На следующий день Риккардо стоял перед дверями коттеджа в то же время, что и в прошлый раз. Не звонил, смотрел на дорогу, ожидая, когда подъедет Дженни. Сейчас все ездят на машинах, и ему казалось, что она не исключение. И ошибся. Понял это тогда, когда за спиной раздалось приветливое:

– Добрый день! Вы снова к миссис Джонс?

Он резко повернулся. Дженни в легком светлом блузоне, подчеркивавшем ее невесомость, улыбалась ему дружелюбно, но так, как улыбалась бы любому случайно встретившемуся незнакомцу. Риккардо покоробила эта отстраненность. Ему страстно захотелось, чтоб она увидела в нем дорогого и близкого друга, чтоб холодность исчезла, сменившись радостью. Риккардо немного удивился собственной восторженности. Он всегда был прагматиком, и подобные высокопарные выражения его никогда не посещали. Что же произошло с ним сейчас?

Тряхнув головой, чтобы выгнать из нее нелепые мысли, спокойно поздоровался:

– Здравствуйте, Дженни! Вы снова на урок?

Она чуть принахмурилась.

– Здравствуйте. Но это неэтично.

Риккардо не понял ее странного замечания. Что неэтично? Что он поздоровался с ней первым? Но это элементарная дань вежливости, она не может об этом не знать. И вообще ему было странно слышать об этических нормах от столь юного создания, в его среде молодежь между собой не особо чинилась. Неужели он кажется ей стариком? Не понимая, в чем дело, он недоуменно смотрел на нее, не отвечая, и Дженни поспешила уточнить свою мысль:

– Вы знаете мое имя, а я ваше – нет.

У Риккардо отлегло от сердца, и он поспешил исправиться:

– Извините. – С легким поклоном представился: – Я Риккардо Сантос. Бизнесмен. Живу в Мадриде. В Лондоне ненадолго. – Титул он благоразумно опустил.

Дженни заинтересовалась.

– А что вы делаете в Лондоне?

– Я здесь по делам.

Дженни с недоумением взглянула на него. Странно, какие дела могут быть у испанского бизнесмена с английской преподавательницей музыки?

Риккардо сдержанно пояснил:

– В этом доме я исключительно по личным делам, к бизнесу никакого отношения не имеющим.

Дженни кивнула головой, принимая его слова к сведению, и подергала язычок колокольчика. По дому снова прокатился неприятный звон. Риккардо непроизвольно передернулся и сделал резкий жест, будто хотел прекратить этот дикий трезвон.

– Старый колокол. Раритет. Миссис Джонс не хочет его менять. Говорит, что, когда она станет старой и глухой, все равно будет его слышать, – Дженни с улыбкой объяснила столь неудобный предмет обихода.

Риккардо не успел ничего ответить по этому поводу, дверь распахнулась. Миссис Джонс увидела сына и радостно улыбнулась. Мило пригласила гостей войти. В прихожей подняла руку, останавливая намеревавшуюся уйти в музыкальную комнату Дженни.

– В прошлый раз я не представила вас друг другу, исправляюсь. Дженни, познакомься, пожалуйста, с моим сыном Риккардо Сантосом. Риккардо, это Дженни Энн Барлоу, моя ученица. Очень способная девочка. Вообще-то она студентка Лондонской школы экономики, а музыкой занимается для собственного удовольствия.

Дженни невоспитанно уставилась на Риккардо.

– У вас есть сын? Вы никогда о нем не говорили!

Миссис Джонс строго заметила:

– Дженни, я ничего не должна рассказывать тебе о своей семье. Ты здесь для того, чтобы учиться музыке.

Дженни смутилась до слез.

– Ой, я не права! Извините! Не знаю, с чего я это брякнула. Это совершенно не мое дело. Можно, я пойду в музыкальную комнату?

– Конечно. Готовься к уроку, я сейчас приду.

Дженни скрытно бросила на Риккардо любопытный взгляд и легкой походкой ушла в просторную комнату. Села за отполированный до сияющего блеска рояль, открыла крышку и принялась играть гаммы, разогревая руки.

Из головы не выходил красивый изящный испанец. Неужели это и в самом деле сын миссис Джонс? Они вовсе не похожи. Он черноволосый и смуглый, а она белокожая и светловолосая. Единственное, что их объединяет, синие, почти фиалковые, глаза. Но миссис Джонс выглядит так молодо, глядя на них, и в голову не приходит, что это мать с сыном.

Дженни решила после занятий обязательно зайти в интернет и посмотреть, кто это такой. Наверняка о нем что-то есть в деловых сетях. Он такой энергичный, от него просто веет предприимчивостью, сразу понятно, что он успешный бизнесмен. И движения у него быстрые и точные, наверняка хорошо фехтует.

Она представила его в образе средневекового идальго в черном с серебром костюме, со шпагой на боку. Синие глаза ослепительно сверкают из-под низко надвинутой широкополой шляпы с серебряным галуном. Красив и эффектен, гроза девичьих сердец.

Пока в голове Дженни мелькали воображаемые образы, пальцы привычно порхали по клавишам. Закончив арпеджио, она перешла к гаммам, смущенно улыбаясь своим мыслям.

В комнату зашла миссис Джонс, и урок начался. Дженни надеялась, что преподавательница скажет что-нибудь о сыне, но та говорила только о музыке. После урока Дженни немного помедлила в дверях, надеясь, что мистер Сантос выйдет вместе с ней, но его не было. Попрощавшись с преподавательницей, она отправилась на семинар в школу экономики, где просидела как на иголках, с трудом заставляя себя сосредоточиться.

Домой поехала на автобусе. Устроившись на свободном месте у окна, достала из сумки планшет и набрала в поисковике слова «Риккардо Сантос». И поразилась. Оказывается, он маркиз! Настоящий испанский маркиз! Сразу вспомнилось дурацкое пари с Клайвом. Он еще сказал, что ей никогда не встретиться с маркизом. А она встретилась! Да еще там, где ее самоуверенный братец и предположить не мог!

На сайтах было множество фотографий Риккардо, зачастую не в одиночестве, а с разного рода красотками, такими же, как он, испанскими аристократками. От одного вида его увешанной фамильными драгоценностями бабушки, такой гордой, такой надменной, глядящей прямо на нее суровым взглядом, Дженни бросило в дрожь.

Пари стало казаться глупой детской шалостью. Ей никогда не привлечь внимание такого человека, как маркиз Сантос. А жаль. Он первый из мужчин, который ей по-настоящему понравился.

Какая она глупая! Почему она решила, что Риккардо смотрел на нее с особым значением? Это все ее фантазии. Постоянно они уводят ее не туда. Или, возможно, он на нее так смотрел, потому что она показалась ему странной? Нелепой? Он же привык к богатым красоткам, одетым в наряды от лучших кутюрье мира, возможно, ее простецкие джинсы показались ему малоприличными? Ну, тогда это его проблемы. Ей стыдится нечего, в этой стране она как все. Дженни тихонько вздохнула. Хотелось бы ей быть богатой, красивой и уверенной в себе. Но чего не дано, того не дано.

На автопилоте пришла домой, думая только о Риккардо.

Если он такой богач, почему его мать живет в обычном среднестатистическом коттедже? Конечно, он удобный и просторный, но мать аристократа должна жить в красивом замке. Из потемневшего от времени камня, с геральдическими флагами на башнях.

Дженни смущенно засмеялась, поймав себя на беспочвенных выдумках. Вот, опять! Ну, что она знает о жизни испанской знати? Может быть, миссис Джонс сбежала от своего мужа, потому что он застал ее с любовником?

Рассердившись на саму себя за такие идиотские фантазии, Дженни погрозила себе в зеркало кулаком и скорчила зверскую гримасу. Ей надо книжки в стиле фэнтези писать, только вот вряд ли это у нее получится. Писательский труд требует таланта и усердия, а у нее нет ни того, ни другого.

Перекусив, принялась за занятия. Внезапно в ее голову пришла поразительная мысль, и она замерла, не видя в учебнике ни строчки. Почему Риккардо снова оказался у дома миссис Джонс в одно время с ней? Это совпадение? Почему-то в банальное совпадение ей не верилось. Очень хотелось думать, что он оказался там из-за нее. Воображение тотчас нарисовало ей радужную картинку их отношений – он приглашает ее в Ковент-Гарден на оперу, она мило соглашается. Они сидят в партере, он держит ее за руку. Интересно, какую оперу они слушают?

Опомнившись, Дженни рассмеялась. Ну, что ей делать со своим буйным воображением?

Вздохнув, попыталась вновь вникнуть в тему. Почему-то именно сегодня кресло, на котором она обычно учила уроки, было на редкость неудобным. Поерзав на нем, она перешла на диван, но и там не смогла устроиться поудобнее. Попыталась сосредоточиться на заданной теме. Прочитав учебник раз десять, поймала себя на все тех же глупых мыслях и рассердилась.

Хватит! Они с мистером Сантосом все равно больше не увидятся, поэтому она должна выкинуть его из головы! Он для нее слишком хорош.

Но от этой неприятной мысли ее чувство собственного достоинства тут же восстало. Нет, не так! Это она слишком для него хороша! Она умная, талантливая, красивая, а он? Какой-то там испанский аристократишка! Да у него наверняка уйма пороков! И кровь дурная, в Испании же близкородственные браки среди аристократов считаются нормой жизни.

Но попытка улучшить настроение, умаляя достоинство Риккардо, не удалось. Вздохнув, Дженни признала, что он очень хорош. Но что делать, не судьба!

Отвлекая от занятий, требовательно зазвонил сотовый телефон. Дженни автоматически нажала кнопку ответа, не глядя на дисплей. В это время ей обычно звонила сестра, поболтать. У Джессики всегда наготове уйма самых разных новостей, которыми она готова поделиться со всеми, кто выказывал хоть малейшую готовность ее слушать. Рассеянно произнесла «алло», и замерла, услышав глубокий мужской голос.

– Добрый вечер, Дженни! Не пугайтесь, пожалуйста, это Риккардо Сантос.

Она не сразу смогла ответить. Почему-то язык стал таким неповоротливым, что она не с первой попытки смогла выговорить:

– Добрый вечер. Вам дала мой телефон миссис Джонс?

В трубке послышался глухой смешок.

– Конечно, нет. Я и не думал обращаться к ней с такой просьбой. В Англии это показалось бы очень странным.

– Но тогда откуда вы его узнали?

– Мне его сообщили в вашей школе экономики.

Дженни поразилась. Разве в учебном заведении можно давать телефоны учащихся? Почему-то она думала, что нельзя. Будто услышав ее мысли, Риккардо подтвердил:

– Конечно, они не дают номера телефонов учащихся всем желающим. Но мои люди умеют быть убедительными.

Дженни была разочарована. Его люди? Он дал поручение раздобыть ее телефон своей секретарше?

– Давайте сходим куда-нибудь, Дженни. Вы давно знаете мою мать, поэтому и я для вас не совсем чужой человек. Вести себя буду очень прилично, обещаю, – его ласкающий голос походил на голос обольщающего Еву библейского Змия.

Это сон или опять разыгралась ее буйная фантазия? Дженни ущипнула себя за руку. Больно. Значит, не сон и не фантазия. Исполнение желаний? Она же пообещала брату познакомиться с настоящим маркизом. Но к добру ли подобное чудо? И почему Сантос пообещал ей вести себя прилично? Он что, привык вести себя неприлично? Сомнений было много, но отказаться от заманчивого предложения не было сил, и она согласилась.

– Хорошо. Но куда?

Она надеялась на поход в театр, пусть не сегодня, спектакль уже начался, но, может быть, завтра?

– Давайте сходим в ресторан. Если честно, я жутко хочу есть.

Дженни враз спустилась с небес на землю. Ему просто не с кем пойти перекусить, вот он и приглашает ее! Что концы с концами не вяжутся, и что для этого ему ни к чему разыскивать спутницу с помощью секретарши, ей в голову не пришло. Вяло согласилась:

– Давайте. Но только в какой-нибудь попроще. Лучше китайский. – В ее представлении китайский ресторан был синонимом демократизма. – У меня нет вечернего платья для помпезного ресторана.

Риккардо обрадовался.

– Я заеду за вами приблизительно через полчаса, ваш адрес я знаю. Вы успеете собраться?

Дженни пообещала подготовиться за это время, и он отключился.

Еще никогда она не наряжалась на свидания с таким трепетом и тщательностью. Да и какие у нее были свидания? Так, встречи с ровесниками, друзьями противоположного пола, только и всего. Ей даже платья-то надевать не приходилось, в пабах они смотрелись бы чужеродно. Джинсы и футболка, вот ее обычные вечерние наряды.

Теперь же за такое короткое время нужно было привести себя в приличный вид. Когда мама собиралась пойти куда-нибудь с отцом, она тратила на это полдня. Но теперь на великосветские сборы времени не было.

Дженни стремительно переоделась в свое единственное приличное платье, которое ей сшили к выпускному вечеру в ее средней школе на севере Йоркшира. Оно было простовато для модного ресторана, но для китайского сойдет. Распустила по плечам волосы, хорошо смотревшиеся на сером, в цвет ее невыразительных глаз, шелке. Она порадовалась, что утром вымыла волосы и они переливаются в свете уходящего солнца. Пышная юбка открывала стройные ноги и точеные коленки, на ее непритязательный взгляд, очень даже неплохие. Накрасила розовой помадой губы и посмотрела на себя в зеркало.

На нее смотрела нервная девчонка. Даже не нервная, а попросту испуганная. Дженни выпрямила спину и постаралась улыбнуться по-светски умудренной улыбкой. Но девчонка в зеркале как-то странно скособочилась и глуповато скривила губы. Не аристократично, факт!

Она запаниковала. Зря она согласилась пойти с Риккардо! Опозорится, точно опозорится! К черту дурацкие пари! Уж лучше она добровольно отдаст брату свою гитару! Дженни метнулась к телефону, позвонить ему, извиниться и отказаться, но раздался звонок в дверь. Она хотела крикнуть Мари, чтоб не открывала, но было уже поздно, из коридора послышались голоса. Через минуту Мари громко воскликнула:

– Дженни, к тебе пришли!

Вздохнув, Дженни обреченно поплелась к выходу. Как она и предполагала, за ней приехал Риккардо. В сером смокинге и чуть розоватой рубашке с бабочкой он был божественно хорош. Дженни еще раз остро почувствовала свое несоответствие этому красавцу, и пожалела, что ввязалась в эту авантюру.

Риккардо ласково ей улыбнулся и вручил букет сиреневатых цветов с нежным ароматом. Дженни не знала их названия, но предположила, что они, судя по изящной серебристой упаковке, очень дорогие.

– Ты прелестно выглядишь, Дженни! К тому же мы очень хорошо смотримся вместе. Цвет будто специально подбирали в одном ключе. – Он перешел на «ты», желая ее ободрить, уж очень у нее был бледный вид. Почему она так волнуется? Он не мог этого понять.

Дженни эта фраза показалась настолько шаблонной, что она даже не поблагодарила его за комплимент. Отдав букет Мари, предупредила, что вернется не позднее одиннадцати. Вышла из квартиры и принялась спускаться по лестнице, внимательно глядя под ноги. Ступеньки, по которым она, не глядя, сбегала тысячи раз в кроссовках, в туфлях на каблуках оказались крутыми и неудобными.

Выйдя из дома, посмотрела по сторонам.

– А где такси?

Риккардо взял ее под руку и повел к стоявшему поодаль Мерседесу.

– Я на машине.

Дженни удивилась.

– Ты не будешь пить спиртное?

– Почему? Буду. Просто после ужина подъедет мой водитель и развезет нас по домам.

Дженни прикусила губу. Ей хотелось сказать, что гораздо проще было бы поехать на такси, чтобы не вызывать водителя на ночь глядя, ведь у него наверняка есть семья; но не может же она делать замечания маркизу? Водитель всего лишь наемный работник, призванный сделать жизнь своего работодателя максимально комфортной. Ему за это деньги платят.

Риккардо усадил спутницу на переднее сиденье, сам сел за руль, и они поехали по вечернему Лондону. Но Дженни не замечала сияющих фонарей и зазывных реклам, она устроилась так, чтобы незаметно поглядывать в зеркало заднего вида на отражение Риккардо. Его точеный профиль заставлял ее сердце возбужденно биться. Она никогда не чувствовала себя так со знакомыми парнями, и старалась совладать с такими непонятными и пугающими ее ощущениями, но не получалось. Он казался ей загадочно-мрачным, но ужасно притягательным.

Риккардо вел машину сосредоточено, иногда сердясь и чертыхаясь. На ее безмолвный вопрос пояснил:

– Движение левостороннее, я привык к правостороннему.

– Почему тогда ты не воспользуешься услугами личного водителя? Ты же сказал, он у тебя есть?

– Хочется самому посидеть за рулем, почувствовать скорость, маневренность машины. Для меня это удовольствие. Но к левому рулю я никак привыкнуть не могу. Возможно, из-за недостаточной практики. Ездить надо больше, но у меня, к сожалению, мало времени.

Дженни представила себя за рулем, да еще правосторонней машины, и содрогнулась. Нет уж, подобные острые ощущения не для нее. Но она по жизни трусиха. Никогда не ввязывалась ни в какие сомнительные авантюры, не считая эту. Но сейчас голос рассудка был полностью заглушен голосом крови. Или плоти?

Она снова искоса посмотрела в зеркало. Отражение Риккардо было ничуть не хуже, чем он сам. Твердая линия подбородка, пронзительные синие глаза. И четко очерченные губы. Чтобы не провоцировать себя на неприличные фантазии, Дженни посмотрела в окно и удивилась. Они ехали по Сохо. Интересно, для чего они здесь? Китайских ресторанов полно на любом углу Лондона.

Когда Риккардо затормозил перед внушительным зданием, на котором играло название «Hakkasan», Дженни уже была в панике.

– Зачем ты привез меня сюда? Я же просила обычный ресторан!

Риккардо обошел Мерседес, открыл перед спутницей дверцу и помог выбраться из салона.

– Ты говорила о китайском ресторане, а это китайский ресторан.

– Да, но это элитный китайский ресторан! – Дженни не понимала, как ее такое простое желание превратилось в нечто несусветное.

Он пожал плечами.

– Мне кажется, ты совершенно напрасно волнуешься. Это самый обычный ресторан. Он создан для того же, что и все прочие рестораны: поесть. А готовят здесь хорошо.

Игнорируя нешуточный испуг спутницы, Риккардо твердо взял ее под руку и повел внутрь. Встретивший их метрдотель с любезной улыбкой провел по длинному залу. Подвел к уединенному столику и усадил в глубокие черные кресла. Дженни через тонкие колготки ощутила прохладу кожи и поняла, что она натуральная. Посмотрела вокруг. Дубовые узорчатые ширмы, отделяющие столики друг от друга, синие расписные стены, свисающие с потолка китайские фонарики. В принципе, ей бы здесь понравилось, если б она не чувствовала себя не в своей тарелке.

Когда Риккардо подвинул ей меню, она быстро отказалась:

– Закажи мне, пожалуйста, сам. Я эти названия вижу в первый раз. Что-нибудь легкое, на ночь. Не хочу переедать.

Он пожал плечами и продиктовал официанту в национальной китайской одежде приличный перечень блюд.

Дженни в это время смотрела вокруг. Ей все здесь казалось чересчур. Она не привыкла к такой роскоши. Когда официант принес заказанные Риккардо закуски, она, попробовав, заметила:

– Вкусно, конечно. Но в нашем китайском ресторанчике за углом еда ничуть не хуже.

Риккардо свел в одну линию черные брови.

– Я, видимо, не так хорошо владею английским, как считал. Что это значит «ресторанчик за углом»?

– На самом деле он не за углом, а в конце авеню. Это просто такое выражение «за углом». Означает – близко.

– Понятно. Думаю, там ты бываешь достаточно часто. А в этом?

– Здесь – никогда. Я и в том-то была от силы пару раз. Некогда, да и дороговато для студентки. Я себя и здесь чувствую неуютно.

Риккардо успокаивающе положил ладонь на ее руку.

– Это с непривычки. Скоро привыкнешь. Главное, как говорят англичане, начать. Нам несут первое блюдо. Будешь есть палочками?

Дженни машинально взяла принесенные им официантом палочки и задумалась над словами Риккардо. Он сказал так, будто посещение подобных мест должно войти у нее в привычку. Или ей это опять только кажется? Наверняка она вкладывает в его слова совсем не тот смысл, что Риккардо. Не надо забывать, что хоть он и хорошо говорит по-английски, но английский для него не родной язык. Он же не знает, что она фантазерка, и с ней надо выбирать выражения.

Еда была вкусной, но была бы еще вкуснее, если б Дженни могла на ней сосредоточиться. Она даже ни одного названия поданного им блюда не запомнила, хотя прежде всегда интересовалась непривычными ее уху названиями. К тому же палочками есть было трудно, еще труднее, чем обычно, от охватившего ее волнения.

Риккардо что-то ей говорил, о чем-то рассказывал, но до нее все его слова долетали через какой-то ватноподобный густой туман. Будто он стоял на одном берегу Темзы, а она на другом. Впрочем, он, кажется, ничего не заметил. Она вовремя смеялась над его шутками, даже какие-то умные замечания вставляла. Но чувствовала себя глиняной куклой, которая может разлететься на мелкие осколки от одного его прикосновения.

Вечер подходил к концу. Немного осмелев, скорее всего от выпитых за ужином пары бокалов белого сухого вина, Дженни полюбопытствовала, что ей было совершенно несвойственно:

– А почему твоя мама живет в Лондоне, а не в Испании?

Риккардо промокнул губы салфеткой и как-то слишком спокойно произнес:

– Они с отцом давно в разводе. Это сейчас сплошь и рядом.

Дженни грустно кивнула, вняв предупреждению в его голосе. Но остановиться не смогла, уж очень ее интересовало все, что касалось Риккардо.

– Жаль. Мне очень нравится миссис Джонс. Порой она кажется ужасно одинокой. Твой отец снова женился?

– Нет. Он мне тоже порой кажется отчаянно одиноким. Но для мамы лучше, что она живет отдельно. Порой отец бывает уж очень… – Риккардо помедлил, выискивая подходящее английское слово, – своеобразным.

Дженни не считала слово «своеобразный» таким уж подходящим к ситуации, но поправлять не стала. Ей и без того все стало понятно. У маркиза Сантос слишком тяжелый характер, и от него лучше держаться подальше. Теперь она понимала миссис Джонс, не желающую прекратить свое одиночество. Она красивая женщина и наверняка могла бы найти себе пару, но жизнь с мужем, обладающим тяжелым характером, по-видимому, отвратила ее от всех мужчин вообще.

– А мой телефон узнавала твоя секретарша?

Риккардо отрицательно качнул головой. Не дай Бог Пепите узнать про это его знакомство! Тут же все будет доложено донье Аделине.

– Нет. Я попросил мне помочь знакомого детектива. Он мне и адрес матери разыскивал.

Дженни в изумлении уставилась на него. Он не знал адреса собственной матери? Это было так странно, и она уже приоткрыла рот, чтобы спросить, почему, но Риккардо суховато пояснил:

– Мы с ней не общались лет двадцать. Семейные проблемы. Но давай не будем об этом говорить, хорошо?

Она послушно кивнула, хотя сгорала от любопытства и сочувствия и к миссис Джонс, столько лет прожившую без общения с единственным сыном, и к Риккардо, выросшему без матери.

Потом они танцевали под томную восточную мелодию какой-то незнакомый Дженни танец. Риккардо держал ее на приличном расстоянии, не прижимая к себе, хотя Дженни очень этого хотелось. Но все равно в его сильных руках было так приятно, что она забыла о времени. Но когда пара, танцевавшая с ними неподалеку, отправилась домой, посмотрела на часы и, спохватившись, попросила:

– Может быть, нам пора уходить? У меня завтра занятия.

Риккардо почувствовал разочарование, но виду не подал. Похоже, этой милой девочке вовсе не так сладко с ним, как ему с ней. Расплатившись, вышел с Дженни на улицу. Стемнело, полная луна на фиолетовом небе то появлялась, то скрывалась за облаками. Он призывно взмахнул рукой в сторону дороги. Из сияния уличных огней выехал знакомый Мерседес и затормозил перед ними. Дженни полагала, что Риккардо посадит ее сзади, сам сядет впереди, но он сел рядом с ней на заднее сиденье. Дженни украдкой взглядывала на его красивое лицо, оно было бесстрастным, как памятник. Ей очень хотелось, чтобы он взял ее за руку, но он сидел спокойно, пристально глядя в окно.

Дженни подумала, что он редко видит вечерний Лондон, и что вообще городские улицы привлекают его куда больше, чем она. Сдержав вздох, подумала, что никуда он ее больше не позовет. Конечно, она же скучная провинциальная девчонка. Куда ей равняться с теми сексапильными красотками, с которыми он привык общаться! Уж они-то за словом в карман не лезут, и знают, как привлечь понравившегося им мужчину.

Проспекты были свободны, и до ее дома они доехали гораздо быстрее, чем в ресторан. Слишком уж быстро, по мнению Дженни. Соблюдая этикет, Риккардо вышел вместе с ней и поднялся по лестнице до ее квартиры. Дженни лихорадочно соображала, есть ли у них с Мари кофе или хотя бы чай. Они редко ели дома. Сконфужено извинилась:

– Мне очень жаль, но мне тебя угостить нечем.

Он рассмеялся.

– Я сыт. Я просто хотел убедиться, что ты благополучно добралась домой. И, конечно, договориться о новой встрече. Если ты не против, конечно. – Последняя фраза прозвучала обеспокоенно и даже боязливо.

Дженни потрясенно посмотрела на него. Она была уверена, что продолжения не будет. Неужели она чем-то заинтересовала такого потрясающего мужчину?

– Я не против. – И снова язык стал похож на необструганный кусок дерева. Дженни физически чувствовала, как он скрежещет по пересохшему нёбу. – Я рада. – Почему-то в голову пришел Клайв, и она мысленно показала ему язык. Знай наших!

Риккардо с облегчением улыбнулся, расслышав ее волнение.

– Куда бы тебе хотелось сходить?

Дженни засомневалась. Оперы длятся долго, а Риккардо слишком занятой человек. К тому же она не знала, нравится ли ему классика. Робко предложила:

– Может быть, куда-нибудь на концерт?

Риккардо слегка задумался. Ему не хотелось показываться в свете с этой наивной девочкой. Папарацци кругом полно. Его наверняка узнают и искупают его спутницу по уши в грязи. Он даже представил кричащие заголовки: очередная любовница наследника клана Сантос! До бабушкиных ушей дойдет обязательно, и неминуема очередная разборка. А объясняться с ней по поводу Дженни он не хочет категорически. Конечно, он от доньи Аделины никак не зависит, скорее уж наоборот, но бабушка стара, и не хочется приносить ей лишние неприятности.

Дженни уловила его заминку и быстро предложила:

– Если не подходит концерт, то, может быть, что-то другое?

Риккардо честно признался:

– Я думаю пойти туда, где не будет папарацци.

Дженни округлила глаза. Она о назойливых журналистах вовсе не думала. Вот что значит разный образ жизни!

– Да-да, это будет лучше. Я не подумала. Это неприятно, попасть на фото к папарацци. Дурной тон.

Риккардо чуть заметно усмехнулся. Для его предыдущих пассий, которых, впрочем, было совсем немного, засветиться в желтой прессе рядом с ним вовсе не казалось дурным тоном. Для них это было своего рода признанием красоты, закрепляло за ними определенное место на олимпе среди богатых и успешных. Дженни была не такой, и он это прекрасно понимал. Для нее знакомство с ним вовсе не удача. Вполне возможно, что он может сломать ей жизнь, как это сделал с матерью отец.

Не лучше ли ему распрощаться с ней и забыть? Внутри что-то болезненно ёкнуло, и он понял, что сделать этого не в состоянии. Во всяком случае, сейчас.

Дженни продолжала вопросительно на него смотреть, и он внезапно предложил, удивляясь самому себе:

– Может быть, нам стоит отправиться на уик-энд туда, где нас никто не знает?

– Никто не знает? – Дженни не скрывала своего скепсиса. – Но где может быть такое место, где тебя никто не знает?

Риккардо отметил, что она употребила единственное число, и была совершенно права. Ее, заурядную студентку из Лондона, никто не знал. Но узнают, если он не будет осторожен.

– Пока я ничего не могу сказать, но будь готова вечером в пятницу, ладно? Возможно, мы съездим куда-нибудь на море, искупаемся и позагораем.

Дженни не успела понять, что ей предлагают, как он поцеловал ее в щеку и стремительно сбежал по лестнице. Она рассеянно открыла дверь и сразу наткнулась на взволнованную Мари.

– Слава богу! Я не знала, что делать! Ты сказала, что придешь в одиннадцать, а уже пол-первого! Почему ты не отвечала на мои звонки? Я уже хотела звонить в полицию!

Дженни приложила прохладные руки к горящим щекам. Она совершенно забыла о своем наказе!

– Извини, пожалуйста, я увлеклась и совсем забыла о времени. – Она достала сотовый, на дисплее высветилось пять неотвеченных вызовов. Один был от сестры, четыре – от Мари. – Ой, у меня звук отключен!

Успокоившаяся Мари увлекла ее в комнату и потребовала:

– Рассказывай, что это за красавчик?!

– Это сын моей преподавательницы музыки, Риккардо. Мы с ним встретились перед уроком в ее доме и он пригласил меня перекусить. Он из Мадрида, здесь у него нет знакомых, а одному ему скучно. – Дженни попыталась изложить историю своего знакомства с Риккардо как можно объективней.

Мари встала перед ней в позу недоверия: руки в бока, нос горделиво задран.

– Ты меня считаешь дурочкой? Неужели ты всерьез думаешь, что такой красавец, к тому же сразу видно, что не бедный, не может найти себе спутницу попредставительнее? Какую-нибудь шикарную красотку из числа дочек своих деловых партнеров?

Дженни в ужасе замахала руками.

– Опомнись, Мари! Что я должна тебе сказать? Что он влюбился в меня с первого взгляда, потому и пригласил в ресторан?

– Почему бы и нет? Чем ты плоха?

– А еще меня называют фантазеркой! Да ты в этом деле мне фору дашь очков в сто!

Хихикнув, Мари уже спокойным тоном спросила:

– А куда вы ходили?

Разгоряченная спором, Дженни, не подумав, сказала правду:

– В «Hakkasan».

Мари взвизгнула.

– «Hakkasan»! Это же несколько мишленовских звезд! Уникальная кухня! Прекрасный интерьер! – И прагматично поинтересовалась: – И сколько вы отдали за ужин?

Дженни пожала плечами.

– Не знаю, я не спрашивала. Неудобно. Он же испанец, и пригласил меня сам. Не думаю, чтобы он ожидал, что я заплачу за свою половину.

– Я не о том. Возможно, я разбогатею и «Hakkasan» будет мне по карману. Хотелось бы знать заранее, сколько нужно готовить денежек за ужин.

Дженни с облегчением рассмеялась. Как хорошо, что у подруги есть чувство юмора.

– Да, это я промахнулась.

– Но ведь ты еще с ним встретишься?

– Он хотел свозить меня куда-то на уик-энд. Только вот не знаю, куда.

– Лучше всего на какой-нибудь тропический остров. – Мари размечталась ни на шутку. – Представляешь: море, пальмы, песок, тишина, и вы вдвоем. У него случайно нет какого-нибудь завалящего островка в средиземном море или, в крайнем случае, в Адриатическом океане?

– Ничего об этом не знаю. Надеюсь, так далеко нам лететь не придется. Лучше бы где-нибудь поближе. Брайтон меня вполне бы устроил.

– Фу, какая у тебя бедная фантазия!

Они рассмеялись одновременно. Уж чем-чем, а отсутствием фантазии Дженни никогда не страдала.

– Ладно, пошли спать, завтра у меня семинар, надо выспаться. Если засну на занятиях, виновата будешь только ты!

Дженни легла в кровать и сразу же заснула. Что ей снилось, она не помнила, но утром вся простыня была комом, а подушка валялась на полу.