Что-то разбудило ее.

Скрип половицы? Шорох одежды?

Джек. Вспомнив, как он поцеловал ее сегодня утром, Мэри-Джо улыбнулась, не открывая глаз. Затем она потянулась, словно котенок на залитом солнцем подоконнике, неожиданно ощутив себя женщиной, полной проснувшихся чувств.

Мэри-Джо спала в одежде, но не стала переодеваться. Ей не терпелось поскорее увидеть Джека.

И она увидела его, как только вышла из спальни. Вернее, увидела его спину. Джек был в ее студии. Мэри-Джо охватило смущение. Полотна, на которые смотрел сейчас Джек3 не предназначались для посторонних глаз. Это были ее чувства, выплеснутые, по совету врача, на холст. Только бы Джек не решил, что она мнит себя настоящей художницей, не стал бы относиться к ней снисходительно.

Мэри-Джо тихо вошла в студию и встала за его спиной.

— Джек?

Он медленно повернулся к ней лицом.

— Мэри-Джо… это так… так сильно! Они… ведь в этих картинах — вся ты, правда?

Пораженная, Мэри-Джо попятилась к двери.

— Нет.

— О да, — Джек переводил взгляд с полотен на Мэри-Джо и обратно. — Не только твое тело, но и душа отказывается впасть в забытье. Это, — он обвел рукой полотна, стоящие вдоль стен, — это… потрясающе.

— Джек, — Мэри-Джо нервно провела ладонью по волосам. — Эти полотна — не искусство. Это прописанная мне терапия.

— Не искусство? Да ты с ума сошла!

— Нет, это правда. Я выплескиваю на эти холсты свои эмоции, чтобы со временем это помогло мне вернуть утраченную способность к творчеству.

— Но ты вовсе не утратила эту способность, — покачал головой Джек. — Может быть, она просто изменилась. Неужели ты не понимаешь этого?

— Туг нечего… понимать.

Взяв Мэри-Джо за плечи, Джек медленно повернул ее так, чтобы ей была видна вся комната.

— Посмотри на них, — настаивал он. — Представь, что не твоя кисть создала эти работы. И ты сразу увидишь, как они хороши.

— Нет, — покачала головой Мэри-Джо. — Я…

— Да посмотри же!

И она смотрела на черные и серые пятна, на вспышки фиолетового, на сердитые красные мазки, испытывая какие-то странные, волнующие чувства.

— Я…

— Это твоя боль, твое горе, Мэри-Джо. И это… красиво. Извини. Я не говорю, что это правильно. Боль и горе не могут быть красивыми. Но эти полотна могут.

Благодаря словам Джека Мэри-Джо увидела вдруг, что представляли собой на самом деле ее холсты. Это не были просто уродливые мазки, отражавшие ее боль и

горе. Сердце ее вдруг отчаянно забилось, дыхание стало частым. Это действительно было… искусство.

— Джек, — едва слышно выдохнула она, — я…

Она не могла продолжать. Джек внимательно изучал стоящие перед ним полотна. Самые старые были темнее…

— Что-то изменилось, — задумчиво произнес он. — Последние полотна ярче. Что то внутри тебя переменилось. Этот красный цвет означает гнев. А желтый…

— Я вижу! — воскликнула вдруг Мэри-Джо. — Я действительно вижу!

Когда она повернулась к Джеку, огонь, горящий в ее глазах, заставил его задержать дыхание.

— О Джек… этот желтый цвет… — Она вдруг покраснела. — Это… надежда. Это новые возможности. Это ты, Джек.

У него снова перехватило дыхание.

— Этот цвет… появился на холсте в день нашей первой встречи. Я не понимала, что делаю, я не рисовала это специально, но в тот вечер, после аварии, на холсте вдруг появился ярко-желтый мазок.

Обняв Мэри-Джо за талию, Джек притянул ее к себе. Он не мог сдержать улыбки.

— Так я — желтое пятно?

— Нет, — глаза ее скользили по лицу Джека, то же делали ее пальцы. — Ты — мои надежды, — прошептала Мэри-Джо. — Ты — будущее. Ты — настоящее. Я хочу заняться с тобой любовью, Джек.

Джек чувствовал, что это произойдет. Нет, он только надеялся, что Мэри-Джо захочет этого. Никогда еще ни одна женщина не просила его так прямо заняться с ним любовью. Такими простыми словами, от которых кровь вскипала в его жилах.

— С удовольствием, — прошептал он впиваясь в ее губы. Руки его скользили по ее спине, разжигая внутри пламя.

— Прямо здесь, — шептал Джек. — Я хочу тебя прямо здесь, в этой комнате.

— Да, да, — Мэри-Джо прильнула к Джеку всем телом, чувствуя слабость в коленях.

Да, он хотел ее здесь, именно здесь, в студии, где жили ее эмоции, выплеснутые на холсты. Где слились воедино ее прошлое, настоящее и будущее, слились в стоящих вдоль стен картинах, которые говорили о Мэри-Джо больше, чем любые слова.

Руки его проникли под ее футболку, и Джек почувствовал гладкий бархат кожи. Ему хотелось большего. Пальцы двигались вверх, пока не коснулись теплой упругой груди.

Джек остановился, и Мэри-Джо протестующе застонала. Ей хотелось чувствовать его руки, такие сильные и в то же время такие теплые и мягкие. Они касались ее, разжигая пламя, и Мэри-Джо готова была сгореть в этом огне.

Но Джек не торопился. Ему не нужна была быстрая вспышка. Он хотел чувствовать, как тлеет огонь их страсти, как он разгорается, набирает силу, поглощая их обоих. Он подождет, пока Мэри-Джо захочет его так же сильно, как он хотел ее. Пальцы ее дрожали, касаясь лица Джека. При мысли о том, что эти нежные пальцы вот-вот коснутся других частей его тела, Джек едва не утратил контроль над собой.

Медленнее, напомнил он себе, медленнее.

Мэри-Джо чувствовала, что Джек медлит, продлевая удовольствие. Но она не могла больше сдерживаться. Расстегнув рубашку, Мэри-Джо коснулась горячей кожи Джека, и по всему его телу пробежала в ответ сладкая дрожь.

— Тебе нравится, — пробормотала она.

— Я схожу с ума, — задыхаясь, произнес Джек. — И это мне тоже нравится. — Руки его скользнули выше, и через несколько мгновений футболка Мэри-Джо упала на пол.

Мэри-Джо носила джинсы и хлопок, но под ними были шелк и бархат ее кожи. Нежная бархатистая кожа и шелковое белье — Джек сходил с ума по этой женщине.

От каждого прикосновения Джека возбуждение Мэри-Джо становилось все сильнее. Вскоре его рубашка валялась на полу рядом с футболкой, а пальцы Мэри-Джо исследовали упругие мускулы на груди Джека, покрытой жесткими вьющимися волосами.

Сердце Джека отчаянно билось, но он все оттягивал и оттягивал долгожданный момент полной близости. Нет, он не будет торопиться. Он смаковал каждую секунду, каждый сантиметр кожи, наслаждался каждым вздохом, слетавшим с губ Мэри-Джо.

Он хотел не только чувствовать, но и видеть ее. Всю. Целиком.

Чуть отстранившись, Джек спустил с ее плеч бретельки лифчика, и рука его потянулась к застежке, находившейся между грудей.

— Я хочу снять его.

В глазах Мэри-Джо мелькнул озорной огонек.

— Тебе требуется помощь?

Судя по тому, как дрожали его руки, Джеку не помешала бы помощь. Но, покачав головой, он справился наконец с застежкой.

Груди Мэри-Джо напряглись в ожидании его прикосновения. Она закрыла глаза и задержала дыхание. Но Джек не торопился. Кончиками больших пальцев он нежно коснулся сначала одной груди, потом другой, продлевая сладкую муку. Затем он осторожно снял с Мэри-Джо лифчик, и вскоре тот уже валялся на полу поверх футболки.

Мэри-Джо застонала, не в силах больше ждать.

— Возьми меня, Джек. Возьми же меня!

— Обязательно. Но сначала я хочу на тебя насмотреться!

Открыв глаза, Мэри-Джо увидела, что глаза Джека прикованы к ее груди, такой белой рядом с его смуглой рукой.

— Как красиво! Какая у тебя прозрачная кожа. Я вижу твои вены.

— Так почувствуй же меня. — Мэри-Джо схватила руки Джека и прижала их к груди. — Да, да, — она закрыла глаза, наслаждаясь прикосновениями Джека.

— О да, — простонал он, сжимая пальцами мягкую белую грудь, крепче прижимая Мэри-Джо к себе, заставляя ее сердце бешено биться. Этот человек сводил ее сума.

Руки Мэри-Джо скользили по груди Джека, по его широким плечам, сильной шее.

— Я влюблена в твое тело, — шептала она.

— Ты украла мой комплимент. Но я влюблен не только в тело. — Пальцы Джека ласкали живот Мэри-Джо, затем он нашел «молнию» на джинсах и потянул ее вниз так медленно, что Мэри-Джо захотелось дернуть посильнее, чтобы скорее почувствовать его всем телом.

Джек улыбнулся. Когда он наконец стянул с нее джинсы, под которыми обнаружился еще один кусочек шелка, его любовная игра обратилась против него самого. Руки его тряслись, все тело изнемогало от сладкой пытки, которую хотелось продлить как можно дольше.

Мэри-Джо нащупала «молнию» на брюках Джека. С того момента, как он коснулся впервые ее тела, он был на пределе возбуждения. Теперь, когда рука ее лежала на «молнии» его брюк, Джек понимал, что потеряет контроль над собой, если она прямо сейчас обнажит его возбужденную плоть. Отстранившись, он опустился на колени и стал целовать живот Мэри-Джо, двигаясь все ниже и ниже.

Тело Мэри-Джо задрожало в ответ, и дрожь эта кружила Джеку голову не хуже крепкого виски. Опустившись на ковер, Джек потянул ее за собой.

Они стояли на коленях лицом к лицу, лаская друг друга губами, глазами, руками, упиваясь вкусом друг друга, пока оба не почувствовали, что находятся на пределе.

Джек лег на спину и притянул Мэри-Джо к себе.

На этот раз она расстегнула «молнию» на его брюках быстрее, чем Джек успел протянуть руку, чтобы остановить ее. Когда она коснулась его своей прохладной ладонью, бедра Джека выгнулись ей навстречу. Мэри-Джо улыбалась загадочной улыбкой, в которой было столько женственности! О, что она делала с ним!

С тихим стоном Джек сорвал с себя и Мэри-Джо остатки одежды. Затем он перевернулся так, что Мэри-Джо оказалась внизу, и впился жадным поцелуем в ее напрягшийся сосок. Задыхаясь от страсти, она выгнулась, прижимаясь к нему крепче и крепче, и Джек окончательно потерял голову.

Дыхания их смешались в одно, тела сплелись, сердца бились в унисон. Рука Джека проникла между бедер Мэри-Джо, и он почувствовал, что она готова к следующему шагу, жаждет его так же, как жаждал он.

Джек снова перекатился на спину, и Мэри-Джо оказалась наверху, принимая его целиком, наслаждаясь проникновением его плоти в свое возбужденное тело.

Откинув голову назад, Мэри-Джо дала волю страсти. Джек сжимал ладонями ее бедра, направляя движение. Страсть их расцветала среди стоявших вдоль стен полотен, которые отражали чувства Мэри-Джо. И вот теперь эти чувства обратились на Джека.

Она выкрикнула его имя, содрогаясь в волнах оргазма, и Джек позволил себе наконец испытать наивысшее наслаждение, о котором мечтал все эти дни.

Когда Джек снова обрел способность мыслить, ему вдруг стало немного страшно. Ему не хотелось признаваться, как сильно изменила его любовь к Мэри-Джо, но трудно было не думать об этом. Что-то внутри словно сдвинулось с места. Они с Мэри-Джо стали теперь частью друг друга. Интересно, чувствует ли она это так же остро, как почувствовал он. Но сейчас не стоило говорить об этом.

Джек молча поднял Мэри-Джо и понес ее в спальню.

— Еще? — хитро улыбнувшись, спросила она, едва спина ее коснулась постели.

Джек посмотрел ей в глаза, надеясь, что Мэри-Джо не разгадает его смущения.

— Если хочешь. Я никогда не скажу «хватит».

Взгляд Мэри-Джо затуманился, и она крепче прижала Джека к себе.

— Я знаю это.

Они снова и снова занимались любовью, а потом Джек вытащил из кармана брюк пейджер, перевел его в другой режим, чтобы услышать сигнал, и они заснули в объятиях друг друга.

Утром в воскресенье Мэри-Джо находилась в состоянии блаженного полузабытья. Мысли ее текли медленно, а тело отказывалось двигаться вообще. Она мысленно вернулась к тому моменту, когда поняла вчера, что хочет заняться с Джеком любовью.

Мэри-Джо опять заснула, улыбаясь, и проснулась, почувствовав руку Джека на своем бедре. Надеясь снова заснуть, она перебрала приятные события ушедшего дня, и тут мысли ее наткнулись на нечто такое, что заставило Мэри-Джо резко сесть на постели. Сердце ее пронзил страх.

— Он был здесь!

Джек тоже сел.

— Кто? — спросил он.

— Тот, кто звонил. Он был в доме.

Джеку понадобилось меньше секунды, чтобы вскочить с постели.

— Сейчас? Ты слышала его?

— Нет. — Мэри-Джо схватила Джека за руку, чтобы он не выскочил из комнаты голый, преследуя преступника, которого давно уже не было в доме. — Нет. Извини. Это было вчера. Просто сейчас я вспомнила…

— Ты только сейчас вспомнила, что мужчина, который угрожает тебе, побывал в твоем доме? — повысил голос Джек.

— Я только что поняла это. Мы пришли домой, задняя дверь была открыта, и я обвинила в этом Энди.

— Когда?

— Это было… в понедельник после пожара.

— Какого пожара?

— О Боже! — Мэри-Джо припомнила еще кое-что. — Наверное, он был здесь и после первого, и после второго пожаров. В воскресенье, после первого, мы пришли домой из церкви, и дверь тоже оказалась приоткрыта. Энди был на улице, и я ничего ему не сказала. Ему поручено следить за тем, чтобы дверь не оставалась открытой. А потом пришел ты… проверить нашу пожарную сигнализацию, — с лукавой улыбкой добавила Мэри-Джо.

— Я просто работал.

— Это было предлогом, причем довольно жалким.

— Зато я попробовал цыпленка твоей матери! Значит, ты не уверена, что Энди забыл закрыть дверь перед уходом в церковь?

Мэри-Джо со вздохом покачала головой.

— Нет. Теперь уже не уверена. Он сказал, что проверил дверь. А во второй раз… Это было в тот день, когда ты чинил водосток. Я сама проверила дверь, прежде чем увезти детей к матери. Когда мы вернулись, тебя уже не было, а дверь… Джек, ты не…

— Не вламывался ли я в твой дом? Нет.

— Я помню, мне было не по себе в ту ночь. И я заподозрила, что кто-то побывал в доме.

— Почему ты не позвонила в полицию?

— И что я должна была им сказать? Что я думаю, что задняя дверь была заперта, а может быть, и нет? — Мэри-Джо покачала головой.

— Ты думаешь, здесь был тот, кто звонил?

— Это вполне логично, если он уверен, что часы у меня.

Джек нахмурился.

— Да. Возможно, ты права. Мне это не нравится. Я считаю, тебе надо поговорить с Далтоном.

— Но тот человек сказал, что если я позвоню в полицию, а он узнает об этом — что-нибудь случится с Энди или Хитер. Я не могу рисковать, Джек.

Присев на край кровати, Джек сплел свои пальцы с пальцами Мэри-Джо.

— Ведь детей здесь нет, дорогая. Позвони матери и скажи, чтобы она осталась с ними в Оклахоме еще на пару дней. Дай Далтону шанс.

— И ты не позвонила мне сразу? — возмутился Далтон. — О чем, черт побери, ты думала?

— Я вообще не могла думать, — призналась Мэри-Джо сидящему перед ней шефу полиции. — Я была в панике. Но теперь я отправила Энди и Хитер туда, где никто не может их найти. И только сегодня утром я вспомнила о незапертой двери.

— «Никто не может их найти», — передразнил Далтон. — Черт побери, да я найду их с закрытыми глазами. Твоя мать отвезла их к родителям твоего мужа в Оклахому. Не смотри на меня так. Я не телепат, просто мыслю логично.

— Так ты думаешь, он найдет их? — Горло Мэри-Джо болезненно сжалось. — Я звонила туда сегодня утром, хотела сказать им, чтобы погостили подольше. Они, наверное, были в церкви. Я оставила сообщение на автоответчик. Он ведь не найдет их?

— Не думаю, что он станет делать это. Расскажи-ка мне еще раз о звонке.

Мэри-Джо повторила все слово в слово.

— Ты уверена, что не узнала голос?

— Он говорил приглушенно. Так говорят, прикрывая трубку носовым платком.

— Но ты уверена, что это был мужчина?

—Да.

Джек сжал руку Мэри-Джо. Но она даже не думала сейчас о том, что на них смотрит Далтон.

— Ты слышал голос? — спросил Далтон Джека.

— Нет.

Далтон глубоко вздохнул.

— Итак, теперь у нас два разных преступления и два преступника.

— Мы тоже так подумали, — кивнул Джек.

Подняв одну бровь, Далтон поглядел на их сплетенные руки.

— Мы?

Джек твердо посмотрел ему в глаза. Да. Мы.

— О'кей, — кивнул Далтон. — Итак, Мэри-Джо, ты говоришь, что в день пожара покинула магазин ровно в пять,

— Да.

— Пока ты заправляла машину, отвозила вещи в химчистку, ходила за продуктами, было уже пять тридцать?

— Это совпадает со временем сообщения о пожаре, — сказал Джек. — Томпсон из отеля напротив позвонил в пять тридцать три.

Далтон откинулся на спинку кресла,

— Никого не видели входящим или выходящим из магазина ни в пять, ни в пять тридцать. Итак, в этом промежутке времени кто-то отжал замок на задней двери, проник в магазин, взял из сейфа часы и вышел. Второй преступник скорее всего тоже проник через заднюю дверь. Он хотел забрать часы и устроить пожар, чтобы все решили, будто часы сгорели.

— Только часов там уже не было, — подхватила Мэри-Джо.

— Он в панике, — продолжил Далтон. — Он в бешенстве по поводу того, что кто-то обставил его, и все равно устраивает пожар.

— А потом он решает, что часы взяла Мэри-Джо.

— Но почему он так подумал?

— Потому что больше некому, — произнес Джек.

— Но как мог незнакомый человек знать об этом?

Джек и Далтон переглянулись.

— Вы чего-то недоговариваете, — обвинила их Мэри-Джо.

Джек снова посмотрел на Далтона.

— Ты думаешь о том же, о чем и я?

Лицо Далтона оставалось непроницаемым.

— Нет доказательств. Мэри-Джо, перечисли мне снова всех, кто знал о часах.

Мэри-Джо обиженно посмотрела на Далтона и Джека, которые не хотели делиться с ней своими мыслями. У нее тоже были подозрения, и весьма неприятные.

— Я, — сказала она. — Боб, конечно. Посыльный, который их доставил. Наверняка какие-то люди в компании, где заказали часы. Покупатель, который был в магазине, когда их привезли. И я уверена, что Боб сказал клиенту, заказавшему часы, когда их должны доставить.

Далтон сверился с записями, сделанными им, когда они с Джеком допрашивали Мэри-Джо после пожара.

— И кто из этих людей знал о неисправности сейфа?

— Боб и я. И люди в Амарилло, которые должны были починить его еще на прошлой неделе. Они не могли знать, что именно будет внутри, но нетрудно предположить, что сейф ювелирного магазина не пустует.

— Как насчет уборщицы?

— Нет, — Мэри-Джо покачала головой. — Раз в неделю Карен, жена Боба, делает генеральную уборку, в остальное время мы с Бобом убираемся сами.

— Вы не вызывали электрика с тех пор, как сломался сейф? Ничего не ремонтировали? Никто не был в кабинете Боба, не мог видеть, что сейф неисправен?

— Вполне возможно, — Мэри-Джо неопределенно пожала плечами. — Ты ведь знаешь — я работаю только три дня в неделю. Я не могу вспомнить ничего конкретного.

— И кто из всех этих людей, — произнес Джек, глядя в упор на Далтона, — может похвастаться тем, что знает обо всем, происходящем в полиции, и сразу получит информацию о том, что Мэри-Джо обращалась к вам?

— Это сужает круг поисков, не так ли? — Мэри-Джо нахмурилась. — По крайней мере, я не единственная, кому пришло в голову имя Боба.

— Нет, — улыбнулся ей Джек. — Ты — последняя, кому оно пришло в голову.

— Не сочиняй. Ты думал, что это я.

— В это трудно поверить, — пробормотал себе под нос Далтон. — Он ведь брат окружного шерифа. Он не ведет себя расточительно, по крайней мере, на людях. У них с женой нет детей, к тому же Карен работает. Зачем ему могли так сильно понадобиться деньги, чтобы поджигать и грабить собственный магазин?

— Может быть, это все-таки не он, — с надеждой произнесла Мэри-Джо. — Может быть, мы что-то проглядели.

— Да уж. — Далтон встал и засунул блокнот в карман. — Например, того, кто увел часы у Боба из-под носа. Я посмотрю, что смогу выяснить, не посвящая никого в детали нашего разговора. Ты позаботилась об определителе, так что, если твой шантажист позвонит еще раз, мы вычислим, откуда он звонил, и запишем голос на пленку.

Далтон с надеждой подумал о том, что мог пропустить что-то при проверке фирмы почтовой рассылки и компании по ремонту сейфов.

— Не забудь о покупателе, — напомнила ему Мэри-Джо.

Вдруг глаза ее расширились.

— Я только что вспомнила. Ни я, ни Боб не знали, что в магазине покупатель, пока я не вышла в торговый зал проводить Боба. Может быть, он слышал наш разговор по поводу сейфа?

Далтон похлопал себя по карману, в котором лежал блокнот.

— У меня записано его имя. Я снова проверю его.

— Далтон, — остановила его Мэри-Джо, когда он совсем уже собрался уходить. — Завтра я должна выйти на работу.

Далтон кивнул.

— Иди и спокойно выполняй свои обязанности. Не суй нос во все углы, не задавай никаких вопросов. Поняла? Мы не знаем наверняка, что это Боб, но мы и не можем утверждать, что это не он.

— Не беспокойся, — сказал Джек. — Я буду заглядывать проверять ее.

Губы Далтона расплылись в улыбке.

— Судя по всему, Джек, ты очень серьезно воспринимаешь свое задание.

— Какое задание? — нахмурилась Мэри-Джо.

Далтон состроил хитрющую физиономию и сделал шаг в сторону двери.

— Ну я пошел. Свяжусь с вами обоими завтра.

Закрыв за Далтоном дверь, Мэри-Джо повернулась к Джеку:

— Какое еще задание? О чем говорил Далтон?

— Хм… это не комментируется.