Действующие лица:

Шоропов,

Шоропова,

Инна – их дочь,

Роман – их племянник.

Сцена первая

(Шоропов у себя дома. За окном идет снег. Под громкий звук телевизора он одновременно листает книгу, жует бутерброд и пьет чай из стакана. За стеной раздается плач ребенка. Шоропов встает и шаркает по полу от окна к дверям комнаты. Заходит Шоропова.)

Шоропова (кричит) . Эдик, выключи звук, я тебя прошу! Иначе я выкину телевизор. Шоропов . Так, господи, выкини его и все! В чем дело? Тебя же не волнует, что я так сосредотачиваюсь. Только постучи соседям: то, что у них там плачет – пусть оно перестанет. Постучи им в стенку и погромче. Я уже сейчас почти поймал свое состояние. А ты вот заходишь, Наденька, и шумишь! Шоропова (выключает телевизор) . Ребенка невозможно успокоить, ты же знаешь. Это тебе не радиоприемник, который выключить можно. Это живой человек! Шоропов. Мне смешно! Как будто я не понимаю! Но мне очень и очень тяжело это слушать. Я эти плачи не переношу! Шоропова. Ну, что же, убить его? Он иначе не замолчит. Шоропов. А почему же они не на даче? Ребенку нужен воздух. Шоропова. На улице зима. Шоропов. Ах, да! (Пауза.) Я не могу работать! Пусть все летит прахом, я не могу! (Ложится на диван.) Шоропова. Ты хочешь еще чая? Шоропов. Где-то у меня была здесь веревка. Шоропова. Я ее уже лет как десять выкинула. Шоропов. И кто тебя просил? Шоропова. Это же все-таки твой внук. Шоропов. Я никогда не хотел, чтобы она его приводила сюда. Пусть едут. Шоропова. Тебе надо быть терпеливее. Шоропов. А если я ненавижу? Шоропова. Значит, перебори себя. Заставь. Значит, стань сам моложе и пойми, что дочери некуда деться. Шоропов. Мне этого не понять. Я теперь совсем не могу работать. Шоропова. Хочешь, я тебе помогу? Шоропов. Хочу. Но как? (Плач ребенка.) Это подло – мешать отцу! Подло заводить свои порядки! Я уважаемый человек. Я на нее всю жизнь положил. А она мне внука принесла. Я не прощу ослушания!Шоропова. Тебе надо бы подстричь ногти. Шоропов. Я не могу найти то слово. Не могу его найти. Как я разгадаю эту головоломку? (Показывает Шороповой газету.) Шоропова (разглядывает слово). Я не знаю, что это. Шоропов. Любой кроссворд для тебя – дремучий лес! Шоропова. Я растила дочь. Шоропов. А я ездил… Я строил. А теперь никому стал не нужен. Даже внуку, который мешает моей голове разгадать это слово. Шоропова. Может быть, поспишь. Шоропов. Куда там! Заело. Пока не найду ответа, не засну. (Ходит.) Шоропова. Я принесу тебе печенья. Шоропов. Она когда-нибудь уедет? Шоропова. Ты должен ее простить. Шоропов. Я эту квартиру своими руками… Шоропова. Она твоя дочь! (Уходит из комнаты.) Шоропов (кричит). Дайте покой людям! Уймите дитя! Накормите его или усыпите! И чтоб я увидел, наконец, твоего мужа! Пусть придет и извинится за все, что сделал. Имею же я право заниматься своими делами тогда, когда хочу, а не тогда, когда уснет твой сын! (Заходит Инна.) Инна. Папа, ты так громко кричишь, что Петенька испугался и затих. Зачем ты кричишь, папа? Шоропов. Выйди отсюда. Инна. Папа, мы должны покончить навсегда с нашими разногласиями. Шоропов. Выйди отсюда! Я с тобой не разговариваю. (Пауза.) Как скучно на все это смотреть! Как мерзко осознавать, что рядом живут люди-паразиты. Инна. А что ты бесишься-то? Шоропов. Они еще о чем-то там говорят! Ха-ха! Не мешайте мне думать. Если сами не умеете, так другим дайте. Дайте думать! Инна. Ты сам виноват. Шоропов (кричит). Шоропова, уведи отсюда напоминание о своем бесстыдстве! Инна. Как ты можешь выгонять родного человека? Шоропов. Я глухой! У меня пробки в ушах! (Пауза.) На, посмотри. (Дает Инне газету.) Может, твои мозги почище. Инна (после паузы). Я никогда не умела разгадывать кроссворды. Шоропов. А что вы умеете-то? Только вот это. Кому мы страну отдаем в руки? Пустым малообразованным куклам. Когда твой негодяй, наконец, объявится? Я желаю его отчитать! Инна. Папа, сколько можно? У меня тоже больное сердце! Перестань мне напоминать! Шоропов. Я тебя просил не заходить в мою комнату? Инна. Ты же знаешь, как мне тяжело одной. Шоропов. Поэтому надо врываться сюда? Инна. Если бы не твои упреки, Игорь никогда бы не ушел. Шоропов. А кто это такой? Инна. Папа! Шоропов. А! Его вот так зовут, оказывается! Видишь, даже не запомнил. Промелькнул он тут как-то, я его и не разглядел толком. Значит, испугался навечно. Инна. Папа! Шоропов. Что «папа»?! Папа – человек с большой буквы! У него и мысли не было, у твоего папы, маму бросать с ребенком. Он пахал, чтоб ты… Ой, даже тошно продолжать. Попрошу тебя сюда больше не являться. Это мой личный кабинет. И я не желаю. (Пауза.) Чего Петька у тебя так заливается? Болит, что ли, у него что? Инна. Не знаю. Шоропов. Не знаю? А кто должен знать?! Тоже мне родительница! К врачу снеси! Пусть осмотрит. Сделай хоть что-нибудь полезное. Ох, как вы все меня доводите! Ждете не дождетесь, чтоб я поскорее на тот свет отправился! Инна. Папа, это нечестно! Это жестоко! Никто о таком даже не думает. Шоропов. Ну, так что? Игорь твой, значит, не вернется? Инна. Нет. Шоропов. Ну и правильно. Я вообще мечтаю один остаться. Чтобы убрались вы с матерью куда подальше и не висели здесь у меня перед носом. Мне необходимо пожить одному. Иначе я совсем вас возненавижу. Это же сколько лет вместе? И все вы, да вы. Вас так много. Теперь еще больше стало. Хорошо хоть твой Игорь меня понял. (Кричит.) Одиночества хочу! И чтоб долго! И чтоб не смели даже заходить. (Пауза.) Вот жизнь-то прошла, я ее даже по-настоящему-то и не почувствовал. Сколько всего вокруг! Столько, оказывается, хотелось! Вот скажи, почему я должен терпеть? Почему я должен сдерживаться, если мне не нравится так жить? Инна. Папа! Папа, ты что-то плохое говоришь! Я сейчас заплачу! Шоропов. Может, мне самому уйти? (Пауза.) У тебя измученный вид. Наверное, ночами не спишь. А спать надо. Мы около тебя тоже дежурили, тоже не высыпались. Но никому не мешали. И вообще я твоего крика в детстве наслушался, с меня хватит. Я не хочу больше этого слышать. Пусть не плачет. Понятно? Инна. Ты, собственно, меня выгоняешь? Я так понимаю. (Пауза.) Скажи прямо, папа. Шоропов. Я в своей квартире сам себе не принадлежу. Вы тут вытворяете, что хотите, а мне и вздохнуть нельзя. Так сколько ж можно! Инна (выходя из комнаты). Я поняла, папа, поняла! (Уходит.) Шоропов. А я не понял! (Включает громко телевизор. Через секунду опять слышен плач ребенка. Заходит Шоропова.) Шоропова (громко). Нам уже в дверь звонят из-за твоего телевизора. Ты соседям мешаешь. (Шоропов отмахивается, уткнувшись в газету. Шоропова уходит, через паузу возвращается, подходит к Шоропову, выключает телевизор.) Шоропов. Какого черта! Шоропова. Там Роман приехал. Шоропов. Какого черта! Какой еще, к лешему, Роман?! Шоропова. Мой племянник. Говори, пожалуйста, потише. Шоропов (чуть тише). Что ты от меня хочешь? Мне идти обниматься? Я его знать не знаю. Дайте додумать! Шоропова. Роман приехал издалека. Выйди, поздоровайся. Шоропов. Если он хочет, пусть сам здоровается. (Заходит Роман.) Роман. Доброй ночи, дядя Эдик. Шоропов (не глядя). Здрасьте. (Пауза.) Шоропова. Ромочка, ты голодный наверно? Шоропов. А как же! С такого мороза, да сытый! Ты откуда и куда? Роман. Да я ненадолго. Я до лета. Пока поработаю, а потом в институт. Я тоже, как и вы, хочу. Потому прямо к вам. Мать сказала, вы поможете с работой. Вы же поможете? Вот я к вам. Мы же родственники? Шоропов. Родственники. И что дальше? Роман. Ну, я не знаю. Как получится. Вообще-то, мои тоже переезжать сюда собираются. У нас же рабочих мест-то не хватает. Мама сказала, что меня тетя Надя приютит. Мы же родственники. Они-то месяца через два переедут. Шоропов. Оригинально! Шоропова. А что же мать письмо-то не написала? Шоропов. Можно было и позвонить. Шоропова. Мы бы встретили. Роман. Да, это точно, а то я заблудился. Проплутал. Вон аж к ночи нашел-то. Шоропов. Можно было сначала позвонить, договориться. Может быть, у нас сложности. Роман. Да какие у вас тут сложности? Мать сказала – комнаты у вас три. Так я тихий, вы не тревожьтесь. Мне бы работу. Вот когда они переедут, тогда да, пока еще квартиру купим. Надо ж заработать. Там-то продадим, так у вас же жилье дороже. Да к тому же мы же родственники. Мы бы вас с удовольствием встретили бы. Серьезно, не вру. (Пауза.) Шоропов. Надя, мы в каком году познакомились? Шоропова. В восьмидесятом. Шоропов. Надо же, а я уже и забыл. Правда, сестру твою помню на свадьбе. Помню. Вы совсем не похожи друг на друга. Роман. Я на мать похож. Шоропова. Иди, Рома, на кухню, я тебя сейчас покормлю. Роман. У меня там варенье, огурцы. Я выложу или что? Шоропов. Тебе сколько лет, племянничек? Роман. Скоро восемнадцать. Надо успеть в институт-то. Шоропов. Почему вам дома не сидится? Почему вот я никуда не еду? И желания у меня такого нет. Шоропова. Рома, иди. (Роман уходит.) Можно не при нем недовольство проявлять?Шоропов. А при ком? Еще не хватало! Что же это – гостиница, что ли? Колхоз? Понаехали тут! А мне где дышать? Шоропова. Люди могут жить где угодно! (Пауза.) Я сама в шоке. (Пауза.) Шоропов. За что же мне такое счастье? (В комнату заглядывает Роман.) Роман. Простите, тетя Надя, я кажется, кран в раковине сорвал. Вода полилась! (Резко уходит свет. Конец первой сцены.) Сцена вторая (Утро следующего дня. Комната Инны. В детской кроватке спит сын. Инна собирает вещи. Роман сидит в кресле.) Роман. Твой папа, сестренка, не любит людей. Он некрасиво с ними разговаривает. Он злой. Я вот матери все расскажу про него. А ты хорошая. Только ты меня вчера защищала от его визга. Скажу честно, жалко, что мы брат и сестра. Я бы тебя… ну, сама понимаешь… Интересная ты девушка. Инна. Я просто не люблю, когда отец такой, когда он всех обвиняет во всех грехах. Когда он сам виноват, что ему скучно. Роман. Не уезжай, а? Кто меня защитит? Инна. Он и тебя скоро выгонит, так что не беспокойся. Он всех выгонит и будет решать свои кроссворды. Роман. А ты все равно не уезжай, а? Что там твои подруги? Тоже ведь ненадолго, а дальше-то что? Вот я, например – меня и с пулеметом не выставишь, если я что-то решил для себя. А я решил: раз места достаточно, то родственники должны уплотниться. Ничего, мне бы до приезда матери дожить, а там она поставит его на место. У меня папаша тихий. Инна. Ты серьезно? Роман. А что? Я – нахал! Я, конечно, в лицо ему ничего не скажу, на это мамаша есть. Но меня с места не сдвинешь! Инна (смеется) . Бедный папа! Хотя, может, так лучше. Все-таки он обижает меня. Роман. Это сразу видно. (Пауза.) Вообще-то у вас тут хорошо, уютненько. Чистенько. Только невесело. (Пауза.) А я кран специально сорвал. Вижу же все. Что ж я, дурак, чтобы не заметить, как меня встретили. Вот взял и отомстил. В следующий раз еще что-нибудь придумаю. Правильно, сестра?! Инна. Я так не умею. Мне его все же жалко. Роман. Так он же твой. Мне своего тоже жалко. Я с матерью ругаюсь из-за папки. Она его прямо мучает. А у вас наоборот. (Пауза.) Ничего, обустроимся. Родственники ведь. (Пауза.) Инна. Он моему Игорю простить не может внука. Мы, видишь ли, без разрешения рожали. Надо было с ним договариваться, когда мне рожать. Роман. Вот оно что! А я смотрю, где же твой мужик? Нет мужика! Ох, ты! (Пауза.) Инна. А Игорь что, взял и ушел. Когда каждый день на мозги капают, да и за что? За ребенка! Какой нормальный человек выдержит? Вот я и одна. И Игорь тоже уехал, даже письма не напишет. Роман. Жалко мне тебя. А мать что говорит? Инна. Она как-то пытается наладить мои отношения с отцом, но это бесполезно! Я ведь его всегда слушалась. А рожать решила – не спросила. Ослушалась. Нарушила – наказана! Нет мне прощения! Роман. Дурацкая история. Да что тут сделаешь? Может, со временем простит. Наверно, и вправду лучше уехать. Заскучает, заскучает – и позовет! Дочка, внук, эй, где вы? Инна. Ты смеешься! Тебе еще и смешно? Замечательно! Роман. Я-то что? Я стараюсь тебя поддержать. Стараюсь понять вас. Чтобы было как лучше. Мне же здесь еще жить. Это ты уходишь. Просто я бы себя в такой ситуации по-другому бы вел. Инна. Да? И как же? В лицо вцепился бы? Исцарапал? Ну, как бы ты сделал? Роман. Я бы его уговорил. Просто по-родственному. Зачем морды-то бить? Это всяк умеет. Тут и уметь нечего. Взял и треснул. А ты попробуй уговори. Когда тебя не слышат. Инна. Я пробовала, у меня не получается. Роман. А у меня получилось бы. Потому что я проще бы сказал: вот я есть я, и хрен ты меня сдвинешь. Сказал – и сразу как глухой бы стал: возражений не слышу, ни полслова не отвечаю. Как стена. И пусть бы попробовал проломить… Ничего не вижу, никого не знаю и не узна ю . Хоть головой о стенку стучи, хоть милицию зови! Я есть, и все тут! Вот так надо разговаривать с папой. (Пауза.) Чего-нибудь ему передать вечером-то? Инна. Нет. Роман. Это правильно. Вдруг вспомнит, что кого-то не хватает? Да? Инна. Ты очень жестокий, братик! Роман. Я честный! Не люблю вот эти ваши: «простите», «извините». Как считаю, так и говорю. Меня так мать учила. Я с детства прямой. Обидеть могу, это правда, но зато никаких гадостей исподтишка. А то вон улыбаются, притворяются. А сами что? Инна. А сами никого не любят. Роман. Во! В точку! (Пауза.) Инна. Я ему просто позволяла так себя вести со мной. А теперь ни за что! Роман. Правильно. Инна. Никуда я не уеду! Роман (после паузы) . Не понял. Инна. Это и моя квартира. Останусь и не уйду! Роман. А! (Пауза.) А он с работы придет, ругаться будет. Инна. Ну и что? Роман. Да ничего. Просто странно. То уходишь, то не уходишь. Непонятно как-то. Где стержень-то? Инна. Я ему докажу, что я тоже с характером. Роман. Характер – это, конечно, хорошо. Только зачем место-то занимать? И так шума от тебя сколько! Я вот полночи не спал от плача этого вот. А когда работать пойду, он вообще мешать будет. Мне же рано вставать надо. А тут писки, крики. А? Инна. Ты чего, Рома? Ты же в гостях. Роман. Я сказал – я человек прямой. Я в будущее заглядываю. И что это, скажи, за жизнь – с грудным ребенком через стенку? Я, может быть, покоя хочу, а тут плач беспрерывный. Инна. Ты давай, убирайся давай из не своей комнаты! Иди, иди, не сиди тут! Роман. А мне тут удобно. Инна. А мне не удобно! Роман. И что с того? Кто тебя слушать будет, мямля! Мне, кстати, для жилья эта комната больше нравится. Здесь светлее. Поняла? Инна. Именно так? Роман. Ага. А что? Инна. А тебе не кажется?.. Роман. Не-а. Не кажется. Инна. Это же хамство! Роман. Вот еще! Это так, борьба мнений. Способ выживания. Инна. Выживания? Я родителям поведаю об этом способе. Роман. Я буду все отрицать. Скажу, что наговариваешь. Мне поверят. С тобой тут не считаются. А меня поймут. Сама посуди, я приехал, у тебя с ними конфликт, я еще тут под ногами. Во проблема! Решила меня оболгать. По-всякому можно повернуть, знаешь ли. Инна. Интересно, каковы же твои намерения в дальнейшем? Роман. Тебе могу сказать, потому что ты не выдашь. (Пауза.) Хочу занять чужое место и сделать его своим. Кстати, я очень откровенен, а это плохо. Хочу, знаешь ли, все иметь, что надо; хочу сразу, чтоб времени не тратить. Хочу сейчас. А здесь мне нравится. Инна. Да кто же тебе это все отдаст? Роман. Да вы же и отдадите. (Пауза.) Поживешь в наших условиях – поймешь, как надо отрывать с руками. По секрету говорю тебе, это все теперь только мое, а вы временные. Уезжай, а? (Пауза.) Инна. Ты идиот? Роман. Нет. Инна. Но есть же законы. Роман. Да я же никого убивать-то не собираюсь. Я как в революцию: забираю лишнее, а что лишнее – это я решаю сам. Инна. Прямо страшно. Роман. Так всегда, Инночка. Сначала не верится, а потом удивляешься, что все именно так. Делиться нужно. И придется. Потому что кто победил в бою, тому и добыча. Инна. Ты очень умный, Ромочка! Роман. А тебе ведь страшно! Значит, понимаешь, насколько я опасен. Инна . Ты опасен? (Хохочет.) Да ты сегодня вечером вылетишь отсюда. Родственничек! Роман. Вылетишь – ты! (Пауза.) И вообще, мне надоело разглагольствовать. И тобой я по горло сыт уже, во как! Я ведь могу спровоцировать все что угодно. Вот, смотри! (Берет с дивана пакет с колготками, вытаскивает их и обкручивает вокруг своей шеи и душит себя.) Мне задохнуться ничего не стоит. И тебя посадят. Довела! Инна (бросается к нему, отбирает колготки). Я поняла! Не надо демонстрировать, поняла я! Роман. Я-то выживу… Я-то смогу потом показать, кто меня душил, резал, стрелял, сбрасывал с крыши, топил в ванной, толкал под машину. Инна. Я ухожу. Только не надо никаких таких страстей. Я найду способ с тобой разобраться. Роман. К твоему сожалению, это невозможно. Некому за тебя заступиться. (Пауза.) Хочешь еще чуток правды? Вы все удобно живете, а мы там, у себя, должны локти кусать да облизываться, как тут у вас хорошо. Мы же все видим, телевизор смотрим. Ничего честно не делается. Мы этому учимся. Мы научились. Не такие уже лопухи. У меня тоже есть мать и отец. А чего они видели в жизни? Кроме проходной. Да и та теперь не работает. А я так не хочу. У меня другой план. И в этом плане вы должны поменяться со мной местами. Насмотрелся я, спасибо! По головам я лучше пойду. А вы же родственники – должны понять, что теперь наша очередь жить! (Пауза.) Кстати, сынишка твой спит себе и спит. Что это с ним? Дышит ли? Инна (осматривает кроватку). Полнейший бред! Кто бы слышал. Явился победитель! (Собирает вещи.) Я потом долго буду смеяться над твоим итогом. Получишь ты сполна! Роман. Уже уходишь? Странно. Так хорошо говорили. Жалко. Ну, ладно. Ты позванивай – вдруг что переменится, вдруг папа тебя назад кликнет… из темноты. Не стесняйся, я же не зверь. Должны деды и внуки встречаться иногда хотя бы. Инна. Я поражаюсь твоей наивности. Роман. О, я классный экспериментатор! Не обижайся, это все преходящее. Тебе ли не радоваться свободе от папы? От его злости и непонимания. Инна. А кормить-то меня кто будет? Роман. Найдутся добрые люди, помогут. Вот я нашел, например, теперь ты ищи. Инна. А вот никуда я не денусь, понял? Не получишь ты этой комнаты! Я здесь жила и буду жить, понял? Дверь закрой, подлец! Роман (смеется). Тихо, тихо! Все же в порядке. Пока! Пока все нормально. А потом.… (Идет к двери.) Поживем – увидим. Только запомни: я тебе ничего не говорил. А то, знаешь, всякое со мной может случиться. Инна. Да сегодня же вечером и случится! Молчать я не буду! (Роман, хохоча, уходит из комнаты. Инна садится на диван и плачет. Уходит свет. Конец сцены.) Сцена третья (Комната Шоропова. Вечер. Шоропов ругается с Шороповой.)

Шоропов. У меня есть право! Право на свободу от всякой дряни. Шоропова. Ты называешь дрянью нашу дочь? Шоропов. Их много, всяких дряней вокруг. И она, в частности, и племянничек твой, кстати. Шоропова. И твой, кстати. Шоропов. Когда вы все провалитесь к черту под землю? Шоропова. Ты послушай, что ты говоришь! О ком! И как ты это делаешь?! Как ты смеешь это делать?! Шоропов. Почему вот вы, родные мне люди, считаете, что можете нарушать мой покой, надоедать мне вечно? А не один посторонний, чужой человек так не считает. Почему незнакомые люди не лезут ко мне со всякой ерундой? Почему они не пристают? А близкие лезут и лезут, не отстают! Какого черта? Я что, вам еще что-то должен? Я уже все вам отдал. И молодость, и деньги, и сердце. Я вас вырастил, обеспечил. Отстаньте, а? (Пауза. Шоропова уходит из комнаты.) Ведь вот двадцать лет – одна и та же жизнь!(Из шкафа вылезает Роман.) Роман. Дядя Эдик, мне так вас жалко, что плакать хочется. Ведь вы же святой человек! Если бы у меня такой отец был, я бы его на руках носил. Но вас здесь никто не понимает и никогда не понимал. Шоропов. Ты что в шкафу делал? (Пауза.) Роман. Прятался. Шоропов. Прятался? Роман. Мне страшно, понимаете? Я иногда прячусь. Это нервное. И не проходит. Я как испугаюсь, так сразу прячусь. Я люблю в шкафу прятаться. Сижу там тихонечко и жду. Шоропов. Чего ж ты там ждешь? Роман. Когда страх уйдет. А он такой прилипчивый. Шоропов (проверяя шкаф). Так, может, тебе в шкафу пожить, а? Роман. Не надо в шкафу… Шкаф – явление временное. Я хочу рядом с вами жить. Я хочу вас только видеть. Вы для меня пример стойкости и человечности. (Пауза.) Шоропов. Дурнее чуши я не слышал. Роман. Только не наговаривайте на себя. Вы же мизинца их не стоите. Ой, наоборот! И потом – ваша тонкая организация психики. Шоропов. Ты где таких слов нахватался? Роман. Вы думаете, я тупой? Ничего не знаю, не понимаю? А я, кстати, защищал вас перед вашей же дочерью, которая не стеснялась в выражениях при мне. Я был за вас! Я ей ответил! Шоропов. Мне все равно, что она обо мне думает. Ее для меня нет больше! Роман. Но мне-то не все равно. Я к вам расположен и полюбил. Как папу, а папу принято защищать. Шоропов. Спасибо. Роман. А мне не надо благодарности. Я от всей души. Я и в следующий раз за вас буду. Шоропов. Ты только в шкаф мой больше не залезай, хорошо? Роман. Я бы с удовольствием, но в тот самый момент могу не сообразить и залезть автоматически. Понимаете меня? Шоропов. А ты постарайся сюда просто не заходить. Тебе что, места мало? Роман. А у вас здесь очень интересно. И телевизор только в вашей комнате. А я телевизор люблю. (Пауза.) Вам же приятно, что мне здесь интересно, а не там? Шоропов. Ничего мне не приятно! Роман. Мне нравится, что вы честный. Другой бы изобразил радость. А вы не врете. Шоропов. Чего тебе от меня надо, Рома? Роман. Да ничего. Я просто посижу. Вы делайте, что хотите. (Пауза.) Шоропов. Я бы один хотел. Роман. Я понимаю ваши чувства. Я бы тоже хотел. А ведь вам ваша родня жить не дает, так? Шоропов. Ну? Роман. И это безобразие, правда? Шоропов. Ну? Роман. Что-то ведь надо делать. Шоропов. Да ничего не надо делать. Я хочу один побыть в своем кабинете. Роман. И это правильно. На то он и кабинет. А ведь вас фактически лишают этой возможности. То жена, то дочь. Так? Шоропов. Ну, так! И что? Роман. Ничего. Я факт констатирую. Смотреть на это больно! Я бы на вашем месте спрятался. Потому что страшно. Уехать вам надо куда-нибудь. И пусть ищут. Шоропов. Зачем искать-то? Роман. Ну, все-таки приятно, что нервничают. Шоропов. Да ничего мне не приятно. Не надо меня искать. Я никуда не еду. Роман. А вы не зарекайтесь. Потому как вы же не можете разных-то там выставлять за дверь. Это непорядочно. Вы же хороший человек. Значит надо уезжать от них, чтоб не лезли. Шоропов. Что ты выдумываешь глупости всякие? Роман. Помочь я хочу в вашей муке. Помочь и спасти. Вы мне дороги. Хоть вам я и не нужен вовсе. Хоть вы терпеть не можете меня. Но я не смотрю на это – ведь что я такое по сравнению с вами. Шоропов. Рома. Роман. Да. Шоропов. Рома, ты в порядке вообще? Не ударился, а? Эти твои откровения меня пугают. Роман. Ну, ударялся, и что? Чувствую я себя хорошо. Главное, пусть у вас все будет спокойно. А покоя вам здесь не дадут. Вам есть куда уехать? Шоропов. Уехать? Уехать всегда есть куда. Уехать и не приехать. (Пауза.) Роман. Зато как ценно ваше исчезновение – без слов и прощаний. Вот шум-то подымется! Шоропов. Без прощания – это хорошо. То есть просто исчезнуть. Роман. Ну! Шоропов. Хитро. Долго думал? Роман. Это в моем стиле. Вам будет очень хорошо. (Пауза.) Шоропов. Не понимаю твоего дурацкого рвения. Роман. Я такой человек, который все отдаст ради ближнего своего! Шоропов. Дочь, говоришь, гадости говорила? Роман. Говорила. Шоропов. Ну, это ей так не пройдет! За это ей воздастся! Я ей сейчас покажу! Роман. Сейчас-то зачем? Шоропов (кричит). Эй, мадонна с младенцем! Соседка! (Стучит в стену, сразу начинает плакать ребенок.) Во, детеныш заквакал! Иди сюда, мамаша-одиночка! (Входит Инна, за ней заглядывает Шоропова.) (Шороповой.) Тебя не звали! (Шоропова уходит.) Ну, доченька, как живется? Инна. Замечательно, папочка! Шоропов. Я тут многое узнал. Инна. И что же ты узнал? Шоропов. Вот, молодой человек поведал. Инна. Да? И что же он тебе поведал? Шоропов. Что ты меня по-всякому обзывала. Инна. Да ну! Ни разу не слышала. Шоропов. Не слышала? Инна. Нет. Не случалось как-то. Шоропов. А вот юноша слышал. Инна. Ой, молодец какой! Какой прекрасный юноша! Шоропов. Ты мне прекрати театральное представление! Это тебе не игра! Если ты посмела про отца мерзости говорить, а тем более думать, то не жить тебе под моей крышей! Ты и так все, что могла, нарушила. Инна. А вы не хотите, молодой человек, рассказать моему отцу про ваш план? Не хотите правду сказать о том, что вы желаете эту квартиру захватить в свое пользование, а нас всех выгнать? Роман. Чего только от злобы люди не скажут! Шоропов. Инна, ты бы хотя бы следила за мыслями. Городишь полнейший бред. Как он такое может? Инна. Он мне об этом сказал. Роман. Сама посуди, если бы я так хотел, разве ж я сказал бы? Шоропов. Вот это логично. Ты уже совсем спятила. Настраиваешь меня против родственников. Ну, давай что-нибудь плохое про мать теперь. Роман. Может быть, не надо? Это же больно слушать. Инна. Ты мне не веришь, папа? Шоропов. Тебе?! Нет. После всего сказанного путь тебе отсюда, куда хочешь. Даю на сборы час. Звони, кому хочешь, и пошла вон! Инна. Мне легче, я уйду. Чтобы не видеть того, что будет. Позовешь еще! Поблагодари свою ненависть, когда выть будешь! Шоропов. Да как ты смеешь! Навсегда! С глаз долой! (Заглядывает Шоропова.) Шоропова. Эдик, остановись! Шоропов. Закрой дверь! Прекратите меня терроризировать! (Инне.) Уходи сейчас же! (Инна уходит. Шоропова хлопает дверью, потом опять заходит в комнату.) Шоропова. Эдик, она не может уйти! Шоропов. Не твое дело. Твое дело – котлеты. Шоропова. Эдик, я уйду с ней. Шоропов. И поживее! Шоропова. Рома, ну скажи что-нибудь! Останови этот скандал! Ты же один здесь – нормальный человек! Шоропов. Не ему решать! А мне! Роман (вдруг). Надо остановиться и сосчитать до десяти. Мне кажется, вы, дядя, переборщили. Выгонять человека на ночь глядя нельзя. Шоропова. Господи, спасибо за светлые мысли! (Пауза.) Шоропов. Понимаешь, Ромочка, если не сейчас, то когда? Когда мне это сделать? Роман. Неправильно это, не по-людски. Надо по-другому. Шоропов. По-другому – это значит мне уходить? Роман. Ну, наверно. Хотя, я не знаю. Решайте сами. (Пауза.) Шоропов. Хорошо, оставим все на своих местах. Пусть остается. Пусть только посмеет хоть слово сказать. Иди, Шоропова, передай ей. И еще, никогда сюда не заходите. Кроме него. Если что-нибудь надо, только через него. Понятно? (Шоропова уходит. Плач ребенка замолкает.) Слушай, племянничек, ты умеешь в шашки играть? Нет, лучше в шахматы. (Достает доску.) Садись. Роман. Я не очень. Только правила знаю. Шоропов. Через неделю будешь асом. Сегодня играем двадцать четыре партии. Надо только чаю заказать. Сходи, а? (Роман уходит из комнаты, через некоторое время возвращается, за ним заглядывает плачущая Шоропова.) Ну, что там у вас?Роман. Да уехала она, сбежала. Вот, тетя говорит. (Пауза.) Шоропов. Закрой дверь, Шоропова, не мешай! (Уходит свет. Конец сцены.) Сцена четвертая (Роман и Шоропов играют в гостиной в шахматы. Большой обеденный стол, шкафы, ковры, картины. Красиво.)

Шоропов. Это какая по счету? Роман. Триста девяносто восьмая. Триста девяносто семь – ноль. Шоропов. Если бы на деньги играли, ты бы, братец, без штанов остался. Роман. Только не надо, дядя, свое превосходство выражать. И без того понятно, что я не умею играть. Шоропов. Знаешь, я вот думаю, как хорошо иметь свой дом, особенно зимой. За окнами мороз, а у нас батареи греют. И вот мы с тобой режемся в шахматы. Роман. Вы, дядя, просто романтик. Как там, интересно, ваши поживают? Шоропов. Но я же, в общем-то, если подумать, их не выгонял. Я попытался было, да потом отменил. Роман. Ну, конечно, они сами ушли. Шоропов. Ушли – значит, хотели уйти, да? Роман. Ваш ход. Шоропов. Сделаем перерыв. (Задумывается. Пауза.) В конечном итоге, кто прав? Я прав. Как ты думаешь? Роман. Проиграйте хоть одну? Мне же обидно. У меня интерес пропадет. Шоропов. Не люблю я проигрывать. Роман. А я люблю? Вам-то легко. А мне каково? На улицу, что ли, идти?

Шоропов. Ну и пойдешь. Еще две партии, и пойдешь. Как договорились. Если, конечно, хоть одну не выиграешь. Роман. Я думал, это шутка. Шоропов. Ты думал, что выиграешь. Я и сам так думал, когда обговаривал условия. Но сейчас, прямо смотрю, скоро таки на морозец побежишь. Предлагаю ехать к моим, на дачу. Там хоть печка есть. Роман. Проиграйте, а? Вам же скучно будет без меня. Шоропов. Уговор дороже денег. Роман. Тогда я больше играть не буду. Я не хочу уходить. Шоропов. А это уже нечестно. Если ты мужчина – держи слово. Кстати, очередной вам мат! Роман. Что же вы сразу не сказали? Зачем перерыв брали? Поиздеваться, да? Шоропов. Отдохнуть, подумать. Ну что тут поделаешь, если мат. Я-то ни при чем, это ты зеваешь фигуры. Расставлять? Роман. Я устал, дядя Эдик. Все равно проиграю. Я лучше собираться буду. Да и поеду сразу на дачу. Шоропов. Ага, совсем сдаешься! Ну что же, как хочешь. Препятствовать не буду. Сейчас объясню, как дорогу найти. Роман. Не надо! Сам разберусь, без вашей помощи. Шоропов. Ну, все, свобода. Слава Богу! (Шоропов уходит в свою комнату. Пауза.) Роман. Ладно, дядя Эдик, я решил продолжить. Расставляю фигуры. (Расставляет фигуры на доске.) Шоропов (возвращается в гостиную) . Ну-ну, дорогой друг! Продолжим. (Играют. Шоропов вдруг быстро проигрывает.) Эй, эй! Я не понял! Ну-ка, вернем-ка ходы. Мне кажется, ты где-то сжульничал!Роман. Я? Да как у вас совести-то хватает, так думать?! Умейте проигрывать! (Пауза.) Шоропов. Так, еще одну. Роман. А смысл-то? Все равно я остаюсь. Шоропов. Еще одну! Роман. Расставляйте. (Расставляют. Играют.) Вот видите, как все обернулось. Думали-думали, надеялись-надеялись! И в одну минуту все надежды в прах.Шоропов. Да, Господи! Одну из четырехсот партий и годовалый младенец выиграет.