Рассветало. Наконец Бретт почувствовал в себе достаточно сил, чтобы очень аккуратно присесть на постель Дженни. Ему ужасно хотелось лечь рядом с ней, обнять и затихнуть, отрешившись от всего земного. Или просто заснуть, заранее зная, что его разбудит запах кофе, принесенного Дженни снизу. Сердце раздирала отчаянная режущая боль, и Бретт не был уверен, что эта боль теперь когда-нибудь пройдет.

Кэй! Черт возьми! Ему и в голову не могло прийти, что робкая и застенчивая Кэй способна на такое. Слава Богу, ее надежно охраняли, и Дженни находилась теперь в полной безопасности, больше ей ничего не угрожало. Только бы все закончилось хорошо! Ночные кошмары прекратятся! Больше ее не будут мучить сны о Моди! Только бы рана оказалась не слишком опасной!

Полиция и «скорая помощь» приехали почти одновременно, с разницей не более чем в полминуты. К тому времени, когда Кэй в наручниках слушала полицейского, который монотонным голосом сообщал ей о ее правах, врач уже осматривал Дженни.

— Большая потеря крови, — констатировал доктор. — Если вы сможете обеспечить ей полный покой, думаю, можно обойтись без госпитализации. Но только при гарантии полного покоя в течение нескольких дней, — еще раз подчеркнул он.

— Мы сделаем все, что в наших силах, — заверил Джон и посмотрел на Бретта.

Тот, глупо улыбаясь, кивнул.

Бретт сидел у ее постели, рассматривая заострившиеся черты любимого лица.

Что он чувствовал по отношению к Кэй? Ярость… Бешенство… Нет, не так. Невозможно было найти слова, которые он был готов высказать ей. Кроме того, его беспрестанно грызла совесть, он обвинял во всем случившемся только себя. Это чувство собственной вины буквально разрывало его на части, не давая ни минуты покоя. Болван! Безмозглый кретин! Даже Грейс обратила внимание на странное поведение Олсен в последнее время.

Разве стал бы он прислушиваться к чьим-либо советам на этот счет, он, всезнающий мистер Бретт Мак-Кормик? Черта с два! Он бы и внимания не обратил на подобные предупреждения. И за эту небрежность Дженни чуть было не расплатилась собственной жизнью!

Эй, Мак-Кормик! А ведь твоя небрежность убивает не в первый раз, не так ли?

— Неправда, Бретт!

Он вздрогнул, увидев, что Дженни уже очнулась после введенного ей болеутоляющего.

— Что неправда? — спросил он, еще не веря в то, что слышит ее родной слабый голос.

— Ты обвиняешь себя в том, что сделала Кэй.

— Дженни, ты начала читать мысли?

— Очень может быть. — Слабое подобие улыбки промелькнуло на ее измученном лице. — Но скорее всего я прочла это на твоем лице. Видишь, оказывается, история не всегда повторяется. — Она устала говорить, но, чуть подождав, продолжила: — Я, как видишь, жива, а Кэй арестована.

— Дженни, если бы не я, этого никогда бы не произошло… — Он удержал ее от попытки приподняться. — Послушай, тот док сказал, что самое главное для тебя сейчас — отдых и покой.

Он наклонился к ней и очень осторожно поцеловал.

— Хорошо. Я прилягу, как только ты посмотришь мне в глаза и скажешь, что не чувствуешь за собой ни капли вины за то, что случилось.

— Дженни, не трать сил на бесполезные разговоры. В последние восемь часов…

— Ну, что я сказала, — перебила она Бретта. — Наклонись ко мне. Так, так, еще ближе. А теперь повторяй за мной. — Дженни закашлялась, но быстро справилась с собой. — Итак, начинай. — Я, Бретт Мак-Кормик, признаю себя совершенно непричастным к тому, что сделала Кэй. Ну, что же ты?

Дженни неожиданно сильно и зло ущипнула его за плечо.

— Джен! Ой! — подпрыгнул он.

— Я сказала: повторяй. — Она не могла кричать, но ее голос был властным, ясно было, что она не потерпит никаких возражений. — Повторяй, или я ущипну тебя еще сильнее.

— Хорошо. — Бретт глубоко вздохнул и обреченной скороговоркой повторил слова Дженни. — Я, Бретт Мак-Кормик, признаю себя совершенно непричастным к тому, что сделала Кэй. Ну что, ты довольна?

— Очень хорошо. Осталось только сказать это таким тоном, чтобы я поверила в твою искренность.

— Ты будешь наконец отдыхать или нет? — взорвался потерявший терпение Бретт.

Дженни с трудом повернула голову и взглянула на него:

— Я уже назвала свое условие. Месть разъяренной женщины — жуткая штука, и не тебе обвинять себя в том, что Кэй, ослепленная любовью, решила убрать соперницу таким страшным способом. А вот я могла бы предвидеть поведение Кэй, поставив себя на ее место. Что бы, например, сделала я, если бы ты начал обращать внимание на какую-нибудь другую женщину? — Она хитро прищурилась.

— На какую еще другую?

— Бретт, хоть ты и писатель, но тупой. Я говорю чисто гипотетически.

Он захлопал глазами:

— Ну и что? Все равно у меня нет никакой другой женщины.

Дженни не выдержала и засмеялась, но черные круги тут же поплыли перед глазами, и ее лицо исказила гримаса боли.

— Знаю. Просто я хочу, чтобы ты перестал винить себя во всех неприятностях, случающихся со мной в последнее время.

Вот чертовщина! Бретт готов был поверить, что Дженни научилась читать его мысли.

— Ты знаешь, я постараюсь, но это будет непросто. — Он заметил, как легкая улыбка тронула ее губы. — Эта ночь подвела меня к одной мысли. Увидев, как над тобой взметнулись ножницы, я понял, что жизнь потеряет для меня всякий смысл, если тебя не будет рядом. И я очень надеюсь, что ты и есть та самая единственная женщина, которую я смог полюбить. Мне никто не нужен, кроме тебя. Ни одна женщина на свете. К сожалению, я понял это слишком поздно и не могу себе простить этой ошибки.

Дженни посмотрела в его темно-синие глаза. Какими словами объяснить Бретту, что эти глаза она полюбила раз и навсегда, очень давно, больше сотни лет назад?

— Бретт, ничего не поздно. У нас все будет хорошо, мой любимый.

Она устало закрыла глаза и уже через мгновение спала глубоким спокойным сном и во сне улыбалась. Бретт почувствовал, что он расслабляется и, кажется, даже начинает хотеть спать. Впервые за полтора месяца он обрел покой. Безопасность Дженни, лежащей здесь, рядом с ним, была столь очевидна, что только сейчас Бретт понял, насколько он устал в последнее время, и утомленно прилег рядом.

Ему показалось, что он закрыл глаза лишь на секунду, однако, проснувшись и взглянув на часы, Бретт убедился, что уже за полдень. Дженни безмятежно посапывала около него.

Ее разбудил сумасшедший аромат. Даже не открывая глаз, Дженни поняла, что вдыхает чудесный запах свежих роз. Она повернула голову туда, где должен был находиться Бретт, но ничего не увидела из-за огромного красного букета.

Бретт. Она осторожно провела тонкими пальцами по бархатистым нежным лепесткам. Господи, как же она любит его! Боль в груди, тяжело давящая повязка… Но они с Бреттом оба живы, и это главное. Может быть, в прошлом веке мир был добрей и спокойней, но и в нынешнем не так уж плохо.

Дженни пошевелилась, и Бретт сразу заметил ее пробуждение:

— С добрым утром! — приветствовал он.

— Я думаю, точнее — с добрым днем, — поправила она, поглядывая на часы.

— Для тебя сейчас утро. — Он показал ей стоящий на столике поднос. — А вот и завтрак в постель.

По ее голодному взгляду Бретт понял, что попал в самую точку.

— О Боже! Бекон, яйца и… сахарные хлопья? Слушай, я теперь точно знаю, что ты любишь меня, раз специально ездил в город за хлопьями. По-моему, на кухне Темплтонов не держат этой гадости.

— Привет, мисс Франклин! — послышался детский голос из-за полуоткрытой двери. Никогда еще Бретт не слышал, чтобы голос Джеффа звучал так тихо.

— Привет! — Дженни повернула голову в его сторону. — Ты кого-нибудь ищешь?

— Я… Вот. — Он, ничего больше не объясняя, вынул из-за спины потрепанный букет полевых цветов.

— Ой, Джефф! Какие красивые! — воскликнула Дженни.

— Да, мэ-эм. Я собирал их сам. Мама сказала, что, если я принесу эти цветы, это может помочь вам поскорее выздороветь.

— Конечно, дорогой, — улыбнулась Дженни. — Твои цветы мне обязательно помогут.

Мальчик очень осторожно обошел кровать с другой стороны и протянул букет:

— Это… Это вам от меня. — Он поднес цветы совсем близко к лицу Дженни, чтобы она могла почувствовать их пряный запах. — Только я боюсь толкнуть вашу кровать.

Бретт помог Джеффу положить цветы около Дженни. Он обратил внимание на его поцарапанные и, как всегда, грязные руки.

— Спасибо, малыш, — искренне поблагодарил он мальчика.

— Ну, я пойду? Мама сказала, что я не должен здесь долго находиться. До свидания, мисс Франклин.

— Пока, Джефф. Твой букет замечателен.

— Хестер обещала надавать мне подзатыльников, если я опять опоздаю к ленчу, — доверительно сообщил он, пятясь к дверям.

Было слышно, как он быстро топает по ступенькам.

Где-то внизу зазвонил телефон. Звонок едва доносился до их комнаты наверху. Бретт подошел к двери со странным выражением лица — смесью надежды и страха. Дженни отставила поднос в сторону и внимательно посмотрела на Бретта.

— Бретт?

— Послушай, ты когда-нибудь задумывалась о том, что такое ребенок в семье? Или даже два? Какова их роль в судьбе родителей?

— Какого черта спрашивать об этом? Или ты опять вспомнил о своем отце? Хватит, Бретт! Пора закончить казнить себя за тот… За несчастный случай.

— Дженни, я никогда не смогу избавиться от чувства вины. Несколько раз я пытался переубедить себя, но ничего не вышло. Я думаю, что всегда буду жить с этим. — Он грустно усмехнулся. — Ничего не поделаешь, Джен. И если мой ребенок когда-нибудь спросит меня о судьбе своего деда… Нет, никогда!

Дженни посмотрела на Бретта с любовью и нежностью.

— Нет, Бретт. Ты не прав. Что же, мне так и твердить тебе, что ты не виновен в гибели отца, до тех пор, пока ты не поверишь?

— Это было бы бесполезной тратой времени, не надо меня ни в чем убеждать. — Он опустил голову и тяжело вздохнул.

Голос Дженни зазвучал жестче:

— Договорились. Можешь думать все что хочешь. Я не буду вмешиваться. Держи свою боль в себе, живи с ней, черт с тобой! Пусть она грызет тебя! Бретт! Ты же не виноват, совсем не виноват!

— Что ты хочешь сказать?

— Я хочу сказать, что чувствую твою полную непричастность. Посмотри мне в глаза! Ну! Вспоминай, давай же!

Бретт окунулся во всепоглощающую глубину ее потрясающих глаз, переливающихся как два драгоценных камня, и словно поплыл в них. Его несло назад во времени, в даль прошлого. Картинка из далекого детства встала у него перед глазами. И на первом плане этой картинки были его собственные руки, запирающие на щеколду калитку в загоне.

— Боже правый! — прошептал он. — Что это?

— Вспоминай! — голос Дженни стал еще требовательнее.

— Я… Я уже… Вспомнил. Вспомнил, как запер калитку…

— Повтори это еще раз!

— Что? — Бретт вздрогнул и пришел в себя.

— Я сказала, чтобы ты повторил свою последнюю фразу еще раз, черт тебя побери!

— Я не убивал своего отца, — произнес Бретт так, словно впервые научился разговаривать.

Он никогда не видел Дженни по-настоящему рассерженной, и сейчас казалось, что она готова схватить с подноса вилку и ткнуть его под ребра.

— Э-э! Потише. Не хватало еще подраться перед свадьбой!

Теперь она посмотрела на него как на сумасшедшего:

— Какой свадьбой?

— Нашей, конечно!

— Пардон, не поняла?

— Послушай, я же не просто так начал разговор о детях. Посмотрев на сына Темплтонов, я подумал, что ведь можно иметь вот такого же собственного Джеффа… И… Я подумал, почему бы нам с тобой не пожениться?

Сердце Дженни подпрыгнуло и заколотилось. Что это? Неужели мечты и грезы сбываются так просто?

— Бретт? Ты уверен, что действительно хочешь этого? — прошептала она.

— Мне совершенно все равно, сколько мы с тобой знакомы, Джен. Несколько недель? Больше месяца? Когда ты рядом со мной, я не ощущаю течения времени. Я просто знаю, что люблю тебя и не смогу жить, если тебя со мной не будет. Мне нужно, чтобы каждую ночь ты спала на моем плече, чтобы, проснувшись, я говорил тебе: «С добрым утром!». И еще я хочу иметь детей. От тебя. Я хочу быть твоим мужем. Джен?

По ее щекам текли слезы, а губы дрожали.

— Да. Господи, конечно — да!

Погода начала стремительно портиться. По быстро темнеющему вечернему небу проплывали рваные клочья лиловых облаков, подгоняемые неожиданно поднявшимся сильным ветром. Но даже это не омрачило праздничного настроения гостей «Грандиозного открытия пансионата „Дупло дуба“ с костюмированным балом». Именно такое название всему происходящему придумала Грейс.

С каждой минутой оживление, царящее внизу, все возрастало.

Когда Дженни встала с кровати и попросила Бретта принесли ей бальное платье, он недоуменно спросил:

— Это еще зачем? Не хочешь ли ты сказать, что встанешь с постели и примешь участие в празднестве?

— Прошу прощения, а ты думал, что я буду валяться в кровати, так и не посмотрев на бал?

— Дженни, будь благоразумна! Док сказал, что тебе необходимо полежать хотя бы несколько дней, чтобы прийти в норму.

— Мое благоразумие подсказывает совсем обратное, — возразила она.

— Вот оно, началось, — пробормотал Бретт в сторону. — Джен, надеюсь, ты не хочешь сказать, что будешь танцевать и все такое?

— Так далеко я не зайду, можешь не беспокоиться. Но я ни за что не пропущу праздник.

— Ну хорошо, хорошо. Поговорим об этом после. Не хочу получить скалкой по голове еще до женитьбы!

Проходившая мимо Сью всунула голову в приоткрытую дверь:

— Это кто же, интересно, тут женится?

— Мы, — улыбнулся он в ответ, а Дженни, хитро стрельнув глазами в сторону Бретта, добавила:

— Может быть.

— Джен! — жалобно заныл Бретт.

— Нет, серьезно? Вы не шутите?

— Она сказала мне «да», — торжественно заверил он Сью. — Кстати, я ей тоже.

Через секунду Сью уже бежала по коридору, крича на весь дом:

— Джон! Хестер! Идите сюда! Бретт и Дженни решили пожениться.

— Пожениться? Что, кто женится? — Хестер, Джон и Грейс появились в дверях.

Дженни открыла было рот, чтобы ответить, но Бретт опередил ее.

— Вот так номер! — воскликнул Джон. — Так давайте прямо на бале и объявим о вашей помолвке. Представляете, как это будет здорово?

— Объявим о чем? — не поняла стоявшая поодаль Грейс.

— Грейс, я должен с тобой кое о чем поговорить, если ты выкроишь для меня пару минут. — Бретт повернулся к Дженни и шепнул ей на ухо: — Извини, это не займет много времени. Через пару минут я буду опять с тобой.

Дженни не собиралась спать, поскольку Бретт обещал вернуться очень скоро. Она просто прилегла на постель, чтобы доказать и себе, и Бретту, что готова появиться на балу в полном порядке…

…Проснувшись от собственного крика, она с ужасом убедилась, что зовет Сэза. Тень Моди стояла над ней и злобно ухмылялась.

— О дьявол! Нет! Не надо снова! — Дженни была близка к панике, она даже не заметила, что проспала больше часа.

Почему? Почему опять?

Эйфория от предложения Бретта и сознания, что Кэй находится под стражей, бесследно улетучилась. Чертов сон вернулся! И это сейчас, когда она была так счастлива! Ощущение безмятежности ушло, и вместо него снова возник привычный страх, так ненадолго оставивший ее в покое.

События прошедшей ночи вдруг перестали казаться завершением преследующих ее кошмаров. Перед мысленным взором Дженни вставала знакомая картина горящего склада, отблески всепожирающего пламени, удушливый дым от горящего хлопка. И Моди. Улыбающаяся, бессмертная Моди — все то, что, казалось, должно было уйти навсегда…

Зыбкое счастье улетучилось, унося с собой пьянящую радость освобождения. Что произошло? Почему подсознание не выпускало ее из цепкого плена мрачных воспоминаний? Страх и недоумение, горечь, обиду принесло Дженни знакомое видение.

Зачем к ней вернулся уже закончившийся ужас? Настроение Дженни напоминало небо, чистое и безмятежно голубое с утра и наполнившееся рваными тяжелыми тучами ближе к праздничной ночи.