Риккардо прилетел в Лондон поздним вечером. Поколебавшись, не стал звонить Дженни. Она наверняка уже спит, зачем ее будить? Да и что можно сказать по телефону? Он и из Испании-то ей не звонил, понимая, что ее голос ввергнет его в пучину тоски, а ему нужно иметь ясную голову и некоторую безжалостность в решениях.

Тетка Долорес сразу и с благодарностью согласилась с его решением открыть для нее трастовый фонд. И сумма, получаемая ею ежемесячно, ее вполне устроила. Она отдавала себе отчет, что племянник делает это из чистого альтруизма и, по сути, ничего ей не должен.

А вот Марита закатила скандал. В присутствии адвоката она заявила, что сумма, выделенная ей, никак не покроет ее потребности. На его совет снизить эти самые потребности последовал ответ, что она привыкла к определенному уровню жизни и не собирается его менять ему в угоду. И это его святая обязанность обеспечить ей достаточно средств для удовлетворения ее нужд. Кончилось тем, что разозленный Риккардо заявил, что ничего ей не должен, и пусть она сама обеспечивает себе свои потребности. И чтоб не смела примазываться к обеспечению матери, ее чеки оплачиваться не будут.

Марита такого поворота дел явно не ожидала, но Риккардо, не дожидаясь возобновления ее воплей и идиотских требований, ушел, оставив адвоката объяснять ей ее права и возможности.

После ссоры с бесцеремонной кузиной скромность и тактичность Дженни показались ему еще более привлекательными. Как же ему хотелось оказаться рядом с ней!

Лондон встретил его относительной прохладой и свежим воздухом, что после жаркого Мадрида показалось ему благословением божьим. Переночевав в отеле, Риккардо полдня провел за делами, крутясь, как белка в колесе. Ему очень хотелось поговорить с Дженни и съездить к матери, но он не мог себе позволить ни того, ни другого, за его отсутствие накопилось слишком много неотложных дел.

Но в семь часов вечера он все-таки отпустил секретаршу и позвонил Дженни, нетерпеливо ожидая ответа. К его удивлению, телефон холодно ответил: абонент недоступен. Он перезвонил снова через десять минут, и снова получил тот же ответ. Что случилось? Не могла же она поменять номер телефона, не предупредив его?

Поехал к ней домой. По дороге остановился у цветочного магазинчика, но заходить не стал. Вдруг Дженни нет дома? Куда тогда он денет цветы?

К его удивлению и неудовольствию, дверь ему открыл высокий кудрявый блондин в спортивном костюме. Взглянув на него внимательнее, Риккардо увидел такие же, как у Дженни, большие серые глаза, и понял, что перед ним, скорее всего, ее брат.

– Привет! – парень взмахнул рукой. – Ты к Мари?

Риккардо чуть заметно усмехнулся. Он не привык к панибратству. Но ответил спокойно:

– Нет, я к Дженни.

Удивленный парень уставился на него, как на заморскую зверушку.

– Ты что, классическую музыку любишь? – это прозвучало у него так, будто любовь к классической музыке была сродни вредной привычке.

Настала очередь удивляться Риккардо.

– Не очень. А что, ты против? – он тоже решил не чиниться. Раз братец Дженни считает возможным говорить с ним в таком свободном стиле, то он вполне может ответить ему тем же.

Парень вместо ответа махнул рукой, мол: заходи! Сантос вошел. Парень закрыл за ним дверь и сообщил:

– Я брат Дженни, Клайв! – и протянул руку.

Пожимая ему ладонь, Риккардо представился:

– Что ж, будем знакомы, я Риккардо Сантос.

– Испанец или португалец? По имени не разберешь. А, может, англичанин испанского происхождения?

– Нет, я чистокровный испанец. Из Мадрида. Здесь по делам.

Клайв провел его в гостиную, приговаривая на ходу:

– Надо же! Никогда бы не подумал, что сестренка удосужится с нормальным парнем познакомиться! У нее одна только классика на уме!

Недоуменно улыбаясь, Риккардо двинулся за ним. Клайв кивнул ему на кресло и спросил:

– Ты что предпочитаешь? Джин-тоник, пиво или чего покрепче? Если честно, то насчет чего покрепче сильно сомневаюсь, но пиво есть, я сам купил. Прекрасно знаю, что у Дженни выпить нечего.

Риккардо поспешно отказался.

– Нет, спасибо, пива не нужно. Если не трудно, то черный кофе без сахара.

Похоже, он здорово озадачил Клайва этой такой простой на первый взгляд просьбой, потому что тот ушел на кухню, странно покряхтывая и что-то бормоча себе под нос.

Риккардо огляделся. В прошлый раз он не заходил в квартиру, и ему все было интересно. Типично женская комната. Даже не женская, а девчачья. Узкий диванчик в углу, старинные часы на комоде, портреты композиторов на туалетном столике. У входа висит шестиструнная гитара. Он встал и провел пальцами по струнам. Она отозвалась глубоким красивым звучанием. Риккардо кивнул самому себе. Было б странно, если у такой любительницы музыки, как Дженни, гитара была бы низкого качества или не настроена. Он не умел играть на музыкальных инструментах, но слухом обладал хорошим, и фальшь резала ему ухо.

В комнату вошел Клайв с подносом. Непочтительно сдвинув рамки с композиторами в угол, поставил на туалетный столик поднос.

– Вот что получилось. – Он с сомнением оглядел творение рук своих. – У Дженни оказался только растворимый кофе. Не знаю, пьешь ли ты такой. Но другого нет.

Он налил кофе из маленького кофейника в кофейную чашку и подал гостю. Сам открыл алюминиевую банку пива и сделал глоток. Риккардо последовал его примеру. Кофе по испанским меркам был безвкусным, зато горячим. Риккардо отпил глоток и вежливо констатировал:

– Вполне терпимо.

– Да? – Клайв озадачился столь явной толерантностью. – А мне показалось, что это неупотребительное пойло. Но тебе виднее, ты в этом деле спец.

Риккардо предпочел промолчать, и Клайв, потягивая пиво хвастливо заявил:

– Что, гитара понравилась? Она скоро станет моей!

Сантос не понял этой странной тирады и посмотрел на Клайва, ожидая пояснения.

– Мы с сестрой поспорили. Я – на гитару, она – на мой велосипед. Он, конечно, старый, но какая разница?

Риккардо терпеливо уточнил:

– И каков же предмет спора?

Отпив еще глоток пива, Клайв коротко хохотнул:

– Ты сейчас лопнешь от смеха. На маркиза!

Риккардо насторожился. Они спорили на него?

– Я сказал Дженни, что ей вообще замуж не выйти, а она заявила, что назло мне выйдет замуж за маркиза! Да где она его вообще возьмет, маркиза этого! – он раскатисто засмеялся, запрокинув назад голову.

Сантос спокойно допил кофе и аккуратно поставил пустую чашку на столик. Посмотрел на часы.

– Мне пора. Я не думал, что Дженни настолько задержится.

Клайв недоуменно пожал плечами.

– Она всегда приходит в пять. Но, если у тебя нет времени ждать, то конечно. Приходи завтра. Но меня завтра уже не будет. Уеду домой.

Риккардо его уже не слушал. Он подошел к двери и, дождавшись, когда Клайв распахнет ее перед ним, быстро сбежал вниз по старой лестнице с выщербленными ступенями. На улице надел солнечные очки и сел за руль машины, стараясь ни о чем не думать. Левостороннее движение требовало сосредоточенности, поэтому он все свое внимание отдавал дороге.

Приехав в офис, зверем посмотрел на Пепиту, и та решила, что он узнал о ее шпионстве и сейчас уволит. Прошел в кабинет и упал в кресло, пытаясь совладать с одуряющим чувством разочарования. Он-то считал, что нравится Дженни сам по себе, а она, оказывается, видела в нем только средство досадить своему неуемному старшему братцу!

Но когда она узнала, что он маркиз? Он ей об этом не говорил. Хотя какая это проблема? Набрал в поисковике любого браузера его имя, и все его титулы как на ладони. И фотографии в придачу, не ошибешься.

Итак, Дженни оказалась той еще штучкой. Напрасно он не поверил своей интуиции при знакомстве, когда решил, что не знает, какая она. Это потом она сумела внушить ему, что она простая и милая девочка. И он купился, как младенец на конфетку. Но и Дженни хороша! Надо же, приложить столько стараний, чтобы выиграть какой-то старый ржавый велосипед!

Он захохотал и хохотал до тех пор, пока в боку что-то не закололо и на глазах не выступили слезы. Тогда он встряхнулся и приказал себе забыть Дженни. Пусть впредь это станет для него уроком.

Дженни пришла домой в унылом слезливом настроении. Впрочем, другого у нее после разговора с бабушкой Риккардо и не было. Душа болела не переставая. Сначала она ждала, что Риккардо вот-вот появится и скажет, что это все ложь, но время шло, а от него не было ни слуху, ни духу. Значит, все, что ей сообщили эти чопорные сеньоры, правда. Она понимала, что нужно его забыть и жить как прежде, но не получалось. Сердце ныло, как будто его и впрямь разбили. Но ведь человеческие сердца не разбиваются? Или все-таки разбиваются?

Дженни укоризненно посмотрела по сторонам. Как всегда во время приезда брата, по всей квартире валялись его вещи. Он же приехал только вчера вечером! Как за такое короткое время он умудрился устроить такой бедлам? Не иначе это природный дар.

Положив сумку с тетрадями и планшетом на стол, она принялась убирать вещи брата, стараясь навести хотя бы относительный порядок. Сегодня ей не нужно было идти на занятия к миссис Джонс, что и хорошо, и плохо. Все последнее время она ходила туда с трепетной надеждой увидеть Риккардо, и всегда огорчалась до слез, так его и не встретив.

Разложив вещи, принюхалась. В квартире стоял стойкий запах пива и почему-то кофе. Странно. Пиво понятно, но откуда кофе? Брат никогда не пил кофе, называя его пойлом для скудоумных.

Пошла в гостиную к Клайву. Он смотрел по телевизору футбол, азартно болея за свою любимую команду. Дженни поняла, почему он не вышел в коридор ее встречать. Он о ней просто забыл. Дождавшись рекламной паузы, Дженни быстро проговорила:

– Привет! Ты что, пил кофе?

Клайв посмотрел на нее, как на привидение.

– Привет! Что, уже пять? Я и не заметил. Кофе я не пил. Его пил твой бойфренд. Он сегодня заявился к тебе, а тебя не было. Пришлось варить ему кофе, потому что он испанец и пиво не пьет. Как же его звали? Риккардо, а фамилию я забыл.

Дженни замерла в дверях, не в силах осознать услышанное.

– Здесь был Риккардо? Но когда?

– Да только что, перед твоим приходом. Не знаю, чего ради он заявился, если провел здесь минут десять и смотался, объявив, что ему некогда.

Клайв снова уставился в экран, а Дженни с ненавистью посмотрела на телевизор. Как ей хотелось его разбить! Или хотя бы выключить. Попыталась спросить спокойно:

– Он не сказал, зачем приходил?

Брат с неудовольствием оторвался от игры. Он считал, что футбол – то святое, на что посягать не имеет право ни одна сестра в мире.

– Понятия не имею. Посидел и ушел. Кофе вот твое выпил. Больше не осталось. Придется покупать.

Дженни в ярости топнула ногой. Тут, можно сказать, судьба решается, а он о каком-то паршивом кофе! Но и в самом деле непонятно, зачем Риккардо заскочил к ней на каких-то десять минут.

– Он мне ничего не передавал?

– Нет. Но ты же всегда можешь ему позвонить.

– Нет, я не могу ему позвонить! Ты же знаешь, что телефон я потеряла, а все номера были записаны в памяти!

– Надо было записывать на симку, тогда и проблем бы не было. А теперь отстань, тут такое творится!

На экране какой-то парень подставил подножку другому, и тот кубарем покатился по полю. Клайв неистово завопил, вне себя от возмущения:

– С поля его! С поля! – как будто его могли услышать судьи на стадионе.

Раздосадованная Дженни закрыла дверь. Все равно разговаривать с братом бесполезно. Придется ждать окончания матча.

Она приготовила чай, выпила кружку без сахара, просто для того, чтобы убить время. Надо бы поесть, но аппетита не было совершенно. Зачем приходил Риккардо? Извиниться? Сказать, что у него свадьба? Но за что ему перед ней извиняться? По сути, между ними ничего и не было. Пара поцелуев не в счет.

Хотя для нее за это небольшое время произошло очень многое. Она влюбилась. Говорят, безответная любовь облагораживает человека, но что-то ей такого сомнительного благородства не нужно. Она предпочла бы любить и быть любимой.

Но все-таки, для чего приходил Риккардо?

Наконец вопли в гостиной стихли, и к ней в комнату зашел раздосадованный брат.

– Опять наши проиграли! Больше никогда не буду смотреть этот дурацкий футбол!

Что футбол дурацкий, или, вернее, что ни к чему вкладывать в какую-то заурядную игру столько эмоций, с этим Дженни была согласна. Но то, что брат не будет больше его смотреть, было из области безудержной фантастики.

– Ты меня о чем-то спрашивала? – Клайв подозрительно посмотрел на сестру, уличая ее в бестактном поведении. – Ты же знаешь, что во время матча я недееспособен.

– Я спрашивала тебя о Риккардо.

– А, о нем! Он мне понравился. Такой… – Клайв с трудом подобрал подходящее слово, – стабильный. Одним словом, молоток!

Дженни знала, что это слово в устах брата обозначало высшую степень похвалы.

– А о чем вы с ним говорили? Он не сказал, когда придет? Не спросил, почему я не отвечаю на его звонки?

– Ни о чем он не спрашивал. Просто собрался и ушел. И ничего не сказал.

– Но о чем-то же вы говорили?

Клайв напрягся. Он не придал никакого значения легкой болтовне, которую вел с приятелем сестры. С трудом вспомнил:

– Что-то о твоей гитаре. Ему понравился ее звук, а я сказал, что скоро ты подаришь ее мне, потому что за маркиза тебе замуж никогда не выйти. Не подцепить тебе его, как ты не старайся.

Дженни замерла, не веря своим ушам. Потом звонко хихикнула и поняла, что у нее начинается истерика.

Клайв насторожился.

– Что тебе так смешно? Что тебе придется отдать мне гитару?

– Риккардо маркиз! Настоящий!

Брат не поверил.

– Не ври! Какой из него маркиз?

Вместо ответа Дженни запустила планшет, завела в поисковике браузера два слова: Риккардо Сантос и тотчас получила результат: маркиз, бизнесмен, мультимиллионер.

Клайв изумленно присвистнул.

– Это что же получается? Что я тебя с потрохами заложил?

Не переставая диковато хихикать, Дженни подтвердила:

– Ну да. Хотя я за него замуж не собиралась. Но теперь он ко мне точно никогда уже не придет.

Брат помолчал, что-то соображая.

– Извини. Не думал, что все так повернется. Черт попутал. Но хочешь, я к нему приду и извинюсь?

– И что это даст?

– Не знаю. Но он будет знать, что ты тут ни при чем.

– Как ни при чем, когда ты сам ему сказал, что я выйду за него замуж, чтоб только выиграть у тебя пари?

Клайв потер рукой лоб.

– Глупо как получилось. Но ты тоже хороша. Почему ты мне не сказала, что познакомилась с настоящим маркизом?

– Что я тебе должна была говорить? Что скоро выиграю пари? Так я про это дурацкое пари напрочь забыла.

Клайву ужасно не хотел быть в чем-то виноватым. Ему это чувство категорически не нравилось. Но и вид бледной сестры оптимизма не внушал.

– Что же теперь делать?

Дженни снова истерично хихикнула.

– Ничего. Что в этой ситуации можно сделать? К тому же Риккардо наверняка пришел, чтоб извиниться. У него скоро свадьба.

– Да? Мне так не показалось. Не был он похож на счастливого жениха.

– У него брак династический.

– Да прямо! С чего бы такой парень стал жениться для какой-то там династии? У него что, титул могут отобрать, если женится на ком-то без титула?

– Не знаю. Вряд ли.

– Конечно, вряд ли. Если уж наследники английского престола могут жениться на простолюдинках, то уж какой-то низкосортный испанский маркиз тоже может себе это позволить.

– Слышала бы тебя его бабушка! Она бы тебе показала «низкосортный»!

– Ты что, уже и с бабушкой его познакомилась?

– Ага, и с матерью.

– Ну, похоже, парень был настроен серьезно, раз знакомил тебя со своими родственниками, – Клайв по-настоящему приуныл.

Дженни стало его жаль.

– Он меня ни с кем не знакомил. Это его мать познакомила меня с ним. Я учусь у нее музыке. А бабушка приехала в Лондон специально, чтобы объяснить, что мне с ее внуком ничего не светит, потому что я недостойная.

У Клайва от этих открытий сами собой широко распахнулись глаза.

– Слушай, может, объяснишь поподробнее? Я из твоих сумбурных речей мало что понял.

Дженни обреченно махнула рукой.

– Да какая разница! Все равно я больше Риккардо никогда не увижу! – и заплакала, не в силах больше сдерживать слезы.

Брат обнял е за плечи и привлек к себе, утешая.

– Ну и черт с ним! А я, поскольку виноват, не буду забирать у тебя гитару. Играй на ней, сколько влезет. И даже музыкой тебя попрекать не буду. Я понял, что даже классика на что-нибудь может сгодиться.

Дженни засмеялась сквозь слезы.

– Ты ужасно великодушен, братец! Спасибо большое!

Решив, что сделал для сестренки все, что мог, Клайв принялся собираться. На прощанье он чмокнул ее в щеку.

– Пока! Не расстраивайся! На кой ляд сдались тебе эти маркизы! Нормальные парни куда лучше. Пока!

У Дженни жутко разболелась голова и противно тряслись руки. С трудом кивнув брату на прощанье, она закрыла за ним дверь, пошла в свою комнату и упала на кровать. Сил не было даже плакать.

Риккардо жил со стиснутыми зубами. Он пообещал себе забыть эту непорядочную девицу. Хорошо, что он в нее не влюбился. Хотя все предпосылки были.

Но через месяц он понял, что ошибся. Жизнь проходила мимо, а он смотрел на нее из окна стоящего в тупике поезда. Ничто не радовало, ничто не интересовало.

Похоже, что он и в самом деле влюбился. Теперь он лучше понимал отца. От отчаяния хотелось выть на луну, как волк. Если отец испытывал хоть десятую долю того, что он испытывает сейчас, то ясно, почему он стал желчным ипохондриком.

В воскресенье позвонила бабушка и попросила приехать, заявив, что у семейства Медина новые неприятности, и что по телефону она не может ничего ему объяснить.

Пришлось срочно вылетать ближайшим рейсом.

Неприятности и в самом деле были. Особо ретивые головы из обманутых вкладчиков подали заявление в прокурору с требованием передать трастовый фонд, созданный Риккардо для доньи Долорес, на погашение долгов Пабло Медины, в противном случае обещая довести дело до суда. Конечно, любой суд отверг бы правомочность этих претензий, но правосудие в Испании всегда было чрезвычайно неторопливым. А до судебного решения на фонд мог быть наложен арест, возможно, на несколько лет. А через несколько лет государственного управления от него вполне могли остаться жалкие крохи.

Риккардо пришлось вновь обратиться к старым знакомым. В результате прокурор объяснил заявителям, что деньги семьи Сантос к долгам Пабло Медины никакого отношения не имеют. Все утряслось, но на эти хлопоты у Риккардо ушла целая неделя.

В один из последних вечеров его пребывания в Испании в палаццо Сантос вновь пожаловала Марита.

– Представляешь, меня снова позвала бабка! – принялась жаловаться, едва увидела кузена. – Мне и без того нелегко живется. Может, передумаешь и дашь мне достаточно денег?

– А ты будешь жить по средствам? – Риккардо ни на миг не поверил, что она решила быть скромней.

– Не уверена, что это мне удастся. Но попробовать можно.

Риккардо пожал плечами.

– Ладно. Завтра поговорим. Сегодня мне некогда.

Он уехал в банк, совладельцем которого был его дед, и делами которого не желал заниматься отец. Поздним вечером, усталый и измотанный, пришел домой, хотел подняться к себе, но был остановлен в фойе камердинером отца.

– Дон Риккардо, дон Диего просил вас срочно подняться к нему.

Риккардо устал, вспотел, отчаянно желал принять душ и передохнуть. Но на его просьбу отложить встречу на полчаса камердинер со странной настойчивостью попросил:

– Дон Диего сказал: срочно!

Пришлось идти к отцу.

Дон Диего стоял у окна, глядя в темное небо. Услышав шум, повернулся к сыну.

– Ну, наконец-то! Я боялся, что придется караулить тебя до утра.

– Для чего такие жертвы? Что могло произойти сверхважного? Прежде вы никогда не беспокоились обо мне.

Дон Диего задумчиво подтвердил:

– Не заботился, верно. Но в последнее время что-то со мной происходит. Думаю, это переоценка ценностей. Наверное, старею. Кстати, в последнее время ты стал раздражительным и нервным, Риккардо. Устал или здесь что-то другое?

Риккардо почувствовал нарастающее раздражение.

– Естественно, устал. Что может быть другое?

– Донья Аделина без перерыва талдычит про англичанку, в которую ты якобы влюбился. Ты с ней случайно не поссорился?

– Я с ней не ссорился. Просто выяснил, что ей нужно выйти замуж за маркиза. Причем все равно, за какого.

– Ей нужен титул? – отца ничуть не удивила такая постановка вопроса.

– Нет, ей нужен велосипед!

– Не понял. Какой велосипед? – дон Диего от удивления застыл на месте, не в состоянии уразуметь сказанное сыном.

– Старый, подозреваю, что ржавый. Она поспорила с братом: если выйдет замуж за маркиза, он отдаст ей свой велосипед.

Дон Диего принялся хохотать.

– Ты сам-то понял, что сказал? Выйти замуж за маркиза, чтоб выиграть старый велосипед! Это же совершенно детская глупость! Наверняка это глупое пари было заключено до ее знакомства с тобой. Боже, более смешной и дурацкой вещи я в своей жизни не слыхал!

Риккардо хмыкнул. Внезапно и ему это пари показалось ребяческим и нелепым. На сердце стало легко, и он с раскаяньем согласился:

– В самом деле. Ты прав.

– Конечно, я прав. Поговори с ней. Вполне возможно, что она и не думала выходить за тебя замуж, тем более по такой идиотской причине. – И, посерьезнев, попросил: – Не повторяй моих ошибок, сын. Как бы не пришлось жалеть об этом всю свою оставшуюся жизнь.

Риккардо не мог сосредоточиться на сказанном, усталость не давала осмыслить разговор. Он невольно зевнул и попросил:

– Хорошо, отец, но я жутко устал. Может быть, отложим этот разговор до другого раза?

К его удивлению, дон Диего настойчиво попросил:

– Если ты не возражаешь, я провожу тебя до твоих комнат. Думаю, лишним это не будет.

Риккардо с трудом сдержал зевоту. Отец вел себя странно, скорее всего, выпил за ужином портвейна больше, чем следовало. Но это, в принципе, ничего не значило.

– Как я могу возражать? Дом ваш, я здесь, по сути, только гость.

Дон Диего усмехнулся и первым вышел из комнаты. Они молча прошли по поместью, причем дон Диего все время шел впереди. Риккардо подумал: если бы это был американский боевик, то отец непременно должен был бы защитить его от вражеской пули своим телом.

Распахнув дверь, ведущую в прихожую Риккардо, дон Диего не остановился, как полагалось бы, а решительно прошел дальше, в спальню. Включив свет, удовлетворенно произнес:

– Интересно, интересно! Ты здесь назначил свидание своей милой кузине, Риккардо?

Риккардо вошел следом за отцом и враз понял затеянную отцом игру: на его постели сидела, прикрываясь простыней и сонно моргая, полностью обнаженная Марита.

– Какого лешего ты здесь делаешь? – Риккардо с трудом удержался, чтобы не стукнуть наглую девицу. – А ну, убирайся отсюда!

Дон Диего мирно предложил:

– Не шуми, сын, думаю, сейчас подоспеет подкрепление. А то подсунуть тебе в постель девицу, и не зафиксировать это надлежащим образом – абсурдно!

Риккардо чертыхнулся. Что за дурь! Он ни в каком случае не женился бы на этой дурынде!

Отец оказался прав. Через пару минут в спальню дружной гурьбой зашли доньи Аделина, Лусия и Долорес. При виде язвительно улыбающегося дона Диего они замерли и сбились в испуганную кучу.

– Что это значит? – Риккардо тоном прокурора задал сакраментальный вопрос и обвинительным жестом указал на голую Мариту.

Бабушка ехидно уточнила:

– Я думаю, это Марита. А вот что она здесь делает, это нужно у тебя спросить.

Риккардо по-настоящему разозлился.

– Что бы она тут у меня не делала, делает это она с вашей подачи! Не думаю, чтобы такая дурь пришла в ее пустую голову! Она прекрасно знает, что на ней я ни при каких условиях не женюсь.

Донья Аделина сердито поправила:

– Ты обязан на ней жениться! Этого требует наша родовая честь!

Дон Диего презрительно расхохотался.

– Родовая честь? Вы это о чем, матушка? Мне почему-то кажется, что подкладывать мужчине в постель девицу с целью его оженить попросту бесчестно. У вас что, другое мнение?

Риккардо впился глазами в шкодливое лицо кузины.

– Чего ты добиваешься?

Марита тряхнула распущенными по плечам волосами.

– Догадайся сам! Не маленький! И не думай, что тебе удастся увильнуть! Женишься как миленький!

Тут уже рассердился и дон Диего.

– Вы не забыли, что глава рода – я? А не донья Аделина! Так вот слушайте, что я вам скажу!

Женщины в изумлении посмотрели на него. Дон Диего никогда не принимал никаких решений, предоставляя это право матери, и сейчас его заявление казалось фантастичным.

– Семейство Медина немедленно покинет этот дом и больше никогда здесь не появится!

Долорес не поверила в столь кардинальное решение проблемы. Посмотрев на мать, она заявила:

– Но сейчас ночь! Я не собираюсь никуда ехать ночью!

– Меня совершенно не волнует время суток! Я ни минуты больше не потерплю в своем доме интриганок! Если вы не уйдете сами, я попрошу слуг вам помочь! – его тон и впрямь соответствовал гордому званию главы рода.

Донья Аделина попыталась вмешаться.

– Диего, ты этого не сделаешь!

Он повернулся к матери.

– Сделаю, донья Аделина, еще как сделаю! А вам, мне кажется, пора перебираться во вдовий дом, чтобы не создавать здесь столь нездоровую атмосферу. Кстати, вы там в прошлом месяце побывали? Или вы побывали не там, а в Лондоне, к примеру?

Риккардо вмиг все понял.

– В Лондоне? Бабушка, вы были в Лондоне?

Ее минутная заминка перед словами «с чего ты это взял» сказала ему все. Он сердито приказал Марите:

– А ну, быстро выметывайся из моей кровати! И чтоб духу твоего здесь не было!

Сеньора Долорес попросила:

– Тогда выйдите из спальни! Это же неприлично! Она не будет одеваться при вас!

Мужчины вышли в гостиную. Дон Диего открыл бар и предложил сыну:

– Портвейн?

– Я выпью виски с содовой, – Риккардо счел, что в такой ситуации вполне может составить компанию отцу.

– Ты превратился в настоящего англичанина. Видимо, слишком много находишься в Англии. – Дон Диего констатировал сей факт без всякого сарказма.

Риккардо молча повел плечами. Сил спорить не было. Через пару минут вышли женщины. Марита была полностью одета, лишь волосы оставила распущенными по плечам. Она кидала на него сердитые взгляды, но Риккардо молча пил виски, не удостаивая ее своим вниманием.

Донья Аделина, не поверившая в строгость сына, попыталась высказаться в своем привычном безапелляционном стиле:

– Я считаю…

Но дон Диего непочтительно перебил мать:

– А я считаю, что непрошенные гости шустро соберут свои манатки и покинут этот дом! И больше без моего приглашения здесь не появятся, потому что их все равно не пустят!

– Ты хочешь сказать, что я не смогу приглашать гостей?

– Почему же не сможете, донья Аделина? Но только не сюда, а туда, где вы будете жить.

– Ты хочешь сказать, что прогоняешь меня из моего собственного дома? – голос доньи Аделины достиг трагических высот.

– Ну, почему же прогоняю? Вы тоже сможете здесь появляться, – и ехидно уточнил: – после моего официального приглашения, естественно. – Донья Аделина хотела сказать еще что-то такое же нелепо-трагическое, но дон Диего прервал ее приземленным: – И избавьте меня от ваших фальшивых древнегреческих трагедий! Они мне еще в университете надоели! – И безапелляционно объявил сестре с племянницей: – Ночь на дворе, так что давайте поскорей!

Риккардо позвонил в сонетку и попросил мажордома, ошарашенного столь поздним семейным сборищем:

– Пришлите кого-нибудь поменять мне постельное белье!

Марита возмущенно фыркнула.

– Ты что, боишься заразиться?

– Я не выношу запаха твоих вульгарных духов!

Донья Долорес будто проснулась от длительного сна.

– Вот, я всегда говорила тебе, что эти духи не подходят молодым девушкам!

– А я всегда тебе говорила, что буду душиться тем, что мне нравится! – Марита не скрывала своего пренебрежительного отношения к матери. – И ты мне не указ!

– А я всегда знал, что ты на редкость глупая и вульгарная дурында! – рявкнул Риккардо. – Убирайся отсюда живо!

– Поддерживаю предыдущего оратора целиком и полностью! – дон Диего откровенно смеялся. – Я всегда знал, что мое семейство никогда к разряду вежливых и культурных не относилось. Спесь сплошная и ничего больше.

Тут уж не выдержала и донья Аделина.

– Зато твоя Роуз была образцом вежливости! Никому не отказывала!

Риккардо сухо заметил бабушке:

– Не забывайте, донья Аделина, вы говорите о моей матери!

– Но Диего неоднократно видел ее с одним и тем же мужчиной! – донья Аделина считала этот аргумент уничтожительным.

– Которого ей подсылал наш замечательный родственничек Пабло Медина! С единственной целью – опорочить ее! Поскольку она многократно давала ему понять, что он полное ничтожество!

Донья Долорес внезапно ударилась в слезы.

– Я так и знала!

Посуровевший дон Диего осторожно осведомился:

– Откуда ты это знала?

– Потому что он не раз говорил, что она свое получит!

Все переглянулись.

– Почему ты никогда не говорила мне об этом? – голос Диего походил на холодную сталь.

– Потому что это никому не было нужно. К тому же предавать собственного мужа неблагородно.

– А предавать родного брата благородно?

– Тебе дела не было до бывшей жены! Ты даже имени ее никогда не произносил!

– А тебе не приходило в твою пустую голову, что мне слишком больно даже думать о ней?

Долорес сердито тряхнула этой самой пустой головой.

– В ее комнату Пабло подбросить записку никак не мог! Поэтому я считала, да и сейчас считаю, что развод был правильным! Она здесь пришлась не ко двору!

– Да, она слишком мягкая и отзывчивая, чтобы понравится таким бессовестным гордячкам, как вы. – Риккардо с горечью обвел взглядом своих родственников. – Вы как закостеневшие памятники, ничего теплого и живого. Эгоистичные и жадные. А теперь прошу покинуть мои апартаменты. Завтра я уезжаю.

Марита внезапно заинтересовалась.

– Что ты собираешься делать?

– Я собираюсь жениться. Не на тебе, как ты, наверное, уже догадалась.

Донья Аделина вскричала:

– Ты не можешь жениться на этой подлой Дженни!

– Еще как могу! Несмотря на все ваши козни, я на ней женюсь! Если вам это не по нраву, это исключительно ваши проблемы.

Донья Аделина повернулась к сыну.

– Запрети ему это! Ты же глава семьи!

– И не подумаю! К тому же он вряд ли меня послушает. Если он настоящий мужчина, ему не указ наставления надоевших родственников. Возможно, потом он об этом пожалеет, а, возможно, и нет. Во всяком случае, от меня он никак не зависит. Это вы все зависите от его милостей.

Последние слова дона Диего несколько привели в чувство дам семейства Сантос, и в первую очередь донью Долорес, которая впервые за многие годы жизни с Пабло Медина поняла, как приятно ни в чем себе не отказывать. Почувствовав, что они вступили на зыбкую почву, она принялась изворачиваться, сердито косясь на дочь.

– Извини, дорогой Риккардо, но мы надеялись сделать как лучше. И для семьи, и для тебя.

– Лучше для меня? Может, для себя? Кстати, а где тетушка Бенита? Она что, не участвует в этом маскараде? Или вы ее не позвали?

По вздернутому подбородку доньи Аделины мужчины поняли, что сеньора Бенита была категорически против этой авантюры.

– Я всегда считал Бениту самым разумным членом нашей семейки. Приятно, что не ошибся. – Дон Диего мрачно кривил губы, глядя на племянницу, которую мать дергала за руку, понуждая выйти. – Ну, говори, что хочешь, раз уж невтерпеж! – насмешливо разрешил он Марите.

Та, вызывающе сверкнув глазами, выпалила:

– Если Риккардо или дядя не назначит мне достойное содержание, то я продам наши семейные тайны какой-нибудь желтой газетке! Всем интересно, почему Диего Сантос выгнал из дому жену. Или каких любовниц заводит себе Риккардо Сантос. Уверена, мне за это хорошо заплатят.

Все онемели. Первым в себя пришел дон Диего.

– Шантаж! Замечательно! Истинная дочь своего отца. Ты, конечно, можешь продавать кому угодно что угодно, но, предупреждаю, я первый выпорю тебя розгами. И после этого не рассчитывай ни на какую семейную поддержку.

– И на респектабельный брак тоже не надейся! – донья Аделина просто метала молнии. – На бессовестной авантюристке никто из приличных мужчин не женится.

– Она очень похожа на американцев, для которых продать и купить родных норма жизни. С кого ты берешь пример? С заграничных звезд? Кстати, должен тебя разочаровать – все заработанные деньги тебе придется отдать в суде как компенсацию за моральный ущерб, это я тебе как профессиональный юрист обещаю. Так что кроме позора тебе эта гнусность ничего не сулит. Но я рад, что ты разоблачила себя перед бабушкой. Она почему-то считала тебя милой девочкой. Думаю, после этого демарша иллюзий у нее больше не осталось. – И Риккардо обратился к бабушке: – Ну что, донья Аделина, вы все еще хотите выдать за меня эту маленькую стервочку?

Донья Аделина величественно взмахнула рукой, указывая своему маленькому войску на выход. Женщины молча вышли, и мужчины остались одни.

– Ты в самом деле решил жениться? – дон Диего внимательно наблюдал за сыном.

Риккардо хмуро подтвердил:

– Решил. Если получится.

– Вот как? То есть еще ничего не решено?

– Я еще не говорил с Дженни. Думаю, после вмешательства бабки это будет сделать непросто. Кто знает, что она ей наговорила.

– А что она может сказать? Что у тебя есть невеста, и свадьба уже назначена. А Дженни это так, развлечение на прощанье. Стандартно. Если она порядочная девушка, то видеть тебя не захочет однозначно.

– Я тоже так думаю. Что ж, придется предпринять что-то экстраординарное.

– Из опыта наших горячих предков пиратов и конкистадоров? Смотри, не переборщи. Англия это не Испания, там наказание за домогательство к женщине весьма серьезное.

Риккардо с некоторой долей насмешливости поблагодарил отца за заботу, и они впервые за долгое время расстались вполне довольные друг другом.

Сказать, как обычно, оказалось легче, чем сделать. Риккардо приехал в Лондон, пришел к Дженни, но ее не оказалось дома. Ее соседка, негодующе сверкая глазами, заявила, что Дженни уехала на каникулы домой. На его просьбу дать номер телефона или адрес Дженни, все так же враждебно объявила, что на это ее никто не уполномочивал.

Риккардо поехал к матери, надеясь, что у нее координаты Дженни отыщутся.

Роуз выслушала его с изрядной долей скепсиса.

– Боюсь, я потеряла одну из своих любимых учениц. – Роуз сочувствовала сыну, но ей было жаль и Дженни. – Что произошло? Неужели ты ее обидел? Она такая милая девочка!

– Если я ее и обидел, то невольно. Из-за моей глупости ее телефон узнала донья Аделина. Хотя она и не признается, я уверен, что она приезжала сюда и что-то наговорила Дженни.

Роуз приложила руки к щекам.

– Кошмар! Теперь я понимаю, почему она в последнее время была такой нервной. Конечно, она пыталась это скрывать, но она такая открытая и бесхитростная, что это ей совершенно не удавалось. Вряд ли теперь Дженни захочет с тобой встречаться. Если донья Аделина сказала ей, что ты женишься на другой…

– Отец выдвинул такую же версию.

– Естественно. Не будет же бабка приписывать тебе какую-то страшную наследственную болезнь? Она же не дура и понимает, что Дженни это не отпугнет. Скорее наоборот. Она очень отзывчивая и доброжелательная девочка.

Риккардо кивнул.

– И что мне теперь делать? Я боюсь, как бы она от отчаяния не совершила какой-нибудь глупости.

– Что ты имеешь в виду? – Роуз встревожилась.

– Не согласилась на близкие отношения с каким-нибудь первым подвернувшимся под руку парнем. Ну, ты знаешь, как это бывает.

– Представляю. – Роуз прикрыла глаза, что-то вспоминая. – Знаешь, я, пожалуй, смогу тебе помочь. Года три назад Дженни присылала мне на рождество открытку с видами своего родного города. Помнится, там стоял и обратный адрес. Если я смогу ее найти…

Она поспешила в другую комнату, Риккардо устремился за ней.

– Ты не выкидываешь поздравительные открытки? – это казалось ему странным.

– Нет. Их у меня не так уж и много. Сейчас почти все предпочитают пользоваться электронной почтой. Быстрее и ничего не стоит, но не интересно. Настоящие открытки мне нравятся гораздо больше.

Она вынула из секретера большую коробку с позолоченными рождественскими ангелочками на крышке. Риккардо поневоле полюбопытствовал:

– Какая старая жестянка! Сколько же ей лет?

– На дне есть дата изготовления -1865 год. Раритет. Хотя для твоей семьи это не возраст.

Риккардо усмехнулся. Для его семьи раритетами считались вещи пятнадцатого-шестнадцатого веков. От всех них пахло тленом, даже от корявых драгоценностей, он к ним старался не прикасаться.

– А, вот она! – Роуз вытащила из кипы открыток одну с видом старого католического храма.

– Дженни католичка? – Риккардо оживился. – Она мне о своем вероисповедании ничего не говорила.

– Не думаю. Храм – одна из достопримечательностей их городка. А вот и адрес. Записывай!

Риккардо вынул органайзер и записал адрес.

– Что ты собираешься предпринять?

– Поеду поговорить. Только прошу тебя, не предупреждай ее об этом.

Роуз небрежно отмахнулась.

– Я уже несколько раз пыталась ей позвонить. Безуспешно. Она или телефон сменила, или симку. Во всяком случае, дозвониться до нее мне не удалось. Надеюсь, тебе повезет больше.

Риккардо распрощался с матерью и уехал в свой отель. Велел Пепите освободить завтрашний день, Педро пригнать рано утром джип к подъезду. Работал допоздна, чтобы его завтрашнее отсутствие было не так ощутимо. Наутро встал рано, с неприятной дрожью в душе. Оделся попроще, чтобы не привлекать к себе излишнего внимания: стандартные черные джинсы и серая тенниска. Когда вышел из отеля, Педро с машиной уже ждал его на стоянке. Сантос подошел к нему, но садиться в джип не стал.

– Доброе утро, Педро! На сегодня ты свободен.

Водитель всполошился.

– Неужели вы поедете без меня, мистер Сантос?

– Педро, ты в самом деле думаешь, что я не умею водить машину? – вопрос прозвучал зловеще, и водитель замялся. Но не отступил.

– Умеете, но здесь такое оживленное левостороннее движение. Может быть, лучше не рисковать? – при этом он кинул такой удрученный взгляд на машину, что сразу стало ясно, кому он сочувствует больше.

Риккардо кисло усмехнулся.

– Не беспокойся. Ничего с твоим драгоценным лендровером не случится. Я езжу аккуратно.

Педро смутился.

– Извините, дон Риккардо! – Риккардо понял, что тот сильно разволновался, обычно в Англии его все называли «мистером». – Но дороги и вправду опасны…

– И ты извини меня, Педро, но мне нужно ехать, причем прямо сейчас, – твердо прервал его Сантос.

Водитель нехотя вылез из салона. Риккардо занял его место и аккуратно вывел джип на дорогу. По Лондону он тащился еле-еле, но, выехав на межгородскую трассу, вдавил педаль газа до упора. Резвая машина полетела по автобану, едва касаясь колесами дороги. Риккардо хмуро подумал: видел бы его сейчас Педро! Наверняка бы поседел от ужаса.

До небольшого городка в Йоркшире Сантос добрался за каких-то два часа. GPS-навигатор сработал четко, он нигде не заблудился. Подъезжая к дому Дженни, снизил скорость и пополз как улитка. Снова вернулось неприятное беспокойство. Оставив джип на платной стоянке, Риккардо напялил на нос солнечные очки, благо день был ярким, и медленно пошел по улице. Дошел до городского парка, и решил скостить путь, пройдя напрямик по узкой, еле видимой в траве дорожке.

Впереди густо росли кусты и старые деревья, никого не было видно. Зато слышно. Голос Дженни он узнал бы и среди забитого людьми зала, а тут, среди тишины, у него не возникло ни малейшего сомнения. Не выходя на опушку, чтобы не обнаружить себя, остановился возле большого старого дуба.

Около пруда возбужденная Дженни что-то сердито выговаривала брату. Риккардо осторожно подошел поближе, скрываясь за стволами деревьев. Конечно, это непорядочно, но Риккардо в данный момент было не до порядочности.

Не обращая внимания на то, что делается вокруг, Дженни возбужденно говорила брату:

– Не волнуйся, пожалуйста, никакие маркизы мне не нужны! Ты прав, в жизни надо общаться с ровней по социальному статусу. И я не влюбилась в него. Если он вдруг передо мной появится, я с ним и разговаривать не стану! Вот увидишь! Но этого не будет. Теперь он женат и ему не до коротких интрижек с глупыми девицами.

Ее голос опасно задрожал, и брат, обняв ее за плечи, повел прочь, сумбурно утешая.

Риккардо призадумался. Время для визита и извинений было выбрано неудачно. Возможно, она бы и выслушала его, успокоившись, но сейчас, раздосадованная и обиженная, она его слушать не станет. Что же ему делать? Похоже, потребовались решительные меры. Как говорил его отец? В их роду полно пиратов и конкистадоров? Что ж, он ничуть их не хуже.

Он развернулся и пошел обратно.

Дженни тосковала. Она металась от отчаяния к надежде. Может быть, ей стоило поговорить с Риккардо? Все объяснить, сказать, что то был глупый детский спор? Но понял бы он ее? Он же такой гордый! Если он так сразу ушел, даже не спросив ее ни о чем, значит, она его просто не интересует. Возможно, он приходил сказать ей о своей женитьбе. А, может, она уже и состоялась? Дженни не хотела мучиться, всеми силами старалась его забыть, но ничего не получалось. Мысли вертелись только вокруг Риккардо, ничего другого на ум не шло.

Дни тянулись кошмарно скучные, похожие один на другой. Каникулы подходили к концу. Ее впервые радовал предстоящий отъезд из родительского дома. Нет, все было хорошо, к ней все были внимательны, она чувствовала любовь и поддержку, но необходимость делать вид, что всем довольна, когда на душе кошки скребут, хоть кого вынудит сбежать. Она даже выдумала, что ей нужно приехать в колледж на неделю раньше, чтобы встретиться с преподавателем и получить интересное задание.

Чтоб доехать до ближайшей железнодорожной станции, как обычно, вызвала такси. Машина с оранжевыми шашечками на боках пришла вовремя. За рулем сидел белозубый темнокожий парень. Дженни попрощалась с родными и устроилась на заднем сиденье. Разделительное стекло между кабиной и салоном было поднято, что несколько удивило девушку. Но не встревожило. Она знала, что в некоторых таксопарках запрещено общаться с пассажирами.

Дженни вспомнила, как она таким же солнечным днем собиралась в поездку с Риккардо, и пригорюнилась. Зря она согласилась тогда с ним поехать. Радовалась бы сейчас, а не печалилась. Правду говорят, знал бы, где упасть, соломку бы подстелил.

Такси остановилось возле заправки. Почему таксист не заправил машину перед поездкой? Но, с другой стороны, времени до поезда было достаточно, и пять минут никакого значения не имели.

Дженни рассеянно посмотрела в окно. Внезапно дверь с противоположной стороны открылась, и к ней в салон сел Риккардо. Она так поразилась, что не поняла, что такси поехало в противоположную сторону.

– Что это значит? – Дженни не могла справиться с приливом восторженной радости.

Риккардо сумрачно кивнул ей в знак приветствия.

– Хотел с тобой поговорить.

Дженни огорошено на него посмотрела.

– Почему нельзя поговорить в нормальной обстановке?

– Видишь ли, я был неделю назад у вас в городе и слышал, как ты заявила Клайву, что никогда больше не будешь со мной разговаривать. Поэтому в нормальной обстановке объясняться с тобой просто не рискнул. Вдруг ты и впрямь отказалась бы со мной говорить?

Дженни покраснела. И все-то ее болтливый язык! Постоянно он ее подводит. Но откуда ей было знать, что ее слышат посторонние? В то время она была так взбудоражена, что голоса не понижала, ей было все равно, слышит ее кто-то или нет. Заносчиво ответила:

– А теперь зачем ты вдруг решил со мной говорить?

– Решил, что мне просто необходим старый велосипед Клайва.

Дженни оторопело спросила:

– Зачем тебе его велик?

– Чтоб не зазнавался. Он же страшный зазнайка, верно?

Дженни в этом была согласна на все сто, но выдавать брата было нехорошо, и она промолчала.

– Чтобы заполучить велосипед, нам нужно поговорить. Но, как ты правильно сказала: в нормальной обстановке. Надеюсь, ты не против?

Дженни была рада. Почему бы и не поговорить? В ее комнате, к примеру. Или в китайском ресторанчике за углом.

– Хорошо, давай поговорим.

Риккардо откинул голову на спинку и прикрыл глаза. Дженни показалось, что он что-то шепчет, но ей в последнее время много чего казалось. Оглянувшись, заметила, что они едут не туда.

– Куда мы едем? Станция в другой стороне! – ее голос звучал испуганно.

Риккардо сумрачно усмехнулся.

– Я тебя похищаю. Знаешь, среди моих предков было немало лихих вояк. Думаю, при случае я бы им ничем не уступил.

Дженни потеряла дар речи. Поняв ее состояние, он успокаивающе заметил:

– Не бойся. Ничего без твоего согласия не произойдет. Но нам в самом деле надо поговорить. Я поддался эмоциям, но вспомнил судьбу отца и понял, что не хочу ее повторять. Поэтому я здесь.

– А как же твоя свадьба? – Дженни постаралась, чтобы ее голос звучал с твердым укором, но слова получились жалостно-обидчивые.

Риккардо согласно покивал каким-то своим мыслям.

– Мы все так и думали. Донья Аделина наплела тебе о моей мифической свадьбе.

– Не поняла? Кто мы все?

– Я, мой отец и моя мать. Мы все решили, что тебя можно было отвратить от меня только моей помолвкой. Ну, и словами о том, что ты моя очередная игрушка. Так?

Дженни неловко заерзала на сиденье. Неужели ее примитивно провели? Но как она могла не поверить столь почтенным дамам?

– Донья Аделина была не одна. С ней была мать твоей невесты.

Риккардо потер лоб рукой.

– С бабушкой могла быть только ее кузина, донья Лусия. Но ее дочь давно замужем. Как ты могла купиться на такой примитивный трюк?

Дженни нахмурилась.

– Как я могла им не поверить, когда ты никогда не говорил мне ни о своей семье, ни о том, что ко мне чувствуешь? Я же была уверена, что ты мной только играешь. Разве не так?

– Нет. Но я понял это далеко не сразу. Прости. Понимаешь, всю мою жизнь всем от меня что-то надо было. Я не знал других отношений. Поэтому меня и понесло по наезженной колее. Но все-таки я не стал добиваться большего, хотя возможности были.

Дженни покраснела. Она прекрасно помнила эти самые возможности. Конечно, прояви он больше настойчивости, сейчас у нее было бы куда больше поводов для упреков. Она с благодарностью посмотрела на него.

– Я тебе очень благодарна за сдержанность.

– Да? А вот я себя чувствую олухом. Возможно, если б мы были близки, я быстрее разобрался в своих чувствах.

– Или наоборот, решил, что я тебе вовсе не нужна.

Риккардо чуть заметно усмехнулся, приподняв уголки твердых губ.

– Я так не думаю. Но я везу тебя на наш остров. Хочу закончить то, что там началось.

Дженни вспомнила про гордость и натужно возмутилась.

– Я не хочу ехать ни на какой остров!

– А я и не спрашиваю твоего согласия. Я знаю, что ты возмущена и разобижена. Понятно, ехать со мной ты не согласишься. Но подумай, если бы в наши отношения не вмешалась моя бабка, ты бы поехала?

Дженни озадаченно замолчала, и Риккардо удовлетворенно попросил:

– Давай поедем! В таких условиях, – он обвел рукой тесный салон такси, – разговаривать невозможно.

Отказаться и возмущаться всерьез не было сил, но и соглашаться не позволяла гордость, поэтому Дженни упрямо молчала, но этого Риккардо было вполне достаточно. Он дал распоряжение водителю, и машина помчалась по скоростной трассе.

Они приехали на тот же частный аэродром, что и в прошлый раз. Самолет, правда, был другим. Когда они вышли из самолета на острове, их снова встретила жара.

Дженни, в плотной водолазке и черных джинсах, с укором посмотрела на Риккардо.

– Ты-то одет в шорты и майку, а вот я сейчас изжарюсь! И у меня с собой ничего нет переодеться!

Он достал из своего объемного чемодана сумку и подал ее Дженни.

– Здесь ты найдешь все, что нужно. Можешь переодеться в дамской комнате.

Отдуваясь от жары, Дженни зашла в дамскую комнату. Здесь шумел кондиционер, и она с облегчением вздохнула. В комнате никого не было, и она разложила на журнальном столике все содержимое сумки. Здесь было все, что необходимо стильной женщине для отдыха в тропиках. Несколько купальников последних моделей, парео, пляжные тапки и босоножки, сарафан и несколько соломенных шляп, вложенных одна в другую. Было также и тонкое нижнее белье. Все вещи были известных фирм, явно очень дорогие.

Дженни немного подумала. Изображать недотрогу и отказываться от всего этого только потому, что она считает вещи слишком дорогими, глупо. Она и в самом деле любит Риккардо, иначе с чего бы в ее душе пели соловьи? Решив принять все это как подарок, надела купальник, накинула парео, на голову напялила самую большую шляпу, на нос – солнечные очки. Экипировавшись, покидала оставшиеся вещи обратно в сумку и вышла к поджидавшему ее Риккардо.

В том же бунгало, где они отдыхали в прошлый раз, ничего не изменилось. Только на веранде стоял пышно накрытый стол и в серебряном ведерке во льду остывало шампанское. Лед подтаял чуть-чуть, и Дженни поняла, что стол накрыт совсем недавно.

– Я позвонил и велел накрыть на стол, когда ты пошла переодеваться. А шампанское вынесли за пару минут до нашего приезда. Перекусим?

Дженни скептически осмотрела выставленные яства. Есть не хотелось совершенно. Наверное, от волнения. Риккардо тоже заметно нервничал. Открыв бутылку, он разлил вино по бокалам, пролив часть на стол.

– Вот черт! Рука дрогнула.

Дженни удивилась. Ему-то с чего нервничать? Для него это явно не в первый раз.

Риккардо посмотрел на океан через бокал шампанского.

– Иногда окружающее видится как сквозь кривую призму. Что-то, что вовсе не достойно рассмотрения, выпячивается, а важное скрывается. Вот и я жил в мире кривых зеркал. Но, надеюсь, я из него все-таки сумел вырваться. – Он повернулся к Дженни и приветственным жестом поднял бокал. – За счастье! – и уточнил: – За наше счастье!

Дженни задумчиво пригубила шампанское. Что-то все слишком помпезно. Если он хочет с ней просто переспать, зачем столько антуража?

Риккардо выпил бокал до дна и нервным жестом опустил руку в карман. Вынул золотую бархатную коробочку и неуверенно пробормотал:

– Волнуюсь аж до дрожи в коленях.

Он обошел стол, остановился перед Дженни и внезапно опустился перед ней на одно колено. От неожиданности она выпрямилась и с удивлением посмотрела ему прямо в глаза, оказавшиеся с ее глазами на одном уровне. Они потемнели, став фиолетовыми. Риккардо смотрел на нее серьезно, ей даже показалось, просительно.

– Мисс Дженни Энн Барлоу, окажите мне честь, станьте моей женой! Я люблю вас всем моим сердцем.

Потрясенная Дженни, забыв, что у нее в руке бокал шампанского, взмахнула ею, и их обоих обдал холодный душ. Это разрядило напряженную атмосферу, и они оба рассмеялись.

– Извини, как неловко!

Она попыталась промокнуть лицо Риккардо салфеткой, но он ухватил ее за руку и потребовал ответа:

– Дженни, отвечай уже! Думаешь, легко ждать?!

Он с трудом сглотнул, и Дженни поспешно сказала:

– Конечно, я согласна! Я давно люблю тебя!

Он вскочил и закружил ее по веранде, не обращая внимания на стоящие по периметру стулья. Дженни подгибала ноги, не желая бить их об стулья. Наконец первый радостный порыв прошел, Риккардо поставил ее на пол и страстно поцеловал. Но потом оторвался и сказал:

– Больше не буду, а то не смогу остановиться. – И лукаво ее подначил: – Ты рада, что Клайву придется-таки отдать тебе свой велосипед? Ты же станешь маркизой! Ты выиграла пари!

Дженни засмеялась.

– Конечно! Это ему впредь суровый урок – пусть никогда не спорит со мной больше! – Обмахиваясь ладошкой, предложила: – Может быть, пойдем купаться?

Они дружно вбежали в теплую воду и проплавали до вечера.

Вечером Риккардо позвонил отцу.

– Я сделал Дженни предложение. Думаю, свадьбу будем играть в Англии в следующем месяце.

– Я так и предполагал. Что ж, желаю счастья. Надеюсь, его у тебя окажется больше, чем досталось мне. Но ты должен привезти свою невесту знакомить с родней.

– Они ее съедят.

– Не думаю. Ты вполне можешь ее защитить. К тому же я буду держать строгий нейтралитет.

Риккардо фыркнул и повторил слова отца:

– Я так и предполагал. Ладно, в выходные приедем в Мадрид. Подготовь семейный сбор. Бабушка живет в палаццо?

– А куда она денется? Теперь она обитает здесь под предлогом, что во вдовьем доме идет ремонт, и жить там невозможно. Но, насколько я знаю, она даже архитектора еще не вызывала. Так что сопротивление продолжается. Но я не слишком и настаиваю. Нанимать экономку или управляющего себе дороже. И даже не в смысле оплаты, в смысле отсутствия достойных кандидатур.

– К тому же возможности для краж на таких должностях измеряются в сотнях тысяч.

– Вот именно! Ну, ждем вас в субботу.

Когда Риккардо сказал об этом Дженни, та запаниковала.

– Я не смогу! Твоя надменная бабушка пугает меня сильнее всякого монстра из самого жуткого ужастика!

Риккардо засмеялся и обнял ее.

– Успокойся, моя радость! Ты там будешь не одна, а со мной. К тому же встретимся мы только на вечернем рауте, а в воскресенье улетим в Лондон. Хорошо, что у тебя в понедельник начинаются занятия, хороший предлог для отъезда. Думаю, что наша свадьба будет гораздо более волнующим событием, чем этот прием.

Но у Дженни было другое мнение.

– На свадьбе будут родные и друзья, это будет приятное волнение. А вот знакомство с твоими родными – это просто жуть!

– Среди них есть и симпатичные люди. К примеру, моя тетушка Бенита. Она тоже ослушалась отца и вышла замуж по велению сердца, хотя к ней сватался американский богач.

Дженни встрепенулась.

– В самом деле? И она счастлива?

– Она была счастлива. Но ее муж умер три года назад. Детей у них не было.

Дженни сочувственно вздохнула.

– Как жаль! Как ей теперь тяжело, бедняжке.

– Да. Но она гордая женщина, настоящая испанка. Она не берет у меняя деньги, предпочитает зарабатывать сама. А ведь могла бы жить безбедно.

Дженни представила помпезный прием в средневековом замке, и у нее от ужаса вспотели ладони.

– А нельзя ли как-нибудь избежать этого приема?

Риккардо шутливо погрозил ей пальцем.

– Конечно, нет. Неужели ты хочешь, чтоб мои родные и знакомые говорили, что я тебя стесняюсь, потому и прячу? Все именно так и будут думать.

– О! – такой вариант Дженни в голову не приходил. – Тогда конечно. Хоть и неприятно, но я потерплю. И постараюсь не ударить в грязь лицом.

– Просто будь сама собой, только и всего. Это будет самым лучшим вариантом.

Дженни ничего не оставалось, как согласиться.