23 августа, за день до того, как налетел ураган, Макс и Бонни Лам проснулись рано, дважды занялись любовью, а затем сели в местный автобус, идущий до Дисней Уорлд. Вечером этого же дня они вернулись в отель «Пибоди», по отдельности приняли душ, посмотрели новости по кабельному телевидению, из которых узнали, что ураган направляется прямо к юго-восточной оконечности полуострова Флорида. Выступавший по телевидению метеоролог предупредил, что этот ураган сильнейший за многие годы.

Макс Лам сел на кровать и уставился на экран телевизора, показывавшего цветное изображение радара — прерывистую огненного цвета сферу, двигавшуюся против часовой стрелки к побережью.

— Господи, да ты только посмотри на это! — воскликнул он.

Бонни подумала о том, что ураган пришелся как раз на их медовый месяц! Выскользнув из-под простыни, она услышала, как капли дождя молотят по взятым напрокат автомобилям на стоянке отеля.

— Это уже начинается ураган? — спросила Бонни.

Муж кивнул.

— Да, мы свидетели самого начала.

Похоже, Макса Лама возбуждало то, что Бонни считала ужасным. Она понимала, что разумнее всего было предложить Максу поменять их планы, например, сесть на самолет и вернуться в аэропорт «Ла-Гуардиа». Но ее новый муж был не из тех, кто пасует перед лицом трудностей. Номер в отеле был заказан на шесть дней и пять ночей, а значит, именно столько они здесь и пробудут. Пребывание в отеле они оплатили по специальному тарифу, который не предусматривал возврат денег, если постояльцы съезжали раньше установленного срока.

— Парк, наверное, будет закрыт, — промолвила Бонни.

— Дисней? — Макс Лам улыбнулся. — Дисней никогда не закрывается. Ни во время чумы, ни во время голода, ни даже во время ураганов. — Он встал, чтобы отрегулировать звук телевизора. — А кроме того, эта проклятая штука пройдет в трехстах милях отсюда. Самое страшное, что нам грозит, так это усиление дождя.

Бонни Лам почувствовала разочарование в голосе мужа. Уперевшись руками в бедра, он стоял голый перед экраном телевизора. Его бледные лопатки и ягодицы покраснели от того, что он целый день катался на водных горках. Спортсменом Макс не был, но кататься на водных горках любил. Бонни подумала, что сам Макс, наверное, считает себя атлетом, так как весь день сегодня изображал из себя такового. Она заметила, как он смотрится в зеркало, напрягая бицепсы и оценивая свое нагое тело. А может, это просто этакая бравада во время медового месяца.

В новостях кабельного телевидения показали, как в Майами-Бич эвакуируют из многоквартирных домов пожилых жильцов. Многие старики несли на руках кошек или пуделей.

— Значит, завтра продолжаем наши прогулки? — спросила Бонни Лам.

Муж ничего не ответил.

— Дорогой? Как насчет прогулок?

Внимание Макса Лама было приковано к новостям об урагане.

— Ох, да, конечно, — отсутствующим тоном бросил он.

— А ты не забыл зонтики?

— Нет, Бонни, они в машине.

Бонни попросила мужа выключить телевизор и вернуться в постель. Когда он залез под одеяло, она прижалась к нему, пощипывая губами за мочку уха и поглаживая пальцами шелковистые волосы на его костлявой груди.

— Угадай, что я не надела, — прошептала Бонни.

— Тес, — ответил Макс Лам. — Ты послушай этот дождь.

* * *

Иди Марш направлялась в графство Дэйд из Палм-Бич, где она провела шесть месяцев, пытаясь переспать с Кеннеди. Она разработала четкий план, как соблазнить молодого Кеннеди, а потом запугать его тем, что заявит на него в полицию, обвинив в изнасиловании, извращениях и избиении. Иди составляла этот план, наблюдая по телевизору за процессом по делу Уильяма Кеннеди, и заметила, с каким вздохом облегчения весь этот знаменитый клан воспринял оправдательный приговор. Все они со своими фантастическими зубами улыбались в кинокамеры, но все же на их лицах было выражение, которое Иди приходилось неоднократно наблюдать за двадцать девять лет своей бурной жизни, — такое выражение бывало у людей, сумевших увернуться от пули. У них не хватило бы духа выдержать другой такой скандал, во всяком случае прямо сейчас. В следующий раз им пришлось бы крупно раскошелиться, чтобы замять дело, и Иди все это точно высчитала.

Она подчистила банковский счет своего приятеля, приехала в Уэст-Палм, где сумела отыскать и снять недорогую двухуровневую квартиру. Целыми днями Иди занималась тем, что спала, воровала в магазинах платья для коктейлей и красила ногти. А каждый вечер Иди переезжала через мост на остров и там усердно обходила модные клубы и посещала бар «Au». Она давала щедрые чаевые барменам и официанткам, прося за это немедленно предупредить ее, когда в их заведении появится Кеннеди, любой Кеннеди. Таким образом ей удалось быстро познакомиться с двумя Шриверами и одним из Лофордов, но с этими негодяями она связываться не стала. Иди берегла свои чары для прямого наследника, через которого можно было бы вытянуть деньги у старой матери Джо Кеннеди. Одна еженедельная бульварная газетенка опубликовала генеалогическое дерево семейства Кеннеди, которое Иди Марш прикрепила на стенку в кухне своей квартиры рядом с календарем. Она сразу отбросила тех, кто стал членом семейства Кеннеди благодаря женитьбе, хорошие деньги можно было сорвать только с прямых наследников. С этой точки зрения наилучшей целью для нее был один из сыновей Этель и Бобби, благо сыновей у них было много. Впрочем, Иди, не боясь порезаться, поползла бы голой по осколкам стекла ради Джона-младшего, но вероятность появления его в баре, да еще без охраны, была просто смехотворной.

А кроме того, Иди Марш была реалисткой. Подружками Джона-младшего были кинозвезды, а Иди хорошо понимала, что она-то не кинозвезда. Хорошенькая, безусловно сексуальная в платье от Версачи с низким вырезом. Но Джон-Джон, возможно, даже и не взглянет на нее дважды. А вот с сыновьями Бобби, как считала Иди, она вполне смогла бы управиться. Надо только заманить кого-нибудь из них к себе, устроить сцену, а потом позвонить адвокатам.

К сожалению, шесть изнурительных месяцев шатаний по клубам и барам принесли Иди только две случайные встречи с настоящими Кеннеди. Но ни один из них не захотел переспать с Иди. Она не могла в это поверить. Один из молодых людей даже назначил ей свидание, но, когда после встречи они приехали к ней домой, он даже не попытался полапать ее за грудь. Просто поблагодарил за приятный вечер и пожелал спокойной ночи. «Проклятый истинный джентльмен», — подумала тогда Иди. Ей явно не повезло. Иди решительно попыталась заставить молодого человека изменить свои намерения, она буквально прижала его к капоту машины, целуя и страстно обнимая. И ничего! Какое жуткое унижение. После того как молодой Кеннеди уехал, Иди Марш направилась в ванную и осмотрела себя в зеркало. Может, этого парня оттолкнуло что-нибудь вроде серы в ушах или застрявшие в зубах кусочки шпината? Нет, ничего подобного она не увидела. Разозлившись, Иди сорвала с себя ворованное платье, оглядела свою фигуру и подумала: «Может быть, этот сопливый засранец посчитал, что он слишком хорош для всего этого? Тоже мне, красавчик нашелся. Да в нем обаяния не больше, чем в овсяной каше. Он до смерти надоел мне задолго до того, как за ужином подали омаров. Ужасно хотелось вскочить на стол и заорать во всю глотку: „Да кого, черт побери, волнует неграмотность в Южном Бостоне? Расскажи мне о Джеки и греке!“».

И этот неудавшийся вечер оказался последней попыткой Иди. Летний сезон в Палм-Бич закончился, и все эти гребаные Кеннеди уехали на Хайаннис. У Иди уже не было сил отправиться в погоню за ними.

Показ по телевизору схемы перемещения урагана навел ее на новую мысль. Шторм бушевал в восьмистах милях от Палм-Бич в Карибском море, когда Иди позвонила человеку по прозвищу Кусака, получившему эту кличку из-за выпяченной челюсти, которая неправильно срослась после того, как ее сломал Кусаке инспектор по охране дичи. Иди Марш договорилась встретиться с ним в баре на пляже. Кусака выслушал ее план и заявил, что это самое дурацкое предложение, которое ему когда-либо приходилось слышать, потому что: (а) ураган, возможно, и не пройдет здесь, и (б) предприятие рискованное, и запросто можно влипнуть.

Но спустя три дня, когда ураган двинулся в сторону Майами, Кусака позвонил Иди Марш и сказал, что, черт побери, можно попробовать. У него есть парень, который разбирается в таких делах.

Парня этого звали Авила, когда-то он работал инспектором зданий в графстве Дэйд. Кусака и Иди встретились с ним возле продовольственного магазина на Дикси-хайвей в Южном Майами. Шел вроде бы и небольшой дождь — предвестник урагана, но облака нависли угрожающе низко, в воздухе стояла мрачно-желтая дымка.

Все забрались в машину Авилы, Кусака уселся впереди рядом с водителем, а Иди устроилась на заднем сиденье. Они поехали в район Шугар Палм-Хэммок, где сто шестьдесят четыре домика на одну семью теснились на площади всего в сорок акров. Авила молча вел машину по улицам. Многие жители суетились возле домов, забивая окна фанерой.

— Здесь нет дворов, — заметил Кусака.

— Мы называем это плотной застройкой, — пояснил Авила.

— Удачное место, — подала голос с заднего сиденья Иди Марш. — Теперь нам надо выбрать дом, который во время урагана рассыплется на куски.

Авила понимающе кивнул.

— Можете выбирать любой. Они все развалятся.

— Шутишь?

— Нет, дорогая, не шучу.

Кусака повернулся к Иди Марш.

— Авила лучше знает. Он инспектировал эти чертовы дома.

— Отлично. — Иди опустила стекло. — Тогда давайте найдем какой-нибудь получше.

* * *

По указанию властей туристы тысячами покидали Флорида-Кис. Транспорт медленно тащился по шоссе, ведущему на север, впереди, насколько можно было видеть, мигали тормозные фонари автомобилей. Возле Бит Пайн у Джека Флеминга и Вебо Дрейка кончилось пиво. Сейчас их машина стояла позади автобуса «грей-хаунд» примерно посередине моста Севен Майл. У автобуса что-то случилось с коробкой передач. Джек Флеминг и Вебо Дрейк вылезли из автомобиля, принадлежавшего отцу Джека, и начали швырять вниз с моста пустые банки из-под пива «Курс». Молодые люди еще не отошли от ночи, проведенной в «Тертл Краалс» в Ки-Уэст, где идея попасть в ураган силой четыре балла показалась им даже заманчивой, было бы чем впоследствии похвастаться перед друзьями-студентами. Но вся проблема заключалась в том, что, проснувшись, Джек и Вебо обнаружили, что у них кончились деньги и пиво. И кроме того, отец Джека ожидал возвращения своего почти нового «лексуса» еще… вчера.

Вот поэтому они теперь и торчали на одном из самых длинных в мире мостов, всего в нескольких часах от ужасного тропического циклона. Ветер проносился над Атлантическим океаном с таким воем, которого раньше Джеку Флемингу и Вебо Дрейку никогда не приходилось слышать, он чуть не сбил их с ног, когда они вылезли из машины. Вебо бросил пустую банку из-под пива в сторону бетонного ограждения, но ветер с силой швырнул ее назад. Естественно, у молодых людей сразу появилось желание посоревноваться кто сильнее, они или ветер. В школьной бейсбольной команде Джек Флеминг был знаменитым подающим, поэтому порывы ветра относили назад брошенные им банки не так сильно, как те, которые бросал Вебо Дрейк, выступавший во втором составе, да и то в качестве заднего защитника. По количеству сброшенных с моста банок Джек вел со счетом 8:6, когда на бетонное ограждение с мокрым шлепком легла рука — жутко-коричневая рука.

Вебо Дрейк встревожено взглянул на приятеля.

— Ну и что? — бросил Джек Флеминг.

Со сваи моста на ограждение взобрался бородатый мужчина. Высокий, со спутанными седыми волосами, свисавшими прядями на плечи. Его голая грудь была испещрена тонкими розовыми царапинами. Под мышкой одной из рук у него было зажато несколько мотков грязной веревки. Одет мужчина был в камуфлированные брюки и старые коричневые армейские ботинки без шнурков. В правой руке он держал смятую банку из-под пива и мертвую белку.

— Вы кубинец? — спросил Джек Флеминг.

Вебо Дрейк похолодел от ужаса.

Понизив голос, Джек добавил:

— Я не шучу. Готов поспорить, что он сбежал с Кубы на плоту.

В его словах был смысл. Именно здесь, во Флорида-Кис, причаливали к берегу беженцы с Кубы. Джек громко спросил по-испански, обращаясь к человеку с веревкой.

— Вы кубинец?

Незнакомец взмахнул пустой банкой из-под пива и ответил вопросом на вопрос:

— А вы осел? — Голос его звучал мощно, что соответствовало его габаритам. — Где вы, идиоты, — крикнул мужчина сквозь ветер, — научились швырять в воду всякий мусор? — Он шагнул вперед и разбил заднее боковое стекло «лексуса», принадлежавшего отцу Джека. Затем швырнул пустую пивную банку и мертвую белку на заднее сиденье и схватил Вебо Дрейка за ремень джинсов. — У тебя штаны сухие? — спросил мужчина.

Пассажиры автобуса прильнули лицами к стеклам, наблюдая за происходящим. Позади «лексуса» стоял небольшой фургон, ехавшее в нем семейство принялось поспешно запирать двери, они явно потренировались в этой процедуре, отъезжая из аэропорта Майами.

Вебо Дрейк ответил, что да, джинсы у него сухие.

— Тогда подержи мой глаз, — предложил незнакомец. Указательным пальцем он осторожно вынул глаз из левой глазницы и аккуратно сунул его Вебо в карман джинсов, пояснив при этом: — Он замочился у меня от всех этих брызг.

Не ощущая опасности момента, Джек Флеминг показал на разбитое окно шикарной отцовской машины.

— Зачем, черт побери, вы сделали это?

— Джек, все в порядке, — попытался успокоить его трясущийся Вебо.

Одноглазый повернулся к Джеку Флемингу.

— Я насчитал тринадцать проклятых пивных банок в воде и только одну дыру в твоей машине. Должен сказать, что ты легко отделался.

— Давайте забудем об этом, — предложил Вебо Дрейк.

— Я прощаю вас, ребята, потому что вы еще очень молодые и глупые, — заявил незнакомец.

Стоявший впереди автобус заурчал, дернулся и, наконец, начал потихоньку двигаться. Мужчина с веревкой открыл заднюю дверцу «лексуса» и смахнул с сиденья осколки стекла.

— Подвезите меня немного.

Джек Флеминг и Вебо Дрейк в один голос заявили, что да, конечно, сэр, какой может быть разговор. Только через сорок пять минут езды они несколько успокоились и набрались храбрости спросить у одноглазого, что он делал под мостом.

— Ждал, — ответил незнакомец.

— Чего? — поинтересовался Вебо.

— Давайте включим радио, если вы не возражаете, — предложил одноглазый.

Все радиостанции передавали новости об урагане. В соответствии с последним прогнозом шторм двигался на восток через Багамы, а на берег должен был обрушиться где-то между Ки-Ларго и Майами-Бич.

— Так я и думал, — промолвил одноглазый. — Я слишком далеко сместился к югу, надо было ориентироваться по облакам.

Он прикрыл голову цветастой шапочкой для душа. Взглянув в зеркало заднего вида, Джек Флеминг заметил это, но воздержался от комментариев. Сейчас молодого человека больше всего заботило то, как оправдаться перед отцом за разбитое стекло, а также пятна, которые могли остаться на кожаной обивке сиденья от мертвой белки.

— А зачем вам веревка? — спросил Вебо Дрейк у одноглазого.

— Хороший вопрос, — буркнул тот, но объяснять ничего не стал.

Через час дорога расширилась до четырех полос, и транспорт стал двигаться быстрее. Очень редко попадалась машина, направляющаяся на юг. Возле Норт Ки-Ларго шоссе раздваивалось, и одноглазый приказал Джеку Флемингу свернуть направо на дорогу 905.

— Но нам надо будет заплатить пошлину, — предупредил Джек.

— Ну и что?

— Послушайте, у нас нет денег.

Мокрая десятидолларовая банкнота шлепнулась на переднее сиденье между Джеком Флемингом и Вебо Дрейком. И снова раздался громоподобный голос незнакомца:

— Остановись, когда подъедем к мосту.

Спустя двадцать минут они подъехали к мосту Кард Саунд, который соединял Норт Ки-Ларго с материком. Джек Флеминг нажал на тормоз и оглянулся через плечо.

— Не здесь, — возразил незнакомец. — Заезжай на самый верх.

— На самый верх?

— Ты что, парень, глухой?

Джек Флеминг осторожно повел машину на мост. Ветер был настолько сильным, что «лексус» покачивало на амортизаторах. Джек постарался подъехать как можно ближе к гребню пролета. Одноглазый забрал свой глаз у Вебо Дрейка и вылез из машины. Стащив с головы пластиковую шапочку, он сунул ее за пояс брюк.

— Идите сюда, — приказал незнакомец молодым людям. — Привяжите меня. — Он вставил глаз на место и протер его уголком пестрого платка. Затем перелез через ограждение и опустился на колени, сунув ноги назад под перила.

Ехавшие мимо люди, спасавшиеся от урагана, замедляли ход своих автомобилей при виде этой странной сцены, но остановиться никто из них не отважился, потому что уж больно дико выглядел этот человек, которого привязывали к мосту. Джек Флеминг и Вебо Дрейк старались действовать как можно быстрее, насколько это позволяло мучительное похмелье после ночи в Ки-Уэст. Незнакомец давал подробные указания, каким образом его следует привязывать, а друзья их исполняли. Одним концом веревки они обвязали толстые лодыжки одноглазого, а другой конец пропустили через перила. Обмотав веревкой четыре раза вокруг груди, они затянули ее так, что незнакомец аж вскрикнул, а потом пропустили веревку под перилами и окончательно завязали на лодыжках.

Одноглазый был привязан надежно, но руками мог действовать свободно. Вебо Дрейк проверил узлы и сообщил, что все в порядке.

— Теперь мы можем идти? — спросил он у незнакомца.

— На все четыре стороны.

— А что делать с белкой, сэр?

— Она ваша. Можете поиграть с ней.

Джек Флеминг свел машину с моста, свернул на обочину и остановился. Вебо Дрейк отыскал в куче мусора палку, а Джек воспользовался ею, чтобы сбросить с сиденья отцовского «лексуса» мертвую белку. Вебо повернулся спиной, пытаясь прикурить на ветру.

А там, на мосту, под жутко черным небом стоял на коленях незнакомец, подняв руки к проплывающим над ним серым облакам.

— Идиот чертов, — проворчал Джек Флеминг. Он отступил от мертвой белки и отшвырнул палку к деревьям. — Думаешь, у него была пушка? Ведь именно так я и скажу своему старику: какой-то псих с пистолетом разбил окно.

Вебо Дрейк закончил прикуривать и ответил:

— Джек, а ты знаешь, чего он ждет? Этот идиот ждет ураган.

И хотя молодые люди стояли в двух сотнях ярдов от одноглазого, они видели, как он дико усмехается, встречая грудью усиливающийся ветер.

— Братишка, — обратился Джек к Вебо, — давай-ка сматываться отсюда к чертовой матери.

В будке, где взимали пошлину за проезд, никого не было, поэтому они рванули со скоростью пятьдесят миль в час на стоянку в Алабама Джекс. Там, воспользовавшись десятидолларовой банкнотой одноглазого, они купили четыре банки холодной черри-колы, которую и потягивали по дороге до Кард-Саунд-роуд. Но на сей раз они не стали выбрасывать пустые банки из машины.

* * *

Бонни Лам проснулась от шума, с которым Макс открывал чемодан. Она поинтересовалась, почему он в четыре утра полностью одет и складывает свои вещи. Макс ответил, что хотел сделать ей сюрприз.

— Ты уходишь от меня? — спросила Бонни. — Всего после двух ночей?

Макс Лам усмехнулся и подошел к кровати.

— Я упаковываю и твои вещи.

Он попытался погладить Бонни по щеке, но она уткнулась лицом в подушку, потому что свет резал глаза. Дождь к этому времени усилился, его косые струи молотили в окна многоэтажного отеля. Бонни была рада, что муж принял разумное решение. Съездить на прогулку в Эпкот они могли и в другой раз. Приподняв лицо от подушки, она спросила:

— Дорогой, а аэропорт открыт?

— Я даже не знаю, честно говоря.

— Так ты не позвонил заранее?

— Зачем? — Макс Лам погладил одеяло в том месте, где выступало округлое бедро его жены.

— Но мы ведь летим домой, не так ли? — Бонни села на кровати. — Ты ведь поэтому и упаковываешь вещи.

Муж ответил, что нет, они не летят домой.

— Мы отправляемся на поиски приключений.

— Понимаю. А куда, Макс?

— В Майами.

— Это и есть твой сюрприз?

— Совершенно верно. — Макс сорвал с жены одеяло. — Поднимайся, нам предстоит долго ехать на машине…

Бонни Лам не пошевельнулась.

— Ты серьезно?

— …и еще я хочу научить тебя пользоваться видеокамерой.

— Но у меня есть идея получше, — предложила Бонни. — Почему бы нам не остаться здесь и заниматься любовью еще три дня. С рассвета до заката, а? Разнесем этот номер на куски. Такое приключение тебя устраивает?

Макс Лам поднялся и снова принялся упаковывать чемоданы.

— Ты не понимаешь. Такой шанс выпадает раз в жизни.

— Ничего себе шанс, разъезжать на машине во время медового месяца. Я предпочитаю остаться в отеле, здесь тепло и сухо. Я даже согласна смотреть «Эммануэль VI», как ты хотел вчера вечером. — Бонни посчитала это огромной уступкой со своей стороны.

— К тому времени, как мы приедем в Майами, самое опасное уже будет позади. Да и вообще, наверное, уже все закончится.

— Тогда какой смысл туда ехать?

— Увидишь.

— Макс, мне это не нравится. Прошу тебя.

Макс крепко, по-отечески обнял жену. Бонни поняла, что он собирается говорить с ней так, словно она шестилетний ребенок.

— Бонни, — обратился Макс к жене. — Моя прекрасная маленькая Бонни, послушай меня. Дисней Уорлд мы можем посетить в любое время. В любое, когда захотим. А как часто бывают ураганы? Ты же слышала, дорогая, что сказал диктор. Он назвал его «Ураган века». Как часто выпадает человеку в жизни увидеть такое!

Бонни Лам терпеть не могла подобный высокомерный тон мужа. Она не могла его терпеть настолько, что готова была сделать все, что угодно, лишь бы он заткнулся.

— Ладно, Макс. Принеси мне халат.

Макс шумно чмокнул жену в лоб.

— Хорошая девочка.