Шэд подобрал нож Дэррелла, но так и не смог найти его самого. Он заглянул в соседний гриль-бар, внимательно осмотрел людей в нескольких расположенных поблизости видеосалонах, но все напрасно. Когда он вернулся к «Розовому кайфу», на автостоянке уже не было видно зеленого «понтиака». Дэрреллу Гранту снова удалось удрать.

Шэд обнаружил Эрин удивительно спокойной. Попросив у мистера Орли разрешение воспользоваться его телефоном, она набрала номер службы шерифа графства Мартин и сообщила о том, что видела своего бывшего мужа. Рассказала она и о полученной им травме и высказала предположение, что он может вскорости обратиться в местный пункт первой помощи. Трубку взял не Эл Гарсиа, а какой-то другой полицейский; он слушал Эрин чисто формально, задавая массу не относящихся к делу вопросов, и ей пришлось трижды продиктовать ему по буквам свое имя, потому что он все время норовил записать его как «Эрон» (так звали известного бейсболиста).

Когда она положила трубку, мистер Орли проворчал:

– Значит, теперь в нашем заведении вызывают полицию, чтобы отбиться от мужей и любовников.

– Дэррелл мне ни то, ни другое, – возразила Эрин. – И потом, я не приглашала его сюда.

– А он не вздумает снова явиться к нам?

– Трудно сказать, мистер Орли. За ним ведь охотится полиция.

– Прелестно. Может, нам еще предстоит наблюдать перестрелку в бассейне с лапшой.

– Ему сейчас не до драки, – вступил в разговор Шэд. – Я расколошматил ему локтевую кость так, что ни один врач не возьмется собирать.

Эрин объявила, что отправляется домой принять горячий душ. Шэд, прихватив свой «кольт» тридцать восьмого калибра особой модификации, последовал за ней на своей машине. Зеленого «понтиака» нигде не было видно. Шэд просидел в машине под окнами Эрин до тех пор, пока в них не погас свет. Тогда он отправился назад, предварительно четыре раза объехав вокруг дома Эрин. Мистер Орли поджидал его в баре большого зала.

– Эти проклятые Линги, – с места в карьер начал он, – пытаются сманить у нас Урбану. Предложили ей сразу тысячу долларов – ничего себе!

Шэд ничего не ответил. Он чувствовал, что этим предложение не ограничивалось.

Мистер Орли понизил голос:

– А плюс к тому – они настучали на меня в Департамент здравоохранения.

– Вы хотите сказать – в Департамент по торговле спиртными напитками?

– Нет, именно здравоохранения. – Мистер Орли развернул листок желтой бумаги и, разложив его на стойке, яростно пристукнул сверху обоими кулаками, после чего подтолкнул к Шэду. – Ты только почитай...

Автор жалобы обвинял мистера Орли в использовании «недоброкачественных пищевых продуктов, что является прямой и непосредственной угрозой общественному здоровью». Шэд понял, что речь идет о рестлинге в бассейне с макаронными изделиями.

– Это же наглая ложь, – сказал мистер Орли.

– Я знаю, – отозвался Шэд. – Продукты у нас всегда свежие. Я сам проверяю срок годности на упаковках.

– Я так и сказал этому мерзавцу.

– И?..

– Он мне заявил, что лично взял пробу вермишели из бассейна. Я забыл когда: кажется, в прошлый вторник. Там все написано. Говорит, положил ее в баночку и отправил в какую-то там дерьмовую лабораторию в Майами.

В жалобе инспектора были указаны три вида обнаруженных в вермишели бактерий, один другого хуже: дизентерийная палочка, стафилококк и еще одна, о которой Шэд даже не слышал.

– Все это чушь собачья, – заявил он. – Что мы, в конце концов...

– Читай, читай, – перебил его мистер Орли.

– Что это там насчет отверстий?

Жалоба гласила: «Во время так называемых сеансов рестлинга, как было замечено, некоторые из их участников-мужчин делают попытки ввести недоброкачественные пищевые продукты в рот и другие естественные отверстия тела участниц-женщин».

Шэд толкнул бумагу обратно к мистеру Орли.

– Ну, это ведь случается не каждый день. Парни надираются до положения риз – вы же знаете, как это бывает.

Мистер Орли отвернулся от стойки.

– Надо было написать такую гадость... А все из-за этой проклятой лапши.

Некоторое время они сидели молча. На сцене танцевала Сабрина, а в первом ряду, на столиках, Моника-младшая и новая девушка по имени Сюзетт. Она претендовала на известность, поскольку принимала участие в съемках одного из недавних видеоклипов Джорджа Майкла; по словам мистера Орли, она изображала там монахиню, облаченную в короткие, до колен, облегающие штаны для езды на велосипеде.

Кевин все время ставил Принца, Мадонну или Марки Марка. У Шэда так разболелась голова, словно от этой музыки у него распухли мозги. Он снял берет и положил себе на макушку пакет ледяных кубиков для коктейля.

– Где Урбана? – спросил он.

– Отправились в «Клубничную поляну» на переговоры с Лингами. Вот и надейся после этого на своих девиц... – Мистер Орли помолчал. – У них там есть ветродуйка? Урбана ведь ни за что не станет танцевать с такой машинкой.

– Это верно, – подтвердил Шэд.

– Хотя что я говорю? Они же посулили ей кусок...

– Не беспокойтесь, босс, – утешил его Шэд. – Касательными танцами она заниматься не будет даже за миллион.

– А ты не думаешь, что, возможно, они хотят заполучить ее не для этого?

Шэд сделал знак бармену, чтобы принес хозяину баночку холодного «Доктора Пеппера», а мистер Орли тем временем продолжал излагать свои соображения:

– Эти братцы Линги совсем не дураки. Они же понимают, какую выгоду могут извлечь из такой девушки, как Урбана. Ведь она своими буферами может забодать насмерть кого угодно. – Он облизал край распечатанной баночки. – Вот что я думаю: они собираются покончить с касательными танцами. Они метят повыше, вот и норовят приобрести что-нибудь высококлассное, понял? Чтобы стать таким же респектабельным заведением, как у нас.

– Респектабельным, – повторил Шэд. Мистер Орли временами бывал забавным. Шэд пришлепнул поплотнее пакет со льдом на голове. – Вы уверены, что это они накапали на вас?

– А кто же еще? Они все еще злятся на меня за ту... змеиную принцессу, как ее там.

К бару подошел Кевин и спросил бутылку «перье». Однако при виде Шэда его лицо омрачилось, и он стремительно удалился. Шэд выбросил ему вслед кулак, но промахнулся, и Кевин скрылся в своей кабине.

– Этот чертов инспектор из здравоохранения, – поведал мистер Орли, – совал свой нос всюду и везде. Чуть ли не на карачках ползал.

– Правда?

– В общем, я слегка запаниковал. И выбросил твой сыр в сортир.

Шэд закрыл глаза.

– Черт побери, – сквозь зубы произнес он.

– Мне пришлось, – оправдывался мистер Орли. – Парень такой шустряк. А вдруг нашел бы этого чертова скорпиона? Тогда что? Он и так уже угрожает закрыть нас.

– Значит, вы его спустили в сортир.

– Ну, достанешь себе другого. Я заплачу.

Но Шэд окончательно пал духом.

– На мне просто лежит какое-то проклятие, вот и все, – пробормотал он.

Мистер Орли поднялся и сделал ему знак следовать за ним. Ничто в этот момент не могло доставить Шэду большего удовольствия: уличный шум звучал просто колыбельной Брамса по сравнению с тем грохочущим кошмаром, который постоянно запускал Кевин.

Дойдя до автостоянки стрип-бара, мистер Орли оглядел стоявшие там машины, выбрал «вольво-седан» и тяжело прислонился к его капоту.

– Так что мы будем делать с этими Лингами? Я готов выслушать твои соображения.

– У меня все мозги болят, – попытался отвертеться Шэд.

– Ты – единственный, на кого я могу положиться, – настаивал мистер Орли.

– Я не умею поджигать, мистер Орли. Не могу даже разложить костер для барбекю.

– Тогда давай придумаем что-нибудь вместе.

К автостоянке подкатила черная «акура», и из нее вышла Урбана Спрол, одетая, как для бала в Палм-Бич. Ни мистер Орли, ни Шэд еще ни разу не видели ее такой.

– Ну и как? – натянуто спросил мистер Орли.

– Я ведь здесь, верно? Ну и покончим с этой темой, – резко ответила Урбана.

Шэд бросил на мистера Орли взгляд, означавший: я же говорил вам.

Кряхтя, мистер Орли оторвал объемистый зад от капота «вольво-седана».

– Подожди-ка, детка. Ты наплевала на тысячу баксов ради того, чтобы остаться у меня?

– Не городите чуши, босс, – тем же раздраженным тоном ответила Урбана.

Шэд незаметно сжал ее руку.

– Давайте не будем говорить об этом.

Но Урбану уже понесло.

– Этот гаденыш собрался лапать меня!

– Кто? – спросил мистер Орли.

– Да Линг, кто же еще! Пытался спустить с меня бретельки и...

– Который? – кратко спросил Шэд.

– Тот, что поменьше ростом. Я два ногтя обломала об его раскосую рожу. – Урбана продемонстрировала свой испорченный маникюр. – В гробу я их видела, этих ублюдков! – И, проскочив между мистером Орли и Шэдом, она скрылась за дверью «Розового кайфа».

– Хорошо еще, что дверь с петель не сорвала, – заметил, глядя ей вслед, мистер Орли.

Шэд смотрел вдаль, туда, где вспыхивали и гасли неоновые огни «Клубничной поляны».

– Который из Лингов поменьше ростом, мистер Орли? – задумчиво спросил он.

– А что, есть разница?

– Да нет, ровным счетом никакой.

* * *

«Принцесса Пиа» начала привлекать к себе рыб с того самого дня, как легла на дно на семидесятидевятифутовой глубине, в трех милях от пляжей Форт-Лодердейла. Капитаны катеров, обслуживающих любителей подводного плавания", частенько навещали это место, особенно в те дни, когда у них бывало маловато горючего и не хотелось отплывать далеко от порта. Клиенты сами выбирали, куда их отвезти. Опытные и уже много поплававшие на своем веку ныряльщики не интересовались такими объектами, как недавно затопленный банановоз, а туристы, наоборот, были в восторге. Погрузиться под воду, выпуская целые шлейфы пузырьков воздуха, и хотя бы недолго понаблюдать собственными глазами жизнь моря – что может быть лучше? Большинство из них не имели ни малейшего понятия о том, как называется та или иная рыба, проплывающая перед их глазами, но это было не так уж и важно.

Утром шестого октября Кейт Эспозито и ее приятель взошли на борт тридцатипятифутового судна «Элимэни III», принадлежащего капитану Эйбу Кочрэну. Вместе с ними отправлялись в плавание четверо молодых парней – агентов некоего бюро путешествий, находившихся в Форт-Лодердейле по делам службы. Эйб Кочрэн наметанным глазом сразу оценил своих пассажиров и, не колеблясь, взял курс на «Принцессу Пиа». Море было спокойно, и якорь с первого же раза зацепился за дно. Агентов бюро путешествий, всех до единого, укачало, так что Эйб Кочрэн вручил каждому по пробковому поясу и наказал плавать поближе к корме, где он мог присматривать за ними. Благодаря этим обстоятельствам Кейт и ее приятель отправились на «Принцессу» в одиночестве.

Кейт научилась нырять с маской в одном из бостонских бассейнов, еще в школьном возрасте, но поездка в тропики была мечтой всей ее жизни. Она не могла дождаться момента, когда впервые увидит живую мурену; ее друг даже приобрел специально для этого случая дешевенькую фотокамеру для подводных съемок.

Когда они упали спиной с кормы катера Эйба Кочрэна и погрузились, Кейт Эспозито заметила, что вода имеет более темный цвет, чем она ожидала. В туристских проспектах говорилось, что она «прозрачна, как хороший джин», однако Кейт едва могла разглядеть что-нибудь в десяти футах от себя. Но от ее разочарования не осталось и следа, когда она увидела «Принцессу Пиа» – целую, не разломившуюся на части, покоящуюся на правом борту. Она показалась Кейт мрачной и жуткой, как «Титаник». Стараясь держаться поближе друг к другу, молодые люди поплыли вдоль корпуса «Принцессы». Целые тучи маленьких полосатых рыбешек сновали туда-сюда сквозь рваные отверстия в борту, проделанные взрывами, а из рулевой рубки, грациозно колыхаясь, выплыла пара пятнистых скатов. Все это вызывало у Кейт и ее друга бурное восхищение, выразившееся в кипении пузырьков воздуха за их спинами; камера щелкала безостановочно, запечатлевая все и вся.

Кейт ныряла лучше, чем ее парень, и именно она решила обследовать трюм «Принцессы». Из документальных фильмов о жизни подводного мира она знала, что мурены предпочитают селиться в самых темных и отдаленных закоулках, так что имелся шанс обнаружить какую-нибудь из них внутри затопленного судна. Постучав по баллону своего друга, чтобы обратить на себя его внимание, Кейт знаками объяснила свои намерения. Тот кивнул в знак того, что понял, и передал ей камеру. Глаза Кейт сердито сверкнули сквозь стекло маски. Повернувшись к парню спиной, она поплыла к корме, где в досках палубы виднелся открытый люк. Глядя, как пара оранжевых ласт исчезает во тьме корабельного чрева, молодой человек подумал: подожду десять минут и, если она не вернется, поплыву за ней. Он взглянул на часы, чтобы засечь время.

Мрак грузового отсека кое-где пронизывали мутно-белесые столбы бледного света. Кейт Эспозито плыла медленно, на ощупь. Поверхность металла, лишь недавно оказавшегося на глубине, еще не успела покрыться наростами, и руки скользили по ней. Водоросли свисали с брасов длинной коричневой бахромой, а вокруг сновали целые толпы мелких рыбешек, искорками вспыхивая перед глазами Кейт. Она опустилась поглубже, к самому дну трюма, и кожей ног почувствовала, что вода становится холоднее и тяжелее. На темном однообразном фоне стальной обшивки смутно выделялось какое-то светлое пятно абсолютно правильной формы. «Что это еще за блюдце?» – подумала Кейт. Протягивая руку к этому предмету, она знала, что вряд ли обнаружила нечто ценное, однако не могла не улыбнуться, увидев, что это элегантная дамская шляпка из блестящей искусственной соломки. Девушка выпустила ее из рук и двинулась дальше.

Прямо перед ней смутно обрисовалось что-то большое, длинное, серое. Подплывая поближе, Кейт Эспозито различила в этой массе застекленные окошки и поблескивающие никелем ручки. Это была... машина, прикованная цепью к килю. И не какая-нибудь рухлядь, а американский «седан» последней модели.

Очень странно, подумала Кейт. Передвигаясь вдоль крыла автомобиля, она обнаружила пластиковую табличку с буквами: «линкольн-континенталь». Кому могло прийти в голову утопить новехонький «линкольн»? Может быть, это очередной рекламный заскок какой-нибудь радиостанции? Указательным пальцем Кейт вывела свое имя на уже успевшей зарасти тонкой пленкой водорослей крыше машины, затем сфотографировала надпись, чтобы показать ее потом своему приятелю.

Если не считать разбитого окошка со стороны места водителя, «линкольн» находился в прекрасном состоянии. На бампере даже сохранилась наклейка: «А ты сегодня уже общался со своим адвокатом?»

Кейт Эспозито заметила, что крышка багажника слегка приоткрыта. Вот идеальное убежище для мурены, сказала она себе и сунула руку в сетчатую сумочку, где лежала горсть мороженых сардинок: их дал ей Эйб Кочрэн специально для того, чтобы покормить морскую живность, которая соблаговолит приблизиться. Вытащив одно маленькое твердое тельце, она осторожно поднесла его к самой щели, однако мурена что-то не торопилась показаться. Кейт подождала с минуту, но все кончилось тем, что сардинка выскользнула из ее пальцев. Она достала другую и сделала еще одну попытку выманить мурену наружу, проведя рыбешкой вдоль всей щели. Внутри багажника ничто не шевельнулось.

«Видно, никого нет дома», – подумала Кейт и кончиком ласта подтолкнула крышку вверх. Она медленно открылась.

Приятель Кейт Эспозито развлекался, стараясь поймать молоденькую черепаху, когда Кейт внезапно пулей вылетела из люка и бешено заработала ногами, чтобы как можно скорее подняться на поверхность. Парень последовал за облаком пузырьков туда, где над его головой рисовалось вытянутым пятном днище катера Эйба Кочрэна. Когда он вынырнул, Кейт, уже успевшая выбраться на деревянную платформу для ныряния, стояла на четвереньках, судорожно выкашливая на доски съеденный утром завтрак. Агенты бюро путешествий, плавая поблизости, встревоженно и непонимающе переговаривались.

– Все на борт! – лаконично распорядился Эйб Кочрэн. Спутник Кейт, содрав маску, спросил:

– Что ты там увидела?

– Крабы... – прорыдала Кейт. – Там крабы... пожирают какого-то... адвоката...

* * *

Ныряльщикам службы броуордского шерифа понадобилось четыре часа, чтобы поднять на поверхность тела Мордекая и его кузины Джойс. Вытащить машину было труднее, поэтому эту операцию отложили до другого дня, тем более что в окрестностях появилась группа весьма агрессивно настроенных лимонных акул.

В полдень телевидение в программе новостей объявило, что внутри недавно затопленного сухогруза «Принцесса Пиа» обнаружено два трупа. Капитан Эйб Кочрэн отказался разговаривать с репортерами. Приятель Кейт Эспозито оказался более словоохотливым и в интервью, данном прямо в доке, подробно рассказал в прямом эфире о том, как его подруга обнаружила полусъеденного адвоката в новеньком «линкольне». Сержант Эл Гарсиа, увидев это интервью по установленному в его кабинете телевизору, немедленно позвонил своему другу – судебному врачу службы шерифа графства Броуорд – и попросил разрешения присутствовать при вскрытии. Врач разрешил, пояснив, что зрителей вряд ли соберется много: слишком уж попорчен материал.

Гарсиа, заехавший сперва в банк, где находился сейф Мордекая, прибыл к голливудскому коронеру последним. Там уже собрались двое патологоанатомов и трое детективов из службы броуордского шерифа, вынужденные присутствовать по обязанности, а также пара первокурсников медицинского факультета университета Майами. Флоридская коллегия адвокатов своего представителя прислать не пожелала.

Прежде чем войти в анатомичку, Гарсиа вынул изо рта сигару и, как всегда, брызнул несколько капель «Олд спайс» на свою больничную маску. Первым открыли пластиковый пакет, содержавший останки Мордекая. Крабы успели здорово поработать над ним: череп они объели практически дочиста, так что медикам не составило труда обнаружить три входных отверстия от пуль небольшого калибра. Броуордские детективы делали заметки в блокнотах, карандашами указывая анатомам на те места, которые их особенно интересовали. Никто даже не оглянулся, когда студенты, позеленев и зажав руками рты, выскользнули за дверь.

Врачи, разрезав в нескольких местах мокрую ткань, стащили с трупа бывший на нем костюм в мелкую полоску. Гарсиа, подойдя поближе, спросил, может ли он проверить содержимое карманов. Медики пожали плечами и продолжали заниматься своим делом.

Гарсиа, задерживая дыхание, взялся за костюм Мордекая. Один из броуордских детективов раздраженно спросил его, какого черта он там выискивает.

– Вот это, – ответил Гарсиа, показывая маленький ключик, якобы только что вынутый из кармана насквозь промокшего пиджака.

* * *

Малкольм Дж. Молдовски не видел двенадцатичасового выпуска новостей, потому что в это время обедал с двумя сенаторами и одним руководителем страховой компании из Нью-Йорка. Шестичасовой выпуск он тоже пропустил, поскольку в это время находился в ванной, готовясь к важному ужину у губернатора штата. В последнее время флоридские власти здорово беспокоили производителей фосфатов, из-за того что последние заражали грунтовые воды радиоактивными отходами своего производства. Промышленникам никак не улыбалось тратить большие средства на надежное захоронение вредных веществ, поэтому они предложили Малкольму Молдовски шестизначную сумму за то, чтобы он уладил этот вопрос с губернатором – своим старинным другом.

Молди всегда совершал церемонию одевания в строго определенной последовательности, неизменно начиная с носков. За ними наступал черед белья, рубашки, запонок, галстука, брюк и, наконец, ботинок. Для Молдовски было вполне обычным делом потратить двадцать минут на завязывание галстука безукоризненным виндзорским узлом, но на сей раз именно на этом важнейшем этапе ему помешали: кто-то позвонил прямо в дверь квартиры. Подобное вторжение в его жизнь вызвало у него раздражение и недоумение: куда, интересно, подевался консьерж, обязанный дать ему знать о приходе посетителя? Молдовски, не успев надеть брюк, пошел открывать. В дверях стоял незнакомый человек – явно кубинец, плотного телосложения, с пышными усами, сигарой во рту и телефоном сотовой связи под мышкой.

– Ну? – отрывисто спросил Молдовски.

Эл Гарсиа показал свой полицейский значок и решительно шагнул в квартиру. При виде портрета Джона Митчела он усмехнулся.

– Или вы большой юморист, или просто чокнутый, каких еще свет не видал.

– Я не разобрал ваше имя, – сказал Молдовски.

Гарсиа представился еще раз, и Молдовски почувствовал, что под ложечкой у него становится нехорошо.

– А по какому вы делу?

– Убийство, – лаконично ответил Гарсиа.

– Что-нибудь случилось в нашем доме?

– Уверен, что да, но я пришел не поэтому. Может, вы все-таки наденете какие-нибудь брюки?

Малкольм Дж. Молдовски холодно кивнул, вышел в спальню и закончил туалет, двигаясь механически, как робот. Он снова вернулся в холл, ладонью стряхивая едва заметные ворсинки со своего шерстяного пиджака, а мозг его в это время с бешеной скоростью прокручивал добрую сотню вариантов дальнейшего развития событий, но – увы – все они выглядели малоутешительными. Он поступил опрометчиво, сделав ставки на полицейского начальника из управления графства; удар, который он пытался нанести сержанту Гарсиа, рикошетом вернулся к нему самому.

– Я сейчас должен ехать на ужин к губернатору, поэтому времени у меня довольно мало, – сказал он.

– У меня тоже, – ответил Гарсиа. – Я собираюсь поиграть в кегли с Айвэной Трамп.

Он издевался над ним, Малкольмом Молдовски. Да к тому же эта насмешливая улыбка из-под усов! Молди взял стул и сел. «Держи язык за зубами, – приказал он себе. – Будь, внимателен и осторожен, как никогда».

– Вы знаете некоего адвоката по фамилии Мордекай? – спросил Гарсиа.

– Нет, не знаю.

– Его убили. Я знаю, о чем вы сейчас думаете, и, возможно, вы даже правы. Может быть, его убийство явилось настоящим благодеянием для общества. Может быть, нам следовало бы наградить убийцу медалью. Мертвый адвокат есть мертвый адвокат, не так ли?

Молдовски ничего не ответил. Словно тысячи острых бритв впились ему в горло.

– Опуская кровавые подробности, – продолжал Гарсиа, – вот что произошло. В кармане у покойника найден ключ отличного сейфа в одном лодердейлском банке. А в сейфе обнаружена карточка из «Ролодекса», на которой указаны ваше имя и номер телефона...

– Это невозможно, – прервал его Молдовски, думая про себя: «Сволочь, сволочь, тысячу раз сволочь!» – Я даже не был знаком с этим человеком, сержант.

– Думаю, вы лжете, Малкольм, но оставим это на потом. Вам не хотелось бы узнать, что еще обнаружили в этом сейфе?

– Меня это не касается. – Молдовски не узнал собственного голоса.

– Там нашли еще слайд, снятый на кодаковской пленке. – Эл Гарсиа сделал паузу, чтобы поточнее оценить реакцию Молдовски. Тот нервно заморгал. – Снимок сделан в одном стрип-заведении, и на нем фигурирует некий известный конгрессмен.

Молдовски стоически продолжал делать вид, что не имеет к этому никакого отношения. Он боялся взглянуть на свое отражение в висевшем на стене зеркале: а если лицо, глаза, еще что-нибудь выдает его?

Гарсиа достал записную книжку и снял колпачок с шариковой ручки.

– Вы абсолютно уверены, что убитый адвокат не делал попыток шантажировать вас? Он и женщина по имени Джойс Мизнер.

Молдовски встал и застегнул запонки.

– Сержант, я опаздываю. Приходите завтра в мой офис.

Детектив, скользнув глазами по странице, нашел имя, которое услышала Эрин от конгрессмена, и весело спросил:

– А вы знаете парня, которого зовут Эрб Крэндэлл?

– Разумеется, – ответил Молдовски. Он так старался выглядеть невозмутимым, что мускулы его лица свело от напряжения.

– Откуда вы его знаете?

– По политическим делам. Мы можем поговорить об этом завтра.

– А как же! – Гарсиа захлопнул книжку и небрежно сунул ее в карман пиджака. Из другого кармана он извлек листок бумаги с записанными столбцом цифрами, скользнул по нему пальцем и, отыскав нужный номер, набрал его на своем телефоне.

Аппарат, стоявший на письменном столе у окна, зазвонил. Молдовски уставился на него неподвижным, исполненным ненависти взглядом.

– Возьмите трубку, – предложил Гарсиа.

Молдовски не двинулся с места.

– Я не любитель игр.

Телефон на столе продолжал звонить.

– Это вас, – сказал Гарсиа.

– Что вы хотите доказать?

Гарсиа выключил свой телефон. Аппарат на столе немедленно замолк. Гарсиа улыбнулся. Он чувствовал себя на высоте.

– У вас закрытый номер, – сказал он.

– Разумеется, – подтвердил Молдовски. – Но вы ведь офицер полиции. Вам стоит только справиться в соответствующем месте.

– Я вышел на него иначе.

Он протянул Молдовски листок, который держал в руках. Это была копия сводного счета из гостиницы «Холидэй Инн» в Миссуле, где останавливались убийцы Джерри Киллиана, после того как сбросили его в реку Кларк-Форк-ривер.

– В ту ночь кто-то звонил сюда из номера двести двенадцать. И разговор был долгим.

– Я не помню такого разговора. – Щеки Молди пылали огнем. Он полагал, что ямайцы звонили по кредитной карточке, а эти идиоты позвонили прямо из своего номера. Прямо из номера!

– Возможно, вы захотите связаться со своим адвокатом? – спросил Гарсиа.

Молдовски жестко рассмеялся.

– Не говорите глупостей!

– Выбор за вами, – пожал плечами детектив. – И еще один вопрос, chico. Где я могу найти сегодня вечером Дэвида Дилбека?

– Понятия не имею.

– Серьезно? А мне рассказывали, что он и задницы себе не подотрет без вашего позволения.

И тут Молдовски наконец не выдержал. Он орал, топал ногами, метался по квартире и клялся, что Элу Гарсиа придется до конца жизни заниматься выписыванием штрафных талонов на какой-нибудь Богом забытой автостоянке.

– Что ж, – отозвался Гарсиа, – вы ведь вроде человек довольно влиятельный.

– Это уж точно!

– А я, значит, оскорбил вас?

– Значительно хуже, чем просто оскорбили, сержант.

– В таком случае, прошу принять мои самые искренние извинения. – Гарсиа поднялся. – Я сам найду конгрессмена. – Он поправил сбившийся на сторону галстук Молди. – Вы выглядите на миллион баксов. Вот только одеколон у вас... Вполне годится, чтобы морить москитов. – И уже на полпути к двери добавил, обернувшись: – Лично я предпочитаю запахи американского производства.

Как только дверь за детективом захлопнулась, Малкольм Молдовски ринулся к письменному столу и схватился за телефон – символ и до сих пор неизменно надежное орудие его власти, ныне предавшее его. Прикосновение к трубке, привычное ощущение ее тяжести в ладони немного успокоили его, но он не был уверен, что именно следует предпринять в качестве следующего шага. Кому позвонить, за какую ниточку дернуть, чтобы разобраться с этой чудовищной неувязкой? Кто обладает достаточной властью и возможностями, чтобы уладить подобное дело?

Никто, мрачно сказал себе Молдовски. Труп адвоката обнаружен, убийственно компрометирующая фотография – тоже. Сейф был открыт, опустошен, затем снова открыт, и доказательства возвращены на место. Самое ужасное – это карточка из «Ролодекса». Этот подонок Гарсиа – еще и юморист.

Взгляд Молдовски упал на портрет великого человека – Джона Ньютона Митчела: полуопущенные веки, надменная улыбка на полном лице. Как поступил бы он, старый мудрый лис? Поставить перед этими ублюдками каменную стену – так он говорил. Ну, разумеется. Ничего не признавать за собой, все отрицать. Это неплохой вариант, и он мог бы сработать. Уотергейт лопнул бы, как мыльный пузырь, если бы... если бы Никсон, это гном-параноик, прислушивался к советам умных людей.

«Господи Иисусе, – подумал Молдовски, – ведь я должен найти Дилбека раньше, чем этот проклятый кубинец».

Он набрал личный номер конгрессмена. После двух гудков в трубке раздался голос автоответчика. Молдовски оставил краткое сообщение, но без каких бы то ни было инструкций – это еще больше сбило бы с толку Дэвида Дилбека. Затем Молди попытался разыскать Эрба Крэндэлла в Атлантик-Сити, но ни в одном из крупных отелей в списках постояльцев он не значился. Или Крэндэлл остановился в каком-нибудь тихом местечке, или соврал насчет Атлантик-Сити.

Молдовски почувствовал, как что-то холодное и тяжелое начинает давить на сердце. Он положил трубку на место и потянулся к ключам от машины. Когда Дилбек встречается с этой стриптизершей? Не сегодня ли вечером?