У Нерии Торрес не было желания добираться до Бруклина на автомобиле, чтобы отыскать там ограбившего ее мужа.

— Тогда летите самолетом? — предложила Селест, студентка-выпускница, которая ехала в «фольксвагене» вместе с Нерией и профессором, ее любовником.

Профессора звали Чарльз Гейблер, областью его интересов являлась парапсихология.

— Нерия не полетит, — заявил профессор. — Она до смерти боится самолетов.

— Вот это да, — удивилась Селест, готовившая еду на портативной плитке в кузове фургона «фольксвагена».

— Дело не только в самолете, а еще и в Бруклине, — подала голос Нерия. — Как я отыщу Тони в таком месте?

— Я знаю как, — оживилась Селест. — Наймите экстрасенса.

— Прекрасная идея. Мы позвоним Крескину.

— Нерия, нет необходимости в таких уловках, — вмешался профессор.

— Как раз есть такая необходимость.

У нее и доктора Гейблера почти кончились деньги, когда неделю назад, перед отъездом из Юджина, штат Орегон, в Майами профессор предложил молоденькой Селест присоединиться к ним. Селест обладала значительными средствами, щедрым сердцем и соблазнительно торчащими грудями. Нерия отнюдь не питала иллюзий относительно причин, побудивших профессора пригласить Селест поехать с ними, но старалась сейчас не обращать на это внимания. Ведь им требовались деньги на бензин, а сумочка Селест была полна кредитных карточек. Где-то возле Салина, штат Канзас, Нерия почувствовала необходимость напомнить доктору Гейблеру, что он слишком много внимания уделяет их спутнице и ведет себя не только грубо, но и неприлично. Профессор, похоже, внял ее словам.

Честно говоря, Нерии уже начал надоедать доктор Гейблер со своими идиотскими голубыми и красными магическими кристаллами. Он занимался мистическим лечением, Боже мой, да если ты выкурил приличную дозу, то и коробка молочной смеси покажется вполне мистической. Вот так профессор и проводил, в основном, все время, охотно предоставив Нерии и Селест вести машину.

— Я в любом случае поеду в Майами, — заявила Селест, отсыпая две чашки шелушеного риса. — Буду работать в одном из палаточных городков, готовить пищу для бездомных, если потребуется.

Профессор взглянул на Нерию Торрес глазами, воспаленными, как у охотничьей собаки.

— Дорогая, все зависит только от тебя. Мы поедем туда, куда ты пожелаешь.

Они остановились в кемпинге возле шоссе № 20 вблизи Атланты, чтобы обсудить, куда дальше ехать — в Нью-Йорк или Майами, на север или на юг. Нерия Торрес прокрутила в памяти ошарашивший ее разговор с незнакомкой, ответившей по телефону Тони. И чем больше Нерия рассуждала об этом разговоре, тем больше сомнения одолевали ее. Да, ее свинтус-муженек вполне мог втюриться в двадцатичетырехлетнюю блондинку, но совершенно невероятно, чтобы она могла увлечься им. И почему Бруклин? В Нью-Йорке никому не нужны трейлеры. В истории незнакомки концы не сходились с концами.

Нерия попыталась выяснить детали у соседа, мистера Варги, однако у того не работал телефон. Но она была твердо уверена в двух вещах: ей причиталась половина денег, полученных от страховой компании за дом; сбежавший муж обокрал ее.

До Нью-Йорка было ужасно далеко, да и след мужа в любом случае надо было искать во Флориде. Поэтому Нерия решила ехать в Майами, как и планировала раньше.

Она задумалась, как бы раскинуть сети пошире. А почему бы не подключить и полицию к поимке Тони? В конце концов, они ведь профессионалы. Нерия отыскала в кемпинге телефон-автомат, позвонила в департамент полиции графства Дэйд и сделала заявление о пропаже мужа.

Записав информацию, дежурный попросил Нерию подождать у телефона. Она подождала несколько минут и начала терять терпение. С неба закапал мелкий дождь. Нерия заволновалась. Ведь доктор Гейблер и молоденькая Селест остались вдвоем в машине. Интересно, демонстрирует ли он ей сейчас «спиритические сеансы», которые так хорошо отработал на самой Нерии.

На шее у Нерии висел отполированный кусочек розового кварца, по словам подарившего его доктора Гейблера, он должен был помочь Нерии познать неизведанные лабиринты «безусловной любви». «Чокнутый!» — подумала Нерия. Возможно, в этот самый момент он напевает молоденькой Селест интимные мантры. Пока Нерия Торрес не познакомилась с профессором, она и понятия не имела, что такое чакра. А вот Селест, несомненно, знала. У них с доктором много общего.

Мелкий дождь сменился сильным ливнем. Красная глина под ногами Нерии превратилась в месиво. Сзади подошел мужчина, прикрывавший голову газетой, и встал вплотную к Нерии. Он шумно и тяжело дышал, пытаясь таким образом дать понять ей, что ему тоже нужен телефон. Нерия громко выругалась и швырнула трубку на рычаг.

На другом конце, в штаб-квартире департамента полиции Майами, дежурный усердно проверял список невостребованных из морга трупов. К его удивлению, у одного из мертвецов оказалось такое же имя, такая же дата рождения, ручные часы с такой же гравировкой.

Дежурный немедленно переключил звонок миссис Торрес на отдел по расследованию убийств. Но к тому времени, когда трубку снял детектив, разговаривать ему было уже не с кем.

* * *

Макс Лам вылетел из Нью-Йорка в Сан-Диего, а оттуда в Гвадалахару, где проспал одиннадцать часов. Проснувшись, он позвонил в отель аэропорта в Майами. В книге регистрации постояльцев Бонни не оказалось. Макс закурил сигарету «Бронко» и откинулся на подушку.

Он принялся размышлять, по какой причине Бонни могла бы обманывать его, оставаясь вместе с одним из явно полоумных мужчин, а то и с обоими. Но никакая причина так и не пришла ему в голову. Макс знал, что Бонни Брукс отнюдь не легкомысленна, и это было одно из ее положительных качеств, нравившихся Максу. Уравновешенная и предсказуемая — вот какой была Бонни. Насколько Макс знал, самый импульсивный поступок в своей жизни Бонни совершила, выбросив из окна квартиры в Манхэттене черствую пиццу. Что касается секса, то здесь Бонни отличалась старомодностью, она начала спать с ним только после седьмого свидания.

Так что уже через минуту Макс Лам отбросил тревоги по поводу неверности своей жены. Жуткий эгоизм Макса не допускал такой возможности, он просто не мог представить себе, что Бонни может возжелать другого мужчину. И уж тем более не из тех уголовников и психопатов, с которыми он оставил ее. Это невозможно! Макс хмыкнул, выпустив струйку дыма. Она просто наказывает его, вот и все, Бонни явно до сих пор злится из-за поездки в зону урагана.

Принимая душ, Макс Лам сосредоточился на первоочередной задаче: капризный Клайд Ноттидж-младший, страдающий тяжелым заболеванием президент компании «Дарем Гэс Мит энд Тобакко». В задачу Макса входило вбить хоть немного здравого смысла в башку этого старого пердуна, заставить его осознать губительные последствия отзыва всех дорогостоящих рекламных проектов из печатных средств информации. Перед отъездом Макса из Нью-Йорка каждый из четырех вице-президентов рекламного агентства «Родэйл энд Бернс» лично побеседовал с ним и объяснил важность его миссии в Гвадалахаре. Макс понимал, что успех этой миссии гарантирует ему прекрасную карьеру в агентстве. Но добиться этого успеха будет очень трудно, поскольку Клайд Ноттидж был ужасно упрямым стариком.

Такси подвезло Макса к клинике «Арагон» — двухэтажному оштукатуренному зданию, недавно покрашенному и расположенному в живописном жилом пригородном районе. Вестибюль клиники хранил явные следы недавнего ремонта, который, к сожалению, не коснулся системы кондиционирования. Макс ослабил галстук и уселся в кресло. На стеклянном столике лежала стопка информационных проспектов, отпечатанных в Испании. Ради любопытства Макс раскрыл один из них. На первой странице был нарисован баран и стрелка, указывающая куда-то между его задних ног.

Макс швырнул проспект на стол. Ему хотелось курить, но на стене висела табличка «Не курить». По подбородку стекла капелька пота, и Макс вытер ее носовым платком.

В вестибюль вышел мужчина в белом медицинском халате — светлоглазый американец лет шестидесяти пяти. Он представился: доктор Колк, лечащий врач мистера Ноттиджа.

— Когда я смогу увидеть его? — поинтересовался Макс.

— Через несколько минут. Он заканчивает процедуру.

— Как его здоровье?

— В целом получше, — туманно пояснил доктор Колк.

Разговор переключился на клинику и раковые заболевания. Доктор спросил Макса, курит ли он.

— Недавно начал.

— Начали? — Доктор недоверчиво уставился на Макса.

— Это длинная история.

— Мистер Ноттидж выкуривает в день четыре пачки.

— А я слышал, что шесть.

— Ох, нам удалось снизить это количество до четырех. — На лице у доктора появилось выражение человека, сила воли которого победила силу воли пациента.

Макс поинтересовался насчет нетрадиционных способов лечения раковых опухолей. Доктор Колк откровенно рассказал о них.

— В нашем методе действительно есть что-то, поэтому и результаты довольно хорошие.

— А почему вы решили испробовать… ну, вы понимаете…

— Баранью сперму? — Доктор Колк улыбнулся. — На самом деле это очень интересная история.

По мере того, как Макс слушал ответ доктора, на лице его появлялось все более сосредоточенное выражение. Терапия доктора Колка полностью основывалась на случайных наблюдениях, связанных с тем, что у баранов очень редко встречается рак легких.

— По сравнению…

Доктор шутливо уставил указательный палец на Макса.

— Вы рассуждаете точно так же, как Управление по контролю за продуктами и лекарствами. — Он сложил руки на груди и наклонился вперед. — Наверное, вам любопытно, как мы собираем сперму.

— Вообще-то да, — вынужден был ответить Макс.

Рядом с доктором появилась медсестра внушительных габаритов. Она сообщила, что послеобеденная процедура у мистера Ноттиджа закончена. Доктор Колк повел Макса в палату старика.

Перед дверью палаты доктор понизил голос.

— Я оставлю вас вдвоем. Последнее время он что-то ругается на меня.

До этого Макс только однажды встречался с Клайдом Ноттиджем, это было на поле для гольфа в Роли. Но тот здоровый, энергичный, голубоглазый скряга, каким он запомнился Максу, совершенно не был похож на этого изможденного, с серой кожей инвалида, лежавшего на больничной кровати.

Но стоило больному открыть рот, и Макс узнал прежнего Клайда Ноттиджа.

— Какого черта ты уставился на меня, сынок?

Макс подвинул стул к кровати и сел, положив портфель на колени.

— Дай мне сигарету, — пробормотал Ноттидж.

Макс вставил «Бронко» между бескровных губ старика и спросил:

— Сэр, доктор предупредил вас о моем визите? Как вы себя чувствуете?

Ноттидж проигнорировал вопрос. Он вытащил сигарету изо рта и с печалью во взгляде уставился на нее.

— То, что они говорят, правда, абсолютная правда. Насчет этих гребаных сигарет, вызывающих рак. Я знаю, что это факт. И ты знаешь. И чертово правительство знает.

Макс почувствовал себя неловко.

— Но люди сами выбирают их, — робко возразил он.

Ноттидж закашлялся в смехе. Дрожащей рукой он снова вставил сигарету в рот, и Макс поднес к ней зажигалку.

— Они тебя хорошо подготовили. Посмотри на меня, сынок… ты слышал о бараньей сперме?

— Да, сэр.

— У меня в груди опухоль размером с плод манго, и меня пичкают бараньей спермой. Это моя последняя земная надежда.

— Доктор сказал…

— Ох, да пошел он к черту. — Ноттидж помолчал, глубоко затягиваясь сигаретой. — Ты приехал насчет рекламы, да? Агентство послало тебя уговорить меня передумать.

— Сэр, доклад Национального института здравоохранения — это, безусловно, плохая новость. Но газеты и журналы просто выполняли свою работу. Они были вынуждены напечатать этот доклад, ведь о нем уже сообщили по телевидению…

Клайд Ноттидж рассмеялся, он смеялся до тех пор, пока из носа не потекли сопли, которые он вытер безволосой, ссохшейся рукой.

— Господи, да ты упускаешь главное. Они все сделали это.

Шутливый тон старика дал Максу призрачную надежду.

— Я отозвал эту проклятую рекламу, — продолжал Ноттидж, — потому что расстроился. Вот в чем истинная причина. А не потому, что они напечатали доклад.

— Но что вас расстроило?

Пепел с сигареты старика упал на простыни. Ноттидж попытался сдуть его, но его вновь охватил приступ смеха, причем такой сильный, что легкие хрипели от напряжения. Отдышавшись, старик продолжил:

— Меня по-настоящему расстроили эти гребаные лицемеры. Они раструбили на весь мир, что мы выпускаем яд, поместили эти сообщения на первых страницах. Но вместе с тем, они с радостью берут наши деньги на рекламу этого яда. Они просто гнусные алчные лицемеры, так можешь и передать всем в Нью-Йорке.

Макс понял, что разговор принимает опасный для него поворот.

— Но это просто бизнес, сэр.

— Да, но я ухожу из этого бизнеса. Прямо сейчас, до своего ухода из этого бренного мира.

Макс с тревогой ожидал, что старик выгонит его, но Ноттидж не сделал этого. Макс почувствовал, как у него все задрожало внутри.

Клайд Ноттидж затушил окурок сигареты в пластмассовой крышке от бутылки с апельсиновым соком.

— С сегодняшнего утра компания «Дарем Гэс Мит энд Тобакко» называется «Дарем Гэс Мит».

— Прошу вас, — взмолился Макс, — подождите, пожалуйста. Вы не слишком хорошо себя чувствуете, чтобы принимать такое важное решение.

— Я умираю, идиот ты гребаный. Три раза в день медсестра, похожая на глыбу, колет мне в живот баранью сперму. Правильно, черт побери, я плохо себя чувствую. Дай мне салфетки.

Макс взял с прикроватной тумбочки коробку с салфетками и передал ее старику. Ноттидж вытащил одну и с силой харкнул в нее.

— Мистер Ноттидж, я прошу вас не принимать сейчас никаких решений.

— Черта с два, дело уже сделано. Я звонил сегодня утром. — Ноттидж снова сплюнул в салфетку, развернул ее и внимательно осмотрел слюну. — У меня пятьдесят один процент акций компании, так что ты напрасно потратился на дорогие авиабилеты, сынок. Решение принято.

Макса Лама охватило отчаяние, он попытался протестовать, но Ноттидж закрыл ладонями лицо и зашелся в спазматическом кашле.

Макс отскочил от кровати.

— Позвать доктора Колка?

Старик посмотрел на свои ладони и произнес:

— Ох, черт.

Макс придвинулся поближе.

— Вы в порядке?

— Похоже, я держу в ладонях кусок моего проклятого легкого.

— Господи! — Макс отвернулся.

— Кто знает, — пробормотал старик, — возможно когда-нибудь этот кусок будет стоить денег. Его поместят в Смитсоновский институт, как член Диллинджера.

Слабеющей правой рукой он размазал содержимое салфетки по стене, где оно прилипло, словно соус.

Макс Лам пулей выскочил из палаты. Спустя несколько минут Клайд Ноттидж-младший положил голову на подушку и с радостным вздохом умер. На лице его застыло выражение полного триумфа.

* * *

Деннис Риди обладал внутренним радаром, чувствующим потенциальную опасность. Его легендарная интуиция в течение многих лет спасала для страховой компании «Мидвест Кэжьюелти» миллионы долларов, поэтому его работа контролера страховых заявлений очень высоко ценилась в штаб-квартире компании в Омахе. И вполне естественно, что именно Риди возглавил бригаду оценщиков, работавших в зоне урагана. По числу мошенничеств в области страхования Южная Флорида занимала первое место, а Риди прекрасно знал этот район.

В доме 15600 по Калуса-драйв его радар начал подавать тревожные сигналы. Травма челюсти у мужчины была старой и залеченной, но возникла еще одна проблема.

— Мистер Торрес, где вы повредили ногу? — поинтересовался Риди.

Сидевший в шезлонге мужчина поднял на него недовольный взгляд.

— Во время урагана, — буркнул он.

Риди резко обернулся к Фреду Дову.

— Вы об этом не упомянули.

— Они не заявляли о травме.

Риди подавил в себе желание рассмеяться прямо в лицо Дову. Тони Торрес представлял собой образец пострадавшего клиента. Покалеченный, подавленный, необщительный — явно несчастный человек, не имеющий намерения обмануть страховую компанию. Да, все вроде бы так, но не совсем.

Деннис Риди спросил, каким образом он получил травму. Мистер Торрес бросил быстрый взгляд на миссис Торрес, стоявшую рядом с Фредом Довом. Риди отметил во взгляде мужа нервозность и злобу.

Торрес только открыл рот, чтобы объяснить, но тут вмешалась жена и ответила за него:

— На Тони упала балка с крыши.

— Вот как?

— Когда он гулял с собаками. В конце улицы.

Фред Дов почувствовал облегчение. Молодец, Иди, быстрая реакция и хороший ответ.

— Значит, несчастный случай произошел не на территории вашего дома? — уточнил Риди.

— Нет, — снова ответила Иди Марш, — но лучше бы он произошел здесь. Тогда мы знали бы, кому предъявить счет.

Все усмехнулись, за исключением Кусаки. Он презрительно уставился на эмблему с изображением барсука, вышитую на груди форменного блейзера Риди.

— Я надеюсь, что вы не возражаете по поводу моих вопросов относительно несчастного случая, — продолжил Риди, — поскольку нам очень важно знать все обстоятельства, чтобы впоследствии не возникло никаких недоразумений.

Иди Марш согласно кивнула.

— Как я уже объясняла мистеру Дову, я уговаривала Тони не выходить с собаками во время урагана. Ничего бы страшного не случилось, если бы они пописали на ковер или еще где-нибудь. Но разве он послушает? Они для него как маленькие дети… Дональд и Марла, так их зовут. Понимаете, у нас нет детей. — Иди с видом любящей жены печально улыбнулась Кусаке, а тот в ответ наградил ее убийственным взглядом. — Тони подождал, пока стихнет ветер, а потом вышел с собаками на улицу. Но тут снова поднялся ветер, они не успели вернуться, и Тони ударило балкой, слетевшей с чьей-то крыши. У него ужасно распухло колено.

Риди равнодушно кивнул.

— Мистер Торрес, а где произошел этот несчастный случай?

— В конце улицы. Она же сказала вам, — монотонного пробурчал Кусака. Он ненавидел отвечать на вопросы таких крючкотворов, как этот Риди.

— Мистер Торрес, а вы не запомнили номер дома?

— Нет, шел сильный дождь.

— Вы обращались к врачу?

— Со мной все будет в порядке.

— Но мне кажется, вам следует показаться врачу.

— Я то же самое предлагал ему, — вставил Фред Дов.

— Ох, Тони ведь упрям, как осел. — Иди взяла Риди за руку. — Позвольте мне показать вам дом.

Риди обследовал дом целый час. Фред Дов ужасно нервничал, а Иди сохраняла спокойствие. О флирте с мистером Риди не могло быть и речи, этот старый профессионал не попался бы на такую удочку. Иди постаралась подальше увести его от стенного шкафа в гостиной, где связанный, с кляпом во рту лежал псих, угрожавший заточенным колышком.

Кусака с кислым видом сидел перед телевизором. Иди напомнила ему, что в генераторе кончается бензин, но Кусака проигнорировал ее замечание. Донахью вел передачу о межрасовых лесбиянских браках, и это вызывало у Кусаки отвращение. Белые извращенки лижут черных извращенок! Вот на что это похоже, а этот старик Фил ведет себя так, как будто все в порядке, как будто он берет интервью у каких-нибудь гребаных знаменитостей!

После осмотра дома и участка Деннис Риди устроился на кухне, чтобы подсчитать окончательные цифры ущерба, нанесенного ураганом. Его пальцы проворно бегали по клавишам калькулятора. Фред и Иди обменялись оптимистичными взглядами. Риди выписал некоторые цифры на лист бумаги и положил его на стол. Иди пробежала написанное глазами. Это была детальная форма искового заявления, такого она раньше не видела.

— Мистер Дов оценил ущерб от потери имущества в шестьдесят пять тысяч, — начал Риди. — Пожалуй, многовато, поэтому я предлагаю шестьдесят тысяч. Таким образом общая сумма составит двести одну тысячу. Вот, видите? — Он указал карандашом на одну из строчек.

Слова Риди озадачили Иди.

— Имущество? — Она тут же сориентировалась. — Да, конечно. — Иди чувствовала себя полной идиоткой. Она ведь считала, что имущество входит в общую сумму страховки за дом. Фред Дов украдкой подмигнул ей.

— Сто сорок одна тысяча за дом плюс шестьдесят тысяч за имущество, — пояснил Риди.

— Что ж, я согласна. — Иди прекрасно удалось скрыть свою радость.

— И нам понадобится подпись вашего мужа под заявлением, что он отказывается от исковых претензий, связанных с травмой колена. Иначе это значительно затруднит дело. А в нынешних обстоятельствах вам, я думаю, не нужны никакие задержки с получением страховки.

— Тони подпишет, — заверила Иди. — Давайте мне бумагу.

Она вошла в гостиную и опустилась на колени возле шезлонга.

— Все отлично, — прошептала Иди и положила на ручку шезлонга оба документа: отказ от претензий, связанных с травмой колена, и соглашение о сумме страховки. — Помни, ты Торрес, на конце «с».

Почти не отрывая глаз от телевизора, Кусака изобразил подписи Тони Торреса.

— Ты видела таких извращенцев? — спросил он, указывая на экран. — Принеси мне пива.

Вернувшись на кухню, Иди поблагодарила Денниса Риди за то, что он уделил им время.

— Как скоро мы сможем получить деньги? — поинтересовалась она.

— Через пару дней. Вы будете первыми в списке выплат.

— Это просто чудесно, мистер Риди!

— Вот видите, как мы работаем, миссис Торрес, — подал голос Фред Дов. — В нашем бизнесе мы самые быстрые.

«Боже мой, — подумала Иди, — Фреду и впрямь удалось провернуть это дело». Сейчас она вспомнила, что на нее действительно произвели впечатление телевизионные передачи о страховой компании «Мидвест Кэжьюелти». Особенно одна из них, в которой бесстрашные агенты компании развозили в надувных шлюпках чеки жертвам наводнения в Миссисипи.

— У меня в номере отеля стоит компьютер, — продолжил Риди, — и каждый вечер мы передаем сведения прямо в Омаху.

— Невероятно! — воскликнула Иди. Два дня! Но как быть с дополнительными шестьюдесятью тысячами?

Как только Риди вышел на улицу, Фред Дов обнял Иди, но, когда попытался поцеловать, она оттолкнула его.

— Ты знал.

— Я хотел сделать тебе сюрприз.

— Ох, конечно.

— Клянусь! Эти шестьдесят тысяч только для нас с тобой.

— Фредди, не юли.

— Но как я смог бы украсть их? Чек будет выписан на мистера и миссис Торрес. То есть на вас. Подумай об этом.

Иди возбужденно зашагала по кухне.

— Какая же я дура, — пробормотала она, — Господи.

Конечно же, мебель, одежда и прочее имущество, находящееся в доме, страховались отдельно.

— Ты никогда раньше не заполняла таких страховых заявлений, поэтому и не знала об этом.

— Дом и имущество.

— Совершенно верно.

Иди остановилась и понизила голос:

— Кусака даже не взглянул на новые цифры.

Фред поднял вверх большой палец.

— А я только собирался спросить тебя об этом.

— Я прикрыла бумаги ладонью.

— Умница.

— А можем мы получить два чека, а не один?

— Безусловно.

— Один за дом, второй за имущество.

— В этом-то и весь смысл. Дополнительные шестьдесят тысяч для нас с тобой. Но только помалкивай об этом.

— Разумеется. Не забывай, что у него осталось еще три патрона.

Иди чмокнула страхового агента в губы и подтолкнула его к задней двери.