засну-ка я немного, ведь у меня есть напарник», – подумал каждый из них, и они враз заснули. То же самое случилось и с остальными.
Эргектей-оол этого только и ждал. Тихо подкрался он к уснувшим воинам и попарно связал их всех за косы (раньше мужчины спереди на голове волосы сбривали, а сзади заплетали косичку). Бросил верблюдам по комку солонца (солонец – земля с проступившей на ней солью), – и они пропустили его. Кинул он двум собакам по куску мяса, – и они его не тронули. Вошел в юрту и накрыл лам теплой овечьей шкурой, а в ноги шаманам положил ягненка. Потихоньку забрался на юрту, выплеснул масло из ковшей и налил туда воды.
Потом подкрался Эргектей-оол к хану и стал искать жемчужину. Никак найти не может. Вдруг он заметил, что хан дышит одной ноздрей. «Вот она где, моя жемчужина!» – догадался мальчик. Схватил он соломинку и принялся щекотать у хана в носу. Караты-хан громко чихнул, и из носа на ладонь мальчика выкатилась жемчужина. Эргектей-оол схватил ее и выбежал из юрты. Видит – верблюды солончак дожевывают, собаки, урча, мясо доедают.
Посмеиваясь, он оседлал лучшего ханского скакуна, громко закричал:
– Пожар! Пожар! – и ускакал.
Все сразу проснулись. В темноте поднялся крик и шум.
Хан вскочил и завопил:
– Войско, держи Эргектей-оола!
А воины подняться не могут – косы у всех связаны. И ну ругать друг друга:
– Ты меня привязал!
– Нет, ты меня!
И началась драка.
А в юрте ламы между собой ругаются и шкуру друг у друга тянут.
– Это моя шкура! – кричит один.
– Нет, моя! – кричит другой.
Шаманы бубнами друг друга по голове бьют:
– Это мой ягненок!
– Нет, мой!
В темноте по ошибке и хану досталось.
«Что такое творится?» – напугался он и приказал:
– Эй, наверху! Подлейте масла в огонь!
Стали сверху подливать, и вода совсем затушила огонь. Еле утра дождались.
А у старого Кара-Сала ярко пылал очаг в юрте. Довольный старик варил хан (хан – кровяная колбаса), а мальчик играл жемчужиной, перекатывая ее из ладони в ладонь.
