Первая половина седьмого века нашей эры относится к эпохе раннего Средневековья, которое принято называть «темными веками». Этот период и в самом деле был темным во многих отношениях. Это было время насилия, когда народы сталкивались друг с другом, а королевства создавались и уничтожались при помощи меча.

Королевствами правили амбициозные люди, в распоряжении которых имелись лишь немногочисленные отряды воинов – гезитов, являющихся их боевыми соратниками. Хотя свои претензии на королевский титул эти амбициозные люди обосновывали знатностью своих предков, якобы ведущих свой род от самих богов, лично мне они кажутся больше похожими на гангстеров или же крупных скотоводов американского Запада девятнадцатого века. Каждый из них стремился доминировать на какой-то территории, вступая с другими королями в битвы, которые по своей сути мало чем отличались от гангстерских вооруженных разборок. Они взимали дань с простого люда – крестьян, живших на контролируемой ими территории. Эта дань, в общем-то, представляла собой плату за «защиту» и позволяла королю и его приближенным накапливать оружие, еду и сокровища, чтобы иметь возможность в любой момент защитить население от различных опасностей, которых хватало на земле, где сплошь и рядом царило беззаконие.

Добавьте к этому межнациональные распри и экспансию англов, саксов и ютов с востока Британии на запад, порабощение и подчинение ими других обитателей острова – «валлийцев», как захватчики с континента называли всех инородцев (от этого слова образовались современные нам названия «Уэльс» и «Корнуолл»), – и получится ситуация, чем-то напоминающая то, что когда-то происходило на американском Диком Западе: захватчики движутся с востока и обладают при этом более мощной военной силой, позволяющей им уничтожать горделивую цивилизацию, освоившую эту землю задолго до их прихода. По мере того, как саксоны продвигались все дальше на запад, неизбежно возникали пограничные районы, в которых те или иные проявления власти любой из враждующих сторон были в лучшем случае слабыми, а в худшем – полностью отсутствовали. Как и на Диком Западе с его ковбоями и аборигенами-индейцами, мужчин и женщин, которым хотелось жить за пределами территории, где действовали законы, установленные их обществом, должно было тянуть в такие районы, в которых образовался вакуум власти.

Как будто этого было мало, в то время начались столкновения между несколькими основными религиями. Многие из бриттов – коренного населения острова – упорно поклонялись все тем же богам, в которых они и их предки верили на протяжении многих веков, тогда как другие уверовали в Христа. Народ англов (название, использованное Бедой Достопочтенным и употребляемое в этом романе по отношению к людям, которых затем станут называть англичанами) еще только начинал обращаться в христианство, и значительная его часть все еще поклонялись старому пантеону богов во главе с Вотаном и Тунором (более известным современным читателям под их древнескандинавскими именами Один и Тор). Само христианство распространялось из двух основных его центров – с острова Хии (Айона), христианство на который пришло из Ирландии, и из Рима, откуда в Британию присылали священников (таких как Паулин). Христианство в конце концов сметет все остальные религии на своем пути, и разногласия по некоторым нюансам теологии будут разрешены позднее на синоде в Уитби (но об этом следует написать уже другую книгу).

Больше всего термин «темные века» уместен потому, что об этом историческом периоде имеется очень мало письменных источников информации, созданных жившими именно в то время людьми. Многое из того, что мы о нем знаем, было написано значительно позднее. Двумя основными источниками являются «Церковная история народа англов» Беды Достопочтенного и «Англосаксонская хроника», составлявшаяся множеством безымянных авторов на протяжении не одного века. Представляют интерес и сведения о германских и кельтских племенах, собранные намного раньше древнеримским историком Тацитом, потому что они позволяют получить представление о древних англо-саксонских цивилизациях.

Тот факт, что мы видим данный исторический период «как бы сквозь тусклое стекло, гадательно», делает его идеальным для написания о нем книг. Автор, конечно же, при этом не абсолютно свободен, но для нас в данном периоде истории существует намного больше белых пятен, чем в большинстве других периодов, а это обеспечивает автору художественного произведения существенную гибкость и тем самым позволяет ему написать нечто захватывающее на общем историческом фоне социальных катаклизмов и конфликтов.

* * *

Многие из персонажей, мест и событий, фигурирующих в этой книге, не являются вымышленными. Эдвин и в самом деле был королем Нортумбрии (и был объявлен Бедой и «Англосаксонской хроникой» «бретвальдой», то есть «королем всей Британии»), пока в 633 году его не убили во время битвы в Элмете (также известной как битва в Хэтфилд-Чейз) воины Кадваллона ап Кадвана (или Кэдваллы), короля Гвинеда, и Пенды, короля Мерсии.

После этой битвы, которая произошла примерно в восьми милях к северо-востоку от современного Донкастера, жена Эдвина Этельбурга и его оставшиеся в живых дети бежали в Кент (Кантваре) вместе с Паулином и Бассом. Басс упоминается Бедой как «храбрый воин короля Эдвина» – а значит, он был человеком с довольно высоким положением в обществе. Все остальные сведения о Бассе, фигурирующие в этой книге, – плод моего воображения.

В Нортумбрии начался период варварского беззакония, во время которого Кадваллон очень жестоко обращался с местными жителями. Беда Достопочтенный пишет о том, что Кадваллон «со звериной жестокостью предавал их смерти» и что «по сей день все добрые люди проклинают тот злосчастный год».

Энфрит взял под свой контроль Берницию, а Осрик – Дейру, но не прошло и года, как оба были убиты безжалостным Кадваллоном. Кажется неправдоподобным то, что Энфрит поехал на переговоры с Кадваллоном в сопровождении всего лишь двенадцати своих танов и тем самым дал Кадваллону возможность без особого труда с собой расправиться. Однако об этом сообщается в письменных источниках. Возможно, Кадваллону удалось заставить Энфрита поверить, что он, Кадваллон, является для него союзником (о чем делает предположение Д.П. Керби в книге «The Earliest English Kings»), и тогда роковой поступок короля Берниции становится вполне объяснимым.

Беобранд вспоминает в романе атмосферу праздника Тримилхи. Название этого праздника, отмечаемого первого мая и известного у кельтов как Белтейн – праздник костров, – в буквальном смысле означает «месяц тройного молока». Это был праздник весны и плодородия, во время которого после долгих зимних месяцев коров можно было начинать доить три раза в день.

Королевская резиденция в Гефрине была уничтожена пожаром примерно в 633 году, и поэтому вполне возможно, что ее сожгли воины Кадваллона, рыскавшие в этой местности в поисках добычи. Опять же, наивное решение Энфрита отправиться на мирные переговоры к Кадваллону дает мне основание предположить, что этот король Берниции и его окружение находились в Гефрине, а не в куда лучше защищенном Беббанбурге.

Я позволил себе некоторые вольности в отношении расположения реки, находящейся неподалеку от Гефрина. Река Глен вообще-то протекает к северу от Гефрина, а не к югу. Однако к юго-западу все-таки имеется ручей, и я решил, что в седьмом веке он был рекой.

Сын Энфрита – Талоркан – становится исторической фигурой некоторого веса. Имя его матери – пиктской принцессы – никому неизвестно, и я назвал ее Финолой (что является упрощенной формой имени Фионнуала).

О судьбе брата Энфрита Освальда будет рассказано в последующих произведениях, а потому я не стану вдаваться здесь в подробности, но я, однако, принял решение, что он уже находился в Берниции в момент гибели его брата и был готов подобрать осколки королевства, а именно воспользоваться сложившейся ситуацией и захватить трон.

В те времена появлялось множество монашеских орденов. Одни из них преуспели и превратились в большие средневековые монастыри, а другие пришли в упадок или же были уничтожены. О дальнейшей судьбе Энгельминстера еще нужно подумать, но объект этот – всего лишь вымышленный.

Сражения частенько изображаются в художественной литературе как крупномасштабные события, в которых участвовали тысячи хорошо вооруженных людей. В действительности же битвы в тот исторический период были скорее столкновением небольших групп воинов. Профессиональных воинов было очень мало, и во времена, когда все население Великобритании составляло около миллиона человек, даже в самых больших сражениях вряд ли участвовало больше нескольких сотен воинов с каждой стороны. Когда короли созывали ополчение и каждый альдерман должен был повести своих мужчин на войну, скорее всего, лишь небольшая часть из них была облачена в доспехи и вооружалась таким специфическим и дорогим орудием убийства, как меч. Большинство же не носили доспехов и из средств защиты имели только щит, а вооружены были лишь копьем – основным оружием пехоты. Самым распространенным видом оружия, имеющего клинок, был сакс – длинный нож, заостренный с одной стороны. Именно этот нож и породил то название, которое использовали по отношению к германским племенам бритты, – саксоны.

Я позволил себе добавить в романе такое понятие, как сакс с очень длинным клинком, хотя в действительности такое оружие появилось в более поздний исторический период.

Для гезитов из ближайшего окружения короля или другого высокопоставленного лица было обычной практикой жертвовать свою жизнь в битве в том случае, если в этой битве их господин погибал. По крайней мере, так говорится в сагах и поэмах того времени. Я использовал немного более прагматический подход, заключающийся в том, что такой поступок считался идеалом, однако таким идеалом, которого мало кто стремился достичь и который многие сочли бы напрасной гибелью хорошо подготовленных воинов.

Мечи в те времена были редкостью. Их клинки, скованные из переплетающихся между собой полос железа, были очень красивы и являлись важнейшим символом принадлежности к классу элитных воинов. Они, по-видимому, были и очень дорогими. Их статус чем-то напоминал статус современных спортивных автомобилей: приобрести их жаждали многие, но имелись они лишь у ограниченного числа людей. Я уверен, что некоторые беспринципные люди – а особенно профессиональные воины – были готовы убить кого угодно ради того, чтобы завладеть мечом.

Я использовал термин «тан» применительно к профессиональному воину или же представителю мелкой знати, хотя вообще-то этот термин появился позднее.

На протяжении всего повествования используется понятие «вирд». Оно аналогично нашим понятиям «судьба» и «рок». Англосаксы верили, что ход их жизни определяется нитями, которые плетут три вещие сестры-богини. Поэтому все события могли считаться предопределенными. Однако все было не так просто: люди также верили, что по отношению к своему вирду можно оказаться на высоте или же, наоборот, дать маху. Вирд человека ставил препятствия на его жизненном пути, но человек мог сам выбирать, каким образом он на них отреагирует.

Я попытался создать правдоподобный мир и персонажей, которые соответствовали своему времени. Любые ошибки, которые я, возможно, сделал, лежат исключительно на моей совести, и я надеюсь, что они не очень портят это мое произведение.

История жизни Беобранда – воина седьмого века нашей эры – будет продолжена, и он будет сражаться рядом с праведниками и грешниками, христианами и язычниками. Его вирд заставит его понести еще больше утрат и, возможно, найти еще бо`льшую любовь, но это произойдет уже в другое время и в других произведениях.