Отдельная палата баптистского медицинского центра Оклахома-Сити была вся заставлена букетами, но пациента они — увы! — не радовали.

— Я всегда считал тебя не просто своей сотрудницей, — обиженно произнес Генри. — Я думал, что за последние два года мы стали с тобой настоящими друзьями.

Сэмми Карлмайкл едва сдерживала улыбку.

— Генри…

— Друг рассказал бы мне, что происходит на заводе в мое отсутствие.

— Неплохая попытка выудить у меня информацию, — одобрила Сэмми. — Но подумайте сами: вы лежите в постели, вы только что перенесли инфаркт…

— В легкой форме, — уточнил Генри.

— Вы говорите, что собираетесь отойти от дел…

— Я уже отошел от дел.

— Тем более. Так чего же я добьюсь, если начну излагать вам последние производственные новости? Только того, что врачи, которые вас лечат, немедленно выкинут меня отсюда.

— Ну давай же, Сэмми, — упорствовал Генри. — Сегодня Ник придет поговорить со мной, прежде чем примет на себя руководство компанией. Он будет задавать вопросы. Не могу же я сказать своему сыну, что понятия не имею, что делается в моей собственной фирме, как по-твоему?

— Генри, Генри… — Сэмми покачала головой в притворном отчаянии.

Про себя девушка удивилась тому, с какой легкостью произнес ее шеф имя сына. Если верить самому Генри, всякий раз, когда отец и сын оказывались на достаточно близком друг от друга расстоянии, между ними немедленно разгорался яростный спор — поводы находились всегда.

У Сэмми была возможность убедиться в том, что Генри говорит правду. Ей всего раз выпал случай увидеть вместе отца и сына, но даже сейчас ей было неловко вспоминать о сцене, что произошла между ними тогда. Это было два года назад, когда Сэмми впервые пришла изложить Генри одну из своих идей по рационализации работы компании. Генри тогда вышел из себя, он был просто груб — не с ней, конечно же, а с собственным сыном.

Отношения между Генри и Ником заставляли о многом задуматься. В Генри Эллиоте словно жили два разных человека — остроумный, дружелюбный, приветливый, он становился язвительным и несговорчивым, общаясь с сыном.

Что ж, вероятно, теперь, выздоравливая после инфаркта, Генри решил, что настало время наладить отношения с Ником.

Все же Сэмми решила отвлечь шефа от этой темы, которая по-прежнему могла быть для него не самой приятной.

— Вообще-то, — сказала она, — иногда мне кажется, что вы специально разыграли это все, чтобы выдернуть меня с Махогэни-роу, где на мою долю доставалась лишь непыльная бумажная работа, и оставить без посторонней помощи, чтобы посмотреть, потону я или выплыву.

Генри усмехнулся.

— Тебя перевели на новую работу всего две недели назад. Так что тонуть тебе еще рано. Я думал, мы давно договорились, что тебе пора покончить с неуверенностью в себе — все твои сомнения абсолютно беспочвенны. К тому же ты плаваешь лучше многих, с кем мне приходилось работать.

Сэмми улыбнулась.

— О какой такой неуверенности в себе вы говорите? — С большей частью ее прежних комплексов было давно покончено. Те, что не исчезли из ее жизни вместе с Джимом, сгорели дотла в огне энтузиазма, с которым относилась Сэмми к своей работе в «Эллиот эйр». Ей давно уже было не занимать уверенности в себе. Лишь иногда у нее бывали сомнения. Да ей и не о чем было беспокоиться всерьез. Хотя иногда ее все же преследовали смутные воспоминания о боли и неуверенности, которые она часто испытывала в прошлом.

— Я все вижу по выражению твоих глаз, — продолжал разговор Генри. — Ты все еще помнишь, что чувствовала себя когда-то серой мышкой. Но ты не мышка, Сэмми. И никогда ею не была.

— Когда-то все же была, и вы прекрасно это знаете. Я никогда не забуду, как испугалась, когда пришла поговорить с вами первый раз.

— Не настолько ты была напугана, чтобы позволить страху остановить тебя. — Генри махнул рукой, словно отодвигая таким образом саму идею о страхах Сэмми. — Даже тогда ты была сильнее, чем тебе казалось. Иначе как ты объяснишь, что буквально налетела на меня тогда, на заводе, возле кофейного автомата? Я ведь знаю не хуже тебя, какая у меня репутация среди служащих. То, что ты сделала тогда, требовало большой смелости.

Сэмми пожала плечами.

— Не так уж много я тогда сказала…

— Конечно, нет. Ты всего-навсего заявила, что каждую неделю мы отправляем в утиль столько материала, что из него можно было бы сделать целый самолет. А главное, тебе сразу удалось привлечь мое внимание.

— Да, что-что, а уж это мне удалось, — снова улыбнулась Сэмми.

— Ты была права. И прекрасно сознавала свою правоту. Ты получаешь процент от той суммы, которую экономит компания каждый месяц благодаря компьютерной программе, предложенной тобой для экономии материалов. Теперь в утиль идет так мало сырья, что об этом нечего и говорить. Но и этого было мало — через некоторое время ты предложила новую конструкцию зажима и систему контроля за эксплуатацией техники.

— Но почему мы говорим об этом сейчас? — удивилась Сэмми. — Все это было давно.

— Я просто напоминаю тебе, насколько ты незаменима для компании. Если бы я не считал, что у тебя есть все необходимое для новой работы, я никогда бы не повысил тебя в должности.

Сэмми опустила глаза и стала накручивать на указательный палец кожаный ремешок сумочки.

— Я знаю, — сказала она.

— Действительно знаешь?

Подняв глаза, девушка увидела, что Генри, прищурившись, внимательно ее изучает. Сэмми расправила плечи и оставила в покое ремешок.

— Да, — подтвердила она.

Генри изучал ее еще несколько секунд, затем удовлетворенно кивнул.

— Это хорошо. Потому что Ник не простит ни тебе, ни кому другому ни малейшей небрежности. Ник не только строг, но и справедлив, и все же он… — Генри поморщился, затем улыбнулся. — Ну, скажем, вовсе не такой добрый малый, как я. Тебе надо будет доказать ему, что ты что-то из себя представляешь.

Сэмми усмехнулась.

— Что ж, я постараюсь.

— Выше голову, Сэмми. У тебя все получится.

— Да, обязательно. А теперь не могли бы мы поговорить о чем-нибудь другом? О чем-нибудь более приятном. Например, о том, когда вас собираются выписать.

Генри улыбнулся.

— Мой врач сказал, что если я буду хорошо себя вести, то смогу отправиться домой завтра.

Рассмеявшись, Сэмми взяла его за руку.

— Но вы ведь никогда не умели хорошо себя вести!

— Только не говори об этом моему врачу.

— А когда сюда должен прийти Ник?

— Ник уже здесь.

Услышав незнакомый голос, Сэмми попыталась освободить руку, но Генри держал ее довольно крепко. Он что-то пытался сказать девушке одними глазами, но Сэмми не, могла понять, что именно. Она снова попробовала освободиться, и снова безрезультатно.

Наконец Генри повернул голову к двери. Сэмми сделала то же самое.

В дверях стоял Ник Эллиот. Он был высок и строен, явно из тех, кто привык к постоянному вниманию окружающих. Сэмми отметила про себя, что у него широкие плечи, удивительно голубые глаза, холодные, как льдинки, темно-каштановые волосы и красиво очерченный волевой рот. От Ника словно исходила первозданная мужская сила. Сэмми почувствовала, как что-то сладко и тревожно дрогнуло у нее внутри.

Затем молодой человек в свою очередь взглянул на Сэмми, и случилось самое страшное. Толстые стены показной самоуверенности, которые так старательно возводила вокруг себя Сэмми в течение последних трех лет, угрожающе зашатались.

Девушка напряглась. Она ни за что не смогла бы объяснить, почему ей пришло это в голову, но вдруг ясно поняла, что молодой человек, стоящий в дверях, может разрушить всю ее жизнь. Потрясенная своим открытием, девушка взглянула на Генри в поисках поддержки.

Но он, казалось, был целиком поглощен собственными проблемами. Сэмми обеспокоило выражение лица, с которым Генри смотрел на Ника. Боль, злость, неприятие ясно читались в его глазах. Генри, однако, сумел совладать с собой.

— Привет, Ник, — сказал он.

— Здравствуй, Генри. — Молодой человек решительной походкой направился к отцу.

Сэмми легко могла угадать, о чем думает Ник. Молодая женщина сидит у постели отца и держит его за руку… Ник, очевидно, понятия не имел, что Сэмми и Генри были просто добрыми друзьями. Но почему Генри не отпускает ее руку? Неужели специально, чтобы у Ника сложилось неправильное представление об их отношениях?

— Рад тебя видеть, — сказал Генри Нику.

Тот засунул руки в карманы и подошел вплотную к кровати.

— Для этого достаточно было бы одного твоего ухода от дел, — сказал он. — Инфаркт был уже абсолютно лишним.

Холодный тон Ника заставил Сэмми содрогнуться. Что же такое происходило между этими двумя людьми? Что происходило в душе этого молодого человека, который вызывал у нее чисто женский интерес и одновременно… страх?

— Х-м-м, — выдохнул Генри. — От тебя никогда не знаешь, чего ожидать.

Вспомнив наконец о присутствии Сэмми, Генри сказал:

— Мне кажется, я забыл представить вас друг другу. Саманта Карлмайкл — наш сотрудник. Сэмми, это мой сын, Ник.

Глаза молодого человека едва заметно расширились.

Сэмми напряглась, чтобы не выдать охватившего ее волнения. Заметив это выражение, Генри называл ее обычно «недотрогой», Джим называл это еще хуже. Гораздо хуже. Он никогда не стеснялся в выражениях, особенно критикуя Сэмми. Но что она могла поделать, если страх и неуверенность, которые она пыталась подавить, придавали ее лицу холодное и высокомерное выражение. Это была ее защитная маска. Сэмми даже не подозревала, что пользуется этой старой, как мир, уловкой, пока ей не сказал об этом Генри. Ей давно уже не приходилось скрывать свои чувства подобным образом. До того самого момента, когда Ник Эллиот впервые взглянул ей в глаза.

Сэмми внимательно смотрела на Ника, пытаясь увидеть в его лице хотя бы слабый отблеск открытого дружелюбия Генри. Ничего подобного. У Ника был точно такой же разрез глаз, как у отца, только глаза не серые, а голубые. Но если взгляд Генри сверкал задором, то взгляд его сына казался враждебным, чуть ли не свирепым. Возможно, очертания губ тоже были схожи, но Генри улыбался, а Ник хмурился. Два лица с ярко выраженным физическим сходством принадлежали двум людям, чьи характеры были полярно противоположны.

Сэмми глубоко вздохнула и заставила себя кивнуть Нику.

— Рада снова встретиться с вами.

Еще бы!

В ответ на вопросительный взгляд Ника Генри сказал:

— Вы уже встречались года два назад. Сэмми пришла тогда в мой кабинет, чтобы предложить компьютерную систему, которая управляет теперь раскроем стальных листов.

Глаза Ника сузились. Сэмми могла бы поручиться, в какой именно момент он вспомнил тот день, о котором шла речь, ужасный спор, который произошел тогда у них с отцом, и то, как жутко обращался с ним тогда Генри. Если бы Сэмми могла что-то изменить, она ни за что не захотела бы быть частью подобных воспоминаний. Враждебный взгляд Ника недвусмысленно говорил ей о том, что он не только вспомнил, что Сэмми присутствовала при этом разговоре, но и ненавидел ее за это.

— Это была только первая из замечательных идей Сэмми, — продолжал Генри.

Ник посмотрел на отца, на сомкнутые руки Генри и Сэмми, затем на Сэмми. Выражение лица его изменилось — теперь оно стало угрюмо-ехидным.

— Нисколько в этом не сомневаюсь.

Сэмми всегда считали властной, самоуверенной. Куда же девалась эта самоуверенность теперь? Ей не следовало реагировать на косые взгляды Ника. А теперь было поздно. Девушка снова потянула руку, и на этот раз Генри отпустил ее.

— Да, — как ни в чем не бывало, продолжал Генри. При этом у него было такое выражение лица, словно он совершенно не уловил подтекста слов сына. — Если уж быть точным, нашей Сэмми приходит в голову столько ценных идей, что я решил: такому таланту нечего пропадать на производстве.

Ник снова бросил оценивающий взгляд на девушку.

— Что ж, я прекрасно понимаю, почему тебе так не хочется, чтобы таланты Сэмми пропадали даром.

Сэмми потребовались все ее силы, чтобы не начать оправдываться или же, наоборот, не усмехнуться вызывающе в лицо Нику. Она даже не знала, чего ей хочется больше. Девушка расправила плечи.

— Генри…

— Вот я и перевел ее наверх недели две назад, — продолжал он, словно не слыша. — Теперь Сэмми — начальник отдела передовых технологий.

Высоко поднятые брови Ника ясно говорили о том, что он прекрасно знает: в «Эллиот эйр» никогда не было подобной должности.

— И сколько же у нас сотрудников в этом… как его?.. отделе передовых технологий? — спросил Ник.

Сэмми почувствовала, что краснеет, и жутко разозлилась на себя за это. У нее ведь вовсе не было причин смущаться или занимать оборонительную позицию. Пора было привыкнуть к подобной реакции людей на ее назначение. Видит Бог, все служащие компании подняли брови, когда Генри повысил ее в должности. А теперь, всего через две недели, они, кажется, приняли ее. Точно так же они отнеслись бы к любой женщине, вторгшейся на территорию, традиционно считавшуюся мужской.

Генри усмехнулся.

— Сколько народу? — переспросил он. — Один человек.

Ник искоса внимательно посмотрел на Сэмми.

— Тебе повезло, — сказал он ей и опять повернулся к Генри. — Меня ждут сегодня еще какие-нибудь сюрпризы?

Сэмми крепко сжала зубы. Она прекрасно понимала, что подумал о ней Ник, что Генри позволил ему подумать об их отношениях, даже подтолкнул его к этой мысли. Ничего, она поставит Ника на место. Но сейчас не время. По крайней мере не здесь, в больнице, у постели больного отца.

Генри начал что-то подробно объяснять сыну о производственных квотах и сроках поставки. Сэмми встала и взяла сумочку. Девушке было не по себе в присутствии Ника Эллиота. Ей хотелось скорее уйти отсюда. Она дождалась паузы в монологе Генри и сказала:

— Я, пожалуй, пойду, а вы сможете поговорить спокойно.

Девушка встала, Генри протянул ей руку. Сэмми улыбнулась, твердо решив не дать понять, как волнует ее присутствие Ника.

— Ведите себя хорошо, — сказала она Генри. — Тогда вас скоро отсюда выпустят.

Сэмми пожала руку Генри, затем нагнулась и поцеловала его в щеку.

Повернувшись, чтобы уйти, Сэмми снова увидела задумчивое выражение в глазах Ника. Ей снова стало не по себе — и куда только подевались властность и самоуверенность, которые приписывали Сэмми знакомые?

Девушка успела забыть, каким высоким был Ник Эллиот. Сама Сэмми была довольно высокой — пять футов десять дюймов, к тому же она почти всегда носила теперь туфли на каблуках, так что ей редко требовалось поднимать голову, чтобы посмотреть мужчине в глаза, иногда даже приходилось опускать. Но не сейчас. Глаза Сэмми были где-то на уровне подбородка Ника.

Пробормотав «извините», Сэмми быстро проскользнула мимо Ника. Все это подозрительно напоминало паническое бегство.

Ник внимательно смотрел, как бесшумно закрылась за девушкой дверь.

Затем он повернулся к отцу.

— Твоя партнерша?

— Не вижу ничего смешного.

Конечно, нет, подумал Ник, все, что связано с отцом, никогда не бывает смешным.

— Ты ведь помнишь ее, не так ли? — поинтересовался Генри.

Да, Ник прекрасно помнил Саманту Карлмайкл. Разве можно забыть эту великолепную амазонку? Но Ник не помнил, чтобы раньше его с такой силой и страстью влекло к этой девушке. Нет, он не помнил этого и не хотел этого. Это чертовски его раздражало.

Кроме того раза в кабинете Генри, Ник видел Сэмми еще несколько раз за последние два года во время своих нечастых путешествий по территории завода. Она вспоминалась ему одетой в джинсы и теннисные туфли, нервно прохаживающейся у кофейного автомата. Ник даже представлял себе, как она с сосредоточенным видом в сварочной маске, с электродом в руке сваривает канал воздухозаборника в двигателе самолета.

«Потрясающая внешность», — подумал он сейчас. За то время, что он не видел Сэмми, она успела из девушки превратиться в зрелую женщину, холодную и надменную. Копна густых вьющихся светло-русых волос была собрана теперь в тугой узел на затылке, а джинсовый костюм уступил место строгой деловой «тройке». Причем этот новый наряд сидел на Сэмми довольно неудачно, скрывая достоинства фигуры.

Вспоминая теннисные туфли, которые носила девушка раньше, Ник нахмурился. Лучше бы она продолжала носить их и сейчас. Ему не нравились те чувства, которые он испытывал, глядя на ее стройные ножки в туфлях на высоких каблуках. К тому же это делало Сэмми выше ростом, и Нику было приятно, разговаривая, смотреть ей в глаза, а не видеть перед собой макушку.

Черт возьми, похоже, ему начинают нравиться высокие девушки!

И как можно было забыть эту крошечную родинку возле уголка ее рта?

Помнил ли он Саманту Карлмайкл? Что ж, возможно, Ник не слишком часто вспоминал ее за последние два года, зато теперь он мог бы с уверенностью сказать, что образ девушки останется в его сердце надолго, хочет он этого или нет.

Генри удивленно смотрел на сына. Долго он еще собирается стоять вот так, прежде чем ответить на простой вопрос?

— Я помню ее, — произнес наконец Ник.

— Хорошо, — медленно кивнул Генри.

— А теперь скажи мне, папа, чем занимается начальник отдела передовых технологий?

Генри улыбнулся. Ник и не помнил, когда он в последний раз видел улыбку на губах отца. Генри поудобнее устроился на подушках и положил руки под голову.

— Сэмми исследует последние изобретения. Новые машины, технологии, электронику и все такое. Она заботится о том, чтобы наша фабрика была оснащена по последнему слову техники.

Ник закатил глаза.

— И тебе потребовалось создавать для нее новую должность?

Генри усмехнулся.

— Особая женщина заслуживает особой должности.

— А почему эту работу не могут сделать в «Мануфэкчеринг инжениринг»? По-моему, это в ведении Дж. В.

— Х-м-м. Честно говоря, Дж. В. пользуется чересчур консервативными методами. Почему я должен ждать, пока он раскачается, если у нас есть Сэмми, всегда готовая проявить инициативу?

— Если он потерял хватку, может быть, пора его заменить?

— Не стоит делать поспешных выводов, — предостерег Генри. — Дж. В. делает то, что делает, слишком хорошо, чтобы мы могли позволить себе расстаться с ним так легко. Подожди немного, не принимай скоропалительных решений, кого бы они ни касались — Дж. В. или… Сэмми.

Ник пожал плечами.

— Насколько я понимаю, предложенная Самантой компьютерная программа была очень и очень неплоха. А что еще сделала эта «особая женщина», чтобы получить «особую должность»?

— Почитай ее личное дело. Думаю, оно произведет на тебя впечатление.

— Посмотрим.

— Ты ведь не собираешься осложнять ей жизнь, не так ли?

Ник снова пожал плечами.

— Зачем мне это?

— Если бы я знал, зачем ты делаешь некоторые вещи… Скажем так: что бы ты ни сделал, это вряд ли меня удивит.

— Если она сама станет добиваться того, чтобы ей осложняли жизнь, я это сделаю. А если нет — не стану.

Несколько секунд Генри внимательно смотрел на сына. Затем кивнул.

— Хорошо. Просто будь к ней справедлив. Она работает в новой должности всего две недели.

Ник крепко сжал зубы, чтобы не выпалить все, что пришло ему в голову после этих слов отца. Ведь теперь ему придется управлять компанией. В «Эллиот эйр» выпускали детали самолетов и сборочные узлы для некоторых гигантов авиационной промышленности, таких, как «Макдоннел дуглас», «Боинг», «Локхид». И у него не будет времени на светские любезности с сотрудниками.

Завтра утром он принимает дела «Эллиот эйр». И вместо того, чтобы сразу заняться производством, ему придется возиться с новой начальницей отдела, которая, похоже, сама толком не знает, в чем состоят ее обязанности. И, что еще хуже, Ник чувствовал, что еще никогда в жизни не был так заинтригован. Что скрывалось за фасадом высокомерной неприступности Саманты Карлмайкл?

То, что девушка была его сотрудницей, а значит, по его неписаным правилам, на нее нельзя было обращать внимания как на женщину, ничего не меняло — от Сэмми как бы исходил молчаливый вызов.

И, как будто всего этого было мало, Саманта Карлмайкл, судя по всему, была любовницей Генри Эллиота.