1

Лежа на белоснежном песке, Хелен сквозь дремоту слушала вкрадчивые звуки Карибского моря, с тихим шорохом набегавшие на берег вместе с мягкими волнами. Они вовсе не походили на мощные и резкие удары Северного моря, знакомые ей с детства, проведенного в замке деда на побережье графства Северный Йоркшир.

Полузарывшись в прогретый песок и спрятавшись от палящего солнца под сенью наклоненной к морю пальмы, с глазами, упрятанными за темными стеклами защитных очков, она разнеженно дремала, наслаждаясь теплотой и покоем.

Время от времени до нее доносились отдаленные голоса других отдыхающих, так же, как и она, приехавших на побережье Ямайки. Роскошному отелю «Сан-Антонио», в котором она сняла одноместный номер, принадлежала значительная часть береговой полосы с ее сверкающими белым песком ухоженными пляжами, на которых загорали туристы, главным образом европейцы и американцы. Попадались, правда, и японцы, но их было немного.

Чтобы не привлекать к себе докучного внимания, Хелен в полумили от отеля нашла укромное местечко, окруженное скалами и укрытое от всех ветров. Здесь она и отдыхала, ни с кем не знакомясь и ни с кем не разговаривая, и надеялась, что ничто не помешает ей провести таким образом все время, оставшееся от ее последних каникул.

Весной она тяжело переболела гриппом и до сих пор не могла толком оправиться. Экзамены в Оксфорде и вовсе сдавала на автопилоте, плохо соображая, что отвечает экзаменаторам. Но тем не менее оценки она получила достойные, и дед, граф Линдхерст, выдал ей нужную сумму на отдых в тропиках.

У Хелен и самой было приличное личное состояние, но вот незадача — до двадцати пяти лет она не имела права им пользоваться без разрешения деда. Как же она негодовала, что ее ограничивают в правах! Однако пять лет назад выяснилось, что бабушка, включившая это условие в свое завещание, поступила чрезвычайно мудро. Если бы не ее предусмотрительность, быть бы Хелен сейчас без гроша в кармане.

Но в девятнадцать лет думаешь, что ты ничуть не глупее всех этих старых перестраховщиков. И уж конечно мужчина, признавшийся тебе в любви и так красиво предложивший руку и сердце, никак не может быть одним из искателей богатых невест. Но, увы, Гай Уилкин, такой обаятельный, веселый и красивый, именно им и оказался.

Когда дед понял, что она серьезно намерена выйти замуж, он навел справки о ее нареченном и выяснил, что он проходимец без гроша в кармане, ищущий богатых невест, и что на его совести уже имеется две брошенных жены. Но Хелен не хотела этому верить, посчитав, что на ее любимого наговаривают, и тогда детектив, нанятый дедом, свел ее с предыдущей женой Гая.

Бывшая миссис Уилкин показала пораженной Хелен свадебные фотографии, на которых Гай казался самым счастливым женихом на свете, рассказала, как красиво он за ней ухаживал, и даже повторила любовные слова, которые он ей говорил.

Хелен сидела пунцовая от стыда — ей все было знакомо до последнего слова. Похоже, мерзавец всегда действовал по накатанному сценарию, не отступая от него даже в мелочах.

Бывшая жена рассказала и о том, как он уговорил ее открыть общий счет, на котором лежали все ее немаленькие деньги, и от разорения ее спас только счастливый случай. В банке работала ее хорошая знакомая, и, когда Гай подал заявление о закрытии счета, она предупредила подругу о намерениях муженька.

Когда жена прибежала в банк и потребовала объяснений, Гай с такой фальшивой улыбкой начал пороть ерунду о якобы подготовленном для нее сюрпризе, что сразу все стало ясно. Она закрыла счет и подала на развод. И в процессе развода узнала об еще одной женщине, на которой он был женат до нее. Но та поплатилась за свою неосмотрительную любовь куда больше — молодчик оставил ее без гроша.

Узнав об этом, Хелен ужаснулась. А она еще не верила деду, сразу разглядевшем в Гае мерзавца без стыда и совести. Ей было и стыдно, и горько. После нелицеприятного разговора с графом Уилкин бесследно исчез, а Хелен с тех пор перестала доверять мужчинам, считая их всех обманщиками и авантюристами.

И хотя желающих поухаживать за ней было хоть отбавляй, она никогда не давала повода предполагать нечто большее, чем чисто дружеские отношения. Это было скучно, зато безопасно. Хелен твердо пообещала себе — во второй раз она никогда не попадется в такую же ловушку и никакому альфонсу себя водить за нос не позволит.

Вытянувшись на прогретом песке, она загребла пригоршню белоснежных песчинок и пропустила их между пальцев незаметной струйкой. С удовольствием подумала о том, что уже через полгода ей исполнится двадцать пять и она сможет сама распоряжаться своими деньгами, не выпрашивая разрешения у деда. Уж слишком ответственно он относился к своим обязанностям, дотошно выспрашивая у внуков о каждой минуте их жизни, не то что их родители.

Отец с матерью, мистер и миссис Рэдли, вели насыщенную светскую жизнь в Лондоне и наезжали в Линдхерст исключительно по большим праздникам. Они давно предоставили своим детям — старшей Хелен и младшей Энн, а тем более старшему сыну и наследнику Эдуарду, — право жить, как тем хочется, обосновывая свое неучастие в их жизни требованиями времени.

Дед гораздо больше интересовался делами внуков, чем они. Может быть потому, что больше у него никого не было? Бабушка умерла десять лет назад, и с той поры граф жил бобылем, воспитывая внуков.

Детство Хелен прошло в сказочно красивом месте, на берегу холодного величественного моря. Дед делал все, чтобы любимые внуки чувствовали себя счастливыми. Хелен помнила игры в огромном доме, построенном при Георге II, их шалости и озорство, иногда прерываемое мягкими нотациями деда. Вообще им очень повезло, что граф забрал их от родителей — расти в грязном шумном городе вовсе не то, что в огромном поместье, где дозволялось делать все, что душа пожелает.

Отец сердился на эту вседозволенность, но ничего сделать не мог — у него не было личных независимых средств и жил он на выделяемую ему часть доходов с поместья. Впрочем, у него были и другие источники доходов, но не стабильные — он был негласным консультантом по различным щекотливым финансовым вопросам. Бабушка, любившая внуков куда больше собственного единственного сына, не сочла нужным оставить ему от своего немалого состояния хотя бы часть. Но мистер Рэдли не переживал — жизнь, которую он вел в Лондоне, вполне его устраивала. Впрочем так же, как и его жену.

Хелен была очень близка с Эдуардом и Маргарет. Выросшие вместе и не имевшие других товарищей для игр, они и теперь старались держаться поближе друг к другу.

Вот и сейчас брат, путешествуя в этих же краях на яхте друга «Элизабет», постоянно перезванивался с сестрой. Чтобы не лететь через Атлантику на самолете, который она жутко не любила, Хелен попросила его на обратном пути захватить и ее. Они договорились о встрече двадцатого августа, и последние дни каникул она надеялась провести среди бескрайнего океана, любуясь водой и небом. Правда, на яхте Хелен плавала всего лишь раз, да и то вокруг побережья Йоркшира, но была уверена, что все будет прекрасно — ведь морской болезнью ей страдать никогда не доводилось.

Почувствовав, что жгучее солнце добралось до ее укрытия, Хелен надела на нос темные очки и медленно поднялась. Несколько дней, проведенных у моря, пошли ей на пользу — ее кожа из мертвенно-бледной превратилась в золотистую, на щеки вернулся здоровый румянец. Каждодневные морские заплывы и продолжительные ежевечерние неспешные прогулки по побережью помогли ей вновь почувствовать прелесть движения.

Казалось, все ее мускулы оживают под действием тепла и солнца, и вся она окрепла, чувствуя, как к ней возвращается здоровье. Единственное, чему было не на пользу солнце и соленая вода — это волосы. Рыжевато-золотистые волосы выгорели и стали похожими на торчавшую во все стороны паклю. Лечебные шампуни и маски не помогали, но Хелен не переживала — все придет в норму, стоит ей только вернуться домой.

Попрыгав на месте, чтобы стряхнуть прилипшие к телу песчинки, она накинула пляжный халатик нежно-голубого цвета, подчеркивающий голубизну ее глаз, и мягкими кошачьими шагами направилась вдоль побережья к отелю, подгоняемая требованиями голодного желудка. Навстречу попалась пара мускулистых молодых мужчин в белых шортах с голыми торсами, окинувших ее с ног до головы восхищенными взглядами и поздоровавшихся по-французски.

Неохотно кинув им «бонжур, месье», Хелен пошла дальше, пренебрежительно сморщив нос. Как хорошо, что она записалась в отеле под расхожим именем Хелен Смит. Никому неизвестная мисс Смит уж конечно не будет объектом атак разного рода мошенников.

В своем номере Хелен приняла душ, надела закрытый купальник, завернулась в синее полупрозрачное парео и спустилась вниз, в ресторан. Как во всех ресторанах при туристических отелях, здесь чрезвычайно лояльно относились к одежде посетителей, и от пестроты летних нарядов рябило в глазах.

Столики ровными рядами стояли частью на веранде, частью в большом зале, обвеваемом искусственном ветерком из мощного кондиционера. Чуть прищурившись, Хелен взглянула на свой столик, стоявший возле окна. Ее соседей, почтенной пары из Берлина, к которым она уже привыкла, не оказалось. Вместо них сидел высокий развязный парень в обрезанных джинсах, легкомысленной майке с надписью «я весь твой» и золотой серьге в одном ухе. Смотрел он на нее с прищуром зеленовато-карих глаз, будто о чем-то спрашивая.

Он не внушал особого доверия, и Хелен передернулась, размышляя, не попросить ли метрдотеля пересадить ее на другое место, хотя здесь было так уютно, прохладно и в окно открывался чудный вид на лазурное море и полоску белоснежного пляжа.

Будто угадав ее мысли, сосед воспитанно привстал и представился:

— Майкл… — Он вдруг запнулся, словно забыл свою фамилию. Потом весело подмигнул и произнес, понизив голос, будто сообщая страшную тайну: — Брукс. Студент. Живу и учусь в Нью-Йорке. — У него и в самом деле был ярко выраженный американский акцент, и Хелен, как истой британке, его произношение резало ухо.

Ее совершенно не интересовало, откуда взялся этот Майкл Брукс, но воспитание требовало хоть что-то ему ответить, и она мягко кивнула, прикидывая, куда бы ей пересесть.

— Мисс Смит. Тоже студентка. Живу и учусь в… — Она помедлила и вместо Оксфорда назвала Лондон. Ни к чему подобным типам знать ее настоящее место жительства.

Майкл с чисто американским пренебрежением правилами хорошего тона протянул ей свою крепкую загорелую руку, и Хелен вынуждена была в ответ подать свою. К ее удивлению и возмущению, он не пожал ее, а приложился к ней губами — и это через стол!

Это было таким нарушением приличий, что она незаметно обвела глазами зал — не видел ли кто из ее знакомых столь откровенную вульгарность? Но никто в их сторону не смотрел, и она осторожно вытянула из его жарких рук свою ладонь.

Наконец принесли заказанные ею блюда. Развязный Майкл и здесь остался верен себе — заказав гору самой разной еды, он доверительно сообщил:

— Терпеть не могу этот дурацкий способ получения пищи. Буфет гораздо приятней. Набросал в тарелку чего хочется, — и порядок! По крайней мере, от голода не умрешь, дожидаясь этих черепах! — Он пренебрежительно кивнул в сторону стремительно сновавших по залу официантов.

Хелен грешным делом подумала, что и есть он будет так же вульгарно — одной ложкой все блюда, — но американец, к ее удивлению, использовал даже вилку для рыбы, ни разу не перепутав приборы.

Сделав вывод, что он все-таки знаком с правилами этикета, хоть и весьма поверхностно, Хелен с удовольствием допила манговый сок и поднялась.

Майкл тут же вскочил и нахально спросил:

— В каком номере ты остановилась? Я зайду за тобой, когда пойду на пляж!

Чопорно поджав губы, она холодно отрезала:

— Спасибо, не надо. Я здесь для того, чтобы отдохнуть в покое и одиночестве, и компания мне ни к чему.

Он пожал плечами, видимо удивляясь церемонности этих надутых англичан.

— Ладно. Я тебя потом и сам найду.

Решив непременно попросить у метрдотеля новое место, Хелен ушла, не замечая тяжелого задумчивого взгляда глядящего ей вслед нового знакомого, так не совпадающего с его нарочито простецким видом.

Обещание Майкла Брукса найти ее вынудили Хелен отправиться на экскурсию по Ямайке, хотя еще утром она ничего подобного не планировала.

Маленький автобус с потрепанным парусиновым навесом проделал по разбитым дорогам несколько десятков миль, позволяя туристам любоваться красотами острова и остатками пиратских поселений. Хелен, экипированная для такого путешествия в короткие белые шорты, белый топик, оголявший плоский живот, и соломенную шляпу с широкими полями, узнала о пиратах, корсарах, флибустьерах, а также кладах и сокровищах, зарытых в этих краях, больше, чем за всю свою предыдущую жизнь.

Пообедали они в Очо-Риос в таверне, стилизованной под времена пиратского владычества на Ямайке. В полутемном, но прохладном зале под сводами потемневших от времени балок им подавали омаров, доставленных из Порта-Мария, креветок и молодые побеги бамбука. Предлагали и настоящий ямайский ром, но Хелен от столь глубокого погружения в пиратскую эпоху отказалась.

Вернувшись в «Сан-Антонио», Хелен, переодевшись в открытый купальник от Гальяно темно-синего цвета, бросилась на пляж, страстно желая поплавать перед ужином.

Уверенно рассекая волны в теплой прозрачной воде, она не сразу заметила группу молодежи, затеявшую шумную игру в пляжный волейбол напротив входа в отель. Выйдя из моря, Хелен хотела вернуться в свой номер, но вокруг импровизированной спортплощадки столпилось так много зрителей, что к отелю пришлось бы пробираться через толпу, что Хелен жутко не любила.

Она отошла в сторонку и, присев на прогретый, но уже не обжигающий кожу песок, с интересом принялась наблюдать за игроками, азартно посылавшими мяч через сетку. Их усердно подбадривали радостными воплями многочисленные зрители.

Как обычно в тропиках, мгновенно стемнело. Часть пляжа, примыкающего к отелю, осветилась яркими лучами прожекторов. В их золотистом свете тела игроков стали рельефнее и четче. Команды состояли из молодых, хорошо сложенных мужчин без унции лишнего веса. На них было приятно посмотреть, недаром большинство болельщиков составляли женщины разного возраста.

Сначала Хелен наблюдала за матчем с несколько ироничной улыбкой — сколько таких матчей она перевидала в Оксфорде! Но постепенно таинственная чувственность южной ночи начала играть в ее крови, и она вдруг другими глазами увидела одного из них — высокого, стройного, с длинными ногами и сильно развитой мускулатурой. Он взвивался в воздух как грациозный леопард, мощными ударами отбивая все посланные в его сторону мячи, и Хелен притихла, чувствуя внезапную сухость во рту и не понимая, что такое с ней творится.

Она же не сексуально озабоченная девчонка! Даже во время ее недолгой помолвки она не хотела близости с Гаем, хотя была убеждена, что до чертиков в него влюблена. Разумеется, это были лишь полудетские фантазии, не имевшие под собой никакого реального основания. И позднее никто из ухаживавших за ней вполне достойных мужчин не производил на нее сколь-нибудь сильного впечатления. Так почему теперь на нее так колдовски действует это гибкое мужское тело?

Логично рассудив, что это результат гипнотически на нее влияющей чувственной ямайской ночи, и ничего более, Хелен уперлась подбородком в колени, продолжая неотступно следить за загорелым мужественным торсом. Лица игрока ей видно не было. Да и зачем ей оно? Она с этим парнем знакомиться не собирается.

Но вот игра закончилась победой той команды, за которую играл понравившийся ей спортсмен, и игроки с болельщиками стали расходиться. Хелен, охваченной непонятным томлением, уходить не хотелось, и она осталась на месте, отвернувшись от сверкавшего огнями отеля и уставясь на почти невидимое из-за ярких прожекторов море.

Неожиданно рядом с ней кто-то с глухим ударом упал на песок, подняв небольшие фонтанчики, и прохрипел:

— Ну и устал же я!

Вздрогнув, Хелен повернулась на голос и замерла — с ней рядом лежал тот волейболист, от которого она не могла оторвать глаз всю игру. Но, что самое ужасное, именно он оказался шокировавшим ее соседом по столу. Тем самым, из-за которого ей так хотелось поменять место.

Повернув голову, он беспардонно подмигнул ей и предложил:

— Но если тебе хочется чего-то еще, то я всегда готов! Для этого я никогда не устаю! — В его голосе был столь откровенный сексуальный призыв, что Хелен возмутилась.

Покраснев, она негодующе поднялась, но уйти не успела — он ухватил ее за руку, заставив сесть обратно рядом с собой на песок.

— Ну что ты из себя недотрогу корчишь! Я же видел, как ты на меня пялилась всю игру! Это, если хочешь знать, меня до чертиков завело! Я и выложился-то так из-за тебя! Как говорится, старался показать товар лицом!

Это разозлило Хелен окончательно, и очарование томной южной ночи развеялось.

— Мало ли на кого я смотрю! Это вовсе не твое дело! — Она решила, что если уж он с ней не церемонится, то и она имеет право отвечать ему тем же. — Ты просто дурно воспитанный хам!

Отпустив ее руку, Майкл озадаченно почесал в затылке.

— Вот как? Тебе мои слова кажутся хамством? Знаю я, что англичане все чопорные пуритане, но не до такой же степени! Проще будь, честное слово! Что тебе не нравится? Плотские желания могут возникать и у мужчин, и у женщин! Это же естественно, черт побери!

На мгновение Хелен показалось, что он ее просто провоцирует, и она вгляделась в его лицо в поисках насмешки, но его глаза смотрели весело и простодушно.

— Ты для чего тут? Отдохнуть? Ну так и отдыхай на все сто! А что может быть полезней для здоровья, чем хороший секс! И я тебе его в любой момент обеспечу! Не пожалеешь, клянусь! — Похоже, он в самом деле не считал предосудительным то, что говорил.

Оторопев от столь откровенного предложения, Хелен не сразу нашлась с ответом. Выдернув руку, она вскочила и пошла по пляжу, с негодованием вдавливая подошвы в песок. Хорошее настроение исчезло, оставив после себя раздражение и еще что-то, плохо описываемое словами. Может быть, разочарование? Но в чем? Или, вернее, в ком?

Вслед ей неслось:

— Если передумаешь, то знаешь, где меня найти! Я буду ждать тебя за нашим столиком! Не опаздывай!

Хелен пошла быстрее, не желая, чтобы окружающие поняли, что эти развязные слова обращены к ней.

На ужин она не пошла, попросив принести заказ в номер. Уж очень не хотелось видеть наглую физиономию соседа.

Перекусила в одиночестве свежеиспеченными рогаликами с клубничным джемом и сочным ананасом, не имевшим кисловатого привкуса продающихся в Англии ананасов. Почти полчаса проговорила по телефону с дедом, тщательно выспросившем обо всем, что произошло с ней за последнее время, и легла в застеленную прохладными шелковыми простынями постель, надеясь быстро заснуть.

Но не тут-то было. Ее преследовал запах Майкла — пряный, густой запах мужского пота. Стало жарко и весело, и она представила, что было бы, согласись она на его непристойное предложение. Уж томиться бы в одиночестве ей не пришлось, это точно! И вообще, что она потеряет, если согласится?

От этих мыслей по телу прошла чувственная дрожь, и Хелен сердито вздохнула. Да что это с ней такое?! Никогда она не гонялась за легкомысленными любовными утехами — и сейчас не будет! Тем более что этот Майкл Брукс явно не ее круга. Джентльменом ему никогда не быть. И тут же коварный внутренний голос уточнил: он не джентльмен, он мужчина. Настоящий. Тот, который может дать женщине истинное наслаждение. А ей давно пора почувствовать себя женщиной. И не просто женщиной, а желанной женщиной.

Борясь с неподобающими мыслями, Хелен отчаянно зажмурилась и принялась упорно считать. Раз-два-три-четыре… Дойдя до миллиона, сдалась и вышла на балкон. На небе ярко сияли неправдоподобно крупные звезды. Чистый воздух был напоен ароматом ночных тропических цветов и томно кружил голову. На берегу никого не было, и Хелен, не выдержав, накинула парео и бесшумно спустилась вниз.

Свежий ночной бриз ласково обвевал виски, и Хелен медленно пошла вдоль полоски воды, чувствуя нежность волн, набегавших на ее босые ступни. Огни отеля удалялись, становясь призрачными. Она бездумно шла вперед, не чувствуя времени. Но вот на горизонте порозовел краешек земли, и Хелен остановилась, впитывая в себя никогда не виданное прежде чудо — рассвет на тропическом острове на берегу моря.

Огромное сначала ярко-розовое, а потом кроваво-красное полотнище заслонило две трети горизонта и бросило ярко-пурпурные тени на весь остров, сливаясь на горизонте с горящим морем. Даже на западе, где солнца не должно было быть, небо окрасилось багряными сполохами. Зрелище было потрясающим. И когда все кончилось, Хелен еще долго не могла пошевелиться, восторженно прижимая руки к груди и потрясенно вздыхая.

Наконец, очнувшись, пошла обратно, все ускоряя шаг. Когда она вышла к отелю, постояльцы, главным образом европейцы, биологические часы которых показывали полдень, уже наслаждались ранним завтраком.

Чувствуя, что падает от усталости, Хелен вернулась в номер и бросилась в ожидавшую ее постель, едва успев вывесить на дверях табличку «Не беспокоить».

Встала уже за полдень, недовольная собой, но свежая и бодрая. Вот что значит акклиматизация! Ее недаром предупреждали о возможных проблемах со сном, а она не верила. Может быть, ей и впрямь нужно было ехать куда-нибудь поближе к Англии, на Капри или в Сардинию, как и советовал ей дед? Ведь ничто другое не могло нарушить ее обычно такой крепкий сон, разве не так?

В борьбе с собой она пришла на ланч в ресторан и с удовлетворением отметила отсутствие нахального соседа. Пусть ищет других сговорчивых дурочек, а с ней ему ничего не светит. Ей гораздо приятнее одной, чем с подобным наглецом.

Но аппетит почему-то пропал, и Хелен, небрежно поковыряв в поданном экзотическом блюде из морских гребешков и королевской рыбы, которое очень понравилось бы ей, пребывай она в нормальном расположении духа, отставила его от себя и выпила только свежевыжатый сок папайи.

Переодевшись в номере в открытый купальник все того же любимого ею синего цвета, она пошла на свое привычное место и тщательно зарылась в песок, оставив снаружи только голову. К ее неудовольствию и даже возмущению, на пляже появилась развеселая белокожая компания, расположившаяся поблизости. Они включили громкую музыку и курили вонючие сигареты, мерзкий запах которых доносился и до Хелен.

Поняв, что покоя ей здесь не дождаться, она сердито встала, собрала вещи и пошла прочь, провожаемая громким смехом и криками. Пройдя полмили, Хелен заметила небольшое ровное пространство у самого моря, скрытое от ветра утесом странной формы — ровно посередине он расщеплялся надвое, образуя внутри незаметную с дороги пещеру. Радостно вздохнув, она принялась устраиваться в тени нависшей над морем скалы. Намазав лицо и шею солнцезащитным кремом, она снова зарылась в песок, прикрыв глаза, скрытые огромными черными очками.

Вскоре ее разморило, и она задремала, не ощущая ни рук, ни ног.

В полудреме ей показалось, что кто-то начал ее нежно, почти невесомо целовать, но нисколько не напряглась. Чего только не приснится! И даже сама подставила губы для ласкового и нежного поцелуя.

Но кто ее целует? Гай? Не похоже — он всегда целовал ее с какой-то звериной жадностью, не заботясь, нравится ей это или нет. Эти же поцелуи были невесомыми, губы — незнакомыми, и Хелен решила, что ей снится незнакомец. Может быть, тот, кому суждено стать для нее самым близким человеком?

Но вот она вдохнула мужской запах, что-то мускусное, смешанное с ароматом сосны, и поняла, что снится ей ее сосед по столу. Ну что ж, во сне она все может ему позволить. Сон ведь не явь.

Вот его теплые губы раздвинули ее, и в рот проник его горячий язык. Наяву Хелен не любила такие интимные ласки, но почему бы не попробовать их во сне? Она даже не обратила внимание на то, что его настойчивая рука проникла в теплый песок, добралась до ее груди и вырыла одну нежную вершину.

Странное, томительное ощущение овладело Хелен. Она не испытывала еще в своей жизни такого всепоглощающего чувства. Кажется, именно его называют вожделением? Или нет, это слово ей не нравилось. Больше подходила страсть. Да, похоже, она охвачена страстью.

Это странное состояние раздвоенности, когда одна ее половина анализировала ощущения другой, было возможно только во сне. Чудном, чувственном сне.

Но вот дышать стало тяжело, будто на грудь навалили кучу камней. Хелен, недовольно застонав, попыталась освободиться.

Знакомый голос с американским акцентом мягко попросил:

— Тише, тише, мой ангел, не вырывайся! Я этого не вынесу!

Это так резко диссонировало с ее чудным сном, что Хелен распахнула полусонные глаза и обомлела от удивления. Сверху на ее освобожденном от песка теле лежал Майкл Брукс и страстно целовал обнаженную грудь. Сам он очень уютно устроился между ее ног и она почувствовала, как его напряженная плоть упирается в ее живот.

Взвизгнув, Хелен резко села, заставив его перевернуться на спину.

Он угрюмо молчал, глядя, как она поспешно кидает в пляжную сумку свои вещи. Хелен ждала какую-нибудь непристойность и лихорадочно подбирала слова для достойного ответа, но он ничего не говорил, лишь проводил ее уход обездоленным взглядом.

Придя в номер, Хелен забралась в ванну и принялась ожесточенно намыливать гелем для душа пахнувшее мужчиной тело. Запах пропал, но возбуждение было слишком велико, чтобы исчезнуть по ее желанию, и она еще долго металась по комнате, пытаясь совладать со своим не к месту разгулявшимся темпераментом.

На обед не пошла — после перенесенного стресса есть ей вовсе не хотелось. Но к ужину спустилась, попросив метрдотеля найти ей местечко поукромнее. Ее усадили в самый угол зала за большой ширмой с изображением пестрых тропических бабочек и цветов, откуда ее никому не было видно. Сама же Хелен украдкой оглядела зал и, к своему удивлению, была разочарована, не увидев Майкла Брукса.

Поужинав и немного передохнув, она пустилась в свой привычный ежевечерний променад. Для прогулок постояльцев отель организовал так называемый оздоровительный маршрут, проходивший вдоль кромки прибоя и состоявший из нескольких видов дорожек: одна — из обкатанной водой гладкой морской гальки, другая — из мелкого песка, третья же — из обычного булыжника. Асфальт даже с различными техническими присадками в жарком климате сильно плавился и отвратительно вонял, поэтому в дорогих отелях не использовался.

Хелен медленно шла босиком по остывающей гальке, с удовольствием ощущая ступнями ее твердость и тепло. Вокруг неспешно прогуливались такие же отдыхающие, и Хелен приказала себе забыть все, что случилось с ней днем. Да и что, в сущности, произошло? Ничего особенного. Можно подумать, что до сей поры она ни с кем не целовалась. И хотя подсознание усердно нашептывало ей, что так она никогда и ни с кем не целовалось, она разумно решила: нужно думать об этом просто как об еще одном сексуальном сне, коих она в своей одинокой жизни видела немало.

Хелен прошла довольно далеко, почти до конца маршрута, когда внезапно поняла, что уже не одна. Повернув голову, увидела, что рядом небрежно вышагивает Майкл. Она поразилась — когда он появился? И почему она не ощутила его приближение? Ведь она так хорошо чувствует присутствие чужих?

Брукс шел к ней близко, почти вплотную, внедряясь в ее личное пространство, а она и не думала отодвигаться. Почему? Она не воспринимает его как чужака? Возможно, ее телу так понравился дневной экзерсис, что оно само требует продолжения?

Эта неприятная мысль выбила ее из колеи, и Хелен агрессивно спросила:

— Что вам нужно?

Брукс посмотрел на нее призывным взглядом и ответил вопросом на вопрос:

— А ты как думаешь? И бросай говорить мне «вы», после происшедшего это просто смешно.

Хелен взвилась.

— После происшедшего? Да я просто спала и не понимала, что делаю!

Он недоверчиво хмыкнул.

— Все ты понимала. А иначе зачем шептала мое имя?

Хелен остолбенела. Вот это да! Неужели она до такой степени ждала его появления, что во сне повторяла его имя?! Покраснев, она решительно заявила:

— Этого не может быть!

Майкл с насмешкой заглянул в ее глаза.

— Может. Еще как может. Или ты хочешь сказать, что я тебя вовсе не интересую?

— Конечно. Ты меня совершенно не интересуешь!

Майкл агрессивно выпятил вперед нижнюю челюсть.

— А вот это мы сейчас проверим!

И непонятно как Хелен оказалась в его объятиях. Она протестующее пискнула, но Майкл держал ее крепко, будто не собирался никогда отпускать, и она вдруг поняла, что ей это нравится. Даже больше чем нравится — она жаждет его сильных рук и настойчивых губ. И едва его рот накрыл ее, у нее перед глазами все поплыло, и она, не сознавая, что делает, сама вцепилась в его крепкие плечи.

Он ласково гладил ее спину, все углубляя и углубляя поцелуй. Через некоторое время, почувствовав, что ноги ее не держат, Хелен с покорным вздохом прислонилась к нему.

Оторвавшись от ее губ, Майкл требовательно спросил:

— Ну что, совсем-совсем ничего не чувствуешь?

Спасая остатки своей гордости, Хелен своенравно заявила:

— Это просто похоть, и ничего больше. Это с любым может случиться.

Нежности, с которой Майкл смотрел на нее, как не бывало.

— Ты что, с любым в постель лечь можешь?

Не понимая, почему его это взволновало, Хелен сердито высвободилась из его рук.

— Я ни с кем в постель ложиться не хочу, тем более с тобой!

Майкл внезапно повеселел и заинтересованно спросил:

— А почему? Потому что ты из приличной семьи, а я нет?

Она сердито отрезала, слегка покривив душой:

— Семья у меня самая обыкновенная, а вот ты просто невоспитанный хам!

Почему-то это насмешило его еще больше.

— Ну, если хочешь, я вполне могу вести себя так же церемонно, как чопорный английский джентльмен. Только вот какая мне за это будет награда?

Хелен сердито поджала уголки губ.

— Глубокое моральное удовлетворение, и ничего больше!

Отсмеявшись, он уточнил:

— Я хочу глубокого физического удовлетворения, но если для этого нужно изображать из себя хорошо воспитанного господина, то я готов!

Решив больше не соревноваться с ним в остроумии весьма сомнительного свойства, Хелен повернулась и быстрым шагом пошла обратно к отелю. Майкл не отставал от нее, делая на два ее шага один свой.

Дойдя до отеля, Хелен молча поднялась к себе, даже не соизволив сказать ему «до свидания».

Как ни странно, но спала она хорошо, слушая далекий гул прибоя и видя во сне что-то удивительно хорошее.

 

2

На следующее утро, как подросток перед первым свиданием, Хелен долго крутилась перед зеркалом, выискивая недостатки. Все казалось неправильным — рот слишком пухлым, нос — слишком большим, глаза — невыразительными. Вот если бы они были фиалковыми, как у героинь любовных романов, было бы куда лучше. А уж на ужасные волосы, проволокой торчащие во все стороны и не поддающиеся никакой расческе, смотреть и вовсе не хотелось.

Уверившись, что до супермодели ей далеко, Хелен пошла на завтрак, чему-то посмеиваясь и тайком оглядываясь по сторонам в поисках Майкла. Его нигде не было видно, и она с тайным сожалением вздохнула в полной уверенности, что отпугнула его своими грозными речами.

Едва она устроилась за своим новым столиком, как к ней подошел джентльмен в идеально сидевшем легком светлом костюме и попросил разрешения к ней присоединиться. Не поднимая глаз, Хелен равнодушно пожала плечами — мол, вольному воля, — и он сел, предпочтя принять этот не слишком приветливый жест за разрешение.

Они сидели в непринужденном молчании, когда официант принес им заказанную еду. Сосед наклонился к ней.

— Вам соку или минеральной воды?

Голос показался Хелен знакомым, и она подняла наконец-то взгляд. И пораженно застыла — перед ней сидел Майкл в дорогом модном костюме и тонкой батистовой рубашке. Единственной данью жаре была расстегнутая верхняя пуговица и отсутствие галстука.

Заметив ее удивление, он доверительно сказал:

— Знаете, как мне надоел деловой наряд? До чертиков! Так хотелось расслабиться на отдыхе, но не получилось — приходится выполнять ваши прихоти.

Немного придя в себя от изумления, Хелен возразила:

— Это вовсе не мои прихоти, а ваши! Вы же хотите от меня только одного, вот и выдумываете для этого всякие предлоги!

Он согласно кивнул.

— Ну что ж делать, если вы до безумия мне понравились, а других путей, как видно, нет! Буду париться на жаре в этом дурацком костюме, как денди прошлого века!

Хелен сердито поставила стакан на стол.

— Ну так не парьтесь, кто ж вам велит?!

— Вы велели! Вы мне сказали, что не будете со мной знаться, если я не буду вести себя как джентльмен.

— Вот именно — вести, а не одеваться. Кстати, замечу, одежда не произвела ощутимых перемен в вашем характере, и уж тем более в поведении. Так что на джентльмена вы по-прежнему не тянете.

Майкл небрежно пожал плечами.

— Ну и не надо! Мне больше нравится говорить то, что хочется, а не то, чего от меня ждут! Кстати, не желаете съездить в Кингстон? Обещают весьма занятную экскурсию. Или вы уже там были?

Хелен в столице Ямайки не была, но и ехать с Бруксом никуда не хотела. Пошла было в номер, но неожиданно для себя оказалась на стоянке перед отелем, где отдыхающие уже садились в комфортабельный автобус, поданный для экскурсии по Кингстону.

К ней подошел Майкл. Она хотела было запротестовать, но вокруг стояли почтенные семейные пары, с интересом глядящие на них, и Хелен закрыла рот, не решившись скандалить прилюдно.

До Кингстона они доехали за полтора часа, и все это время Хелен была вынуждена терпеть ласки Майкла. Пользуясь тем, что высокие спинки кресел закрывали обзор, он прижался своим плечом к ее обнаженной руке и то и дело целовал ее и нежно гладил. Ласкал взглядом видневшуюся в глубоком вырезе сарафана высокую грудь, и этот взгляд был так осязаем, что от него по всему ее телу разбегались острые иголочки, собираясь где-то внизу живота.

Хелен несколько раз хотела прекратить это изощренное соблазнение, но на него не действовали ни ее холодный взгляды, ни чувствительные удары по руке, ни даже ее сердитый шепот — он с упоением продолжал играть с ней как кошка с мышонком. Когда же они наконец стали выходить из автобуса в Кингстоне, Хелен почувствовала, как у нее дрожат не только колени, но и что-то мелко пульсирует в солнечном сплетении.

Майкл же был откровенно доволен собой. Подхватив ее под руку, как вполне имеющий на это право близкий друг, он повлек ее в кафе, где экскурсантам предложили прохладительные напитки.

Выпив коктейль из экзотических фруктов и ягод, Хелен несколько пришла в себя и предприняла решительную попытку избавиться от надоедливого кавалера, строго заявив, чтобы он к ней больше не прикасался. И ей это удалось. Почти. Потому что, выпустив ее локоть, он встал за ней и всю экскурсию дышал ей в затылок, иногда неощутимо целуя ее оголенную шею. От этих поцелуев у нее по телу пробегал настоящий мороз, и под конец она вся покрылась гусиной кожей.

Сделав вид, что не понимает, в чем дело, Майкл невинно предположил:

— Ты замерзла? — Температура воздуха превышала сорок градусов по Цельсию. — Может, на тебя накинуть мой пиджак?

И, как она ни сопротивлялась, он с мстительным удовлетворением водрузил на нее свой пиджак, от которого пахло так же, как и от него: чем-то мускусным с добавлением тонкого соснового аромата.

В пиджаке было жарко, и она оставила его в автобусе, вызвав этим его саркастическое замечание:

— Интересно, и чем тебе не понравился мой пиджак? В нем слишком жарко? Но ты же сама хотела, чтоб я красовался в нем в такую жару!

Задрав нос, Хелен оставила без комментариев это высказывание, признав, однако, его правоту. Пройдя пешком несколько часов по центральным улицам города, выстроенного в типично колониальном стиле, она ни слова не слышала из объяснений экскурсовода.

До ее сознания не доходили красоты этого тропического рая — настолько ее внимание было приковано к сопровождавшему ее потрясающему мужчине. Майкл был столь великолепен в облегавшей тело полупрозрачной батистовой рубашке, светлых, прекрасно сидевших на нем брюках и тонкой кожи ботинках, что она с трудом отрывала от него взгляд.

Это было вовсе не в ее характере, и Хелен несколько раз пыталась сосредоточиться на рассказе экскурсовода, но в этот момент Майкл снова нежно пожимал ее руку, привлекая к себе ее внимание, и все начиналось сначала.

Изрядно проголодавшись, они пообедали в центральном городском ресторане с говорящим названием «Генри Морган», где были накрыты столы для всей группы.

Увидев в меню акки, Майкл сказал:

— Не хочешь попробовать? Очень вкусная штука, между прочим.

Хелен невольно заинтересовалась:

— А что это?

— Вообще-то это фрукт, но похож на овощ и по вкусу напоминает яйцо всмятку. Самое забавное, что он ядовит, пока не созреет. Затем он как бы взрывается, и его можно готовить.

Немного подумав, Хелен согласилась, и им принесли акки. Попробовав кусочек, она нашла, что он восхитителен. Вообще все блюда, что они ели — фаршированные крабы, свинина, поджаренная на древесном угле, бататы, жареные зеленые бананы и великолепный фруктовый пудинг, называемым местными жителями марьяж, — были удивительно вкусны. Каждое блюдо запивалось лагером, этим местным сортом пива. Завершилось это пиршество ромом и кофе, после чего Хелен неудержимо потянуло в сон.

Обратно в «Сан-Антонио» они отправились уже глубоким вечером. Всю дорогу Хелен продремала в удобном кресле, не в состоянии воспротивиться все более и более откровенным ласкам Майкла. Под конец дороги она уже не понимала, чего же хочет, и хотя и нерешительно, но отвечала на его страстные поцелуи.

Приехав в отель, отказалась от ужина и ушла в номер, отчаянно желая одного — оказаться подальше от соблазнителя. В свои слабые силы она уже не верила.

Посредине ночи проснулась, словно от толчка.

— Кто здесь? — Она была совершенно уверена, что в номере кто-то есть. И даже не кто-то, а конкретно Майкл Брукс. С его нахальством это казалось вполне вероятным.

Кругом царила первозданная тишина, и постепенно ее неровно бившееся сердце успокоилось. Но вот спать больше не хотелось. Проворочавшись в измятой постели больше часа, Хелен решительно встала и вышла в холл. Там была абсолютная пустота, даже за стойкой не было дежурного портье, и она, никем не замеченная, вышла на улицу.

Прошла до кромки моря и остановилась, разглядывая убегавшую за горизонт лунную дорожку из жидкого серебра.

Вдруг рядом раздался знакомый голос, заставивший ее нервно вздрогнуть:

— Что, не спится? — И, не дожидаясь ответа, признание: — Мне тоже. Думаю, что не спим мы по одной и той же причине. Я с вечера сижу здесь и думаю о тебе. Наверняка и ты пришла сюда, разбуженная моим неистовым желанием.

Хелен хотела возразить, но не успела. Майкл прижал ее к своему гибкому телу и голодным поцелуем накрыл губы. Внутри у нее будто что-то взорвалось, и она, не в состоянии бороться сразу и с предавшим ее телом, и с настойчивым мужчиной, сдалась на милость победителя.

Скоро они уже оба дышали часто и надрывно, желая одного.

Майкл на секунду оторвался от нее.

— Давай отойдем подальше, а то тут слишком светло!

У нее так шумело в голове, что она даже не расслышала его просьбу, но послушно пошла вместе с ним.

Дойдя до одиноко стоявшего бунгало, Майкл подхватил ее на руки и занес внутрь, ногой толкнув незапертую дверь.

Хелен следовало бы прервать это опасное действо, заставить его прекратить, но ей ужасно хотелось хоть раз в жизни забыть о принципах, правилах и прочей выдуманной людьми муре и просто жить. Чувствовать. Любить, в конце-то концов. Майкл не знает, кто она, значит, соблазняет не для того, чтобы ограбить и бросить. Может быть, он ее даже любит?

От этих мыслей в ней что-то изменилось, и она с восторгом прислушалась к тем ощущениям, что в ней пробудил страстный мужчина. Его прикосновения были для ее тела пьянящим вином, страстной магией, с которой у нее не было сил бороться. Майкл коснулся губами пульсирующей жилки у нее на плече, и она охнула — настолько сильным показалось ей это легкое прикосновение.

Его руки, уверенные и ласковые, кружили по ее телу, пробуждая неведомое прежде желание.

Он стянул с себя майку и прижался к ее уже обнаженной груди. Хелен коснулась пальцами его головы и почувствовала, как у него на шее мелко пульсирует жилка. Его рука скользнула у нее за спиной, обнимая ее с уверенной силой, а губы прижались к ее губам и вдавили ее голову в подушки. Отдавшись неуправляемым эмоциям, она не сдержалась и тихо застонала от овладевшего ею восторга…

Очнулась она ранним утром от яркого света тропического солнца, бьющего в незанавешенное окно. Сначала она не поняла, где она, но, увидев рядом на подушке темную голову, все вспомнила. Стараясь не поддаваться панике, она принялась уговаривать себя, что ничего страшного не случилось, и тут же подавила стон ужаса: они же не предохранялись!

Принялась лихорадочно вспоминать все прочитанные ею соответствующие инструкции и высчитывать, чем ей грозит ночное легкомыслие. Вроде бы ничем, и она несколько расслабилась, надеясь на лучшее. Родить ребенка от случайного знакомого далеко не то, о чем она мечтала.

Будто почувствовав ее панику, Майкл открыл глаза. Едва взглянув на нее, он успокаивающе произнес:

— Эй-эй, все не так плохо! Можно даже сказать — хорошо! Чего ты так боишься?

Хелен не знала, чего боялась. Страх сидел так глубоко внутри, где-то на атавистическом уровне, что словами не выражался.

Мягко проведя рукой по ее лицу, он предложил:

— Может, повторим, чтобы выяснить точно, что тебя так страшит? — И не ожидая согласия, вновь прильнул к ее губам.

Вначале она напряглась, но, по мере того как углублялся поцелуй, все больше и больше расслаблялась и, наконец, с тихим вздохом сама прильнула к ее твердому телу.

На этот раз он использовал презерватив, но не поздно ли? Когда все закончилось, Хелен высказала ему свои опасения.

— Видимо, ты рассчитывал, что я так же опытна, как и твои подружки? Но я ничего подобного не планировала. И вообще, как мне кажется, за эту часть ответственность несет мужчина.

К ее удивлению, он повинно признался:

— Извини, но о предохранении я просто забыл. Увлекся. Да и подружек у меня было не так уж и много. Я довольно разборчив, надо заметить. Но, что у тебя никого не было, я и не подозревал. Сейчас это такая редкость. Почему ты меня не предупредила?

Хелен знала, что в нынешние времена невинность не считается достоинством и многие мужчины попросту не хотят связываться с неопытными женщинами, и ей отчего-то стало больно.

— Ты бы передумал? Отказался бы от близости?

Он сумрачно посмотрел на нее.

— Вряд ли бы у меня это получилось. Я тебя слишком сильно хотел. Просто был бы осторожнее. Вообще-то это потрясающе — любить тебя. Особенно без этих резиновых причиндалов.

Хелен не поняла, что он хотел этим сказать — ему нравилось любить конкретно ее, Хелен, или любую абстрактную девственницу, попавшую ему под руку.

Потянувшись, Майкл поднялся, совершенно не стесняясь своей наготы, и предложил:

— Думаю, ты до чертиков хочешь принять душ. Пожалуйста. А я пока сбегаю окунусь в море. Люблю это делать по утрам. — И он убежал, дав Хелен возможность спокойно выбраться из постели.

Оценив его деликатность, она медленно прошла в ванную. Мускулы болели даже там, где она и не предполагала их существование.

Приняв душ, она оделась и, не дожидаясь возвращения любовника, пошла обратно в отель. К ее удивлению, он оказался гораздо дальше, чем она предполагала. Ночью перспектива была искажена, да и думала она вовсе о другом, а при свете дня выяснилось, что бунгало отстоит почти в миле от «Сан-Антонио».

Идти было тяжело, солнце уже изрядно припекало, белый песок слепил глаза. Хелен пожалела, что так неосмотрительно вышла ночью без солнцезащитных очков, но не могла же она предполагать, что не вернется в отель до восхода солнца!

До нее донесся тихий урчащий звук мотора, и она вопросительно оглянулась. Дорожка, по которой она шла, была слишком маленькой для обычной машины. Но ее догонял один из тех полосатых багги, на которых обычно ездили по округе постояльцы «Сан-Антонио». Целый ряд этих вертких машинок стоял на стоянке перед отелем, и любой мог попросить ключи, чтобы проехаться по окрестностям.

Уже зная, кто едет за ней, она остановилась.

Майкл был немногословен и сердит.

— Садись!

Хелен села, недовольная его категоричным тоном.

Он ехал молча, неодобрительно поджав губы. Хелен не могла понять, отчего он так сердит. Неужели думает, что ночь, проведенная с ней, дает ему на нее какие-то особые права?

Остановившись перед отелем, он хмуро сказал:

— Я жду тебя за нашим столиком через двадцать минут. Не появишься, сам приду к тебе в номер. Так что решай, чего ты хочешь — завтрака или чего-то другого.

Что он имеет в виду под «чем-то другим», было ясно без слов, поэтому Хелен быстро отправилась в свой номер, прикидывая, что же ей делать — собрать вещи и уехать, что было бы достойно и правильно, или без стеснения предаться радостям жизни.

Но вот то, что должно, она делала всю свою жизнь, и никогда не была от этого особенно счастлива. Спонтанно решив, что на этот раз позволит себе все, что может позволить обычная, не связанная никакими обязательствами женщина, расчесала волосы и, оставив их рассыпанными по плечам, надела короткий топ с легкой пестрой юбкой.

Майкл сидел за их столиком и нетерпеливо поглядывал на вход. Завидев ее, воспитанно встал и заботливо подвинул стул. Это было на него так не похоже, что Хелен несколько растерялась и даже не сразу его поблагодарила.

Едва она села, как появившийся из ниоткуда официант поставил на стол несколько перемен блюд и запотевшую бутылку шампанского. Хелен показалось, что на его губах мелькнула насмешливая ухмылка, но при более пристальном взгляде выяснилось, что его профессионально бесстрастное лицо ничего не выражало.

Дождавшись ухода официанта, Майкл, подняв полный бокал, торжественно провозгласил:

— Ну, за нас! И за незабываемую ночь!

Покраснев, Хелен поднесла бокал к губам. Вино было прекрасным, но вот слова Майкла ей не очень-то понравились. Что он имел в виду, говоря «за нас»? Никаких «нас» в природе не существует. И вообще, весь продемонстрированный ритуал был так отработан, что ей стало противно. Неужели он каждой дурочке, с которой переспал, говорит одно и то же?

Не подозревая о разладе в душе Хелен, Майкл улыбался ей так радостно, что она поневоле откликнулась на его улыбку. Интимно наклонившись к ней, он признался, лаская ее восхищенным взглядом:

— Ты знаешь, мне еще ни с кем не было так хорошо. И я хочу сделать тебе предложение.

Он немного помедлил перед следующей фразой, а у Хелен учащенно забилось сердце. Неужели он предложит ей руку и сердце? Какой кошмар!

— Я очень хочу проверить, в самом деле мы настолько подходим друг другу или мне это только кажется. Давай поживем вместе в моем бунгало. Клянусь, что сделаю все, чтобы тебе со мной было хорошо!

У Хелен отлегло от сердца, но зато во рту появился противный металлический привкус. Она удивилась. Неужели она надеялась услыхать предложение о замужестве? Зачем ей это?

Не услышав ответа, он насмешливо спросил:

— Боишься? Или тебе твои высоконравственные принципы не позволяют жить с парнем до свадьбы? И что я еще должен сделать, чтобы ты согласилась? Со скалы сигануть, чтобы ты мне поверила?

Хелен хотела решительно сказать, что ей это вовсе не нужно, что у нее другие жизненные планы, что они совершенно разные люди и друг другу вовсе не подходят, но с изумлением услышала собственный шелестящий голос:

— Ну хорошо, можно попробовать. Но мне через две недели нужно возвращаться в Англию.

Он одобрительно хохотнул.

— Ну, за две недели многое можно прояснить, не находишь?

Что нужно прояснять за две недели, Хелен уточнять не стала, боясь услышать то, что ей могло прийтись вовсе не по нраву и потребовало бы принятия адекватных мер.

После завтрака она собрала свои вещи, отказалась от номера и поехала с Бруксом на багги в его бунгало.

На сей раз она по-хозяйски осмотрела свое временное жилище, хотя Майкл ходил за ней по пятам и смотрел на нее голодными глазами, как на медовый пряник.

Для обычного сезонного приюта бунгало было довольно просторным — три комнаты с кондиционером, кухня и большая удобная ванная. Зашедший следом за ней в ванную Майкл сладострастно подмигнул и предложил:

— Может, опробуем?

От этого откровенного предложения Хелен кинуло в жар, но, сделав вид, что не расслышала его, она пошла дальше. На террасе, затененной плотной бело-зеленой маркизой, стояли пластиковые шезлонги с небрежно брошенными на них махровыми полотенцами.

Хелен обернулась к Майклу.

— Это твое?

Он удивленно пожал плечами.

— Это все принадлежит отелю. Неужели ты думаешь, что я тащил из Америки свои полотенца?

— Я и не знала, что у отеля есть бунгало.

— Есть. И немало, если верить моему номеру — сто.

— Ну это еще ни о чем не говорит. Я снимала номер 707, но это же не значит, что он и в самом деле был семьсот седьмым. Просто сначала идет номер этажа — седьмой, а потом номер комнаты — тоже семь. Возможно, так же и с бунгало.

Он небрежно взмахнул рукой.

— Это неважно. Какое нам дело до владений «Сан-Антонио»? Может, лучше пойдем искупаемся, раз уж ты ничего не хочешь?

Это Хелен привлекало куда больше, чем настойчиво предлагаемая им близость, и они, захватив полотенца и солнцезащитный крем, отправились в то укромное местечко, где Майкл впервые пытался ее соблазнить.

Там никого не было, и они удобно устроились в тени нависавшей над морем скалы.

Снова зарывшись в белоснежный песок, на этот раз с помощью Майкла, Хелен попросила:

— Расскажи о себе.

Он удивился.

— А что рассказывать?

— Ну, когда родился, кто родители, есть ли братья и сестры. Ну, в общем все.

— Неужели тебе это интересно?

Хелен и впрямь это было интересно. Ей было интересно все, что было с ним связано, и он принялся рассказывать:

— У меня все как у всех. Обычные родители, инженеры на одном из заводов Чикаго. Есть старшая сестра, давно замужем, трое детей. Я живу и учусь Нью-Йорке, в университете, на факультете точной механики. Ну и подрабатываю, естественно, чтобы за обучение платить. Поскольку дело это сложное, да и попал я в университет не сразу после колледжа, то лет мне уже почти тридцать. Но на будущий год я закончу. Наверное. Если никаких ЧП не произойдет. А теперь давай ты говори, что из себя представляешь.

Переход от него к ней оказался неожиданным, и Хелен закашлялась, не сразу сообразив, что сказать. Решила тщательно фильтровать информацию, говоря почти правду, чтобы не запутаться во лжи.

— Ну, у меня тоже все как у всех. Обычные родители, живут в Вестминстере. — Тут она запнулась, потому что сообразила, что в Вестминстере простые люди не живут. Но Майкл не отреагировал на это, и она перевела дух. — Я заканчиваю курс экономических наук в Лондоне. Перед Лондоном она сделала небольшую заминку, потому что не сразу вспомнила, что говорила по этому поводу в прошлый раз. — Правда, на обучение не зарабатываю — бабушка оставила мне деньги на учебу. Есть еще сестра, Маргарет, но в отличие от твоей младшая. Вот и все. — Хелен почему-то умолчала о брате, сама не зная почему.

— Чудненько! Ну, раз уж мы выведали друг о друге всю подноготную, то, может, пойдем окунемся?

Ей и в самом деле хотелось немного освежиться, и они, взявшись за руки, помчались к морю. Подняв мириады искрящихся брызг, вбежали в теплую воду и поплыли к выступавшему невдалеке утесу, стараясь обогнать друг друга.

Как ни старалась Хелен, но обогнать Майкла не смогла. Но и не уступила ему ни на дюйм. Когда она, запыхавшись, одновременно с ним коснулась рукой скользкого камня, он засмеялся и сжал ее в объятиях.

— Да ты просто русалка! Тебе только хвоста не хватает! — И он прижался к ее губам жаждущим ртом.

Они тут же ушли под воду и вынырнули только через минуту, за время которой у Хелен закружилась голова то ли от недостатка воздуха, то ли от Неистовой страсти, с которой он целовал ее даже под водой.

Майкл попытался схватить ее снова, но Хелен сердито запротестовала:

— Нет уж, хватит! Я не хочу утонуть!

— Тогда, может, выйдем на берег?

Хелен посмотрела на темную полосу прибоя.

— Не получится. Там кто-то есть.

И в самом деле, их уединенный уголок приглянулся еще какой-то молодежной компании. Выругавшись, Майкл признался:

— Вот черт! Мне из воды выходить уж точно нельзя. И все из-за тебя!

Хелен тихонько захихикала — уж столько в его голосе звучало разочарования.

Выбравшись на берег, она отошла от веселой компании и села поодаль, наблюдая за темной головой Майкла. Воспользовавшись ее одиночеством, от пришедших отделился высокий голенастый парень в черных обтягивающих плавках и подошел к ней.

— Не скучать, милый девушка? — Он низко склонился и вопросительно заглянул в ее лицо.

На Хелен внезапно напало игривое настроение, и она ответила ему приветливой улыбкой. Она даже не могла сказать, чем она была вызвана — неприкрытым восхищением в глазах парня или желанием доказать Майклу, что она достаточно хороша, чтобы нравиться и другим мужчинам. Может быть, подспудно ей хотелось показать ему, что она слишком хороша для роли любовницы и достойна гораздо большего?

Устроившись слишком близко от нее, парень с преувеличенным восхищением оглядел ее с ног до головы.

— О, колоссаль! — Он скверно говорил по-английски, и Хелен поняла, что он из той группы немецких туристов, что приехали вчера на катере. — Ви есть великолепен!

Она кокетливо улыбнулась, но ничего не ответила, раздумывая, не переборщила ли она с флиртом и не принял ли немец ее улыбку за поощрение.

— Я есть Марк. Марк Мейсен. А вы есть?

Хелен стало смешно, и она ответила в том же духе:

— А я есть Хелен. — И чуть было не проговорилась, назвав свое настоящее имя: — Рэд… — Но вовремя спохватилась и закашлялась, отодвинувшись на более приличное расстояние.

И вовремя — к ним уже несся разъяренный Брукс. Вид у него был такой свирепый, что бедный Марк только испуганно пробормотал:

— Я есть знакомиться. Я не есть секс… — И поскорее убрался от греха подальше.

Майкл был по-настоящему сердит.

— Какого лешего ты тут глазки строишь этому недотепе?!

Хелен невинно удивилась.

— А разве он недотепа? Что-то я этого не заметила.

Насупившись, он сгреб в охапку принесенные ими вещи и хмуро скомандовал:

— Пошли домой!

Эта команда не понравились Хелен, и она своенравно растянулась на песке.

— И не подумаю! Мне и здесь хорошо!

Молча нагнувшись, Майкл подхватил ее и перекинул через плечо, как куль овса. Придерживая одной рукой Хелен, в другой он нес сумку с их вещами. Огромными шагами прошел мимо громко заулюлюкавшей и зааплодировавшей компании и, не снижая темпа, принялся подниматься по дороге к бунгало.

Хелен чувствовала себя дико. В голове билась удручающая мысль — как он может так пренебрегать ее чувствами? А тело испытывало настоящий восторг, какой, наверное, испытывали древние женщины, похищаемые желанными мужчинами.

Опомнившись, она принялась колотить его по спине, крича, чтобы он немедленно прекратил это безобразие. В ответ Майкл шлепнул ее пониже спины и заявил, что имеет полное право нести ее туда, куда ему хочется.

Придя в дом, поставил ее на пол, и Хелен покачнулась.

— Что, голова кружится? — Он осторожно придержал ее за плечи. — Ничего страшного, сейчас пройдет!

Она саркастично заявила, пытаясь привести в порядок растрепавшиеся волосы:

— Конечно, у тебя же большой опыт в подобной транспортировке! Наверняка все твои подружки были жутко рады, когда ты их так волок!

Он недоуменно пожал плечами.

— Если честно, то ты первая. Прежде во мне никто таких собственнических чувств не вызывал. Если бы этот тип вовремя не убрался, не знаю, что бы я с ним сделал. Убил бы, наверное.

Хелен не знала, обижаться ей или смеяться. Но наконец природное чувство юмора победило, и она непринужденно рассмеялась, представив, как забавно выглядела, торча мягким местом вверх.

Майкл погладил ее волосы и прошептал:

— Как мне нравится твой смех! — И принялся легко целовать ее полузакрытые глаза.

В этих словах ей почудилось нечто для него необычное, и она вопросительно посмотрела в его лицо.

Оно было на редкость серьезным. В нем не было уже привычной для нее страсти, но была глубокая нежность. У Хелен перехватило дух, и она сама обняла его за шею, прижавшись к его твердому телу.

Майкл задержал дыхание, что-то невнятно пробормотал и вдруг, будто разрушив какую-то внутреннюю преграду, принялся целовать ее уже с неистовой страстью. Хелен отвечала сначала сдержанно, но постепенно забыла, кто она и почему не должна этого делать, и окунулась в мир чувственности с головой.

На следующий день он повез ее на водопады Даннс-Ривер. Они добирались туда несколько часов, но дело того стоило — потоки воды, каскадом обрушивавшиеся вниз, были несказанно прекрасны. Первозданно прелестный уголок, чудом уцелевший со дня сотворения мира. Они промокли насквозь, карабкаясь по уступам, наслаждаясь небольшими озерами с прозрачной водой и открывая пещеры и гроты, сплошь заросшие папоротником.

Оттуда они поехали к Беглой бухте, где тоже было множество пещер, таких таинственных и романтичных, что Хелен замирала от восторга. Весь день она чувствовала на себе восхищенные взгляды Майкла. Несколько раз, когда он помогал ей одолеть особо трудные места, его сильные руки прикасались к ее телу с такой уверенной нежностью, что ее кровь начинала убыстрять свой бег. И каждый раз, когда он в награду за очередное восхождение целовал ее в губы, она охотно подставляла ему свое лицо.

В полдень они купили в придорожной харчевне крабов и раков, поджаренных на углях вместе с зеленым бамбуком, хлеб, приготовленный из корней маниоки, и остановились в необыкновенно живописном месте, чтобы перекусить.

Все было свежим и восхитительно вкусным, а морской воздух и прекрасная погода придавали их крестьянской трапезе дополнительную остроту.

В течение всего этого дня их отношения становились все более близкими и теплыми, и к багги, оставленному в укромном месте, они шли молча, держась за руки, изредка перебрасываясь односложными фразами и наслаждаясь чудесным днем и великолепием природы вокруг.

— Как здесь все невероятно красиво, — вздохнула Хелен, когда они дошли до машины и, повернувшись назад, залюбовались мерцающей полоской песка. Теплая, ласкающая вода почти смыла отпечатки их ног.

Майкл с восхищенной улыбкой посмотрел на нее.

— Ты ничуть не менее красива, ангел мой. В этом сине-серебристом купальнике и соломенной шляпе ты выглядишь пленительно-женственно и грациозно. И я отчаянно хочу тебя. Поедем домой?

Его откровенные слова были приятны Хелен, хотя она и залилась румянцем от смущения. Не отвечая, она вложила ему в ладонь свою руку в знак согласия, и они сели в багги. Осторожно ведя машину по крутой горной дороге, Майкл не смог сдержать любопытства:

— Почему у тебя никогда не было мужчины? Не поверю, чтобы никто не добивался твоего расположения. Даже в вашей холодной Англии есть настоящие мужчины.

Хелен смешалась. Об истинной причине ее холодности рассказать было немыслимо, и она сказала только то, что сказать было можно:

— Это все мое воспитание. Нас с сестрой очень строго воспитывали.

Она не сказала, что воспитывали их не родители, а дедушка с бабушкой. Почему-то ей всегда казалось это ущербным, хотя именно так выросли тысячи ее сверстников.

Он ничего не ответил, только молча посмотрел на нее, и Хелен поняла, что он ей не поверил. Но это уже было неважно — они подъехали к бунгало. Не дожидаясь, пока она сама выберется из багги, Майкл подхватил ее с сиденья и занес в прохладную спальню.

На следующий день они до вечера купались и загорали в своей любимой бухточке, а вечером Майкл повел Хелен в лучший ресторан Кингстона. Для него нужен был соответствующий наряд, и Хелен порадовалась, что во время экскурсии по столице Ямайки купила себе платье, скорее как сувенир, потому что была уверена, что в Англии никуда его надевать не будет.

Оно было из легкого серебристо-голубого шифона с лоскутной юбкой, открывающей колени и разлетающейся при движении. Глубокое декольте требовало прикрыть грудь, и Хелен надела местное украшение из искусно обработанных перламутровых ракушек.

Вид получился экзотический и непривычный. В раскованной девушке, с игривой улыбкой глядящей с прозрачной поверхности зеркала, никто бы не признал сдержанную и холодноватую Хелен Рэдли. Но здесь она Хелен Смит и может себе позволить все, что хочется. Мысль о том, что скоро это безумство кончится, она задвинула на самое дно сознания. Ни к чему портить сегодняшний вечер!

Чуть тронув помадой губы и с трудом расчесав ставшими жесткими от жаркого солнца и соленой воды волосы, она вышла к ожидавшему ее в соседней комнате Майклу. Стремительно поднявшись, он собственнически обнял ее за талию и спросил севшим голосом:

— Может быть, нам лучше остаться?

Хелен увернулась от его ищущих губ и со смехом пошла к выходу, приговаривая:

— Нет уж, мне сегодня обещан королевский ужин, и я требую исполнения обещания. Ужин в постели, где в роли десерта выступать буду я, мне ни к чему.

Тоже рассмеявшись, только невеселым смехом, в котором явственно звучала предназначавшаяся ему самому насмешка, Майкл пообещал:

— Сегодня вечером десертом буду я. И ты сможешь делать со мной все, что захочешь.

Решив не углублять эту провокационную тему, чтобы не остаться без ужина, поскольку небрежные ночные перекусы ей изрядно надоели, Хелен аккуратно устроилась на небольшом сиденье багги, осторожно подобрав пышный подол.

Сев на место водителя, Майкл скосил глаза на ее голые колени, и сердито поджал губы.

Хелен заметила елейный голоском:

— Ты хочешь, чтобы я укрылась пледом и не смущала тебя?

Не отвечая, он решительно включил мотор и повел машину по извилистой дорожке, стараясь смотреть только вперед, но глаза сами, как намагниченные, поворачивались в сторону пассажирки, отчего багги периодически заносило в сторону.

После нескольких укоризненных вскриков Хелен и ее сердитой угрозы сесть за руль самой, Майкл сосредоточился наконец на дороге и благополучно доставил ее к ресторану в центре южной части Кингстона, в самой старой части города.

В этот раз главным развлечением, кроме вкусной еды, стало выступление местного ансамбля, состоявшего из маленького сыгранного оркестра и нескольких танцевальных пар, представлявшего публике, главным образом американцам, латиноамериканские танцы, страстные и сексуальные.

Хелен нравилось просто разговаривать с Майклом. Атмосфера непринужденного веселья, которую он создавал вокруг себя, так естественно сочеталась с раскрепощенной обстановкой тропического острова, что казалось, будто он родился и вырос на Ямайке.

Он объяснял ей смысл исполняемых оркестром песенок, рискованное остроумие которых заставило ее невольно рассмеяться. Отсмеявшись, она спросила:

— Откуда ты это знаешь?

Он усмехнулся и признался:

— В нашем квартале было довольно много эмигрантских семей из Мексики и Пуэрто-Рико, и мальчишки научили меня испанскому языку. Так что я неплохо его понимаю и говорю. Но вот читать и писать не умею. Как-то не нужно было.

Хелен кивнула, с уважением посмотрев на него. Чем больше времени она с ним проводила, тем больше убеждалась, что тот пляжный мальчик, что таким нахрапом затащил ее в свою постель, только ее выдумка. Или видимость, которую Майкл искусственно создает вокруг себя, а на самом деле он глубокий и интересный человек. Вопрос только в том — а зачем ему нужна эта странная маска? Чтобы раскрепоститься, так же, как и ей?

В бунгало они возвратились только в полчетвертого утра, причем Хелен так устала от бесконечных танцев и обильной еды, что уснула по дороге и проснулась уже на следующий день одна в своей постели.

Вздрогнув, она метнулась на кухню, но и там никого не было. Она посмотрела на часы — время приближалось к обеду. Повернувшись к холодильнику, прочла записку.

«Пошел окунуться, если проснешься раньше, не вставай, жди меня» . С облегчением рассмеявшись, Хелен приняла душ и надела шорты и топ, намереваясь сходить на обед в «Сан-Антонио».

Минут через двадцать пришел белесый от высохшей на коже морской воды Майкл. Увидев Хелен в полной экипировке, возмутился:

— Это что за издевательство?! Я всю ночь не мог спать, раз десять принимал холодный душ, с утра сделал несколько заплывов, а ты собираешься в ресторан! Смерти моей хочешь?!

Хелен смеясь возразила:

— Я просто хочу есть. Но если тебе было так плохо, то почему не разбудил меня?

— Я пытался. Но не смог. Ты спала как сурок зимой. Так что пойдем наверстывать упущенное.

И как Хелен ни сопротивлялась, но обед они провели в постели за более приятными, как считал Майкл, делами.

Впрочем, когда они через два часа все-таки появились в ресторане отеля, еда для них нашлась и Хелен съела столько, что этому удивился даже обслуживавший их официант. А чему тут удивляться? Если бы он тратил столько энергии, сколько она, то и ел бы не меньше!

Потом они нежились на пляже, подставляя бока уже ослабевшему солнцу, и долго купались, пока не стемнело и не наступило время ужина.

На другой день Хелен снова проснулась рано утром от голодных спазмов желудка. Майкл, всю ночь не дававший ей спать, даже не пошевелился, хотя ей пришлось неловко перелезать через его крепкое тело. Холодильник был пуст, и она решила сходить на завтрак в отель одна, без Майкла.

Утро было овеяно нежной дымкой, сквозь которую пробивались еще несильные лучи солнца. Легким шагом идя по дорожке, Хелен думала о том, что с ними будет дальше. Никогда еще она не чувствовала себя такой беззаботной и такой влюбленной. И такой озабоченной своей дальнейшей жизнью. Она так счастлива, что не представляет, что все это может скоро кончиться. Кажется, что этот вечно радостный остров, она, Майкл и их любовь будут существовать вечно.

Хелен так увлеклась своими мыслями, что, случайно подняв глаза и увидев на причале яхту «Элизабет», застыла от шока. Неужто уже двадцатое августа?

Она заметалась. Как объяснить Майклу, уверенному, что она просто Хелен Смит, ее превращение в отпрыска аристократического семейства?! И как он отнесется к ее лжи?!

Но, с другой стороны, ничего страшного она ведь не совершила. Ну, взяла на время другую фамилию, так это не преступление и никакого отношения к их чувствам не имеет. Если Майклу она и впрямь дорога — а в последнее время она была в этом непоколебимо уверена, — то к незначительным изменениям в ее имени он отнесется совершенно спокойно.

Первым делом нужно познакомить с Бруксом брата. Во всяком случае, это достаточно серьезный шаг и в свою очередь, возможно, подтолкнет Майкла к каким-то серьезным действиям. Может быть, он, как и она, не захочет прерывать их отношения? Расстояние между Англией и США не столь уж велико, чтобы не встречаться хотя бы время от времени. А после окончания учебы она могла бы приехать к нему или он к ней. Ну, как получится…

На берегу возле яхты уже стоял Эдуард в легком светлом костюме из отбеленного льна, как всегда изящный и элегантный, и осматривал берег в поисках сестры. Помахав ему рукой, Хелен медленно отправилась навстречу, впервые в жизни при виде брата ощущая не радость, а беспокойство.

Поцеловав сестру, Эдуард отстранил ее от себя и с удовольствием признал, глядя в ее счастливое лицо:

— Да, отдых явно пошел тебе на пользу! Ну давай признавайся, что это за тип, с которым ты живешь в каком-то отдельном бунгало?

Хелен растерялась. Она никому о Майкле не говорила.

— Откуда ты знаешь?

Брат с упреком на нее посмотрел, молча коря за недогадливость.

— Дед постарался. Он же все про нас знает. Видимо, ты сказала что-то такое, что его насторожило, и он навел справки. В общем, мне велено выдернуть тебя из пучины разврата. Давай колись, кто он?

Смущенно рассмеявшись, Хелен призналась:

— Да простой американец. Живет в Нью-Йорке, учится в университете. Пойдем я тебя с ним познакомлю. Он сейчас в бунгало. Мне не хотелось его будить.

По дороге Эдуард озабоченно спросил:

— А ты уверена, что он не охотник за приданым? Ведь у тебя уже был неудачный опыт.

Хелен тяжело вздохнула.

— Я и сама этого боялась. Поэтому я здесь всем говорю, что я Хелен Смит.

— И что из того? Если парень из породы альфонсов, то, уверяю тебя, ему давно известна твоя настоящая фамилия и состояние твоего счета. К тому же наши фотографии довольно часто мелькают на страницах светской прессы, не говоря уж о разного рода желтых газетенках. Так что то, что ты скрыла настоящую фамилию, еще ни о чем не говорит. Его нужно проверить. По всем параметрам, так сказать.

Хелен хотела запротестовать, но прикусила язык, припомнив, с какой яростью она защищала Гая Уилкина. Но все-таки неуверенно возразила:

— Знаешь, Майкл совсем другой. Его не интересуют деньги. Он простой и веселый.

В ответ Эдуард укоризненно покачал головой, удивляясь ее наивности.

— Да ты влюбилась, моя дорогая, если приводишь такие смехотворные доводы. Все они поначалу простые и веселые. Или умные и солидные. Или искушенные и бескорыстные. Это смотря чего ты от них ждешь. Они все хорошие психологи.

Хелен вспомнила Гая. Да, он тоже казался таким заботливым и внимательным.

Но Майкл? Нет, этого не может быть! Перед глазами встало его мужественное лицо, насмешливо-ласковое выражение глаз, когда он смотрел на нее, и она решительно возразила:

— Нет, Майкл совсем не такой. Но что мы голословно спорим? Сейчас ты познакомишься с ним и увидишь все своими глазами. Ты ведь тоже неплохой физиономист и, думаю, разберешься во всем непредвзято.

Он коротко хохотнул.

— Ну, непредвзято я не смогу. Для этого ты мне слишком дорога. Но обещаю, что не буду слишком придираться.

Они дошли до бунгало, и Хелен бросилась вперед, чтобы разбудить Майкла и предупредить его о приезде брата. Но в бунгало никого не было.

Повернувшись к Эдуарду, она растерянно сказала:

— Его нет. Наверное, ушел искупаться.

Брат с тихим сочувствием подсказал:

— Проверь, здесь ли его вещи.

Хелен бросилась к шкафу, распахнула его и охнула — вещей Майкла не было. Еще не веря тому, что случилось, она обескураженно прошептала, ища оправдания дорогому ей человеку:

— Возможно, что-то случилось и ему пришлось срочно уехать? Может быть, какой-то звонок из дому?

— Но тогда почему он не позвонил? Сотовый у тебя в порядке?

Не понимая, что с ней, Хелен медленно вытащила из кармана телефон и посмотрела на дисплей.

— Да, все в порядке. Но, может, что-то случилось с его телефоном?

— Но почему тогда он не оставил записки?

Она опрометью бросилась на кухню. Иногда, когда они разлучались, он писал ей милые записочки и прикреплял их магнитиками к холодильнику. Но на сей раз на холодильнике ничего не было.

— Ничего не понимаю! Что могло случиться?!

Обняв Хелен одной рукой за плечи, брат заботливо усадил ее на диван и печально сказал:

— Увы, все понятно. Ты нарвалась на второго Гая Уилкина. Увидев, что я с тобой, он понял, что все его темные делишки выплывут наружу, и смылся. Но ты не переживай. Как говорится, лучше раньше, чем позже.

Но Хелен не могла поверить в это предположение.

— Но как он мог пройти мимо нас?! Здесь только одна дорога.

Эдуард пожал плечами.

— При желании здесь можно пройти или проехать где угодно. На чем вы обычно ездите?

— На багги.

— Он здесь?

Хелен не могла вспомнить, стояла ли у входа машина, и вышла, чтобы посмотреть. Ее не было. Итак, Майкл и в самом деле не захотел встречаться с ее братом. Видимо, у него на это были весомые причины. Вытащив из кармана телефон, она набрала его номер. Спокойный женский голос тут же сообщил, что абонент недоступен.

Она обреченно подняла глаза на стоявшего рядом Эдуарда. Он понял все без слов.

— Что ж, все ясно. Возможно, даже, что у него две симки: одна — для тебя, которую он сейчас просто отключил, и другая, настоящая — для всех, кто его знает.

Кто его знает?! Да его никто не знает так, как знает она! Это показалось Хелен таким обидным, что она не смогла сдержать слез.

Эдуард нахмурился.

— Ладно, посиди здесь, а я схожу в отель, возьму багги и приеду за тобой. Не переживай зря, а лучше собери вещи. Я заберу тебя на яхту. Если мы протянем здесь еще, то ты не успеешь к началу учебы, а я опоздаю на работу.

Хелен почему-то жалко пробормотала:

— Хорошо Роду — он никуда не опаздывает.

Брат поспешил заступиться за друга.

— Ну, он не богатенький бездельник. Сама знаешь, он прекрасный модельер и целые сутки напролет сидит со своим альбомом. Иногда его подруге ужасно трудно оторвать его для более приятных дел.

Он этих слов Хелен чуть не зарыдала в голос. Еще утром у нее тоже были эти самые приятные дела, а теперь выяснилось, что это был просто обман! Неужели она настолько не разбирается в людях, что ее может обмануть любой прохиндей?

От этих слов в ней все восстало. Нет, Майкл не прохиндей! Наверняка это недоразумение скоро разъяснится и они вместе над ним посмеются!

Через час приехал Эдуард. Хелен уже сидела на чемоданах с красным носом, заплаканными глазами, но относительно спокойная.

Эдуард осторожно сказал:

— Я попытался узнать, кто такой этот твой Майкл. Ну так вот, бунгало принадлежит частному лицу, фамилию которого мне сообщать отказались. А Майкла Брукса в отеле не знают вообще. Так что делай выводы сама.

Вконец уничтоженная Хелен встала, деревянно взяла сумочку, дождалась, когда Эдуард погрузит в багги ее вещи, и села рядом с ним, не в состоянии вымолвить ни слова.

Душа так заледенела, что, когда Рита, подруга Рода, путешествующая с ними на яхте, кинулась ее целовать, могла только безразлично подставить ей щеку. Удивленная Рита посмотрела на Эдуарда, и тот усиленно ей просигналил — мол, не удивляйся!

Когда Хелен ушла в отведенную ей каюту, он все рассказал друзьям. Те возмутились:

— Нет, каков подлец! Влюбил в себя девчонку и смылся, когда почуял, что запахло жареным! Настоящая свинья!

— Согласен, но только вы ничего об этом Хелен не говорите.

— Конечно. Сделаем вид, что ничего не произошло. Пусть все будет как всегда.

И яхта, расправив белоснежные паруса, вышла в открытое море, оставляя на берегу разбитое сердце Хелен.

 

3

Главный зал мэрии Нью-Йорка, украшенный сценами из жизни первых поселенцев Нового Света и их встречами с индейцами, едва вмещал всех желающих принять участие в праздновании Дня благодарения.

Миссис Флеминг, заранее купившая два билета на этот благотворительный бал, с неудовольствием посмотрела на сына. Он с таким откровенным пренебрежением наблюдал за присутствующими в зале девушками, будто они по меньшей мере исполняли перед ним стриптиз, а не чинно вальсировали под присмотром маменек и тетушек.

— Майкл, чем ты так недоволен?

Он не стал скрывать свое видение этого мероприятия:

— Мама, на дворе двадцать первый век! Не думаешь же ты, что все эти девицы так уж невинны, как выглядят? И большинство из них, я уверен, знают, что такое близость с мужчиной.

Миссис Флеминг поморщилась. Она никак не могла привыкнуть к неприятной манере сына называть вещи своими именами. Хотя в требовании учредителей всем девушкам до двадцати двух лет быть на балу непременно в белых платьях и впрямь было что-то ханжеское. Но, к досаде сына, мать на проблему посмотрела с другой стороны.

— Знаешь, мой дорогой, мне кажется, ты чем-то здорово разочарован. И не историей с Мэриэнн, о ней давно забыть пора. То, что она, будучи помолвленной с тобой, увлеклась другим, еще не значит, что все девушки такие!

Майкл с негодованием посмотрел на мать.

— Мама, умеешь же ты смягчать острые углы! Мэриэнн не просто увлеклась Грантом. Она с ним спала. Впрочем, так же, как и со мной. Если бы у нее был ребенок, как ты думаешь, твоим ли внуком он был?

Лиз Флеминг принялась часто обмахиваться веером, стараясь скрыть выступивший на щеках нервный румянец.

— Признаю, мы тогда все ошиблись, но Мэриэнн была такая хорошенькая и из такой приличной семьи. Досадно, что все так получилось…

Майкл саркастично усмехнулся. У него на этот счет было свое мнение.

— Да ладно, мама! Из приличной, не из приличной, какая в этом разница! Все они одним миром мазаны! Чуть только ночуют где-то куш пожирнее, тут же обо всем забывают и летят туда!

Миссис Флеминг с удивлением взглянула на сына. О чем он говорит? Какой куш пожирнее? Он же входит в сотню самых богатых людей планеты и уж точно самый завидный жених! Кто может с ним конкурировать?

Решив, что концы с концами не вяжутся, она осторожно проговорила:

— После прошлогоднего отдыха на Ямайке ты сам не свой. Что там приключилось?

Этот продолжавшийся весь последний год допрос изрядно утомил Майкла, и он перевел разговор на другую тему:

— Видишь, вот ту хорошенькую девушку? Кто она?

Посмотрев в ту же сторону, миссис Флеминг, обрадованная наконец-то прорезавшимся у сына интересом к противоположному полу, быстро ответила:

— Это Реджина Хейл. Дочь Мэтта Хейла. Премиленькая девочка, не находишь?

Майкл внимательнее посмотрел на девушку. Она и впрямь была очень мила. Светлые волосы, гибкая изящная фигура. И еще она здорово напомнила ему Хелен.

…Он отдыхал в «Сан-Антонио» уже три дня, отчаянно скучая и не понимая, на кой ляд приехал в это богом забытое место. Вокруг не было ни одного приятного лица, ни женского, ни мужского. Как говорится, словом перекинуться было не с кем. Он уже собрался рвануть в Кингстон, чтобы вернуться в Штаты, и ждал на пристани рейсовый катер, когда его лениво блуждающий взгляд выхватил из толпы вновь приехавших тоненькую изящную фигурку в легком светлом брючном костюме. Он даже не понял, красива девушка или нет: ее лицо затеняла широкополая соломенная шляпа, глаза прикрывали черные солнечные очки. Но она была из породы тех, что французы называют истинной женщиной. Не потому, что была как-то особо одета, но ее грациозные движения и манера держаться, мягкая и в то же время независимая, привлекала к ней мужское внимание.

Тут же забыв о своем намерении уехать, Майкл пару раз прошел перед ней, стараясь, чтобы она обратила на него внимание. Но девушка смотрела сквозь него совершенно равнодушно, как сквозь стекло. Это заинтриговало его еще больше — обычно женщины замечали его сразу и в их глазах появлялся многообещающий блеск.

Решив непременно разузнать о ней все, что можно, Майкл пристроился за ней в очереди на регистрацию и выяснил, что прекрасную незнакомку зовут Хелен Смит, что она из Англии и что поселили ее в семьсот седьмом номере. По ее холодному неприступному виду, с которым она встречала возможных поклонников, он понял, что ему, как и всем прочим, ничего не светит.

Увидев развеселую компанию молодежи, он вдруг догадался, как ему нужно себя вести. Купил дешевые обрезанные джинсы, вдел в ухо золотую серьгу и был рад своему новому простоватому имиджу — он позволял беспечному Майклу Бруксу вести себя откровенно и бесцеремонно, за что мистера Флеминга подвергли бы беспощадной обструкции.

Через пару дней, сочтя, что дал Хелен вполне достаточно времени для акклиматизации, он заплатил метрдотелю и очутился за одним с ней столиком. Вблизи она оказалась еще очаровательнее, и он приложил все свои силы, чтобы завлечь ее в свои сети. Но вот пострадавшим в этой истории оказался только он — она бесстыдно променяла его на куш пожирнее. Ну еще бы, она же была уверена, что он простой студент без гроша в кармане!

Хорошо, что он не назвал ей своего настоящего имени! Как чувствовал, что нарвется на такую же сладкоголосую сирену, что и Мэриэнн!

Но нужно отдать Хелен должное — поначалу она им вовсе не интересовалась. Наоборот, сделала все, чтобы избежать знакомства. Это он не смог пройти мимо. Она была такой хорошенькой, такой сияющей, как в детстве бывает рождественская елка.

Майкл зло заскрипел зубами, припомнив, как отдавал Хелен всего себя, решив, что она испытывает те же оглушительные чувства, что и он. Она казалась ему такой близкой, такой родной, что он, как последний дурак, решил ей открыться и сделать предложение. Какая удача, что не успел!

Когда в то последнее утро Хелен неслышно встала с постели, решил, что она просто решила сходить на завтрак, не тревожа его. В последнее время в предчувствии скорой разлуки он так выкладывался во время их ночных бдений, что в отличие от нее не ходил на завтрак, предпочитая отоспаться.

Но на этот раз его будто кто-то ткнул в бок. Он оделся и тайно пошел за ней, не попадаясь на глаза. И интуиция его не подвела — его возлюбленная откровенно целовалась на пирсе с хорошо одетым джентльменом, прибывшем на роскошной яхте. И лицо у нее при этом было такое счастливое, что у него заболело сердце.

Более того, мужчина обнимал ее так, будто имел на это полное право. Итак, он, Майкл, стал для Хелен просто жалким курортным развлечением. Даже сейчас ему делалось плохо при мысли о том, как же она смеялась над ним! Ему до ужаса захотелось подойти к ним и врезать по уверенной физиономии приехавшего к ней господина. Ну и высказать этой цаце все, что о ней думает! У него даже руки сами сжались в кулаки от предвкушения доброй драки, хотя при своем вспыльчивом характере он старался никогда не ввязываться в драки, понимая, что не сможет остановиться.

Шедший мимо полуголый тип из компании приехавших немцев — Марк, что ли, — мимоходом взглянул в его искаженное от злобы лицо и испуганно посоветовал:

— Ви идти отсюда. А то будет плохо. — Прищелкнув пальцами, вспомнил нужное слово и тихо сказал, предупреждающе округлив глаза: — Команда драться вся! А ви один! Ви понимайт?

Совет был вполне разумным. По вантам лазили молодые крепкие матросы, каждый из которых вполне мог составить ему конкуренцию. Если он завяжет драку, его просто завалят и сдадут в полицию. Этим не преминут воспользоваться папарацци, и будет скандал. Это он уже проходил, и повторять этот опыт у него желания не возникло.

Но смотреть, как этот тип целует Хелен, он тоже не мог. Бегом вернулся в бунгало, собрал свои вещи, покидал их в багги и, чтобы не встречаться с так обманувшей его девицей, рванул в обход на пристань. Там уже стоял готовый к отходу катер. Отчаливая, проплыл как раз мимо бунгало и в последний раз бросил на него прощальный взгляд.

Как все-таки он наивен! Снова повторилась та же история, что и с Мэриэнн. Что в нем такого, что он как магнит притягивает к себе авантюристок определенного склада? Но как тяжело сознавать, что он мог бы быть счастлив с Хелен, если бы не ее измена!

Минут через двадцать зазвонил телефон, и он рывком вытащил его из кармана, желая высказать этой шлюшке все, что о ней думает. Как на грех, в этот момент катер сильно тряхнуло на высокой волне и телефон, вылетев у него из рук, шлепнулся в прозрачную воду и камнем ушел на дно. Ему оставалось лишь тупо проводить его взглядом.

На сердце стало на редкость мерзостно, ведь номер телефона Хелен был записан только в памяти сотового и он при всем желании вспомнить его не мог…

Терзания Майкла прервала мать, что-то настоятельно ему внушавшая. Он перевел на нее ироничный взгляд. Миссис Флеминг должна быть им довольна — после целого года уговоров он наконец согласился пойти с ней на этот помпезный бал, называемый в народе ярмаркой невест. Конечно, он прекрасно понимал, для чего все это затевалось — чтобы он мог без особых хлопот присмотреть себе достойную невесту.

Снова посмотрев по сторонам, Майкл пренебрежительно скривился. Как это похоже на тот бал, где он «присмотрел» себе Мэриэнн. Или, вернее, ее ему присмотрела мать, а он просто не противился. Сколько лет прошло с того скандала? Пять? Шесть? Он не помнил. Да и какая разница, если пострадала только его гордость. Ведь Мэриэнн предпочла или нет, не предпочла, она просто-напросто обманывала его со своим тренером по фитнесу. Хорошо, что об этом ему сообщила девица того парня, а не то быть бы ему рогоносцем еще до свадьбы.

И вот история повторяется. Интересно, с тем же концом или на сей раз с другим? Майкл снова посмотрел на понравившуюся ему девушку. Уж слишком юна — не больше двадцати. Нужно ли ему это? Мать уже что-то горячо обсуждала со своей приятельницей, миссис Кроули, и он решил: а какая, в сущности, разница? Одна ли, другая ли, все они одинаковы. И если уж ему нужно жениться, то по крайней мере на такой, у которой достаточное личное состояние и которая не ограбит его при разводе до нитки. Хотя он будет настаивать на подписании такого брачного договора, где при разводе все останутся при своих. Детей, если они будут, он обеспечит, но не бывшую жену.

Забывшись, он посмотрел на мисс Хейл так, будто она его уже обманула и теперь пытается выудить побольше денег в знак компенсации за якобы перенесенные моральные страдания.

Понятно, это последствия той давней истории с Мэриэнн. Когда он, не объясняя причины, объявил о расторжении помолвки, она подала на него в суд за нарушение обещания жениться, требуя возмещения понесенных ею в связи с этим убытков. Пришлось вызвать в суд и того парня, и его подружку, естественно достаточно для этого заплатив. Парень свою любовницу не щадил, откровенно признав, что никогда ее и не любил, просто был не в состоянии пройти мимо того, что само плывет в руки. Поскольку на заседании суда присутствовали приглашенные Мэриэнн журналисты, то скандал получился отменный!

Он никогда не забудет выражения лица бывшей невесты и всех ее родственников, дружной когортой выступивших в ее защиту и обвинявших его во всех смертных грехах. Зато из зала суда они выходили поодиночке, пряча глаза. Мэриэнн, которую они пытались изобразить — а может быть, и считали — ангельским созданием, оказалась сластолюбивой шлюхой.

Лиз Флеминг, в эту самую минуту подводившая к нему миссис Кроули, с негодованием поджала губы. Да кто с ним захочет разговаривать после таких злобных взглядов, которые он умудряется кидать на ни в чем не повинную девушку!

Миссис Кроули считала так же.

— Милый Майкл, ты не мог для разнообразия хотя бы изредка улыбаться?

Он вспомнил, как часто улыбался и смеялся рядом с Хелен, и лицо тут же стянуло ледяной коркой. Сейчас он не смог бы улыбнуться даже ради спасения своей жизни.

Женщины скорбно переглянулись.

— Так, похоже, это совершенно непостижимая для тебя вещь. Ну что ж, пойдем другим путем. — Миссис Кроули повернулась к Лиз. — Может быть, нам действовать официально? Сейчас я узнаю, есть ли еще в карточке мисс Хейл свободные места и попрошу ее оставить один танец для Майкла. — И строго указала, глядя ему в глаза: — И ты пригласишь ее танцевать!

— Пожалуйста, Майкл! Сделай мне одолжение! — поддержала подругу миссис Флеминг.

В ответ он равнодушно пожал плечами. Танцевать так танцевать, от него не убудет.

Майкл вяло шатался по залу, раскланиваясь со знакомыми и думая о своем, когда зазвучал медленный вальс и миссис Кроули сердито подтолкнула его в сторону своей протеже. Он неохотно отправился выполнять поручение.

Мисс Хейл встретила его немного странно. Чуть покраснев, она скосила глаза в сторону матери и, натужно улыбаясь, присела в глубоком реверансе. Он поморщился. Сколько можно изображать из себя викторианскую девицу!

Но, когда Майкл закружил девушку в танце и на все его вопросы она запинаясь отвечала крайне односложно, стало ясно — она и впрямь чрезвычайно застенчива. Что ж, в наше суматошное время это большой плюс. Для мужа, естественно. Кружилась она настолько деревянно, то и дело наступая ему на ноги, извиняясь и краснея, что он с нетерпением ждал конца этой пытки.

Когда танец наконец закончился, он отвел партнершу на место и хотел было откланяться, но его остановила миссис Хейл. Ее глаза горели таким хищным огнем, что Майкл почувствовал себя зверем, по следу которого идет опытный охотник.

— Мистер Флеминг! Мы уже пригласили миссис Флеминг на наш небольшой семейный праздник — двадцатилетие Реджины. Надеюсь, вы тоже не откажитесь у нас побывать! — И она сунула ему в руку пригласительную карточку.

Отказ был равен самоубийству, и Майкл, изобразив на лице жалкое подобие улыбки, поклонился и отправился восвояси.

У выхода его перехватила сгорающая от любопытства мать.

— Ну как? Она тебе понравилась?

— Очень мила. Так же, как и Мэриэнн, — вяло согласился он.

— Да забудь ты об этой девице! Реджина вовсе на нее не похожа! Ты пойдешь на вечер к Хейлам?

Майкл бровями показал матери на людей, с интересом поглядывавших в их сторону.

— Поговорим об этом дома, ма. Когда ты приедешь?

Миссис Флеминг заколебалась.

— Ну, скоро, наверное. Кое с кем переговорю и приеду.

Он понял, что мать решила разузнать о Хейлах и их дочери как можно больше. Ну что ж, после оглушительного провала, которой постиг ее при предыдущей попытке, это было вполне оправданным.

Приехав домой, Майкл завел машину в подземный гараж и предупредил дворецкого:

— Миссис Флеминг задерживается. Держите для нее наготове кофе.

Мать не могла прожить без кофе и несколько часов. Майкл считал, что эта зависимость уже сродни наркомании, но предпочитал выполнять желания матери, не споря.

Пошел по длинным коридорам, устланным восточными коврами, сердито посматривая вокруг. На кой ляд ему, одинокому холостяку, такой огромный и пустынный особняк в центре Нью-Йорка?! Здесь могла заблудиться огромная семья, не то что он да пяток слуг.

Но избавиться от здания Майкл не мог — дом входил в перечень неликвидов, передающихся из поколения в поколение. Особняк отошел к нему после смерти деда, а до него переходил от отца к старшему сыну уже почти сотню лет. При случае в нем останавливалось все семейство Флемингов, включавшее не только его родителей, семью его сестры, но и дядюшек и тетушек до четвертого колена. Порой, если прибывший не представлялся сам, Майкл так и не знал, кто же его гость.

Устроившись в глубоком кресле, он оценивающе посмотрел на телефон внутренней связи. Не позвонить ли дворецкому и не попросить ли подать виски или коньяк? Но, подумав, переборол это желание. Зачем? Алкоголь может притушить тлеющий в нем костер, а может, наоборот, еще болезненнее разжечь затухающее пламя. Рисковать не стоит.

Интересно, сколько времени прогостит у него мать? Она приехала из Чикаго побродить по магазинам, которые в Нью-Йорке якобы лучше, чем в Иллинойсе, и посетить бродвейские премьеры. Во всяком случае, официальная версия ее появления прозвучала именно так.

А истина, как обычно, лежит на поверхности — миссис Флеминг всей душой желала отдать в хорошие руки одинокого и заброшенного сыночка. Что ж, возможно, ему и впрямь нужно жениться, чтобы избавиться от снедавшего его чувства одиночества. И вообще, брак — это лотерея: кому-то везет, а кому-то нет. И он сильно сомневается, что в этой лотерее он выиграет. Особенно теперь, когда единственная дорогая ему женщина для него потеряна.

Он жутко жалел, что не поговорил на прощание с Хелен и не посмотрел ей в глаза. Как бы она оправдывалась, интересно?

Тогда он довольно быстро опомнился, и, едва катер причалил в Кингстоне, рванул обратно, проклиная свою горячность. С нетерпением, близким к отчаянию, не дожидаясь, когда медлительный матрос затянет тросы на бухте, спрыгнул на берег и осмотрелся. Яхты «Элизабет» у причала не было. Уплыла на ней Хелен или нет?

Взяв у «Сан-Антонио» багги, погнал к своему бунгало. Как и следовало ожидать, Хелен не было. Конечно, зачем ей нищий американский студент, когда у нее под боком гораздо более жирная добыча? Что ж, это ему еще один урок — не стоит приписывать девицам порядочность и постоянство. И хорошо, что она не знала его подлинного имени, потому что в этом случае без слов было ясно, кого бы она выбрала.

А может, это было бы к лучшему? По крайней мере, он не стал бы так метаться, как теперь. Возможно, смог бы убедить ее любить только его одного. Во всяком случае, сделал бы для этого все, что мог. А сейчас у него нет и этой сомнительной возможности.

Он даже пытался разыскать ее в Лондоне, наняв для этого целое детективное агентство, но искать эфемерную Хелен Смит, студентку неизвестно какого университета, было то же, что иголку в стогу сена. Да и где гарантия, что она действительно студентка, а не секретарша, имеющая за плечами трехмесячные секретарские курсы? Сказать-то ведь можно всякое. Он сам тому пример.

Узнал он и о стоявшей в порту яхте. Принадлежала она некоему мистеру Доналду, вернее даже не ему, а его жене, именем которой и называлась. А кто был тот высокомерный красавец, с которым обнималась Хелен, никто ему сказать не мог. Проклиная свой вспыльчивый нрав, он отправился в Штаты, по дороге заскочив в Вашингтон, чтобы встретиться со знакомым сенатором по поводу решения одной давно наболевшей проблемы. Эту проблему-то он решил, как и многие другие, а вот забыть Хелен силы воли явно не хватило.

За прошедший год стало ясно одно — он позволил себе неосмотрительно увлечься и забыл об осторожности, подвергнув свое сердце настоящей опасности. Порой он чувствовал себя до такой степени больным и разбитым, что от мыслей о никчемности собственной жизни его спасала только работа. Здравый смысл давно призывал — надо бросить навязчивые мысли о Хелен и начать жить нормальной жизнью, но вот это-то и не получалось.

В дверь библиотеки, как обычно без стука, зашла мать. Она до сих пор видела в нем маленького несмышленыша и постоянно пыталась направить его на путь истинный.

— Милый! В общем, все замечательно! Все мои знакомые говорят о Реджине как о на редкость милой девочке, не замеченной ни в каких сомнительных историях! Она закончила какой-то колледж в Европе, но работать ей, конечно, не разрешили. У нее строгий отец старой закалки. Он убежден, что женщины в семье работают только тогда, когда мужчины не в состоянии их обеспечить, и желание дочери найти работу воспринимает как личное оскорбление.

Миссис Флеминг всей душой поддерживала это убеждение. Она и сама никогда не работала, но всегда была очень занята. Майкл даже не знал чем, но застать мать в доме в середине дня ему никогда не удавалось.

— Завтра мы обязательно пойдем на прием к Хейлам! В их доме сразу станет ясно, что собой представляет ее семья. Ты же понимаешь, что окружающая обстановка говорит о хозяевах даже больше, чем это могут рассказать слуги!

Майкл рассеянно посмотрел по сторонам. Интересно, что о нем может поведать эта обстановка даже не прошлого, а позапрошлого века, если он здесь даже стула передвинуть не соизволил?

Не обращавшая на гримасы сына внимания, мать с упоением продолжала:

— Если понравится, ты сможешь познакомиться с Реджиной поближе и все уладить! — Заметив, что Майкл слушает ее вполуха, сердито воскликнула: — И веди себя как мужчина, наконец!

Майкл лениво поинтересовался, что она имеет в виду под этим странным определением.

— Я ее что, сразу в постель должен уложить? Или, наоборот, у ее родителей согласие на брак вытребовать? Вряд ли они одобрят подобный наскок.

Миссис Флеминг сердито погрозила ему пальцем.

— Не утрируй, Майкл! Ты прекрасно понимаешь, что я имею в виду! Кончай все эти свои метания и колебания!

Он мрачно усмехнулся. Знала бы мать, как мало он колебался, впервые увидев Хелен. Ему будто какой-то внутренний голос сказал, что это именно та девушка, которую он ждал столько лет. Но оказалось, что голос его подвел. Да и вообще, что он понимает в этом таком обманчивом слабом поле?

Хотя вполне возможно, что он и сам был не прав, изображая из себя развязного молодчика. Но так было проще подобраться к девушке, да и в целом эта тактика себя оправдала. Если бы Хелен не променяла его на другого, он наверняка был сейчас женат. Вопрос только в том, насколько был бы удачен этот скоропалительный брак.

Миссис Флеминг кинула на себя придирчивый взгляд в большое антикварное зеркало у входа в библиотеку и взволнованно призналась:

— Мне придется завтра поехать по магазинам. У меня нет достаточно представительного платья для такого случая.

Майкл удивился. Уж чего-чего, а нарядов, по его мнению, у матери было предостаточно. Даже здесь вся гардеробная в ее крыле была забита тряпками, а что говорить про Чикаго? Вот у Хелен на Ямайке был один-единственный чемодан, а выглядела она… Поймав себя на идиотском сравнении Хелен со всеми и вся, что в последнее время приобрело у него характер маниакальной зависимости, он сердито встряхнулся и спросил:

— Что ты имеешь в виду?

— Нужно нечто такое, что подчеркнуло бы мою расположенность к Реджине. Не слишком экстравагантное, но и не чопорное. Это сложно объяснить…

Майкл и в самом деле не мог понять, как обычной одеждой можно подчеркнуть расположение к имениннице. Пожав плечами, он посоветовал съездить в самый ближний модный бутик, чтобы не терять времени зря, на что мать посетовала:

— Я и без того бегаю по ним как проклятая! Знаешь, сколько это отнимает сил и времени! И к тому же нельзя хватать первое попавшееся, это просто глупо. Нужно осмотреться, прикинуть, сравнить!

Решив не ввязываться в безнадежную дискуссию, проигрыш в которой ему был обеспечен априори, любящий сын предложил идти в том, что есть, и не заморачиваться подобными пустяками.

Миссис Флеминг даже рот открыла от подобной наивности и хотела было объяснить ему, насколько он не прав, но Майкл решительно прервал разговор:

— Извини, ма, но я тебя покину. Завтра у меня ответственное совещание, и мне еще нужно поработать! — И ушел к себе.

Это было чистой правдой. Совещание в концерне «Флеминг компани», в котором ему принадлежал контрольный пакет акций, и впрямь было назначено на завтра. Его главной обязанностью как президента была организация взаимосвязи между принадлежавшими ему компаниями. Иногда проекты согласований, которые неизбежно ложились к нему на стол, занимали столько времени, что он приходил домой часов в десять вечера, но был этому только рад. Работа не давала ему сойти с ума.

На следующий день Майкл, уставший от бесконечных препирательств между директорами, тянувшими каждый на себя одно одеяло, вернулся домой около семи в отвратительном настроении. Идти никуда не хотелось, но он, будучи примерным сыном и не желая огорчать мать отказом, надел белую рубашку с черной бабочкой и угольно-черный смокинг, став точь-в-точь как официант из дорого ресторана.

Спустившись вниз, принялся терпеливо ждать мать в большой комнате, лениво перелистывая последний номер «Таймс». Почему-то в последнее время он отдавал предпочтение английской прессе.

Но, с его стороны, было сущей глупостью считать, что он просматривает их от корки до корки только для того, чтобы увидеть знакомое лицо или прочесть случайно мелькнувшую на странице фамилию «Смит», тем более что вряд ли простая студентка имеет шанс попасть на страницы газеты, если только не выкинет чего-нибудь экстраординарного. Ас ее врожденным, чисто британским, чувством приличия Хелен ни в каких отступлениях от правил хорошего тона заподозрить было невозможно.

Он успел осилить половину газеты, когда из своих апартаментов спустилась миссис Флеминг.

— Я готова!

Майкл оценил ее титанические усилия: она и впрямь выглядела сногсшибательно.

— Мама у меня такое чувство, будто ты не на обычный прием собралась, а по меньшей мере на мою свадьбу.

Она просительно подняла глаза к небу.

— Ну, твои бы слова да богу в уши!

Продела руку с великолепным солитером на среднем пальце в его локоть, и они чинно отправились к поджидавшему их лимузину. Когда водитель, с трудом двигаясь по забитым транспортом улицам, чуть не застрял в пробке, Майкл с досадой заметил:

— Мама, ну что было взять менее неуклюжую машину! Мы потратили на дорогу почти час!

Миссис Флеминг сурово шикнула на сына.

— Это вопрос престижа! И молчи, если не понимаешь!

Пожав плечами, он молча отвернулся. Похоже, они и в самом деле свататься едут.

В доме Хейлов было уже полно народу, но, едва завидев их, хозяева немедленно бросились им навстречу.

— Ах как приятно, что вы приехали! — Радость миссис Хейл показалась Майклу уж слишком нарочитой. — Реджина будет просто счастлива!

Майкл вытянул губы недоверчивой трубочкой. С чего бы это мисс Хейл впадать в эйфорию от одного его вида?! Не иначе как получила строгий нагоняй от любящей мамочки. Впрочем, так же, как и он. Вот только он может сказать своей матери «нет», а ей, по всей видимости, подобный ответ не по силам.

Решив посмотреть, что там будет дальше, он прошел в общий зал, где по повелительному взмаху величественной десницы миссис Хейл к ним немедленно подошла краснеющая Реджина в длинном переливающемся платье с высоким отложным воротником. В небольшом вырезе скромно поблескивал положенный в таких случаях жемчуг.

Он низко склонился и поцеловал ее руку, посмеиваясь про себя. Почему-то он не воспринимал ее как личность, а только как придаток к сверхэнергичной миссис Хейл. Сразу было видно, что без мамочкиной установки эта несмелая девочка не сделает ни шагу. Что ж, если она сохранит эти качества в замужестве, то такую жену можно только приветствовать. Но вот только не умрет ли он с ней от скуки еще во время медового месяца?

И память сразу подкинула ему Хелен. Вот уж с кем ему ни секунды не было скучно. Если бы она при этом еще и умела быть верной… Но похоже, что в жизни два таких достоинства в одном человеке никогда не соединяются.

Реджина с вымученной улыбкой повлекла его к буфету, где была выложена обильная закуска.

— Мама решила не делать общий стол, это сейчас не модно. Гораздо проще, когда каждый накладывает на свою тарелку то, что ему больше по душе.

Последовав этому совету, Майкл положил себе полную тарелку деликатесов и присел на кушетку в самом углу комнаты, взглядом указав Реджине на место рядом с собой. Она покорно выполнила это распоряжение, поставив на колени тарелку с одним-единственным одиноким пирожным.

— Где вы учились, Реджина? — Майклу, если честно, это было до фонаря, но уж если родня прочит ее ему в невесты, то нужно же ему хоть что-то знать о своей нареченной?

Странно смутившись, она ответила:

— В Швейцарии. В Женеве.

Он понял, почему она так не по-американски застенчива.

— А что вы там учили?

Она немного помялась.

— Ну, у нас там главным образом были предметы, воспитывающие терпение.

Он удивился. О таком он и не слыхал.

— Это какие же?

— Ну, вышивание, прилежание и прочие.

— А математика, языки, география?

— Ну, это как у всех. Международный стандарт. Школа имеет статус колледжа.

Он с подозрением посмотрел на нее.

— А школа была не католическая?

Реджина с укором покачала головой.

— Нет, конечно. Мы же не католики.

— А к какой конфессии вы принадлежите?

Она рассеянно взмахнула рукой.

— О, ни к какой! Мама в молодости перебрала столько религий, что решила больше никакой не придерживаться. Она считает, что они очень утомительны, если соблюдать все положенные обряды. А если не соблюдать, то какой прок? — И неожиданно добавила от себя: — Я считаю, Бог должен быть в душе. Это главное.

Майклу вдруг стало интересно.

— А что вы понимаете под этим?

Она сказала тихо, но достаточно твердо:

— Ну, главное, конечно, порядочность. И доброта. То, что называют совестью.

Майкл внезапно подумал, что она гораздо интереснее и тоньше, чем ее родители. И уже всерьез спросил:

— Вам там было интересно?

Она почему-то вздрогнула и оглянулась, будто чего-то испугавшись.

— О да, конечно. Мы так много ездили по Европе, так много видели. Там такая интересная история.

— А в Америке вам не нравится?

Она сразу подобралась и ответила уже другим, официальным тоном:

— Ну что вы! Как здесь может не нравиться! Это же моя родная страна!

Ему показалось, что она отвечает заранее выученный урок. Это было странно, и он решил потихоньку разузнать, что скрывает эта такая невинная с виду девица. Может быть, в Швейцарии у нее остался тайный любовник? А что, он давно уяснил, что за невинным личиком могут скрываться не то что дурные наклонности, а самые настоящие пороки.

— Потанцуем? — Он был уверен, что Реджина, как выпускница престижной школы, прекрасно танцует. Хотя вальс в мэрии и говорил об обратном.

Но его такая простая на первый взгляд просьба привела ее в священный трепет.

— О нет! У меня нет слуха, и по этому предмету у меня всегда были двойки! Для меня это просто пытка! Вы, наверное, это поняли по нашему прошлому вальсу!

Рассмеявшись, Майкл подхватил ее под руку и повел на танцплощадку.

— Не волнуйтесь, все будет в порядке. Вы просто не стесняйтесь и слушайте меня. А я буду вам считать: раз, два, три; раз, два, три!

Но она и в самом деле танцевала ужасно, постоянно спотыкаясь и от этого конфузясь еще больше. Наконец, смилостивившись, Майкл повел ее в пустующую соседнюю комнату, усадил на длинный кожаный диван и принес свежевыжатого апельсинового сока.

— Да, танцы явно не ваша стезя! — Он с участием взглянул на ее пламенеющее лицо.

— О, я столь многого не умею, что мама постоянно на меня сердится. Она считает, что не стоило переводить на меня такую уйму денег, потому что я точно так же ничему бы не научилась и здесь. Впрочем, я привыкла, что меня все ругают.

В ее голосе прозвучало столько горечи, что Майклу стало ее жаль. Это нелепое чувство его насторожило, и он напомнил себе, что больше никогда не попадется в женскую ловушку. Ни под каким предлогом. А что это очередная ловушка, просто под несколько иным соусом, чем он привык, видно сразу. Хотя он же решил, что ему пора жениться? Или нет?

В его душе был полный раздрай. Когда невеста не имела определенных черт и была чем-то вроде эфемерной выдумки, было гораздо проще с ней смириться. Но теперь, когда она обрела кровь и плоть, эта идея уже не казалась ему такой уж привлекательной. Впрочем, насильно жениться его никто не заставит.

Взяв с подноса проходившего мимо официанта бокал шампанского, он хотел продолжать расспросы, но Реджина неожиданно спросила его сама:

— Вы в кого-нибудь влюблены?

Этот простой вопрос поставил его в тупик.

— Конечно нет! С чего вы взяли?

— У вас порой глаза становятся очень грустными и обиженными. Будто вас кто-то жестоко обманул, — заметила она с неожиданной проницательностью.

Майкл принужденно засмеялся.

— Меня действительно обманула женщина, прилюдно назвавшаяся моей невестой.

Реджина сочувственно склонила голову.

— А, Мэриэнн? Знаю. Мама мне о ней говорила. И еще она сказала, что вы ее не любили. К тому же это было давно, а у вас в глазах стоит настоящая боль, не приглушенная временем.

Он резко поднялся.

— Ну, хватит ставить надо мной психологические опыты. Надеюсь, вы не увлекаетесь психологией, философией и прочей подобной чепухой.

Вовсе не обидевшись, она задумчиво посмотрела на него.

— Хорошо, не будем об этом говорить. К тому же мы слишком много времени провели здесь наедине, не лучше ли нам выйти к гостям?

Майклу стало смешно. Надо же, она за свою репутацию радеет! Но послушно вернулся с ней в общий зал.

Там, удобно устроившись в углу на кожаном диване, с оживленными и довольными лицами беседовали миссис Флеминг и миссис Хейл. И не нужно было быть телепатами, чтобы понять, что речь они вели о своих детях.

Майкл посмотрел на часы. Вполне прилично откланяться. Поцеловав на прощание руку Реджине, он подошел к матери и учтиво поклонился миссис Хейл.

— Я прошу прощения, что прерываю ваш интересный разговор, но нам пора. Ты не устала, мама?

Сразу поняв, что это неспроста, миссис Флеминг мгновенно приняла томно-утомленный вид.

— Конечно, дорогой! Ты всегда так внимателен! — Она принялась прощаться с собеседницей.

Майкл посмотрел по сторонам, но Реджины нигде не было видно. Он пожал плечами. Похоже, что предполагаемой невесте он не слишком-то интересен, если она предпочла скрыться.

Едва они сели в машину, как миссис Флеминг принялась нетерпеливо расспрашивать сына:

— Ну, ты убедился в том, что Реджина прелестная девочка? И воспитанная, и умная, и скромная! — Она просто захлебывалась от восторга.

— Не говоря уж о ее вполне приличном состоянии, не так ли, мама? — флегматично заметил Майкл.

Эта мысль его изрядно возмутила. Почему мать считает, что его невеста обязательно должна иметь деньги? Он вполне может обеспечить свою семью на самом высоком уровне, и деньги жены ему вовсе не нужны. Вот если бы… Но дальше думать он себе запретил.

— Но, дорогой, сейчас так много охотниц за безбедной жизнью, причем сам муж им вовсе не нужен. Так, ничтожное приложение к деньгам! Признай сам!

Мать была права, но именно эти слова отдались в его груди тяжкой болью.

— Ты будешь за ней ухаживать?

Это прозвучало с такой надеждой, что отказать он не смог. Да и что ему терять? Он уже потерял все, чем дорожил.

— Ладно. Если ты так хочешь. — В воздухе повисло напряжение. — Но и за последствия отвечаешь тоже ты.

Миссис Флеминг не стала уточнять, что это гораздо нужнее ему, чем ей или кому-то из семьи, и умиротворенно добавила:

— Миссис Хейл сказала, что Реджина очень любит оперу, а сейчас в Метрополитене дает несколько спектаклей Пласидо Доминго. Может, ты ее пригласишь?

Майкл передернулся. Он не слишком любил оперу. Но, чтобы сделать приятное с такой надеждой глядевшей на него матери, он снова согласился. В сущности, ему все равно.

В день спектакля он заехал за Реджиной на «мерседесе», ведя его сам, чем вызвал у девочки искренний восторг. Похоже, она считала, что вождение машины — неимоверное, недоступное заурядным мужчинам искусство. Или это тоже тонко продуманная лесть? Майкл уже не знал, чему верить.

На Реджине было строгой формы вечернее платье, подчеркивавшее ее точеную фигуру, и Майкл снова подивился ее сходству с Хелен.

Доминго пел великолепно, и Реджина, выйдя из театра, долго находилась под впечатлением музыки Верди. Она даже пыталась что-то мурлыкать себе под нос, но лучше бы она этого не делала. Впрочем, она быстро угомонилась и поблагодарила спутника:

— Огромное вам спасибо, Майкл, за доставленное мне удовольствие! — Это звучало заученно, но не фальшиво. — Понимаете, дома мне сходить в театр просто не с кем — из родных никто не любит классическую музыку, а мне она очень нравится.

Внезапно ему захотелось сказать ей нечто провоцирующее, и он поддался искушению.

— Ну, не думайте, что я часто буду так делать. Мне хоть и нравится классика, но не в таких объемах. Я люблю слушать музыку дома, у хорошего музыкального центра с хорошей акустической системой, и быть уверенным, что все будет о'кей. А сегодня было довольно много ляпов, не находите?

Реджина тоже это заметила, но была куда снисходительнее его.

— Но это же понятно, на гастролях всегда так. За пару репетиций невозможно достичь идеальной сыгранности, на нее уходят годы упорной работы. Но в целом все было неплохо. К тому же запись, пусть даже высококачественная, никогда не сравнится с живой музыкой.

Не желая спорить, Майкл небрежно пожал плечами. Неплохо так неплохо.

На следующий день к нему приехал генеральный директор одной из компаний, входящих в концерн. Мистер Маккинли, как всегда, выглядел вальяжно и уверенно, но вот речь свою он начал весьма необычно:

— Дорогой Майкл! — Поскольку он был старинным другом деда, то вполне мог позволить себе подобную фамильярность. — Как ты знаешь, у нас весьма обширные интересы в Старом Свете, в частности в Англии. И сейчас возникли определенного рода проблемы, которые следовало бы разрешить в самое ближайшее время. Поскольку ты являешься президентом нашего концерна и осуществляешь все внутренние и внешние связи, то ясно, что это входит в твою компетенцию. Думаю, тебе стоит отправиться на место самому и разобраться во всем детально. Уж больно лакомый там кусочек, понимаешь?

Что ж, он готов. По крайней мере, у него будет повод задержаться в Лондоне подольше и понять, нужна или нет ему эта женитьба.

— Ладно. Поеду. Присылайте материалы.

Мистер Маккинли снисходительно улыбнулся.

— Вся нужная информация у меня с собой. Но лучше всего тонкости дела обрисует мой заместитель по маркетингу. Я оставляю его тебе, а сам отправляюсь в офис. Удачи, мой мальчик!

При мысли о Лондоне в душе Майкла всколыхнулось нечто похожее на надежду, но он бестрепетно подавил это никчемное чувство. Ни к чему плодить пустые фантазии. Они лопаются как мыльные пузыри, оставляя после себя лишь боль и сожаление.

Выяснив у менеджера по маркетингу все подробности, Майкл велел заказать билет на самолет на вечер следующего дня и предупредил об отъезде мать.

Миссис Флеминг моментально всполошилась, будто он обманул ее лучшие надежды.

— Это в самом деле так важно? Может быть, все это можно отложить?

Понимая, чем вызвано ее волнение, Майкл отказался.

— Нет, мама, дело есть дело. Ты же дочь и жена бизнесмена, как ты можешь задавать подобные вопросы?

Лиз затихла и принялась что-то сосредоточенно обдумывать. Понимая, что это неспроста, Майкл решил, что его ждет очередная каверза. Так оно и оказалось. На следующий день, когда сын мирно обедал перед поездкой в аэропорт, мать небрежно сообщила:

— Знаешь, какая удача, что все так замечательно совпало!

Уже предполагая, что за этим последует, Майкл поднял от тарелки голову и, скептически прищурясь, посмотрел на мать.

Сделав вид, что не замечает его понимающего взгляда, миссис Флеминг с излишним пафосом продолжила:

— Реджина с матерью тоже летят в Лондон! Молодой девушке, только-только окончившей школу, нужно так много! Вот они и решили совершить шопинг по бутикам Лондона!

Майкл насторожился.

— Они что, прямо сегодня летят? Одним со мной рейсом?

Миссис Флеминг прикинулась недоумевающей.

— Нет, конечно, они же не знали, что ты полетишь туда же!

— Не переигрывай, мама! Ты не такая уж хорошая актриса! — А в голове молнией пронеслось: не то что Хелен, та исполняла свою роль безупречно. — Ни за что не поверю, что они летят в Лондон без твоей подачи!

Лиз чопорно поджала губы и с упреком взглянула на невоспитанного сына.

— Дорогой! — Это слово прозвучало у нее так строго, будто она делала выговор нерадивой горничной. — Есть вещи, которые озвучивать неприлично! Итак, твоя задача встретить их в Хитроу, привезти в отель и по мере возможности водить Реджину в театры, музеи и прочее. Одним словом, ухаживать как полагается.

— Я вообще-то работать в Лондон еду, мама!

— Ну да, я и говорю: по мере возможности. И почему ты не берешь с собой своего секретаря? Как ты будешь справляться в одиночестве?

Майкл и сам не знал, почему ему вздумалось ехать одному, без помощников. Обычно в такого рода командировки он брал с собой несколько человек. Так почему же именно в Лондон он едет один? Неужели подспудно вынашивает мысль найти все-таки Хелен, и свидетели ему в этом деле не нужны?

Решив ничего не объяснять матери, он отговорился тем, что на разговоры уже нет времени, прощально поцеловал ее в щеку, получил напутственное благословение и отбыл в Лондон.

 

4

Англия встретила Майкла легким моросящим дождем, вполне обычным для туманного Альбиона. Пару дней он работал в приятном одиночестве, посещая множество компаний и беседуя с их руководителями. Но потом прилетела миссис Хейл с дочерью и началась настоящая круговерть.

Ему казалось, что бесконечным бутикам, салонам, примеркам и прочей женской дребедени не будет конца. Почему-то миссис Хейл вела себя так, будто он уже попросил у нее руки ее дочери, и эксплуатировала его как признанного жениха.

Реджина вела себя отстраненно, позволяя делать с собой все, что считала нужным энергичная мать. Эта позиция экономила уйму сил на бесполезном сопротивлении, и Майкл решил до поры до времени вести себя так же.

В один из вечеров он скорее чтобы отдохнуть от навязчивой миссис Хейл, чем по зову души, повел Реджину в Ковент-Гарден. Давали «Отелло», и Майкл расслабился, не столько слушая музыку, сколько обдумывая предстоящий день. Ему удалось договориться о встрече с мистером Рэдли. Этот загадочный и неуловимый Ричард Рэдли не был членом правления ни одной из нужных ему компаний, не обладал таким уж значительным состоянием, но был весьма влиятельной фигурой в деловых кругах Англии. В общем, выяснилось, что без поддержки этого самого мистера Рэдли он может убираться обратно в Нью-Йорк с пустыми руками.

Эта завтрашняя встреча могла решить все, и Майкл тщательно обдумывал все слова и доводы, которые могли бы убедить и знатока и профана, поскольку, что представляет собой мистер Рэдли, не знал.

Началось второе действие, и коварный Яго уже вовсю внушал наивному Отелло мысль об измене Дездемоны, когда случайный поворот головы заставил Майкла замереть — в ложе первого яруса сидела Хелен. Это точно была она, он не мог ошибиться, расстояние было небольшим — они с Реджиной сидели в десятом ряду партера, и ложа находилась от них метрах в двадцати, не больше. Правда, лучи прожекторов на сцене, подчеркивая действие, то и дело меняли окраску, но Хелен и в их изменчивом свете видна была прекрасно.

Чтобы убедиться наверняка, Майкл попросил у Реджины бинокль и не слишком вежливо направил его на ложу справа. Сомнений не осталось — это была Хелен!

Майклу захотелось немедленно броситься к ней, но в чопорной Британии никто не понял бы его столь эмоционального порыва. Приходилось ждать антракта.

Не отдавая спутнице бинокля, Майкл привольно устроился в кресле, повернувшись боком к сцене и внимательно обозревая ложу. К его досаде, из всех зрителей ложи хорошо была видна только Хелен, остальные были скрыты полутьмой перегородки. Видны были только силуэты еще двух мужчин и двух женщин. Но они его не волновали. Волновала его только Хелен, и он этого и не скрывал.

Шокированная его поведением Реджина несколько раз пыталась вернуть себе бинокль, но на все ее попытки Майкл мычал что-то невразумительное и бинокль не отдавал. Впрочем, мисс Хейл, захваченная возвышенной музыкой и трагическим сюжетом, больше хлюпала носом, прижимая к глазам тонкий батистовый платочек, чем следила за своим предполагаемым женихом.

Не понимая как, но Майкл дожил-таки до антракта и бросился к ложе, забыв о Реджине. Дело осложнялось тем, что вход в ложи был отдельно и, пока он обегал длиннющий театральный коридор, ложа уже оказалась пустой.

Он бросился к важному капельдинеру в темно-синей униформе с серебряными галунами, прохаживавшемуся возле длинного ряда лож.

— Извините, вы не подскажете, куда ушли люди из этой ложи?

Капельдинер окинул придирчивым взглядом странного посетителя. Зачем ему семья графа? И, памятуя о мерах безопасности, он ответил:

— Извините, но я не заметил, кто сидел в этой ложе.

Майкл как ошпаренный метнулся вниз, к кафе. Хелен там не было. Он пробежал по всем этажам, заглядывая во всевозможные углы и лазейки — напрасно.

Вернувшись на свой этаж, он выглянул в окно в коридоре и застонал — на театральной парковке, расположенной с тыльной стороны здания, во внушительный «роллс-ройс» усаживалось увиденное им семейство. Последней в машину забралась Хелен, предварительно окинув пристальным взглядом здание театра.

Майкл готов был поклясться, что она чувствует его взгляд, и принялся искать защелку, чтобы открыть окно и помахать ей. Но служащая театра, возмущенная подобным самоуправством, быстро пресекла эту хулиганскую выходку.

Понимая, что у него остался один-единственный шанс, Майкл бросился вон из театра. Но, пока он огибал длинное здание Ковент-Гардена, «роллс-ройс» выехал со стоянки и его черный капот мелькнул в самом конце квартала.

Разочарованный до зубовного скрежета Майкл вернулся обратно как раз к третьему звонку.

Реджина с мягким смешком поинтересовалась:

— Что такое произошло, мистер Флеминг? Куда вы исчезли?

Майкл был не в том расположении духа, когда мужчина в состоянии что-либо объяснять любопытной женщине, и Реджина в этом скоро убедилась.

Плотно усевшись в кресле, он бросил на нее такой сумрачный взгляд, что она враз почувствовала себя виновной во всех смертных грехах, и рявкнул:

— Смотрите лучше спектакль, мисс Хейл!

Она не обиделась и не оскорбилась, а просто кивнула.

— Конечно. Извините, это не мое дело, где вы ходите. Просто мне показалось, что для вас это очень важно.

Медленно погас свет, прерывая ее излияния, чему Майкл был очень рад. Ему ее психологические опыты ни к чему. Его гораздо больше занимал вопрос: куда уехала Хелен и что бы он сказал ей, если бы догнал? Зная собственную вспыльчивость, предполагал, что ничего хорошего. Поскольку она была не одна, то ее спутники, естественно, вступились бы за ее честь и произошел бы отвратительный скандал, коих ему следует избегать всеми силами.

Следовательно, то, что он не смог ее догнать, просто благоволение его судьбы и ему надо быть за это благодарным Провидению. Но вот что-то никакой благодарности, даже самой малюсенькой, он в своей душе не находил.

Спектакль закончился, после длительных оваций публика двинулась к выходу. Реджина, как обычно, покидала театр в эйфорическом состоянии. Воспользовавшись тем, что в такие моменты она бывала более открыта, чем обычно, Майкл мрачно спросил:

— Реджина, вы и в самом деле хотите за меня замуж?

Еще не выйдя из размягченно-приподнятого настроения, она честно ответила:

— А почему бы и нет? Честно говоря, мне все равно.

Это было так созвучно его собственным настроениям, что он поразился.

— У вас кто-то есть?

Она печально вздохнула.

— Нет. У меня никого нет. — В воздухе осязаемо повисло слово «сейчас».

Майклу очень хотелось спросить «но был?», но он не посмел — глаза девушки вдруг приобрели настолько страдальческое выражение, что ему стало ее искренне жаль. Что ж, они схожи и в этом — оба как побитые собаки. Что же ждет их в браке? Может быть, сработает принцип «стерпится — слюбится»? По крайней мере мучить друг друга они точно не будут.

Майкл отвез Реджину в «Ритц», сдал с рук на руки миссис Хейл и уехал в свой «Савой», радуясь, что отели находятся достаточно далеко друг от друга, чтобы дамы не тревожили его лишний раз по пустякам.

На следующее утро он отправился в Вестминстер — именно там находился кабинет Ричарда Рэдли. В старинном здании на первом этаже Майкл увидел солидную табличку «Мистер Рэдли». И больше никаких обозначений. Чуть усмехнувшись, он стукнул в большой бронзовый молоток. Звонкое эхо долгим гулом разнеслось по зданию.

Дверь немедленно отворилась, и возникший за ней немолодой человек в темно-сером сюртуке, будто вышедший со страниц романов Диккенса, спросил:

— Вам назначено, сэр?

Немало повеселясь в душе этой церемонностью, Майкл подтвердил, что ему назначено, и человек, которого ему очень хотелось назвать стряпчим, провел его внутрь.

К удивлению Майкла, внутри все было похоже на обычный современный офис — такие же компьютеры, факсы и принтеры. В приемной за отдельным столом сидела несколько встревоженная секретарша в слишком кокетливом для офиса платье.

— Извините, но мистер Рэдли в настоящую минуту занят. Подождите, пожалуйста!

Забавляясь, Майкл присел в предложенное ему кресло. Что же такое могло здесь произойти, если секретарша, эта мисс Невозмутимость, настолько не в своей тарелке?!

Но вот дверь отворилась, и в приемную вылетела разгневанная женщина средних лет, натягивавшая на ходу длинные митенки в тон строгому серому костюму.

— Я столько лет терпела твое пренебрежение собственной семьей, но на этот раз ты перешел все границы! Больше я ничего подобного не потерплю!

Тон у нее был на редкость категоричный, и побледневшая секретарша, опустив глаза, принялась нервозно перекладывать на столе бумаги, создавая видимость бурной деятельности.

Майкл невольно подумал: да у нее рыльце в пушку! А то чего бы ей так волноваться?! Секретарша была довольно молода и привлекательна, чтобы понравиться любому мужчине.

Следом за женщиной в приемную вышел высокий худой мужчина в расстегнутом пиджаке, из-под которого виднелась белоснежная накрахмаленная рубашка. Майкла передернуло. Он терпеть не мог крахмальные рубашки, считая их своего рода атавизмом.

— Хорошо-хорошо, Софи! Ты совершенно права! Я немедленно отменяю все встречи, и мы едем в Линдхерст. — Мистер Рэдли говорил так, как говорят провинившиеся мужья. — Подожди меня пять минут!

Майкл встал, закипая от злости. Столько трудов — и все напрасно!

— Извините, мистер Рэдли, но вы обещали со мной поговорить! — Его голос звучал настолько сердито, что оба, и мистер Рэдли и его жена, вопросительно посмотрели на него. — Я и без того торчу в Лондоне уже две недели! Поверьте, в Нью-Йорке у меня есть не менее важные дела!

Мистер Рэдли повернулся к жене и умиротворяющее попросил:

— Может быть, ты подождешь полчасика? Мы бы за это время все выяснили.

Миссис Рэдли иронично проговорила:

— Это мы уже проходили! Полчасика плавно переходили в часы, потом появлялся другой, не менее настырный, посетитель и все повторялось сначала! Нет уж, мы едем немедленно!

Повернувшись к посетителю, Ричард Рэдли виновато развел руками.

— Дорогой мистер Флеминг! Единственное, что я могу вам предложить, так это встретиться в замке моего отца, графа Линдхерста, на вечере, посвященном совершеннолетию моей дочери Маргарет. Приглашенных будет столько, что мы с вами без проблем сможем переговорить. — И заискивающе спросил у жены: — Дорогая, у тебя еще есть приглашения? Мистер Флеминг глава концерна «Флеминг компани», человек интересный и влиятельный.

Миссис Рэдли окинула внимательным взглядом Майкла и придирчиво спросила:

— Вы точно приедете в Северный Йоркшир, мистер Флеминг? — После его энергичного кивка милостиво разрешила: — Можете взять с собой кого-нибудь еще. Желательно жену, в крайнем случае невесту. Всякого рода подруг мы не приветствуем.

Майкл взял приглашение, напечатанное на тисненой велюровой бумаге, поклонился и еще раз пообещал обязательно приехать.

Пара тут же выскочила за дверь, и секретарша смогла перевести дух. Посмотрев на симпатичного посетителя, она приветливо предупредила:

— Если вы хотите купить билеты на поезд, то вам лучше поспешить — приглашенных столько, что хорошие места забронированы за месяц вперед.

Флеминг удивился. Он не думал, что приглашенные к титулованной особе едут на обычном поезде. Ему представлялось, что автомобиль в данном случае предпочтительнее. Хотя что он знает об Англии и ее обычаях? Почти ничего.

Миссис Хейл, узнав, что он приглашен в замок Линдхерст, в ультимативной форме потребовала, чтобы он взял с собой Реджину. С хитростью, достойной лучшего применения, это свое требование она обосновывала исключительно выгодой Флеминга:

— Там же будет цвет британского общества! А Реджина прекрасно разбирается в родовых связях! Она для этого и училась в швейцарской школе! Она будет вам незаменимой помощницей!

Майкл попытался воспротивиться.

— Но там можно присутствовать либо женам, либо невестам! А в каком качестве Реджина отправится со мной туда?

Этот вопрос поразил миссис Хейл в самое сердце. Она даже упала на стул и принялась энергично обмахиваться газетой, которую читала до появления в их номере Майкла.

— Как в каком?! По сути, она уже ваша невеста! А иначе для чего же мы здесь?!

— Но я даже не делал ей предложения!

Миссис Хейл отмахнулась от этих слов, как от полной ерунды.

— Ну, это простая формальность! В глазах всех родственников и знакомых вы давным-давно пара!

Майкл не понял, когда это все успели принять их за пару, если он знаком с Реджиной всего-то несколько недель? Но миссис Хейл не дала себя перебить. Отвернувшись от предполагаемого зятя, она громко приказала дочери:

— Реджина, немедленно складывай вещи! Ты должна быть на высоте! Скажи горничной, чтоб ничего не забыла! А еще лучше — сама проконтролируй укладку! — И, обращаясь к Майклу, горячо пообещала, будто он долго ее об этом просил: — Не волнуйтесь, мистер Флеминг! Реджина будет готова завтра ровно к десяти утра!

Майклу было и смешно, и досадно. Но, с другой стороны, он ни в чем не виноват. Он просто плывет по течению, и ничего больше. Правда, он так и не понял, отчего миссис Хейл сочла его мягким человеком, которым легко управлять. Она была права в единственном — теперь, когда у него не было смысла жизни, с ним можно было делать все, что угодно.

На следующий день, наняв удобный для путешествий по сельской Англии джип с водителем, чтобы не плутать по незнакомым дорогам, ровно в десять заехал за навязанной ему невестой. Правда, в замке он намеревался попросить для них отдельные комнаты, больше заботясь о собственной независимости, чем о репутации мисс Хейл.

Реджина в элегантном дорожном костюме уже ждала его, стоя посреди комнаты с безвольно сложенными на животе руками. Мамочка металась рядом, давая последние указания и напутствия. Майкл чувствовал, что миссис Хейл ужасно хочется быть рядом и проследить за процессом, но мешали обстоятельства. Кто же берет в гости невесту с мамочкой?

К тому же в ее присутствии между Реджиной и Майклом уж точно ничего бы не произошло, а ей явно хотелось обратного. Что может крепче привязать мужчину к девушке, как не интимная близость? Миссис Хейл считала себя весьма продвинутой матерью и для счастья единственной дочери готова была пожертвовать невыгодной в данном случае моралью.

Майкл был уверен, что в машину будет загружено не менее полудюжины чемоданов, но Реджина ограничилась только одним, впрочем довольно объемным.

Ехали они почти три часа по скоростной трассе, потом свернули на небольшую частную дорогу и тащились по ней еще минут двадцать. Наконец за лесом, на пригорке, возник величественный особняк, ярко освещенный солнцем.

Водитель с гордостью, будто сам являлся создателем этого великолепия, провозгласил:

— Линдхерст, сэр!

Ему и впрямь было чем гордиться — особняк был похож на ожившую сказку. До сего времени сидевшая совершенно безмолвно Реджина чуть привстала, стараясь получше разглядеть это чудо, и воскликнула:

— О боже! Какая красота! Он так похож на колледж королевы Марии в Лондоне, который мы с мамой на днях осматривали! Может быть, их строил один архитектор?

На это ни у кого не было ответа, и джип медленно въехал в широкие каменные ворота, украшенные мифическими чудовищами. Припарковав машину в длинном ряду таких же больших машин, водитель на вопрос обеспокоенной Реджины о том, где он будет пережидать эти два дня, успокаивающе произнес:

— Не беспокойтесь, мэм. В старых аристократических домах Англии… — в его голосе снова звучала снисходительность к этим недалеким американцам, — все продумано. В замке есть так называемая служебная часть, где собирается вся обслуга, приехавшая с гостями. Смею уверить, у нас будет не менее весело, чем у вас.

То ли успокоенная, то ли пристыженная Реджина вышла из машины, и им навстречу быстро направился дворецкий в строгом вечернем костюме, а не в ливрее, как она ожидала. На взгляд Майкла, он ничем особым от его Фила не отличался, даже взгляд был тот же — цепкий и понимающий.

Протянув приглашение, Майкл попросил:

— Поскольку мы с мисс Хейл еще не женаты, прошу поселить нас в разных комнатах. Не хотелось бы лишних разговоров, вы понимаете?

Мельком бросив изучающий взгляд на зарумянившуюся Реджину, дворецкий согласно наклонил голову.

— Я посмотрю, что можно будет сделать, сэр. Прошу вас следовать за Паулой.

Хорошенькая веселая девушка из потомков индийских иммигрантов повела их по немного мрачным коридорам с явственно слышимым запахом лимонной мастики. Проходя по особняку, Флеминг сделал вывод, что свой дом в Нью-Йорке, который он считал слишком большим, по площади не составляет и одного этажа этого здания.

В отведенной им просторной комнате была одна широкая кровать с балдахином, два венецианских кресла со столиком красного дерева, большой гардероб, овальный турецкий ковер на полу, ванная комната с туалетом — и больше ничего!

Майкл тягостно вздохнул. Хорошо бы дворецкий не забыл о своем обещании, а то после ночи, проведенной в такой комнате наедине с Реджиной, ему и впрямь придется жениться. И неважно, будет между ними что-нибудь или нет.

Начало вечера было назначено на четыре часа, и они, немного передохнув и приняв по очереди душ, принялись одеваться. Реджина — в ванной, оказавшейся достаточно просторной для такого случая, Майкл — в комнате.

Майкл, надевший смокинг и белую рубашку с бабочкой, был уже готов и ждал спутницу минут двадцать. Когда она наконец вышла, то примирительно попросила:

— Извините, мистер Флеминг, но я не привыкла одеваться и причесываться одна. Поэтому и замешкалась.

Майкл в ответ лишь пожал плечами. Для женщины задержка на какие-то двадцать минут сущий пустяк. Тем более что ее усилия того стоили — на ней было нежно-голубое платье, гармонировавшее с цветом ее глаз и красиво подчеркивавшее тонкую фигуру. Нитка прекрасного жемчуга фривольно спускалась к высокой груди, приглашая взгляд следовать дальше.

Прическа подчеркивала стройную шею — забранные наверх золотистые волосы так и манили приложиться губами к заманчивой ямочке на затылке. И при всем этом сексуальном облике Реджина умудрялась сохранять невинный вид выпускницы швейцарской школы.

Как истинный мужчина, Майкл улыбнулся и сделал ей банальнейший комплимент:

— Вы изумительно хороши сегодня, Реджина!

Вместо традиционного «благодарю вас» она покраснела и неловко пробормотала:

— Очень приятно. Я и в самом деле очень старалась. Так хочется выглядеть достойно на фоне английских аристократов.

Майкл решил, что в этой самой швейцарской школе ей внушили уж слишком сильное почтение к британской элите. Да и, похоже, не только британской. Она благоговела перед любым проявлением голубой крови.

Ухмыльнувшись, Майкл подал ей руку, и Реджина, кивнув в знак благодарности, уложила на нее ладонь, затянутую в узкую голубую перчатку.

Выйдя из комнаты, они, едва не заплутав в бесконечных переходах, вышли на шум в празднично украшенный зал и сразу столкнулись с множеством приглашенных. Майкл с тайным удовлетворением отметил, что они с Реджиной ничем не отличаются от присутствующих здесь изысканных дам и кавалеров.

Взяв с подноса проходившего мимо лакея два бокала с шампанским, он отдал один Реджине, другой пригубил сам. Шампанское было хорошим, дорогим, и Майкл с удовольствием сделал еще один глоток. И замер, чуть не поперхнувшись, — неподалеку от него под руку с тем самым красавцем, с которым обнималась на пристани, стояла Хелен в сверкающем серебристом платье.

 

5

Майкл задохнулся от охватившего его неистовства. Грудь раздирала немыслимая боль. В голове все путалось, он забыл, что он взрослый человек и должен вести себя разумно. Мысль была одна — он был прав, считая, что послужил для Хелен ничтожной пляжной игрушкой! Что ж, ему остается одно — отомстить, сделав так, чтобы она горько пожалела о своем непостоянстве.

Когда Хелен, почувствовав его пристальный взгляд, повернулась в его сторону, Майкл демонстративно обнял Реджину за плечи, погладил по щеке и слишком громко спросил:

— Чего бы тебе хотелось, дорогая?

С удивлением взглянув на него, она тем не менее вежливо ответила:

— Если можно, чего-нибудь съестного. Если честно, я утром не позавтракала и теперь ужасно хочу есть.

Майкл заметил, что Реджина даже не притронулась к шампанскому, и мысленно поставил ей отлично — на голодный желудок очень легко опьянеть.

Они прошли в соседнюю комнату, где вдоль стены сплошной полосой стояли накрытые столы. Пройдя вдоль них, Реджина выбрала легкую закуску из морепродуктов и немного экзотических фруктов. Майкл не глядя накидал в тарелку все, что попалось под руку, чувствуя настоятельную потребность зажевать перенесенный только что стресс.

Они сели на удобном диванчике на двоих в углу комнаты, и он принялся кидать в желудок, как в топку, принесенную им еду, не разбирая вкуса.

Все его мысли были о Хелен. Как могла на этом помпезном празднике оказаться простая студентка из Лондона?! Судя по всему, она подруга этого франта. Недаром они демонстрируют этакую семейную сплоченность. И занималась она любовью с ним, Майклом, исключительно для развлечения. Жара, томные карибские ночи, страсть, разлитая в воздухе. Как говорится, будет что вспомнить в старости.

Он с силой сжал зубы, чтобы не выругаться вслух. Сидевшая рядом Реджина что-то у него спросила, он не понял что, в напряжении ожидая появления в комнате Хелен. Не может же быть, чтобы она проигнорировала выставленные здесь яства. Или, может, она здесь уже побывала?

Не дождавшись ответа, Реджина поставила пустую тарелку на стоявший рядом сервировочный столик. Майкл посмотрел на свою тарелку и с удивлением увидел, что она тоже пуста. Вот это фокус! Такого с ним еще никогда не бывало. Пока он раздумывал, сходить или нет ему за добавкой, в комнату вошли трое — уже знакомый ему высокий мужчина, милая девушка в симпатичном брючном костюмчике, резко выделявшемся среди длинных вечерних платьев присутствующих здесь дам, и Хелен.

Она была так хороша в своем мягко переливающемся серебристом платье, оголявшем идеальной красоты прямые плечи, и высоко поднятой прическе из рыжевато-золотистых волос, что Майкл не мог оторвать от нее глаз.

Поймав себя на столь недостойном поведении, он с трудом перевел взгляд на свою спутницу и вновь удивился ее сходству с Хелен. Они были похожи, как родные сестры. Даже мягкая улыбка на пухлых губах была одинаковой.

Пришедшие устроились неподалеку и принялись негромко переговариваться и смеяться чему-то своему.

Сгорающий от ревности Майкл с горечью подумал: да Хелен совершенно все равно, здесь ли он! Недаром она даже не смотрит в его сторону! Значит, он совершенно прав и время, проведенное ими вместе на Ямайке, ничего для нее не значит. Не то, что для него.

Стараясь сдержать рвущую душу боль, он повернулся к изучающе разглядывавшей его Реджине.

— Ты хотела стать моей женой, дорогая? Ну, так я предлагаю тебе руку и сердце.

Он сказал это негромко, но так, чтобы было хорошо слышно и веселой троице неподалеку.

Обернувшаяся на его слова Хелен смерила его презрительным взглядом и снова отвернулась, о чем-то говоря своим спутникам. От этого взгляда у Майкла в груди все свернулось тугой пружиной. И она же еще его презирает!

Чтобы не сорваться, он повлек Реджину за собой в парк, видневшийся сквозь большое французское окно. Отворив дверь, вывел ее на аккуратно подстриженный газон и, встав так, чтобы их хорошо было видно из комнаты, принялся целовать, подтверждая свои слова.

Это было мелочно, глупо и непорядочно по отношению к Реджине, но он ничего не мог с собой поделать. Гнев просился наружу, заставляя совершать безрассудные поступки. К тому же Реджина и ее мамочка именно этого и хотели, разве нет? Так что он лишь выполняет их пылкое желание. Пусть хоть кто-то в этой идиотской истории будет счастлив!

Оторвавшись наконец от губ девушки, он вопросительно посмотрел на ее лицо. Оно раскраснелось, но никакой радости на нем не было. Майкл не сумел сдержать сарказма.

— Ты чем-то недовольна, дорогая?

Реджина мягко произнесла:

— Майкл, вы чем-то ужасно взволнованы, и это волнение ко мне никакого отношения не имеет. Может быть, скажете, в чем дело?

Но ответить он не успел: к ним подбежал человек с фотокамерой в руках.

— Как удачно! В сегодняшних газетах появится сообщение не только о совершеннолетии Маргарет Рэдли, но и о помолвке мисс Хейл с мистером Флемингом! — И, сделав пару снимков, он умчался.

Реджина с досадой закусила губу.

— Вот видите, что вы наделали!

Ему тоже стало не по себе, но он продолжал хорохориться.

— А что я наделал? Только то, чего от меня ждали!

Она посмотрела на него с неприязненным выражением лица.

— Ну, я-то от вас ждала совсем другого. Вы мне, честно говоря, не показались человеком, готовым выполнять маменькины поручения. Тем более такого рода.

— Вы слишком мало меня знаете, чтобы судить. Возможно, я маменькин сынок и только и делаю, что угождаю родителям?

Это прозвучало с излишней заносчивостью, и Реджина жалостливо вздохнула.

— Вы сегодня сам не свой, Майкл. Кого вы здесь увидели? Не ту ли девушку, что стояла рядом с нами? Она еще так странно на вас посмотрела.

Флеминг давно уж понял, что Реджина далеко не так проста, как казалось ему, да и всем окружающим. Но признаваться ни в чем он не стал. Не отвечая на вопрос, он хмуро предложил:

— Погуляем по саду?

Пожав плечами, она положила свою ладонь на подставленный им локоть, и они мирно пошли по парку, обмениваясь ничего не значащими словами о парковой архитектуре, о встречавшейся по дороге садовой скульптуре и прочей пустой дребедени.

Погуляв с полчаса, Майкл несколько успокоился и смог думать о Хелен без одурманивающего сознание горячечного шума в голове.

Хорошо, что она видела, как он целует Реджину. По крайней мере, поймет, что она такой же жалкий эпизод в его жизни, как и он — в ее.

Они подошли к террасе, где небольшими группками стояли гости. Поскольку Майкл с Реджиной никому не были представлены, то и подойти с расспросами ни к кому не решились. Остановившись у входа в парадный зал, где тоже собирались люди, Реджина восторженно проговорила:

— Похоже, сейчас начнут чествовать виновницу торжества. Наверное, это очень приятно — быть внучкой графа!

Майкл насмешливо скосил глаза на свою новообретенную невесту. Зря ее отдали в эту швейцарскую школу. Все-таки у нормальных американцев такого священного трепета перед титулами не наблюдается.

В зале громко пробил гонг, и гости плотной толпой устремились туда. По парадной лестнице, устланной темно-бордовой ковровой дорожкой, с прелестной девушкой под руку неторопливо спускался высокий старик с военной выправкой. У Реджины перехватило горло от восторга, и она уцепилась за рукав Майкла.

— Ох, настоящий граф! И с ним его внучка!

Но Майкл ее не слышал, потому что следом спускались миссис и мистер Рэдли, а за ними шла Хелен под руку с тем самым мужчиной, который увез ее с Ямайки.

Нарушая все приличия, Майкл шепотом обратился к стоявшей рядом немолодой женщине с тонким породистым лицом.

— Скажите, кто эта пара, что идет за четой Рэдли?

Дама с высокомерным недоумением посмотрела на странного незнакомца.

— Это их старшие дети, Эдуард и Хелен. А граф ведет младшую внучку, Маргарет.

В груди Майкла отчаянно забилось сердце, в ушах что-то резко запищало, и он был вынужден отойти к одной из колонн, поддерживавших своды зала, и навалиться на нее плечом.

Это сногсшибательное открытие оказалось не по его слабым силам. Он потряс головой, чтобы прекратить противный писк в ушах. Это помогло, но ненадолго. Взамен мерзкого писка что-то отвратительно затряслось в области сердца, и он обессиленно прижал руку к груди.

Итак, Хелен вовсе не скромная студентка, а девушка из аристократической семьи. Но почему она не сказала своего настоящего имени? Догадавшись, он звонко шлепнул себя по лбу, заставив соседей с неодобрением на него посмотреть. Причины у нее были те же, что и у него. Не хотела ненужного внимания, только и всего. От сердца немного отлегло — по крайней мере постельной игрушкой он для нее не был. Но, судя по ее презрительным взглядам, Хелен расценила его поведение как гораздо худший вариант. Жиголо?

Он болезненно поморщился. Что же он наделал? Сумбур, в который он превратил собственную жизнь, так просто не расхлебаешь. Да и удастся ли это ему?

Скосив глаза на стоявшую неподалеку с восторженным видом Реджину Майкл сердито заломил бровь. И какого лешего он прилюдно объявил ее своей невестой?! И честно признал — да потому, что не мог мыслить здраво, сойдя с ума от безнадежной ревности.

Туман, стоявший перед его глазами после услышанного им сногсшибательного известия, несколько рассеялся, и он одним взглядом охватил всю прелестную фигуру Хелен. Пусть Реджина и похожа на мисс Рэдли, но ей до нее далеко. В Хелен чувствовалась порода и стать, веками взращенные английской аристократией. И почему он не заметил этого на Ямайке? Или нет, заметить-то он это заметил, недаром его так потянуло к ней, что сопротивляться он не смог, но вот правильно истолковать не сумел.

Хелен изящно спускалась по лестнице под придирчивыми взглядами сотен глаз, непринужденно улыбаясь, будто проделывала это каждый день. Старший брат, державший ее под руку, на кого-то указал ей взглядом, и она, взглянув в ту же сторону, с приветливой улыбкой кивнула.

Майкл повернулся и увидел того, кто удостоился столь высокой чести. Это был мужчина средних лет, с уже намечавшимся животиком, во фраке и с серебристо-белой орхидеей в петлице. Майкл невольно отметил, что цвет орхидеи соответствовал цвету платья Хелен. Сговорились они, что ли? Похоже, что на сей раз перед ним не выдуманный, а настоящий соперник.

В его голове начал принимать четкие очертания план: во-первых, ему нужно прорваться к Хелен и объясниться. Во-вторых, как-то избавиться от Реджины, хотя после его необдуманного и поспешного предложения это гораздо сложнее, чем прежде. И, третье и самое трудное, убедить Хелен в чистоте своих намерений.

Граф поприветствовал всех присутствующих и поблагодарил их за оказанную честь. Впрочем, Майкл почти ничего не слышал — он упорно пялился на Хелен. Она же в его сторону не смотрела, излучая спокойствие и уверенность в себе. Но Майклу почему-то казалось, что она все-таки взволнована его появлением и ее спокойствие только маска.

Но нужно признать, что она в отличие от него и впрямь умеет владеть собой. Как хорошо, что Реджина увлечена происходящим действом! С ее проницательностью она бы непременно поняла, что с ним творится. И определила бы объект его беспокойства.

Но вот церемония закончилась, и часть гостей отправилась в буфетную, где было подано горячее, другая часть — в танцевальный зал.

Поскольку Реджина не танцевала, а Майкл не считал для себя возможным оставить ее одну, они снова отправились перекусить. И снова, как и в прошлый раз, Майкл положил себе полную тарелку в отличие от спутницы, которая ограничилась легким салатом.

На соседнем диванчике удобно устроились две немолодые дамы в диадемах и бриллиантовых колье. Реджина бровями показала на них Майклу и с пиететом подчеркнула:

— Фамильные драгоценности!

Мельком взглянув на соседок, Майкл только пожал плечами. Может, и драгоценности, а может, и нет. Он не ювелир, чтобы определить стоимость этих побрякушек.

Дамы вели неспешный разговор, и Майкл внезапно заинтересовался, услышав знакомые имена.

— Нет, такой дом, как этот, содержать нелегко. К тому же он памятник культуры и каждая мелочь при ремонте удорожается вдвое, а то и втрое. У Минни было приличное состояние, но и его только-только хватало, чтобы содержать такую махину. А теперь, когда оно поделено среди ее троих внуков, дом потихоньку приходит в упадок. Вы заметили, дорогая, как неаккуратно подстрижены багеты у входа?

Вторая дама и сама привела несколько примеров небрежного отношения к дому и парку. Согласно покивав головой, первая с печалью продолжила:

— Жаль смотреть, как в упадок приходят самые старые наши фамилии! Я уверена, что, как только графа не станет, поместье тут же пойдет с молотка. После уплаты налогов на наследство у новоиспеченного графа денег не останется даже на мало-мальски приличную жизнь, не говоря уж о содержании такого дома!

Реджина, тоже слышавшая этот разговор, сидела как на иголках. Внезапно, на что-то решившись, она предложила Майклу:

— Пойдемте прогуляемся по парку еще раз!

Уже предчувствуя неприятности, Майкл неохотно поднялся и предложил ей согнутую в локте руку. Едва оказавшись в удалении от чужих ушей, Реджина с придыханием выпалила:

— Я принимаю ваше предложение, но с условием: вы купите мне это поместье!

У Майкла и самого мелькала эта же мысль, но только покупать его он собрался для совсем другого человека.

Он застыл и медленно ответил:

— Извините, Реджина, но я не собираюсь выбрасывать деньги на ветер.

Она была жутко разочарована.

— Но почему на ветер? Мы будем здесь жить. Здесь все пропитано стариной, историей, здесь так интересно, так красиво.

Он возразил с кривой усмешкой.

— Вы забываете, дорогая, что я американец. И жить здесь, в этой чопорной Англии, не собираюсь. К тому же основные деловые интересы у меня в Штатах. И я в первую очередь бизнесмен, а потом уже все остальное. — И сердито добавил: — Кстати, быть неприятным приложением к понравившейся вам игрушке я не собираюсь.

Реджина обиженно скривилась, поняв, что в длинной очереди его приоритетов она далеко не на первом месте.

— Очень жаль. Но посмотрим. Думаю, после разговора с мамой вы перемените свое мнение. К тому же я и сама могу купить подобное поместье.

Но Майкл не испугался.

— Уверен, что миссис Хейл дама практичная и выбрасывать кучу денег на содержание этой старой развалины не станет.

Поняв правоту Майкла, Реджина едва не расплакалась.

— Но мне здесь так нравится! Я бы с удовольствием гостила здесь хотя бы пару месяцев в году!

— Не думаю, что это возможно. Но могу вас утешить — в Англии и Шотландии достаточно имений ничуть не хуже этого, владельцы которых сдают туристам в аренду от нескольких помещений до целых зданий. К тому же часть замков, имеющих историческую значимость, как правило, открыта для посещений. Но, насколько я знаю, не этот.

Реджина сникла и больше говорить с ним не пыталась. Майкл покачал головой — порой она вела себя как искушенная жизнью женщина, а порой превращалась в капризную девчонку, желающую достать звезду с неба.

Вернувшись в замок, Реджина уныло призналась:

— Я так устала. Может, я пойду в комнату?

Это вполне отвечало планам Майкла, и он согласился, отпуская ее. Но не успела она отойти на пару шагов, как к ним подошел Эдуард Рэдли. Поклонившись и бросив на мисс Хейли заинтересованный взгляд, он учтиво извинился перед Флемингом.

— Добрый день. Отец сказал, что вы с ним деловые партнеры. Извините, но он очень занят и представить нас не может, поэтому, может быть, познакомимся сами? Эдуард Рэдли, внук владельца этого замка.

По мнению Майкла, Реджина должна была завизжать от счастья и кинуться на шею возможному наследнику этого уж слишком, на его взгляд, помпезного строения. Но она сделала лишь небольшой книксен и представилась:

— Реджина Хейл, невеста Майкла Флеминга.

Майкл искоса на нее посмотрел. Для чего она озвучила их сомнительные отношения? Эх, теперь он и в глазах родственников Хелен принадлежит другой женщине. Уныло подал ладонь брату Хелен.

— Майкл Флеминг. Очень рад познакомиться. — В голове у него угрюмо мелькнуло: если бы черт меня не унес тогда из бунгало, то мы были бы знакомы куда раньше. И сейчас, вполне возможно, были бы родственниками.

С некоторым усилием улыбнувшись, Эдуард предложил Реджине:

— Может быть, потанцуем?

Она тут же испуганно отказалась:

— Ой нет, извините! Я так устала, что хочу только одного — отдохнуть. Правда, не знаю, как добраться до своей комнаты.

Майкл провокационно добавил, заметив нешуточный интерес в глазах Эдуарда:

— Я, к сожалению, тоже не помню, где она находится. Не могли бы вы проводить Реджину? У меня есть еще кое-какие незаконченные дела.

Воспрянувший духом Рэдли согласился.

— А в какой комнате вас поселили?

Реджина нахмурила ровные брови, припоминая.

— Вроде бы речь шла о голубой. Но точно я не помню.

— Давайте найдем мистера Кейла, нашего дворецкого, и спросим у него. Он-то точно знает, — предложил Эдуард.

Услышав о дворецком, в разговор вмешался Майкл.

— Он обещал выделить для Реджины отдельную комнату. Мы еще не женаты, и не хотелось бы, чтобы у миссис Хейл возникли ко мне претензии.

Заулыбавшись, Эдуард согласился.

— Да, конечно. Думаю, это можно устроить.

И они с Реджиной отправились по длинному коридору, ведущему в левое крыло здания.

Воспользовавшись свободой, Майкл метнулся обратно в зал. Хелен нигде не было видно. Неужели она тоже ушла, устав от тяжелого дня? Или специально скрывается, чтобы не встречаться с ним? Что ж, после идиотского спектакля, который он устроил исключительно для нее, этому удивляться не стоит.

Он поднялся на галерею, по периметру окружавшую танцевальный зал, и принялся рассматривать гостей сверху. Хелен не было. Тогда он подошел к окну и внимательно оглядел ярко иллюминированный парк. В неверном свете разноцветных огней лица сливались, но на лица Майкл и не смотрел. Он искал платье Хелен — серебристое, длинное, делавшее ее похожей на тонкую гибкую ящерку.

Но вот вдали, возле фонтана, мелькнуло нечто похожее, и он бросился в парк. Добежав до фонтана, он замер — на скамейке в одиночестве и впрямь сидела Хелен и о чем-то негромко вздыхала.

У Майкла с возродившейся надеждой взыграло сердце. Возможно ли, чтобы она грустила о нем? Неслышно подойдя, он сел рядом. Хелен была так увлечена своими мыслями, что не заметила, что уже не одна. Он тихо кашлянул, и она стремительно повернулась. Побледнев, сердито сдвинула брови.

— Итак, мистер Брукс, под каким именем на этот раз вы здесь? Все ищете богатых невест? Вижу, на этот раз вам повезло. Только вот не пойму, для чего вы так упорно демонстрировали в моем присутствии ваши намерения? Не боитесь, что я вас разоблачу?

Майкл онемел. Так она в самом деле принимает его за альфонса? Поспешно сказал, стремясь развеять ее подозрения:

— Извини меня, я тебе все объясню. На самом деле я Майкл Флеминг, а назвался другим именем потому, что хотел хоть немного пожить спокойно. На огонь слетаются бабочки, от которых нет житья. И с богатством то же самое, ты это прекрасно понимаешь. Наверняка знакома с этим по собственному опыту, иначе не сказала бы, что ты Смит. — Ему не хотелось признаваться, что весь этот маскарад затеян им исключительно для того, чтоб подобраться к ней поближе.

Хелен не поверила.

— Красивая легенда. Но только вот кто ее подтвердит?

Майкл горячо воскликнул:

— Да твой отец! Он меня сюда и пригласил!

Она с удивлением посмотрела на него. Против такого аргумента возразить было нечего.

— Ну хорошо. Но тогда мне стоит поздравить вас с помолвкой. И кто она, эта миленькая девочка?

Майкл помолчал, собираясь с мыслями. Ему этот пустой светский разговор казался бессмысленным. Единственное, чего он страстно хотел — это прижать ее к себе и целовать. Так, как мечталось долгими бессонными ночами. Собрав в кулак всю свою волю, ответил с видимостью спокойствия:

— Реджина Хейл.

Хелен понятливо кивнула.

— Империя Хейлов. Приходилось слышать. Выгодная партия.

Он с укором посмотрел на нее.

— Не менее выгодная, чем концерн Флеминга.

Хелен чуть расширенными глазами посмотрела на него.

— Вот как? Теперь понятно, чего вы так боялись. Потерять такие деньги! Конечно, вам нужно быть очень, очень осторожным. Подобное состояние придает вам в глазах охотниц за богатыми мужьями особую ценность.

Майкл придвинулся ближе и испытующе заглянул ей в глаза, выясняя степень ее искренности. Ему не верилось, что, когда он горит в огне, она может быть такой язвительной и холодной. Но Хелен ответила ему таким неприязненным взглядом, что сразу стало ясно — она и впрямь не слишком рада их встрече. Не выдержав, Майкл потянулся к ней, как ребенок к вожделенной игрушке. Она оттолкнула его и попыталась встать, чтобы уйти, но он ее удержал.

Сердито повернувшись к нему, Хелен с раздражением спросила:

— Чего вы от меня хотите, мистер Флеминг?

Майклу ужасно не нравилось, что она величает его на «вы». Это устанавливало ненужную дистанцию и подчеркивало ее отчуждение.

Попросил ее называть его на «ты», и заработал в ответ:

— Того Майкла Брукса, с которым я была на короткой ноге, не существует. А вас, мистер Флеминг, я не знаю.

Он чуть слышно выругался. Что бы он ни сказал, все было не так. Решился признаться:

— Хелен, пойми меня. Будучи респектабельным бизнесменом, я был бы скован определенными рамками, а простой парень мог завоевывать тебя всеми возможными средствами. Признайся, что, если бы я представился тебе как полагается и принялся ухаживать как джентльмен, ты просто дала бы мне от ворот поворот.

Хелен поморщилась. Приходилось признавать его правоту — в то время ее никто из мужчин просто не интересовал.

— Чтобы добраться до тебя, мне пришлось прибегнуть к экстраординарным мерам. Признаюсь, быть раскованным и прямодушным мне понравилось даже больше, чем я ожидал. И мои ожидания оправдались — ты не смогла сопротивляться простому и нахальному парню. Мне и сейчас хочется снова скинуть этот официозный костюм и превратиться в Брукса, лихого и безалаберного типа, который может себе позволить все, что захочет. Признайся, что и ты скучаешь по нему. Нам ведь было очень хорошо вместе!

— Что об этом вспоминать? У вас есть невеста, мистер Флеминг, поэтому отпустите меня, будьте так любезны!

Но Майкл не собирался сдаваться без борьбы.

— Я поступил глупо, вспылив и уехав. Если честно, я просто неправильно оценил ситуацию. Вспомни, ты мне так нравилась, что я ревновал тебя к каждому возникавшему на дороге мужчине. И когда появился Эдуард, мне показалось, что ты такая же, как и Мэриэнн, моя бывшая невеста. В общем, я просто сбежал. Боялся не сдержаться и устроить отвратительную сцену.

Она спокойно уточнила:

— И что это меняет? Какая сейчас разница, почему ты уехал? Ты оставил меня объясняться с братом, уверенным, что на моем пути встретился еще один альфонс.

Майкл замер.

— Так я прав, ты в самом деле уже нарывалась на охотника за приданым?

Она неохотно кивнула.

— И ты решила, что я тоже жиголо?

Хелен небрежно дернула плечом.

— Конечно. Кстати, наверняка это входило в часть твоего плана.

Он не понял.

— Какого плана?

— Порезвиться без последствий. Встречаются два студента, спят вместе, потом говорят друг другу «адью» и разлетаются без слез и обязательств. И не говори мне, что все было по-другому. И сбежал ты потому, что тебе это все надоело, а предлог появился так кстати.

Он покраснел и напружинился.

— Неправда! Я объяснил тебе, почему назвал другое имя. Жаль, что ты не веришь. Кстати, я вернулся через пару часов. Но тебя уже не было.

— Ты всегда мог позвонить. Я до тебя дозвониться не смогла.

Он горько вздохнул.

— Да в тот день все было наперекосяк. Я уронил телефон в море. А без него я ни одного номера не помнил. Но, если бы ты не уехала так быстро, мы бы выяснили все наши недоразумения.

Хелен сердито отрезала, не желая принимать его вздорных упреков:

— А если бы ты не сбежал, их и вовсе бы не было! Так что иди к своей прелестной невесте и забудь обо мне! Можешь считать, что со мной, Хелен Рэдли, ты вовсе не знаком, а Хелен Смит больше не существует, так же как и Майкла Брукса!

Она встала и, резко уклонившись от его ищущей руки, быстро пошла по дорожке. Майкл хотел броситься за ней, но на площадку перед фонтаном вышла группа гостей, и он остался сидеть на скамейке, тяжело дыша.

Просидев так с полчаса, он снова отправился искать Хелен. Ее нигде не было видно, и он обратился с вопросом к одному из официантов, разносивших напитки по залу:

— Извините, вы не видели мисс Рэдли?

Тот уточнил:

— Которую, сэр?

— Старшую. Хелен.

— Она проходила здесь, сэр, минут сорок назад. Но куда она ушла, я не видел.

Сумрачно поблагодарив официанта, Майкл двинулся наугад, надеясь на интуицию. Ни в открытых для гостей помещениях, ни в парке он ее не увидел. А проверять каждую комнату огромного дома было глупо — отдыхающие гости могли не понять его нелепого вторжения. Еще примут за какого-нибудь воришку.

У входа в буфет его нагнал Эдуард Рэдли. Посмотрев на него тяжелым неприязненным взглядом, он доложил, как новобранец сержанту:

— Мистер Флеминг! Ваша невеста отдыхает в королевских апартаментах. Ваша комната свободна. Так что желаю хорошо повеселиться.

Намек был прозрачным, но неуместным. Майклу было не до веселья. Единственное, чего ему хотелось, это уединиться с Хелен, но это было невозможно. Внезапно ему захотелось во всем признаться Эдуарду, но, пока он раздумывал, с чего же начать, тот уже ушел, небрежно кивнув на прощание.

Понапрасну прошатавшись в поисках Хелен еще пару часов, Майкл решил немного передохнуть. По указанию одного из лакеев нашел свою комнату. Вещей Реджины в ней и в самом деле не было.

Заставив себя принять душ, упал в огромную кровать и тут же уснул мертвецким сном. Проснулся оттого, что кто-то упорно тряс его за плечо.

— Флеминг! Майкл! Просыпайся! Ты же хотел поговорить с мистером Рэдли!

Майкл с трудом открыл глаза. Перед ним в мерцающей дымке плавало озабоченное лицо Реджины. Он несколько раз моргнул, разгоняя туман. Лицо девушки стало четче, но в голове все равно неприятно шумело, как после доброй попойки. Чувство было такое, будто он и вовсе не ложился. С трудом сев на кровати, спросил:

— Который час?

— Двенадцать часов уже! Почти все гости разъехались. Поднимайся! Мистер Рэдли сказал, что ждет тебя внизу, в своем кабинете!

С чего это она обращается к нему так панибратски? — с неудовольствием подумал Майкл. Но тут все вчерашние события всплыли в голове, и он протяжно застонал. Она говорит ему «ты» по праву невесты!

Реджина забеспокоилась.

— Что с тобой? У тебя болит голова? Принести аспирин?

— Ничего у меня не болит! Выйди из комнаты! Мне нужно одеться! — зло рявкнул он.

Удивленно поморгав длинными ресницами, Реджина успокаивающе пропела:

— Хорошо-хорошо! Не волнуйся только! И собирайся, если хочешь говорить с мистером Рэдли.

Майкл уже ни с кем говорить не хотел. Еще вчера он стремился любыми путями довести до конца нужное ему дело, а сегодня был готов все бросить и отправиться следом за Хелен хоть на край света, забыв о бизнесе, деньгах и прочих мирских вещах, отвлекающих его от любимой.

Неожиданно его пронзила спасительная догадка: а ведь мистер Рэдли отец Хелен и наверняка знает, где живет его дочь. И, если повести себя правильно, он вполне может узнать ее адрес!

Это его воодушевило, и он опрометью бросился в ванную. Через десять минут он был полностью готов и воплощал собой довольного жизнью и уверенного в себе человека.

Мистер Рэдли ждал его в просторном кабинете, обшитом темным дубом и обставленном, как и весь дом, старинной мебелью.

Майкл принес свои извинения за опоздание.

— Разница в часовых поясах сказывается. Уснул по нью-йоркскому времени, а по местному поднялся поздновато.

— Я так и понял. Мне повезло, что ваша невеста, Реджина — если не ошибаюсь? — После утвердительного кивка Майкла он продолжил: — Взяла на себя труд вас разбудить. Хорошенькая девушка и похожа на моих дочерей.

Майкл не стал признаваться, что он и выбрал ее только потому, что она напоминала ему Хелен, и приступил к сути вопроса.

Выслушав его предложения, мистер Рэдли задумчиво потер переносицу.

— Не знаю, не знаю. Очень много спорных моментов. Но почему-то мне хочется вам помочь. Странное чувство, надо сказать. Обычно у меня подобных ощущений не возникает.

Майклу хотелось признаться, что это оттого, что он мечтает стать его зятем, но он сдержался, верно рассудив, что мистер Рэдли не оценит его откровенности.

В конце деловой беседы он, как бы между прочим, попросил:

— Реджине очень понравились ваши дочери, мистер Рэдли. Она хотела бы нанести им прощальный визит перед возвращением в Штаты, но, к сожалению, у нее нет ни телефонов, ни адресов. Моя невеста в восторге от английских обычаев и старательно им подражает. Влияние элитной швейцарской школы, ну вы же понимаете…

Мистер Рэдли вполне его понимал и охотно дал адреса и телефоны дочерей, однако предупредив, чтобы он не выдавал источника информации.

— У меня весьма и весьма самостоятельные дети. Влияние моего отца, их деда. — И скопировал и слова и интонацию гостя: — Ну вы же меня понимаете…

Разговор был окончен. Пожав друг другу руки, они разошлись.

Довольный Майкл отправился к себе. Собрал вещи сам, не считая возможным утруждать персонал, и пошел искать покои Реджины. С помощью дворецкого, по дороге рассказавшего ему, что королевские апартаменты, куда поместили Реджину, это лучшие помещения замка и они никогда прежде не предоставлялись нечленам семьи, добрался по бесконечным коридорам до нужной двери.

Услышав задорный смех Реджины, Майкл в изумлении остановился. Что случилось? С ним она никогда так не смеялась. Более того, в его присутствии она вообще никогда не смеялась. Вспомнив, как на нее вчера поглядывал Эдуард, он все понял. На душе несколько полегчало.

Если бы Рэдли смог увлечь его так называемую невесту, это было бы разрешением доброй половины его проблем. Правда, есть еще заботливая мамочка, которая вряд ли согласится на подобный обмен, особенно если учесть, что Майкл может купить сотню подобных поместий, которых Рэдли не в состоянии даже содержать. Хотя, с другой стороны, наследники графского титула на дороге не валяются, и, возможно, миссис Хейл не будет против видеть свою дочь графиней.

Майкл громко постучал, извещая о своем приходе. За дверью мгновенно воцарилась тишина, и обеспокоенный голос Реджины неуверенно произнес:

— Войдите!

Майкл быстрым взглядом окинул помещение, но не заметил никакого компромата. И, хотя в комнате, как он и ожидал, был Эдуард, но сидел он на вполне пристойном расстоянии.

Помещение поистине было королевским — вычурные потолки с позолоченной лепниной, искусно изукрашенные разного рода херувимами, амурами, венерами и прочими античными атрибутами, мебель из драгоценных пород деревьев, персидские ковры на прекрасном паркете. Из этой комнаты, как он понял, служившей гостиной, дальше анфиладой шло еще несколько комнат. Отделка была сугубо женская, и Майкл, поздоровавшись, поинтересовался у хозяина:

— Для кого предназначено это помещение?

— Для хозяйки дома, графини. Но здесь уже несколько десятилетий никто не живет.

— Но почему? Здесь так красиво! — Реджина подняла бровь.

Эдуард пожал плечами.

— Бабушке здесь не нравилось из-за излишней помпезности, а после нее графинь Линдхерст не было.

— Но неужели вашим сестрам не хотелось бы жить в таких апартаментах? — Реджина была поражена.

Эдуард в ответ легко рассмеялся.

— О, поверьте, если бы вы родились и выросли в подобном месте, то тоже предпочли что-нибудь менее величественное и более практичное. Мы с сестрами жили в западном крыле. Оно самое новое, и комнаты там вполне современные.

Майкл моментально насторожился.

— А ваши сестры еще здесь?

Эдуард отрицательно качнул головой, не заметив в его вопросе ничего неестественного. Обычное любопытство американца. Всем известно, что они любят совать свои носы во все щели.

— Нет. Они уже уехали. Маргарет завтра на занятия, а Хелен — на работу.

Реджина удивилась еще больше.

— А разве ваша сестра работает?

— Да. А чем вы так удивлены?

Реджина с завистью призналась:

— Мне тоже очень хочется работать, но мой отец считает, что работают только те женщины, чьи мужчины не в состоянии их обеспечить.

Эдуард так и покатился со смеху.

— Что ж, это самый приятный способ закабалить женщину, уверяя, что все делается для ее же блага. Нет, мои сестры обладают достаточным состоянием, чтобы никогда не работать и не зависеть ни от каких капризов мужчин. Но им нравится работа. Она дает им чувство уверенности в себе. Самодостаточности, если хотите.

— О, как я их понимаю! Но мне, чтобы устроиться на работу, нужно сначала вырваться из-под родительской опеки. А она весьма плотная, уверяю вас.

Внезапно помрачнев, Эдуард проговорил:

— Ну, после свадьбы, я думаю, ваш муж не будет возражать против вашей работы! — И встал, бросив злой взгляд на Майкла. Наклонившись к Реджине, он с каким-то непонятным раздражением добавил: — Ну, не буду вам мешать. До свидания. Надеюсь, у вас все будет хорошо.

В последнем его высказывании Майклу почудился вовсе не тот смысл, что лежал на поверхности.

Отвесив на прощание общий поклон, Эдуард ушел, а Реджина не смогла сдержать восторга:

— Все-таки аристократы — это не то, что простые люди!

— И чем же они отличаются от нас, смертных? — насмешливо спросил Майкл.

В его голосе было такое пренебрежение ее глупой восторженностью, что Реджина тут же спряталась в свою обычную скорлупу.

— Извините, Майкл, это все глупости, я понимаю. Что вы намерены делать?

— Что случилось? Почему ты снова принялась говорить мне «вы»? Только утром ты так мило звала меня просто Майклом.

Она с укором посмотрела на него.

— Это была ошибка. Извините.

Майкл понял, что вполне заслужил эту отстраненность. С той же холодностью, что звучала в ее голосе, он предложил:

— Если вы готовы, мисс Хейл, то мы можем ехать.

Она поднялась с тяжелым вздохом.

— Дайте мне десять минут, и я буду готова.

К его вящему изумлению, она и впрямь была готова ровно через десять минут, и они двинулись в обратную дорогу.

Майкл несколько раз порывался сказать Реджине, что от ее имени узнал адреса обеих мисс Рэдли. Но не мог найти достаточно весомого объяснения своим действиям. Реджина с ее проницательностью наверняка бы догадалась, что это неспроста.

Подвезя невесту в «Ритц», Майкл не стал выходить из машины, сославшись на усталость, на самом деле же деле он просто не желал встречаться с миссис Хейл. Вернувшись к себе, он первым делом потребовал последние газеты. И сразу же увидел фотографию, на которой пылко целовал Реджину.

Вот черт! Как теперь выбраться из этой ямы, которую вырыл себе сам по собственному же скудоумию?!

 

6

Хелен медленно вела машину, переживая вчерашнюю встречу с Майклом. Она и не предполагала подобного поворота событий. Оказывается, Майкл не бедный студент и не искатель богатых дурочек, а состоятельный бизнесмен, владелец одной из крупнейших компаний мира!

Ей хотелось остановить машину и хорошенько подумать, но вырваться из плотного ряда машин нечего было и пытаться. Она потрясла головой, стараясь рассеять стоявший перед глазами туман, — сказывалась бессонная ночь.

После исчезновения Майкла с Ямайки она приложила столько усилий, чтоб его забыть, и это ей почти удалось. До вчерашнего дня она о нем и не вспоминала. Ну, или почти не вспоминала. Она же не из тех, кто любит травить себе сердце. Каждый раз, когда ей в голову приходили мысли о нем, она переключала сознание на что-то гораздо более приятное. Это была просто тренировка силы воли, и ничего больше.

Правда, так было днем. Но вот контролировать свои сны она не могла. И ей часто снилось жаркое солнце Ямайки и не менее жаркие объятия Майкла. Во сне он никуда не исчезал. Наоборот, звал ее с собой, обещая любовь и счастье, и она соглашалась, потому что любила. Но утром эти бредовые сны вызывали у нее только злость и досаду. Как она до сих пор может любить человека, который видел в ней лишь легкую добычу?

Но после разговора в парке Линдхерста стало ясно, что тогда произошло. Фарс какой-то, из средневековой комедии положений. Майкл не тот, за кого себя выдавал, но и она-то тоже была не она! Вот и получилась неразбериха. Но он виноват больше — зачем было уезжать? Нормальный мужчина выяснил бы прежде, с кем она обнималась, а потом делал бы выводы.

Его нелепая боязнь своего взрывного темперамента показалась ей слишком надуманной. Просто он не любил ее и придумал удобную причину ее оставить. Подумать только, решить, что она такая же, как эта его Мэриэнн! Да это просто оскорбление!

А как ей было больно, когда он специально, чтоб она слышала, сделал предложение той миленькой девушке и принялся целовать ее, встав так, чтобы всем был виден весь устроенный им спектакль! У нее даже сердце оборвалось от горя, и только многолетняя самодисциплина уберегла ее от ненужного проявления своих чувств.

Ей стало жаль его невесту. Если Майкл говорит правду и в самом деле не питает к ней никаких чувств, то поступает просто подло! Ас такими людьми она и вовсе знаться не желает!

От этих категоричных слов в груди что-то замерло, и Хелен судорожно вздохнула. Ах если бы можно было все начать сначала! Без обмана с обеих сторон.

Но это невозможно, и ей остается только смириться и ждать, когда же пройдет эта ноющая боль в сердце. Ведь пройдет же она когда-нибудь!

У въезда в Манчестер она попала в пробку и простояла около часу, нервно барабаня пальцами по рулю. Хорошо, что сегодня воскресенье и можно будет спокойно передохнуть после одуряющей ночи.

Ее утомила не сама бессонная ночь, — сколько таких ночей было в прошлом! — а то напряжение, в котором она находилась, едва увидев Майкла. Первая мысль была — он разыскал ее и сейчас все их недоразумения исчезнут, как выпавший летом снег. Но этого не произошло. Наоборот, он стал вести себя так эпатажно, что даже ее мать, склонная относиться к людям с изрядной долей терпимости, заметила столь неподобающее поведение. Но единственное, что она вскользь бросила, было вполне снисходительным:

— Ох уж эти американцы! Неужели он ждал сегодняшнего дня, чтобы сделать предложение на глазах у всех?

Брат покачал головой.

— Наверное, хотел сделать для этой девчушки сегодняшний день незабываемым.

— И это ему удалось. Вряд ли эта застенчивая девушка забудет, как на нее пятились сотни глаз.

И они закрыли эту тему.

Во время этого разговора Хелен впервые почувствовала, как тяжело изображать радость, когда сердце терзает боль. Но Маргарет так хотелось видеть вокруг себя исключительно счастливые лица, что Хелен сделала все, чтобы никто не догадался о ее страданиях.

Но сестра все равно что-то почувствовала и, выждав, когда они останутся одни, спросила:

— Что с тобой? У тебя такой болезненный вид?

Пришлось лучезарно улыбнуться и соврать:

— Не обращай внимания. Просто голова немного побаливает. Но я уже приняла таблетку, так что скоро пойдет.

Маргарет не поверила, но допытываться до истины не стала. Она вся была в предвкушении главного события этого дня — провозглашения ее совершеннолетия старым графом.

Хелен вспомнила усталые глаза деда и его подрагивавшие от напряжения руки и вздохнула. Ему уже далеко за восемьдесят, и в последнее время его здоровье сильно пошатнулось. Хорошо, что Эдуард оставил службу в лондонском банке, где работал одним из руководящих менеджеров, и переехал в Линдхерст управлять поместьем — дедушке это давно уже было не под силу. Но он не жаловался, разрешая внукам жить так, как хочется. Точно так же, как в свое время позволил единственному сыну покинуть поместье и отправиться за счастьем в Лондон.

Но недалеко то время, когда новым графом Линдхерст станет ее отец и им придется расстаться с поместьем. Даже объединив все свои деньги, им не удастся заплатить огромный налог на наследство и содержать потом такой дом при почти не приносящем дохода поместье.

Хелен давно пыталась смириться с этой мыслью, но не могла. Слишком тяжело было думать, что родовое гнездо, в котором выросло нескольких десятков поколений их семьи, перейдет в чужие руки. Это было несправедливо, но что она могла сделать? Никто из потомков старого графа не нашел себе достойной партии. Во всяком случае такой, чтобы безбоязненно оставить поместье за семьей.

Мысли снова вернулись к Майклу. Итак, он не какой-то там безвестный студент из Нью-Йорка, а мультимиллионер Майкл Флеминг. О концерне Флеминга знала даже она, хотя была далека от Америки и всего, что с ней связано. В их семье к американцам всегда относились со сдержанной снисходительностью. Точно так же, как к неразумным детишкам, по молодости лет слишком много себе позволяющим.

Но как Майкл изменился! На Ямайке он был беззаботным мальчуганом, делающим все, что придет в голову. А вчера с ней говорил серьезный, знающий себе цену бизнесмен. И какой он настоящий? Где он без маски? На Ямайке, когда над ним не висела никакая ответственность и где под прикрытием заурядного имени он мог позволить себе почти все? Или все-таки вчера, когда казался таким чужим и далеким?

Хелен не знала, что и думать. Но все равно, что бы она ни надумала, это не будет иметь никакого значения — Майкл женится на другой. И она никоим образом роль третьей лишней в его жизни играть не будет. Да и не встретятся они никогда — он даже телефона ее не спросил. Или думает, что он у нее прежний? Пусть и не надеется — она взяла новый номер через три месяца после приезда с Ямайки, когда поняла, что слишком много душевных сил у нее уходит на ожидание его звонка.

Да, как порой жестоко шутит судьба!

Она поднялась в свою квартиру, которую сняла полгода назад, сразу после окончания университета. Можно было, конечно, купить свою, но вот только она не была уверена, что осядет в Манчестере навсегда. Просто ей хотелось быть поближе к Линдхерсту, чтобы почаще навещать деда.

После окончания университета она устроилась на один из машиностроительных заводов младшим экономистом. Но, возможно, через пару лет, после ухода на пенсию мистера Вульфа, начальника ее отдела, в отделе начнутся передвижения и она получит должность экономиста, может даже старшего. Конечно, доплата за новую должность будет не такой уж и значительной, просто будет еще один повод уважать себя.

Квартира была удобной, хотя по сравнению с Линдхерстом малюсенькой — спальня, гостиная и прихожая. Кухня в ней имелась, и довольно благоустроенная, но Хелен почти не ела дома. Единственное, что она готовила на кухне, так это чашечку кофе по утрам, чтобы проснуться.

Понедельник прошел стандартно — завтрак в кафе по дороге на завод, потом обычный рабочий день с перерывом на ланч. Ровно в шесть вечера, как и положено по трудовому договору, Хелен вышла из проходной и пошла по улице, с неудовольствием утыкаясь взглядом в нескончаемую череду ярких плакатов с надписью «Манчестер Юнайтед — чемпион».

Возле дома как всегда зашла в кафе и заказала копченого лосося с тушеным авокадо, рагу из морепродуктов и крепкий цейлонский чай.

Неторопливо съела все и посмотрела на часы — времени было всего семь. Домой не хотелось, и она попросила сегодняшнюю газету. На первой странице она сразу увидела фотографию Майкла с Реджиной. Заголовок статьи показался ей слишком слащавым: «Воссоединение на брегах туманного Альбиона». Она даже читать не стала эту муть.

Но на фотографии ни жених, ни невеста не казались счастливыми. Уж скорее сильно озадаченными столь странным стечением обстоятельств. Но фотография была явно не парадная — папарацци застал их за каким-то приватным разговором. Кто знает, о чем они говорили? Несмотря на все заверения Майкла о случайности этой помолвки, они очень хорошо подходят друг другу.

Чтобы отвлечься, Хелен открыла страницу с афишами и принялась выбирать, куда бы ей сходить. Кино отпало сразу — ничего из предложенного ее не заинтересовало. Правда, в Театре комедии давали «Двенадцатую ночь» Шекспира. Как и многие англичане, Хелен знала пьесу наизусть и могла заметить любой огрех артиста, но, подумав, что сидеть в четырех стенах еще более утомительно, решила идти в театр.

До начала спектакля оставался ровно час, только-только чтобы забежать домой и переодеться.

Хелен быстрым шагом пошла к себе, думая уложиться в пятнадцать минут, но была остановлена консьержем.

— Миссис Рэдли, к вам гость!

Хелен удивилась — она никого не ждала. Она оглянулась и пошатнулась от неожиданности — с диванчика в фойе ей навстречу поднимался напряженный Майкл в обычных синих джинсах и серо-голубой рубашке. В ее душе всколыхнулась целая волна чувств — от радости до негодования.

Он подошел и чуть поклонился, впиваясь лихорадочным взглядом в ее лицо.

— Добрый вечер, Хелен! Не пригласишь к себе?

Ей не хотелось вести его к себе в квартиру, но и говорить с ним на виду у любопытствующего консьержа она тоже не могла. Пришлось небрежно кивнуть и пойти вперед, показывая дорогу.

Зайдя в прихожую, Майкл огляделся и со словами «здесь довольно мило» повернулся к ней. И тут будто сломался, протянул к ней руки и, ничего не говоря, заключил в свои объятия.

— Боже мой, как я этого хотел! Не понимаю, как удержался вчера!

Его горячее требовательное тело вдруг отбросило ее назад, на Ямайку, когда они были никому не известными студентами. Хелен с силой прижалась к нему и ответила на его неистовый поцелуй. Это завело его так, что он застонал и, подхватив на руки, понес в комнату. Устроившись на диване, посадил на колени, обхватил руками ее голову и принялся целовать с утроенной силой.

Стосковавшаяся Хелен не понимала, что делает: настоящее пропало, вокруг остался только белый песок и плеск Карибского моря.

Очнулась она только тогда, когда его голый торс прижался к ее обнаженной груди. Вздрогнув, посмотрела вокруг. Это не пляж, а ее квартира, и рядом с ней чужой жених. Кровь огненной струей ударила в лицо. Боже мой, как же низко она пала, если позволяет делать с собой такие непристойные вещи!

Резко выпрямившись, она скинула с себя мужское тело и быстро натянула снятую им блузку.

Разгоряченный Майкл сердито прорычал:

— Какого черта! Что ты делаешь?!

Цепенея от его раздраженного тона, Хелен ответила с леденящим спокойствием:

— То, что мне нужно было сделать с самого начала — оттолкнуть тебя!

Он сел на диване и вцепился в волосы подрагивающими руками.

— Хелен, мы все уладим, не беспокойся! Я никогда не любил Реджину!

Хелен мрачно усмехнулась.

— Но ты сделал ей предложение, и бедная девочка рассчитывает на тебя! К тому же во всех газетах появилось сообщение о вашей помолвке! Ты ведь постарался!

— Все получилось совершенно случайно…

Договорить ему Хелен не дала.

— Ты, как маленький шкодливый мальчуган, все свои пакости творишь совершенно случайно!

Он с болью посмотрел на нее.

— Ты не права. Я взрослый и ответственный человек.

— Ах да, конечно! Ты же промышленный магнат. От тебя зависят сотни тысяч людей…

Он с возмущением ее прервал:

— Да при чем тут это! Мы с тобой просто мужчина и женщина! И только!

— Это было на Ямайке. Там мы были простыми студентами. А сейчас все изменилось. И что из того, что нас тянет друг к другу? Это ничего не значит.

Услышав это признание, Майкл заметно воспрянул духом.

— Так ты понимаешь, что нас тянет друг к другу?

Хелен не считала нужным скрывать очевидное, и он воодушевился. Заглянув в ее глаза, он искренне сказал:

— Но для меня ты не просто привлекательна и желанна. Я тебя люблю. — Он продолжал смотреть на нее в ожидании ответного признания. Но не дождался.

Хелен понимала, что это жестоко, но ничего не могла с собой поделать и ответила:

— А ты для меня только эпизод из прошлого. С тобой было забавно, это так, но почему ты решил, что единственный в моей жизни?

Майкл тут же вспомнил мужчину средних лет, с которым она переглядывалась на лестнице.

— Неужели тот тип с залысинами дороже тебе, чем я?!

— Этот тип с залысинами — герцог Уэнсли, между прочим. И, если он сделает мне предложение, я буду очень рада. Мне и по происхождению и по воспитанию гораздо больше подходит английский герцог, чем неотесанный американский магнат, к тому же чужой жених!

Это был удар ниже пояса, и Майкл содрогнулся. Такой оплеухи в ответ на свое признание он не ожидал.

— Я не думал, что ты такая жестокая.

— Я тоже не знала об этом, пока не познакомилась с тобой. Ты хороший учитель.

— Неужели это конец? — Он выглядел убитым.

— А чего ты ждал, когда на виду у всех делал предложение другой?!

— Но я всегда могу расторгнуть помолвку! Даже браки распадаются без особых проблем, а уж помолвки…

— И чтобы я всю жизнь думала, что стала причиной несчастья другой женщины?! Да никогда! Себя надо уважать, хотя это чувство тебе, как я вижу, незнакомо. — И, подойдя к дверям, она властно потребовала: — Уйди, пожалуйста! Больше нам говорить не о чем!

Майкл с неверием смотрел на нее.

— Хелен, опомнись! Мы могли бы быть так счастливы вместе!

— Вот именно: могли бы! Но ты сам сделал все, чтобы этого не случилось! Все в прошлом! — И, быстрым толчком выставив его в коридор, она захлопнула двери. Чуть покачнувшись, Хелен сползла вниз по стене и обессилено прошептала: — Ничего страшного! Это я переживу!

Но слова не помогали, и глаза заволокло пленой слез. И зачем только Майкл снова появился в ее жизни?!

Ранним утром во вторник раздался тревожный телефонный звонок. Испуганная Хелен взяла трубку, уже предчувствуя неприятности.

Звонил Эдуард. Голос у него был опустошенным.

— Мужайся, дорогая. Этой ночью умер дедушка.

У Хелен даже слез не было, только глубокая печаль. Конечно, граф был не молод, но бодр. Казалось, он будет с ними всегда. И вдруг такое несчастье.

В Линдхерст Хелен приехала уже во второй половине дня.

Надев длинное черное платье, она посмотрела на себя в зеркало. Что ж, ее вид вполне соответствовал траурному дню — бледное лицо, впалые щеки, тени под глазами. Бетси, горничная, всегда помогавшая ей в Линдхерсте, делая ей строгую прическу, укоризненно заметила:

— Вы, мисс, скоро себя до болезни доведете, так переживая. Старый граф был хорошим человеком, кто спорит, но ведь люди не вечны. И прожил он достойную жизнь, так что ему завидовать надо, а не убиваться! И он всегда говорил, что будет рад попасть на тот свет, чтобы свидеться с супругой!

Хелен только усмехнулась в ответ. В ее изнуренном виде был виноват вовсе не дедушка, а совсем другой человек.

Старый граф лежал в парадном зале, укрытый флагом своего полка, в составе которого он сражался во Вторую мировую войну. Зал был полон — окрестные жители не преминули приехать в замок засвидетельствовать свое почтение.

Подошедший к сестре Эдуард тоже в черном траурном костюме поцеловал ее в щеку и иронично спросил, показав глазами на полный зал:

— Интересно, кто из этой массы любопытствующих действительно скорбит о графе?

— Конечно, большинство просто радо попасть в особняк. Интересно посмотреть, как живут нынешние аристократы. Вряд ли можно их за это винить, — тихо ответила Хелен.

— Я и не виню, — пожал плечами Эдуард. — Но нам, я думаю, было бы гораздо приятнее без любопытных и праздношатающихся по дому. Хотя я и нанял дополнительную охрану, но где гарантия, что все останется на своих местах? Хотя, как я знаю, Кейл уже убрал все самое ценное. К тому же этот гвалт мешает достойно проститься с дедом.

В этом Хелен была с ним полностью согласна — прощающиеся больше походили на зрителей в провинциальном театре, и, хотя обменивались мнениями шепотом, шум в зале стоял изрядный.

Приехали родители. Мистер Рэдли был выбит из колеи, и всем распоряжалась миссис Рэдли.

— Отец совершенно деморализован — его уже объявили графом Линдхерст. Еще тело отца не предали земле, а его уже величают вашей светлостью! — посетовала она, подойдя к детям.

— Ты теперь миледи, мама! — печально сказала Хелен.

На что мать парировала:

— А ты дочь графа! И что в этом хорошего? Один титул, и ничего больше! И Линдхерст мы сможем продержать еще полгода, а дальше с ним придется расстаться!

Об этом знали все, но почему-то казалось, что это время никогда не наступит. Но оно наступило, и с этим приходилось мириться.

…Похороны прошли при приспущенных флагах, деда везли на артиллерийском лафете, как героя войны, за ним несли подушку с таким количеством наград, что Хелен стало стыдно — она не знала и половины названий выложенных на бархате орденов. После громовых раскатов пушек тело опустили в семейный склеп, и церемония закончилась.

Уходя с кладбища, брат обнял сестер и повел их к выходу. Вокруг шли люди, не стеснявшиеся в голос хватить пышность похорон.

Наморщив лоб, Эдуард заметил:

— А ведь для них это только спектакль, и ничего больше. Это для нас горе, а для них — развлечение.

Маргарет пылко воскликнула:

— И почему мы обязаны были пускать в наш дом и наше семейное кладбище такую уйму чужого равнодушного народа?!

Хелен в ответ только пожала плечами.

— Сама знаешь, статус местных землевладельцев не позволяет нам уклониться от наших обязанностей.

Маргарет с укором посмотрела на сестру.

— С чего это ты стала такой чопорной, Хелен? Ты в последнее время что-то сама не своя.

Эдуард заступился за Хелен:

— Это ее дело, Мардж. Не суй свой любопытный нос в чужие дела. И пойдемте скорей — нас ждут родители.

После поминок народ наконец разошелся, и семья осталась одна. Они ушли в библиотеку, предоставив слугам без помех прибрать в открытых для посещений комнатах.

Усевшись за стол, мистер Рэдли, теперь граф Линдхерст, сам открыл бутылку старого портвейна и предложил всем, даже дочерям. Маргарет отказалась, а Хелен согласилась. Она предчувствовала, что сегодня ей понадобится поддержка.

— Ну что, мои дорогие! — Новоиспеченный граф отпил немного вина. — Должен сказать, я не ожидал ничего подобного. Надеялся, что смогу вести прежнюю жизнь еще достаточно долго. Но время неумолимо, и теперь нам придется решать, как быть дальше.

— Как — быть дальше? Что ты имеешь в виду, папа? — не поняли дети.

— Поскольку ни один из нас, ни все вместе содержать поместье не в состоянии, то кто-то должен привлечь в семью дополнительный, весьма приличный капитал.

Эдуард неодобрительно протянул:

— То есть составить выгодную партию, ты это хотел сказать?

— Ты все неправильно понял! Папа говорил о кредите! — порывисто прервала его Маргарет.

— Опять ты прерываешь старших, Мардж! — раздраженно поставил ее на место брат. — И какой кредит? С каких доходов мы будем за него расплачиваться? Несколько сотен фунтов тут не помогут — нужны миллионы. И проценты за них нужно платить соответствующие. А наше поместье давно уже приносит самый минимум дохода. Нужны инвестиции, но после оплаты налога на наследство у отца ничего не останется.

Граф сумрачно кивнул.

— Ты видишь самую суть, мой мальчик. И совершенно прав — я имел в виду выгодную партию. Жену или мужа, которые были бы в состоянии вложить в наше поместье достаточные средства и тем самым оставить его в семье.

Взоры всех присутствующих обратились к Хелен.

Хелен даже протестовать не стала.

— Вы имеете в виду герцога Уэнсли?

Все дружно закивали.

— Он будет чудесным мужем. Добрым, заботливым, щедрым. Если учесть, что он ухаживает за тобой уже несколько лет, ты просто обязана ответить на его притязания. И очень удачно, что дед просил нас не соблюдать траура. — Мать была настроена на редкость благодушно, уже видя свою дочь герцогиней.

Отец добавил:

— Да, это был бы прекрасный выход для всех нас.

И все уставились на Хелен. Брат — озабоченно, а родители — с нескрываемой надеждой.

Маргарет с возмущением не признающей компромиссов юности выпалила:

— Неужели ты можешь выйти замуж без любви, Хелен?

Хелен печально улыбнулась. Единственный человек, за которого ей хотелось выйти замуж по любви, сделал все, чтобы брак с ним стал невозможен.

— А почему бы и нет? Я подумаю над этим, — легко ответила она.

Граф с удовольствием констатировал:

— Молодец! Теперь я могу спать спокойно.

Они разошлись по своим комнатам, и Хелен, проходя по длинным коридорам особняка, размышляла, стоит ли он подобной жертвы. Но усталость дала себя знать, и она уснула, почему-то думая о том, что еще совсем недавно в соседней комнате спал Майкл.

Вернувшись в Манчестер, Хелен обдумала свое обещание и признала его опрометчивым. Винсент ей нравился, но не настолько, чтобы стать его женой. Герцог ухаживал за ней уже три года, приглашая ее то в театр, то в ресторан, то в ночной клуб, и ждал лишь небольшого поощрения, чтобы сделать предложение. Хелен понимала, что достаточно ей сказать «ты мне симпатичен» и обручальное колечко тут же засверкает на ее пальце. Но вот хочет ли она этого?

Через две недели, как обычно, ей позвонил сам Винсент. Неохотно согласившись поужинать ним с субботу, Хелен твердо решила вести себя как обычно, не давая ему ни малейшего повода думать о ней иначе, чем о старом друге.

В субботу она встала несколько позже обычного, уверяя себя, что это сказывается накопившаяся усталость, а вовсе не приснившийся ей страстный сон с участием Майкла. Весь день у нее все валилось из рук, и она бездумно шаталась по квартире, тупо переставляя вещи с одного места на другое.

С трудом заставив себя сосредоточиться, за час до назначенного времени она начала неохотно собираться. Поблагодарив Коко Шанель за подаренное миру универсальное черное платье, надела сверху нитку матового жемчуга, слегка подкрасилась, брызнула на запястья любимые духи и спустилась вниз, как они и условились с Винсентом, ровно в семь часов.

Хелен стояла возле подъезда, чтобы не затруднять Винсента подъемом в свою квартиру, как делала всегда, но только сегодня у нее возникла неприятная догадка: а не потому ли она не пускала Винсента в свое жилище, что, по сути, воспринимала его как далекого ей человека?

Раньше подобные мысли ее не тревожили — ну подумаешь, что он чужд ей на чисто физиологическом уровне, зато они с ним хорошие друзья и ей интересно с ним просто поболтать. Но теперь, когда она должна выйти за него замуж, что означало лечь с ним в одну постель, это ее здорово обескуражило. Если он настолько ей неприятен, что она даже в квартиру его не пускает, то какие чувства она испытает, когда он будет касаться ее тела? И не просто касаться, а вторгаться в него… От этой мысли по коже прошла неприятная дрожь, и Хелен болезненно поежилась. Как же ей этого не хочется!

Но размышлять было некогда — подъехал Винсент на «ламборгини». Он вышел из машины, распахнул перед ней дверцу и помог устроиться на сиденье. Сел на место водителя, поскольку водил машину исключительно сам, считая это удовольствием, а не обязанностью, и пристегнул спутницу ремнем безопасности.

Хелен тщательно анализировала свои ощущения. Винсент коснулся ее несколько раз, но она не почувствовала ничего. Но хорошо уже и то, что отвращения у нее он тоже не вызвал. Но все-таки ей так хотелось выйти замуж по любви, а не по расчету! Жизнь с нелюбимым далеко не сахар. Причем для обоих. Не честнее ли будет сказать родным, что свое обещание она выполнить не в силах?

Но рассуждать на отвлеченные темы было уже некогда — они подъехали к модному в Манчестере ресторану «У Максима». Это была точная копия французского ресторанчика, в котором в свое время происходило действие оперетты Легара.

Все в нем дышало легкомыслием и веселостью на французский манер. Хелен нравилось в нем бывать — здесь была приятная, ни к чему не обязывающая атмосфера.

Винсент усадил ее за их обычным столиком около эстрады и спросил:

— Чего бы тебе хотелось, дорогая?

На самом деле ей ничего не хотелось, и она ответила:

— Чего-нибудь легкого, на твой вкус. Мне все равно.

Чуть поколебавшись, Винсент сделал заказ. Хелен оглядела зал — кремовые хризантемы и свечи им в тон стояли только на их столике. Значит, об этом тоже позаботился Винсент. Мама права — из него получится заботливый и добрый муж.

Герцог протянул руку и слегка сжал ее ладонь.

— Что-то ты сегодня слишком грустна, дорогая. И в черном платье. В трауре по старому графу?

Тон был сочувствующий, но ей послышалась в нем и немного досадливая нотка. Внезапно ее осенило: если она будет соблюдать траур как положено, то полгода имеет право не выходить замуж! Это было как свет в конце тоннеля, и Хелен кивнула.

— Конечно. Я очень любила дедушку. Мне и с тобой сегодня идти не стоило. Просто не хотелось нарушать нашу небольшую традицию.

Он сильнее сжал ее ладонь и неохотно отпустил.

— Ценю. Спасибо.

Хелен изобразила кислую улыбку, чем вызвала его мягкий упрек:

— Если тебе не хочется, можешь и не улыбаться. Я же понимаю, что сейчас тебе гораздо больше хочется плакать.

Это было правдой, и Хелен тихо вздохнула. Порой Винсент понимал ее лучше, чем она себя. Это было чрезвычайно ценным качеством. И вообще, он был ходячей добродетелью. Не потому ли ей с ним так скучно?

Им подали белое вино и разлили его по бокалам. Потом на столе появился салат из индейки с инжиром, приправленный мятой и базиликом. Основное блюдо оказалось из нежнейшей норвежской семги с анчоусами и каперсами. Все было очень вкусно, но Хелен ела без удовольствия, просто не хотелось огорчать старающегося угодить ей Винсента.

Потом она согласилась протанцевать с ним вполне пристойный медленный вальс. Они кружились по залу, а в ушах Хелен стоял дробный ритм сальсы, которую они не раз танцевали с Майклом на Ямайке, и она постоянно сбивалась с ритма, удивляя своего кавалера.

Усадив ее обратно за столик, Винсент посмотрел в ее глаза каким-то особым, тягучим взглядом и поднес к губам ее вялую ладонь.

— Я понимаю, что сейчас не время для объяснений, моя дорогая. Но я подожду. Терпения мне не занимать. Я жду уже три года. Вполне могу подождать еще немного. — Интимно поцеловав ее ладонь, он грустно улыбнулся.

Хелен так же грустно улыбнулась ему в ответ. Как же странно устроены люди! Почему она не может любить Винсента, этого доброго и достойного человека? Почему она так глупо влюбилась в Майкла, который вовсе не достоин ее любви и привязанности?

С горечью вздохнув, она чуть повернула голову вправо и замерла, не веря своим глазам. За столиком через ряд, будто вызванный ее настойчивыми о нем мыслями, сидел потемневший от ревности Флеминг.

 

7

Миссис Хейл пламенела от удовольствия. Майкл никогда не видел, чтобы человек настолько был доволен собой.

— Ах как правильно я сделала, отпустив с вами Реджину! Не скрываю, у меня были определенные сомнения, но я верила в вашу порядочность и чистоту намерений! — Она молола такую чушь, что у Майкла, как говорится, уши вяли.

Сидевшая рядом Реджина молча краснела и поглядывала на него страдальческим взглядом, безмолвно прося прощения. Эта нелепая восторженность была еще противнее, чем всегдашняя навязчивость миссис Флеминг. Майкл безмолвно поклялся себе — никогда он не станет родственником этой недалекой самовлюбленной особы. Поглядывая на Реджину, он понимал, что та чувствует то же самое, но ей-то куда хуже — от матери деться некуда.

Миссис Хейл, прочитавшая о помолвке дочери в газетах, была вне себя от счастья. Впрочем, ее эйфорию вполне разделяла и миссис Флеминг, позвонившая Майклу днем в понедельник.

— Как я рада, дорогой, что все так здорово устроилось! Уверена, что ты будешь очень, очень счастлив!

Майкл мог бы ей сказать, что счастлив он может быть только с другой женщиной, но вместо этого тонко намекнул на истинное положение дел:

— Мама, в истории с Мэриэнн ты говорила то же самое!

Но миссис Флеминг не расслышала звучавшего в голосе сына предупреждения.

— Ну что ты, дорогой! Реджина на Мэриэнн вовсе не похожа! Она милая воспитанная девушка, очень порядочная! Просто прелесть!

Майкл прекратил неумеренные восторги матери.

— Мама, Реджина еще не дала мне своего согласия!

— Но в газетах написано, что вы помолвлены!

— С каких это пор, мама, ты стала верить тому, что пишут в газетах?

Миссис Флеминг наконец-то расслышала в недовольном голосе сына болезненные нотки и сбавила пафос.

— Что случилось, Майкл? Ты чем-то озабочен?

Рассказать матери о том, что произошло, было немыслимо, и он сумрачно произнес:

— Ничего особенного, мама. Ничего, с чем я не смог бы справиться.

Но миссис Флеминг не унималась.

— Может быть, у тебя проблемы с бизнесом?

— Напротив. С бизнесом все в порядке. Можно даже сказать, неплохо.

Это было чистой правдой, потому что после нескольких слов мистера Рэдли в его поддержку, сказанных кому надо, дела стали стремительно поправляться.

Мать порывалась выведать у него всю подноготную, но Майкл попрощался и, сославшись на занятость, закончил разговор.

И вот теперь, слушая бесконечные и неуемные восторги миссис Хейл, он думал, что все познается в сравнении и его мать гораздо терпимее в общении, чем эта предполагаемая теща.

Наконец он решил немного охладить ее пыл.

— Уважаемая миссис Хейл… — его голос был подобен яблочному уксусу, ужасно кислый, но с малой толикой меда, — Мисс Хейл еще не дала мне своего согласия.

Реджина с упреком посмотрела на него из-под темных ресниц. Она вовсе не хотела принимать огонь на себя.

Но миссис Хейл такую ерунду существенным препятствием для брака не считала.

— Да просто Реджина постеснялась ответить вам согласием! Она же такая застенчивая, моя крошка! — Она решительно взмахнула рукой, отметая все помехи на пути так желаемой ею свадьбы. — Конечно, она всей душою «за»! Она вне себя от счастья!

Майкл повернулся в сторону Реджины и констатировал, что по вытянутому лицу этой якобы счастливой невесты не скажешь, будто она пылает желанием стать его женой.

Но прерывать миссис Хейл не стал. Пусть выговорится. Возможно, после этого словоизвержения в ее голове хоть что-нибудь прояснится и с ней можно будет поговорить более конкретно. Только вот о чем? Нечего и думать о том, чтобы взять назад свое дурацкое предложение. Вот если бы оно не попало в газеты…

Наговорившаяся миссис Хейл от восторгов перешла к делу и деловито спросила, уже все для себя решив:

— На какое число назначим свадьбу? Я думаю…

Но тут, к удивлению ее и Майкла, Реджина болезненно приложила руку к виску и прервала мать:

— Извините меня, но я пойду к себе. Что-то голова разболелась. — И не слушая протестов матери, ушла.

Майкл немедленно воспользовался благоприятной ситуацией.

— Что ж, я тоже пойду. — На требование миссис Хейл обсудить предполагаемую свадьбу решительно отказался: — Без невесты главное событие в ее жизни обсуждать неэтично! — И сбежал, мысленно крестясь от облегчения.

На следующий день прочитал в газетах о кончине графа Линдхерста, героя войны, землевладельца. Вспомнив высокого седого старика, так гордо выводившего в свет свою младшую внучку, он опечалился. Но больше всего Майклу было жаль Хелен. Он знал, как она любила деда. Ему захотелось немедля отправиться к ней, помочь, утешить, но он прекрасно понимал, что она и на порог его не пустит. Он же чужой жених! Майкл сердито чертыхнулся. Он для нее теперь как прокаженный. И, пока он числится этим самым чужим женихом, для него к ней хода нет.

А миссис Хейл раздражала его все больше и больше. Несмотря на то что и жених, и невеста решительно отказались назначить день свадьбы, закупки в самых роскошных лондонских магазинах стали еще интенсивнее. Еще бы: если раньше прикупались вещички для выхода в свет, то сейчас — достойное приданое. Хорошо еще, что Майкл находился в Лондоне по делам и имел уважительный повод не сопровождать их по магазинам. Но вечерами он по требованию миссис Хейл в обязательном порядке показывался с невестой в обществе — то в театрах, то в ресторанах.

А в субботу миссис Хейл отправила их в ночной танцевальный клуб. Аргументировала она это весьма необычно:

— Я прекрасно знаю, что у моей дочери обе ноги, увы, левые. Но ей просто нужно побольше тренироваться, только и всего. Вот и начните прямо сейчас — сходите в танцевальный клуб. Как известно, без труда не выловишь и рыбку из пруда.

Чтобы избавиться от навязчивого попечения, оба быстро согласились и сбежали.

Заняв столик в клубе, Реджина неловко пожаловалась:

— Как же я устала! Какая же я была глупая, когда думала, что в швейцарской школе скучно! Там после занятий можно было укрыться от чужих глаз в дортуаре и передохнуть. Личное пространство было неприкосновенно. А здесь покоя нет нигде. Если я ухожу в свою комнату, маман тут же идет следом и продолжает свои бесконечные нотации. Боюсь, что если я и выйду замуж, то только для того, чтобы избавиться от этой докучной опеки.

Майкл ее вполне понимал и даже сочувствовал. Но вот только причину для женитьбы находил неудовлетворительной.

— И ты считаешь, что мне лестна такая постановка вопроса?

— Но ведь вы сами сделали мне предложение. Я вас за язык не тянула. И что собой представляет моя мать, вы знали.

На это крыть было нечем. Майкл еще раз укорил себя за свой вспыльчивый нрав. Ну почему было не поговорить сначала с Хелен? И не было бы никаких проблем.

Реджина, рассеянно рассматривающая публику, встрепенулась.

— Посмотрите, это, кажется, Эдуард Рэдли. Интересно, что он здесь делает?

Майкл обернулся и встретил неприязненный взгляд в упор глядящего на него красавца. Что бы это значило? Он ревнует к нему Реджину? Или Хелен рассказала ему историю их отношений? Но по тому, с каким сосредоточенно-страстным выражением Эдуард посмотрел на Реджину, Майкл понял, что первое предположение все же правильнее.

Он и сам попытался увидеть невесту мужским взглядом. Спору нет, в коротком синем шелковом платье для коктейлей, открывавшем ее стройные ноги с тонкими породистыми лодыжками, с маленькой головой на высокой длинной шее и минимумом макияжа на прелестном лице, она была очень хороша. И от окружающих их раскрашенных девиц отличалась свежестью и тем, что в прежние времена называлось непорочностью.

Взглянув еще раз на Рэдли, Майкл заметил, что тот смотрит на Реджину с нежным блеском в глазах. Настроение у него поднялось как на дрожжах. Наконец-то и для него забрезжил свет в конце тоннеля! Он осторожно, прикрыв веки, перевел взгляд на спутницу. Реджина радостно улыбалась Эдуарду, излучая тот особый свет, которым светятся только по-настоящему влюбленные женщины.

Майкл мысленно возликовал. Итак, можно констатировать, что эти двое просто созданы друг для друга! И ему нужно лишь помочь им осознать свои истинные чувства!

Но вот что он может для этого сделать? Откровенно обо всем рассказать Эдуарду и попросить о помощи? Но тот может оскорбиться за любимую сестру и вызвать его на дуэль. Или нет, на дуэли сейчас не вызывают. Но попытаться двинуть ему в челюсть Эдуарду точно ничто не помешает. А ему, Майклу, не с руки драться с потенциальным шурином.

Так что же предпринять? Возможно, подчеркивать свою любовь к Реджине, вызывая тем самым ревность соперника? Но после этого Эдуард ни за что не поверит, что он любит не Реджину, а его сестру.

Майкл свирепо потер лоб рукой, будто надеялся добыть решение столь нетривиальным способом. Да уж, куда ни кинь — везде клин. Нет, надо вести себя нейтрально и просто не мешать.

Для начала он повел Реджину поздороваться с Эдуардом. Тот немедленно поднялся им навстречу.

— Добрый вечер. Я и сам думал подойти к вашему столику, но вы меня опередили. Как поживаете? — Эдуард властно протянул руку, и Реджина робко вложила в нее свою. Он поднес ее ладонь к губам, посмотрев при этом ей в глаза нежно-страстным взором, от которого та вся зарделась.

Майкл мысленно поаплодировал. Следующий шаг — оставить их наедине. Но под каким предлогом? Тут, будто услышав его молитвы, в кармане требовательно зазвонил мобильник. Извившись, он под предлогом слишком громкой музыки быстро вышел в вестибюль.

Звонил отец. Это было уже серьезно, и Майкл напрягся в ожидании неприятностей. Но мистер Флеминг был настроен на редкость благодушно.

— Мать мне сказала, что тебя можно поздравить?

Майкл сцепил зубы.

— С чем, отец?

Тот удивился.

— А что, у тебя много поводов?

— Ты имеешь в виду благополучное завершение моих переговоров?

Мистер Флеминг насторожился.

— Ага, помолвка для тебя далеко не самое радостное событие, как я понимаю?

Хотя отец никогда не был Майклу близок, но понимал его гораздо лучше, чем мать, и он решился сказать полуправду:

— Газеты несколько исказили факты, отец. Так что, я думаю, спешить не стоит.

Мистер Флеминг усмехнулся.

— Итак, надо сказать матери, чтобы притормозила коней?

— Вот именно, отец! Не хотелось бы еще раз сесть в галошу. Опыт в этом деле у меня уже имеется. И предупреждая все твои вопросы — Реджина здесь ни при чем!

Демонстрируя неплохое знание характера сына, мистер Флеминг спросил:

— Получается, что виноват ты. И кто же удачливая соперница Реджины?

Помявшись, Майкл все же ответил:

— Я пока еще ничего не могу тебе сказать, отец. Но, надеюсь, свадьба все же будет.

— Но с другой невестой? — уточнил Мистер Флеминг.

— Ну, если повезет. — И тут у Майкла вырвался крик души: — А на что мне еще остается надеяться?

На прощание отец посмеиваясь пожелал сыну удачи и отключился.

Довольный таким своевременным звонком, Майкл, чуть слышно насвистывая, для верности еще минут десять пошатался по фойе, разглядывая абстрактные рисунки на стенах, и только потом вернулся в зал.

К его удивлению, Реджина танцевала с Эдуардом, и даже вполне сносно. Во всяком случае, на ноги ему она не наступала. Более того, они так мило, глядя в глаза друг другу, ворковали, что не замечали никого вокруг.

Майкл устроился за своим столиком и, чтобы занять руки, плеснул себе немного коньяка. Небрежно вытянул ноги и, потягивая коньяк, принялся изучающе поглядывать на танцующую пару. Один танец сменялся другим, а они и не думали расходиться. Более того, объятия Эдуарда становились раз от разу все теснее, а улыбка сумрачнее. Но вот начался веселый ча-ча-ча, и Реджина со смехом отрицательно покачала головой. Майкл с ироничной усмешкой констатировал, что этот танец ей не по зубам.

Несколько разочарованный кавалер пошел провожать свою даму на место. Поднявшийся им навстречу Майкл издевательски поклонился Эдуарду и по-хозяйски поцеловал девушку в румяную щечку, ясно давая понять, кто есть кто.

Реджина с удивлением посмотрела на него, не понимая, что с ним приключилось, а Эдуард в немой ярости заскрипел зубами, но вынужден был вернуться за свой столик.

Майкл, чувствуя, что он на верном пути, налил невесте бокал шампанского, наполнил свой и с довольным видом предложил:

— Выпьем за нашу свадьбу, дорогая! Какого числа ее планирует твоя мать?

Внезапно побледневшая Реджина нервно промямлила:

— Но я еще не дала вам своего согласия!

Майкл с нарочитым пренебрежением передернул плечами.

— А его от тебя и не ждут, разве не так?

Это было оскорбительно, и Реджина возмущенно засверкала глазами.

— И вот так всегда! Вы постоянно используете меня для каких-то своих тайных целей! И больше я вам ни для чего не нужна!

Наклонясь вперед, Майкл взял ее руку и ласково провел большим пальцем по внутренней сеточке голубоватых вен. Интимно прошептал:

— Если хочешь, я покажу тебе, для чего еще ты мне нужна! Можно даже сейчас — наверху есть очень уютные кабинетики. Поднимемся?

Реджина широко распахнутыми глазами посмотрела на сидящего напротив мужчину, так откровенно высказавшего свои притязания на нее. Она была в растерянности — всегда считала, что она Майкла Флеминга не интересует. Да и никаких нежных чувств с его стороны до сегодняшнего вечера она не наблюдала.

Может, в нем говорит ревность? Оценивающе посмотрела на его непроницаемое лицо. Нет, на ревность не похоже. Примитивное желание взять верх над соперником? Или просто он ведет себя так, как вел бы себя на его месте любой мужчина? Рефлекс собаки на сене?

Эх, а она-то согласилась на его ухаживания в надежде, что они станут добрыми друзьями, но никак не больше. Да уж, как оказалась права ее подруга Джинни, говорившая, что дружба между мужчиной и женщиной возможна только в том случае, если у них нетрадиционная ориентация. Надо было верить ей сразу и не ввязываться в это сомнительное дело. Но ей так хотелось хоть недолго отдохнуть от навязчивой материнской опеки. И почему она должна так нелепо расплачиваться за свои вполне нормальные желания?!

Реджина перевела взгляд на пристально следившего за ними Эдуарда и чуть слышно вздохнула. Вот если бы она встретила его раньше, до этой путаницы, в которую превратилась ее жизнь. Но что теперь гадать… Вряд ли английский аристократ будет принимать какие-то кардинальные меры, чтобы ей помочь. Хотя им и очень хорошо вместе, но где гарантия, что он не чувствует того же с другими девушками? Что в ней такого уж особенного, что могло бы привязать его к ней?

Не дождавшись ответа, Майкл напомнил о себе:

— Ну что, дорогая, я заказываю номер? Ты, насколько я вижу, согласна.

Реджина в ужасе отказалась:

— Я ни на что подобное не соглашалась и соглашаться не собираюсь!

— Ты решила сохранить девственность до свадьбы? А для чего? Чтобы слаще была первая брачная ночь? Или ты отказываешь мне в близости потому, что тебе нечего мне предъявить?

Реджина начала полыхать, как маленький огнедышащий дракон. Очень хорошенький дракон, с некоторой долей гордости признал ее требовательный жених.

— Почему-то наличие половых партнеров до свадьбы для мужчин грехом не считается! Это, между прочим, и есть откровеннейшая дискриминация по половому признаку! — Реджина говорила громче, чем положено, и Майкл укоризненно покачал головой.

— Ты неправильно расставляешь приоритеты, дорогая. Это не невеста, а жених должен быть опытен, а иначе что это за брачная ночь, если он не знает, что ему делать со своей молодой женой? И почему ты так настойчиво уходишь от прямого ответа? Тебе и в самом деле есть что скрывать? Знойного любовника, например?

Реджина лихорадочно зашарила глазами по столу с явным намерением шарахнуть по глумливой физиономии наглого жениха чем-нибудь вроде бутылки из-под шампанского, но от скандала их уберег Эдуард, быстро подошедший к их столику и пригласивший на танец разгневанную Реджину. Спросить позволения на танец у Флеминга он и не подумал.

Откинувшись на спинку сиденья, Майкл с тайной усмешкой пил коньяк, с удовлетворением поглядывая на танцующую пару. Они прекрасно подходили друг другу и понимали друг друга с полуслова. После нескольких слов Реджины Эдуард начал полыхать таким же яростным огнем, что и она. Если раньше он смотрел на Майкла как на заурядного соперника, то сейчас его суровые взгляды говорили о крайней неприязни, даже ненависти. Что ж, есть надежда, что его беспардонное поведение подтолкнет Эдуарда к решительным действиям.

Позже Майкл сам пригласил Реджину на танец, но она отказалась, ссылаясь на свое неумение танцевать. Тогда он решительно встал и повел ее к выходу, насмешливо приговаривая, что танцевать она не умеет только с ним, а вот со всеми другими — пожалуйста. Озадаченно посмотрев на спутника, она сконфуженно прикусила губу, только теперь осознав, что с Эдуардом-то танцевала вполне свободно. Что это значит? Что он по-настоящему близкий для нее человек? Настолько, что даже ее тело чувствует себя в его объятиях непринужденно и причин для стеснения у нее нет?

Прощально повернувшись к Эдуарду, она заметила не только его упрямо сведенные в одну прямую линию брови, но и жест, означавший: мы еще увидимся! Она горько пожалела о своем глупом кокетстве — ну почему бы не дать ему номер своего сотового, когда он ее об этом просил? Ну для чего было говорить, что у нее есть жених, который не одобряет подобные вольности? Но тогда она еще не знала, на что способен раздосадованный Флеминг.

Привезя Реджину в «Ритц», Майкл с нарочитой страстью впился губами в ее губы, настойчиво просовывая ей в рот язык, чем вызвал у бедняжки настоящий стресс. Реджина с перепуганными глазами наскоро попрощалась и кинулась прочь от него по пустому фойе, гулко стуча каблучками.

Вернувшись в ожидавшее его такси, Майкл громко расхохотался, чем вызвал удивление водителя, и долго не мог успокоиться. Приехав в свой отель, принялся маршировать из угла в угол, тщательно продумывая дальнейшие действия. Права на ошибку у него больше нет. Он и без того понаделал их предостаточно.

На следующий день на всякий случай решил сообщить Эдуарду координаты Реджины. Для надежности, так сказать. Если она ему их уже сообщила, то хорошо, но подстраховка еще никому в жизни не помешала.

Позвал в номер горничную и, заплатив ей сотню фунтов, попросил поговорить с Эдуардом Рэдли от имени Реджины: сообщить ему ее номер телефона и отель, где она остановилась.

Горничная, весьма довольная полученным гонораром, с готовностью взялась выполнить это несложное поручение.

Едва она ушла, как Майкл с силой вскинул вверх руку в победном жесте. Итак, одно из намеченных на сегодня дел сделано. Теперь нужно устроить так, чтобы Эдуард мог беспрепятственно встретиться с Реджиной вечером. Куда бы ему сводить свою псевдоневесту? Ресторан отпадает — они с Реджиной были там позавчера. Варьете подходит гораздо больше. Вполне можно организовать какой-нибудь важный звонок и удалиться на полчасика, а за это время Эдуард встретится с Реджиной и они обговорят все их проблемы. Но перед этим нужно напугать мнимую невесту еще больше, чтобы ее испугом проникся и Рэдли.

Появившись в «Ритце» Майкл оглядел сальным взглядом прекрасно выглядевшую Реджину и развязно спросил у миссис Хейл:

— Вы определились со свадьбой, мэм? Если честно, мне надоело ждать. Я все-таки мужчина, а не ангел. Что это значит, вы, я уверен, понимаете.

Та потрясенно закудахтала что-то о том, что раньше двух месяцев ничего не получится, но Майкл сердито отрезал:

— Никаких двух месяцев! Месяц, и не больше! — И он с циничной усмешкой потребовал подтверждения у остолбеневшей Реджины: — Думаю, ты рада, дорогая? Кстати, мы едем в варьете на Пиккадилли, так что твой ослепительный наряд в самый раз.

Что-то испуганно пискнув в ответ, она и с извинениями поспешила в свою комнату, чтобы, как предположил Майкл, сообщить обо всем Рэдли.

Когда она вернулась, Майкл уже успел переговорить с миссис Хейл об организации свадьбы, причем именно такой пышной, как той и хотелось. При виде вернувшейся Реджины он провокационно заметил:

— Тебе бы, наверное, очень хотелось отметить свадьбу в таком великолепном поместье, как Линдхерст? Не правда ли, дорогая? Тебе же оно очень понравилось. — И, безжалостно посыпая соль на ее раны, добавил: — Думаю, это можно устроить. Новый граф очень отзывчивый человек, и за достойное вознаграждение…

Миссис Хейл с воодушевлением принялась развивать его мысль, планируя все там устроить по-своему, на что Майкл лениво возразил:

— Ну, миссис Хейл, вряд ли получится сыграть свадьбу в английском поместье по американским традициям. Нужно будет соблюдать местные правила, — несколько охладил ее чрезмерный пыл Майкл и впервые заработал от несчастной невесты признательный взгляд.

Хотя до Пиккадилли они добрались быстро, но Майкл был готов биться об заклад, что Эдуард Рэдли либо уже там, либо подъедет в самое ближайшее время. И в самом деле, не успели они сесть за заказанный столик, как в непосредственной близости от них, но так, чтобы его не было видно сопернику, устроился Рэдли.

План сработал как по маслу. Майкл молча веселился, наблюдая за нежными взглядами парочки. И когда прозвенел призывавший его заранее организованный им звонок, вышел в фойе с чувством честно исполненного долга.

Прошатавшись почти сорок минут, он вернулся к неприязненно глядевшей на него невесте. Сочтя, что будет недостоверным, если он сделает вид, будто ничего не замечает, Майкл сурово спросил:

— Ну что еще? Чем ты еще недовольна? Прекрасно знаешь, что я бизнесмен и мне приходится отвечать на деловые звонки в любое время. Не думай, что я отключу телефон даже в нашу брачную ночь.

Упоминание о брачной ночи пронзило ее тело дрожью отвращения, и она неосознанно повернулась за защитой к Эдуарду, на что Майкл не преминул заметить:

— И не думай, что в нашей постели когда-либо окажется третий. Когда мы поженимся, ты будешь принадлежать только мне!

Реджина опешила и принялась молча размазывать еду по тарелке, не зная, что ей ответить на эти злые слова.

Подобные советы и прогнозы их будущей жизни Майкл давал еще часа два, пока не почувствовал, что Эдуард, сверливший негодующим взглядом его спину, доведен до белого каления. И только тогда он заявил невесте, что им пора домой.

По дороге, с силой прижав ее к себе, безапелляционно заявил:

— Реджина! Больше я ждать не намерен! Ты едешь ко мне и эту ночь проводишь со мной. Так же, как и все остальные.

Реджина замерла и попыталась освободиться от его объятий, но Майкл ее не отпустил. Тогда она слабо возразила:

— Мама будет против! Она строгих правил и считает, что спать вместе можно только после свадьбы.

На это Майкл насмешливо хмыкнул.

— Миссис Хейл от меня именно этого и ожидает как от нормального мужчины. Но, если ты сомневаешься, я ей позвоню.

Для пущего эффекта он и в самом деле позвонил предполагаемой теще и сообщил, что Реджина проведет ночь с ним. Как и ожидал, не услышав от нее ни слова протеста, он повернулся к сжавшейся испуганным комочком спутнице.

— Итак, едем!

Его тон не подразумевал отказа, и Реджине стоило немалого стыда открыть рот и соврать, что она не может.

— Женские проблемы, ты же понимаешь…

Поскольку Майкл именно этого от нее и ожидал, он с удовлетворением поздравил себя с хорошим знанием женской психологии и театрально взмахнул рукой.

— Ну хорошо. Но через три дня ты поедешь ко мне! Я нормальный мужчина с нормальными потребностями и не желаю обращаться за облегчением к проституткам!

От этих выразительных слов Реджина измученно прикрыла глаза. Отчего он так странно себя ведет? Почему раньше никогда не приставал к ней с какими-либо сексуальными притязаниями? Что это с ним?

Но что она понимает в мужской физиологии? Может быть, он и впрямь прежде прибегал к подобного рода облегчению? Не с продажными женщинами, а с любовницами? И теперь, как порядочный человек, общение с ними прекратил? Реджина чувствовала, что не понимает его совершенно.

На следующий день Майкл повел ее на концерт. Во время антракта ей удалось ускользнуть от жениха и поговорить с Эдуардом, укрывшись в фойе за широкой портьерой.

Майкл, прекрасно видевший их ноги, торчавшие из-под шторы, ушел от греха подальше и отсмеялся в курительной комнате, приведя в недоумение куривших там джентльменов.

Отвозя домой Реджину, он пылко поцеловал ее в губы и интимно сказал:

— Мне очень приятно, дорогая, что завтра ты будешь совершенно здорова. Мне не терпится сделать тебя своей. Я закажу шампанское в номер.

Оставив ее с круглыми от ужаса глазами, он отправился домой, весело насвистывая в предчувствии скорой развязки.

На следующий день, приехав в «Ритц» за невестой, он нашел миссис Хейл всю в слезах. В руках она держала телефон и тупо смотрела на него, явно не веря своим глазам.

Майклу захотелось заплясать от восторга, но он, обнаруживая недюжинные актерские способности, лишь сочувственно спросил:

— У вас что-то случилось, миссис Хейл? Какой-то неприятный звонок? И где Реджина?

Несмотря на старание, нотки торжества все-таки прорывались сквозь его самообладание, и, не будь миссис Хейл так расстроена, она непременно бы это заметила.

Посмотрев на него кроличьими глазами, она призналась, видимо поняв, что все равно ничего не скроешь:

— Мне только что позвонила дочь и сообщила, что она в Шотландии, в Гретна-Грин… — Она не могла продолжать из-за перехватившего ее горло спазма.

Майкл сделал вид, что не понял.

— И что она делает в Гретна-Грин?

Прокашлявшись, миссис Хейл глухо ответила:

— Она вышла там замуж по специальному разрешению за какого-то Рэдли. Как она могла?! Мы с отцом столько для нее сделали! — И она безутешно зарыдала, уткнув лицо в носовой платок.

Ее горе было столь очевидным, что Майклу стало ее жаль, и он попробовал ее утешить. Принимая во внимание меркантильный характер несостоявшейся родственницы, это получилось у него весьма своеобразно:

— Все понятно! Реджина предпочла мне наследника графского титула и поместья, что так ей приглянулось! Где уж мне, простому американцу, тягаться с английской аристократией!

От этих на первый взгляд неприязненных слов миссис Хейл несколько ожила.

— Мистер Рэдли не охотник за состоянием? Он и в самом деле сын графа?

Майкл, изо всех сил стараясь выглядеть разочарованным, сухо подтвердил:

— Да, он сын графа Линдхерста, очень влиятельного, кстати, человека.

Не сумев сдержать ликования, миссис Хейл воскликнула:

— Ну слава богу! А то я уж думала, что нам от него откупаться придется и репутация Реджины будет навеки погублена!

Майкл сердито ее перебил:

— Не понял вашего торжества, дорогая миссис Хейл?! А как же я и мои чувства?

Она хлопотливо забегала вокруг него.

— Ну, признайтесь, мистер Флеминг, что вы и сами не слишком пылко ухаживали за моей дочерью! Она же это чувствовала! Вы даже про любовь ей ничего не говорили! И она, кстати, не ответила вам согласием на ваше предложение.

Флеминг посмотрел на нее с укором.

— Но ведь вы же дали мне за нее это самое согласие? Надеюсь, вы об этом не забыли? — И он пустил последнюю отравленную стрелу, призванную заставить миссис Хейл навсегда отказаться от любых притязаний в его адрес: — К тому же я потратил на всю эту несостоявшуюся свадьбу изрядную сумму денег. Кто мне ее возместит?

Миссис Хейл, как истой практичной американке, ведущей счет деньгам, даже не пришло в голову обвинить его в меркантильности. Гордо выпрямившись, она предложила:

— Хорошо, посчитайте свои расходы, мистер Флеминг. Уверена, муж Реджины не откажется вам их оплатить.

Уже не сдерживаясь, Майкл расхохотался во все горло и вышел на улицу, с удивлением глядя по сторонам. Вовсю сияло солнце, пели птички, кругом шли довольные, улыбающиеся люди. Почему раньше он ничего этого не замечал? Был настолько зациклен на своих проблемах?

Засунув руки в карманы и громко насвистывая какую-то популярную мелодию, он пошел пешком, любуясь прекрасным летним вечером. Душу грело одно только слово: свобода!

Наконец-то он свободен и может без препон поговорить с Хелен!

 

8

Примчавшись этим же вечером в Манчестер, Майкл первым делом выяснил, дома или нет Хелен. Можно было, конечно, предварительно позвонить, но, зная ее упертость, он на это не решился.

Узнавший его консьерж ответил, что мисс Рэдли дома нет. За ней приехал ее старый знакомый, и они вместе отправились в ресторан. В какой? Он несколько помялся, но, вдохновленный пятидесятифунтовой бумажкой, ответил, чуть понизив голос:

— Они «У Максима».

Сначала Майкл не понял, у какого такого Максима они могут быть, но потом сообразил и кинулся в ресторан. Увиденное его просто поразило. Хелен сидела и вовсю кокетничала с тем самым герцогом, что был на дне рождении Маргарет. Это был сильный удар, но Майкл постарался с ним справиться. Справился же он со своей помолвкой? Значит, должен справиться и с поклонником Хелен. Со страхом посмотрел на ее правую руку и с облегчением перевел дыхание. Кольца на безымянном пальце не было. Итак, они еще не помолвлены, но, судя по всему, помолвка не за горами.

Вывод один — ему надо спешить! И для начала он решил переговорить с Хелен.

Решительно встав, он подошел к парочке, отвесил общий поклон и церемонно обратился, как и положено по этикету, к мужчине:

— Вы позволите пригласить на танец вашу даму? Мне нужно сообщить ей о некоторых изменениях в ее семействе.

Хелен с недоумением посмотрела на него, потом перевела вопросительный взгляд на Уэнсли. Тот с явным неудовольствием в голосе произнес:

— Ну, если ты этого хочешь, дорогая.

Неохотно поднявшись, Хелен вышла с Майклом на танцпол и положила руки ему на плечи. Напрягшийся от этого невинного прикосновения Майкл с трудом удержался, чтобы не прижать ее к себе как можно плотнее. Но, прекрасно понимая, что на этом их совместный танец тут же кончится, деловито начал:

— Ты помнишь наш последний разговор?

Пытливо посмотрев ему в глаза, Хелен утвердительно кивнула.

— Хорошо. Ты мне сказала, что не будешь разговаривать со мной до тех пор, пока я буду помолвлен. Ну так вот, я свободен.

Она отрицательно качнула головой.

— Я говорила тебе не так. Я сказала, что не хочу быть причиной чужих страданий. А если ты из-за меня расторг эту помолвку, то не надейся, что я тебя прощу. Точно так же, как и Реджина.

Майкл улыбнулся, блеснув ровными зубами.

— Ты не права, дорогая, обвиняя меня в этом разрыве. Я не настолько глуп, чтоб столь неосмотрительно рисковать нашими отношениями. И виноват в нашем разрыве с Реджиной вовсе не я, а твой брат.

От неожиданности Хелен сбилась с такта, остановилась и впилась пристальным взглядом в его лицо, ища следы обмана.

— Не может быть! Эдуард такой порядочный человек! Он не мог сделать ничего такого, что могло бы скомпрометировать девушку до такой степени!

Флеминг ухмыльнулся еще шире.

— Он и не компрометировал.

Хелен замерла в ожидании продолжения, и Майкл, дождавшись от нее довольно чувствительного тычка в бок, наконец выпалил:

— Он на ней просто женился! Реджина позвонила сегодня матери из Гретна-Грин и сообщила об этом!

Хелен несколько раз нервно сглотнула. В ее голове пронеслась паническая мысль — неужели брат решил избавить ее от вынужденного брака и пожертвовал собой сам? То, что он, такой предусмотрительный и рациональный, внезапно влюбился в эту девочку, не укладывалось в голове.

— Какой кошмар! — неосознанно вырвалось у нее.

Майкл насторожился.

— Что в этом плохого?

Хелен растерянно посмотрела на него.

— Все! Плохо все!

Майкл ничего не мог понять.

— Если ты боишься, что у нее нет ни гроша в кармане, то смею тебя уверить — она весьма и весьма богатая наследница.

Это так соответствовало ее догадке, что Хелен прижала пальцы к запульсировавшим холодной болью вискам. Высвободившись из объятий Майкла, она подошла к Винсенту и слабым голосом попросила:

— Отвези меня домой, пожалуйста! У меня ужасно разболелась голова!

Тот быстро встал, бросив угрожающий взгляд на застывшего на месте Флеминга. Они ушли, а Майкл, потребовавший бренди, пил порцию за порцией и все никак не мог успокоиться.

Что опять пошло не так? Он был уверен, что Хелен будет вне себя от счастья, и подобной реакции не ожидал. Что она не притворялась, было очевидно — она сильно побледнела и на виске забилась тоненькая голубая жилка. Итак, чему-то он помешал, но чему?

На мгновение в голову ему пришла страшная мысль о кровосмесительной связи, но он ее решительно отогнал. Нет, здесь что-то другое. Но вот что? У него было слишком мало данных, чтобы как следует проанализировать нелогичное поведение Хелен, и он отложил разгадку на потом, после предметного разговора с этой непоследовательной мисс Рэдли.

Ранним утром в понедельник Хелен, как обычно, вышла из дому, обдумывая слова брата, уверявшего ее, что к его скоропалительной свадьбе она никакого отношения не имеет. Просто они с Рединой настолько влюбились друг друга, что решили пожениться.

Конечно, если бы не ее сверхагрессивный жених, который ни за что не допустил бы разрыва помолвки, они пошли бы по обычному сценарию с ухаживанием и помолвкой, но что поделаешь, если действовать пришлось срочно. Но они ни о чем не жалеют. При желании свадьбу можно будет сыграть и попозже, тем более что для нее почти все готово.

Эти откровения еще больше смутили Хелен. Теперь, когда она могла быть спокойна за брата, возник другой вопрос — верить ли ей Майклу? Похоже, что для него она, Хелен, только некий спасательный круг. Дала отставку одна, так под боком есть другая. А возможно, и третья? Эта мысль добавила беспокойства в ее и без того смятенную душу. Нет, Майклу Флемингу верить нельзя. Он не из тех, кто прям и честен с девушками, в этом она убедилась на собственном опыте.

Тут же, как черт из табакерки, выскочил и сам Майкл. То есть не выскочил, а вышел из машины, но это дела не меняло. Схватив ее за руку, затащил в то кафе, где она каждое утро завтракала. Вырвав из его ладони свою руку, Хелен присела за свой столик и с нарочитым спокойствием принялась за еду. Не ожидая приглашения, он нахально сел напротив, сразу напомнив ей того Майкла Брукса, в которого она так безоглядно влюбилась на Ямайке.

Он был здорово зол.

— Итак, чего ты еще хочешь? Чем ты еще недовольна?!

Хелен скептически посмотрела на него.

— Я была всем довольна до твоего здесь появления.

— Что-то я этого не заметил. — Вокруг сидели так же, как и Хелен, завтракавшие перед работой люди, и Майкл чуть понизил голос. — Мне нужно серьезно с тобой поговорить. Но я хочу это сделать в соответствующей обстановке.

А вот Хелен выслушивать его в этой самой соответствующей обстановке совершенно не хотела. Размякнет, поверит ему — и что? Снова останется у разбитого корыта? Спасибо, это она уже проходила.

— Если хочешь, то говори здесь.

Немного помявшись, Майкл все же серьезно сказал:

— Хелен, я тебя люблю и прошу стать моей женой.

Она чуть не рассмеялась в полный голос. Вот что значит расстроенная свадьба! Наверняка родители негодуют, да и ему не хочется попадать на зубок папарацци, особенно если вспомнить историю с Мэриэнн. Но она-то бальзамом для его уязвленного самолюбия служить не хочет.

— Спасибо, не хочу. Предложи это кому-нибудь другому. Уверена, что у тебя на примете есть и третий запасной вариант. А может, и четвертый?

Майкл обомлел. Она что, считает, что он использует ее как удобную замену? Ему стало обидно, но он сказал себе, что Хелен ничего не знает о тех титанических усилиях, что были предприняты им по избавлению от ненужного брака.

— Понимаю, что ты здорово раздосадована, но ты не права. Но я тебе все объясню.

Хелен решительно его прервала:

— Не желаю я слушать твою очередную душеспасительную ложь! И не подходи ко мне больше, не то я тут же уеду с Винсентом! И чем это закончится, ты прекрасно понимаешь! — И, не дожидаясь ответа, она встала и решительными шагами вышла из кафе.

Майкл немного посидел за столиком, чтобы прийти в себя от оглушительного фиаско. Но он все равно своего добьется, и никакие герцоги ему в этом не помеха! Просто придется действовать еще более решительно, только и всего. И для начала купить этот заводик, на котором работает Хелен. Для быстроты действия, так сказать.

На следующее утро он призвал на совет мистера Маккинли, не сообщая, естественно подоплеку своего поспешного решения. Немного поколебавшись, тот одобрил его наполеоновские планы.

На покупку завода ушла томительная неделя. Согласования, расчеты, прогнозы, маркетинг и прочая дребедень отнимали уйму времени и сил. Но наконец все проблемы были улажены, и он смог приступить к выполнению самой важной части своего плана.

В пятницу вечером Хелен позвонил отец и с каким-то странным покашливанием попросил:

— Дорогая, ты не могла бы приехать в Линдхерст завтра днем? Мы будем принимать наших новых родственников. — И, чуть помедлив, предупредил: — Они американцы, как ты знаешь.

Этим все было сказано.

Хелен приехала к полудню. Кейл с непривычно смеющимися глазами встретил ее у входа и сдержанно поприветствовал. Хелен подозрительно спросила:

— Что с вами такое, Кейл? Вы будто только что посмотрели чрезвычайно смешную комедию.

Дворецкий не смог сдержать неприличного смешка.

— Так оно и есть, мисс. По дому бегает эта дама… — он с чуть заметным презрением скривил кончики губ, — миссис Золотой Мешок, и командует. Миледи уже с трудом сдерживается. Если поторопимся, то успеем на второе действие спектакля.

Заинтригованная Хелен поспешила в свою комнату. Слегка освежившись, быстрым шагом отправилась в малую гостиную, где, по словам Кейла, собралась вся семья.

Еще в коридоре она услышала резкий незнакомый голос, безапелляционно вещавший:

— Все должно приносить доход! Поэтому я считаю, что…

Хелен догадалась, что голос принадлежит их новой родственнице, по всей видимости очень уверенной в себе даме.

Войдя в гостиную, оформленную в стиле барокко, то есть несколько пестро и легкомысленно, она увидела забавную картину. Посредине комнаты, будто держа военный совет, за большим круглым столом собралась вся их семья. Рядом с Эдуардом, восседавшим по правую сторону от графской четы, сидела пламенеющая Реджина, которой было явно стыдно за свою беспардонную мать.

Хелен поздоровалась, прерывая громкие указания миссис Хейл. Та величественно кивнула ей в ответ и продолжила:

— Итак, я считаю, что эти старые конюшни нужно немедленно снести и вместо них построить приличные гаражи.

Хелен перевела взгляд на отца. Он сидел не менее красный, чем Реджина, и цвет его лица стремительно приближался к багровому. Увидев во взгляде дочери явное недоумение, он наконец сердито произнес:

— Уважаемая миссис Хейл! Несмотря на то что ваша дочь… — он выделил эти слова, — стала женой моего сына, это не дает вам никакого права вмешиваться в нашу жизнь. И что мне делать в собственном поместье, решать буду только я! Не забывайте, что граф Линдхерст — это я!

Миссис Хейл опешила и несколько раз открыла и закрыла рот, как выброшенная на берег рыба. Наконец, несколько опомнившись, проверещала:

— Если вы так относитесь к своим новым родственникам, то ноги моей больше не будет в этом доме! И наших денег — тоже!

И, величественно поднявшись, она промаршировала из гостиной прочь, ожидая, что сейчас все кинутся ее уговаривать сменить гнев на милость. Но никто из семейства графа Линдхерста не подумал и шевельнуться. Лишь Маргарет выразительно подняла глаза к небу, выражая свое отношение к происходящему. Миссис Хейл, дойдя до порога, по привычке обернулась и скомандовала:

— Реджина, собирайся, ты поедешь со мной!

На это Эдуард с достоинством напомнил:

— Реджина теперь моя жена, мэм, и принадлежит нашей семье.

Несколько опомнившись, миссис Хейл заколебалась, но, поскольку идти на компромисс не умела никогда, развернулась и вышла, гордо вздернув нос.

Граф повернулся к желавшей провалиться сквозь землю Реджине.

— Извините, моя дорогая, к вам у нас никаких претензий нет, но будет гораздо лучше, если ваша мать станет появляться в этом доме как можно реже.

Эдуард ободряюще сжал руку молодой жены.

— Не переживай, Редди. — Хелен с трудом удержалась от усмешки. Уж очень нелепо звучало это «Редди». Как собачья кличка. — Мы понимаем, что с матерью тебе не повезло. — И перевел вопросительный взгляд на сестру. — Как твои дела с Винсентом?

Хелен не сразу поняла, о чем ее спрашивают, уж слишком резким был поворот от семейства Хейлов к ней.

— Что? А, нормально.

— Что значит нормально, Хелен? — спросил отец. — Скоро платить налог на наследство, а у нас, как у большинства британской аристократии, много недвижимости, но мало денег. Если мы с этим не справимся, то придется расстаться с Линдхерстом.

Реджина встрепенулась.

— Как расстаться с Линдхерстом?

Граф с грустной улыбкой признал:

— Очень просто. Так что, если вы, милое дитя, вышли замуж за Эдуарда с целью стать наследницей поместья, то это вам вряд ли удастся. Особенно теперь, когда ваша мать по сути лишила вас приданого.

Реджина пренебрежительно махнула рукой.

— Она не может лишить меня приданого. Оно завещано мне дедом. И перешло бы мне, если бы я не вышла замуж до двадцати пяти лет. Но поскольку я вышла, то оно переходит моему мужу. А приданое, которое выделяет мне отец, мама может задержать, конечно. Если отец позволит. Но оно не такое уж и большое — миллионов сто, не больше.

Несколько ошалевшее от прозвучавшей цифры семейство графа переглянулось.

Эдуард напряженно спросил:

— Редди, а какое у тебя приданое? Я, если честно, этим не интересовался.

Реджина напряглась, припоминая.

— Понимаешь, оно состоит из нескольких частей. Одна, которая лежит в одном из швейцарских банков, мне известна — там полторы сотни евро.

У графа вытянулось лицо.

— Полторы сотни?

Реджина поправилась:

— Миллионов, естественно. Еще одна часть в Национальном банке Америки, ее контролирует отец. Он должен передать ее моему мужу сразу после свадьбы. Еще одна вложена в ценные бумаги, но, сколько она сейчас стоит, я не знаю.

Граф вытер выступившую на лбу испарину.

— Ну что ж, если ты не против заплатить налоги из этих денег, то Линдхерст спасен.

Реджина пожала плечами.

— Видите ли, я же сказала, что этими деньгами распоряжается мой муж. Моего согласия не требуется.

Мужчины переглянулись.

— Ну что ж, если тебя и в самом деле не волнуют такие вещи, то мы, пожалуй, и сами сможем во всем разобраться.

Реджина усиленно закивала.

— Да, конечно. Меня это вполне устраивает! — И одарила Эдуарда такой улыбкой, что все за столом почувствовали себя лишними.

— Ну и чудно! — Графиня встала из-за стола, подавая пример остальным. — Думаю, мне пора заняться хозяйством.

Домочадцы разбрелись кто куда, а Хелен с сестрой отправились за матерью.

Устроившись в будуаре графини, Хелен огляделась.

— Мама, ты все-таки не захотела обосноваться в королевских апартаментах?

Графиня пренебрежительно фыркнула.

— Чего ради я буду жить среди аляповатой роскоши? Там, кстати, гораздо больше нравится Реджине. Пусть она их и занимает.

Маргарет с пренебрежением заметила:

— Как все-таки эти американцы дурно воспитаны!

— Ты о ком? О Реджине или о ее матери? — уточнила Хелен.

— О миссис Хейл, естественно. Столько самодовольства! И такой апломб!

— А в тебе говорит снобизм! — поддела Хелен сестру. — Впрочем, он у вас одинаковый — только у нее он от излишка денег, а у тебя от излишка голубой крови.

Маргарет рассмеялась.

— О да, кровь у меня голубая! Знаешь, как на меня смотрит Реджина? С восхищением! Не вру, ей-богу!

— Ладно, девочки, хватит баловаться. — Графиня сосредоточенно просматривала поступившие за неделю счета. — Наконец-то эти бумажки не внушают мне священного трепета. И уже за одно это мы должны быть благодарны нашей дорогой невестке. Но все-таки что ты намереваешься делать с Винсентом? Острая нужда в твоем замужестве отпала, но неужели ты не хочешь стать герцогиней?

Хелен тихо вздохнула. Она не хотела быть герцогиней. Но вот тот, за кого ее звало замуж сердце, категорически отвергался разумом.

— Не знаю, мама. Герцогиня — это слишком сложно. Если уж у тебя обязанностей выше головы, то что же говорить о герцогском титуле? Это же пожизненная каторга.

Графиня молча вздохнула, соглашаясь с дочерью.

Вечером позвонил Винсент, и был конечно же приглашен к ним на ужин.

Уже сидя за столом в бежевой столовой, он с мягкой улыбкой заявил:

— Жаль, что траур еще почти полгода. А то, надеюсь, нам с Хелен было бы что вам сообщить.

У Хелен неприятно закололо сердце. Она никому ничего сообщать не хотела. Но родные смотрели на нее с ожиданием, и она выдавила кривоватую гримасу, слегка напоминавшую улыбку.

Винсент принял это за поощрение и пообещал:

— Но через полгода мы точно сыграем свадьбу! А сейчас просто будем считаться помолвленными, правда в узком кругу, соблюдая приличия.

Граф велел в честь такого события открыть шампанское, но новоявленная невеста не казалась счастливой. Во всяком случае, Реджина, внимательно наблюдавшая за лицом невестки, могла в этом поклясться. И вечером, после ужина, медленно раздеваясь под горячим взглядом мужа, она спросила:

— Тебе не кажется, что помолвка была явно поспешной?

— Наоборот. Герцог ухаживает за ней еще с того времени, как был простым маркизом. Если бы не ее дурацкое приключение в прошлом году на Ямайке, то они наверняка бы были уже женаты.

Реджина насторожилась. Майкл тоже был в прошлом году на Ямайке и тоже, по словам его матери, приехал сам не свой.

— А когда она там была и что случилось?

— В июле-августе. И ее чуть было не охмурил очередной охотник за приданым. Хорошо, что я вовремя приехал.

Реджине это было странно. Охотником за приданым Майкла назвать было никак нельзя. Неужели не он? Но в голове огненной стрелой возникло его лицо, когда здесь, в поместье, в комнату зашла Хелен. Нет, все-таки между этими двумя что-то происходит.

И на следующий день, едва дождавшись, когда останется одна, Реджина позвонила Майклу.

— Майкл, возможно, я ошибаюсь, но мне кажется, что вам небезразлична Хелен.

— Какого лешего небезразлична! Я ее люблю!

У Реджины в душе радостно запела флейта. Все-таки оставлять бывшего жениха разочарованным и обиженным ей не хотелось.

— Очень рада, что я вам безразлична и все ваше поведение откровенный блеф. Но главное не это, а то, что герцог Уэнсли вчера объявил о своей помолвке с Хелен. Правда, из-за траура только в узком семейном кругу, но вести разойдутся быстро. Так что поспешите.

Майкл и без того спешил. Но после предупреждения Реджины сделал все, чтобы опередить соперника.

В понедельник в конце трудового дня Хелен вызвал мистер Вульф, ее непосредственный начальник. Почему-то избегая смотреть ей в глаза, он распорядился:

— Мисс Рэдли, приготовьте все документы по предложению концерна Боссо. И отвезите их к пирсу в Манчестерском порту. Там стоит яхта «Белоснежная», передадите их владельцу. И можете ехать домой.

Хелен с недоумением посмотрела на босса.

— Но почему я? Неужели у нас нет курьеров?

Мистер Вульф сердито отрезал:

— Ни один курьер не объяснит ситуацию так, как специалист, готовивший информацию! Наш хозяин желает знать об этом предложении все!

Заведомо чувствуя, что проиграет, Хелен все-таки начала сопротивляться, нутром чувствуя какой-то подвох.

— Но я не выношу качки!

На что услышала саркастический ответ:

— А вас на этой яхте никто кататься и не приглашает. Просто ответите на пару вопросов — и все.

Она хотела было возразить, что ее узкая офисная юбка вовсе не способствует карабканью по узкому трапу, но сердитый взгляд мистера Вульфа прекратил пререкания.

Чуть пожав плечами, Хелен отправилась в дорогу на предоставленной ей служебной машине. Через полчаса езды они въехали в морской порт, полный сухогрузов, без перевалки доставлявших до Манчестера океанские грузы.

Стоявшая у частного причала яхта вполне соответствовала своему названию «Белоснежная». Единственным цветным пятном на ее сверкавшем на солнце корпусе была синяя полоса ватерлинии.

Поднявшись на палубу, Хелен убедилась, что внутри все так же бело, как и снаружи. Плотно свернутые крылья парусов были крепко подвязаны к мачтам, и яхта казалась похожей на нахохлившуюся птицу.

Вся «Белоснежная» от киля до кончика бизань-мачты была такой грациозной, такой невесомой, что Хелен захотелось вновь ощутить мягкое покачивание палубы под ногами, увидеть темное звездное небо над головой и почувствовать солоноватый освежающий ветер в лицо. Но, припомнив, как страдала от морской болезни по пути от Ямайки до Англии, она ужаснулась. Да ни за что на свете она тот неудачный опыт повторять не станет!

У шканцев стоял подтянутый матрос. Вежливо приложив два пальца к шапочке, попросил:

— Пройдите, пожалуйста, в ту каюту, мэм!

Хелен так и не поняла, отчего в голосе матроса звучали какие-то полусдавленные смешинки. Что в ней могло быть такого уж смешного? Конечно, она не слишком ловко поднялась по покачивавшемуся трапу, но пусть-ка сам попробует это сделать в узкой юбке и на высоких каблуках.

Сердито надув губы, она промаршировала в указанную ей каюту, оказавшуюся довольно просторным помещением с удобными кожаными диванами вдоль стен и широким столом посредине. Встретивший ее толстый придирчивый джентльмен в костюме из отбеленного льна осмотрел ее так, будто до сего момента никогда женщин не видел, и лишь потом изволил представиться:

— Мистер Грант. Прошу объяснить мне некоторые детали собранной вами информации.

Хелен знала, что ей, как профессионалу, не составит труда рассказать ему о предложении концерна Боссо, но мистер Грант буквально измучил ее своими откровенно дилетантскими вопросами, и она добрый час долдонила ему об общеизвестных, совершенно примитивных истинах. Наконец допрос закончился, и Хелен получила снисходительное приглашение остаться на ужин.

Сердито сверкнув глазами, она отказалась, кипя от гнева. За кого этот мистер Грант ее принял? Неужто она так похожа на девицу, пробивающую путь наверх своим телом? Всем своим видом выражая неодобрение, она демонстративно направилась к выходу. К ее удивлению и возмущению, опередивший ее на пару шагов мистер Грант безмолвно вышел и закрыл дверь на ключ прямо перед ее носом.

Испуганная и взволнованная столь бесцеремонным отношением, Хелен бросилась к своей сумочке, неосмотрительно оставленной ею на кресле у входа, желая достать мобильник и позвонить в полицию, но та исчезла. Она принялась барабанить в дверь и сердито кричать «выпустите меня», и через несколько минут ее истошных воплей дверь все-таки открылась и в каюту вошел довольно насвистывающий Майкл.

Он был не в костюме, в котором Хелен привыкла видеть его в последнее время, а в тех же самых коротких грубых шортах, майке и с одной золотой серьгой в ухе. Точь-в-точь как тот карибский пират, в которого она влюбилась в прошлом году. И смотрел он на нее тем же страстно-ласкающим взглядом, от которого у нее что-то сжалось и мелко завибрировало внутри.

С той же мягкой насмешливостью, что и прежде, он проговорил:

— Здравствуй, моя радость! Наконец-то мы сможем спокойно поговорить.

Но испытанный Хелен страх и беспокойство искали выхода, и ей очень захотелось ударить его по лицу, чтобы стереть с него гримасу удовлетворения. Однако строгое воспитание пересилило, и она осталась стоять неподвижно, скрестив на груди руки в агрессивно-защитной позе.

— Ну, если ты так уж сильно хочешь, то вполне можешь ударить меня, дорогая! — проницательно заметил Майкл.

В ответ она только пренебрежительно фыркнула.

— Ну, только не начинай все сначала, радость моя, тем более что это у тебя все равно не получится. Сказанная тобой при нашей последней встрече смешная фраза объяснила мне твое по меньшей мере странное поведение. Как ты могла предположить, что можешь кого-то там заменить? Ты единственная! Других таких нет! И делал я все, чтобы вернуть тебя, а не кого-то там еще!

Хелен снова по-кошачьи фыркнула, не желая принимать столь одиозные комплименты.

— Я рассуждаю совершенно логично!

— Логично, если только принять во внимание твои выдумки, а не реальные факты! — возразил Майкл, стараясь не смотреть на ее приподнятую скрещенными руками и потому вызывающе торчавшую грудь.

Он и без того с трудом вел цивилизованный разговор. Хотелось ему совсем другого, но на этот раз он твердо решил сделать все, как полагается.

— И что же это за факты? — заносчиво спросила Хелен.

— Ну, во-первых, неужели ты думаешь, что твой брат и моя бывшая невеста смогли бы так часто встречаться без моей помощи?

— Ты хочешь сказать, что умышленно сводил Эдуарда с Реджиной? — удивилась Хелен.

Ее голос прозвучал обвиняюще, и Майкл возмутился.

— Я что, опять нарушил какие-то неписаные английские правила?! Ты мне сказала, что никогда не простишь, если будешь невольным виновником чьего-то горя, вот мне и пришлось воспользоваться благоприятной ситуацией. Ты, наверное, и сама заметила тот интерес, который Эдуард проявил к Реджине еще во время нашего с ней пребывания в Линдхерсте. Ну а дальше мне удалось им немного помочь, подтолкнуть друг к другу, только и всего. Отсутствовать подольше, сообщить твоему брату номер телефона Реджины, ну и другие подобные мелочи…

Хелен не верила своим ушам.

— И ты допустил, чтобы тебя снова бросила невеста? То есть не то что допустил, а даже организовал повторение той же самой истории? А что скажут твои родители?

Флеминг насупился.

— Никто меня не бросал. Реджина мне даже согласия на брак не давала. Это просто ее мамочка так все спешила устроить, что рта ни одному из нас не давала открыть. Да еще твое дурацкое условие. — Заметив ее гневный взмах, повинно уточнил: — Конечно, я многое напутал в наших отношениях, но я все и поправил! И теперь мы можем быть вместе!

Хелен не знала, плакать ей или смеяться.

— Поправил?! Но я помолвлена!

Майкл упрямо тряхнул головой.

— Ерунда! Ваша помолвка просто формальность! И она будет аннулирована, когда ты объявишь родным, что вышла за меня замуж!

Хелен была и возмущена, и одновременно восхищена столь решительной постановкой вопроса. Но сомнений было слишком много, и она твердо сказала:

— Замуж я за тебя не пойду! И даже на помолвку не соглашусь, не надейся!

— Значит, будешь жить здесь до тех пор, пока не согласишься.

— Мне завтра на работу!

— Ты работаешь на моем заводе, поэтому, сколько бы ты тут ни прожила, тебя Никто не уволит. Более того, тебе даже будут ставить отработанные дни. Как обычно.

Хелен не знала, смеяться ей или возмущаться.

— Ну хорошо, соглашусь я на замужество — и что это даст? Едва мы спустимся на берег, как я откажусь от своих слов.

— Нет, я не такой простофиля, как ты думаешь. Ты согласишься на мое предложение и подпишешь соответствующие бумаги.

Хелен хотела гордо отказаться, но тут сильным порывом ветра яхту наклонило и она упала в кресло, судорожно сглатывая от подступившей к горлу тошноты. Сообразив, что чем быстрее она окажется на берегу, тем будет лучше для нее, она поспешно согласилась:

— Ну хорошо-хорошо, я согласна! — произнесла она. В конце концов, всегда можно заявить, что она согласилась под давлением.

Майкл позвонил в колокольчик, и в каюте вновь появился тот же толстый дядька в сопровождении еще одного мужчины с военной выправкой.

Майкл их представил. Мистер Грант оказался семейным адвокатом Флемингов, и Хелен стало ясно, почему он оглядывал ее таким прощупывающим взглядом, а второй — владельцем зафрахтованной Майклом яхты.

Капитан приосанился и торжественно спросил:

— Хелен Катарина Рэдли, согласны ли вы стать женой Майкла Джорджа Флеминга?

Хелен не совсем поняла, почему женой, а не невестой, но возражать и затягивать процесс не стала. Согласившись в присутствии свидетелей стать женой Флеминга, Хелен, плохо соображая из-за закружившейся от качки головы, расписалась не читая в каком-то толстом журнале и еще целой стопке каких-то листков. Как только свидетели удалились, она повернулась к Майклу.

— Ну а теперь немедленно причаливай к берегу!

В ответ Майкл подвел ее к окну и поднял закрывающие обзор жалюзи. Берега не было видно. Она метнулась к другому окну — та же история.

— Это же свинство!

— Нет, это медовый месяц, моя дорогая. Ты только что вышла за меня замуж.

Хелен не поверила.

— Я просто согласилась на помолвку, только и всего.

В ответ он показал ей бумагу, где черным по белому было написано, что она стала миссис Флеминг.

— Ты сама подписала это, тебя никто не заставлял. Кстати, владелец этой яхты, он же капитан, как ты знаешь, по всем морским законам имеет право регистрировать браки в открытом море. Так что никакого нарушения закона и никакого принуждения здесь нет. А то, что брак еще не осуществлен, мы сейчас поправим. И он двинулся к ней, намереваясь прижать ее к своей груди.

Возмущенная Хелен хотела отпрянуть, но тут яхта сделала крутой поворот, почти улегшись на правый борт, и она резво влетела в объятия Майкла. После очередного оверштага он, не разжимая рук, танцующей рысью проскакал вместе с Хелен до стоявших вдоль стены диванов.

Шлепнувшись на мягкое сиденье, он даже засмеялся от удовольствия и радостного чувства облегчения.

— В прошлом году на Ямайке я все сделал неправильно — сначала затащил тебя в постель, а потом и вовсе сбежал. Но теперь я все выполнил как полагается — сначала женился, а потом уже ложусь в постель с законной женой.

Хелен, все еще не в состоянии прийти в себя от столь резкой перемены в своей жизни, с ехидством уточнила:

— Ну, женился-то ты для того, чтобы избежать третьей помолвки. Так сказать, чтобы не становиться объектом очередного комического фарса.

— Конечно. Еще одной помолвки мне бы не пережить! — И он настойчиво прижался к ее губам, заглушая крепким поцелуем играющий в ней смех.

Но уже через несколько мгновений Хелен забыла и о смехе, и о своих опасениях. Вот где она должна быть — в его объятиях! Только здесь ей хорошо и уютно, это по нему тосковала ее душа весь этот долгий беспросветный год. И она ни за что больше не будет отказываться от своего счастья, кто бы там что ни говорил…