По ночам Тоби по-прежнему спал в свободной спальне за закрытой дверью. Я хотела, чтобы у Тилли было время побыть со мной наедине. Отношения между кошками начинали меня тревожить. Одной из причин этого были их размеры. Я выбрала Тоби, потому что он был маленьким, почти таким же, как Тилли, но он начал расти. Поначалу кот никак не набирал вес, но после того, как ветеринар прописал дорогой специальный корм, проблема была решена. Во время очередного приема кота взвесили: он весил четыре килограмма. По мнению врача, Тоби нужно было набрать еще граммов триста, поэтому я позволяла коту есть столько, сколько ему захочется. К этому времени он обошелся мне примерно в восемьсот фунтов! За такие деньги я могла купить породистого котенка, впрочем, мне это было совершенно не нужно.

Здоровье Тоби улучшалось. Он стал гораздо красивее и перестал быть хрупким и худым. Я кормила его три раза в день, хотя Тилли получала еду лишь дважды. Первым сигналом выздоровления кота стало состояние его шерстки – шерсть его стала чистой, пушистой и густой. Мягкий, нежный пушок сохранился лишь на животике – сквозь него просвечивала розовая кожа, но задние лапы у него по-прежнему оставались слабыми. Зато дыхание стало гораздо чище. Учитывая, сколько он ел, вдвое больше Тилли, вес у кота прибавлялся очень медленно. Казалось, что его телу пища необходима для внутреннего восстановления.

А потом Тоби начал расти – он рос, и рос, и рос. Я поняла, что происходит, обратив внимание на его лапы. Лапы у него всегда были крупными в сравнении с хрупким тельцем. Теперь же кот вырос. Если бы я увидела Тоби на улице, то решила бы, что передо мной обычный молодой кот. Он наконец-то дорос до своих лап. Ветеринар считал, что коту около двух лет, но когда он неожиданно набрал вес, то стало казаться, что Тоби моложе. У него наступил отсроченный переходный возраст.

После кастрации фигура Тоби стала меняться. Когда он был уличным котом, у него была массивная грудь и более тонкие задние лапы, теперь задние лапы начали набирать силу и вес. Походка у него оставалась странной, словно когда-то его сбила машина. Я решила никаких рентгенов не делать – пусть хоть несколько месяцев поживет спокойно, без постоянных визитов к ветеринару.

Тоби не превратился в крупного кота вроде мэйнкуна или тяжелых британцев, но он достиг средних размеров, то есть стал гораздо больше бедной малышки Тилли с крохотными лапками и тельцем. Тилли окончательно выросла, покрылась блестящим серо-бурым мехом. Очень хороша была ее маленькая черная мордочка. Кошка не становилась крупнее, хотя, судя по ее пухлому животику, вполне могла стать толще! Единственным, что напоминало о ее несчастном, голодном детстве, был слегка слезящийся левый глаз, возможно, результат перенесенного в детстве кошачьего гриппа.

Кроме странной походки и слабости задних лап, у Тоби оставались еще две проблемы – угри и грязные уши. На его подбородке угри не проходили. Я пыталась с этим справиться, покупая специальные салфетки для людей (по совету ветеринара я покупала такие салфетки для Уильяма несколько лет назад), сажала Тоби на колени и начинала протирать подбородок салфеткой.

Кот пытался вырваться, но после такой обработки количество угрей уменьшалось. Я надеялась, что они не появятся вновь. В организме Тоби еще оставался тестостерон: после кастрации уровень гормона снижался постепенно. Считается, что угри возникают в результате влияния мужских гормонов – так у мальчиков неожиданно все лицо покрывается прыщами в переходном возрасте. Если это было так, то Тоби мог бы избавиться от угрей, когда мужские гормоны кончатся. Вначале я на это надеялась, но потом вспомнила, что Уильяма кастрировали еще котенком, а угри на подбородке у него сохранились.

Перестав пользоваться салфетками, я перешла на антисептический лосьон, используемый ветеринарами. Эта процедура была для Тоби менее неприятной. Я протирала его подбородок, расчесывала частой расческой, а потом вновь протирала сухой салфеткой. Расческа и салфетки избавляли кота от угрей, но некоторые из них все же оставались. Не проходило и четырех дней, как все начиналось снова. Судя по всему, Тоби был прыщав от природы.

Очаровательные кисточки на его ушах отросли примерно на сантиметр, но оставались грязными от ушной серы. Ветеринар чистил коту уши ватной палочкой, но сама я не рисковала сделать нечто подобное: случайно могла причинить ему вред. Если бы Тоби мог дотянуться до своего подбородка или ушей, то, не сомневаюсь, он сумел бы справиться с обеими проблемами. Но почистить уши кот не мог, даже если очень захотел бы. Ушная сера и угри выглядели некрасиво, но они не говорили о серьезных проблемах со здоровьем, поэтому я решила не мучить его больше, только если в этом возникнет сильная необходимость.

Настоящим откровением для меня стали белые усы Тоби – они росли и росли, и были гораздо длиннее коротких черных усов Тилли. Со временем они стали пышными и роскошными, как его пушистый хвост. Сначала усы были сантиметров десять, а потом отросли до пятнадцати. Они свисали с его морды словно у турецкого янычара – густые, крепкие и слегка вьющиеся.

С этими пышными усами, великолепным хвостом и чистой шерстью Тоби оказался ярким рыже-белым котом, а не грязным замарашкой. Так у меня появился роскошный рыже-белый кот с постоянно грязными ушами и подбородком. Тоби был похож на прыщавых подростков, в которых красота и обаяние сочетаются с неопрятностью.

– Я буду звать его Кевином, – сказала я Ронни.

– И думать не смей! – возразил он. – Его зовут Тоби. Он – не Кевин.

Итак, Тоби остался. К этому времени он сумел полностью покорить сердце Ронни, мирно похрапывая на его кровати после обеда. Тоби оказался настоящим котом Ронни.

Видеть, как кот поправляется и набирается сил, было очень приятно, но в то же время это внушало мне некоторое беспокойство. Я взяла его отчасти потому, что Тоби был маленьким и слабым. Я думала, что такой кот ничем не напугает Тилли. Теперь же он стал крупнее, гораздо крупнее, и разница в размерах давала ему серьезное преимущество перед моей кошкой.

Когда кот начал делить дом с Тилли, она иногда его гоняла. Когда он был слишком назойлив – приближался слишком близко к ее носу или хвосту, чего она терпеть не могла, – кошка оборачивалась и прогоняла его. Тоби убегал в коридор и сидел там, жалобно мяукая.

Но потом отношения начали меняться. Я никогда не рассчитывала на то, что они станут настоящими друзьями. Кошки обычно начинают дружить только в раннем детстве. Иногда две взрослые кошки сближаются, а иногда взрослый кот принимает нового котенка, как Морс усыновил Фрости. Однако чаще всего взрослые кошки приятелями не становятся. Они просто учатся жить в одном доме, соблюдать правила кошачьей вежливости и избегать конфликтов. Рассчитывать на искреннюю любовь и привязанность обычно не приходится.

Я знакомила Тоби и Тилли постепенно и осторожно, поэтому никаких драк в нашем доме не было. Поскольку Тилли находилась на собственной территории, она относилась к Тоби настороженно, но не враждебно – разве что когда он подходил слишком близко, она отгоняла его, а порой просто убегала.

Серьезный конфликт произошел позже. Я была наверху – кормила Тоби сухим кормом и пыталась его расчесать. Я вычесывала Тоби и Тилли почти каждый день. Тилли привлек звук кормежки, и она проскользнула в спальню за моей спиной. Тоби услышал ее и пошел за ней. Вдруг Тилли вылетела из спальни и понеслась вниз по лестнице. Мне пришлось вмешаться, потому что Тоби явно преследовал ее.

На такое я не рассчитывала. Я надеялась, что кошка хотя бы иногда будет отстаивать свои права на территорию, но когда Тоби стал крупнее, она решила, что лучше не рисковать. Теперь кот был больше, и кошачий здравый смысл подсказывал Тилли, что с котом, который вдвое крупнее ее, лучше не связываться. Когда я запирала Тоби на ночь, Тилли вздыхала с облегчением и сразу же валилась на спину, протягивая лапы ко мне. Она словно говорила: «Слава богу, этого рыжего бандита заперли, и теперь мы можем побыть вместе».

Днем Тоби все чаще гонялся за Тилли. Чем чаще он за ней гонялся, тем чаще она убегала, и чем чаще кошка убегала, тем чаще кот за ней гонялся. Тилли убегала при малейшей возможности столкнуться с ним. Как только Тоби видел ее удаляющийся хвост, то тут же бросался вдогонку. По его поведению я понимала, что ему нравится гоняться за кошкой, но кот никогда не ловил ее и не причинял Тилли вреда.

Для Тоби погоня всегда была приятным развлечением. Он гонялся за листьями. Когда я выходила в сад, кот носился по нему со страшной скоростью, забираясь даже на деревья, а иногда просто бегал по саду без какой-либо цели.

Нравилось ли Тилли, что он за ней гоняется? Главная проблема заключалась в общении со мной. Наша очаровательная сиделка Джейн из Новой Зеландии, жившая в нашем доме целую неделю, буквально влюбилась в Тоби. Ей особенно нравилось, как он лежал с высунутым языком, когда был абсолютно счастлив. Если меня не было дома, она докладывала о каждом его шаге.

– Когда вас нет, – рассказывала она, – он не гоняется за Тилли.

Я не могла этому поверить, но потом все встало на свои места. Дело было не в том, что Тоби было нечем заняться. Кот просто отгонял Тилли от меня – вот в чем заключался смысл его охоты.

Моя подруга, писательница Селия Брейфилд, подтвердила это, когда я приехала ее навестить. Мы с Селией не только тезки, но еще и завзятые кошатницы. В те времена, когда издателям нужны были печатные рукописи книг, на ее рукописях, как и на моих, всегда можно было найти кошачью шерсть и отпечатки лап. Селия безумно любила двух своих котов – очаровательного черного Скарамуша и сиамца Тимоти, или проще Тима.

Ее коты тоже были «котом наверху» и «котом внизу». Когда я приехала, Скарамуш жил наверху и категорически отказывался пускать туда Тима. И это Селию совсем не беспокоило.

– Думаю, это хорошо, что в доме два кота. Когда у тебя один кот, он начинает управлять твоей жизнью, – сказала она.

Конечно, Селия забыла о том, что два кота могут управлять жизнью хозяев с не меньшей легкостью, но мы, кошатники, часто просто не замечаем этого. Слова Селии меня успокоили.

Если Тоби и Тилли объединял общий интерес, они вполне мирно ладили друг с другом.

Когда я вернулась от Селии, они оба решили, что под плитой сидит мышь. Я тоже так подумала. Правда, скорее всего, эту мышь принесла в дом Тилли. Кошка просто сидела и внимательно смотрела под плиту. Хотя Тоби был намного крупнее, он залез под плиту – Тилли никогда ничего подобного не делала. Кот ухитрился залезть в щель всего десять сантиметров высотой, хотя к этому времени был уже раза в три выше в холке. Ту мышь так никто и не поймал. Наверное, она там и умерла.

Общение Тилли и Тоби вселяло в меня то надежду, то тревогу. Мои надежды на разумные отношения между ними укреплялись, когда я видела, что они спят в одной комнате, хотя и поодаль друг от друга. Как-то вечером кошки уселись по обе стороны от меня на диване. В другой раз Тоби отправился вместе со мной и Тилли в сад. Там он загнал ее на дерево – в этом не было ничего удивительного. Но потом она загнала его на то же самое дерево. Вот этого я никак не ожидала.

На следующий день Тоби выгнал ее из дома прямо у меня на глазах. Дело было так. Кот пристально уставился на Тилли, заставляя ее нервничать. Он подошел слишком близко к ней – вторгся в ее зону комфорта. Кошка побежала. Он побежал за ней, и стоило ей сделать хоть какое-то быстрое движение, он тут же бросался в погоню.

Я решила, что Тоби нужно больше играть, поэтому отыскала старую игрушку – золотую рыбку на «удочке». Тоби просто с ума сошел от счастья. Если я играла с ним около часа, он уже почти не гонялся за Тилли. Но даже после таких игр (играть с котом целый час – это непростое дело) Тоби все равно отказывался подпускать Тилли близко ко мне: кот охранял меня, как собака охраняет косточку.

Однажды, когда Тилли лежала на боку, он подошел к ней и тоже повалился на бок. Тоби лежал так близко, что их тельца соприкасались. Тилли встала и ушла – такая близость явно оказалась для нее неприятной. Думаю, он сделал это намеренно – чтобы заставить ее уйти. Тилли вернулась через пару минут и выглядела так, словно вот-вот вцепится ему в горло, если он все еще лежит на прежнем месте. Кошка решительно подошла к Тоби, но потом все же ушла. Неагрессивная назойливость кота принесла свои плоды.

Когда Тоби не спал, он изо всех сил старался привлечь мое внимание и помешать мне заниматься с Тилли. Иногда достаточно было одного его взгляда, чтобы кошка замирала и не подходила ко мне. Кошки умеют запугать одним взглядом. Однако я не могла сказать, что Тилли была безответной, несчастной жертвой. Да, Тоби гонялся за ней, но мне казалось, что кошка вполне с ним справляется.

Я окончательно успокоилась, обнаружив, что, когда речь заходит о еде, Тилли теряет всякий страх. Я постоянно кормила Тоби больше, чем ее, – давала ему больше сухого корма. Для этого я зазывала его в его спальню, куда Тилли не было входа. Вскоре после эпизода с мышью под плитой Тилли стала увязываться за нами, когда я звала Тоби на дополнительную кормежку. Кошка проскальзывала в комнату и пряталась. Кто знает, кто съедал тот сухой корм. Он? Она? Или оба?

Когда нужно было что-то стащить, кошки вполне терпели друг друга, а то и сотрудничали. Однажды я вернулась домой после недолгого похода за покупками (я отсутствовала меньше часа, потому что в тот день у меня не было сиделки) и обнаружила, что кошки объединили свои усилия во имя весьма неприглядной цели.

На полу кухни валялось двадцать маленьких кусочков хлеба и одна половинка. Тоби еще не набрался достаточно уверенности, чтобы прыгать на кухонные столы, поэтому из пластикового пакета хлеб явно вытащила Тилли, и она же сбросила его на пол. Кошки мирно поедали хлеб, сидя бок о бок. Тоби рвал куски на мелкие части, чтобы Тилли удобнее было их поедать. Обычно, когда кошка воровала сухой хлеб, она отгрызала лишь маленький кусочек сбоку.

В тот момент я поняла, насколько мало я знаю о кошках. Я всегда считала себя специалистом по кошачьему поведению, но мои кошки вели себя совершенно неправильно. Да, я действительно не учила их тому, что на кухонные столы забираться нельзя. Конечно, я не поощряла подобного поведения, но Ронни это всегда нравилось. Ему нравилось, когда на кухонном столе сидела кошка и наблюдала за тем, как он ест. Должна сознаться: мне это тоже нравилось и нравится по сей день.

– Посмотри-ка на это, – позвал он меня как-то раз после обеда.

Тоби запрыгнул на подлокотник его кресла, потянулся лапой, выбил из слабой руки Ронни бутерброд с мармеладом, спрыгнул на пол и утащил бутерброд на кухню, чтобы там его спокойно съесть. Ронни лишь рассмеялся.

Все, что доставляло бедному Ронни радость, нравилось и мне.

Тилли давно научилась воровать еду. Еще котенком она привыкла к такой вредной человеческой еде, как чипсы, жареная рыба и засохшая пицца. Кошка ела и сухой хлеб, и оладьи, и вылизывала любую тарелку, которая стояла на кухонном столе. Трудно было представить кошку, которая воровала бы больше, чем она, но Тоби сумел довести кошачий грабеж до уровня высокого искусства. Каждый день он устраивал набег на кухню и гостиную, обшаривал все углы и подъедал все найденные крошки. Как-то раз кот попытался съесть картофельную шелуху и утащил половину упаковки сырого бекона.

Положить этому конец не удавалось. Как-то раз я увидела, как Тоби запрыгивает на кухонную стойку, вытаскивает кусок хлеба из упаковки и тащит его за диван. Когда я попыталась отобрать у него хлеб, он прижал уши и выгнул спину, словно я отбирала у него добычу. Я гонялась за ним по всему дому – из гостиной в спальню Ронни – но безуспешно. Кот забился под постель и ворчал там над своей добычей. В конце концов, я вернулась на кухню, насыпала в миску сухой корм и предложила обменять его на хлеб.

Ронни хохотал. Тоби отлично исполнял свою роль лечебного кота – его проделки всегда веселили Ронни.

Если я забывала поставить масленку в холодильник, Тоби непременно съедал граммов сто. Как-то раз я оставила на столе только что испеченный пудинг из семолины, и он слопал почти четвертинку, проев дыру сбоку.

– Если бы он жил по законам шариата, – с гордостью за злодейства своего питомца сказал Ронни, – ему отрубили бы лапы.

Однажды Тоби украл целую запеченную картофелину, оставшуюся на кухонном столе. Мне приходилось прятать все съедобное, но я часто об этом забывала. Как-то утром я оставила открытым мусорное ведро, и кот съел оттуда все кости и кожу с половины цыпленка и еще ломтик старого, засохшего хлеба.

Я думала, что у Тоби расстроится желудок после костей, но ничего подобного не произошло. Со стулом у кота все было нормально. Поскольку ветеринар сказал, что у него проблемы с пищеварением и обычный кошачий корм ему не подходит, мне оставалось только предположить, что в бродячей жизни ему не раз доводилось рыться в мусорных баках, и он привык к такой еде. Возможно, кошачий корм Тоби и не подходил, но объедки, хлеб, куриные кости и холодная картошка вполне его устраивали. Если другим кошкам подобная еда была не по вкусу, то для Тоби она была настоящим лакомством.

– Тебе нужно кормить его объедками, а не этим дорогущим специальным кормом, который ты ему покупаешь, – разумно заметил Ронни.

Тоби проявил и страстную любовь к овсянке. Обычно мы завтракали овсянкой, добавив к ней немного изюма. На это время мы выгоняли кота из кухни, потому что он непременно норовил засунуть свою мордочку в наши тарелки. Закончив трапезу, впускали кота и позволяли ему вылизать тарелки: овсянка тоже никак не сказывалась на его слабом пищеварении.

* * *

Постепенно Тоби стал спокойнее чувствовать себя на улице. Это стало для нас большим облегчением. Раньше ему было некуда девать свою энергию, и он наматывал круги по дому, как тигр в зоопарке. Хотя я и старалась как можно больше с ним играть, он продолжал при любой возможности гоняться за Тилли – это явно доставляло коту огромное удовольствие.

Тоби отказывался пользоваться когтеточкой, предпочитая мебель. Кошки часто так поступают, но у меня сложилось впечатление, что кот просто не знает, для чего предназначена когтеточка. Наверное, он никогда прежде не видел ничего подобного. Коту еще многому нужно было учиться в человеческом доме. Я оставила возле когтеточки сухой корм и натерла ее кошачьей мятой, но это не произвело никакого действия. Мне оставалось только надеяться на то, что Тоби будет точить когти о деревья, когда станет больше времени проводить на улице.

В феврале он поймал первого грызуна. И это было что-то выдающееся. Тилли поймала землеройку и выпустила ее в гостиной. Кошка загнала ее на штору, откуда землеройка свалилась на постель Ронни, когда тот отдыхал после обеда. Муж проснулся и увидел, что крохотная мышь несется прямо к нему по одеялу. Я бы закричала, но Ронни поднял голову, дунул на мышь и сбросил ее на пол.

Тоби метнулся через всю комнату и поймал ее. Он торжественно промаршировал по комнате той гордой походкой, какой кошки обычно идут с пойманной добычей. Я попыталась выгнать кота на улицу. По дороге он пару раз уронил бедную маленькую землеройку – в коридоре и на кухне – но все же выбрался из дома.

Когда Тоби оказался на улице, мне стало понятно, почему он ронял мышку. Кот держал ее за спину, а не за шею. Естественно, что землеройка извернулась и укусила его за подбородок, он уронил ее, а потом подобрал, ухватив за спину. Не думаю, что кто-то из моих кошек когда-нибудь держал грызуна подобным образом. Все они, даже Ада, которая поначалу вообще не умела охотиться, хватали добычу за загривок. Именно так нужно хватать мышей, чтобы они не смогли укусить.

Каждый раз, когда землеройка кусала Тоби, тот вздрагивал и встряхивал головой. Землеройка взмывала в воздух и приземлялась примерно в полуметре от кота. Кот прыгал и снова хватал ее. Было понятно, что назвать его опытным охотником никак нельзя. Тоби был специалистом по мусорным бакам, а не по грызунам.

Я была рада тому, что первой его добычей стал грызун, а не птичка, потому что до сих пор кот пытался охотиться только на фазанов, прилетавших на кормушку. Они буквально зачаровывали Тоби, и он начинал подкрадываться к ним на животе. Фазаны видели его издали и просто уходили прочь, не удосуживаясь даже взлететь.

Теперь, когда он познакомился с грызунами, может быть, кот переключится на них? Но его неуклюжесть меня изумляла. Как могло получиться, что, живя на улице, он понятия не имел о мышах? Наверняка там, где он жил, водились вкусные мыши. Отсутствие охотничьего опыта еще раз подтолкнуло меня к мысли о том, что ветеринар мог ошибиться относительно его возраста. Мне казалось, что Тоби не два года, а максимум полтора, а то и меньше.

Иногда я думала, что страдания повлияли на его мозг. Кот не только не умел правильно ухватить мышь за загривок, но порой совершал абсолютные глупости.

Как-то солнечным февральским днем я выпустила Тоби и Тилли в сад. Вместо того чтобы изучить высокую траву на краю газона, где наверняка водились мыши, он начал просто бегать взад-вперед как собака с абсолютно глупым видом. Его поведение было настолько странным, что у меня сложилось впечатление, что Тоби понятия не имеет, как следует вести себя нормальному коту.

Я решила взять его с собой подальше от нашего сада и медленно пошла по проселочной дороге к жесткой траве, росшей за амбаром. Обе кошки последовали за мной. Когда Тилли добралась до зарослей, она начала осматриваться, принюхиваться к запаху кроликов – словом, вела себя, как нормальная кошка. Тоби же просто носился вокруг, как возбужденный котенок: он отбегал от меня, поворачивался и несся обратно, врезался в мои ноги и снова убегал.

Когда Гейнор пришла заниматься со мной, Тоби узнал ее и повел себя с ней, как с хорошей знакомой. Он повалился на спину, потом стал тереться об ее ноги. Знал ли кот, что она – его спасительница? Уверена, что кот понимал: она ему знакома. Но был ли он благодарен или просто вел себя дружелюбно? Поскольку я довольно цинично оценивала склонность кошачьих к благодарности, то склонялась ко второму варианту.

Иногда Тоби пытался принимать участие в наших занятиях, крутясь рядом со мной на коврике, хотя ему следовало бы наблюдать за чем-то подобным с кресла. Его желание быть ближе ко мне глубоко меня трогало, но заниматься так было почти невозможно, поэтому мне пришлось вовсе выгнать кота из комнаты. Во время моих занятий Тилли всегда старалась держаться подальше от гостиной, однако Тоби было не удержать.

В конце концов, мне стало ясно, что общество Тоби вряд ли можно считать идеальным для Тилли. Я все еще сомневалась, стоит ли его оставлять. Я ценила его собачью преданность, но это было не то, чего я хотела. Да и мне не нужен был крупный кот, который запугивал бы Тилли.

Но я нужна была Тоби. Может быть, он так никогда и не поправится, и счета от ветеринара напугают другого владельца. В кошачьем приюте были готовы его взять, но они не смогли бы позволить себе содержать такого дорогого кота. Кроме того, было ясно, что Тоби страшно не нравилось в кошачьей гостинице. Он чуть не умер, пытаясь выжить на улице, но и в «заточении» ему было не лучше. Со мной кот почувствовал себя в безопасности и был счастлив.

Я колебалась. Наблюдая, как он гоняется за Тилли, я чувствовала, что от него нужно избавиться. Когда же я смотрела, как рыжий Тоби лежит рядом с Ронни и тихонько похрапывает, то понимала, что его нужно оставить.

– Тилли была бы гораздо счастливее без него, – сказала я Ронни. – Может быть, ему следует найти другой дом?

– Только через мой труп, – мгновенно ответил Ронни, а потом печально добавил: – И даже тогда не отдавай его, пожалуйста…

Конечно, Тоби остался у нас.