— Она что? — спросила Сахарная Энн, ошеломленная новостью.
Женщина, которая представилась у двери как Флора Лэм, негромко повторила:
— В коме. Вот уже двадцать один день. Или двадцать два.
Флоре, казалось, перевалило за шестой десяток; у нее были яркие желтые волосы, румяные щеки, и она носила платье, более подходящее для будуара, чем для приема гостей.
— Но как это может быть? Я получила от нее телеграмму меньше чем две недели назад.
Капитан Маккуиллан застонал: он с трудом стоял между Сахарной Энн и Дональдом О'Тулом в холле огромного готического дома на Черч-стрит.
Флора всплеснула руками.
— О Господи! Ты об этом больном телеграфировала?
— Это капитан Уэбб Маккуиллан, рейнджер из Техаса, — объяснила Сахарная Энн. — Он пытался помешать ограблению поезда по дороге сюда.
— Ограбление поезда? — Флора вытаращила глаза.
— Да. На нас напала банда грабителей, и мне жаль, что большинство из них скрылись, после того как убили двух мужчин и вскрыли сейф. Но двое из этих негодяев, объявленных вне закона, схвачены, они теперь в Хьюстонской тюрьме.
Сахарная Энн поскромничала и ничего не сообщила о своей роли в их поимке. Кроме того, она не была уверена, так ли уж велика ее роль в этом деле.
— К сожалению, капитан был ранен в этой схватке, и я почувствовала себя обязанной ухаживать за ним, пока он не поправится полностью.
— Лучше всего поскорее положить его в постель, — решительно сказала Флора, затем повернулась и громко крикнула: — Мэри! Фиби! Быстрее сюда, нам нужна помощь.
Она тут же стала давать указания Мэри О'Тул, жене Дональда, коренастой женщине средних лет с румяным лицом, которая служила домоправительницей и кухаркой одновременно, и Фиби, девице, казавшейся совсем подростком. В то время как Мэри являла собой образец умелой, знающей работницы, Фиби напоминала Сахарной Энн маленького смешного паучка — из большой мешковатой одежды во все стороны торчали руки и ноги, а чепец был натянут на самые брови. Ее водянистые синие глаза казались огромными, и в них читались страх и паника.
В разговоре были упомянуты мистер Андервуд, который читал лекцию в клубе миссис Маклемор, и мальчик по имени Вилли, но Сахарная Энн не слишком вслушивалась в это, потому что капитан снова застонал. Его колени подогнулись, и она почувствовала, как рука ее задрожала от тяжести навалившегося на нее тела.
— Давайте-ка мы вас сменим, леди, — предложил Дональд. — Мы отнесем его наверх в кровать. Он гораздо тяжелее, чем кажется на вид.
Дональд поднял рейнджера за плечи, Мэри и Флора взяли его за ноги, а Сахарная Энн поддерживала капитана посередине, пытаясь не допустить, чтобы он зацепился за ступеньки, когда они поднимались по лестнице. Фиби, боровшаяся с седельными сумками, чемоданом и шляпой капитана, замыкала процессию. Пыхтя и задыхаясь, они втащили капитана на второй этаж, донесли до кровати и уложили на мягкую перину. Комната была хорошо убрана, обои украшали рисунки из японской жизни в пастельных тонах, зеленых, голубых с легкими золотыми вкраплениями. Драпировки на окнах, выходящих на улицу, были из бархата глубокого зеленого цвета с подбоем цвета слоновой кости, пол покрывал узорчатый ковер.
В то время как Мэри и Флора стаскивали с капитана ботинки, Дональд снимал с него пальто и жилет. Сахарная Энн отложила в сторону его патронташ и пару больших тяжелых револьверов, а также устрашающего вида нож, который обнаружила Флора, и еще один маленький револьвер, найденный Мэри. Боже, и как только этот мужчина передвигался с таким арсеналом на теле?
Дональд откашлялся.
— Я тут закончу, а вам, леди пора пойти и выпить чаю.
Флора фыркнула.
— Мы вовсе не устали, мистер О'Тул. Как будто мы никогда не видели…
Дональд снова откашлялся, уже громче, и скосил глаза на Сахарную Энн.
— Лучше все-таки чай…
Но прежде чем она отошла от кровати, Флора добавила:
— Красивый, дьявол. Никогда не доверяла красивым мужчинам. От них всегда жди скорую печаль. — Она повернулась и потыкала пальцем в сторону Сахарной Энн. — Попомни мои слова. Никогда не доверяй красивым. Невзрачные мужчины гораздо благодарнее. А теперь пойдем и выпьем чаю.
— Чай — это было бы прекрасно, но мне надо сначала позаботиться о лекарствах для капитана. Хорошо бы послать за доктором. Я беспокоюсь о состоянии раненого, миссис Лэм, опасаюсь инфекции.
— Во-первых, зови меня Флорой. И потом я никакая не миссис, потому что никогда не была замужем. Не многие в моем…
— Доктор Айкен должен появиться в течение часа, он придет навестить миссис Ла Вин, — перебила Мэри О'Тул. — Заодно он сможет осмотреть и капитана. Почему бы вам немного не освежиться, миссис Спайсер, перед тем как спуститься вниз к чаю? Фиби покажет вам вашу комнату.
Фиби, которая все еще прижимала к животу седельные сумки капитана, неуверенно кивнула.
— Спасибо, — сказала Сахарная Энн. — А что случилось с моей троюродной бабушкой? Я не понимаю…
Флора погладила Сахарную Энн по руке.
— Это все очень сложно; потом поговорим, за чаем. Мэри делает самые восхитительные в мире булочки со смородиной, хотя может и без смородины. Сейчас многое переменится. Слава Богу, ты здесь. Я молилась, и молилась усердно. — Произнеся эти слова, Флора повернулась и вышла из комнаты.
Сахарная Энн взяла седельные сумки из рук Фиби и опустила их на стул.
— А теперь покажи мне, где моя комната.
— Вот тут, мэм. Следующая дверь. — Фиби изобразила неуклюжий реверанс и, чтобы не упасть, ухватилась за тяжелый ореховый сундук.
Сахарная Энн закрыла глаза и глубоко вздохнула, спрашивая себя, за что бы ей самой ухватиться в этом мире. Она подняла подбородок и выпрямилась. Не важно, что происходит в столь странном доме, главное, это не может быть хуже того, от чего она так поспешно сбежала.
— О Господи! — Сахарная Энн с громким стуком поставила чашку на блюдце. — Вы говорите, в доме совсем нет денег?
— Эта свинья Ричард Фицуоррен завладел каждым пенни Тристы, и теперь нам даже нечем заплатить мяснику, — с горячностью проговорила Флора. — Мясник не единственный, между прочим: все счета просрочены, никому не выплачено жалованье, корму лошадям осталось на день-два. Да и этого бы не было, если бы Дональд О'Тул не купил немного на их с Мэри собственные сбережения. Дональд говорит, если мы сможем продать…
— Погодите, погодите, — перебила Сахарная Энн. — Позвольте мне разобраться. Скажите для начала, кто такой Ричард Фицуоррен?
Фиби начала сметать пыль с каминной полки метелкой из птичьих перьев, и все услышали неприятный скрип, режущий слух.
— Жалкий, ни на что негодный адвокат, которому лучше всего перерезать глотку, а его самого кинуть чайкам.
— Но какое отношение он имеет к деньгам Тристы?
— Видишь ли, у него есть какая-то бумага, которая дает ему власть действовать за нее, если она не способна все делать сама. Он заявил, что поскольку мы не являемся ее кровной семьей, то у нас нет никаких прав. Я не верю этому ни на йоту.
— Я тоже — добавила Мэри О'Тул, внося тарелку с булочками.
— Вы видели эту бумагу? — спросила Сахарная Энн.
Флора вздохнула:
— Нет, но шеф полиции ее видел — он говорит, что бумага подписана и юридически законна, и все же ничто на этой земле не в силах заставить меня поверить, будто Триста отписала весь свой бизнес Фицуоррену. Да мне всегда было плевать на этого уродливого старого недомерка! — Мэри охнула и строго нахмурилась. — Триста думает так же, как я. Мне не известны все детали, но она совсем не в восторге от того, как Фицуоррен обстряпал некоторые из ее дел, если хотите знать мое мнение. Думаю, она дала ему пинка под зад и вышибла из бизнеса. Если бы тот грабитель не превратил Тристу в полутруп, думаю, мистер Пекервуд Фицуоррен был бы на улице к этому времени, а не устроил нам столько несчастий. Теперь мы сидим без пенни, а Фицуоррен говорит, мол, Триста никогда больше не придет в себя и лучше всего поместить ее в приют. Для нее же лучше! Ты когда-нибудь видела хоть один приличный приют? Нет там ничего хорошего. Слава Богу, Господь прислал тебя к нам, чтобы спасти Тристу от страшного удела и всех нас от самого худшего.
Сахарная Энн свела брови, пытаясь проследить за непоследовательным рассказом Флоры.
— Вы не родственница миссис Ла Вин?
— Я? — спросила Флора. — О нет, но мы как сестры, и она старшая, ты же понимаешь. Она наняла меня много лет назад, но, когда мы уехали из Сан-Франциско, я стала… ее компаньонкой и самым дорогим другом.
— Ясно. Теперь скажите, этот мистер Фицуоррен, адвокат кузины Тристы, имеет юридическую власть над ее делами и средствами?
— Точно так, мэм, — подтвердила Мэри О'Тул, которая до сих пор сидела молча.
— У нее, значит, есть деньги? Наличные в банке, доход от инвестиций и всего прочего?
— О, наверняка. Триста всегда была при деньгах. Я знаю точно, что у нее большой процент акций в какой-то пароходной компании, много площади сдано в аренду и еще лежат деньги в двух или трех банках.
— И этот адвокат отказался тратить деньги на оплату ее собственных домашних расходов?
Флора коротко кивнула:
— Ты попала прямо в точку.
— Но это же просто смехотворно!
— А что означает «смехотворно»?
Сахарная Энн повернулась, чтобы увидеть того, кто задал вопрос. Светловолосый мальчик лет девяти прислонился к дверному косяку и жевал булочку.
— Вилли! — возмутилась Мэри. — Подумай о манерах, молодой человек, и не прерывай разговор своими вопросами.
— Миссис Ла Вин хотела, чтобы я всегда спрашивал, если мне что-то непонятно. Спрашивать — это значит учиться, сказала она. И мистер Андервуд говорил то же самое.
— Я и правда говорил так, парень, — сказал щеголеватый мужчина в годах с седой бородкой клинышком, стоявший позади Вилли. — Простите, пожалуйста, за наше вторжение.
— Ладно, можешь присоединиться, — смилостивилась Флора, — и ты тоже, О'Тул. Я слышу, ты в буфетной. — Сахарной Энн она сказала: — Вот мистер Престон Андервуд, который устроился на третьем этаже, и с ним Вилли Джонс, у него тоже там комната. Триста спонсирует научное исследование мистера Андервуда и его книгу, а Вилли — ну, он…
— Миссис Ла Вин взяла меня к себе, потому что хочет научить меня жить, как полагается среди приличных людей, — закончил Вилли с сильным акцентом кокни. Широкая усмешка расползлась по веснушчатому лицу. — Вы приехали из Чикаго, чтобы спасти нас от голода?
Миссис Эффингтон любого разорвала бы в клочья за такое непосредственное поведение, но его шаловливая мордочка покоряла, и Сахарная Энн смогла только улыбнуться:
— Ничего не знаю насчет спасения, но я родственница миссис Ла Вин. Меня зовут Сахарная Энн Спайсер.
— Тогда вы — та самая и, значит, дадите по ушам этому Фицу!
Мистер Андервуд откашлялся и хмуро посмотрел на Вилли, но мальчик ничуть не смутился.
— Но я же хочу все знать, мистер Андервуд. Вам ведь тоже не терпится, правда?
Флора от души расхохоталась.
— Он облапошил вас, мистер Андервуд. Что ж, по правде сказать, мы все тут дошли до ручки. Мясник, как я уже говорила Мэри сегодня утром, больше не даст ничего в кредит, даже костей на суп, и я подчистила все свои скудные сбережения, чтобы заплатить бакалейщику. Мы так задолжали, что он может нам отказать совсем. «Браш электрик компани» прислала уведомление, что электричество отключат послезавтра, телефон тоже, хотя мы вряд ли будем скучать по нему. Самое скверное, что приближается зима и совсем нет денег на уголь. Вообще ни на что нет денег. Мэри и Дональд святые, но они не могут продолжать работать бесплатно. И Фиби…
Фиби издала сдавленный звук и положила руку на живот. Из ее больших синих глаз выкатилось по слезинке.
— Я не могу снова оказаться на улице.
— Никогда, пока я жива. — Мэри обняла ее и бережно прижала к себе.
— Сахарная Энн, — сказала Флора, — Триста так гордилась тобой, когда вы с ней впервые встретились после того, как мы переехали сюда, в Галвестон, и ее сердце было разбито, когда она потеряла связь с единственной родственницей. Этот проклятый Джейкоб — он давно умер, я слышала. Теперь ты вернулась, и мы очень рады тебя видеть.
Сахарная Энн, чья растерянность росла с каждым словом, которое она слышала, пыталась унять дрожь. Она ехала в тихую, безопасную бухту, в которой надежно и спокойно даже в самую сильную бурю. Ей хотелось кричать и плакать, проклинать жестокую шутку судьбы.
Конечно, ничего такого она не сделала, а только глубоко вздохнула, оглядела комнату, задерживая взгляд на каждом лице, обращенном к ней в ожидании, и покрутила золотое обручальное кольцо на пальце. Флора, Фиби, О'Тул, мистер Андервуд, Вилли и те двое, которые лежали без сознания наверху, — все они зависели от нее в это ужасное время. Потом она перевела взгляд на прекрасную чайную чашку в своей руке, на замечательный английский серебряный чайник и на столь же восхитительный поднос, на пейзаж кисти Гейнсборо над каминной полкой. Не будучи экспертом в искусстве, она не сомневалась, что доходы от продажи пейзажа или даже маленькой картины Вермера у нее в комнате наверху вполне смогут обеспечить средствами домашнее хозяйство на долгое время и что в большом доме полно таких сокровищ.
Немного взбодрившись, она улыбнулась:
— Не думаю, что у вас есть причина для волнений. Если продать эту пару подсвечников, вырученной суммы нам хватит, чтобы заплатить мяснику за год.
— Я в этом нисколько не сомневаюсь, — заявила Флора, — но Фицуоррен пообещал засадить нас в тюрьму, если хоть одна вещь пропадет из этого дома.
— Он управляет всем этим, вы понимаете? — добавил О'Тул. — Я подумывал продать лошадей, было бы зерна в избытке, но выручка пойдет прямиком на один из счетов, под надзор адвоката.
— По мне, это совсем не справедливо, — присвистнул Вилли. — Я бы подвесил старого Дикки на ригеле и сбросил в залив — тогда бы нам не о чем было беспокоиться.
— Вилли Джонс! — прикрикнула Мэри. — Что ты такое говоришь! Грех даже думать о подобных вещах!
Хотя она резко отвергала убийство, Сахарная Энн подумала, что идея Вилли весьма соблазнительна. Этот Фицуоррен, казалось, скроен точно из такого же материала, как и Эдвард Херндон. Подобную пару лучше всего было бы утопить в заливе, но все равно прежде ей надо отыскать Эдварда, этого подлого типа.
Сахарная Энн порылась в своем кошельке, перебрала немногие оставшиеся монеты, потом снова выпрямилась.
— К сожалению, — сказала она, — я пока неплатежеспособная, но вам нечего бояться, мы разберемся с этой ситуацией. Я пойду и поговорю с мистером Фицуорреном завтра утром. Это первое, что я сделаю. Уверена, что, когда этот человек выяснит, с кем имеет дело, он поведет себя разумно.