— Что значит нет петухов?

Владелец зоомагазина извинился. На этой неделе у него были затруднения с домашней птицей. Он предложил Авиле принести в жертву козла.

— Ни в коем случае, Хосе, — отказался Авила. У него и так постоянно ныли швы, напоминая о прошлых ранах. — Впервые сталкиваюсь с проблемой отсутствия петухов. А что у тебя еще есть?

— Черепахи.

— У меня нет времени возиться с черепахами. — Пришлось бы снимать с них панцири, а это хлопотное дело. — А голуби у тебя есть?

— Извини, приятель.

— Ягнята?

— Будут завтра утром.

— Как насчет кошек?

— Нет, приятель, это запрещено законом.

— Ладно, не мели чепуху. — Авила посмотрел на часы. Надо было торопиться, совершить жертвоприношение, а потом ехать в Кис. — Хорошо, а что у тебя есть?

Владелец зоомагазина провел его в помещение небольшого склада и показал на клетку. Внутри Авила разглядел пушистого коричневого зверька размером с гончую собаку, с глазами-пуговками, носом, как у муравьеда, и длинным тонким хвостом с черными полосами в виде колец.

— Что-то вроде енота? — спросил Авила.

— Это носуха. Из Южной Америки.

Зверек пронзительно запищал и просунул бархатистые ноздри сквозь планки клетки. Авила еще никогда не видел такого странного существа.

— Помогает от многих болезней, — посоветовал владелец магазина.

— Мне надо что-нибудь для Чанго.

— Ох, Чанго их очень любит. — Проницательный владелец магазина сразу определил в Авиле профана, мало смыслящего в колдовстве. — Да, Чанго их любит.

— А он кусается? — поинтересовался Авила.

— Нет, дружище. Вот видишь? — Владелец зоомагазина пощекотал влажный нос зверька. — Он как щенок.

— Ладно, сколько?

— Семьдесят пять.

— Вот тебе шестьдесят, приятель. Помоги мне отнести его в машину.

Подъезжая к своему дому, Авила увидел «бьюик», выезжающий задом по подъездной дорожке. В машине сидели его жена и теща, наверняка ехали играть в бинго. Авила помахал им, они помахали в ответ.

Авила обрадовался. Удачный момент, дома кроме него никого не будет. Он быстро перетащил деревянную клетку в гараж и опустил электрические ворота. Зверек зафыркал, проявляя недовольство. Из сплетенного из лозы сундука Авила торопливо извлек принадлежности жертвоприношения: потускневшие монеты, скорлупки кокосового ореха, очищенные кошачьи ребра, отполированные черепашьи панцири и старый оловянный кубок. А из оцинкованного ящика достал добытый совсем недавно и, вероятно, наиболее могущественный фетиш — обглоданный кусок кости, принадлежавший тому дьяволу в обличье человека, который хотел распять его. Испытывая благоговение и надежду, Авила сунул кость в оловянный кубок, которому вскоре предстояло быть наполненным кровью зверька.

Авила знал, что Чанго любит сухое вино и сладости, но поскольку времени у него было в обрез, лучшее, что сумел найти Авила, это кувшин сангрии и кусок черствого кекса. Он зажег три высоких свечи и разместил их в виде треугольника на бетонном полу гаража. Затем принялся сооружать внутри треугольника алтарь. Зверек затих, но Авила почувствовал, как он внимательно наблюдает за ним сквозь щели клетки. А может, он понимает, что его ожидает? Авила постарался отогнать эту мысль.

Последний предмет, извлеченный из плетеного сундука, был самым важным — десятидюймовый охотничий нож с рукояткой, вырезанной из настоящего лосиного рога. Старинный нож, сделанный в Вайоминге. Авила получил его в качестве взятки, когда работал в строительной инспекции, — рождественское подношение от не имевшего лицензии кровельщика, рассчитывавшего, что Авила закроет глаза на серьезные недостатки. Так Авила и сделал.

Он принялся энергично точить нож на бруске. Зверек забегал по клетке и начал фыркать. Авила старался тщательно скрывать сверкающее лезвие от обреченного животного. Затем он вступил внутрь треугольника из свечей и произнес короткую импровизированную молитву, обращаясь к Чанго, который (как надеялся Авила) должен был понять, что его поджимает время.

После этого Авила взял монтировку и начал выламывать ею деревянные планки клетки. Жертвенный зверек чрезвычайно возбудился. Авила попытался успокоить его ласковыми словами, но обмануть животное не удалось. Он пулей выскочил из клетки и, как сумасшедший, принялся описывать круги по гаражу, разбросав при этом кошачьи ребра и сбив две из трех колдовских свечей. Тогда Авила попытался утихомирить его с помощью монтировки, но зверек оказался на редкость быстрым и юрким. Словно обезьяна, он вскарабкался вертикально по настенным металлическим полкам и взгромоздился на потолочную балку. Он сидел на ней, используя в качестве балансира свой замечательный хвост, и визжал, скаля при этом острые желтые зубки. Тем временем одна из колдовских свечей закатилась под газонокосилку, у которой вспыхнул бензобак. Отчаянно ругаясь, Авила побежал на кухню за огнетушителем, а когда вернулся, то столкнулся с новой бедой.

Ворота гаража оказались подняты. На подъездной дорожке, с включенным двигателем, стоял «бьюик» его жены. Авила не знал, почему она вернулась. Возможно, решила еще позаимствовать денег из зарытой копилки для игры в бинго. Но на самом деле причина ее возвращения не имела сейчас значения.

Первой из машины вылезла теща Авилы. И тут случилось такое, что Авила на время забыл о горящей газонокосилке. По какой-то причине, непонятной для человеческого разумения, зверек спрыгнул с балки на пол, выскочил из гаража и прыгнул на тещу Авилы. Животное вцепилось в ее прическу — хрупкое сооружение желто-оранжевого цвета. Авила всегда считал, что его теща носит парик, но сейчас налицо были явные доказательства того, что фантастическая «копна» натуральная. Теща завопила и завертелась волчком, судорожно пытаясь сбросить с головы напавшего на нее демона. Но зверек вцепился в ее волосы когтями всех четырех лап. Авила подумал, что такого испытания не выдержал бы ни один парик.

Жена Авилы, путая испанские и английские слова, закричала, требуя, чтобы он сделал что-нибудь, а не стоял столбом! О монтировке не могло быть и речи, один неточный удар, и можно отправить тещу на тот свет. Поэтому Авила решил воспользоваться огнетушителем. С того места, где стоял, он принялся поливать упрямого зверька раствором бикарбоната натрия. Зверек рычал и чихал, но, к изумлению Авилы, не оставлял в покое волосы тещи. В этой суматохе часть пены из огнетушителя неизбежно попала на тещу Авилы, которая, закрыв глаза костяшками пальцев, побежала, не разбирая дороги. Авила бежал следом почти целый квартал, время от времени поливая из огнетушителя «короткими очередями», однако пожилая женщина демонстрировала удивительное проворство.

Тогда Авила плюнул на это дело и быстрыми мелкими шажками направился к своему дому тушить пожар в гараже. Он выкатил обугленную газонокосилку на задний двор, где залил ее водой из шланга. Его обезумевшая жена лежала ничком на капоте «бьюика» и восклицала сквозь слезы: «Мама, мама, посмотрите, что они сделали с моей мамой!».

Ее причитания перекрыл знакомый вой сирен, должно быть, кто-то из жильцов квартала позвонил пожарным. «Черт побери, почему люди обязательно суют нос в чужие дела!» — подумал Авила и, разгневанный, поспешил к своей машине.

Но как только он вставил ключ в замок зажигания, стекло машины со стороны пассажира разлетелось вдребезги. Авила чуть не обмочился от страха. Возле машины стояла его жена — лицо безумное, красное, как свекла, в руках монтировка.

— Проклятый ублюдок! — закричала она.

Авила резко нажал на педаль газа и умчался.

«О Чанго, Чанго, — шептал он, стряхивая осколки стекла с колен. — Я понимаю, что снова оплошал, но не лишай меня своей помощи. Только не сегодня».

* * *

Проезжая вдоль Норт Ки-Ларго, Джим Тайл с удивлением отметил характерную особенность прошедшего урагана, которая заключалась в том, что он прошел как бы полосами. Ураган обрушился на берег со скоростью пули, опустошил узкую полосу, но совсем не тронул побережье к югу и к северу от этой полосы. Обычно ураганы в августе разрушали все без разбора. Полосы разрушения охватили дома в богатом районе Оушн-Риф и проложили длинную просеку в мангровом лесу. А всего в двух милях ниже по побережью пышно зеленели те же самые мангровые деревья, и не видно было ни малейших следов того, что поблизости промчался разрушительный ураган. Ветхий гараж для трейлеров стоял совершенно нетронутый, не разбилось ни одного стекла, не вырвало с корнем ни одного дерева. «Чудеса, да и только», — подумал Джим Тайл.

Он увеличил скорость своего автомобиля до возбуждающих девяноста пяти миль, включил синие мигалки, но сирену включать не стал. На высоких скоростях «форд» Джима свистел, как реактивный снаряд.

Для Августина «Парадиз Палмс» был всего лишь ниточкой к разгадке исчезновения Бонни и губернатора. Он выжал из сложившейся ситуации все, что смог, и все же трюк с повторным набором номера мог оказаться слишком ненадежным. Возможно, негодяй, избивший Бренду, продолжал разъезжать в черном джипе «чероки», но Августин точно этого не знал. Джип мог сейчас ехать в Кис, а мог и в другую сторону. А кроме того, существовала вероятность того, что бандит бросил джип и украл другую машину.

С уверенностью сейчас можно было утверждать только то, что негодяй прихватил с собой Сцинка и женщину-туристку, подружку Августина. Но обстоятельства и цель их похищения оставались загадкой.

Августин пообещал Джиму, что будет ждать его в «Парадиз Палмс» и до его приезда не предпримет никаких действий. Патрульный похвалил его за это намерение. Герой, в одиночку спасающий заложников, хорош только для кино.

Старая дорога из Оушн-Риф вновь сливалась с шоссе № 1 за Джуфиш-Грик, где оно становилось четырехрядным. Машин здесь было больше, Джим Тайл снизил скорость до 70 миль в час, ловко петляя среди фургонов и арендованных автомобилей. Стоял конец лета, когда заходящее солнце могло доставлять неприятности неопытным водителям, но сегодня оно не слепило с запада. Темные тучи заслонили горизонт, отбрасывая сумрачный свет на острова и воду. Вдалеке в облаках над заливом Флорида сверкали молнии, расстроившие Джима Тайла, поскольку его совсем не радовала перспектива сильного ливня. Ведь гнаться за преступником лучше по сухой дороге.

У Плантейшн-Ки шоссе вновь сузилось, движение стало двухрядным, и Джиму Тайлу показалось, что не очень далеко впереди промелькнул черный джип «чероки». Патрульный быстро выключил синие мигалки. Да, вполне вероятно, что это был тот самый джип, именно такие примечательные блестящие колпаки, как их описал Августин.

Четыре автомобиля отделяли Джима Тайла от джипа: три легковых и грузовой фургон, тянувший за собой на виляющем прицепе рыбацкую лодку. Лодка была достаточно высокой и широкой, поэтому пассажирам джипа было трудно увидеть полицейский автомобиль, следовавший за ними в потоке транспорта. Начался дождь, крупные капли застучали по капоту полицейского «форда». Судя по плотным тучам, надвигался продолжительный ливень.

Грузовой фургон начал замедлять ход, это можно было предвидеть, однако сейчас это было очень некстати. Джима Тайла охватило нехорошее предчувствие, ведь номер у фургона был мичиганский, а значит, водитель может не знать местных дорог. Так оно и получилось: водитель фургона и сидевшая рядом с ним женщина принялись жестикулировать, явно споря о чем-то, а третий пассажир в это время разворачивал огромную, как скатерть, карту.

«Они заблудились, — подумал патрульный. — Заблудились во Флорида-Кис, где всего одна дорога. Просто смешно».

Водитель фургона и его жена склонились над картой, а фургон начал двигаться рывками, отчего прицеп с лодкой завилял еще больше. Из окна одной из легковых машин на проезжую часть вылетели два недоеденных пакета с жареным картофелем и кетчупом.

— Свиньи, — вслух выругался Джим Тайл. Он бросил взгляд на спидометр: черт побери, тридцать две мили в час. Но если он обгонит фургон, то бандит в джипе увидит его. Патрульный начал выходить из себя. А дождь тем временем усилился, пришлось включить «дворники» и фары.

Фургон плелся впереди полицейского «форда» на протяжении всего Плантейшн-Ки, а затем у него замигали тормозные габаритные фонари, и это означало, что он останавливается. Расстроенный Джим Тайл затормозил и подумал: «Сегодня мне явно не везет».

Впереди начинался разводной мост. Черный джип и три следовавших за ним легковых автомобиля успели проскочить на мост до того, как опустился шлагбаум. Успел бы сделать это и слабоумный водитель фургона, если бы удосужился надавить на педаль газа.

И вот теперь Джим Тайл оказался в западне. Джип уже был на другой стороне канала и скрылся из вида. Джим Тайл вылез из машины, громко хлопнув дверцей. Крупные капли дождя стекали с его шляпы, но он решительно направился к фургону и потребовал у безмозглого водителя предъявить водительские права, документы на автомобиль и страховку. Шлагбаум вновь поднялся через семь минут, но за это время патрульный обвинил озадаченного водителя фургона в семи разных нарушениях правил дорожного движения, причем по крайней мере три из них требовали непременного личного присутствия нарушителя в суде.

* * *

По дороге в дом Торреса Фред Дов остановился купить цветы и белое вино. Он хотел сообщить Иди Марш, что она великолепно справилась с ролью Нерии, преданной жены Тони.

Когда страховой агент подъехал к дому 15600 по Калуса-драйв, то заметил, что на подъездной дорожке нет джипа. Сердце его учащенно забилось, возможно, Кусака уехал и они будут с Иди только вдвоем. Иди не смущало присутствие в доме посторонних, а вот его, Фреда Дова, смущало очень сильно. Он не мог полностью отдаться сексу в присутствии человекоподобного маньяка, смотрящего телевизор в соседней комнате. Да и вообще, присутствие этого свирепого типа в доме было неблагоприятным во всех отношениях.

Когда страховой агент постучал по дверному косяку, никто не отозвался. Фред вошел в дом Торреса и позвал Иди, но ответом ему был только лай двух такс с заднего двора, и звучал этот лай как-то устало и хрипло.

Шезлонг в гостиной оказался пустым, телевизор был выключен. Это обрадовало Фреда еще больше — Кусаки точно нет дома. Страховой агент щелкнул выключателем, но свет не загорелся, наверное, в генераторе закончился бензин. Он нашел фонарик Кусаки и отправился осматривать комнаты в надежде, что усталая Иди спит в одной из них на матрасе. Однако Иди нигде не оказалось.

На кухонном столе Фред обнаружил ее сумочку, поверх которой лежал бумажник. Внутри бумажника оказались двадцать два доллара и кредитная карточка «Visa». Фред Дов вздохнул с облегчением: по крайней мере, дом не ограбили. Светя себе фонариком, он осмотрел водительские права Иди, выражение ее лица на фотографии бросило Фреда в дрожь. Женщина на снимке явно отличалась коварством, такой нельзя было доверять.

«Ладно, — подумал страховой агент, — немногие девушки выглядят ангелочками на фотографиях в водительских правах».

Фред вернулся в гостиную, зажег свечу и уселся в шезлонг. Его интересовало, куда делась Иди и почему оставила в доме сумочку, хотя прекрасно знала, что по улицам рыщут мародеры. Похоже, она покинула дом в спешке, возможно уехала в джипе вместе с Кусакой.

Страховой агент устроился в шезлонге поудобнее и приготовился ждать. Свеча пахла ванилью, ее мягкий отблеск на стене напомнил Фреду тот вечер, когда они с Иди только начали заниматься любовью на полу, но все испортил Кусака. Унижение, которое Фред испытал в тот момент, до сих пор терзало его, и это унижение давало Кусаке непреодолимую власть над страховым агентом. Унижение, да еще заряженный револьвер. Фред не мог дождаться того момента, когда они с Иди расплатятся с этим психопатом-головорезом и тогда избавятся от него.

Время от времени страховой агент включал фонарик и снова рассматривал фотографию Иди на водительских правах. Хищный взгляд, совсем не ласковый. А что, если она просто умело притворилась той женщиной, которая так нравилась ему? Эта мысль огорчила Фреда, и он попытался отвлечься от нее. Оказывается, второе имя ее было Дебора. Фреду нравилось это имя: звучит четко, можно даже сказать надежно. Он готов был поспорить, что во всех женских тюрьмах Америки не найдется и пяти женщин по имени Дебора. Возможно, так звали одну из бабушек или любимую тетю Иди. Как бы там ни было, Фред усмотрел в этом имени хороший знак.

Интересно, а какая у нее квартира в Уэст-Пал по указанному адресу, какие картины Иди развесила по стенам, какого цвета полотенца в ванной, какие магнитные картинки приклеены на ее холодильнике. Подумал Фред и о кровати Иди. Он надеялся, что она огромного размера, с медными или деревянными стояками по углам… да любая, только бы не с водяным матрасом, на котором так неудобно заниматься любовью. И еще он надеялся, что простыни на кровати Иди из изумрудного шелка, и в один прекрасный день она пригласит его полежать на них.

Страховой агент сидел в шезлонге уже два часа, в соседних домах давно стихли звуки пил и молотков. Наконец он поднялся, подошел к окну и увидел идущую по улице группу развязных, орущих подростков. Фред уже было приготовился стать свидетелем того, как подростки что-нибудь сотворят с его арендованным автомобилем, но, к счастью, они проигнорировали его потрепанный «седан». А через минуту после того, как они прошли мимо дома, он услышал резкие звуки, похожие на автомобильные выхлопы или выстрелы. На заднем дворе яростно залаяли Дональд и Марла, образовав этакий раздражающий хор вместе с несколькими соседскими собаками. Фред занервничал. Он положил водительские права Иди назад в сумочку и торопливо поставил цветы в вазу на столе в гостиной рядом с непочатой бутылкой вина. Затем задул свечу и вышел на улицу посмотреть, как там таксы.

Собаки, запутавшиеся в поводках, теперь скулили от голода, одиночества и испуга. Из их памяти еще не исчез страх чуть не ставшей смертельной встречи с приблудным медведем. Пока Фред Дов распутывал и отвязывал такс, они забрались к нему на колени и принялись беззастенчиво лизать подбородок. Он решил, что им будет полезно немного побегать.

Удивленный тем, с какой радостью они, оказавшись свободными, начали прыгать и резвиться, Фред опечалился при мысли, что таксам, возможно, придется провести всю ночь на улице без присмотра. Он написал Иди записку и оставил ее на сумочке, затем усадил собак в свой «седан» и поехал назад в мотель, где тайком провел их в свой номер и спрятал в корзине для грязного белья.

* * *

Мотели в Аппер-Кис были заполнены страховыми агентами, понаехавшими из других городов. Девушка за стойкой портье в «Парадиз Палмс» сказала, что чувствует себя неловко, извлекая выгоду из последствий урагана.

— Но постояльцы есть постояльцы. Могу я узнать ваше имя?

Августин представился братом Лестера.

— Я звонил вам недавно. Какой номер его комнаты?

— Он еще не приехал. — Девушка перегнулась через стойку и прошептала: — Но ваши сестры зарегистрировались минут двадцать назад. Комната 255. То есть я подумала, что это ваши сестры, потому что они тоже Парсонсы.

— Разумеется, Парсонсы. — Августин кивнул и изобразил на лице радость. Сестры? Он не мог себе представить, кто бы это мог быть.

За комнату Августин заплатил наличными.

— Эти девушки знают, как надо одеваться на вечеринку, уж поверьте мне, — сообщила регистраторша.

— Ясное дело, — поддержал разговор Августин. — А что они сейчас делают?

— Только не мешайте им сейчас… пусть немного поразвлекаются, ладно? — Девушка протянула Августину ключ. — У вас комната 240. Я пыталась поселить вас в соседний номер, но там живет какой-то чиновник, а переселяться он не пожелал.

— Ничего, все в порядке.

Оказавшись в своем номере, Августин положил заряженный пистолет 38-го калибра на бюро рядом с дверью. Затем достал из спортивной сумки детали ружья, стрелявшего шприцами со снотворным, и разложил их на кровати. Жилы на шее Августина вздулись, сейчас, чтобы расслабиться, ему очень бы пригодилось несколько черепов.

Он включил телевизор и принялся собирать ружье. Странно, что он прибыл в Исламораду раньше черного джипа, но не обгонял его на участке длиной в восемнадцать миль к югу от Флорида-Сити. Возможно, джип свернул на Кард-Саунд-роуд или остановился где-нибудь в другом месте… но почему? Больше всего он боялся — хотя и всячески отгонял эту мысль, — что негодяй со сломанной челюстью уже убил Сцинка и Бонни и утопил их тела. Ведь между Хомстедом и Ки-Ларго около сотни очень удобных для этого мест, пройдут годы, прежде чем тела будут обнаружены.

Ладно, скоро он все узнает. Если эта сволочь появится без Бонни и Сцинка, тогда будет все ясно.

Если только он вообще появится здесь. Августин все еще не был уверен, что «Лестер Парсонс» и есть тот самый бандит со сломанной челюстью.

Он убрал в стенной шкаф ружье, а пистолет сунул под рубашку за пояс джинсов. Как только Августин вышел из номера, в лицо ему ударили струи дождя. Прикрыв глаза ладонью, он поспешил по дорожке к номеру 255. В дверь Августин постучал семь раз с промежутками, изображая что-то вроде условного стука.

Дверь номера распахнулась, и его взору предстала соблазнительная рыжеволосая женщина в туфлях на высоких каблуках и блестящем зеленом бикини. Августин узнал в ней проститутку из дома 15600 по Калуса-драйв.

На покрытой веснушками левой груди проститутки был вытатуирован оранжевый леденец, в руке она держала запотевший бокал с ромом.

— Черт, а я подумала, что это Кусака, — буркнула проститутка.

— Простите, я ошибся номером, — извинился Августин.

— Ничего страшного.

Из ванной комнаты вышла еще одна женщина, со словами:

— Проклятый дождь, а я хотела пойти в бассейн. — На ней был целиковый купальник серебристого цвета, пышный светлый парик, в ушах золотые серьги в виде колец. Увидев в дверях Августина, она спросила: — Вы кто?

— Я думал, что в этом номере остановились мои сестры, но, похоже, я перепутал мотель.

Рыжеволосая представилась Августину как Бриджит.

— Не хотите зайти и обсохнуть? — пригласила она.

— С удовольствием, если только ваш Кусака не сумасшедший. — «Кусака, черт побери, что это за имя?» — подумал Августин.

Рыжеволосая рассмеялась.

— Да, он страшен, когда ревнует. Входите.

— Господи, Бриджит, они могут приехать в любую минуту… — предупредила блондинка.

Но Августин уже вошел в комнату и незаметно огляделся: несессер, две косметички, платье для коктейлей на вешалке. Ничего необычного. Бриджит протянула ему полотенце и сообщила, что ее подругу зовут Джасмин. Они из Майами.

— А меня зовут Джордж, — представился Августин, — я из Калифорнии. — Изображая из себя простака, Августин поздоровался за руку с проститутками.

Бриджит задержала его руку, чтобы рассмотреть, есть ли на пальце обручальное кольцо.

— Значит, вы не женаты?

— Ошибаетесь, я женат. — Августин осторожно высвободил руку.

Джасмин посоветовала Бриджит не заниматься глупостями, поскольку у них мало времени, на что та ответила ей, что им с Джорджем много времени и не понадобится.

— Судя по его виду, он быстро управится. — Бриджит подмигнула Августину. — Не хотите немного развлечься, пока идет дождь?

— Спасибо, мне пора уходить.

— Сто баксов, — предложила Бриджит. — За двоих.

Джасмин натянула на купальник длинную футболку и усмехнулась.

— Эй, а у меня что, нет права голоса? За что сто баксов?

Бриджит обхватила Августина рукой за талию и притянула ближе к себе. Ее левая, явно силиконовая грудь так надавила Августину на ребра грудной клетки, словно это был мешок с мелкими монетами.

— Семьдесят пять, — Бриджит опустила глаза на яркую татуировку на своей груди, — я дам попробовать мой леденец.

— Не могу, — отказался Августин. — Я диабетик.

Джасмин рассмеялась язвительно.

— Да, можно расплакаться, глядя на вас. Бриджит, отпусти Джорджа из Калифорнии искать своих сестричек. — Она села на кровать, закинув ногу на ногу, и принялась склеивать клеем с едким запахом сломанный накладной ноготь. — Ну и погодка, — пробормотала Джасмин, не обращаясь ни к кому конкретно.

Бриджит ослабила объятие и тихонько отодвинулась от Августина.

— А у нашего Джорджа пистолет, — объявила она со смесью тревоги и сожаления в голосе. — Я его нащупала.

Джасмин, дувшая в этот момент на клей, вскинула голову.

— Черт бы тебя побрал, Бриджит. Я так и знала! Теперь ты довольна? Мы влипли.

— Не бойтесь. — Августин вытащил пистолет и небрежно помахал им, стараясь успокоить проституток. — Я не легавый, честное слово.

Глаза Джасмин сузились.

— Проклятье, теперь я все поняла. Тебя прислал этот визгливый поросенок.

— Кто?

— Авила.

— Никогда не слышал о таком.

Бриджит, пятясь, отступила к кровати и села рядом с подругой, нервно сложив руки на груди.

— Так кто же вы, черт побери, такой, Джордж? Что вам нужно?

— Нужна информация.

— Да, понятно.

— Мне действительно нужна информация. Я просто хочу, чтобы вы рассказали мне об этом Кусаке, — пояснил Августин. — И еще я хочу знать, умеете ли вы, леди, держать язык за зубами.