Мистер Миллз выдернул топор, пошатнулся и закричал:

— Вам от меня не спрятаться!

Тони не смотрел, как Кэсси и Стивен выбежали в коридор и бросились в ванную. Он знал, что не видит их живых, что их нынешняя реальность — это почти перерубленная шея и три четверти головы. Но видеть, как они были живыми, наблюдать их последние минуты и знать, что им придется переживать это снова и снова… Это была просто трагедия, по-другому не сказать.

Оно должно было прекратиться со смертью. Может, божья кара существовала, может, нет — Тони видел слишком много странных вещей, чтобы во что-то верить, — но суть была такова: когда что-то заканчивается, начинается уже нечто другое. Для Кэсси и Стивена ничего не закончилось, не началось, осталось только некое подобие существования. И может, это было лучше, чем риск непонятно ради чего, но Тони так не считал.

Может, теперь ему уже можно не думать? Он уже попытался их убедить.

Он поморщился. Дважды. Топором в плоть. Топором по кости. Странно, что удары топора — не особенно громкие удары, — производили больше впечатления, чем крики. Хотя Карл отбил у него любую возможную реакцию на крики. Карл, а до него — «Аэросмит».

Мистер Миллз, забрызганный кровью своих детей, развернулся и вышел из ванной. В коридоре он посмотрел на окровавленный топор так, будто никогда не видел его раньше, будто не знал, чьи мозги и волосы прилипли к лезвию. Потом ухватился поудобнее и вогнал острие себе между глаз.

Тони сделал шаг по направлению к падающему телу, поднял левую руку, на которой блестела его кровь, и позвал. Энергия никуда не девалась, и в конечном итоге призраки были собранной энергией.

Нет, совсем в конечном итоге, ему будет очень больно.

Но он не видел другого выхода.

Вся суть была в манипулировании энергией. Любой энергией, если верить заметкам Арры. Это и отличало волшебников от остальных людей. А конкретнее — тех, кто рисковал потерять руку, от тех, кто мог придумать менее рискованный выход. И как бы ему хотелось поговорить с таким человеком…

Свет начал меркнуть, и топор шлепнулся в его ладонь. Пальцы в судороге сжали рукоять.

«Сработало, и ладно».

Когда проигрыш закончился, топора не было видно, но ощущал он его по полной.

Боль была…

Была.

Если Тони выживет, то все последующие болезненные происшествия он будет сравнивать с этим.

«По-твоему, это больно? Я как-то раз выдернул призрачный топор из прошлого и прошелся с ним по дому с привидениями».

Правда, он не совсем шел. Он пытался набрать воздуха в легкие и не потерять сознание.

«Шевелитесь, ноги мои!»

Вздох поглубже. Еще один.

«К чему только не привыкает человек со временем».

Только у него не было времени. По крайней мере, много. Он должен был добраться до подвала до начала следующего проигрыша.

«Так, не думай о подвале. Думай о том, чтобы сделать шаг. Один, всего один».

От одного шага было не больнее, чем просто от стояния на месте. От второго и третьего тоже.

«Теперь иди к задней лестнице. Прямой коридор. Элементарно спотыкнуться».

У него получится. Как-то в феврале он дошел до больницы Веллеслей с двумя сломанными ребрами, разбитой губой и в одном ботинке. Тони до сих пор так и не узнал, куда делся второй.

«Теперь вниз по ступенькам. Это не сложно, закон земного притяжения на твоей стороне».

Стоп.

Ему надо было провести проверку. Удостовериться, что энергия, которую он удерживал, продолжала вести себя как топор. А то проку от нее…

Вместо того чтобы идти вниз, Тони пошел наверх. Проклиная закон земного притяжения.

Веревка Люси свисала с третьего этажа не совсем по центру. Ступеньки были настолько крутыми, что он мог дотянуться с четвертой. А если можно дотянуться с четвертой, зачем подниматься на пятую? Не было смысла делать такие глупости. Набрав побольше воздуха, Тони напряг руку и взмахнул топором.

Он почувствовал, как лезвие врезается в дерево.

Ощутил, как обрубленная веревка хлестнула по щеке.

Покачиваясь, прошел на четыре ступеньки вниз, задыхаясь и мелко дыша — так было легче.

Услышал голос, едва заметный хрип, бормочущий: «Спасибо».

И почувствовал себя намного лучше.

На секунду Тони показалось, что на дворе 1906 год, а он — горничная, но это можно было пережить как альтернативу предыдущим ощущениям — боль, боль и еще раз боль. Он все чувствовал себя, будто его левую руку окунули в кислоту, а потом обсыпали горячим песком. Но что бы там ни делала Люси — единственная горничная, которую он знал в 1906 году, — это помогало абстрагироваться от чувства. Помогло ему спуститься вниз по ступенькам и пройти через кухню, где со второй лампой ждали Маус, Адам и Зев.

Когда он присоединился к ним, двойной круг света дотянулся до Эми, сидящей, скрестив ноги, рядом с кладовкой — около открытой банки с белой краской. Она покачала головой в ответ на его безмолвный вопрос.

Они не сразу приходили в себя после смерти.

Еще было время.

— Так, Зев…

Когда звукорежиссер подошел, Тони ухмыльнулся:

— У тебя в штанах распылитель или ты просто рад меня видеть?

Адам закатил глаза и сунул Маусу пять баксов. Зев отвел руку назад и потрогал бутылку, засунутую за ремень.

— А как насчет нас? — поинтересовался первый помощник режиссера. — Когда нам бежать на помощь?

— Узнаете, — ответил Тони.

— Уверен?

— Это будет очевидно.

— В смысле очевидно?

— Полагаю, по крикам.

— Ага. — Адам провел рукой по густым волосам; те встали дыбом. — Слушай, если оно там так долго сидит, то почему ты думаешь, что мы с ним справимся?

Пришла пора для последней напутственной речи.

— Пфф, потому что мы хорошие парни. Зев, открой дверь. У меня руки заняты.

Лампа в одной руке. Топор в другой. Разумеется, топор никто не видел. Зев явно зарекся задавать вопросы, поэтому просто открыл дверь в подвал. Он нахмурился, когда Тони перешагнул порог.

— Что у тебя со щекой?

— Веревкой хлестнуло.

— Хочу ли я знать подробности?

— Едва ли. — Он подвинулся, давая Зеву встать рядом на верхней ступеньке. — Оставайся справа от меня, около лампы. И помни, — добавил Тони, когда они начали спускаться, — все, что слышит Ли, оно… Черт!

Лицо Ли появилось из тьмы у подножия лестницы. На секунду показалось, что оно парило в воздухе само по себе.

— Я уже начал думать, что ты не вернешься к нам.

Тони пожал плечами и постарался сделать вид, что он не тащит с собой невидимый призрачный топор. Еще повезло, что Ли — Каулфилд — тоже его не видел. Он не был уверен на все сто процентов, но полному отсутствию реакции можно было предположить, что его никто не видел.

— Я же сказал, что их не сразу придется убедить.

— Вопрос в том, в чем ты их убеждал. Привет, Зев.

— Ли.

— Не Ли, — прорычал Тони.

— Практически. — Он прищурил зеленые глаза; в свете лампы зрачки превратились в темные точки. — Что ты здесь делаешь, Зев?

— Велика вероятность, что тебе… твоему телу… понадобиться помощь, чтобы выбраться, когда Тони закончит что надо. — Он взмахнул рукой, выражая жестом все возможности, заключенные во фразе «что надо». — И к тому же, — Зев тоже прищурился, — я не собираюсь позволить Тони пройти через это одному.

— Значит, ты пришел подержать его за руку?

— Я подержусь за что угодно, лишь бы ему было проще.

Ли привередливо стряхнул с брюк немного грязи.

— Я поражаюсь тому, насколько прогнила мораль в этом времени. Извращения принимаются за нормальное поведение.

Тони с ухмылкой повернулся к Зеву.

— Ты ничего не говорил об извращениях.

— Не хотел тебя обнадеживать. — Тот философски пожал плечами. — Можем не успеть.

— Логично.

— Ну оставайся с ним, раз ты так настаиваешь, — рявкнул Ли. «И стань первой жертвой».

Наверно, это был самый громкий подтекст, который Тони когда-либо слышал. А, учитывая среднюю громкость за всю ночь, это о чем-то, но говорило.

— Иди первый. — Он взмахнул лампой. — Я хочу видеть, что ты не накалываешь меня насчет Ли.

— Я ничего не накалываю!

— Не накалываешь, не обманываешь. Те же яйца, только сбоку. Так что забудем обо всем.

Ли демонстративно повернулся и двинулся вперед.

— С каких пор ты цитируешь Гершвина? — прошептал Зев, когда они опустились к воде.

— Иногда мне нравится погружаться в стереотипы. — Вода казалась теплее, чем раньше. Тони искренне надеялся, что только из-за того, что у него и так были мокрые ноги.

— Как насчет Гилберта и Салливана?

— Да никогда на свете.

— Значит, не очень глубокое погружение.

— Это же я.

Существо казалось ближе к лестнице, чем раньше. Но Тони был почти уверен, что, как часть фундамента, оно не могло передвинуться. Когда Ли занял свое прежнее место около стены, Тони сообразил, что с занятыми руками от зеркала в кармане будет столько же помощи, сколько от программы на прошедшую неделю.

— Отдавай лампу своему другу, — последнее слово было пропитано отвращением, — а потом иди сюда и слейся с нами.

— Чувак, как же это пошло звучит. — Он жестом велел Зеву отодвинуться назад, прошел к колонне и повесил лампу на гвоздь. — Тут она, по крайней мере, едва ли пострадает.

— «Чувак»? — Ли вздернул губу. — Ты очень странно выражаешься.

— Ничего, успеешь привыкнуть. — Он никогда бы не подумал, что станет скучать по плачу Карла. Вернее, по отсутствию плача, символизирующему начало нового проигрыша. Им надо было заполнить время, причем так, чтобы это не смотрелось подозрительно. Он встал перед Зевом. — Значит, прощаемся.

Слабая улыбка в обрамлении темной бороды — Зев безмолвно согласился пожертвовать собой ради всеобщего блага.

Ну, или не совсем жертвовать.

«Без разницы…»

Как минимум они расстались не из-за физической несовместимости. Тони наконец смог оборвать поцелуй, чтобы не пропустить проигрыш. И чтобы сохранить хоть пару работающих мозговых клеток.

Ли и так вздернул верхнюю губу, но теперь он поднял ее настолько, что Рэймонд Дарк удавился бы от зависти.

— Извращения!

— Слишком часто протестуешь. — Зев выглядел довольным.

— Он тебя не хочет. — Голос Ли, отвращение Каулфилда.

— Кажется, он про меня, — пробормотал Тони.

— Ага, я понял.

Каулфилд развел руками Ли.

— Он хочет это!

Зев фыркнул.

— А кто не хочет?

Это на секунду выбило Каулфилда из колеи.

— Он удовольствовался тобой.

— Еще б.

— Эй! — В пылу спора Тони достал зеркало. — Я не удовольствовался! Правда! — повторил он, но, похоже, ни Каулфилд, ни Зев ему не верили. Оставалось только надеяться, что Ли ничего не вспомнит, когда освободится. — Даже если ты что-то хочешь, еще не значит, что тебе будет не хватать чего-то еще. Например, мне нравятся хот-доги, но я буду доволен, если мне дадут…

— Блинчики?

— Не начинай.

Теперь у Тони было зеркало. Ему показалось, или около края круга света мелькнуло что-то серое? Два прозрачных силуэта, ждущих подходящего момента? Или это просто говорила его надежда?

— Я хочу, чтобы Ли стоял рядом с Зевом, когда я подойду к тебе.

— Хорошо. — Актер отошел на шаг от стены. Одному призраку хватило бы места немного порисовать.

Или двум призракам.

Ли сделал еще один шаг, содрогнулся и остановился.

«Удачи», — раздался хрип в ушах Тони, и он почувствовал внезапную боль, когда Люси Льюис вернулась на лестницу, на свое место во время проигрыша.

Тони посмотрел на отражение в зеркало…

Глаза в перекатывающейся тьме выпучились в его сторону.

Сформировали лицо. Голову. Тело. Каулфилд.

А без зеркала?

Едва различимый розовый обнаженный силуэт, выгибающийся на стене.

Он не знал, в безопасности Ли или нет.

Он не знал, умирает Ли или нет.

Даже если потом они ухитрятся отвлечь Каулфилда до следующего проигрыша, Тони уже не сможет держать топор.

Сейчас или никогда.

Никогда.

Сейчас.

Стиснув зубы и спотыкаясь, Тони подошел к стене, как-то ухитрился поднять руку и из последних сил рубанул топором. А потом он не то чтобы отпустил рукоять в нужный момент, просто заставил пальцы распрямиться в надежде, что потом сработает инерция. Топор, вколотый в голову Крейтона Каулфилда, стал видимым.

Ли закричал.

Они не… Он не…

Тони с плеском бросился к Ли, но никак не мог до него добраться.

Струи очистителя, казалось, брызнули слишком высоко.

«А, нет. Это я на коленях».

Он не помнил, чтобы падал.

Боль распространилось из левой ладони по руке к плечам, груди и вниз, до правого бедра. Волны. Обжигающей. Боли. И голова, и рука садовника были меньше, и держал он их совсем не так долго. Присутствие Люси сгладило повреждения, позволив ему продержаться так долго. Но теперь это пропало. Вода была холодной. Вода должна была помочь. Он стал заваливаться вперед.

Стоп.

Это кричал не Ли. Тони постарался сфокусировать взгляд. Ли тоже стоял на коленях, глядя в воду так, будто не мог поверить, что он видит, и закусив кровоточащую губу. Но он не кричал.

Кто тогда?

Точно. Голый извивающийся мужик с топором в голове. Струи тьмы стекали по его лицу. Широко распахнув глаза, Каулфилд высвободил руку и попытался ухватить рукоять топора. Его пальцы прошли насквозь.

Вторая рука высвободилась сама. Будто ее выплюнули.

Потом ноги.

Кажется, собранную силу не особенно вдохновляло времяпрепровождение на стене.

Тони шарахнулся в сторону, когда разлагающееся тело рухнуло в воду лицом вниз. Всплыло. Перевернулось на спину. Разрубленная голова, но ни следа топора.

Он закричал, когда кто-то ухватил его за плечи.

— Это я. — Габариты и голос Мауса было невозможно ни с кем спутать.

А, точно, кавалерия прибыла.

— Так, не рассиживаемся. Кажется, стенка сейчас взорвется!

Голос Адама.

— А Ли? — Тони изогнулся, когда Маус поднял его из воды.

Маус ухватил его покрепче, давая ясно понять, что дергаться не рекомендуется.

— Его тошнит.

Это было хорошо. По крайней мере, он так думал.

— Он жив?

Они взбирались по лестнице. Иногда этот здоровяк развивал неплохую скорость.

— Мертвых не тошнит.

— Кажется, какой-то фрилансер предлагал это название для девятой серии.

— Нет.

Тони был почти уверен, что пошутил. Но когда он попытался объяснить это Маусу, то потерял сознание.

* * *

— Что-то произошло. — Генри вышел на дорожку и нахмурился в сторону дома.

Грэхем подошел к нему, стирая с шеи капли дождя, закатывающиеся под воротник комбинезона.

— Да, я это тоже почувствовал.

— Что почувствовал? — требовательно спросил ЧБ. Он и так не особо любил недоговорки, но на сегодня его терпение и без того было исчерпано. — Все закончилось?

Вампир и медиум переглянулись. Наконец, Грэхем пожал плечами.

— К сожалению, есть только один способ это проверить, а вы еще с прошлого не прочухались.

Генри прищурился.

— Я в порядке.

— Да? У вас эти синяки под глазами перманентно? Я так и думал. И вы потираете виски, когда думаете, что на вас никто не смотрит. Уверен, что вы давно не страдали от мигрени.

Генри негромко рыкнул.

— Значит, давно. Придется мне. — Грэхем вытер ладони о бедра, прошел по дорожке, протянул руку и прикоснулся к краю крыльца.

Красная вспышка, и он оказался у ног Генри.

— Целы?

— Порядок, — пробормотал Грэхем, хватая Генри за руку и поднимаясь на ноги. — Значит, еще не все.

— Что не все?

Троица медленно повернулась.

На дорожке на краю света стоял Джек Элсон.

— Коп? — тихо спросил Грэхем.

— Коп, — с той же громкостью ответил Генри.

ЧБ громко вздохнул и медленно выдохнул, после чего встретил констебля на полпути.

— Моя ночная съемка еще не окончена. Я могу вам чем-нибудь помочь, констебль Элсон?

— Да нет. Я проезжал мимо, и увидел, что на дороге стоит несколько машин. Поэтому я решил заехать и проверить, все ли в порядке.

— Ясно. — И в этом слове было заключен факт, о котором знали все присутствующие, — Дир Лэйк Род не вел никуда, поэтому проехать мимо едва ли было возможно.

— Раньше машин был больше.

— Ночью хватает меньшего количества людей.

Элсон доброжелательно-покровительственно улыбнулся, от чего у Генри заныли зубы. Так обычно улыбался его отец.

— Полагаю, у вас есть разрешение на ночную съемку?

— Мы работаем тут уже неделю, — сообщил ему ЧБ.

— Но не ночью.

— Нет, не ночью.

— Так где разрешение?

— Внутри.

В голосе продюсера было предупреждающая нотка, которое Элсон проигнорировал.

— Хорошо. — Он улыбнулся еще шире. — Давайте проверим.

— От влаги двери заклинило.

Стряхивая капли дождя со светлых ресниц, Элсон неверяще посмотрел сначала на Грэхема, а потом снова на ЧБ.

— От влаги?

— Да, от влаги. Мои люди сейчас стараются выбраться.

— Там свет не горит.

— Констебль Дэнверс. — ЧБ кивнул второму человеку, появившемуся на дороге; кивнул вежливо, но с вполне различимым нетерпением.

Элсон нахмурился, глядя на свою напарницу.

— Ты что тут делаешь?

— Я бы могла задать тебе тот же вопрос. — Она пожала плечами и встала рядом с ним. — Но не буду. После твоего расследования было понятно, что ты не домой собираешься.

— И ты за мной проследила?

— Мне не надо было за тобой следить, Джек. Я знала, куда ты направляешься. Здесь слишком много неотвеченных вопросов.

— Расследования?

Оба констебля повернулись к продюсеру.

— В этом доме уже много лет происходили странные события, — пояснила Дэнверс, игнорируя сигналы, который посылал ей напарник. — После сегодняшнего разговора с Тони Фостером констебль Элсон заглянул в наш архив и обнаружил там список убийств и самоубийств длиной с вашу руку. — Она сделала паузу, посмотрела на вышеупомянутую руку и поправилась, — ну, как минимум с мою. Забавно, что столько всего произошло в одном месте.

— Да. Забавно. — ЧБ не казался особо веселым. — Значит, вы не собирались проверить наше разрешение.

Это был не вопрос, но Элсон все равно ответил, напряженно улыбаясь.

— Можно и проверить заодно, раз мы здесь.

— У меня складывается впечатление, что вы не на дежурстве.

— Всадники всегда на дежурстве. — Дэнверс покосилась на Генри, как будто он один из четверых знал, что она краснеет. — Я слышала эту фразу в одном стороне фильме. Всегда хотелось ее повторить.

— Угу, теперь ты ее повторила, — вздохнул Элсон. — Что значит, там не горит свет?

— А?

— Когда ты приехала, последовала за мной по пятам, не следила за мной, предугадала мои намерения…

Приподнятая бровь оборвала перечисление.

— …ты сказала, что там не горит свет.

— А. Точно. В доме нет света. — Она изящно указала на здание. — Если они там снимают, почему не горит свет?

— Потому что мы снимаем дневную сцену ночью, и окна задернуты светонепроницаемыми занавесками. — ЧБ перечислял голые факты. Генри знал, что он провел длинную ночь, беспокоясь за дочерей, и теперь начинал злиться. Но злиться на дом было слишком непрактично. А тут судьба послала ему пару мишеней. Учитывая, что последний раз, когда Генри видел ЧБ злым, тот ухватил взрослого человека за горло и перекинул его через всю съемочную площадку, пожалуй, было пора вмешаться.

— Светонепроницаемые занавески? Ладно. Наверно, и той красной вспышке, которая отбросила… — Элсон замолк и вопросительно моргнул.

— Грэхем Бруммель, — пробурчал смотритель.

— …мистера Бруммеля на задницу?

ЧБ расправил плечи; ткань его пальто пошла волнами.

— Вы это видели?

— Боюсь, что да.

Тихий рык, и Генри оказался рядом, сжимая правое запястье ЧБ и удерживая его за руку.

— Я это тоже видела. Еще с дороги. — Дэнверс не отрывала взгляда от мускулов, перекатывающихся под тканью, заметных даже в темноте.

— Какого черта здесь творится? — не выдержал Элсон, невольно переключаясь на более крупную по его мнению угрозу. — Вы были там, а теперь вы здесь. Никто не может двигаться настолько быстро.

Генри не позволил улыбке стать откровенно опасной.

— Ну, видимо, кое-кто все-таки может. Я в хорошей форме. — Генри отвел пальцы от горячей кожи ЧБ, почувствовав, что тот пытается высвободить руку. Он не оторвал потемневшего взгляда от недоверчивых глаз констебля Элсона. — Подозреваю, что в происшествии с мистером Бруммелем виновата погода. Тут была небольшая гроза, а в старых домах очень быстро накапливается статическое электричество.

— Статическое электричество? — Недоверие начало спадать. — Да, возможно, это…

— Ну и бред. — Дэнверс перевела взгляд с ЧБ на Генри, а потом обратно на ЧБ. — Я думаю, что или один из кабелей, которые вы провели из того грузовика, оказался незаземлен, чем вы создали опасную атмосферу, нарушив кучу правил по технике безопасности — и от этого заклинило двери, или в доме в доме водятся привидения, и он захватил ваших людей, — тонкий палец ткнулся в широкую грудь, — и ваших дочерей, которых мы видели сегодня днем. Поэтому вы растеряли все свое хваленое спокойствие. А эта красная вспышка означала, что дом вас не впускает — всех вас. Я же сказала, что мы провели расследование.

— Хваленое спокойствие? — прошептал Элсон.

— Не сейчас, Джек.

— Кажется, вы что-то напутали, констебль Дэнверс. — Голос ЧБ снова стал властным. — Мои люди снимают в этом здании серию про дом с привидениями. Поэтому там водятся привидения только потому, что я так решил.

— Ага. — Она качнулась на пятках и прищурилась. — А убийства с самоубийствами?

— Не в этой серии.

— Не в сериях. — Ее тон предлагал ему попробовать сделать вид, что он ничего не понимает.

— А. Вы имеете в виду трагические смерти миссис Крэнби и ее новорожденного сына?

— И другие тоже. В тридцатых годах толпа народа погибла во время бала. Миссис Крэнби слышала танцевальную музыку. В пятидесятых Кристофе Миллз зарубил себя и своих детей топором. Миссис Крэнби панически боялась мужчины с топором, которого больше никто не видел.

— То есть, вы хотите сказать, что из-за своей послеродовой депрессии миссис Крэнби решила, что в доме живут привидения из-за его трагического прошлого?

— Нет, она не это хочет сказать. — Элсон, до этого неверяще таращившийся на свою напарницу, встал рядом с ней плечом к плечу. — Она хочет сказать, что мы останемся здесь, пока не откроются двери.

— Призраки — это не против закона, — заметил Грэхем, скрещивая руки и сдвигаясь вперед, чтобы встать справа от Генри.

— Никто и не утверждал обратно. Но раз уж мы здесь, то мы останемся. Нам по долгу службы надо быть в курсе происходящего.

— Вы напрасно тратите время.

— Это наше время. — Прищурившись, Элсон взглядом предложил попробовать их выгнать. Когда никто не рискнул, он победоносно улыбнулся. — А теперь, если вы не возражаете, мы расставим все точки над «и». Я попробую открыть дверь.

— Вы видели, что произошло с мистером Бруммелем.

— Видел.

ЧБ отошел с дороги.

— Тогда прошу.

Грэхем безуспешно попытался скрыть ухмылку, когда констебли прошли мимо него.

Через пару секунд он так же безуспешно попытался скрыть смешок, когда раздалась красная вспышка, и констебль Элсон чертыхнулся, оступился, плюхнулся на землю и раздавил какой-то разросшийся цветок около дорожки.

— Этого недалеко, — пробормотал он. Генри пошевелился.

— Подозреваю, что концентрация удара зависит от паранормальных способностей. Если они развиты сильно, отлетаешь далеко. Если их нет, — он кивнул в сторону констебля, — то не особо.

— Да, но ЧБ-то до этого подальше отлетал.

— ЧБ стоит вне законов.

Грэхем обернулся на продюсера, который все еще стоял в начале дорожки и как-то ухитрялся господствовать над сценой, включающей дом с привидениями, обалдевшего полицейского, медиума и вампира. И кивнул.

— Понял. Вы довольны? — спросил он, когда констебли опять прошли мимо него, но уже в противоположном направлении.

Элсон мрачно посмотрел на него и повернулся уже с более непроницаемым выражением к Генри.

— Статическое электричество, значит?

— Как вариант.

— Не очень удачный. — Он взял Дэнверс за руку и направился к дороге. — Мы будем вон там, если вам понадобится… хоть что-нибудь.

* * *

— Ну давай. Говори. Скажи мне, что я чокнулась.

Потирая шею в надежде, что его волосы перестанут стоять дыбом, Джек уставился на темный силуэт дома.

— Если бы я мог…

Гита проигнорировала дом, наблюдая за напарником.

— Ты рад, что я это сказала. Потому что ты не смог.

— Не рад. — Полуулыбка появилась и пропала. — Я знаю, что с этими людьми что-то происходит. Что-то происходило прошлой весной и что-то происходит сейчас. Что-то не очень… — Он взмахнул руками.

— Нормальное?

— Почти так. И хотя я бы предпочел, чтобы ты сначала поговорила со мной, а не вываливала на них информацию, я придержу свое мнение о твоем — и своем — психическом состоянии до момента, пока не откроются эти двери. — Скрестив руки, Джек кивнул в сторону небольшого скопления людей на дорожке. — Или пока они не расколются на тему того, что происходит.

— Мы поэтому здесь? Чтобы они смогли все обсудить?

Они были достаточно близко к свету, чтобы Гита увидела, как он приподнимает светлую бровь.

— Ну да. Это одна из причин.

И еще он хотел убрать напарницу от них, пока она не ляпнула еще что-нибудь, и люди не подумали, что констебль Джек Элсон верит во что-то помимо преступления и наказания. Но сейчас она бы не среагировала на подколку — слишком устала.

— Но тот неряха прав. Дом с привидениями не против закона.

— Именно.

— Тогда почему мы здесь?

— Мы? Почему ты здесь.

— Потому что здесь ты.

— Ага. — Он потер руку, которой хотел прикоснуться к дому, о рукав. — Я хотел… В смысле, мне надо… Мы должны были…

— Догадаться?

— Я готов поспорить, что Тони Фостер в самом эпицентре.

— Эпицентре чего, Джек?

— В этом-то и вопрос. — Он вздохнул, расцепил и снова скрестил руки. — Ненавижу, когда я знаю, что что-то происходит, но не понимаю что именно.

Она повернулась и уставилась на три фигуры на дорожке.

— Спорим, что мы что-нибудь узнаем, если проверим Грэхема Бруммеля?

— И спорить не собираюсь.

* * *

— Пара правонарушений, больше ничего. Все по мелочи. А, ну еще обвинение в мошенничестве в Сиэтле, которое замяли. — Грэхем громко выдохнул. — Никогда не просите финансовых советов у покойников. — Быстрый взгляд в сторону Генри. — Без обид.

— Никаких обид — технически говоря, я не покойник.

— Что? Не покойник? А я думал, что вы все… — Он высунул язык и наклонил голову набок. Прежде чем Генри успел среагировать на изображение, не особенно похожее на когда-либо виденных им живых мертвецов, Грэхем выпрямил шею и сказал, — стоп, надо было сразу попробовать. Я просто посмотрю на вас на астральном уровне…

Его глаза помутнели.

— О господи! — Посерев, Грэхем снова вернулся в реальность. — Вы…

Генри улыбнулся.

— Наша проблема — не мистер Фицрой, — прорычал ЧБ; Грэхем вздрогнул и сунул дрожащие руки в карманы комбинезона, — а двое чересчур прилежных офицеров. — Он перевел взгляд на Генри. — Вы можете что-нибудь сделать с их памятью?

— Стереть ее, как Арра? — Генри покачал головой. — Не. Даже в таком… — он покосился на смотрителя, — вымотанном состоянии я могу заставить их забыть меня, но они не забудут об ужасе, тьме и ночи. А учитывая, что они полицейские, которых натренировали замечать и разбираться в подобных вещах, и что они уже заглянули за пределы нормального — что редко даже для полиции, — я не гарантирую, что они не вспомнят. Только если я не возьму их к себе в постель, что, скорее всего, причинит констеблю Элсону гораздо больше проблем, чем все, что он может обнаружить.

— Вместе или по отдельности?

Медленный поворот на одном каблуке.

— Прошу прощения?

Грэхем пожал плечами, явно жалея, что раскрыл рот, и, тем не менее, не в состоянии удержаться.

— В постель, говорю… вместе или по отдельности.

— Вот теперь вы меня обижаете.

— Извиняюсь.

— Когда откроется эта дверь, — выразительно сказал ЧБ, — мы обнаружим там тело, может, даже не одно. Будет расследование. Тони сможет с помощью информации Арры стереть воспоминания всех находящихся в доме?

— Очень сильно сомневаюсь. — Потому что, насколько знал Генри, единственное гарантированное заклинание Тони помогало ему призывать еду, не вставая с дивана. Стереть несколько воспоминаний будет ему не по силам.

— Значит, они узнают о его способностях, и во время расследования…

Генри кивнул.

— Это всплывет. Особенно если они выберутся из дома с помощью его способностей.

— Он или станет вторым Удивительным Крескином, — вздохнул Грэхем, — и его жизнь превратится в ад, или его сунут в психушку. Поверьте на слово, — добавил он, когда Генри и ЧБ нахмурились. — Этот мир не прощает психически развитых людей. Они читают слово «психически» как «псих». Ну, вы поняли.

— К сожалению, да.

— К счастью, — поправил их Генри. — Думаю, мы смотрим на это с неправильной стороны. — Взмахом руки он заставил остальных умолкнуть и начал выстраивать концовку, как будто он строил ее для последней главы одной из своих книг. — Когда двери откроются — на рассвете или раньше — ваши люди выйдут оттуда и заявят, что в доме водятся привидения. Что они их видели. Что на них напала злая тварь, живущая в подвале. Но они не смогут доказать ничего из этого, и окружающие решат, что они сумасшедшие. Кроме того, телевизионщикам не дадут ни малейшего шанса. Все знают, что это братия не совсем нормальная.

— Это правда? — задумался ЧБ. Грэхем кивнул.

— Все в Северном Голливуде это знают, точно говорю.

— А теперь представьте, что сумасшедшие телевизионщики провели ночь в доме, в котором уже бывали утечки газа. Что получается?

— Источник безумия обнаружен. Что? — спросил Грэхем, когда остальные подняли брови. — Я часто смотрю «Закон и порядок».

— А кто не смотрит? — устало спросил ЧБ. — А если, допустим, мои люди ничего не скажут о призраках и тварях из подвала? Допустим, они придумают более правдивую историю?

— Без разницы. Даже если они придут к соглашению — а группы такого размера по большей части никогда даже не могут прийти к соглашению, где бы им пообедать, — они не смогут придерживаться этой истории во время полицейского расследования.

— Правда выплывет наружу?

— И никто в нее не поверит.

Следующий вопрос был менее риторическим.

— Мы же объясняли утечкой газа то, что происходило на студии весной?

— Ну, неспроста это классическое оправдание, — напомнил Генри. — И я думаю — учитывая, что полиция знает, что все остальные смерти в доме были связками убийства и самоубийства, — что истинная причина смерти вашей помощницы костюмерши будет очевидна. Люди заперты в доме. Все они немного сошли с ума. Кто-то сошел с ума побольше и убил человека.

— И этот кто-то тоже скорее всего мертв, — добавил Грэхем, — если дом не изменил своим привычкам.

— Итак, дело открывается и сразу закрывается. Почему они сошли с ума? — Генри развел руками. — Это не наше дело. Почему заклинило двери? Опять же — не наша проблема. Кто-то из них творил чудесные волшебные фокусы? Но мы уже выяснили, что они все немного сошли с ума, а поэтому не являются надежными свидетелями.

— Но эти двое, — Грэхем кивнул в сторону дороги, — думают, что что-то не так.

— Одно дело сказать нам, что они думают, а совсем другое — написать это в официальном рапорте. Они не идиоты, это они уже доказали. Если они узнают правду о происшедшем, то кому они скажут? Вещественных доказательств нет и достать их невозможно.

— Эй, а как насчет вас? Вы ходячее говорящее вещественное доказательство.

— Они обо мне не знают.

Грэхем фыркнул.

— Вы стоите прямо здесь. — Когда глаза Генри снова потемнели, он отступил назад. — А. Точно. Они о вас не знают. И никто из присутствующих им ничего не скажет. Ни слова. Рот на замок. Эй, я общаюсь с мертвыми, я ни на кого не могу показывать пальцем, так?

— Так. — Маски вернулись на место. Только в улыбке таилось негромкое предупреждение. — Учитывая, что там произошла смерть, то чем раньше вмешать в дело полицию, тем наши люди… — Люди ЧБ за исключением Тони. — Ваши люди будут выглядеть. И раз уж эти офицеры с некоторым пониманием относятся к делу…

— С пониманием? — рыкнул ЧБ.

— К делу, — повторил Тони. — И если они хоть как-то упомянут призраков, то моментально потеряют все доверие власти. — Быстрый взгляд в сторону дома. — Судебной власти в нашем случае.

— А как насчет прессы? — отказывался успокаиваться Грэхем. — Эти желтые газетенки налетят сюда как мухи на мед.

Генри приподнял бровь и покосился на ЧБ. Через пару секунд тот улыбнулся.

Разумеется. Если их направить в нужное русло, то можно будет обеспечить сериалу уйму бесплатной рекламы. Может, даже рейтинги повысятся. Раз призраки могут существовать, то и почему бы и вампирам не быть?

— С этим не очень увлекайтесь.

— Разумеется.