Остановившись возле своей квартиры, Софи смерила его недовольным взглядом и сердито указала:

– Ты живешь не здесь!

– Нет, конечно, я живу у себя, – спокойно заверил ее Вайдел. – Я не идиот.

Софи хмыкнула. Что это опять значит? Ему не нравится ее квартира? Ну, пусть не совсем ее, но временно ее. Или он хочет сказать, что знает, где живет сам? Ничего у него не поймешь с первого раза, все какие-то экивоки.

– Что ты хочешь этим сказать? – спросила она ледяным тоном.

– Только то, что я промок и хочу обогреться. У тебя наверняка есть кофе, а у меня его нет. – Это было наглое вранье, в его кухонном шкафчике этого самого кофе стояло банок сто, не меньше, но Софи-то об этом не знала. – И, вообще, воспитанные барышни приглашают своих кавалеров домой на прощальную чашечку кофе.

– А я, может, невоспитанная! – нахально заявила Софи, удивляясь сама себе. Никогда она подобные вещи никому не говорила. Но на подобное нужно отвечать подобным, разве нет? – И приглашать парней посреди ночи к себе не люблю!

– А зачем ты тогда других постоянно учишь, как нужно себя вести, если сама этого не знаешь? – Вайдел насмешливо указал на дверь. – Приглашай давай, и не шуми, если не хочешь, чтобы соседи полицию вызвали!

Софи хотела возмутиться, но вовремя вспомнила, что единственная квартира напротив принадлежит старой и неприятной даме, о которой дядя предупреждал ее особо. Не шуметь! – это было его главной заповедью. Недовольно сморщив нос, она была вынуждена открыть квартиру и впустить в нее беспардонного спутника.

Войдя, Вайдел первым делом отправился в ванну и радостно сообщил, гордясь собой:

– Все в порядке! Ничего не бежит и не капает. Все-таки я великолепный мастер! Может быть, лучший в своем деле!

Не отвечая на это бахвальство, Софи прошла на кухню и принялась торопливо доставать из шкафа принадлежности для кофе. Вошедший следом Вайдел великодушно разрешил:

– Да брось ты кофе! Ты говорила, тебе нужно заниматься, вот и занимайся. А я послушаю.

– Какого лешего тебе вздумалось слушать, как я играю? – от удивления Софи стукнула банкой растворимого кофе об стол и повернулась к непрошенному слушателю.

– Хочу дать тебе мудрый совет. Знаешь, какой я умный!? – Вайдел приосанился и полюбовался на свое отражение в темном окне.

Софи сжала кулаки и принялась считать вслух, чтобы не взорваться.

– Один, два, три, четыре, пять…

– А ты с чего ударилась в арифметику? – Вайдел прикинулся удивленным, хотя у него поджилки тряслись от смеха. – Ты играй давай. Сама же жаловалась, что тебе репетировать надо. Вот и не тяни резину.

Полностью деморализованная Софи отправилась в комнату и достала скрипку с мстительной мыслью: – «Ну, погоди! Сейчас ты от меня сбежишь, заткнув уши!»

– А что, соседи не жалуются? – вольготно раскинувшийся на кресле Вайдел обвел рукой стены. – Им твои экзерсисы не слышны?

Разозленная Софи не обратила внимания на слишком сложное для простого водопроводчика слово «экзерсисы» и отрубила:

– Нет. Дядя почти во всех комнатах сделал профессиональную звукоизоляцию. Ему тоже приходилось много играть.

– Он же дирижер, а не музыкант? Зачем ему играть? – старательно недоумевал непрошенный гость. – И на чем он играл?

Софи ткнула пальцев в стоящий в глубине комнаты кабинетный рояль.

– Вот на этом.

Вайдел удивился. И как он его не заметил? Единственное оправдание, что свет горел только в этой части комнаты, а в той царил полумрак.

– Ну, ладно, начинай! – снисходительно повелел он, взмахнув рукой. – А то так мы до утра протелепаемся. А мне с утра на работу, между прочим!

Софи закипела. Ей тоже утром на учебу! И, вообще, она его сюда не приглашала! А он ведет себя так, будто она чуть ли не силой завлекла его сюда с единственной целью – чтобы он послушал ее пиликанье! Но препираться и в самом деле времени не было, и она вынула скрипку из футляра. Сердито сверкая глазами, принялась за гаммы, разогревая руки.

Вайдел сидел в кресле, покачивая в такт ногой. Это сердило Софи еще больше. У нее возникла и превратилась в страстное желание мысль стукнуть его скрипкой по голове. Но скрипка была дорогой, концертной, подаренной ей дядей для выступлений, а голова у Алекса, как она подозревала, была гораздо крепче скрипки. Пришлось это необузданное желание обуздать.

Прежде Софи никогда не замечала за собой таких неистовых желаний. Конечно, порой ей хотелось то одного, то другого, но, чтоб в крови кипело настоящее пламя, такого не бывало! Неужто этот тип разбудил в ней незнакомого ей человека, никакого отношения к ней, уравновешенной и добропорядочной Софи Фокс, не имеющего? А может, она всегда была такой вспыльчивой и горячей, просто в ее размеренной и однообразной жизни не представлялось случая эти качества проявить?

Она попыталась представить, как в таком тоне говорит с родными, и не смогла. Мама и папа всегда были сдержанными и терпимыми. И никогда не повышали голос. Правда, ей иногда казалось, что за терпимостью скрывалось равнодушие, но, скорее всего, это ей просто казалось. Родители всегда помогали всем, кто обращался к ним за помощью. Но, может быть, они делали это не по велению души, а просто потому, что так принято?

Закончив гаммы, она перешла к своей партии. Скрипка звучала, как обычно, и Софи расслабилась, стараясь не сбиться и не сфальшивить. Она прикрыла глаза, вслушиваясь в однообразное звучание скрипки, и с отчаянием понимала, что настоящим виртуозом ей никогда не стать, хоть лопни она от усердия.

Вайдел слушал ее игру, думая то же самое. Скрипка звучало попросту деревянно. Софи права: ее место третий ряд, и никогда ближе. Жаль, она так старается. Но неужели она не может найти ничего, что подходило бы ей больше?

Она закончила и недовольно поморщилась.

– Ну, как? – спросила это просто для проформы, уверенная, что он скажет какую-нибудь гадость.

– Тебе надо выйти замуж! – неожиданно сообщил он с видом предельной откровенности. – Тогда ты, как твоя умная матушка, сможешь говорить всем своим знакомым, что пожертвовала блистательной карьерой ради семьи.

– Тебе не понравилось, как я играю? – коварно спросила она.

– Это не игра, это пиликанье, – честно ответил Вайдел. – Играть ты не умеешь.

Софи всунула ему в руки скрипку.

– Ну, попробуй-ка ты! Думаю, ты сейчас научишь меня, как нужно правильно играть на скрипке.

Вайдел неуверенно взял скрипку. Он многократно видел, как на ней играют, но никогда не пробовал сам. Но он обладал абсолютным слухом и не раз убеждался, что ему покоряются самые разные инструменты. И, кроме того, он прекрасно играл на гитаре, и на шестиструнной, и на семиструнной. А здесь вместо пальцев смычок, вот и вся разница.

Встал, осторожно пристроил скрипку под подбородком и взял первые ноты. Прошелся по всем ладам, выяснил, что и как звучит, и принялся играть то же, что только что играла Софи.

Софи, так же вальяжно развалившаяся в том же кресле, где до этого сидел Вайдел, оторопела. Она замерла, не веря своим ушам. Он играл так, будто был гением. Если бы так могла играть она, давно бы стала первой скрипкой.

Едва он прервался, как она заявила:

– Ты самый большой врун, каких я знала! Ты давно занимаешься скрипкой, и просто морочишь мне голову!

Он засмеялся.

– Я сейчас взял ее в руки впервые в жизни. Но, чтоб тебя утешить, скажу: так получается со всеми инструментами. Просто у меня абсолютный слух.

Она поразилась еще больше.

– У тебя абсолютный слух, а ты работаешь водопроводчиком? Это же преступление!

– Это честная работа, мэм! – запротестовал Вайдел. – Что вы против нее имеете? Уж вы-то должны быть этому вдвойне благодарны!

– А я думаю, сэр, – она подчеркнула это неуместное обращение, – что вы зарываете свой талант в землю.

– А я думаю, мэм, что разного рода мелких знаменитостей развелось видимо-невидимо, а хороших водопроводчиков вроде меня – мало! – гордо заявил Вайдел.

Софи посмотрела на рояль.

– А на рояле ты играл?

– На рояле нет. Но на пианино приходилось. Насколько я знаю, это одно и тоже.

– Сыграй! – скомандовала Софи.

– Опомнись! На часы посмотри! Полночь уже!

– Ерунда! Играй! – и Софи включила свет над роялем.

Пожав плечами, Вайдел открыл крышку и сел на круглый полированный стульчик. Дома у него был такой же, но мягкий. Этот был твердый, старинный и не слишком удобный. Начал играть попурри из своих собственных песен.

– Странно, где-то я это уже слышала, – удивленно заметила Софи. – Что ты играешь?

– Мелодии из разных песенок. Слышал по радио.

– Тебе нужно обязательно показаться в консерватории! – сделала вывод Софи. – Если хочешь, я договорюсь со своим профессором.

– Не хочу. Если бы хотел, я бы ее давно закончил. Мне в моей работе консерватории ни к чему. Скучно это. Я – вольный художник.

– Ты что, еще и рисуешь к тому же? – от ужаса Софи машинально прижала руки в груди, будто хотела защититься от обилия его талантов.

Вайдел озадачился.

– Никогда не пробовал. – Это было истинной правдой. – Но, думаю, что смогу. Сейчас такие картины рисуют художники, что каким боком ее не поставь, все будет верно!

– Но ты же дальтоник? Или нет?

Вайдел элегантно ушел от ответа:

– А кого это волнует, скажи мне? Вот черный квадрат Малевича не помнишь, какого цвета?

Софи измождено откинулась на спинку кресла.

– Все, баста! Я спать хочу!

– И что, без меня? – прикинувшись огорченным, Вайдел внимательно следил за ее реакцией.

В ответ Софи зевнула.

– Я спать хочу! Если вдруг захочется с кем-нибудь переспать, я найду желающих, не беспокойся.

– Я желающий! – Вайдел подошел к ней вплотную и поднял с кресла. – И чтоб без конкурентов!

– Ты им в лоб дашь? – заинтересованно поинтересовалась Софи, у которой мгновенно пропал весь сон.

– Почему именно в лоб? – удивился узости ее пристрастий Вайдел. – А в нос уже нельзя?

– Это некрасиво. Ты им нос наверняка разобьешь, а это кровь. Кровь я не выношу.

– Ну, и неженка же ты! – возмутился Вайдел. – Вот черт дернул с тобой связаться!

– Я и не просила тебя со мной связываться, – натужно возмутилась Софи. – И вообще, иди-ка ты к себе! Не то я все-таки договорюсь со своим профессором, и он обязательно заставит тебя учиться в консерватории! И ты станешь музыкантом, а не водопроводчиком!

От этой страшной угрозы Вайдел потерял способность к сопротивлению, и вмиг оказался ловко выставлен наружу. Укоризненно покачал головой перед запертой дверью и вышел во двор. Настойчивый дождь не унимался. Спасаясь от лившей за воротник холодной воды, Вайдел проскочил до своего подъезда на сверхвысокой скорости.

Интересно, что думают охранники, наблюдающие за камерами слежения. Что он сошел с ума? Он и сам это подозревает. Зачем он каждый день мотается черт-те куда с этой несносной девицей? Конечно, с ней весело, она забавная, но он не хочет сложностей в своей жизни. А с ней у него их будет даже не море, а океан.

Но надо честно признать, что его к ней тянет, и тянет сильно. Он не кривил душой, когда сказал, что хочет у нее остаться. Но Софи не оценила его страстный порыв, и это было досадно, потому что в последний раз он связывался с девицей лет сто назад. Она оказалась глупой и жадной, что надолго отвратило его от всех девиц вместе взятых.

Но Софи не была ни глупой, ни жадной. К тому же обладала своеобразным чувством юмора, с ней ему было не скучно, с ней было весело. И он ее хотел, чего уж греха таить. Теперь, когда она его так беспардонно выставила, ему было нелегко. Придется принимать холодный душ.

Когда он пытался охладить вожделение с помощью холодной воды? Он и не помнил ничего подобного. Если он чего-то хотел, то всегда получал желаемое. Неважно, что это было – вещь или понравившаяся девчонка. Ему никто не отказывал.

Тут ему в голову пришла препротивная мысль – девицы не отказывали ему потому, что он был знаменитостью, он был богат. А теперь, когда в глазах Софи он простой парень, он ей не нужен? Тогда нужен ли он вообще кому-то сам по себе, без обаяния денег и славы? Если бы у него не было громкого имени, нужен ли он был этим приставучим девицам из подтанцовки? Похоже, что нет.

Эти размышления его здорово удручили. Завернувшись в теплый махровый халат, с сумрачным видом сел к своему роялю той же фирмы, что и у Софи, правда, поновее, и принялся наигрывать приходившие в голову мелодии. Постепенно сложилась одна, грустная и очень красивая. Он записал ее на диктофон, собираясь отдать на следующий день Бенджамину.

Странно, почему Бенджамин не звонил ему сегодня? Обычно он ни одного дня не пропускает. Повернул голову и увидел телефон, тихо лежащий на столе. Вот черт, он про него совсем забыл! Посмотрел на дисплей. Восемнадцать неотвеченных вызовов! Здорово! Звонил Бенджамин, родители, пара старых друзей. Рекордистом, естественно, был Бен. Перезванивать никому не стал, кто же перезванивает в два часа ночи?

Лег спать и вдруг сообразил, что за время знакомства с Софи написал уже три симпатичных мелодии. Раньше он такой плодовитостью не отличался. Чья это заслуга? Софи или это он сам вдруг стал фонтанировать мелодиями, как Россини?

Принялся анализировать и нечаянно заснул. Утром проснулся от отчаянного трезвона. Телефон сообщил о двадцати двух пропущенных звонках. Спать еще хотелось отчаянно, но он, пересилив себя, ответил:

– Здорово, Бен! Что, соскучился?

Бенджамин взорвался:

– Где ты пропадаешь, черт тебя дери! Я уже хотел взламывать твою квартиру!

– Это грозит тебе уголовным преследованием, дружище, так что лучше не надо. К тому же дома Фил, он такого удовольствия тебе не позволит. Отвечаю сразу, почему вчера не отвечал: забыл телефон дома, и был очень, очень счастлив, не слыша этот жуткий трезвон.

– Вот она, благодарность! Тут с ума сходишь от беспокойства, а он… Что ты делал вчера?

– Ходил по галерее. Опять забыл по какой, но это неважно. Ты знаешь, сколько миль нужно прошагать, чтобы осилить всего лишь половину?

Бенджамин рассмеялся.

– Этого стоило ожидать. Опера, променад-концерт, галерея. Что дальше?

– Не знаю. Меня вчера выгнали из рая, – пожаловался Вайдел убитым голоском.

– За что?

– За хорошую игру на скрипке. Выяснилось, что я играю гораздо лучше этой скрипачки.

Бенджамин скептически хмыкнул. Он знал незаурядные способности своего подопечного, но знал и его способность несколько искажать действительность.

– Думаю, тебя выгнали вовсе не за это. Но серьезно, как у тебя дела?

– Накидал несколько песенок. Сейчас пошлю тебе файлы, послушай. Аранжировать не буду, позови того парня, что делал это в прошлый раз, у него неплохо получается. Денни, вроде?

– Угадал. Ладно, шли записи. Кстати, ты помнишь, что Луиджи ждет тебя сегодня на примерку? Не вздумай опоздать, жалоб будет – не выслушать!

Вайдел напрочь забыл о примерке. Неужели сегодня уже среда? Как же быстро пролетело время! Нехотя согласился:

– Приеду, не волнуйся.

– А не заблудишься? – Бен насторожился. Ему проще было приехать за Вайделом самому, чем вытаскивать его из какой-нибудь переделки.

– Я помню адрес. Поеду по навигатору. Надо учиться самостоятельности.

– Ну, ладно, попробуй, – снисходительно согласился Бен. – Но, ежели что, звони сразу. И не вздумай опять забыть телефон!

Бенджамин отключился, а Вайдел поплелся на кухню. У Фила сегодня до обеда был выходной, хозяйствовать приходилось самому. Открыл шкаф, полюбовался на стройные ряды кофейных банок, взял крайнюю, просто потому, что она была ближе. Он никогда не мог понять, какая разница между дорогими сортами кофе, не считая названия. Все они казались ему одного вкуса.

Достав из холодильника приготовленный для него вчера Филом омлет с беконом, разогрел его в микроволновке и съел. Выпив чашечку кофе, окончательно проснулся. Одел джинсы, тенниску и распихал по карманам карты. Телефон на этот раз тоже не забыл, проявив завидную предусмотрительность. Поскольку с ним не будет сопровождающего, нужно предусмотреть заранее любую мелочь. Как все-таки трудно живется обычным людям, сколько всего нужно держать в голове!

Спустился вниз, вывел бентли из подземного гаража и подъехал к автоматическим воротам. И тут во двор, открыв калитку, зашла Софи. Вайдел непроизвольно сжался на сиденье, боясь, что она его заметит. Потом вспомнил, что стекла на машине тонированные, но все равно постарался как можно быстрее выехать со двора.

Уже на дороге подивился собственной нервозности. Ну и что, если Софи его узнает? Посмеются вместе, и только. Или не посмеются? Если она обвинит его в обмане и не захочет с ним больше встречаться?

Вайдел посмотрел на себя в зеркало и гордо заявил, что его это ничуть не взволнует, и прекрасно понимал, что врет самому себе. Что в этой девчонке такого, что не на шутку его зацепило? Ведь он, в принципе, может найти себе подружку в тысячу раз и красивее и умнее. Но вот только будет ли он чувствовать себя с ней так же беззаботно и комфортно, как с Софи? Что-то он в этом сомневался.

Благодаря стараниям терпеливого навигатора, каждую минуту наставлявшего его на путь истинный, Вайдел добрался до офиса Бенджамина без особых проблем. Пара задержек на зеленый не в счет, это с каждым может быть. Гордый собой, вышел из машины и поднялся по лестнице. Кинув знакомому секьюрити, зашел в офис.

Бенджамин пожал его мужественную руку, и слишком серьезно похвалил:

– Ты взрослеешь не по дням, а по часам, мой дорогой! Но Луиджи тебя ждет не дождется. Давай-ка к нему!

В отличие от других менеджеров, предпочитавших заказывать костюмы в специализированных ателье, Бенджамин имел собственный швейных цех, в котором распоряжался один из самых видных мэтров эстрадной моды Луиджи Маркони.

Пройдя по длинному узкому коридору, Вайдел очутился в царстве Луиджи. Кругом стояли манекены, висели ткани, на столах валялись стразы, перья, какие-то ленты, мишура и прочие атрибуты эстрадных костюмов. В соседней комнате, где работали закройщики и швеи, стоял непрерывных стрекот швейных машинок.

Он подошел к своему манекену, имитирующего его тело до последней точки, и приветливо похлопал по плечу.

– Здорово, дружок! Как дела?

На его голос из-за занавеси выглянул одетый в блестящий халат Луиджи.

– А, наконец-то появился! Твой дизайнер уже рвет и мечет. – И он кликнул куда-то вдаль: – Джованни, выходи! Появился твой подопечный.

Джованни в обычных серых джинсах и такого же цвета футболке вошел в комнату с ворохом разноцветных отрезов и упаковкой портновских булавок. Бросив все это богатство на столик, принялся за Вайдела. В других ателье костюмы давно уже моделировали на компьютере, но Луиджи предпочитал все делать вживую. Вот и теперь Вайделу казалось, что он всего лишь безгласная кукла.

Его вертели то так, то этак, велели то поднять ногу, то опустить, то поднять одну руку, то другую. И так почти весь день. Он покорно молчал, не желая создавать еще больше проблем, потому что Луиджи с Джованни и без того без перерыва гневно спорили между собой на итальянском, что-то уж слишком экспансивно доказывая друг другу.

От беспрестанного мелькания перед его глазами блестящего халата Луиджи у Вайдела что-то замерцало в голове. Глаза он закрыл, но это не помогло: Джованни постоянно менял на нем лоскуты ткани, требуя повернуться то одним боком, то другим. Не будешь же поворачиваться вслепую в комнате, утыканной острыми предметами? Глаза пришлось открыть, и все началось сначала.

Когда измочаленного Вайдела наконец выпустили из примерочной, он чуть жив дополз до кабинета Бенджамина и обессилено упал в мягкое уютное кресло.

Лаура, немолодая секретарша Бена, сочувственно улыбаясь, тотчас поставила перед ним чашку горячего шоколада. В отличие от других секретарш, считающих панацеей кофе, она уверяла, что ничто так не поднимает упавшие силы, как добрая порция вкусного калорийного шоколада.

Поскольку к чашке шоколада прилагались разнообразные пирожные, а также сливовый пудинг, свои силы Вайдел сумел восстановить буквально за полчаса. Дождавшись этой знаменательной минуты, Бенджамин серьезно произнес:

– Я прослушал твои записи, Леон. Должен сказать, это лучшее из всего, что ты сделал. Ты настоящий талант, и я горжусь тем, что работаю с тобой. Я их уже послал Денни. Он мне только что позвонил. Он тоже в восторге.

– Я тоже считаю, что они хороши, – без ложной скромности признал Вайдел. – Но как ты думаешь поставить их на большой сцене? Мне кажется, они сугубо камерные, для одного.

– Для этого существуют софиты. В луче света ты будешь один, остальные в темноте. Вот тебе и камерность. В общем, это дело режиссера. Не бери в голову.

Обсудив с менеджером некоторые моменты будущих выступлений, Вайдел неохотно попросил:

– Бен, дай мне кого-нибудь в водители, доехать до дому. Час пик, не дай бог отвлекусь и устрою аварию.

Тот согласно кивнул головой.

– Я и сам хотел тебе это предложить. Я бы и сам тебя отвез, но слишком много дел, не успеваю. Джон подойдет? – получив утвердительный кивок, поднял трубку. Дав распоряжение водителю, лукаво подмигнул Вайделу: – Все готово, Леон! Должен сказать, Джон просто в восторге. Он обожает водить твой бентли. Крутая тачка, ты же понимаешь? – он сказал это с шотландским акцентом, подражая Джону.

Вайдел посмеялся и ушел, любезно распрощавшись и с Бенджамином, и с Лаурой. Они оба изучающе посмотрели ему вслед и синхронно произнесли:

– Какой-то он странный!

Посмеявшись, Бенджамин спросил у секретарши:

– А тебе что кажется в нем странным, Лаура?

– Какой-то он необычный. Слишком тихий, что ли? – она не смогла сформулировать свои ощущения.

– Думаю, он влюбился. Сегодня он прислал мне чудные мелодии, нежные, лирические, вовсе не похожие на его беззаботные и бравурные прежние песенки.

– Влюбился? А в кого? – Лаура чисто по-женски решила сразить этой вестью весь состав их немаленькой труппы.

– Не знаю. Только подозреваю, но тебе не скажу. И ты не болтай! – строго наказал он ей, грозя пальцем. – Знаю я тебя!

Лаура предпочла обидеться.

– Разве я когда-нибудь выдавала конфиденциальную информацию, босс?

– Нет, когда я тебя об этом предупреждал, – не поддался на ее фальшивую обиду Бенджамин. – К тому же Леон еще сам не понял, что с ним произошло. Как бы не навредить. Он парень гордый, самоуверенный.

Лаура поддакнула:

– Что есть, то есть!

Выйдя во двор, Вайдел тут же столкнулся с подружками из подтанцовки. Сюзи? Соня? Как же их зовут, наконец?

– Леон, привет! Слушай, это не ты на днях целовался с какой-то невзрачной девчонкой у Альберт-холла?

– Я? Целовался? С невзрачной? Девчонкой? – каждое слово Вайдел произносил с нарастающим недоумением.

Вмешалась вторая девица.

– Я же говорила, что это не может быть он! А ты свое – это он, это он! – передразнила она ее писклявым голоском.

Вторая ее перебила, стараясь перекричать:

– А кто тогда, если не он? Я его по родинке узнала! – и она победно показала на маленькую родинку у него на шее.

Вайдел постучал по ушам.

– Милые дамы, пожалейте мои уши! Вы утверждаете, что я целовался на улице неизвестно с кем?

– Да! – безапелляционно заявила первая.

– А вам какое дело до моей жизни? – обманул он их ожидания. Они-то были уверены, что он начнет оправдываться, опровергая их слова. – Почему вы считаете возможным обсуждать мои поступки? Тем более измышлять обо мне черт-те что? – он обвиняюще наставил на них указательный палец. – Вы забыли пунктик в договоре, запрещающий даже имя мое вне группы произносить? А уж тем паче следить за мной?

Девицы застыли. Они никогда от него подобного тона не слышали, и не предполагали, что он может так разговаривать. Он всегда держался с ними наравне.

– Но мы просто предположили… – начали они изворачиваться, но Вайдел их прервал:

– Держите свои предположения при себе! Я не желаю слушать о себе всякий бред! И вспомните, каким пунктом заканчивается договор! – и он пошел к своей машине, за рулем которой уже сидел Джон.

Одна из девиц, проводив его испуганным взглядом, спросила у другой дрогнувшим голоском:

– А каким пунктом заканчивается договор, ты помнишь, Сюзи?

– Увольнением в случае невыполнения хоть одного из пунктов договора! – сердито отрезала Соня. – Нечего было этот разговор и заводить! Не забывай, сколько нам здесь платят!

– Но ведь это ты сказала, что Вайдел целовался с той девчонкой! – не оставила своих обвинений Сюзи.

– Я это сказала только тебе, приватно, а ты пристала к Вайделу с дурацкими выяснениями! – раскипятилась Соня.

– Нет, это ты все начала! – Сюзи ни за что не принимала на себя пальму первенства.

Произнеся несколько непечатных слов, Соня развернулась и ушла в офис. За ней, что-то обвинительно лепеча, отправилась и Сюзи.

– Здорово ты их, Леон! – одобрительно прищелкнул языком Джон, ожидая, когда пассажир сядет в салон и пристегнется. – Эти балаболки уже всех достали. Я б на месте Бенджамина давно их выгнал. Таких, как они, на каждом углу по сотне. Трепаться только хорошо умеют, больше за ними никаких достоинств не числится.

Говоря это, он сноровисто выгнал машину на шоссе. Оглянувшись, хмуро заметил:

– Похоже, за нами опять папарацци увязались. Будем отрываться?

– Да зачем? Дороги переполнены, они и сами отстанут. Ты только не сразу к моему дому гони, а покружи немного.

Джон так и сделал. За квартал от дома, узнав окрестности, Вайдел его остановил:

– Дальше я доеду сам, спасибо. Обратно на такси доберешься?

Джон посмотрел на часы.

– Я домой сейчас рвану, рабочий день кончился. Тут как раз станция метро, так что в подземке я до дому доберусь гораздо быстрее, чем на такси. Пока!

Он вышел. Вайдел пересел на водительское место и поехал к дому. Заехал во двор и растерянно затормозил. Возле крайнего подъезда стояли и о чем-то спорили Софи и Ник. Или Генри? Опять он все путает!

Он подъехал к въезду в подземный гараж, но заводить в него бентли не стал. Слегка опустил стекло, соорудив крохотную щелочку, и принялся беспардонно подслушивать.

– Ты с ума сошла, честное слово! – горячился то ли Ник, то ли Генри. – Водишься с каким-то водопроводчиком, шатаешься невесть где, вместо того, чтоб репетировать! Смотри, так тебя из оркестра выкинут!

– Этот водопроводчик стоит десяти таких, как ты! – огрызнулась Софи, нервно теребя ремешок сумочки.

– И чем же он так хорош? – потребовал уточнения Ник-Генри. – Надеюсь, не в постели?

Софи покраснела.

– Понятия не имею, каков он в постели! – сердито парировала она. – Но он точно не зануда!

– А я зануда?! – от возмущения Ник-Генри даже подпрыгнул.

– Без сомнения! – Софи высокомерно задрала нос, неосознанно приподнимаясь на цыпочках в стремлении быть повыше.

– Как мне хочется дать тебе по шее! – интимно признался Ник-Генри. – Аж руки чешутся!

Вайдел решил: если Ник-Генри вздумает выполнить свою угрозу, то расквашенным носом точно не отделается. И почему слабаки такие агрессивные?

Софи мило разрешила:

– Давай! Но не сердись, если я невзначай расскажу своему водопроводчику, как ты называешь Алекса, откуда у меня взялись синяки на шее. Что будет дальше, ты, думаю, и сам спрогнозируешь.

Ник-Генри заскрипел зубами, но угрожать прекратил. Хмуро предложил:

– Может, репетировать пойдем? Нам с тобой скоро Моцарта сдавать, а ты до сих пор ноты не выучила.

Софи передернула плечиком, но отправилась в подъезд. Ник-Генри удивленно посмотрел на стоявший рядом с ним невесть откуда взявшийся бентли, и пошел за ней.

– Надо же, с таким запалом ссорились, что даже подъехавшую почти вплотную машину не заметили. Вот это накал! – с этими словами Вайдел загнал бентли в гараж.

Поднялся к себе на личном лифте. Увидев себя в украшавшем кабину зеркале, поразился своему мрачному виду. Теперь ему точно можно преступников играть. С таким видом киношные злодеи в триллерах людей пачками убивают.

Как обычно, у порога его встретил Фил. На нем был белый фартук, и Вайдел понял, что тот только что от плиты. Рабочий день у Фила давно кончился, и Вайдел предложил:

– Иди домой, не перерабатывай. Я и сам справлюсь.

Фил возражать не стал. Рассказал, что где лежит, и убежал, повесив фартук в свой шкаф в прихожей.

Из кухни завлекательно пахло свежеприготовленным ужином, но есть Вайделу не хотелось, видимо, перебил аппетит Лауриными пирожными. Решил только немного кофе выпить, уничтожить неприятный приторный привкус во рту. Все-таки сладкое не для него. Открыл кофейный шкафчик, достал банку кофе и призадумался.

А ведь вчера Софи его кофе так и не напоила! Может, пойти сейчас к ней? Посмотреть, что там у них делается? Вдруг они не репетируют, а целуются? От этой мысли изнутри поднялась жаркая волна гнева и жажды мести. Это ему категорически не понравилось. Неужели он ревнует? Чувство было крайне неприятным. Вайдел с сочувствием припомнил беднягу Отелло, задушившего Дездемону в припадке ревности. О, как он его сейчас понимал!

Поставил банку обратно и пошел в гардеробную. Выбрал для визита к соседке одежонку попроще. Хорошо, что на дворе не средние века, а то где бы он взял отрепья? Нищего бы на дороге раздел? Сейчас хорошо: джинсы и футболки носят все, и бедняки и миллиардеры. Он, правда, не миллиардер, но еще пара таких кругосветных турне, как последнее, и он им станет.

Черные джинсы, черная футболка. Прямо как гот. Мрачно что-то, но переодеваться он не стал. Не на прием к королеве, дресс-код соблюдать не надо. Спустился вниз по лестнице, вышел во двор. Прохладно. Что ж, октябрь не май, это всем известно. Подошел к дверям Софи и прислушался. Тихо.

Понятно, они пиликают в репетиционной комнате. Звукоизоляция на высшем уровне. Позвонил. Никакой реакции. Они что, его не слышат? Обратный эффект? Раз ничего не слышно снаружи, ничего не слышно и внутри?

Позвонил еще раз, потом еще. Тишина. Интересно, что будет, если он попинает дверь каблуком? Но проверять это не пришлось. Дверь распахнулась, и на пороге нарисовалась сердитая Софи. При виде Вайдела у нее что-то дрогнуло в лице, но спросила она недовольным тоном:

– Тебе чего? Я занимаюсь!

Не отвечая, он отодвинул ее в сторону и нахально вошел в квартиру. Аккуратно притворив за собой дверь, вежливо поздоровался:

– Добрый день, моя радость!

Радость раздраженно огрызнулась:

– Уже вечер, что тебе надо? Я занимаюсь, тебе говорят!

– Ты должна мне кофе, но, если ты занимаешься, я подожду. – Строго добавил: – И не отпирайся, говоря, что у тебя кофе нету.

Жизнерадостно улыбаясь, будто получил радушное приглашение, прошел мимо возмущенной хозяйки в репетиционную комнату. Там в нетерпении притоптывал ногой Ник-Генри. Увидев Вайдела, скривился так, будто откусил пол-лайма.

– Привет! – как ни в чем не бывало приветствовал его Вайдел. – Не волнуйся, я мешать не буду. Просто посижу тут рядом тихонечко, послушаю.

Ник-Генри возмутился, но сказал вполне толерантно:

– Это репетиция. Ничего интересного не будет.

– Вы играйте, играйте! – великодушно разрешил Вайдел. – Я сам решу, что интересно, а что нет.

Он развалился перед ними в кресле и взмахнул рукой, будто в ней была дирижерская палочка. Сердито зыркая глазами, они начали играть. Отыграв до конца, Ник-Генри хотел было высказать Софи свои замечания, но не успел. За него это сделал Вайдел:

– Ты, как всегда, играешь деревянно, Софи. Третий пожизненный ряд. А тебе, Ник-Генри, не хватает динамизма. Ты отстаешь. Это же Моцарт! И не похоронный марш, а скерцо.

– Я Ник. При чем тут Генри?

– Увы, я постоянно все путаю. Поэтому, чтоб не ошибиться, так тебя и назвал. Не обижайся, ладно? Поправь меня, ежели что не так. Но давайте уже играйте еще раз. Софи, играй мягче! У тебя в руках скрипка, а не барабанные палочки, если ты этого еще не заметила.

Ник усмехнулся и победно посмотрел на Софи. Та, в свою очередь, зверем взглянула на непрошенного советчика, но он властно скомандовал:

– Начали! – и они снова заиграли.

На этот раз Вайдел отбивал такт рукой, как заправский дирижер, и дело пошло гораздо лучше. Закончив, он сдержанно их похвалил:

– Лучше, гораздо лучше! Но теперь ты иди, Ник, иди, потренируйся дома. Не то руки перенапряжешь, а это очень вредно.

Не успел тот опомниться, как оказался за дверью. Ошарашено посмотрев на нее, что-то возмущенно пробормотал себе под нос про нахальных всезнаек, но обратно ломиться не решился. Уж слишком разные габариты были у него и водопроводчика.

Оставшись вдвоем с Софи, Вайдел разрешил:

– Ладно, можешь напоить меня кофе, а потом я скажу тебе пару слов.

– Я вовсе не хочу поить тебя кофе! – Софи никак не могла понять, как это в ее квартире, да и в ее жизни вдруг принялся командовать совершенно посторонний человек. Как она до такого дошла? Вот и сейчас Вайдел бесцеремонно выставил за дверь Ника, которого она знает много-много лет, даже и не сообразить сразу, сколько, и указывает, что ей нужно делать!

– Ну, не злись, не злись! Это не соответствует великосветскому этикету и недостойно настоящей леди! – укорил ее Вайдел, мягко подталкивая к кухне.

Софи сопротивлялась, как могла, но Вайдел был гораздо сильнее. Пришлось идти на кухню.

– Я не хочу быть леди, если это обязывает меня оказывать знаки внимания таким типам, как ты!

– Ух, ты! – восхитился он. – Классно закручено! Я бы так не смог. А что еще ты знаешь в таком же духе? – проявил он чисто академический интерес.

– Может быть, ты уйдешь? – она, в свою очередь, предложила это из чисто спортивного интереса, прекрасно понимая, что он никуда не уйдет.

– И для чего ты это спрашиваешь? – попрекнул он ее, неодобрительно покачивая головой. – Мысли логически, моя дорогая: зачем я пришел? Чтоб уйти? Какой тогда был смысл приходить? Нелогично! Хотя я всегда знал, что логика не является женским качеством. Если у тебя ее нет, включай интуицию!

Софи не знала, что ей делать – злиться или смеяться. Он с откровенным любопытством ждал, на чем она остановится.

– Ну, хорошо, – Софи решила все-таки стать гостеприимной хозяйкой. – Я напою тебя кофе. Но после этого ты сразу уйдешь!

– Сразу уйду? Ты мне тонко намекаешь, что подсыплешь мне в кофе какую-нибудь гадость, и я вынужден буду сразу уйти, потому что у меня заболит живот? Что ты имеешь в виду под этой загадочной фразой?

Софи постаралась сдержать смех, уж очень выразительным было лицо ее гостя, предполагающего отравление своего драгоценного желудка, и не смогла. Скрывая смех, принялась открывать шкафчики, соображая, что там имеется. А имелось там всего ничего – один пакетик кофе «три в одном». Она подала его Вайделу со словами:

– Вот, можешь выпить это дома.

Он решительно отказался.

– Что ты, я такое не пью! Это же сплошная химия. А я жить хочу. Неужели ты пьешь эту гадость?

Софи в тщетной надежде найти что-нибудь более удобоваримое, по очереди пооткрывала ящики стола и закрыла их с горестным вздохом.

– И вот так всегда! Ну почему, когда что-то нужно, этого никогда не оказывается? И зачем я утром допила банку растворимого кофе? А новую купить забыла!

Этот горестный вздох эхом отозвался в сострадательной душе Вайдела. Как он ее понимал! С ним такое происходило ежечасно. Вот и сегодня, стоило только положить ручку на стол, как та безвозвратно исчезла.

Если бы он представился Софи как положено, мог бы пригласить ее к себе и напоить приличным кофе. Но его нынешняя роль этого не предполагала. Хотя что ему мешает принести кофе сюда? Да и к кофе что-нибудь.

– Ладно, жди меня тут, – обнадеживающе пообещал и исчез.

Пользуясь тем, что он ее не видит, Софи постучала пальцем по виску.

– «Жди меня тут»! Можно подумать, это не мой дом! Где еще я могу его ждать? На скамейке во дворе?

Вайдел вернулся быстро. В руках он нес пару банок растворимого кофе, коробку конфет и вафельный торт, приготовленный Филом. Он отдал эту мелочь Софи, уверенный, что она будет благодарна. Она тупо уставилась на подношение.

– Откуда у тебя это?

Он опасливо посмотрел на нее. Что опять не так?

– Это из моей квартиры. А что?

– Знаешь, сколько это стоит? – взвизгнула она. – Это же настоящий органический растворимый кофе!

– Не знаю! – испуганно признался Вайдел. – Это мне дают как чаевые. Деньги же нам брать нельзя, а мелкие презенты можно. – И чертыхнулся про себя: – «Вот черт! Чуть не попался»!

– Мелкие? Презенты? Кошмар! И где же ты подвизаешься? Может, мне с тобой на пару работать? Я на такой кофе в своем третьем ряду никогда не заработаю!

– Нет, мне конкуренты не нужны, вот еще! – решительно отказался от навязываемой услуги Вайдел. – Меня, знаешь ли, все больше домохозяйки вызывают. Ты мне мешать только будешь.

– Так ты что, мальчик по вызову? – Софи уставилась на него блестящими от подозрения глазами.

– Ну, я по вызову работаю, это верно. И я не девочка, тоже верно. Но то, что ты подумала, совершенно неверно. Это все твоя испорченная натура. Думаю, тебе нужно работать над собой, совершенствоваться. И давай уж хоть кипятка налей, дальше я как-нибудь сам, кофе-то растворимый.

Софи включила чайник. Выставила красивые дядькины бокалы и предупредила:

– Смотри, не разбей! Они коллекционные.

Вайдел испугался.

– Нет, я из таких пить не буду. Наверняка после такого предупреждения буду дрожать как осиновый лист и непременно их раскокаю. Давай что-нибудь попроще.

– А нету попроще, – она сокрушенно развела руками. – Я и сама этих бокалов до чертиков боюсь. И пить из них стараюсь как можно реже.

– И как же ты живешь, бедняжка? Может, тебе самой пару кружек попроще купить в супермаркете?

– Чтоб потом с ними по квартирам таскаться? Дядя ведь меня не навсегда здесь поселил, а только до конца учебы. А выпускной весной.

– А потом куда?

– Не знаю. Сниму что-нибудь, если меня в оркестре оставят. На меня дирижер косится. Я играю сам слышал как.

– Не ахти, это верно. Может, тебе другую работу подыскать?

– И какую это? – она с подозрением уставилась на него в ожидании очередной подначки.

– А что ты помимо скрипки умеешь?

– На фортепиано играю, но на том же уровне, что и на скрипке.

– Плохи твои дела, – посочувствовал Вайдел и посмотрел вокруг. – У тебя тут чисто, может, ты убираешь хорошо? Тогда тебя могут в клиринговую компанию принять. Правда, там тоже конкурсы, но, может, прокатит? Если стараться будешь, то и зарабатывать будешь неплохо. Они даже королевские дворцы убирают.

Столь высокое доверие Софи почему-то не прельстило. Сосредоточенно сдвинув брови, она разлила кипяток по бокалам. Вайдел с преувеличенной осторожностью взял свой. Попробовав, Софи с наслаждением признала:

– Замечательный кофе. Где тебе его дали?

– Я что, все должен помнить? Странная ты, право. Ты помнишь, где купила эту имитацию? – Вайдел кивнул на стол, где сиротливо лежат пакетик кофе «три в одном».

– Не помню, – была вынуждена признать Софи, – но это же разные вещи.

– Одинаковые, – не согласился с ней Вайдел. – Я за день бываю в нескольких местах, почему я должен их запоминать? Я все делаю на совесть, и по второму разу в одном и том же месте бываю редко.

– Ладно, не буду спорить, – индифферентно согласилась Софи. – Что ты собираешься делать дальше?

Ее голос звучал устало, и Вайдел внимательнее посмотрел на нее. У нее под глазами залегли тени, она выглядела сонной и замученной. Его сердце пронзило острое сочувствие. В этом есть и его вина! Это он не давал ей нормально высыпаться все последние дни. И еще было бы это в удовольствие, а то ведь он ей только гадости говорит.

Вайдел протянул руку и нежно погладил кончиками пальцев ее щеку. К его удивлению, она схватила его ладонь и повернула к себе.

– У тебя все подушечки пальцев иссечены. Ты случайно на гитаре не играешь?

– Играю. А что? Я же тебе уже говорил, я на многих инструментах играю. Что подвернется, на том и играю. У меня и гитара есть.

– Ладно, иди. Мне надо отдохнуть. Что-то я за последние дни совершенно выдохлась. – Она выпустила его руку, и ему захотелось, чтоб не выпускала.

– Спокойной ночи! – согласился Вайдел и поднялся.

Неловко повернувшись, он смахнул локтем со стола драгоценный дядин бокал. Не успела Софи охнуть от ужаса, как он, демонстрируя чудеса реакции и ловкости, в великолепном броске поймал его у самого пола. Софи упала рядом, едва переводя дух.

– Кошмар! Какой же ты неуклюжий!

Не поднимаясь с пола, Вайдел осторожно поставил спасенный бокал на стол подальше от края.

– Это я-то неуклюжий? Да если бы не я, он бы сейчас разбился на тысячу осколков!

– Если бы не ты, он бы вообще не упал! Знаешь, какой я получила жуткий стресс? – Софи обессилено приложила ладони к вискам.

– А если бы ты купила нормальные кружки, никаких стрессов не было бы в принципе!

– А если бы ты не … – но досказать свою мысль Софи не смогла, потому что Вайдел подтянул ее к себе и принялся целовать.

Ее губы были нежными и сладкими. И, – он не сразу смог подобрать нужное слово, – желанными. Впервые в жизни он хотел просто целоваться с девчонкой. Без продолжения. Это было странно, непривычно, и очень, очень приятно. Софи, похоже, испытывала что-то аналогичное, потому что не пыталась сопротивляться, и даже нежно провела рукой по его затылку.

Но минут через десять Вайдел решил, что с поцелуями нужно завязывать. Дальше был порог, после которого нужно ложиться в постель, а Софи к этому явно не готова. Или не готов он? Вопрос был сложным, и он решил ответа на него не искать. Во всяком случае, пока.

– Извини, я тебя задерживаю! – чопорно произнес он, оторвавшись от ее губ. – Тебе нужно отдыхать! – встал и ушел, бесшумно прикрыв за собой дверь.

Она недоуменно посмотрела ему вслед, ничего не понимая. В крови горел зажженный и не потушенный Вайделом огонь. Поплелась в ванную, приняла душ. Потом улеглась спать, даже не помыв посуду. Это можно сделать и завтра, а вот что делать с сердечным жаром, который перевернул все ее представления о жизни?