Она медленно, очень медленно приходила в себя. Словно пробуждалась от слишком долгого кошмарного сна. Когда она в первый раз открыла глаза, ее блуждающий взгляд, без цели упал на Кэлхауна. И тут же взгляд наполнила горькая, презирающая ненависть. Рука девушки слабо шевельнулась, пальцы потянулись к ножнам на поясе. Нож едва ли можно было назвать серьезным оружием, скорее, столовый прибор. Рукоять была слишком изящна, чтобы ее хорошо и удобно обхватывала рука, способная нанести смертельный удар. Наклонившись, Кэлхаун отобрал у нее нож. Чья-то неопытная рука источила острие в иглу, явно путем трения о простой камень.

- Будучи врачом,- укоризненно сказал Кэлхаун,- я запрещаю вам колоть меня этим шилом. Нам это ничего хорошего не принесет. Меня зовут Кэлхаун. Я прибыл из управления Медслужбы вашего сектора для того, чтобы провести планетарную инспекцию состояния медицинского обслуживания и санитарии. Но каким-то парням в городе явно не по вкусу мой медкорабль, и они нас попробовали прикончить. Способ был прост - так тряхнуть решеткой, чтобы я размазался по стенам каюты. Мне пришлось произвести практически аварийную посадку, и теперь я хочу знать, что у вас здесь происходит, в конце концов.

Сверкающая ненависть осталась у девушки в глазах, но к ней прибавилась доля сомнения.

- Вот,- сказал Кэлхаун,- мое удостоверение.

Он показал ей жетон - очень высокого уровня документ, дававший ему полномочия обширнейшие, если, конечно, местные власти соглашались способствовать посланцу Медслужбы в его миссии.

- Конечно,- добавил он,- этот жетон можно было похитить, но у меня есть свидетель, готовый подтвердить, что я тот, за кого себя выдаю. Вы слышали о тормалах? Мургатройд может за меня поручиться.

Он подозвал своего маленького пушистого спутника. Осторожно приблизившись, Мургатройд осторожно и вежливо подал маленькую цепкую лапку. Он тонким голоском пропищал свое неизменное «Чин!» и, имитируя движения Кэлхауна, принялся измерять у девушки пульс на запястье.

Кэлхаун молча наблюдал. Девушка смотрела на Мургатройда. Но по всей галактике распространились слухи о тормалах - они были обнаружены на планете в районе Денеба, оказались ласковыми домашними животными, проявив выходящую за рамки обычного способность вырабатывать иммунитет к болезням, которые человек собирал и сеял на своем космическом пути. Неизвестный исследователь Медслужбы открыл ценнейшие качества тормала, сделавшего этих животных далеко не простым спутником человека. И до сих пор тормалов было очень мало, и потому присутствие зверька служило верной визитной карточкой службы.

Девушка слабо сказала:

- Если бы вы появились раньше… теперь уже слишком поздно. Я… я думаю, вы пришли из города.

- Я туда направляюсь,- сообщил ей Кэлхаун.

- Они вас убьют.

- Да,- согласился Кэлхаун.- Вероятно, убьют. Но пока что вы больны, нуждаетесь в помощи, а я - представитель Медицинской Службы. Я подозревал, что здесь была какая-то эпидемия. И по каким-то причинам люди в городе не желают появления Медслужбы на планете. Кажется, вы тоже заболели этой болезнью. К тому же, у вас любопытное оружие, из которого вы меня пытались подстрелить.

Девушка устало сказала:

- Один в нашей группе имел такое хобби. Древние виды оружия. У него были луки, стрелы, дротики. А вот это… арбалет. Ему не нужна энергия: ни химическая, ни какая-то другая. Поэтому, когда мы бежали из города, он пробрался туда и вынес всю свою коллекцию. Там мы вооружились.

Кэлхаун кивнул. Перед началом беседы с пациентом самое лучшее небольшой разговор, не относящийся непосредственно к теме. Но то, что рассказала девушка, имело к теме прямое отношение. Группа людей бежала из города. Им требовалось оружие. Один из них вернулся в город. Он знал, где найти коллекцию древних смертельных устройств. Такое хобби. Похоже, что речь идет о группе людей, занимающих административные, гражданские должности. Конечно, больше не было классов, разделенных по степени доходов. Во всяком случае, на большинстве миров. Но имелись социальные группы, создавшиеся на основе схожести вкусов, что приводило к сходству места жительства и служило хорошей основой для зарождения доброжелательных межличностных отношений. Теперь Кэлхаун знал положение девушки в обществе. Он припомнил старомодный термин - «верхний слой среднего класса», который больше ничего не значил в экономике, но мог кое-что значить в медицине.

- Мне требуется история болезни,- сказал он.- Имя?

- Хелен Джонс,- устало сказала девушка.

Он держал микрофон карманного рекордера, чтобы слова девушки были хорошо слышны. Род занятий: статистик. Она входила в административную группу, управляющую строительством города.

Когда строительные работы закончились, большинство рабочих вернулось на родину, на родную планету Деттру-2, но сотрудники учреждения, где работала Хелен, остались в новом городе, чтобы заниматься организаторской деятельностью для прибывших колонистов.

- Подождите,- сказал Кэлхаун.- Вы были с теми, кто остался в городе ждать колонистов, но минуту назад вы упомянули о бегстве из города. Там есть еще люди, по крайней мере, в районе посадочной станции. У меня есть причины так думать. Они тоже часть вашей группа? Если нет, то откуда они взялись?

Она слабо покачала головой.

- Кто они?- повторил Кэлхаун.

- Не знаю,- утомленно сказала девушка.- Они появились уже после эпидемии.

- Вот как,- сказал Кэлхаун.- И дальше… когда началась эпидемия? И как это произошло?

Слабым прерывающимся голосом она продолжила рассказ. Эпидемия началась среди последних партий рабочих, которые должны были вернуться на Деттру-2. Их было около тысячи в городе - люди всех классов и занятий. Сначала болезнь появилась среди тех, кто ухаживал за обширными посевами на полях.

Болезнь успела как следует укрепиться, укорениться среди рабочих, прежде, чем была обнаружена. Первоначальных явных симптомов не было, но те, что заболели, жаловались на упадок сил, тревожное состояние, вялость и апатию. Все это выразилось в том, что между собой рабочие прекратили все стычки и споры. Обычно здоровые люди ведут себя агрессивно и ссорятся между собой как бы походя, невзначай, в виде побочного эффекта. Но на этот раз всякий шум прекратился. У людей просто не оставалось на это энергии.

Позднее появилась одышка. Люди чувствовали, что им не хватает энергии, не хватает воздуха. Поначалу эта нехватка была незаметной. Люди, впавшие в апатию, тратят мало энергии, и потому расход кислорода у них невысок. Открыл симптом один из медиков, пытавшийся побороть то, что он считал временным упадком сил, и вдруг обнаруживший, что задыхается. Он проанализировал свой уровень обмена веществ, потому что одышка была нешуточной. Он заподозрил что-то серьезное. Уровень обмена веществ у него, как показал анализ, был поразительно низким.

- Еще раз прошу вас пояснить,- перебил Кэлхаун девушку.- Вы статистик по профессии, но употребляете медицинские термины. Откуда вам обо всем этом известно?

- Ким,- устало сказала девушка.- Он учился на врача, был членом медгруппы. Я… мы должны были пожениться.

Кэлхаун кивнул.

- Продолжайте, пожалуйста.

Хелен, казалось, должна была время от времени отдыхать и собираться с силами хотя бы для того, чтобы продолжить рассказ.- Одышка среди жертв эпидемии прогрессировала. Вскоре простое усилие, например, для того, чтобы только подняться на ноги, заставило их синеть от удушья. О ходьбе трудно было даже думать. Очень скоро они могли только неподвижно лежать. У них не было энергии даже на то, чтобы пошевелиться. Потом они погружались в бессознательное состояние и умирали.

- А что обо всем этом думали врачи?- спросил с напором Кэлхаун.

- Ким бы вам рассказал,- прошептала девушка.- Врачи работали до изнеможения. Они испробовали все, буквально все! Они получили аналогичные симптомы у лабораторных животных, но не могли выделить вирус, бактерию или какой-либо другой носитель болезни. Ким говорил, что им не удается получить чистую культуру. Это было невероятно, просто уму не постижимо. Ни один из известных врачам методов не выделял причины болезни, а она, тем не менее, была явно заразной! Это было ужасно!

Кэлхаун нахмурился. Всегда возможно появление нового патогенного механизма, но едва ли это вероятно. И все же, если стандартные лабораторные анализы не в силах выявить носителя болезни, то это явно дело для Медицинской Службы. Почему же тогда люди в городе пытались не допустить на планету корабль Медслужбы? Чему он мог помешать? Девушка один раз упомянула о тех в городе, когда говорила о побеге из города. И она, приняв за одного из них Кэлхауна, пыталась застрелить его из арбалета. Описание эпидемии так же давало повод для любопытных сопоставлений.

Носитель болезни удачно прятался от исследователей, что не в силах сделать другой известный микроорганизм. Ведь такая способность не приносит микроорганизму выгоды в естественных условиях. Микробы не так часто сталкиваются с лабораторными анализами, чтобы эволюция научила их становиться невидимыми для электронных микроскопов. Нет причины для выработки такой невидимости - естественным путем, конечно.

Но более того, зачем кому-то мешать такому специалисту, как Кэлхаун, исследовать необычный случай эпидемии? Когда зараженные люди бегут из города умирать в дикой местности, почему оставшиеся должны пытаться уничтожить несущий им спасение корабль Медицинской Службы? Обычно люди в разгар эпидемии до ужаса опа-саются заразиться и стремиться получить помощь Медслужбы они должны не меньше, чем те, кто уже заболел. Что же здесь происходит?

- Вы сказали, что в городе было около тысячи человек,- отметил Кэлхаун.- Они работали на полях, где уже созревал урожай и ждали, пока прибудет основная масса колонистов. Что произошло после того, как эпидемия была распознана?

- Прибыл первый транспорт с Деттры,- безнадежным голосом продолжала девушка.- Их не стали сажать с помощью решетки. Мы предупредили их с помощью радио об эпидемии. Мы добровольно установили на планете карантин, пока наши врачи пытались найти средство борьбы с болезнью. Транспорт с колонистами отправился обратно, домой, неразгруженным.

Кэлхаун кивнул. Это было естественно.

- Потом появился другой корабль. Нас осталось в живых человек двести, наверное, и большая половина уже проявляла симптомы болезни. Но пришел новый корабли. Он приземлился на собственных аварийных двигателях, потому что управлять решеткой было некому.

В этом месте рассказа голос девушки дрогнул, когда она описала посадку незнакомого корабля в городе, где люди уже умирали, так по настоящему и не жив. Никто не пришел к посадочной площадке космодрома, чтобы встретить корабль. Люди, не успевшие заразиться, покинули город и теперь были разбросаны на обширной местности нетронутой природы вокруг города, надеясь, что им удастся избежать заражения, изолировавшись в новых еще неиспользованных поселках и отдельных домиках. Но недостатка в средствах связи не было. Практически все выжившие наблюдали за спуском корабля через экраны диспетчерской башни космопорта.

Корабль коснулся земли. Наружу вышли люди. Внешне на врачей они не были похожи. И вели они себя вовсе не как врачи. Видеоэкраны в диспетчерском пункте были тут же выключены. Связаться с космодромом не удалось. Поэтому изолированные группы возбужденно обсуждали происшествие между собой. Обменивались посланиями отчаянной надежды на то, что это все-таки врачи, которые их спасут. Потом новоприбывшие показались в комнате одного из тех, кто как раз вел такой разговор с другими выжившими, которые находились в дальнем здании. Визифон остался включенным, когда владелец открыл дверь пришедшим. Владелец радостно приветствовал тех, кого считал исследователями, по крайней мере, которые явились, чтобы отыскать причину внезапной чумы и уничтожить болезнь.

Собравшиеся у другого визифона с нетерпением смотрели на происходящее в другом здании. Они видели, как вошли незнакомые люди. Они увидели, как хладнокровно они убили их друга и всех, кто еще остался в живых из его семьи.

Люди, уже ощутившие первые симптомы чумы, или просто перепуганные, по двое и по трое разбросанные по всему городу, охваченные ужасом и отчаянием, начали быстро связываться между собой через визифоны. Возможно, произошла ошибка, глупое недоразумение, и было совершено преступление по воле отдельной группы лиц, а не командира корабля. Но это была не ошибка, хотя идея казалась чудовищно невероятной, но, очевидно, чуму на Марисе-3 решили прекратить тем же способом, каким прекращались эпидемии среди сельскохозяйственного скота. Те, кто был заражен или подвергался опасности заражения, должны быть уничтожены, дабы предотвратить распространение болезни среди новоприбывших.

Убеждение в подобной ужасной реальности было возможно лишь при наличии абсолютно неопровержимого доказательства. Но с наступлением ночи была отключена энергетическая городская сеть, и всякая возможность видеоконтакта среди уцелевших исчезла. Закаты на Марисе-3 всегда отличаются своим спокойствием и безмятежностью, но теперь над городом повисла в буквальном смысле мертвая тишь. И лишь иногда пустоту черных окон города прорезали жуткие вопли умирающих.

Жалкие остатки выживших поспешили покинуть город под покровом ночной темноты. Они бежали по одиночке и группами, и они несли с собой чуму. Некоторые вели и тащили с собой членов семей, тех, которые были уже слишком слабы, чтобы передвигаться самостоятельно. Они помогали уже обреченным отцам, мужьям, женам, матерям и друзьям выбраться из города на открытую местность. Побег уже не мог спасти им жизнь. Он только предотвращал жестокое убийство. Но почему-то именно это казалось обреченным выходом из положения.

- Но это,- сказал мягко Кэлхаун,- не ваша личная история болезни. Я хотел бы знать, как все было с вами. Когда началась у вас эта болезнь? Что бы не послужило ее причиной…

- Так вы не знаете, что это?- с безнадежным видом спросила Хелен.

- Еще нет,- признался Кэлхаун.- У меня слишком мало данных. Я пытаюсь собрать побольше.

Он не упомянул об информации, которую дал ему случай с мертвым человеком посреди кукурузного поля, в нескольких милях от места, где сейчас находились он и девушка.

Хелен рассказала о себе. Первым симптомом была апатия, безразличие к окружающему. Сначала она могла преодолеть апатию, но с каждым днем вялость усиливалась. С каждым днем требовались все большие, все более отчаянные усилия, чтобы заставить себя сосредоточиться хоть на чем-то, и еще большее утомление, как она заметила, приходило, стоило лишь ей попытаться что-то сделать. Она не чувствовала никаких неприятных ощущений, ни голода, ни жажды. Ей приходилось огромными усилиями напоминать себе даже о самой необходимости что-то делать.

Симптомы отлично соответствовали тем, которые испытывает человек на большой высоте, когда он долго находится в разреженной атмосфере, при недостатке кислорода или в негерметизированном флаере на большой высоте, с отключенным кислородным питанием. Человек в таких условиях потеряет сознание, даже не поняв, что соскальзывает в забытье. Только произойдет это все в считанные минуты. Здесь же процесс был бесконечно более замедлен, шел по ступеням. Был растянут на несколько недель. Но конец - тот же самый.

- Я заразилась до того, как мы бежали из города,- устало сказала Хелен.- Я об этом тогда не знала. Теперь я знаю, что у меня осталось всего несколько дней, в течение которых я могу думать и что-то делать, если буду прилагать все усилия. Но с каждым днем будет все труднее и труднее, а потом я перестану даже пытаться.

Она говорила. Кэлхаун смотрел на миниатюрные катушки своего комнатного рекордера, перематывающего многоканальную ленту.

- У вас хватило энергии попытаться убить меня,- заметил Кэлхаун.

Он взглянул на оружие девушки. Стрелу посылала в полет энергия сжимаемой пружины. Пружина сжималась с помощью рычажка. Для удобства стрельбы имелся ствол и рукоять, за которую было удобно держать арбалет, прижав его приклад.

- Кто собрал этот арбалет?- спросил он.

- Ким… Ким Колпол,- сказала Хелен после некоторого колебания.

- Значит, вы здесь не единственная? Здесь есть другие выжившие члены вашей группы.

Она снова поколебалась, потом сказала:

- Кое-кто из нас понял, что если мы будем стараться держаться в одиночку, это ничем нам не поможет. Выжить у нас все равно нет надежды. Ким - один из нас. Он сильнее остальных, и он зарядил для меня этот арбалет. Это его арбалет, из его коллекции.

Кэлхаун начал задавать внешне случайные вопросы. Девушка отвечала. Группа беженцев из города держалась вместе, поскольку беглецы все равно были обречены. Их было одиннадцать. Двое уже умерли. Трое погрузились в летаргическое забытье. Есть они уже не могли, и кормить их было невозможно. Они медленно умирали. Больше всего сил оставалось у Кима Уолпола. Это он отправился на вылазку в город и вернулся с оружием. Это он сразу же возглавил группу и до сих пор оставался самым сильным и, так считала девушка, самым умным среди них.

Они ожидали собственной смерти. Но пришельцы-захватчики, как считали колонисты, не собирались оставить их в покое и дать спокойно умереть самим. Из города приходили группы охотников, выискивающие уцелевших и приканчивали тех, кто еще оставался в живых.

- Наверное,- равнодушно, бесстрастно сказала девушка,- чтобы сжечь наши тела, уничтожить тем самым заразу. Они нас убивают, чтобы не ждать долго. И как это ужасно - нам приходится защищать свое право на естественную смерть. Поэтому я и выстрелила в вас. Я не должна была стрелять, но…

Она беспомощно замолчала. Кэлхаун кивнул.

Беглецы теперь помогали друг другу избежать насильственной смерти. Под покровом ночи они собирались в одном месте, и те, у кого еще оставались силы, делали, что могли, для остальных. Днем они все укрывались в одиночных «норах», достаточно далеко разбросанных друг от друга. Таким образом, если бы нашли одного из них, остальные могли избежать бесчестия смерти, достойной разве лишь какого-то животного. Других мотивов поведения, более сильных, у них не оставалось. Они просто старались умереть с честью, естественным образом, а не быть забитыми, как больные животные на мясофабрике, что говорило о традициях, достойных уважения в глазах Кэлхауна. Такие люди должны знать кое-что о науке вероятности в поведении людей. Только называть эту науку они будут этикой. Но те, кто убивал их - захватчики - были людьми совсем иного сорта. Они, очевидно, прибыли совсем из иного мира.

- Мне это не нравится,- сказал вдруг Кэлхаун.- Одну минутку.

Он подошел к Мургатройду. Мургатройд, как ему показалось, несколько приуныл за последний час. Кэлхаун проверил характеристики дыхания и сердечных сокращений.

Мургатройд спокойно подчинился процедуре, сказав только «Чин!», когда Кэлхаун отпустил его.

- Я помогу дойти вам до места встречи группы,- сказал энергично Кэлхаун.- Мургатройд уже начал реагировать на введенную ему зараженную кровь. И я хочу поговорить с остальными из вашей группы, еще до темноты.

Девушка едва смогла подняться на ноги. Даже необходимость что-то говорить утомила ее, но она мужественно, хотя и медленно, направилась к склону холма. Кэлхаун подобрал забавное оружие, внимательно осмотрел зарядный механизм, взвел пружину, потом вставил на место деревянный заостренный стержень и двинулся вслед Хелен. В аръегарде бежал Мургатройд.

Четверть мили спустя девушка остановилась и приникла к стволу небольшого дерева, обессиленная. Ей, совершенно очевидно, был необходим отдых, и они опасались опускаться на траву, потому что подъем требовал бы более чрезвычайных усилий.

- Я вас понесу,- твердо сказал Кэлхаун,- Показывайте дорогу.

Он поднял ее на руки, они двинулись дальше. Девушка была очень легкая. Даже не будучи плотного сложения, она все равно должна была бы весить больше. Кэлхаун без труда продолжал нести и антикварное оружие.

Мургатройд следовал за Кэлхауном и девушкой, которые поднялись по склону небольшого зеленого холма, потом спустились в довольно глубокий овраг. Кэлхаун пробивался сквозь густой кустарник, пока они не оказались на небольшой полянке. Здесь стояло несколько примитивных навесов - крыши из ветвей с листьями на подпорках из шестов. Но эти навесы не предназначались для постоянного употребления. Они должны были всего лишь стать на короткое время укрытием для тех несчастных, которые хотели умереть здесь своим естественным образом.

Но произошла катастрофа. Кэлхаун понял это прежде, чем признаки ее увидела Хелен. Под навесом были сделаны постели из листвы. На листьях лежали мертвые тела. Три мертвых человека. Очевидно, это были те самые беглецы, которые, как говорила девушка, впали в перманентную кому и уже не приходили в себя, что соответствовало состоянию тела того мертвеца в кукурузном поле. Но теперь - и Кэлхаун увидел это сразу -~ имелось одно отличие. Он быстро повернулся, так, чтобы девушка на его руках ничего не могла увидеть. Потом он осторожно опустил ее, сказав:

- Не двигайтесь. Лежите тихо. Не поворачивайтесь.

И он отправился, чтобы убедиться в своей ужасной догадке к шалашам. Секунду спустя он был охвачен раскаленной добела яростью. Профессией Кэлхауна была борьба со смертью и с болезнями, во всех их проявлениях. И он очень серьезно относился к своей профессии. Конечно, ему приходилось терпеть поражения, и он принимал неизбежное, как приходится делать любому врачу. Но на месте Кэлхауна любой медик пришел бы в ярость при виде людей, которые могли бы стать его пациентами, но теперь лежали с перерезанными глотками.

Он накрыл их ветками, а затем вернулся к Хелен.

- Здесь побывали уже те, из города,- сказал он хрипло.- Они убили больных. Не советую вам смотреть туда. Предполагаю, что те, кто совершил это преступление, сейчас ищут остальных из вашей группы.

Он мрачно нахмурился, обошел полянку, отыскивая следы. Большая часть открытого пространства была покрыта травой, но на краю он обнаружил несколько глубоких отпечатков подошв. Кэлхаун поставил свой ботинок рядом с отпечатком неизвестной ноги, нажал всем весом своего тела. Отпечаток получился менее глубокий, значит, здесь прошел человек, весивший больше Кэлхауна. Следовательно, это не мог быть один из группы заболевших чумой.

На противоположном конце поляны он нашел аналогичную картину, они вели на поляну.

- Всего один человек,- сказал он хладнокровно.- Значит, он не опасается нападения, поскольку административный городской персонал, а именно этим занимались эти люди до начала эпидемии, обычно при себе оружия не имеют. И он уверен, что вы все достаточно слабы, чтобы не представлять для него опасности.

Хелен не побледнела. Она и до этого была бледна. Она немо смотрела на Кэлхауна. Кэлхаун мрачно смотрел на небо.

- Через час солнце зайдет,- гневно сказал он.- И если эти пришельцы - захватчики, вернее будет сказать,- собираются сжигать тела убитых, то тот, кто совершил это преступление, должен вернуться сюда, чтобы избавиться от тел убитых. Днем он этого делать не хотел, и он знает, что навесы рассчитаны не на троих, а на большее число. Он обязательно придет назад.

Мургатройд простонал «Чин!». Он стоял на четвереньках, рассматривая свои лапы, словно они принадлежали не ему. Он тяжело дышал.

Кэлхаун быстро осмотрел тормала, дыхание участилось. Сердце работало в том же режиме, что и Хелен. Температура тела понизилась. Кэлхаун сказал с жалостью:

- И у меня, и у тебя, Мургатройд, случаются неприятные моменты - такая уж у нас профессия, но мне хуже, чем тебе, ведь тебе не приходится проделывать надо мной всякие грязные штуки, а я, вот, должен рисковать тобой…

Мургатройд сказал «Чин!». Он жалобно скулил. Кэлхаун осторожно уложил его на подстилку из листьев.

- Лежи спокойно!- приказал он.- Тебе вредно перенапрягаться!

Он зашагал прочь. Мургатройд заскулил, но остался лежать, словно сильно утомился.

- Я вас сейчас перенесу,- сказал девушке Кэлхаун,- чтобы вас не заметил тот, который должен вернуться. И мне придется держаться пока что не на виду, чтобы ваши друзья меня не спутали с пришельцами из города. Надеюсь, что вы за меня поручитесь. Пока что я ухожу в засаду.- И пояснил раздраженно: - Идти за ним по следу я не решаюсь, потому что он ведь может и не вернуться сегодня назад.

Он уложил девушку в месте, откуда она легко могла видеть всю поляну, оставаясь при этом невидимой. Сам он скрылся на некотором расстоянии от нее. Кэлхаун был недоволен теми мерами, которые был вынужден предпринять, он мог бы отправиться выслеживать убийцу, но тогда Хелен и Мургатройд остались бы без защиты, хотя убийца мог найти другую жертву и на место первого преступления уже не вернуться. Во всяком случае, сейчас жизнь Мургатройда была важнее жизней всех остальных живых существ на Марис-3. От маленького тормала зависело все.

Но самим собой Кэлхаун совсем не был доволен.

Вокруг было тихо, не считая обычных шорохов, которые слышны в любом живом лесу, где идет нормальная жизнь его обитателей. Иногда слышались мелодичные попискивания словно звуки флейты - позднее Кэлхаун узнал, что их источником были ползающие существа, внешне напоминающие земных черепах. Глубоким басом гудели миниатюрные летающие создания, которые с натяжкой можно было назвать птичками. Чирикали какие-то создания, отдаленно напоминающие диких синиц, хотя это были совсем другие животные. Но солнце Марис медленно опускалось к округленной верхушке ближнего холма, и с приближением сумерек лес охватила предвечерняя тишина ожидания.

Нарушил эту тишину далекий, прерывающийся, но с каждой минутой все более громкий шум, кто-то, или даже несколько людей, пробирался через кустарники подлеска, приближаясь к поляне. Вскоре стала слышна и человеческая речь. Из подлеска вынырнул на поляну высокий изможденный юноша, поддерживающий плечом совершенно ослабевшего жалкого старика, который почти не в состоянии был идти.

Кэлхаун предупреждающим жестом заставил Хелен сохранять тишину. Пара, еле переступая, вышла на поляну. Юноша помог старику сесть на траву. Сам он, тяжело дыша, остался стоять.

На поляну вышла новая пара - мужчина и женщина, помогающие друг другу идти. В слабом свете вечерней зари, Марис успел опуститься за холм, еще можно было разобрать, какие у них бледные изглоданные болезнью лица.

С другой стороны вышел на поляну, покачиваясь, пятый человек. У него была темная борода и широкие плечи, когда-то это был сильный мужчина. Но чума наложила на него тяжелый отпечаток.

Едва выговаривая слова, люди приветствовали друг друга. Они еще не успели обнаружить, что их число сократилось на троих - тех, что были убиты.

Молодой человек с бородой, собравшись с силами, направился к навесу, где жуткое зрелище убитых товарищей еще было скрыто от остальных ветками, которыми накрыл трупы Кэлхаун.

Захныкал Мургатройд.

Снова послышался шорох веток, но на этот раз шорох был резкий и агрессивный, не имевший в себе оттенка вялости. Чья-то мощная ладонь отвела в сторону ветки, и на поляну уверенно вышел мужчина. Он был плотного сложения, и цвет лица у него был превосходный. Кэлхаун машинально отметил, что по внешнему виду этот человек был в превосходном здравии, немного полноват, правда, зато того психофизического типа, который очень редко страдает от психосоматических расстройств, счастливо и с удовольствием живя сегодняшним днем.

Кэлхаун поднялся. Он вышел на поляну, в меркнущий вечерний свет. Как раз в этот момент незнакомец ухмыльнулся, глядя на жалкую группку уцелевших горожан, больше похожих на передвигающиеся скелеты, чем на людей.

- Назад вернулись, да?- дружелюбно сказал убийца.- Спасибо, вы мне сэкономили массу времени. Покончим с этим делом сразу.

И с ленивой уверенностью он потянулся к кобуре бластера на бедре.

- Брось оружие!- рявкнул за его спиной Кэлхаун.- Брось! Толстяк стремительно повернулся. Он увидел перед собой Кэлхауна с арбалетом, ствол которого был направлен прямо на него. Света сумерек было еще достаточно, чтобы стало ясно - это не бласт-ружье, и вообще не современное оружие. Но куда большее значение имело для здоровяка то, что на Кэлхауне была форма Медслужбы, и что Кэлхаун был в отличной физической форме.

Он с профессиональной быстротой выхватил свой бласг-пистолет из кобуры. И Кэлхаун прострелил ему горло деревянной стрелой из арбалета.

И когда здоровяк упал на траву, он был уже мертв, к сожалению.