Субботний вечер. Теплая апрельская погода предполагает долгую хорошую прогулку на воздухе, но Анатолий и Тамара собираются в театр. Наконец-то они нашли время, чтобы выбраться в центр.

До спектакля еще два часа, и супруги снуют по квартире в поисках нужных им обоим вещей. Тамара примеряет разные наряды, а Анатолий, побрившись и одевшись, сидит то у телевизора, то на кухне.

Спокойный мирный вечер без ссор и ругани начинается.

Копошащаяся и бурчащая чего-то себе под нос жена через некоторое время вынуждает мужа нервно постукивать пальцами по кухонному столу.

– Ну, скоро ты уже? – ворчит Анатолий.

Тусклые глаза его разглядывают давно не вытиравшийся стол: жирные пятна разбросаны по нему; сжившись с поверхностью, они превратились в естественный узор.

Желания идти в театр с женой у Анатолия мало, но чтобы не перечить ей, он согласился. Тем более что однообразное существование надоело ему страшно. Раньше он в выходные хоть из дому исчезал, но, как только поссорился с любовницей, пойти стало некуда, а видеть все время одну и ту же женщину ему тяжело. Поход в театр для него хоть какое-то разнообразие, а так – он не любитель искусства.

Тамара появляется на кухне в розовом платье, облегающем ее неровные телесные формы. Это платье ей, как назло, совсем не идет.

– Ты бы, – морщится Анатолий, – может, другого цвета надела бы что-нибудь? И так розовая, да еще и это! А?

– Господи! – отвечает жена. – Дай хоть раз в жизни девушкой побыть молодой!

Тяжелая и широкая ступня Тамары пытается втиснуться в узкие изящные туфельки.

– Где ты эти туфли-то нашла? – с испугом спрашивает Анатолий, боясь, что сейчас эта не подходящая для Тамариной ноги обувь порвется.

– Эльвира дала! – отвечает довольная своим видом жена. – Это же мой размер. Господи, не лезут! Что делать? Вот паразитка!

Тамара долго возмущается, потом все-таки втискивается в туфлю.

– Надо было тебе рожать тогда! – неожиданно после раздумья говорит муж. – Худая бы была!

– Поговори у меня! – замахивается Тамара на Анатолия, он резко отклоняется – на всякий случай. – Рожать! Это такая все-таки ответственность! Я вот на наших девиц смотрю: запуганные, вечно бегают, звонят – что там дома, как девочки-мальчики у них? Все чего-то обсуждают. Ой, а болезни! Себя бы вылечить!

Анатолий закатывает глаза. Такие речи жены он слышит уже пятнадцать лет, и ничего не меняется.

– У нас Оксанка-то Семинишина, – продолжает Тамара, – своего Валерку в бассейн повела – воспаление легких, вот теперь мается! А у других чего только не бывает.

– Ну, все же живая душа была бы, – почти неслышно произносит муж.

Тамара, зыркнув на него, сжимает губы.

– Душевный ты мой! – говорит она. – Заработай на ребенка сначала, покажи мне, что хочешь его, я тогда подумаю.

– Куда уж теперь думать, – вздыхает Анатолий, – поздно! Ладно, пошли-ка, пропустим по стаканчику.

Он уходит в комнату, потом возвращается на кухню, в руках у него бутылка дешевого крепленого вина и два бокала.

Анатолий смотрит в пол и краешком глаза видит здоровенную коленку жены в черном чулке, ему становится что-то совсем нехорошо.

Они выпивают по бокалу. Крепкая жидкость растворяет угрызения совести.

– А если бы ты не выпивал, было бы еще лучше! Вот и родила бы, понимаешь? – осуждающе говорит Тамара.

Анатолий, наливая вино, кивает головой.

– Ну, я же не пьянь подзаборная! Вообще-то я, между прочим, конструктор! Без которого бюро встанет! – говорит он, отпивая из своего бокала.

– Лучше б ты работу нашел, а не в бюро своем сопел! – рассуждает Тамара, заглядывая в мусорное ведро. – Ведро тебе даже не вынести, конструктор!

Их мягкая перебранка длится до конца бутылки, после чего Анатолий чувствует, что ему надо добавить, но не решается, потому что знает, чем это кончится.

– Мы не опоздаем? – слегка повеселевшим голосом спрашивает Тамара.

– Нет, – угрюмо отвечает муж. От желания выпить еще и от нетерпения он начинает злиться.

Полное лицо жены расширяется перед его глазами, намазанные румянами щеки выводят из себя. Желая, но не исполняя желаемое, Анатолий тянет время.

– Ну, пойдем что ли? – говорит Тамара.

– А вот скажи мне, Тамарочка! – немного лебезящим тоном говорит муж. – Вот у вас в суде есть хоть одна красивая баба? Или судят только страшные, чтоб боялись?

Тамара хмурит брови и чуть ведет подбородком в сторону.

– Что ты имеешь в виду? – спрашивает она звенящим голосом.

– А то! – кричит Анатолий. – Есть у вас бабы нормальные или все такие тумбы, как ты?

Он тычет пальцем в сторону жены, задевает бокал – тот сразу же падает и разбивается.

Тамара краснеет, подбородок ее гуляет по шее и трясется, глаза сужаются, кулаки сжаты и приготовлены к бою.Анатолий, увидев изменения в настроении жены, поспешно бежит в туалет, где и закрывается.– Выходи! – кричит ему Тамара.– Как тебе только позволяют судить-то? – отвечает муж, сидя в брюках на унитазе и закуривая сигарету без фильтра. – Тебе, которая без сердца! А? Как? Ответь!Тамара долбит кулачищами в дверь и орет:– Как ты смеешь мне такое говорить? Пьянь ты чертова!Анатолий не отвечает.Тамара садится на кухне, нервы бродят по ее телу и колышут его. Она осматривается и достает из шкафчика под раковиной пакет сока, в котором спрятаны ее запасы вина. Она пьет прямо из пакета.– Пьянь! – причитает она. – Только выпьет и поносит! Я не имею… Я имею право на все! Я заслуженный человек! Я только по букве закона! А ты?! Бездельник! Двадцать лет – и ни одной лишней копейки! Дети ему нужны! Ты с собой-то разберись!– А Вика хотела родить! – истошно кричит Анатолий из туалета.Тамара от этих слов поперхнулась.– Какая Вика? – закричала она и подбежала к двери туалета и опять забарабанила по ней. – Что еще за Вика?!– Я пошутил! – испугавшись бешенства жены, ответил Анатолий. – Хотел проверить – любишь ли!Оба они замолкают, каждый думает о своем.Молчание длится минут пять. Потом Тамара говорит:– Вылезай, дурень! Опоздаем ведь!Выпитое вино еще больше подкрасило ее щеки и успокоило.– Я тебя трогать не буду. Пошли, а? – зовет она мужа.Анатолий открывает дверь и опасливо выглядывает. Тамара стоит перед ним и поправляет подпрыгнувшее на бедрах платье.– Давай еще по стаканчику? – с надеждой спрашивает муж.Жена неряшливо кивает взлохмаченной головой.Вечер продолжается…Утром они находят друг друга лежащими поперек дивана в праздничных измятых нарядах.Хорошо, что воскресенье…