Потусторонние Земли, Черное Ущелье, начало лета 6492 солнечного цикла

Харгорин Смертоносный посмотрел на последнюю из шести коробочек из враккасия, на которой был выведен герб Третьих.

Внутри находилась часть праха Тунгдила Златорукого. Тело героя предали огню на пышной церемонии. Вопреки гномьим погребальным традициям каждое племя, включая Свободных, получит часть праха величайшего Верховного короля, отвезет ее в свое королевство и воздаст последние почести. Таково было решение правителей племен.

Боиндил через стол передал Третьему коробку, затем раздал остальные Ксамтору, Балиндис, которая чудесным образом исцелилась от болезни, Франдибару и Годислану из города Свободных. К последней коробочке, на которой был герб Вторых, он не прикоснулся.

Гномы собрались в главном зале крепости за небольшим столом, чтобы обсудить происшедшее и грядущее. Они решали дальнейшую судьбу детей Кузнеца.

Смерть героя стала ударом для всех гномов, настроение в зале было подавленным.

Харгорин, обведя взглядом присутствующих, пододвинул коробку Боиндилу.

— Они выбрали тебя своим королем. Ты должен забрать ее. Отвези прах Тунгдила в Синие горы и воздвигни своему другу памятник, которого он заслуживает.

Бешеный молча посмотрел на коробку. Он все еще не мог примириться со смертью книгочея. Какая-то часть его души отчаянно цеплялась за мысль о том, что это мог быть подменыш, двойник Тунгдила, но на самом деле Боиндил понимал, кого они с молитвами Враккасу предали огню под звуки горнов и пение гномьего хора. Балиндис говорила, что этот гном — действительно Тунгдил. Она чувствовала это сердцем. Так же как и сам Боиндил.

«Нужно было с самого начала прислушаться к своим чувствам». Слепцы вроде Годы и Киры слишком долго влияли на его мнение. До сих пор среди гномов были те, кто втайне надеялся на возвращение настоящего Тунгдила Златорукого. «Но я-то знаю правду».

Медленно протянув руку, он опустил пальцы на красновато-золотистый металл.

— Я так и поступлю, Харгорин. — Бешеный вздохнул. — Вскоре я отправлюсь домой, чтобы навести порядок в Синих горах и освободить наши коридоры от трупов черноглазых. Там меня уже ждут Вторые, которым удалось спастись в городах Свободных.

Балиндис ободряюще улыбнулась ему.

— Ты сумеешь восстановить свое королевство, Боиндил. Это серьезный вызов, но ты ведь такое любишь.

— Твои слова да Враккасу бы в уши, королева. — Бешеный слабо улыбнулся.

— Нам еще нужно обсудить вопрос о следующем Верховном короле, — заявил Франдибар.

— Я считаю, что не следует обсуждать это ближайшие двадцать солнечных циклов, — предложил Ксамтор. — Мне кажется неправильным сразу искать замену Тунгдилу Златорукому. Пускай трон остается пустым, а через двадцать циклов мы посмотрим, кто проявит себя как самый достойный король племени.

— Как по мне, следующим Верховным королем должен стать он. — Харгорин указал на Боиндила.

— Я благодарю тебя за эти слова, но не хотел бы занимать такой пост. — Бешеный поднял руку. — Его предложение мне нравится. — Он кивнул Ксамтору. — Я предлагаю собираться раз в солнечный цикл и докладывать, что произошло в каждом королевстве. Через двадцать солнечных циклов соберем совет глав кланов. Пускай они и принимают решение.

Все одобрительно зааплодировали.

Франдибар посмотрел на модель Черного Ущелья, по-прежнему стоявшую на столе.

— Крепость мы оставим убариу и подземным, так?

— Да, — кивнул Боиндил. — Я не вижу причин сохранять ее. Полагаю, жители Потусторонних Земель просто покинут ее либо используют камни для постройки чего-то нового. Я слышал, они хотят возвести здесь памятник Тунгдилу. — Он обвел присутствующих взглядом. — Мы все обсудили?

Ни у кого вопросов больше не было, все попрощались и разошлись по комнатам. Вскоре гномы должны были отправиться на родину, в свои королевства. Самый долгий путь предстоял Ксамтору, самый короткий — Франдибару.

Бешеный, погрузившись в невеселые раздумья, пошел бродить по крепости, сжимая в руках коробочку.

На стенах протянулись глубокие трещины. Нужно поскорее покинуть Преграду, прежде чем начнут валиться потолочные балки…

И вдруг, словно из ниоткуда, перед Равноруким возник жадар.

— Пора домой? — На его губах играла дьявольская улыбка.

Боиндил скользнул взглядом по черному доспеху, который Балодил так и не снял.

— Да. А ты домой не собираешься? Ты ведь Третий…

— Нет, — перебил Балодил. — Я жадар, созданный альвами. К ним-то я и направлюсь. Я буду охотиться за ними, пока не вытащу всех черноглазых из их убежищ.

— Этим собирался заняться Эфатон. На самом деле тебе стоило бы взять с собой отряд воинов из Черного Эскадрона.

— Эфатону не отыскать всех. Я знаю их тайны, а король — нет. Они предали собственного повелителя, а он позабыл об этом. Я пойду один. Третьи — хорошие воины, но их боевое искусство не поможет в сражении с альвами. Это моя охота. — Жадар снял с пояса флягу. — Держи.

Бешеный принял подарок.

— Но… я думал, тебе это тоже нужно? — Он оглянулся, опасаясь, что кто-нибудь их увидит.

Балодил захихикал, потом вдруг залаял, как собака. Через мгновение он вновь принял нормальный вид.

— Я сам сварю себе зелье. — Он наклонился к уху гнома. — Из альвийской крови, — хрипло прошептал жадар. — Я буду выжимать их досуха. — Он провел языком по губам, его глаза блестели.

Боиндил поежился. Балодил пугал его.

— Что ты будешь делать, когда переловишь всех?

Жадар пожал плечами, смешно надув губы, как гноменок, которого пожурила мать.

— То, се. Может, пойду к Свободным. Может, оставлю Потаенную Страну. Может, брошусь со скалы. — Икнув, он огладил короткую бороду. — Или направлюсь в Потусторонние Земли, соберу войско и пойду на Потаенную Страну войной. — Он заглянул Боиндилу в глаза. — Что думаешь?

— Ты не поступишь так. Ты знаешь, что есть слишком много героев, которые сумеют остановить тебя. — Бешеный подался вперед. — И я знаю твою слабость. Сын Тунгдила Златорукого никогда не стал бы разрушать наследие своего отца.

Отпрянув, Балодил расхохотался.

— Нет, я никогда не был его сыном. Я услышал это имя и историю о сыне Златорукого, вот и решил немного подурачиться. — Он захихикал. — А ты поверил, да?

— Почти, — с облегчением признал Бешеный. — Что ж, желаю успехов в том, что ты задумал.

Жадар шутливо отдал честь.

— Если когда-нибудь я понадоблюсь тебе, прокричи мое имя восточному ветру. Он мой друг и передаст твои слова, — совершенно серьезно произнес он, отступая в боковой коридор. Все факелы там разом погасли. — Да поможет тебе твой бог. — И гном исчез.

— Но откуда ты узнал историю Балодила? — спохватился Боиндил.

— Мне рассказал ее один мой друг, — донеслось из темноты. — Тот, кого ты называл Ворчуном, утверждал, что он сын Тунгдила.

— Что? — Бешеный похолодел. — Это правда? — Он шагнул за жадаром во тьму коридора.

Но ответ на этот вопрос он так и не узнал.

Все еще размышляя об услышанном, Равнорукий направился к себе. Навстречу ему шагали гномы с ящиками и тюками на плечах.

Переезд начался, все собирали вещи, надеясь вскоре оказаться на родине.

«И все-таки немного жаль». Боиндил с легкой грустью провел ладонью по гранитной стене. Эту крепость строили по его чертежам, он прожил здесь сотни солнечных циклов, и Преграда Злу стала для Бешеного домом, в котором выросли его дети.

«Я часто буду возвращаться сюда, пусть и мысленно».

Войдя в комнату, он увидел всю свою семью, сидевшую за столом с Койрой, Малленией и Родарио. Года о чем-то оживленно беседовала с волшебницей. Она помахала Боиндилу рукой, увидев, что он появился в дверном проеме.

Бешеный знал, что Года ходила на похороны Киры. Подземные не устраивали особой церемонии по этому поводу, но волшебница пришла почтить память подруги. А вот Боиндил не пошел. Он считал, что убийца его друга не заслуживает ни сострадания, ни последних почестей.

— Эй! Неужто чародеи решили разделить земли Потаенной Страны? — хмыкнул он, опуская коробочку и флягу на стол.

— Нет, мы ничего не будем делить. Нас ждет мир и согласие, — ответила королева. — Мы говорили о том, что я буду пользоваться магическим источником, расположенным на землях альвов, и буду охранять источник вместе с эльфами. Мне неприятно сознавать это, но управлять Вейурном придется оттуда. Года же намерена использовать источник в Синих горах.

— Это не очень-то порадует будущего короля Гаурагара.

— Порадует, — возразила Малления. — И, кстати, править Гаурагаром будет не король, а королева.

— Вы? — Боиндил поклонился. — Вы много лет возглавляли движение Сопротивления и заслужили этот пост. Что ж, примите мои поздравления, королева Малления. А что же наш лицедей? Не суждено ли актеру стать королем Идомора? — Он подмигнул.

— Нет, Идомор я оставляю вам. Сам я претендую на трон Ургона, — невозмутимо ответил Седьмой. — По дороге домой я заеду туда и дам представление перед членами Совета. Учитывая мои подвиги и легендарные постановки моего театра, полагаю, что мне легко будет добиться коронации.

Вейтана и Идо расхохотались.

— А ведь он и вправду верит в это, бедняжка.

— Именно так! — Родарио шутливо поклонился. — Вот увидите, я стану королем!

— В следующей жизни, — ухмыльнулась Койра. — Хватит с тебя и того, что придется постоянно путешествовать, чтобы уделять внимание нам обеим. У тебя просто не хватит сил на то, чтобы занимать столь ответственный пост. — Она состроила печальную мину. — Или ты хочешь сказать, что трон для тебя дороже нас?

Родарио громко рассмеялся.

— Если когда-нибудь тебе надоест править и исполнять долг волшебницы, я с удовольствием приму тебя в свой театр.

Малления улыбнулась, по старой привычке опустив ладонь на рукоять меча.

— Пойдемте. Годе наверняка нужно многое обсудить с мужем.

Они пожали гномам руки и вышли.

— Эти долговязые все-таки странные. — Повернувшись к жене, Боиндил поцеловал ее в лоб. — Иногда мне и с тобой одной бывает тяжело, а у нашего лицедея теперь две супруги.

Ухмыльнувшись, волшебница отправила детей собираться.

— Ты станешь хорошим королем. Дети поддержат тебя. — Она поцеловала мужа. — Как и я тебя поддерживаю.

— Неужели? — не смог удержаться Бешеный.

Года хотела возразить, но, передумав, смолчала, только потрепала Боиндила по седой голове.

— Это единственное, в чем мы с тобой никогда не сможем сойтись, возлюбленный мой. Я считаю, что Кира поступила правильно.

— Ты знаешь, что я думаю иначе. — Бешеный посмотрел ей в глаза. — Но мы с тобой больше никогда не будем говорить об этом.

Отвернувшись, он сцепил зубы, чтобы не обидеть жену. Он слишком ее любил.

Года, вздохнув, покинула комнату.

Радуясь возможности побыть наедине со своими мыслями, Боиндил повернулся к столу, на котором лежали коробка и фляга.

Подойдя поближе, он осторожно коснулся кончиками пальцев прохладного враккасия, потом взял кожаную флягу и вытащил из-под кольчуги вторую. С отвращением гном услышал, как булькает внутри черная жидкость.

«Из-за этой дряни и погиб Тунгдил. Из-за нее и из-за проклятия, которое я получил, сам того не ведая».

Прихватив любимый молот, Бешеный подошел к камину и неторопливо развел огонь. Он все подбрасывал и подбрасывал дрова, пока пламя не достигло его роста. Гном думал о прошедших днях, о том, сколько вопросов он хотел задать Тунгдилу. Вопросов, ответы на которые ему уже никогда не получить. «Мы встретимся в Вечной Кузнице. Там будет много времени для разговоров».

— Мне не нужна милость эльфийской богини, — прошептал Боиндил, швыряя флягу в камин. Жар разъел кожаную ткань, и черная жижа пролилась на поленья. Едва соприкоснувшись с дровами, она испарилась, превратившись в черный дым. — Я Боиндил Равнорукий из клана Топорометателей, я сын Кузнеца и король племени Вторых! — Замахнувшись, он бросил в огонь вторую флягу. — Враккас создал нас из камня и вдохнул в нас жизнь. Я сам справлюсь с этим проклятием, клянусь!

Опираясь на рукоять молота, он с интересом наблюдал, как огонь пожирает остатки фляги. Гном стоял, расправив плечи и выпрямившись. И вправду было в нем что-то властное.

Через некоторое время Бешеный развернулся и подошел к столу. Он посмотрел на коробочку из враккасия, поблескивавшую в свете камина. Казалось, этот предмет обладает своей, особой силой. Опустив на него ладонь, Боиндил почувствовал тепло.

— Мне будет не хватать тебя, книгочей, — пробормотал он.

Равнорукий подхватил коробку и, не оглядываясь, вышел из комнаты.

Жители Синих гор ждали своего короля.