— Так, я все. — Констебль Денверс откатилась в кресле от стола и потянулась. — Плохие парни пойманы, документы заполнены и так, и в электронном формате, правительство довольно — так что я домой, в душ и на четыре благословенных часа в кровать, прежде чем мне придется провожать своих драгоценных отпрысков в детский сад. — Она скомкала листок и швырнула его в своего напарника. — Джек! Прием! Собираешься здесь всю ночь торчать?
— Просто проверяю то, что сказал Тони.
— Что? Это сегодня днем в доме? — Когда Джек согласно пробурчал, она попыталась вспомнить все, что упоминалось в том разговоре. — Он спрашивал про смерти в пятидесятых годах.
— Угу.
— И ты проверил.
— И я проверил.
— Тебе работы мало?
— Он меня заинтриговал.
— Ага. — Как все хорошие полицейские, Джек иногда несколько увлекался, и за последние несколько месяцев она привыкла к внеплановым наездам. Проверка «ЧБ Продакшнз» — в студии или на месте съемок — когда ему хотелось. Она понятия не имела, что он делал. Но инстинкты обычно не подводили Джека, да и на Ли Николаса всегда было приятно посмотреть. Поэтому времени она не жалела.
— Все было практически так, как описывал Тони. Отец свихнулся и зарубил топором сначала детей, а потом себя.
— И?… — Они работали вместе уже достаточно долго для того, чтобы было понятно — это еще не конец истории.
— И потом он спросил, не происходило ли что-нибудь после этого.
— Тогда ты начал подкалывать его насчет привидений. И что? — Джек оторвал взгляд от монитора, и Гита подавила вздох. На его лице было совершенно бульдожье выражение, которое обычно появлялось в случаях близости какой-либо находки. Которое говорило, что констебль Джек Элсон никогда не упускал свою добычу.
«Если осенью его не сделают детективом, попрошу перевода в Нунавут».
— Ладно, наверно, я об этом еще пожалею, но что ты нашел?
— 17 ноября 1969 этот дом купил Джеральд Крэнби.
— Глава сети бакалейных лавок «Крэнби»? Крупнейшей независимой сети на всей территории западнее Виннипега? «Свежее или замороженное, цены в магазинах Крэнби»… — Момент рекламы оборвало выражение его лица. — Извини. Поздно, и я немного на взводе. Этот Крэнби?
— Да, этот Крэнби. В начале семидесятых его десятимесячный сын Карл погиб.
— Его убили?
— Спалили на открытом огне как святочное полено.
— Святочное полено — это то, что вы, христиане, сжигаете на Рождество?
— Оно самое.
— Эй, я просто уточняю контекст. — Она положила кулаки на стол и опустила на них подбородок. — Ну и как, прижали к ногтю этого отморозка? — Когда он поморщился, Гита ухмыльнулась. — Я следую моде, чувак.
— Не стоит. И искать долго пришлось. Его мать лежала около очага с обожженными руками и спицей в глазах.
— Может, со спицами? Во множественном числе? Она положила ребенка в очаг и покончила с собой вязальными спицами? — Ее дрожь была неискренней лишь наполовину. — Жестко.
— Или она пыталась вытащить ребенка из огня, и ее убил настоящий преступник.
— Теоретически возможно. — Но в это ее напарник явно не верил. — Официальное заключение?
— Убийство и самоубийство. Няня обнаружила тела, когда вернулась из кухни с едой. Повар и садовник в это время тоже были на кухне. У Крэнби железнобетонное алиби. Мотива не было ни у кого.
— Я тебя умоляю, Крэнби был удачным бизнесменом. У таких всегда хватает врагов.
— Крэнби тоже так говорил. Но есть один странный момент…
— Что, помимо святочных полен и вязальных спиц?
— Крэнби сказал, что кто-то включает в его доме бальную музыку.
— И он заподозрил База Лурмана. «Строго по правилам»… Это фильм, — пояснила она непонимающему Джеку. — Тебе пора начать смотреть что-то помимо своей третьесортной научной фантастики. Дай угадаю — музыка свела его жену с ума?
— Так он сказал. Няня в своих показаниях согласилась, что миссис Крэнби в последнее время очень нервничала и говорила, что боится мужчины с топором.
— Мужчины с топором?
— Крис Миллз убил своих детей топором.
Гита моргнула и села прямее.
— Крис Миллз — это тот спятивший папаша?
Джек кивнул.
— Это случилось примерно за десять лет до того, как Крэнби купил этот дом. — Она знала, на что он намекает. И даже не собиралась об этом задумываться.
— И это еще не все.
— Счастье-то какое.
— Я сходил в архив и взял все материалы, имеющиеся по этому дому. 8 марта 1942 года капитан Чарльз Бэннет убил свою жену Одри, а потом головой вниз нырнул через перила второго этажа.
— Ну, это…
— Еще не все. — Джек провел ладонью по голове, взъерошивая светлые волосы, и второй рукой раскинул стопку бумаг веером по столу. — Констебль Льютэн, офицер, который делал отчет по Бэннетам, тоже провел свое расследование. 12 января 1922 года миссис Патриция Хольц, обеспеченная вдова лесопромышленника, разрубила своего садовника на кусочки, а потом приняла смертельную дозу крысиного яда. 15 февраля 1937 года тридцать девять человека — хозяева, гости и оркестр, — погибли на балу в честь дня святого Валентина. Официальная причина — утечка газа, но в заметках Льютэна говорится, что два входа были заблокированы снаружи, а третий — заперт. Ключ оказался в кармане хозяина.
Она по привычке представила сцену.
— В бальном зале одна из стен практически вся стеклянная. Ладно, допустим, в феврале окна были закрыты. Но, казалось бы, что могло помешать швырнуть в них пюпитр или еще что-нибудь.
— Да. Казалось бы. — Он умолк.
Копы довольно быстро узнавали две вещи. Во-первых, иногда совпадения на поверку оказывались просто совпадениями. Теория вероятности банально брала верх. Подозреваемый с мотивом и возможностью не всегда являлся виновным. И, во-вторых, хотя подозреваемый с мотивом и возможностью не всегда являлся виновным, скорее всего это сделал он. И к черту совпадения.
— Ты видишь связь между Крэнби и более ранними смертями, да?
— Мужчина с топором. Бальная музыка. Странности накладываются на странности.
— Тебе надо поспать.
Он изогнул губы в некотором подобии улыбки.
— Не спорю. Говорят, что в Каулфилд Хаус водятся привидения.
— А еще говорят, что на Луне никто не высаживался. — Она отодвинула кресло и встала. — Говорят очень много странного. Иногда даже во вменяемом состоянии. Давай, пошли отсюда.
— Я… — Джек еще секунду посмотрел на монитор, потом пожал плечами и отключил его. — Да, ты права.
— Это бывает часто. — Помахав на прощание команде, занимающейся вдрызг пьяной проституткой, Гита пошла за своим напарником из помещения для инструктажа. — Нет, я не спорю, что столько смертей в одном доме — это странно.
— Это еще не все. В двадцатых годах тетушка Крейтона Каулфилда, унаследовавшая дом, умерла вместе со своим гостем, отравившись чаем с цианидом. — Сделав паузу, чтобы отметиться в книге ухода у дежурного, Джек продолжил, выходя из двери и направляясь через Дир Лэйк Авеню к стоянке. — В 1906 году одна из горничных Каулфилда, Люси Льюис, столкнула слугу с лестницы и повешалась.
— Повесилась.
— Что?
— Говорят «повесилась».
— Ладно, повесилась.
Она усмехнулась, когда он разве что глаза не закатил.
— Ладно, много покойников. А почему об этом знает так мало народу?
Замерев около своего грузовичка, Джек потер друг о друга большой и указательный пальцы.
— Деньги говорят. А еще деньги говорят тебе, когда надо заткнуться.
— Вполне вероятно. — Гита отперла дверь своей машины — наверно, единственной на стоянке без электронного замка, — и застыла, подняв одну ногу над подножкой. — А что было в десятых?
Джек приподнялся и посмотрел на нее поверх водительской дверцы. Его волосы и кожа отливали одним и тем же светло-золотистым оттенком в фонарном свете.
— Когда?
— В десятых годах. Смерти происходили каждое десятилетие вплоть до семидесятых годов — кроме десятых.
— А, точно. Согласно заметкам констебля Льютэна, в 1917, через год после смерти его собственного сына — по естественным причинам, — быстро добавил он, прежде чем Гита успела задать вопрос, — пропал Крейтон Каулфилд.
— Пропал?
Джек кивнул.
Она фыркнула.
— Ну, это просто клише. — Гита закатила глаза, когда он явно не понял. — Для дома с привидениями.
— Кто сказал, что там есть привидения?
— Ты… — Он нахмурилась, припоминания их разговор. — Ладно. Хорошо. Иди спать, Джек.
— И ты.
Но она еще несколько секунд сидела в машине, пока он отъезжал, и вспоминала лицо Тони Фостера — когда Джек в шутку предположил, что в доме водятся привидения.
И знала, что Джек тоже это вспомнил.
* * *
Тони не особенно нравилась библиотека, когда он заходил туда ранее. Сейчас она нравилась ему еще меньше. По углам и на пустых полках затаились тени, которые не имели никакого отношения к свету, отбрасываемому работающим ноутбуком на каминной полке. После приключений прошлой весной затаившиеся тени не относились к его любимым вещам. Эти тени были другими. Но от этого лучше не становилось. Черт, если Маус мог чуять зло в библиотеке, то как должен был реагировать он?
Пот скатывался по его бокам. Узор, выжженный на груди, чесался от соленой влаги.
— Я Оз, великий и могучий!
Библиотека не впечатлилась.
— Ага. И не смотрите на человека за занавеской. — Тони понятия не имел что делает, но, по крайней мере, в этот раз он рисковал только собой.
— Слушай, Питер, проигрыши теперь идут практически друг за другом. И любой, кто пойдет со мной — Эми или… Ну, ты знаешь…
Надо было отдать Питеру должное — он не стал притворяться, что не знает.
— …будет сам по себе. То есть, я там буду, но не буду…
Поднятая рука оборвала его на середине фразы.
— Я понимаю.
— Если существо из подвала поймет, что я ищу журнал Каулфилда, оно может попытаться меня остановить.
— Как?
— Не знаю, но если у него есть хоть одно полушарие, сначала оно нападет на… Ээ…
— Не волшебника, — кивнул Питер. — Скорее всего.
— Так что я лучше пойду один.
— Согласен.
— Ну же, Питер, ты не можешь… — Тони осмыслил последнюю реплику. — Стоп, ты не против?
— Нет. И Тина хочет, чтобы ты заодно посмотрел, как там Эверетт.
Снова появился свет — судя по солнечным лучам, исходящим не из матово-черных окон, — дневной. И Тони слышал судороги и звон разбивающегося вдребезги китайского фарфора из гостиной по соседству. На полках стояли книги, но из-за пыли казалось, что комнату не используют. Она была неуютной. Не в духе Амитивилля — «убирайтесь вон!», — но добровольно он бы здесь все равно не задержался.
Тони подозревал, что от порядка книг на полках у какого-нибудь библиотекаря случился бы инфаркт — «Истинное и правдивое повествование о том, что происходило в течение многих лет между доктором Джоном Ди и некими духами» устроилось рядом с «Признаниями святого Августина». Сам он не отказался бы посмотреть на потертый томик «Записок о естественной магии», но пальцы прошли сквозь него, словно книги там и не было. Вернее, там не было его.
Во время предыдущего проигрыша, когда танцевальная музыка затопила дом, и он усилием воли старался не пританцовывать — «Ночь и день» вернулись в начало плейлиста, — полки были заполнены книгами о законе и бизнесе в кожаном переплете. Все, что могло принадлежать Крейтону Каулфилду, давно пропало. Все, за исключением огромного стола из красного дерева, оккупировавшего дальний конец комнаты.
Люди в гостиной умерли явно задолго до тех, кто погиб танцуя, потому что эти книги определенно принадлежали Каулфилду. Было полно французских и немецких томов, и к несчастью многие из них были похожи на журналы. Кто заметит еще один? Идеальный тайник. Когда погас свет, Тони стоял на лестнице, всматриваясь в названия на потертых корешках темно-красного трехтомника.
Исчезнуть из прошлого. Появиться в настоящем.
— Камера один готова, — вздохнул он, аккуратно спускаясь вниз. — Второй дубль.
Логично было предложить, что тьма концентрировалась в местах, где стояли самые жуткие книги. Большая их часть находилась рядом со столом Каулфилда — который просто источал что-то тошнотворное. Переставив ноутбук на сидение кресла около стола, Тони велел себе не тратить те десять минут или что-то около того, что у него осталось до проигрыша Люси, и не потерять единственный шанс найти журнал в его собственном времени.
Столешница и ящики были отполированы до зеркального блеска. Когда он прикоснулся к узорчатой медной ручке среднего ящика, его отражение выразительным взглядом уточнило, точно ли он хочет это сделать.
— Точно не хочу.
Ящик был заперт. Вытащив дешевый карманный ножик, висящий на кольце с ключами, он воспользовался уроками, полученными сто лет назад в колонии для малолетних преступников, и взломал его. Может, на ноутбуке было какое-нибудь заклинание, позволяющее не царапать полировку, но сейчас не было времени на поиски.
Да и плевать ему было на царапины.
В ящике было пусто.
Во всех ящиках было пусто.
Никаких секретных отделений. Ничего не приклеено к днищам.
Он сунул голову в освобожденное пространство справа. Ничего. Слева. Что-то блеснуло. Пальцами Тони нащупал глянцевый прямоугольник. Наверное, он вывалился из ящика сверху и из-за влаги или времени — или и из-за того, и из-за другого, — прилип к боковой стенке. Поддеть кончиком ножа…
Он поймал падающий прямоугольник и поднес к монитору.
Фотография. Улыбающаяся женщина, сидящая на первой ступеньки лестницы, ведущей к дому. Одной рукой она отводила от лица темные волосы, другой — придерживала смеющегося малыша у себя на коленях. Большая часть надписи на задней стороне осталась на боковой стенке стола. Единственное слово, которое Тони смог прочитать, было «Карл».
Карл перестал плакать в детской.
— Черт!
Когда зажегся свет, он сунул фотографию в карман.
— Сукин…
Закрыв глаза и чувствуя, как сжимается желудок, он отполз от стола, отталкиваясь от вытащенных ящиков и кресла. Он не останавливался, пока не прижался лопатками к нижнему отделению ближайшего шкафа.
Во время всех остальных проигрышей в доме не было никого кроме жертв. Но не в этот раз.
Тони открыл глаза.
За столом никого не было.
Только вот он видел, как там сидел Крейтон Каулфилд. Голова Тони оказалась у него практически на коленях. Его левое плечо и левая нога Каулфилда находилось в одном и том же месте.
Когда Тони поднялся с пола, его все еще мутило.
Каулфилд был за столом. Он…
— Проклятье!
Он писал.
В журнале?
«Кто его знает. Ну вот, теперь я хочу его увидеть, а его нет. Это еще хуже, чем Стивен и…»
Он бросился к очагу и зеркалу.
В его времени стекло покрывал тонкий слой пыли. Здесь, в воспоминании из 1906 года оно сверкало. Оно было примерно в три раза меньше зеркала в золоченой рамы из гостиной и совершенно не тянуло на изобличителя сверхъестественного.
«Поднимите руку те, кто считает, что это важно…»
Глубокий вздох. Одну ногу на камин. Левую руку прижать к каменному краю. Тони устроился так, чтобы не смотреть на самого себя, и заглянул в зеркало.
Крейтон Каулфилд сидел за столом и писал в чем-то, что напоминало журнал. Из-за расстояния и ракурса было не разобрать. Сосредоточенно хмурясь, Тони наклонился ближе.
И Крейтон Каулфилд поднял взгляд.
Черт!
Тони по инерции отшатнулся и посмотрел в другой конец комнаты. Никого. Уверенный, что Каулфилд смотрел прямо на него, он с бешено стучащим сердцем осторожно заглянул обратно в зеркало.
Ничего не изменилось.
Каулфилд продолжал сидеть, занеся ручку над страницей, и смотрел в сторону камина.
«Успокойся, он просто задумался».
Каулфилд наклонил голову из-за какого-то звука, не слышного Тони — хотя из-за этой проклятой танцевальной музыки он вообще ничего не слышал. Потом он улыбнулся и сунул ручку во что-то, подозрительно напоминающее чернильницу, которая пропала со стола Рэймонда Дарка. Закрыл журнал и поднялся. Тони сменил ракурс. Поднял журнал, продолжая улыбаться, и направился…
«Прямо ко мне».
Тони отодвинулся так далеко, как только мог, но не оторвал взгляда от отражения.
«Не ко мне».
К камину. Лицо Каулфилда заполнило зеркало. У него были голубые глаза, светло-голубые с таким же полубезумным взглядом как у хаски. Тони не был поклонником собак с безумным взглядом. Хотя люди с безумным взглядом ему нравились еще меньше. Даже те, которые были мертвы несколько десятилетий.
«Да, как будто это имеет значение».
Внезапное головокружение оказалось неожиданным. Библиотека искривилась и качнулась, накренилась набок на несколько градусов, а пол поднялся вверх, врезаясь в колени Тони.
Как раз в то место, где у него были синяки после встречи с Люси.
Но тошнило его в первый раз.
К счастью, последний раз он ел довольно давно, и лужица теплой желчи едва покрыла квадратный фут пола. Когда свет погас, он все еще стоял на коленях, сгорбившись и тяжело дыша, как кот, выплюнувший комок шерсти.
Внезапно ему уже не казалось такой важной задача вытолкнуть желудок из пищевода.
Его ноутбук был на другом конце комнаты.
Даже от волшебного ноутбука свет не мог распространяться очень далеко.
Он был один в темноте в библиотеке с привидениями.
Но почему-то было не так темно, как должно быть.
— Эми?
Никакого ответа, только эхо в практически пустой комнате.
— Стивен? Кэсси?
Ничего. Только плачущий Карл и играющий оркестр.
Он был почти уверен, что находится один. А практика подсказывала, что дополнительный свет, позволяющий ему ориентироваться, не значил ничего хорошего.
«Ладно, может, зря я пролистал то защитное заклинание…»
Это было зеркало.
Оно светилось. Светилось как монитор компьютера. Оно улавливало свет монитора с того конца комнаты и отражало его. И это было невозможно.
«Вампиры, волшебники, призраки… Твоя жизнь — просто паноптикум, а этого не может быть?»
И что все-таки произошло? Он смотрел в зеркало, Каулфилд внезапно полез к зеркалу, и мир накренился. Велика была вероятность, что дело заключалось именно в зеркале. Как будто его…
…сдвигали.
— Я идиот.
Преимущество пустой комнаты — с ним никто не согласился.
Зеркало сдвигали. Это делал Каулфилд. Зачем человеку, несущему журнал, который он прятал в библиотеке, сдвигать зеркало?
Сделав широкий круг вокруг стола и все еще приходя в себя после этого происшествия с Каулфилдом, Тони забрал ноутбук. Удерживая его на сгибе левой руки, он начал рассматривать раму. И все равно никто не узнает, если он как можно аккуратнее постарается не заглядывать в зеркало.
Там должна была быть спрятанная защелка.
Если он сможет открыть ее и добраться до петель, то дальше опыт взломщика ему поможет — в этом он не сомневался. Если он сможет снять зеркало со стены, то в следующий раз когда Люси решит покачаться, он сможет встать позади стола и прочитать в отражении записи из журнала. Несмотря на то, что думал Генри, была велика вероятность, что на открытых страницах не окажется подобной инструкции по избавлению от существа из подвала. Но любая информация — это уже больше чем, что он имеет сейчас.
Уже собравшись провести пальцем по краю рамы, он внезапно вспомнил, как один из ботаников из киношколы кричал на экран во время показа «Имени розы»: «Проверь, нет ли ловушек».
Когда секундой позже Шон Коннери провалился сквозь пол, все захохотали. По мнению Тони это была самая лучшая часть длинного и скучного фильма — учитывая очевидное отсутствия хоть чего-то интересного между Коннери и каким-то тощим пацаном.
— Гомоэротический подтекст, понимаешь ли. — Опустив ноутбук, он вытащил ключи и открыл нож. — Куда действие дели?
Острие застряло примерно на паре сантиметров снизу с левой стороны, но, сколько бы Тони им не дергал, ничего не происходило. Свет был таким тусклым, а деревянная рама — темной, что он не мог разглядеть, что ему мешало.
— Стивен! Кэсси!
Для них темнота значения не имела. Может, они разглядят то, чего не видел Тони.
* * *
— Он нас зовет.
— Я знаю. — Стивен отвернулся от зеркала и почти с облечением улыбнулся. — И папа тоже.
— Он не…
Стивен приподнял бровь.
Почти неслышимо. Скорее ощущение, чем звук. Их отец звал их обратно в прошлое. Назад к топору. Их раны растаяли — как и они сами. И два голоса слились в один.
* * *
— Ладно, смерть — это приличный повод. — Тони поморщился, когда от удара топора, казалось, встряхнуло весь дом. Со светлой стороны снова появился солнечный свет, и он смог понять, что делает. Смог увидеть выбоины на раме — слишком аккуратные, чтобы быть естественными.
В его времени зеркало оставалось совершенно тем же. То же зеркало в том же месте. И хотя он не он не мог прикоснуться к нему сейчас, он мог это сделать в своем времени. Так же, как он призвал к себе дверь в бальном зале. Логично?
«И кого я тут спрашиваю?»
Был только один способ это проверить.
Судя по крикам, Кэсси и Стивен добрались до ванной…
Он прижал палец к дереву между выбоинами.
«Ах да, ловушки. Кажется, нет. И это… хорошо».
Часть рамы под его пальцем слегка вжалась, а потом повернулась. По крайней мере, ему так показалось. Тони быстро закрыл глаза, когда ощущения начали расходиться с видимым.
Среди металлических деталей он нащупал дырку размером с палец.
«Сунь палец в дырку и отодвинь защелку».
«И я больше никогда не смогу играть на пианино».
Но попытка сунуть туда острие ножа провалилась. Ключ тоже не помог.
«Сунь палец в дырку и отодвинь защелку».
«Да заткнись ты на хрен, я тебя и первый раз слышал».
Заключительный удар со второго этажа. Он приоткрыл глаз, чтобы удостовериться, что да, свет исчез. Карл и оркестр начали почти незамедлительно.
В свете ноутбука, поднесенного к раме, он увидел, что пятисантиметровая деревянная пластинка сдвинулась, обнажив защелку. Механизм. Нечто. Он прищурился и попытался посмотреть с другого ракурса. В дырке что-то было. Что-то острое.
Что-то острое и блестящее.
— Нет, ну только не начинайте, — пробормотал он, снова засовывая нож в дырку и соскребая частицу блеска. В голубом свете от монитора капля жидкости на кончике стали казалась пурпурной.
Видимо, чтобы открыть зеркало, требовалось принести в жертву кровь.
Эта кровь была свежей.
Крейтон Каулфилд только что открыл зеркало.
«Да, лет сто так назад!»
Карл уже вот-вот должен был попасть в огонь. Не было времени на размышления. Хотя страх перед тем, что его душу могут высосать через палец, особенно размышлять и не давал.
Это было как раз настолько больно, насколько он и ожидал. И самое прекрасное — он только что обменялся телесными жидкостями с чокнутым мертвецом из начала этого века.
«И толку тогда от презервативов».
И вслед за этим другая мысль: «Вот Генри-то взбесится».
Но зеркало распахнулось, открывая неглубокую выемку в камне, площадью примерно тридцать квадратных сантиметров и десять сантиметров глубиной.
«Теперь снять его со стены проще простого. Сдерну с петель и…»
В выемке была книга.
«Или просто заберу журнал Каулфилда, раз уж так все пошло».
Независимо от проигрыша, Тони почти ждал, что его пальцы пройдут сквозь книгу. Но он смог прикоснуться к потертой красной коже. Она должна была пахнуть плесенью, но вместо этого Тони чувствовал запах дома. Наверно, логично, раз она находилась в дымовой трубе. Обложка казалась сальной и немного теплой. И еще журнал был тяжелым. По крайней мере, тяжелее, чем выглядел. Быстро пролистнув плотные кремовые страницы, Тони увидел записи и диаграммы, сделанные черными чернилами.
Нигде — ни в книге, ни на обложке, — не говорилось, что это журнал Крейтона Каулфилда.
Но это было и не обязательно.
Сунув книгу под мышку, Тони закрыл зеркало как раз, когда зажегся свет и заорал Карл.
Тони чуть не составил ему компанию. Отражение Крейтона Каулфилда смотрело на него из-за правого плеча. Он резко развернулся с отчаянно бьющимся сердцем, но в библиотеке никого не было. Никто не стоял рядом с ним так близко, что мог прикоснуться. И когда Тони снова оглянулся, в зеркале было пусто.
Все бы было не так плохо, но этот чертов сукин сын улыбался.
* * *
— Брианна пропала!
— Что?
Зев протащил Тони за собой в кладовку; команда расступалась, уступая им дорогу.
— Девочки спали там, под стойкой. Я подошел проверить, все ли нормально, а ее уже и след простыл. Как и второй лампы.
Тони покосился на Эшли, свернувшуюся на груде одежды, и неверяще посмотрел на Зева.
— Четырнадцать человек в помещении на три квадратных метра. Как она ухитрилась просто взять лампу и смыться?
— Слушай, уже поздно. Люди устали, и тут еще эта чертова музыка.
Секунду.
— Ты теперь слышишь музыку?
— Угу. — Он поморщился. — Труба сбивается на полутоне.
— Наверно, она пошла в туалет. — Тина зажгла еще две свечи и отдала их Кейт. — Вот. Тут светло. А я пошла за ней.
— Я с тобой, — объявил Зев.
— Может, она пошла посмотреть на горящего ребенка? — сонно предположила Эшли. — Она про него не затыкалась.
— Она твоя сестра. — Тина нахмурилась. — Ты должна за нее беспокоиться.
Эшли фыркнула.
— Еще чего. Как-то раз она прокатилась на белом медведе в зоопарке.
Никто из присутствующих даже и не подумал, что это была запланированная поездка.
— Как она пробралась в вольер?
— Никто не знает.
Мэйсон быстро, но негромко отбил чечетку. Его белая рубашка сияла почти так же, как его улыбка.
— Может, она пошла танцевать. — Он начал подпевать музыке.
— Прекрати! — Широко распахнув глаза, Маус вцепился в его плечи и толкнул в одно из парусиновых кресел, скрипнувшее и качнувшее от приземления Мэйсона. — Оставайся здесь! Не двигайся! Пусть никто не двигается. Оно нас не найдет, если мы не будем двигаться!
По отсутствию реакции Тони понял, что по сути все оставалось по-прежнему. Маус разбирался с Мэйсоном, записав не совсем стабильного актера в ужастик, проигрывающийся у него в голове. Это напоминало психбольницу под управлением врачей, но раз работало…
Пока он был в библиотеке, ситуация явно ухудшилась. Существо в подвале значительно надавило на сознание тех, кого захватывали тени. Пока никто не стремился творить зло — если не считать злом танцы в крошечном помещении, но все было неважно. Пэйвин и Сэйлин сидели по обе стороны от хмурящейся Кейт — это было неудивительно — и звукооператор демонстративно держал наготове рулон клейкой ленты. Ли стоял у задней стены, обхватив себя руками, опустив голову и закрыв глаза. Он что-то бормотал себе под нос, но вроде бы не собирался рвануть в бальный зал или на совершение серийных убийств. Или сначала на убийства, а потом в бальный зал.
— Тони! — Питер развернул его к себе. — А как насчет твоих приятелей-призраков? Они не могут найти?
— Я не видел их с того момента, как они сказали мне про ноутбук. Я звал, но они не отзываются.
Надежда угасла, но Питер быстро собрался.
— Ладно, обойдемся без них. Тина, Зев, возьмите лампу и загляните в ванную. И заодно проверьте комнату с горящим ребенком.
— Вообще-то, это называется «детская», — фыркнула Тина.
— Ладно. Называй, как хочешь. Мы с Адамом и Сорджем возьмем свечи и… — Когда Питер открыл дверь, свечи задуло. — Черт.
— Кто-нибудь хочет поспорить, что это повторится? — пробурчала Эми.
Никто не хотел.
Тони поставил ноутбук на стойку, открыл его и загрузил.
— От этого не очень много света, но комната маленькая. Пока Тина с Зевом смотрят наверху, я пройдусь до ванной при свете проигрышей.
Ли, одарив Мэйсона презрительным взглядом, вышел из теней. И Тони совершенно не понравилась эта картина.
— Я пойду с тобой.
— Нет. Нельзя. Это слишком опасно. Бальный зал и так хочет тебя поймать.
— Все будет в порядке.
— Ты остаешься здесь, — заявил Питер, прикасаясь к одолженной черной футболке.
Ли скривился, но вернулся обратно к стене.
— Я пойду…
— Нет. — Тони перекинул Эми книгу. — Просмотри вот это, может, найдешь что-нибудь полезное.
— Ты нашел журнал Каулфилда?
— Ну дык.
— Что-то я не вижу, чтобы он был подписан. Откуда ты знаешь?
Откуда он знал?
— Когда я к нему прикасаюсь… — Тони нахмурился. — В нем есть сила. Когда я к нему прикасаюсь, он напоминает мой ноутбук.
Эми поджала губы и вытерла руки о брюки.
— Ему бы не помешала косметическая маска.
Пара старых книг Генри, темных, тех, которые хотел заполучить демон, были сделаны из человеческой кожи.
— Забудь об этом, — посоветовал он, пока Эми начала перелистывать страницы. — Тина. — Тони остановил ее уже на пути к двери. — У тебя есть в сумочке зеркало?
* * *
Выложившись на полную, Тони успел добраться до бального зала до того, как Чарльз проткнул свою жену. Половинка двойной двери была открыта как раз настолько, что в щель могла прошмыгнуть восьмилетняя девчонка.
— Брианна! — Но он сомневался, что его слышно за криками в холле и теперь уже непрерывной музыкой. Зажав тинину пудреницу в одной руке, Тони боком скользнул в бальный зал. Нет смысла открывать дверь пошире. Нет смысла напрашиваться на неприятности.
Говоря о неприятностях…
Ему послышался голос Брианны, но музыка стала еще громче, хотя сейчас не была очередь бального зала. Он ее не видел — слишком много коробок преграждало путь. Видимо, пока здесь были Чарльз с женой — пока они здесь жили, поскольку они никуда не делись после смерти, — бальный зал использовали в качестве кладовки.
Сдвинуться левее.
Еще коробки.
Справа блеск дорогих украшений в свете газовых ламп и ритмичное постукивание ботинок с твердыми подошвами о пол.
И снова коробки.
Проигрыши все сильнее и сильнее начинали совпадать друг с другом.
Значит, так. Он не будет обращать ни на что внимание, схватит девчонку и оттащит ее к остальным. Как хорошо иметь план. Конечно, еще не помешало бы знать, в какой комнате она находится — потому что этот проигрыш был не из длинных, и меньше всего ему хотелось застрять здесь в полной темноте. Голос Брианны раздался громче, и струнная группа сбилась на несколько тактов.
Похоже, она была с оркестром.
По логике — ну, насколько логика работала в этом павильоне смеха, — эстрада для оркестра должна была находиться в дальнем конце помещения.
Коробки были расставлены в совершенном беспорядке, и беготня по этому лабиринту занимала целую вечность.
«Не могу поверить, что мыши ловят с этого кайф!»
Тони точно слышал знакомый протест…
— Мой отец вас уроет!
Он открыл рот, чтобы снова ее окликнуть, и как раз вовремя вспомнил, что в имени таится сила. Генри научил его этому за много лет до того, как Арра еще больше усложнила его жизнь. Да, один раз он назвал ее по имени, но это было в коридоре. Ну и пусть они всю ночь звали друг друга по именам. Все равно не было смысла предоставлять их бальному залу. К счастью, выход был.
— Сыриха!
Негодующий пронзительный дискант оборвался. Наверно, ему почудилось, но музыка заиграла с новым энтузиазмом — и облегчением.
— Тони?
А вот Брианне явно никто не объяснял теорию об именах.
Не казалось, что она была поблизости. Неужели он успел развернуться?
Через секунду это стало наименьшей из его проблем — погас свет.
Но у Брианны была одна из ламп!
И в помещении такого размера это не значило ничего.
Но она была примерно метрах в трех от него в маленьком кругу оранжево-красного света. Лампа стояла на полу у ее ног. Она сжала кулаки и уперлась ими в бока.
— Как ты меня назвал?
В ее глазах отражались оранжево-красные огоньки.
— Это не важно. — Тони подбежал к ней. — Нам надо выбираться отсюда.
— Нет. Я никуда не пойду, пока они не будут меня слушаться!
— Они? — Он потянулся к ее руке, но Брианна подхватила лампу и отодвинулась от него.
— Они! — Она решительно ткнула пальцем в сторону стены. — Я хочу послушать что-нибудь хорошее!
Открыв одной рукой пудреницу, Тони попытался перехватить девочку второй, но промахнулся. В тусклом свете он едва мог различить оркестр.
Отражение Брианны встало аккурат перед дирижером и закричало:
— Я хочу что-нибудь хорошее! Сейчас же!
О черт! Крейтон Каулфилд за роялем?
Нет.
«Отлично. Я схожу с ума».
Еще одна попытка. Снова промах. Это было как ловить голубя.
— Тони…
Он отшатнулся от голоса, чем-то напоминающего Хартли. Точно, ему не надо было беспокоиться, что дом узнает его имя. Дом знал его имя. Черт, с Брендой на борту он знал, какого размера Тони носил джинсы.
— Тони…
Теперь он был слишком далеко от оркестра, чтобы видеть их отражения. Но что-то определенно было. Там, между ним и Брианной. Пара этих «что-то». Кажется, они танцевали вальс.
— Сыриха, нам пора.
— Не называй меня так!
— Ты права. Я не должен. Можешь подойти и пнуть меня.
— Я не идиотка!
— Я этого и не говорил.
— Тони…
Черт.
Миссис Вайт с топором в теплице. Вскоре после того, как Тони переехал в Ванкувер вместе с Генри, он купил коробку хлопьев, к которой бесплатно прилагался диск с «Разгадкой». В данный момент его весьма угнетал тот факт, что он никак не мог в нее выиграть.
Теперь, когда у него был свет, Тони мог видеть отражения парочек, танцующих между ним и Брианной. Парочек, которых он не знал.
— Тони…
— Черт!
Хартли стоял прямо за ним, ухмыляясь во весь рот, довольный произведенной реакцией. За Хартли были еще парочки. Проплывая мимо, они поворачивались, чтобы посмотреть на него. Сейчас была не очередь зала, но это едва ли имело значение, пока они с Брианной оставались в самом эпицентре.
— Нет! Я хочу! Иначе я скажу папе! — Оставив лампу на полу и подняв руки, Брианна танцевала.
Ее отражение танцевало с Брендой.
«Ну конечно, предупреждайте своих детей о подозрительных мужчинах, но ничего не говорите о мертвых костюмершах».
— Бри, иди сюда!
— Я танцую.
Она сказала это так, будто считала его идиотом. Бренда засмеялась.
Два шага к ней почему-то становились четырьмя шагами назад. Что с закрытыми глазами, что с открытыми — ничего не помогало. Брианна продолжала танцевать — маленькая девочка в большой комнате, — и сколько бы он не рвался к ней, он невольно перемещался обратно к двери.
— Тони… — Хартли. Притягивая его именем. Он не помнил, что у Хартли были настолько светлые глаза — светло-голубые.
В зеркале было больше призраков между ним и Брианной, чем между ним и дверью. Проигрыш бального зала был следующим. Если он не вытащит Брианну до его начала, ей уже не выбраться живой. Тони не понимал, откуда знает это, но он еще ни в чем не был так уверен.
«Прекрасно. Почему я не могу быть так же уверен в лотерейных билетах?»
Он вытянул руку.
Что было более хрупким — стекло или маленькие девочки? Бутылка из-под пива разлетелась на сотню осколков.
«Не думай о бутылке, идиот!»
Семь слов. Выкрикнутых. Требовательных.
Брианна закричала, пролетев через зал к его руке. Не страх. Не боль. Ярость.
Маленькие девочки весили гораздо больше пивных бутылок. Они оба рухнули на пол. Тони крякнул, когда худенький локоть уперся ему в живот, потом обхватил ее за талию и потащил к двери. Они были совсем близко. Он чувствовал за спиной границу бального зала.
— Тони…
Хартли встал перед ним.
— Ну да, конечно, теперь ты не хочешь, чтобы я уходил.
Брианна пиналась и кусалась, но он держался. Он не знал, куда делось зеркало, но теперь все было видно и без него.
— Тони…
Бренда присоединилась к хору.
— Тони…
И наконец-то стало слышно Тома.
— Тони…
Охренеть. Весь зал.
«Что дальше — произносить мое имя в такт вальсу?»
Именно.
Он боролся с притяжением своего имени. Он не собирался поддаваться. Он уходил и забирал с собой младшую дочь ЧБ. Ему бы только отвлечь их внимание на секунду…
— Мой отец вас всех уволит!
Идея была настолько хороша, что странно, как над ним не загорелась лампочка.
— Слушайте, люди из бального зала. Я знаю, что вы мертвы, но подумайте хоть немного. — Он отдернул голову в сторону, чтобы спасти нос от удара кулаком. — Да, она юна и полна потенциальной силы, которую вы можете использовать. Но вы точно хотите провести вечность, наполненную страданиями, в компании уставшей зловредной восьмилетней девчонки?
— Я не вредная! Ты вредный! И ты дурак!
Последнее слово отдалось эхом. И учитывая расстояние между ними, из его ушей вполне могла пойти кровь.
Со светлой стороны, когда отзвуки ее крика утихли, в монотонном бубнеже наступила ошарашенная пауза.
Тони пополз назад, таща за собой Брианну. Когда он почувствовал, что его задница оказалась за порогом — и он не хотел знать, как его задница это поняла, но все равно ура ей, — он откатился назад, поджал ноги, подтянул к себе Брианну и захлопнул дверь.
С другой стороны раздался грохот и стук.
— Да, да, расслабьтесь уже. — Продолжая удерживать девочку, он поднялся на ноги, поднимая и ее. — Цела? Ничего не сломала?
— Я хотела потанцевать!
За годы, проведенные с Генри, укусы для Тони стали ассоциироваться с сексом. Это изменилось.
— Ай!
Брианна бросилась к дверям. Он снова перехватил ее, потряхивая кровоточащей рукой.
— Так, я тут больше, сильнее и умнее! Ты все равно пойдешь со мной, так что не создавай проблемы нам обоим. Ай!
Вот вам и голос здравого смысла. Но тащить сопротивляющуюся девчонку было практически невозможно. Оставалось одно.
— Если пойдешь добровольно, я разрешу посмотреть на горящего ребенка.
— Врешь!
— Зуб даю.
— И не сойти тебе с этого места?
— Только не в этом доме.
Она секунду подумала.
— Договорились.
— Отлично. А теперь возвращаемся в кладовку, пока мы не потеряли…
Свет.
Лампа осталась в бальном зале.
— Я ничего не вижу. — Она казалась порядком раздраженной.
— Угу. Я тоже.
— Подожди-ка. Повернись. — Маленькие ручонки заставили его развернуться. — Что эта за серая штука идет по коридору?
Он не видел смысла что-то выдумывать.
— Думаю, это правая рука садовника.
Ее фырканье удивительно напоминало отцовское.
— И это должно быть страшно?
— Без понятия. Если я возьму тебя за руку, а другой буду держаться за стену, — он прижал пальцы к панели, — то мы не заблудимся.
— Ну да.
— Топай давай.
Тони почувствовал, как Брианна обернулась.
— Она идет за нами.
— Идет, конечно.
Зев встретил их в холле со второй лампой. Тони быстро посмотрел и увидел, что рука осталась за границей круга света, суетясь взад-вперед и совершенно не выглядя пугающей. Но дополнительные баллы за попытку.
Сунув лампу Тони, Зев опустился на колени и обнял Брианну.
— Ты цела!
— Я танцевала. — В ее голосе явно слышалось: «А этот мужлан меня увел!» В мимике отображалось: «Мой отец вышвырнет его на улицу».
— Потом потанцуешь. Когда выберемся отсюда, — быстро поправился Зев, сжимая хватку. — Самое главное, что ты в безопасности!
— Я тоже в безопасности.
Зев поднял вгляд и улыбнулся. И Тони не смог припомнить ни одной нормальной причины, по которой они расстались.
— Ты нас искал?
— Нет.
Пауза, во время которой он выпрямился и взял Брианну за руку, затянулась.
— Что?
— Ли нет.
Откровенно говоря, у Тони не было слов.
Зато они были у Брианны.
— Чего у него нет? Если вы что-то делали без меня, я на вас пожалуюсь!