8
Потаенная Страна, королевство Гаурагар, гора Черное Ярмо, поздняя весна 6234 солнечного цикла
Гандогар знал, что его украшенный бриллиантами шлем сверкает на солнце так, что его не заметит разве что слепой часовой, но ему было все равно. Король хотел, чтобы его заметили. Он прожил в этом мире уже двести девяносто девять солнечных циклов, но сегодня впервые столкнулся с Третьими.
Заправив за ухо прядь каштановых волос, Верховный залюбовался игрой света и теней на мрачных склонах горы: глубокие впадины отливали иссиня-черным, а выпуклости поблескивали на солнце.
Эта гора, у которой погибло столько людей, эльфов и гномов, вызывала необъяснимый страх в душе Гандогара.
«Может быть, все дело именно в этом», — подумал король, подгоняя пони. Пыль пустыни Сангреина до сих пор покрывала и животное, и всадника, серебрила бороду Гандогара, забивалась под кольчугу и дублет, натирала кожу. Но с этим ничего нельзя было поделать. А еще здесь, на юге королевства Гаурагар, было холодно и неуютно.
Гандогар и его пятьдесят тяжело вооруженных спутников подъехали к горе, над которой развевался стяг Третьих — теперь они управляли крепостью внутри горы. Снова.
Под копытами пони похрустывали кости чудовищ, которых никто так и не похоронил — их останки сожрали звери. Пройдет много лет, прежде чем и эти кости распадутся в прах под дождем и снегом. А пока они окружали гору со всех сторон, предупреждая неосторожных путников о том, что здесь задерживаться не стоит.
Балендилин, король Вторых, ехал рядом с Гандогаром. Он предложил Верховному свое сопровождение и помощь, и Гандогар с радостью согласился.
— Странное место. Тут царила смерть, но в то же время это место славы трех народов Потаенной Страны, — задумчиво протянул он. — Поразительно, да? Мы победили чудовищ. Мы, гномы, уговорили все остальные народы участвовать в этой битве.
— Да. Вот бы так продолжалось и дальше, — ответил Гандогар.
— Надеюсь, что заключенный недавно союз окажется крепким и его не разрушат интриги Третьих. — Однорукий гном вздохнул, глядя на флаг над горой. — Думаю, гора весьма удивилась, когда вернулись ее бывшие хозяева.
— Посол короля Брурона заверил меня, что у его правителя не было выбора, — заметил Гандогар. — Он должен был выполнять условия договора, заключенного его предками.
— Не стоит быть столь доверчивым, — недовольно проворчал Балендилин. — Что потерял бы король, если бы отказал потомкам Лоримбура? Он им ничего не должен и не нуждается в их услугах, как и принц Маллен. Будь у меня правая рука, я поспорил бы на нее, что Третьи подкупили Брурона и тот отдал им Черное Ярмо.
Гандогар объехал огромный череп огра, преграждавший путь. В кости до сих пор торчали наконечники копий и стрелы. На верхушке черепа устроились вороны, собиравшиеся полакомиться конским навозом.
— И, наверное, ты бы выиграл, — согласился Верховный король. — Поэтому так важно встретиться с их королем и прийти к соглашению. Чем скорее мы устраним наши разногласия, тем скорее в Потаенной Стране наступит мир. — Он покосился на Балендилина. — Разве не ты должен призывать меня к спокойствию? А при этом сам говоришь так, будто готов убить Лоримбаса Стальное Сердце.
— Честно говоря, Верховный король, я думал об этом, но потом раскаялся, вспомнив, что за убийство гнома мне предстоит жариться в горне Вечной Кузницы. Я долго молился, пока не убедился, что окончательно избавился от нечистых помыслов. Нет, я не хочу убивать Лоримбаса. Я ведь не Третий. Просто меня огорчает то, что Стальное Сердце пытается разрушить своими интригами союз, заключенный у горы Черное Ярмо. Но давай подумаем. Что мы можем сделать с ним, если не брать в расчет убийство? Да, мы презираем его, не желаем с ним общаться, но что до этого Лоримбасу?
— Вот поэтому мы и приехали сюда, хотя ты со мной и не согласен, — возразил Гандогар. — Я уверен, что мы с Лоримбасом Стальное Сердце сможем прийти к какому-то соглашению.
Отсюда уже видны были ворота, ведущие в крепость внутри горы. Перед воротами тянулись пни. Когда-то здесь возвышались сосны в пятьдесят метров высотой, но орки и другие чудовища срубили их, чтобы построить осадные сооружения, а потом победители пустили их на погребальные костры — самые большие из всех, что когда-либо горели в Потаенной Стране.
Гандогар ободряюще посмотрел на своего советника.
— Я не собираюсь становиться другом Лоримбаса, но мы по крайней мере должны позаботиться о мире и взаимном уважении.
Балендилин поцокал языком, не скрывая скептического отношения к словам короля.
— Да поможет нам Враккас. Может быть, он своим молотом вобьет хоть немного ума в их головы.
У входа в Черное Ярмо дежурили двадцать стражников с длинными копьями. Гномы Гандогара остановились.
— Стоять! — приказал им коренастый стражник, опуская правую руку на рукоять кистеня. — Я Ромо Стальное Сердце из клана Каменотесов, племянник короля Лоримбаса Стальное Сердце. Ты Гандогар? — Он не проявлял никакого уважения к Верховному королю.
Лицо Ромо было покрыто татуировками, и Балендилин увидел среди них руны, говорившие о ненависти к остальным племенам и сулившие им смерть и вечное проклятие. Жестокие слова о том, что не будет врагам пощады, написанные на черепе Третьего, производили гнетущее впечатление. К тому же в глазах стражника полыхала неприкрытая ненависть. Король Вторых не сомневался в том, что перед ним стоит настоящий гном-убийца.
— Я Гандогар Серебробородый из клана Серебробородых, из племени Четвертого, Гоимдила, — кивнул Верховный король. — Отведи нас к твоему…
Поморщившись, Ромо демонстративно сплюнул.
— Спешивайся и следуй за мной. Твои друзья подождут здесь.
Но Балендилина не смутила наглость Третьего.
— Мы пойдем вместе с ним и, уж конечно, не позволим ему войти одному в крепость, населенную такими, как ты.
Ромо равнодушно пожал плечами. Его доспех тихонько звякнул.
— Тогда возвращайтесь домой. Либо он пойдет один, либо переговоров не будет. — Татуированный гном злорадно ухмыльнулся. — Или Верховный король боится встречи с моим дядей? Я даю тебе слово чести, что ты выйдешь из крепости целым и невредимым. Докажи нам, что вовсе не такой слабак, как мы думаем.
Гандогар выпрыгнул из седла, не обращая внимания на обеспокоенный взгляд Балендилина.
— Если так нужно для дела, то я готов на это пойти. — Он бесстрашно прошел мимо пикинеров, опустивших оружие, чтобы пропустить гостя.
— Ох, хоть искра мужества в этом остывшем горне, — хмыкнул Ромо, следуя внутрь горы. — Насколько я понимаю, ты из племени Четвертых. Тебя выдает фигура. Ювелиры никогда не отличались силой.
— Силы духа мне вполне достаточно, — дружелюбно возразил Гандогар. — Ты превосходишь меня как воин, но если… и пока я буду умнее, тебе не победить.
— Так думали многие… пока их не размазала по земле дубинка тупого огра, — рассмеялся Третий, сворачивая в боковой коридор.
Хотя племя Лоримбура обосновалось в крепости Черное Ярмо совсем недавно, Ромо двигался совершенно уверенно, ни разу не задумавшись на перекрестке коридоров или в зале, откуда вело несколько дверей.
— Значит, они были недостаточно умны, — не смутился Верховный король.
Так как Ромо шел немного впереди, Гандогар случайно заметил красивый кинжал на его поясе. Оружие показалось королю знакомым: он уже видел кинжал у гнома, который отправился в Дзон-Бальзур воевать с альвами. И Гандогар решил поинтересоваться у Ромо, как к нему попало оружие, — король не верил в то, что какой-то кузнец изготовил бы подобное произведение искусства в двух экземплярах.
— Я не знаю, как звали того гнома. Он попался мне под руку в Судграде, — ответил Ромо. — Он и трое его спутников. А победителю достается добро проигравшего, знаешь ли. — Он с вызовом посмотрел на Гандогара. — Если хочешь заполучить его, тебе придется победить меня.
Король сжал кулаки, стараясь сдержаться. Ромо как ни в чем не бывало только что признался в убийстве, словно поддерживал светскую беседу о том, как продвигается строительство туннелей или как сковать какое-нибудь простейшее кузнечное изделие.
— И победил бы, — пробормотал он и продолжил путь молча.
— Как бы тебе это удалось? Забросал бы меня драгоценными камнями, ювелир? — рассмеялся Ромо. — Или прибил бы золотым кулоном? Прям дрожу от мысли об этом.
Сомнения в том, что ему удастся добиться взаимопонимания с Третьими, неуклонно росли. Но Верховный король хотел попытаться, чтобы потом не упрекать себя ни в чем.
Ромо провел короля в большой зал — тот самый, в котором они сражались с Нод’онном. Лоримбас Стальное Сердце наблюдал за ремонтом лестниц, ведущих наверх. Наконец король повернулся к гостю.
— О, новый Верховный король, — презрительно процедил он. — Что тебе нужно?
Племянник встал рядом с дядей. Гандогар смерил взглядом короля Третьих. Его длинные черные волосы с седыми прядями были заплетены в три косы. Серебробородый не знал, красят ли Третьи волосы и имеет ли это некое символическое значение. Так как у Лоримбаса не было татуировок на лице, как у его племянника или стражников у ворот, возможно, такой цвет волос свидетельствовал о высоком статусе короля.
— Я приехал сюда, чтобы предложить тебе перемирие, по крайней мере до тех пор, пока мы не уничтожим альвов в Дзон-Бальзуре, — начал Гандогар.
— Мы еще не начали сражение, а ты уже просишь перемирия? — рассмеялся Лоримбас. — Неужели племена гномов превратились в таких трусов, что молят о пощаде еще до того, как на них нападут?
— Не смущай его, дядюшка, — усмехнулся Ромо. — В конце концов, он добрался сюда, не наделав в штаны.
— Если бы речь шла о честном бое, я знал бы, с чем мне придется столкнуться. — Ради переговоров Серебробородый решил не обращать внимания на насмешку. — Но ты подкупаешь людей, чтобы они отказались от нашего союза. Я знаю, что ты предложил принцу Маллену, правителю Идомора. Еще какой-то гном приезжал в Ургон и вел переговоры с Беллетаином. Так как этот гном был не из наших племен, я предполагаю, что его прислал ты.
— Маллен глупец и вскоре горько пожалеет о том, что отказал нам, — пожал плечами король Третьих. — Мой племянник предложил ему дружбу, но он отверг нас. Когда его гарнизонам придется разбираться с орками без помощи моих солдат, Идо поймет, чего стоило это решение. — Подняв руку, он указал на потолок. — Как хорошо вновь оказаться в горе, где жили наши предки до того, как их изгнали отсюда. Здесь мы создадим новое будущее для Потаенной Страны. — Резко повернув голову, король враждебно посмотрел на Гандогара. — И в этом будущем нет места племенам Боренгара, Гизельбарта, Гоимдила и Бероина. — Он настолько близко подошел к собеседнику, что почти уткнулся носом в его щеку. — И ты, Верховный король, ничего не сможешь сделать, когда мы сметем вас с нашего пути. Тебе не укрыться от этой бури. Ее ветры прочистят ваши коридоры и пещеры, не оставив никого из вас. — Лоримбас ударил себя латной перчаткой с шипами по нагруднику. — Племя Лоримбура займет все гномьи королевства и позаботится о безопасности Потаенной Страны. А названия ваших племен вскоре позабудут. — Он выхватил топор. — Клянусь моим клинком!
— Так переговоры не ведутся! — возмутился Гандогар.
— Переговоры? — не позволил ему договорить Лоримбас. — Я никогда не говорил, что готов идти на переговоры. — Он поднял топор. — Ты очутился здесь только для того, чтобы узнать, какое будущее ожидает твоих гномов. И тебе с этим ничего не поделать.
Железная воля, до того позволявшая Верховному королю сдерживать ярость и возмущение, дала трещину, и он тоже выхватил оружие. Послышался звон клинков.
— Да поможет нам Враккас! Кузнец никогда не позволит потомкам гнома-отступника, презиравшего своего создателя, победить потомков любимых созданий бога! — крикнул Гандогар, полностью лишившись самообладания. — Если вам нужен бой, не медлите!
— Пошел прочь! — рявкнул Лоримбас, парируя удар. — Не следовало тебе угрожать мне в моей крепости, Гандогар! Я убил бы тебя на месте, но я дал слово, что ты выйдешь отсюда живым.
— Может быть, мне сделать это за тебя? — сладким голосом переспросил Ромо.
Лоримбас тяжело дышал. Ему трудно было справляться с желанием убить противника.
— Прочь! — повторил он. — Я не буду говорить с потомками Боренгара, Гизельбарта, Гоимдила и Бероина. Не будет больше переговоров с гномами, которым суждено исчезнуть.
— Пойдем, ювелир, — ухмыльнулся Ромо. — Я выведу тебя наружу, чтобы ты вновь смог поиграть со своими драгоценными камнями. — Он опустил ладонь на плечо короля и повел его за собой к выходу, как трактирщик, бывает, выводит из таверны пьяных завсегдатаев.
Гандогар раздраженно оттолкнул его руку.
— Хватит! И не смей больше прикасаться ко мне, убийца! — угрожающе прошипел он.
Ромо равнодушно сплюнул на пол и вновь поднял руку. Гандогар схватил его за запястье и ударил рукоятью топора, сломав плечо.
Племянник короля слегка поморщился, но тут же выхватил кистень и уже замахнулся, когда словно из ниоткуда перед ним возник какой-то лысый гном. Одно резкое движение — и кистень упал на пол.
— Зальфалур! Почему…
— Молчи! Мне следовало бы сломать тебе и вторую руку, — прорычал гном и повернулся к Гандогару. — В первый и в последний раз я спасаю жизнь гному-чужаку. Я поступил так, чтобы не позволить Ромо нарушить клятву. Он дал тебе слово чести, что ты выйдешь отсюда живым.
Кивнув, Гандогар невольно залюбовался сильным телом своего спасителя. Большинство гномов были коренастыми и мощными, даже его племя было намного сильнее людей, но такого внушительного гнома, как этот, король еще не встречал. Лысый, вероятно, был даже сильнее Боиндила. На его голове тоже виднелись черные и темно-синие татуировки.
— Я благодарю тебя…
— Нет. Я не приму твоей благодарности. Я не принял бы от тебя и глотка воды в пустынях Сангреина, — ровным голосом ответил Зальфалур. — Следуй за мной, я выведу тебя наружу.
Лысый повел его по другим коридорам. Гандогар увидел комнаты с провиантом, жилые помещения и кузницы, где непрерывно велась работа. Король заметил, что там производили не только оружие, но и какие-то странные железные изделия, назначения которых он не понимал. Но Гандогар решил не задавать вопросов, пытаясь запомнить все как можно лучше, чтобы потом расспросить об этом гномов племени Первых.
Наконец они добрались до входа в Черное Ярмо, где их ждали Балендилин и прочие члены делегации.
— Уходи и больше не возвращайся, — сказал напоследок Зальфалур. — Если нам суждено будет встретиться, я сочту за честь принести моему королю твою голову.
Гандогар с облегчением забрался в седло своего пони. Он был рад и весеннему солнцу, и свежему воздуху.
— Безуспешно? — поинтересовался Балендилин.
Король рассказал, что произошло при встрече с Лоримбасом, Ромо и Зальфалуром.
— Неудивительно, что Лоримбас себя так ведет. Он ведь из Третьих, — вздохнул советник. — Наверное, он очень уверен в своем плане, раз сказал тебе, что собирается выгнать нас из Потаенной Страны.
Под недобрыми взглядами стражников все уселись на пони и двинулись на юг. Балендилин не знал, как Лоримбас собирается воплощать свой план в жизнь, но его уверенность привела гнома в замешательство. Видимо, Третьи плели какие-то совершенно чудовищные интриги, по сравнению с которыми заговор Бислипура казался мелочью. И в отличие от случая с Бислипуром на этот раз в интригах участвовало все племя.
Балендилин оглянулся на черную гору. «Стоило бы подослать к ним шпиона».
Потаенная Страна, Серые горы, неподалеку от королевства Пятых, конец весны 6234 солнечного цикла
Тунгдил сделал первое, что пришло ему в голову: он выпустил из рук топор, брошенный ему Боиндилом, и схватился за рукоять Огненного Клинка, прикоснувшись к дереву сигурдании. Мышцы на его руках напряглись, суставы захрустели, гном опустился на колени, но ему удалось остановить удар.
Альвийка, запыхавшись, склонилась над ним, ее руки дрожали, и она изо всех сил пыталась раскроить лезвием лицо гнома.
Но оружие, казалось, чувствовало, что сейчас к нему прикасается настоящий хозяин. Надписи на топорище засияли, и над волшебным топором полыхнуло пламя, взметнувшись прямо в лицо Ондори. Альвийка успела отшатнуться, но огонь чуть не опалил маску на лице.
— Тебе не уйти от меня в этот раз, — прошипела она, пиная Тунгдила в грудь.
Но гном не разжал руки, упав на спину и потянув девушку за собой. Альвийка сумела воспользоваться этим, оттолкнувшись от земли и перехватив топорище. Тунгдил едва успел уклониться — каблук альвийки чуть было не пробил ему шею.
— Враккас не желает моей смерти. И он заставил тебя вернуться ко мне с Огненным Клинком, — наугад ударив правой рукой, Тунгдил попал альвийке в живот, в тот же момент подставив ей подножку.
Во время падения повязка сползла с ее лица, и Златорукий увидел, что девушка очень красива. Не было на ее щеках ни ожогов, ни шрамов, которые заставляли бы ее носить маску.
Никто из сражающихся не собирался выпускать Огненный Клинок из рук. Оба медленно поднялись на ноги. Альвийка свободной рукой сняла с пояса напоминающее серп оружие, которым она уже пыталась атаковать Тунгдила в эльфийском лесу у пруда. Златорукому же удалось выхватить кинжал. Топор разделял противников, не позволяя подобраться друг к другу поближе. Надписи на клинке все еще сияли, словно готовясь в любой момент помочь своему хозяину.
— Почему ты скрываешь лицо? — поинтересовался Тунгдил. — Или ты боишься, что противник увидит тебя?
— Мое лицо видят лишь те, кому суждено умереть от моей руки. И только когда погибнут убийцы моих родителей, я сниму эту маску. Такова моя клятва.
Гном увидел ненависть в ее серых глазах.
— И я один из этих убийц?
— Ты и братья-близнецы, которые сопровождают тебя. Вы убили мою мать в Зернополье, — ответила она, нанося удар. — И моего отца у Черного Ярма.
От первого удара гном смог уклониться, а потом его ранили в шею. Альвийка с наслаждением проследила за струйкой крови.
— Я отберу у вас жизнь, как вы лишили жизни моих родителей.
— У меня есть для тебя другое предложение. — Тунгдил внимательно следил за ее движениями, чтобы заметить следующий удар. — Ты отправишься вслед за ними. — Уклонившись, гном толкнул Огненный Клинок вперед.
Лезвие тут же вспыхнуло — пламя не задело альвийку, но от резкого движения маска сдвинулась вверх, закрыв ей глаза. Жар, исходящий от топора, был настолько силен, что от искры вспыхнула ткань повязки, и огонь перекинулся на каштановые волосы девушки.
Ондори, ничего не видя, отшатнулась назад.
В мгновение ока Тунгдил подскочил к альвийке и всадил кинжал ей под ребра. Охнув, Ондори опустилась на колено. Златорукий уже готов был отобрать у нее топор, когда его отвлек крик Балиндис.
Повернув голову, он увидел, как Глаимбар упал на землю. Тяжело раненный, но обезумевший от боли орк с ржавым зазубренным мечом готов был разрубить короля Пятых надвое.
«Как бы мне хотелось, чтобы ты погиб». Ругнувшись, Тунгдил подобрал с земли топор Боиндила и метнул в чудовище. Топор перерубил плечо орка, на землю хлынула темно-зеленая кровь.
Орк промахнулся.
Глаимбар взрезал чудовищу горло лезвием топора и благодарно помахал Тунгдилу рукой, но гном быстро отвернулся, чтобы не видеть лица соперника.
«Глупец», — проворчал его внутренний демон.
— Ну а теперь… — Златорукий вновь обернулся к альвийке, но той уже и след простыл. Как и Огненного Клинка…
Широкий кровавый след терялся где-то в гуще сражения. У Тунгдила не было ни единого шанса догнать альвийку. Она сбежала, во второй раз забрав с собой Огненный Клинок.
«Она дочь Синторы», — подумал Златорукий.
Подняв валявшийся на земле топор, Златорукий набросился на последних орков, срывая на них свою злость и разочарование.
В нем еще теплилась надежда на то, что можно пробиться сквозь толпу и отыскать альвийку. Но ей не суждено было оправдаться.
Поздно вечером завершился тяжелый бой. Победа далась гномам дорогой ценой.
Тысячи орчьих трупов дети Кузнеца сбросили в наполненный водой разлом, предварительно добив болтавшихся там не-мертвых. Через какое-то время воду можно будет спустить, а остальную работу довершит солнце. Когда там останутся только кости, их выложат перед Каменными Вратами для устрашения других чудовищ.
Тунгдил стоял на краю плато и смотрел вдаль.
Ему казалось, что где-то на горизонте на юго-восток движется какая-то точка, но если это и была альвийка, бросаться в погоню было уже поздно — он не смог бы догнать ее ни на пони, ни пешком.
«В этом виноват Глаимбар. — Тунгдил в ярости пнул лежавший неподалеку камень, и тот покатился по склону вниз. — Если бы не он, я убил бы альвийку и сейчас держал бы в руках Огненный Клинок».
— Я хотел поблагодарить тебя, Тунгдил Златорукий. — К гному незаметно подошел тот, кого он проклинал.
— Ты король. Защищать тебя от опасности — мой долг, — тихо ответил Тунгдил, чувствуя, что лжет. Он знал, что ему следует повернуться к Глаимбару лицом. А он стоял спиной. Подобное поведение по отношению к королю было недопустимо, но Златорукий просто ничего не мог с собой поделать. — Жаль, что мы упустили Огненный Клинок, — не сдержался он.
— Это произошло по моей вине, — согласился Глаимбар. — Это правда. — Он встал рядом с Тунгдилом. — Я знаю, что мы не сможем выковать такой топор еще раз, хотя Боиндил в это верит.
— Топор сможем. Вот только без топорища из сигурдании он вряд ли будет обладать волшебными свойствами. В Потаенной Стране больше нет таких деревьев, и потому утрата Огненного Клинка болезненна. Он пригодился бы нам в сражении с тем, что движется на нашу страну с запада. — Тунгдил, казалось, наслаждался своими словами. — Будем надеяться, что мы справимся без него. — Он все-таки обернулся к Глаимбару. — Но хуже всего то, что Клинок от альвийки может попасть в руки нового врага.
— Но мы ведь дети Кузнеца. Мы справимся с любой опасностью, — возразила подошедшая к ним Балиндис.
Она демонстративно встала рядом с Глаимбаром, выказывая недовольство поведением Тунгдила.
— В особенности теперь, когда между нашими племенами заключен союз, — вмешалась Мюр, заканчивавшая перевязывать раненого.
Беловолосая девушка подошла к Златорукому. Теперь она стояла к нему слишком близко, и Тунгдил с удовольствием заметил ревность в глазах Балиндис.
— Пришло время нам познакомиться. Меня зовут Мюрмианда Алебастровая, я из племени Свободных гномов. Мы долго жили вдали от всех, но Тунгдил напомнил нам о том, что мы высечены из того же камня, что и вы. — Она протянула Балиндис и Глаимбару руку. — Наш король Геммиль прислал меня к вам вместе с нашим войском.
Глаимбар поклонился.
— Передай твоему королю мою глубокую благодарность. Без двух тысяч воинов Свободных нам не удалось бы выстоять в Серых горах. Орки вспомнили бы о своей неуязвимости и вернулись бы.
Тунгдил обвел взглядом разношерстное войско гномов. Все они сражались сегодня плечом к плечу, а теперь занимались павшими.
Из Пятых погибло около четырехсот гномов. Их отнесли в подземелья, где тела готовили к погребению. Войско Геммиля тоже понесло значительные потери — лишь половина выжила. Погибшие Свободные будут покоиться рядом с павшими из племени Пятых.
— Кто из ваших захочет остаться здесь? — спросил у Мюр Тунгдил.
Целительница махнула рукой в сторону гномки, выглядевшей намного внушительнее ее.
— Нужно спросить у нее. Это Занда Отважная, жена Геммиля. Она должна знать, что они решили.
Когда гномка подошла к ним, Тунгдил заметил изогнутые линии татуировки на ее лице. Они были настоящим произведением искусства, но, прочитав руны, все поняли, что надпись на лице Занды сулит смерть всем потомкам Боренгара, Гизельбарта, Гоимдила и Бероина. Король невольно опустил ладонь на рукоять топора.
— Вы правы. — Мюр заметила выражение его лица. — Она из племени Третьих. Около двух солнечных циклов назад Занда присоединилась к нам и доказала свою верность общине. Она наша королева и главнокомандующий на время войны — и уж точно не гном-убийца. Пускай ее руны не пугают вас. — Она обняла гномку в знак приветствия. — Ты подоспела как раз вовремя. Как вам удалось так быстро добраться до Серых гор?
— Враккас благоволил к нам, мы сумели добраться сюда по туннелям, — улыбнулась Занда. — Геммиль боялся, что я опоздаю, и потому просил нас поторопиться.
— И он был прав, — кивнул Глаимбар. — Ты спасла нас, иначе и не скажешь. — Он не мог отвести глаз от рун на ее лице.
Занда, заметив смущение собеседников, обворожительно улыбнулась, и улыбка эта так не вязалась с жестокими надписями на ее лбу и щеках.
— Я понимаю твои опасения, король Глаимбар. Мое лицо сулит тебе смерть, я же дарю тебе свою улыбку. — Она протянула ему руку. — Я Третья лишь по виду, но в жилах моих течет кровь детей Кузнеца, и сердце мое не ведает ненависти.
Остролезвый неуверенно сжал ее пальцы.
— Тунгдил Златорукий уже доказал нам, что гном из племени Третьих может быть нашим другом. — Он словно уговаривал сам себя.
— Он не единственный из моего племени, кому чужда ненависть к народу гномов, — кивнула Занда. — Сейчас на это нет времени, но когда мы будем праздновать победу над орками, погоревав о наших павших, я за кружкой пива расскажу тебе свою историю.
— Мой друг Тунгдил хотел узнать, надолго ли вы задержитесь здесь и не захочет ли кто-либо из наших остаться в Серых горах. — Мюр внимательно наблюдала за Балиндис, намеренно подчеркнув в своей речи слово «друг». Она наслаждалась яростью соперницы. — Король Глаимбар и его невеста Балиндис попросили Геммиля узнать, не найдутся ли в наших рядах добровольцы.
Занда сильно сжала пальцы на перевязи.
— Мы останемся здесь, пока не убедимся, что вам не грозит нападение других чудовищ, так как у меня сложилось впечатление, что бо льшая часть твоего гарнизона, охранявшего Каменные Врата, погибла, не так ли, король?
Глаимбар кивнул.
— Когда мы покинули королевство Свободных, никто из воинов не соглашался остаться в Серых горах, но всякое может случиться. Возможно, нам тут так понравится, что у тебя прибавится еще тысяча подданных, — приветливо улыбнулась королева. — И я должна сказать тебе еще кое-что, король Глаимбар. Мы не подчиняемся твоим приказам. Только те, кто решит остаться, будут повиноваться тебе, но все остальные — всего лишь скромные гости.
Тунгдилу показалось, что сейчас этой темы лучше не касаться. Свободные не собирались терять свою независимость от остальных племен.
— Мне хотелось бы позже обсудить с тобой кое-что, — предложил он Занде. — Возможно, тебе что-то известно о моих родителях.
— С удовольствием, — пообещала она. — Но сейчас вынуждена откланяться. Мне нужно позаботиться о моих солдатах.
Остальные молча смотрели ей вслед.
— Честно говоря, мне нелегко доверять ей, — признался Глаимбар. — Сколько она живет с вами? — переспросил он целительницу.
— Два солнечных цикла, — ответила Мюр. — Я понимаю твои сомнения, но не разделяю их.
Девушка перенесла вес с одной ноги на другую. Теперь ее плечо касалось руки Тунгдила. Гном с вызовом посмотрел на Балиндис, словно пытался показать ей, что очень скоро после их расставания смог найти новую возлюбленную.
— Все, кто хочет остаться с нами, должны пройти суровые испытания. Занда выдержала их с честью и все это время вела себя безукоризненно.
— И при этом она завладела сердцем короля, — добавила Балиндис. — Я прекрасно понимаю недоверие Глаимбара. Если бы я была шпионом Третьих, то приложила бы все усилия, чтобы добиться благосклонного отношения тех, кого я когда-нибудь предам.
Лицо Мюр окаменело.
— Я не скажу Занде то, о чем только что услышала от тебя, иначе она вызовет тебя на поединок. Ты усомнилась в ее чести. Она воительница и прекрасно владеет боевыми искусствами. Я ценю ее и доверяю ей. — Она уставилась на Балиндис полыхающими красными глазами.
С этого мига вражда между двумя гномками окончательно укрепилась.
Глаимбар вздохнул.
— Да смилостивится надо мной Враккас, но я еще не готов отбросить свои опасения. Тем не менее мы, бесспорно, рады приветствовать ее здесь, — сказал он. Стараясь снять возникшее напряжение, он решил сменить тему разговора. — Тунгдил, а как тут очутился Джерун?
Гном снял с пояса запечатанное письмо. Джерун передал ему свиток после того, как добил последнего врага. С тех самых пор телохранитель Андокай терпеливо ждал на краю плато у водопада. Лучи заходящего солнца играли на его доспехах.
Вскрыв письмо, Тунгдил прочел:
«Дорогой Тунгдил Златорукий.
Андокай».
Я отправляю Джеруна в Серые горы, так как знаю, что там вместе с тобой живет лучший кузнец в Потаенной Стране. Моему телохранителю нужны новые доспехи — кольчуга и латы. Все мерки, которые понадобятся Балиндис Железнопалой, и рецепты сплавов для лат я прилагаю к письму. Ей придется проводить примерку с закрытыми глазами и полагаться на ловкость своих рук, так как никто не должен видеть истинный облик Джеруна. Я прошу тебя передать ей это письмо и взять с нее слово чести, что она последует моим инструкциям для своей же безопасности. Цену за работу и материалы сообщишь мне потом. Я заплачу столько, сколько потребуется.
После этого Джерун отправится в Красные горы, а оттуда — на запад, чтобы узнать, что там происходит и какая опасность угрожает Потаенной Стране. Необходимо выяснить, сколько у нас осталось времени и существует ли эта опасность вообще или же мы зря поверили лжи Нод’онна.
Мы с Нарморой сейчас на пути в Вейурн. Я хочу отыскать в архивах королевы Вей записи о переселенцах из Потусторонних Земель. Возможно, им известно что-то об их бывшей родине, что сможет нам помочь.
Да пребудет с тобой Враккас.
Опустив письмо, Тунгдил передал Балиндис мерки и рецепты.
— В сущности, Джерун оказался у ворот именно тогда, когда был нам так нужен, по счастливой случайности. Волшебница поклоняется Самузину, богу гармонии и равновесия. Вот и ее телохранитель позаботился о том, чтобы равновесие сохранялось.
Балиндис заглянула в записи волшебницы.
— А он меня вообще понимает? Во время нашего путешествия Андокай говорила с ним на каком-то странном языке…
— Она наверняка приказала ему следовать за тобой. — Девушка уже отвернулась, когда он схватил ее за плечо. — Балиндис, ты помнишь о словах Андокай? Дай мне слово чести, что ты выполнишь ее просьбу, изложенную в письме.
— В этом нет необходимости. Я не собираюсь смотреть на это странное создание. — Она стряхнула его руку.
Глаимбар последовал за невестой. По дороге они о чем-то говорили. Наконец Балиндис подошла к Джеруну, а король занялся организацией уборки у ворот.
Тунгдил с грустью посмотрел Балиндис вслед. Ему хотелось извиниться перед ней. Гном сожалел о своем ребяческом поведении — от гнева он не смог сдержаться и наговорил много такого, о чем следовало бы молчать. Прислушиваясь к своим чувствам, Златорукий понимал, что до сих пор любит Балиндис, несмотря на проснувшуюся в нем симпатию к Мюр.
«Может быть, все это лишь плод моего воображения? И я уговариваю себя, что мне нравится Мюр, только для того, чтобы забыть о Балиндис?» Одно гном знал наверняка: его жизнь в штольнях Лот-Ионана была намного проще.
Целительница, казалось, сумела услышать его мысли. Ее белоснежная ладонь опустилась на плечо Тунгдила.
— Пойдем посмотрим на твоего друга, — предложила она. — Надеюсь, я смогу ему помочь.
— Друга? — Златорукий настолько погрузился в собственные мысли, что не сразу понял, о ком идет речь. — Боендал! — Недолго думая, он схватил Мюр за руку и побежал ко входу в королевство. — Ну конечно же! Ты сможешь пробудить его ото сна.
Пройдя по коридорам, выбитым гномами в Серых горах, они добрались до кузницы «Драконье Дыхание».
Боиндил уже сидел на табурете у постели брата, с восторгом пересказывая спящему подробности битвы у ворот гномьего королевства. Время от времени он принимался барабанить по шлему, чтобы дополнить свой рассказ.
— Но без тебя драться было не так весело, — немного погрустнев, закончил он, увидев Тунгдила и Мюр.
В их присутствии ему трудно было делать вид, будто все хорошо. Гному было больно смотреть на брата, уже давно не приходившего в сознание. Встав, он пригладил черную бороду и, набравшись храбрости, обратился к Мюр.
— Я видел, как ты обрабатывала раны на поле боя, а до этого ты смогла вылечить Тунгдила… Я еще не встречал целителей, которые обладали бы таким талантом, как ты. — Боиндил сглотнул. — Я прошу тебя вернуть его к жизни, а если у тебя получится, то клянусь пред ликом Враккаса, что с тобой ничего не случится до тех пор, пока я буду рядом. Я буду защищать тебя так, как защищал бы себя. — Он отошел от ложа больного, чтобы пропустить Мюр вперед.
— Для меня было бы великой честью поставить твоего брата на ноги. И тебе не нужно ни в чем клясться, Боиндил. — Присев рядом с Боендалом, целительница пощупала его лоб, подняла ему веки и осмотрела зрачки. — Помогите мне раздеть его. Я должна осмотреть его конечности, чтобы выяснить, нет ли у него обморожений.
Тунгдил с Боиндилом помогли Мюр снять с Боендала одежду. Целительница великолепно владела своим ремеслом, и от ее глаз не укрылись бы и малейшие изменения кожного покрова.
— Видимо, Враккас благоволит к нему, — через некоторое время заметила она. — На теле Боендала нет обморожений.
— И что это означает? — тут же переспросил Боиндил.
— Если бы какой-то участок его тела был слишком холодным или изменил цвет, это означало бы, что там нарушен ток крови. Тогда кожа, а затем и плоть почернели бы и сгнили. Часто гномы не замечают обморожений, ведь холод притупляет чувства. Но когда плоть замерзает, вскоре спасать уже нечего. — Мюр прислушалась к биению его сердца. — Как правило, воздействию холода подвергаются в первую очередь руки и ноги, но тело твоего брата хотя и не слишком теплое, но обмороженных участков нет. — Целительница внимательно слушала. — Поразительно. Его сердце бьется, и легкие работают, но все процессы в теле протекают слишком медленно. Словно горн его жизни едва тлеет… Вот оно! — Ее лицо прояснилось. — Мне нужна ванна с горячей водой. И пчелиный воск.
— Ванна? Мы уже пробовали уложить его в горячую воду, но это не помогло, — осторожно возразил Боиндил.
— Вот увидите, — таинственно пообещала она.
Гномы принесли ванну, а Мюр нашла кусок тонкой кожи, свернула ее в трубочку и перевязала ниткой. Один конец трубки она сунула Боендалу в рот и закрыла ему ноздри и уголки губ воском, так что он мог дышать только через трубку.
— Помогите мне. Уложим его в ванну, чтобы он был полностью покрыт водой.
Вскоре гном уже лежал на дне, а его руки и ноги прижали свинцовыми брусками, чтобы он не всплывал.
— Попробуем отогреть его, чтобы треснул лед, сковывающий сознание. — Взяв лопату, Мюр зачерпнула в горне раскаленных углей.
Угольки с шипением опустились на дно, разогревая воду. Целительница следила за тем, чтобы они не попали на тело.
Тунгдил осторожно сунул руку в воду.
— Она уже очень горячая.
Боиндил обеспокоенно подошел поближе.
— Да ты же его сваришь, как сосиску! — Он мрачно наблюдал, как Мюр набирает еще углей из горна «Драконье Дыхание». — Прекрати. Так делу не поможешь. Он сварится. Или задохнется.
— Ты же сам просил меня помочь. Я не причиню ему вреда, — попробовала успокоить его целительница. — Мы должны равномерно греть кровь в его теле, в том числе и в голове, иначе у него закупорятся сосуды и он умрет. У меня все получится, поверь.
Она поднесла лопату к ванне, но гном перехватил рукоять, прежде чем Мюр успела сбросить угли в воду.
— А я тебе говорю: нужно вытаскивать его оттуда, — прорычал Боиндил, набычившись. Видно было, что он уже готов применить силу. — Придумай что-то другое, пока ты не сварила из него суп.
Мюр невозмутимо взглянула ему в глаза.
— Я целительница. Хирург. И я отлично знаю, что делаю, Боиндил Равнорукий. — Она попыталась выдернуть черенок лопаты у него из рук.
От неожиданности Боиндил дернул лопату на себя немного сильнее, чем следовало, и большой уголек скатился вниз и упал в ванну. Вверх поднялись клубы пара.
Тунгдил рванулся вперед, испугавшись, что Боендал может обжечься. Он попытался выловить кусок угля, но тщетно. Уголек опустился на грудь Боендала напротив сердца и прожег кожу. По телу гнома прошла дрожь.
— Вы видели? — воскликнул Златорукий. — Он…
Боендал открыл глаза, резко выпрямился и, вырвав трубку изо рта, сделал глубокий вдох и зашелся кашлем.
— Вытаскивайте его, — приказала Мюр, держа наготове теплое полотенце.
Закутав брата, Боиндил заботливо отер ему лицо. Постепенно приступ кашля прошел.
— Он вновь с нами… мой братишка… — Равнорукий сжал брата в объятиях.
Гном хотел что-то сказать, но с его губ слетел лишь хрип, и только через некоторое время он смог говорить.
— Что… произошло?
Тунгдил, придя в восторг от чудесного исцеления Боендала, тут же хотел рассказать ему обо всем, но Мюр его опередила.
— Не торопись, — мягко сказала она. — Сперва мы принесем тебе одежду, потом ты что-нибудь съешь, только обязательно легкую пищу, чтобы твое тело постепенно привыкало к еде. Никакого пива и жирного мяса. — Мюр произнесла это так настойчиво и с нажимом, что никто не решился ей возразить. — Твоему сознанию тоже нужно немного времени, чтобы привыкнуть работать, как раньше. — Она приветливо кивнула. — Теперь с тобой все будет в порядке.
Боендал уставился на нее расширившимися от удивления глазами.
— А ты кто?
— Мюр спасла тебе жизнь, освободив твою душу ото льда. — Боиндил, не сдержавшись, крепко обнял целительницу. — Прости, что засомневался в тебе. Теперь я твой должник, как я и говорил. И да покарает меня Враккас, если я не сдержу клятву.
Она рассмеялась при виде детской радости на его лице.
Тунгдил решил оставить свои рассуждения при себе. Он считал, что Боендал пришел в себя благодаря углю, а не горячей ванне, но, так как Боиндил нахамил Мюр, Златорукий считал, что гному следует попросить у нее прощения. К тому же при таком повороте событий у целительницы всегда будет защитник.
— Боендал, какие у тебя ощущения в руках и ногах? — поинтересовался он.
— Пальцы немеют, и я чувствую легкое покалывание, — задумчиво ответил гном. Ему до сих пор было трудно говорить.
— Это хорошо, — с облегчением сказала Мюр. — Кровоток возобновляется, а значит, все твои пальцы останутся при тебе. Будем держать тебя в тепле, и до вечера или, самое позднее, до завтрашнего утра ты придешь в себя и будешь чувствовать себя так же, как и до лавины. — Она ободряюще улыбнулась. — Да, видимо, Враккас тебе уготовил необычную судьбу. — Целительница вытерла руки. — Если никто не возражает, я пойду отдыхать. Немного сна не помешает.
Боендал взял ее за руку.
— Я все еще не знаю, кто ты и из какого племени, но так как ты вылечила меня, то теперь я твой должник. С этого дня твой враг — мой враг, — поклялся он.
— Меня зовут Мюрмианда Алебастровая. Я благодарю тебя за твои слова. Наградой за мои действия будет твое выздоровление, ничего больше мне не нужно. — Девушка растроганно погладила его по руке. — Твоя ладонь вновь стала теплой. — Она вернула его руку под одеяло.
Вскоре Боендалу принесли одежду и ужин. Воин с аппетитом приступил к еде. Боиндил не отходил от его постели, восторженно рассказывая обо всех приключениях — о путешествии в Серые горы, битве у горы Черное Ярмо, о событиях последних дней.
— Я выделю тебе комнату, — предложил Тунгдил.
Они попрощались с братьями и вышли из кузницы.
— После битвы к нам присоединилось много гномов, и потому тут царит чудовищная неразбериха. Придется поискать свободную комнату…
— Я так устала. Больше не хочу никуда идти. Отведи меня к себе. Ну, если ты не против, конечно. Лежанка меня вполне устроит.
— Лежанка… О чем речь! Я уступлю тебе свою кровать, а пока ты будешь спать, позабочусь о том, чтобы тебе приготовили подходящую комнату. Хочешь перекусить?
Мюр покачала головой.
Пройдя по коридорам, они вскоре очутились перед комнатой Тунгдила. Гном пропустил девушку вперед и уже собирался уходить, когда она окликнула его.
— А ты не поможешь мне снять кольчугу? — сонно попросила целительница. — Я так устала, что едва могу шевелиться.
— Да, — ухмыльнулся Тунгдил. — Силой Враккас тебя не наделил, сразу видно. — Он подвел Мюр к кровати. — Матрас не очень мягкий, как раз подойдет для гнома. — Златорукий запнулся. — Вы ведь спите точно так же, как и мы, верно? Или подложить тебе пару одеял?
— Нет. — Мюр зевнула, поднимая руки над головой. — Сейчас я бы уснула и на иголках. Помоги, пожалуйста.
Подхватив край кольчуги, Тунгдил осторожно приподнял ее. В стеганке под кольчугой был глубокий вырез, так что гном увидел белую мягкую грудь Мюр. Смущенно отвернувшись, Златорукий повесил кольчугу на вешалку.
— Пока, Мюр.
— Как хорошо, — потянулась она и, скинув башмаки, залезла под одеяло. — Буду спать как убитая. Спасибо, что уступил свою кровать. — Мюр взглянула куда-то ему за плечо, и Тунгдил, обернувшись, увидел, что у двери мелькнула какая-то тень. — Ты будешь мне сниться. — Приподнявшись, девушка поцеловала его в щеку и закрыла глаза.
От этого поцелуя Тунгдил позабыл обо всем. Даже о том, что собирался поговорить с Зандой Отважной.
* * *
Балиндис изо всех сил стучала молотом по железной заготовке. Во все стороны разлетались искры, падая даже в горн «Драконье Дыхание» в углу.
По телу девушки ручьями стекал пот, хотя она и была одета лишь в легкую льняную рубаху и тонкие кожаные штаны. Платок на голове защищал от искр волосы.
Балиндис не переставая орудовала молотом, пытаясь придать заготовке нужную форму до того, как металл остынет, и в конце концов заготовка треснула. Ругнувшись, девушка подхватила кусок железа клещами и бросила его в тележку, куда гномы складывали неудачные изделия, которым суждено было отправиться на переплавку.
Заготовка громко звякнула, упав на четыре предыдущих неудачных творения Балиндис.
«Нужно сделать перерыв, — разочарованно подумала гномка, усаживаясь на наковальню. — А то от злости не могу добиться нужной силы удара». Она набрала в деревянную кружку воды и сделала маленький глоток.
Балиндис раздражало поведение Тунгдила. Мало того, что Златорукий не мог понять, в какой ситуации она оказалась, так он еще и пытался заставить ее ревновать, закрутив роман с этой целительницей. А Мюр хорошо играла свою роль. Очень хорошо.
Глупо, но план Тунгдила сработал.
Златорукий не понимал, что она до сих пор любит его и всегда будет любить, но, повинуясь традициям, должна выйти замуж за другого. За прошедшие дни Глаимбар доказал ей, что он хороший гном, который обожает свою невесту и станет ей отличным супругом, хотя и знает, что ее сердце принадлежит другому.
Балиндис сделала еще глоток.
«Нужно сохранять спокойствие и не нервничать. Тунгдил просто не понимает наших традиций». В этом и заключалась причина его поведения. Этот гном следовал обычаям людей, которым его научил приемный отец, Лот-Ионан. Конечно, Тунгдил оставался гномом, но гномье в его душе не находило своего выражения, особенно теперь, когда речь шла об утраченной любви.
«Надеюсь, когда-нибудь он поймет, что я не могла противиться воле клана и семьи. — Поднявшись, Балиндис решила вернуться к работе, чтобы отвлечься от мрачных мыслей. — Как бы мне этого ни хотелось».
Взяв письмо Андокай, девушка направилась в плавильный цех. Все печи работали, и гномы неустанно выплавляли в них железо, сталь и бронзу, собираясь ковать новые инструменты, запчасти для механизмов, оружие и многое другое. Жизнь в королевстве Пятых шла своим чередом.
Выбрав небольшую печь, созданную специально для переплавки малого количества материала, Балиндис принесла все необходимые для изготовления сплава ингредиенты. После создания сплава по рецепту Андокай Балиндис собиралась приступать к ковке доспехов для Джеруна. Гномка была очень опытным кузнецом, но никогда не слышала о подобном сплаве.
— Тион побери! — ругнулась Балиндис.
Капелька пота упала на лист бумаги, и краска смазалась, так что теперь невозможно было прочитать часть рецепта.
«Тионий или паландий?» Железнопалая пыталась разобрать почерк волшебницы, все больше сомневаясь в том, что сумеет справиться с поставленной перед ней задачей. Слишком уж странным все это казалось. К железу нужно было добавить немного цинка, свинца, меди и ртути, а еще враккасий и…
«Тионий или паландий? Или и то и другое?» Балиндис знала, что по своим свойствам эти два металла практически ничем не отличаются, вот только черный тионий, металл, созданный богом Тионом, был в четыре раза дороже паландия. Люди в основном поклонялись Паландиэль, и потому ее металл пользовался в Потаенной Стране большей популярностью.
«Что же делать? В рецепте много неточностей». Она поднялась по ступеням, ведущим к печи, где уже плавились основные составляющие. Огонь поддерживали угли из горна «Драконье Дыхание». «Но времени, чтобы уточнить это, у меня нет». Балиндис взвесила куски металла на ладони и еще раз перечитала рецепт. Ничего нового она не выяснила. Остальные ингредиенты смеси уже расплавились, и потому медлить было нельзя. Гномка, надев плотную кожаную перчатку, бросила в печь черный тионий. «Андокай молится богу гармонии. Пускай же Самузин позаботится о равновесии». Добавив к сплаву паландий, Балиндис закрыла шамотовую задвижку, чтобы повысить температуру в печи, а затем спустилась вниз и запустила огромные мехи. Постепенно огонь разгорелся настолько, что к печи нельзя было приблизиться, к тому же гномка время от времени подбрасывала в печь угли из «Драконьего Дыхания». Наконец она добилась необходимой температуры.
Благодаря вытяжке дым от печи выходил в трубу и затем рассеивался где-то над Серыми горами. Балиндис немного подождала, чтобы все части смешались, а затем взяла длинную лопатку и затушила огонь. Раскаленный добела металл полился в отделанную шамотом плоскую миску. Тем временем гномка убрала с поверхности шлак и принялась ждать, пока металл остынет. Она чувствовала жар, и ей нравилось это ощущение. Из всех пор на ее коже струился пот.
«Посмотрим, каким будет в ковке этот сплав, благословленный Враккасом и Самузином». Подхватив клещами горячую миску, она поставила ее на тележку и повезла в кузницу.
Потаенная Страна, королевство Вейурн, остров Ветрограй, конец весны 6234 солнечного цикла
О крутой скалистый берег били волны, разлетаясь на миллионы крошечных капелек. Эти капли взлетали в небеса, а затем вновь возвращались в воды огромного озера. Над береговой линией тянулись нити тумана, окутывавшие бывшую святыню Паландиэль.
Нармора слышала гул прибоя даже сквозь толстые стены замка. Поморщившись, она плотнее закуталась в плед. Весна принесла на остров Ветрограй грозы и холода, и, пока тут сражались весна и лето, полуальвийке казалось, что в этой схватке участвует и зима.
— Это плохое место для книг, — с упреком сказала Андокай архивариусу. — Тут слишком сыро.
Архивариус, лысеющий уже человек лет шестидесяти с красным от постоянного пьянства носом, только плечами пожал.
— Я знаю, — виновато протянул он через минуту. — Но такая погода держится всего несколько дней в году, а все остальное время тут сухо. Вы выбрали худший момент для визита в Вейурн, почтенная волшебница. — Поклонившись, архивариус подвел Андокай к книжному шкафу высотой в семь метров, доверху набитому книгами. — Это записи подданных о последней сотне солнечных циклов, включая данные о свадьбах, рождениях и смертях.
Нарморе это место не понравилось с самого первого момента пребывания, и она не собиралась задерживаться в Вейурне дольше необходимого. Кроме того, она волновалась о здоровье своей маленькой дочки, которой дала имя Дорса.
— Мы ищем переселенцев, которые прибыли в Потаенную Страну с запада, — попыталась объяснить она. — Таких людей включили бы в ваши списки?
Архивариус задумался.
— Если Паландиэль благоволит вам, то вы быстрее узнаете все необходимое в южном корпусе библиотеки. — Он стер пыль с рукава. — Там содержатся записи обо всех переселенцах. То есть… обо всех. В том числе о людях, которые приехали в Вейурн из других королевств.
Он двинулся вперед, а обе женщины последовали за ним. Волшебница сунула архивариусу под нос приказ королевы Вей оказывать им всяческую помощь и потребовала, чтобы все слуги, которые умеют читать, пошли в южный корпус и помогли ей в поисках.
Нармора по-прежнему делала вид, будто она прилежная ученица. Она старательно изучала все, что касалось магии, и даже время от времени получала похвалу своей наставницы. Но Андокай не подозревала о том, что мотивы полуальвийки изменились. Сейчас Нармору мало волновала опасность, угрожавшая Потаенной Стране. После разговора с Родарио девушка думала только о том, что ей следует выполнить свою клятву, данную у постели мужа. Но до тех пор, пока она не будет в состоянии отомстить, приходилось скрывать свою горечь и ненависть.
Наконец они дошли до южного корпуса библиотеки. Волшебница, повернувшись к ученице, указала на книжный шкаф, перед которым возвышалась приставная лестница.
— Ты начнешь с этой стороны, а я с другой. Остальные займутся записями, до которых можно дотянуться с пола.
Нармора, поклонившись, поднялась по скрипучим перекладинам. Наконец она очутилась на узком выступе перед шкафом, оснащенном перилами, которые не позволяли любопытному читателю упасть с высоты десяти метров. Андокай устроилась на том же выступе с противоположной стороны зала и, махнув ученице рукой, достала с полки первый фолиант. В воздух взметнулось облачко пыли.
Полуальвийка последовала ее примеру, но никак не могла сосредоточиться на тексте. «Почему ты так поступила с Фургасом? Чтобы заставить меня стать твоей ученицей?» Не видя букв, Нармора листала книгу. Сейчас девушку занимали только мысли об Андокай и ее предательстве.
К несчастью, все, что рассказал ей Родарио той ночью, было очень похоже на правду. Джерун убил грабителей и ученицу Нод’онна, чтобы те ничего не могли рассказать. Поведение волшебницы и все происшедшее в последнее время заставило Нармору понять, что Андокай спланировала все, чтобы сделать ее своей ученицей.
Она перевернула очередную страницу.
«Ты горько пожалеешь о том, что втянула меня во все это», — подумала полуальвийка, взглянув на Андокай. Как только Фургас поправится и станет понятно, что Потусторонние Земли не несут никакой угрозы для Потаенной Страны, она лишит волшебницу жизни, отомстив за страдания Фургаса и смерть их сына. И даже Джерун этому не помешает!
Ее сердце забилось сильнее, ярость кипела в крови, но Нармора заставила себя успокоиться, чтобы альвийская натура не выдала ее истинных помыслов.
— Кажется, я что-то нашла! — воскликнула Андокай.
Девушка послушно подошла к наставнице.
— Около семидесяти солнечных циклов назад в Гастинге поселились переселенцы из Потусторонних Земель. Их дети и внуки, должно быть, еще живы.
Волшебница подозвала архивариуса и выяснила у него, как добраться до Гастинги.
— Эта деревушка расположена на нашем острове. Вы будете там уже послезавтра, если выедете сегодня. Я дам вам в сопровождение слугу, он укажет путь.
— Отлично! — воскликнула Андокай. — Самузин помог нам и вознаградил за долгое путешествие в Вейурн.
Архивариус тактично кашлянул.
— Хотя сейчас в этом святом месте больше не проводятся ритуалы, я попросил бы вас чтить Паландиэль и не называть здесь имен других богов.
Андокай медленно повернулась к нему.
— Я буду восхвалять имя моего бога, где захочу и когда захочу. Его милостью я выжила после сражения с Нод’онном, и лишь благодаря его помощи уцелела Потаенная Страна. Те из моих друзей, кто поклонялся другим богам, погибли. Так кому же мне возносить хвалу? Паландиэль или Самузину? — Она развела руками. — Вы переделали святыню Паландиэль в библиотеку, набив это здание книгами, так что для богини места здесь уже не осталось. Вы осквернили ее храм, а не я. — Волшебница начала спускаться по лестнице. — Я уеду через час. Позаботься о том, чтобы наш проводник прибыл вовремя. — Ее каблуки застучали по паркету.
Нармора молча подняла брови, показывая архивариусу, что несогласна с наставницей, и последовала за волшебницей.
— Пойду проведаю Дорсу, — сказала она. — Возможно, Розильда еще не распаковала наши вещи.
Не дожидаясь разрешения, альвийка поспешно удалилась. Она шагала по коридорам с высокими потолками, где раньше ходили монахи, посвятившие свою жизнь Паландиэль. Затем королева Вей отвела под храм новое здание, а здесь разместили государственный архив.
Войдя в свою комнату, Нармора увидела, что кормилица ее дочери как раз поднесла малышку к груди. Розильда была еще совсем молодой женщиной с большой грудью, в которой хватало молока для крохи. Полуальвийка не знала, как Андокай удалось уговорить кормилицу оставить свою семью, а возможно, и новорожденного, в Пористе. «Наверно, она принудила бедняжку к этому».
— Она хорошо сосет, — с гордостью заметила Розильда. — И уже набирает вес. — Она переложила Дорсу матери на колени, и та почувствовала, что девочка и вправду стала тяжелее.
Кормилица поморщилась. Видно было, что она собирается завести какой-то неприятный разговор.
— Вы это тоже заметили? — нерешительно спросила она.
— Да. Дорса действительно…
— Нет. Не это. — Розильда откинула край одеяльца, показывая Нарморе ушко девочки. — Может быть, я ошибаюсь, но мне кажется, что ее уши начинают заостряться. Видимо, что-то пошло не так. — Она посмотрела на полуальвийку, будто ожидала подтверждения своих слов или даже похвалы за внимательность. — Можно обкорнать ей уши сейчас, чтобы потом не подвергать малышку болезненной операции. Я слышала о породах гончих собак, которым обрезают уши, чтобы они…
— Нет, — резко оборвала ее речь Нармора. — Никто не тронет мою дочь. А это… наверняка пройдет само собой. — Она поспешно прикрыла голову девочки одеялом. — И ты ни с кем не станешь говорить об этом, Розильда. Ты меня поняла?
Кормилица кивнула, покосившись на темно-красный платок на голове альвийки, под которым девушка прятала свои остроконечные уши.
— Собирай вещи, мы уезжаем через час.
Прижимая к себе дочку, Нармора покинула комнату и направилась в большой зал с камином, собираясь насладиться теплом.
— Вскоре мы опять будем там, где светит солнышко, — проворковала она, склонившись над спящим ребенком.
Гастинга, деревня, куда они направлялись, явно сулила им погоду получше.
Путешествие по Вейурну было неприятным. От землетрясения озера, занимавшие бо льшую часть территории королевства, вышли из берегов и приобрели новые очертания. Во время наводнений почти никто не погиб, жители пострадавших регионов просто оставили свои дома и перебрались на другие острова. Большинство вейурнцев обитали именно там.
Плавучие острова Нарморе не нравились. Она предпочитала твердую сушу, а когда они путешествовали, ей казалось, что земля под ее ногами качается. Маленькие острова дрейфовали по поверхности озера, словно гренки в супе, и жители останавливали их там, где хорошо ловилась рыба. Но полуальвийка представить себе не могла, что кому-то может искренне нравиться жить на плавучем острове.
Когда огонь в камине начал догорать, Нармора подбросила туда новые дрова. Ей было неудобно переносить их из одного конца зала в другой, и потому она просто воспользовалась магией. Четыре небольших бревнышка, проплыв по воздуху, послушно опустились в камин.
Полуальвийке было нетрудно это сделать, она могла одновременно плести заклинание и напевать малышке колыбельную на языке своей матери, исполненную грусти. Фургасу очень нравилась эта песня.
Нармора взмолилась Тиону и Самузину, чтобы Родарио хорошо присматривал за ее мужем. Перед отъездом актер клятвенно обещал ей ухаживать за Фургасом, и в этот раз она верила ему, так как знала, что Родарио очень привязан к другу.
— Меня прислала Андокай. Мы можем отправляться в путь, — сказала Розильда, заходя в зал. — А что это была за песня? Я такой еще не слышала… Хотя я и не поняла слов, она заставила меня расчувствоваться.
— Там нет слов, — солгала Нармора. — Я сама придумала этот язык, а малышке нравится песня. — Она старалась не смотреть на кормилицу.
— Тогда я тоже хочу научиться так петь, — решила Розильда.
Потаенная Страна, Серые горы, королевство Пятых, конец весны 6234 солнечного цикла
Балиндис провела кончиками пальцев по кольчуге, чувствуя, как рука Джеруна становится все шире. Наконец она добралась до плеча. Нелегко было подогнать кольчугу на существо в несколько раз крупнее гнома, да еще и с закрытыми глазами.
Вот уже несколько дней гномка только тем и занималась, что ковала металлические пластины, вставляла в латный доспех шарниры и готовила металлические нити, которыми вместо обычных кожаных повязок крепился доспех.
«Судя по всему, Джерун никогда не снимает латы».
После изготовления кольчуги и лат нужно было подогнать их на теле великана. Чтобы защитить свою жизнь, Балиндис завязывала глаза платком всякий раз, когда приходилось работать с Джеруном. Она помнила исполненные ужаса крики орков и богглинов, увидевших то, что скрывалось за забралом его шлема.
Инструкции, выданные волшебницей, оказались довольно точны, и доспех прекрасно подходил Джеруну по размерам. Гномке оставалось лишь пару раз взмахнуть молоточком.
Затем девушка сняла с него латы и принялась украшать их гравюрами, не забывая и о серебряных и золотых нитях, как было указано в записях волшебницы.
Сейчас же оставалось дождаться окончательного результата. Надев доспех на руку Джеруна, Балиндис собиралась заняться его шлемом с напоминавшим корону украшением.
Все это время гномка пыталась услышать от Джеруна хоть что-нибудь, пусть даже рычание. Но телохранитель волшебницы вел себя удивительно тихо. Она чувствовала на своем лице его горячее чистое дыхание. Раньше Балиндис полагала, что это создание должно источать сильную вонь, но либо запахи кузницы не позволяли ей принюхаться как следует, либо Джерун был чистоплотнее, чем она полагала. Любой человек, который постоянно ходил бы в таком доспехе, вонял бы потом на расстоянии ста шагов.
Балиндис закрепила части доспеха, жестом попросив Джеруна пошевелить рукой. Она внимательно прислушалась, пытаясь определить, не сдвинется ли доспех во время боя, но, к счастью, все было подогнано идеально, ничего не скрипело и не шуршало.
С облегчением опустившись с помоста, на котором она работала, гномка повернулась к наковальне, приподняла повязку и подняла шлем Джеруна. Она сделала шлем матовым, а физиономию демона отполировала, чтобы гравировка производила на противников более устрашающее впечатление. Надбровные дуги подчеркивал тонкий слой тиония. С гордостью проведя по шлему тряпицей, Балиндис капнула машинного масла на шарниры забрала.
— Все, Джерун, мы закончили, — сказала она, не зная, понимает ли ее великан. — Если при виде тебя враги не обратятся в бегство, то я вообще не представляю, чем их можно напугать.
Вновь опустив на глаза платок, она взяла кожаный подшлемник и шлем и протянула руку к нитке, по которой продвигалась от наковальни к помосту.
И тут случилось страшное.
Балиндис наступила на что-то на полу кузницы — скорее всего, на остывший уголек, — поскользнулась, замахала руками и упала. Шип шлема чуть не выколол ей глаз… и сдернул с нее платок.
Гномка оказалась на полу, выставив перед собой руки с шлемом и подшлемником. Она смотрела прямо на сидевшего перед помостом Джеруна.
И ее глаза были открыты.
За свою жизнь Балиндис не раз участвовала в сражениях и многое повидала на поле боя. Она сражалась с орками и ограми, которых вряд ли кто-то назвал бы красивыми. Не пугал ее и вид открытых ран или вывалившихся из тела внутренностей.
Но сейчас гномка открыла рот и завопила от ужаса. Она смотрела на широкие челюсти с выступающими наружу острыми клыками, способными перекусить плоть и кости. Похожая на человеческую, но слишком большая голова Джеруна состояла, казалось, только из костей, обтянутых тонкой белоснежной кожей, под которой просвечивали желтые вены. Ушей у этого создания не было, а на месте носа виднелись две треугольные ноздри. Огромные глаза внимательно смотрели на нее. Медленно поднявшись, Джерун подошел к ней и вытянул вперед руку, которой легко мог бы размолоть камень в муку.
«Я посмотрела на него! Да поможет мне Враккас! Он же убьет меня!» Балиндис хотелось убежать, но тело отказывалось ей повиноваться.
Подхватив гномку за кольчугу, великан легко поднял ее в воздух. Шлем и подшлемник выпали у нее из рук, но Джерун успел подхватить их на лету. Затем он перенес Балиндис на помост, сунул ей в руку шлем, уселся перед помостом и осторожно надвинул ей мизинцем платок на глаза.
Гномка изумленно моргнула. «Он оставил меня в живых!» Великан тихонько что-то буркнул, и Балиндис поняла, что он просит ее продолжать работу и ни с кем не говорить об увиденном в кузнице.
Пальцы чуть-чуть немели, но Балиндис удалось надеть на Джеруна сперва подшлемник, а затем и шлем. Радуясь тому, что теперь его страшное лицо скрыто забралом, гномка сняла повязку с глаз и спустилась с помоста, чтобы рассмотреть свою работу на расстоянии.
Джерун поднялся, и Балиндис невольно залюбовалась этим странным созданием. Видимо, исполину понравился новый доспех, хотя она и изменила рецепт сплава лат.
«Слава Враккасу и Самузину», — подумала Балиндис, благодаря богов за то, что ее обман не повлек за собой плохих последствий.
Великан почтительно поклонился, выражая благодарность за отличную работу, забрал свое оружие и направился к выходу. Отблески пламени играли на его новом доспехе.
Довольная плодами трудов своих, Балиндис отерла пот со лба. Сейчас на нее навалилась усталость, и она едва могла шевелить руками.
«Выпью в таверне за успешную работу и пойду спать», — решила она и направилась в трактир, чтобы побаловать себя кружкой-другой темного.
Там она присоединилась к компании каменотесов, с ног до головы покрытых пылью. Среди них были и несколько кузнецов. Гномы пили за удачное завершение работы.
— Мы починили засовы на Каменных Вратах, — похвастал один из них.
— Поздравляю! — Балиндис радостно пожала ему руку, так что пыль полетела во все стороны. — Из-за работы в кузнице я пропустила последние новости. — Девушка очень гордилась тем, что ее соотечественникам удалось справиться с этим важным заданием. — Теперь Потаенная Страна защищена от любой опасности, которая может прийти с севера. Ни одно чудовище не будет угрожать жизни людей, эльфов и гномов! Мы дети Кузнеца! — воскликнула она, поднимая кружку.
Остальные гномы поддержали ее тост, пиво подливали в кружки, и вскоре в трактире уже зазвучали песни.
— Наступают хорошие времена. Чего нам теперь бояться? — с облегчением вздохнула Балиндис и, отхлебнув пива, отерла белую пену с пушка на подбородке. — Мы заключили новый союз и обрели новых друзей. — Подняв кружку, девушка кивнула белокожему гному, сидевшему за их столиком. — Скажи, тебе у нас нравится?
— Да, — кивнул он. — Мне тут нравится почти все, за исключением разве что пары мелочей. А еще мне очень интересно, понравится ли у нас Тунгдилу Златорукому. Ему, кстати, не придется менять свое поведение столь сильно, как это приходится делать нам в вашем королевстве.
— Вот как? — немного опешила Балиндис.
«Значит, он уходит? Из-за меня? Нужно с ним поговорить».
— Так, значит, Тунгдил отправляется в королевство Свободных гномов? И когда он собирается уходить?
— Он ушел четыре дня назад, когда удостоверился, что с засовами на Каменных Вратах все в порядке, — ответил ей один из каменотесов. — С ним отправились и близнецы.
«Ушел? Не попрощавшись? Он что, хочет показать мне, как презирает меня за мое решение?»
Балиндис погрустнела.
— А целительница пошла вместе с ним?
Каменотес кивнул. Гномка осушила свою кружку и молча покинула трактир. «Ну конечно, она пошла вместе с ним».
Остальные гномы удивленно смотрели ей вслед.
Потаенная Страна, королевство Вейурн, остров Ветрограй, конец весны 6234 солнечного цикла
Они довольно быстро сумели добраться до Гастинги на карете. Лишь раз им пришлось сделать привал и съехать с дороги, чтобы пропустить небольшую группу солдат, которые по приказу королевы отправлялись на запад. Командир группы с гордостью сообщил Андокай, что они отправляются в Потусторонние Земли, чтобы выяснить, что там происходит. Пожелав им удачи, волшебница захлопнула дверцу кареты.
— Ни один из них не вернется назад, — равнодушно сказала она, глядя на проходивших мимо солдат. Кое-кто из парней с любопытством поглядывал в ее сторону, и Андокай задернула занавески на окне. — Они отличные моряки, но не подготовлены для сражений на суше, а уж тем более в незнакомой местности. — Она ударила в крышу кареты, давая кучеру понять, что можно ехать.
Через какое-то время карета повернула в сторону, и вдалеке за пеленой дождя показалась Гастинга.
Маленькие домики с деревянными крышами жались к земле, защищаясь от постоянного ветра. На лугах колыхались сочные зеленые травы, пара мальчишек пасла коров. Дождь, казалось, не беспокоил ни людей, ни животных.
«Как же! Будет тут сухо и солнечно». Нармора следила за тем, чтобы Дорса была хорошо укутана. Тряска кареты нравилась малышке, и та крепко спала.
Следуя указаниям проводника, путники подъехали к дому старосты. Слуга спрыгнул с козел и бесцеремонно оторвал беднягу от обеда, заставив его выйти под проливной дождь. Вода тут же захлюпала в его башмаках.
Андокай распахнула дверцу кареты.
— Мы ищем потомков переселенцев, которые осели в этой деревне семьдесят солнечных циклов назад, — выпалила она, как и всегда, не озаботившись приветствием. Волшебница никогда не придавала значения вежливости в отношении людей низшего сословия. — Где мне их найти?
— А кто вы вообще такие, что вытащили меня сюда, под дождь? — возмутился староста. — Что вам нужно от переселенцев? — Он пытался продемонстрировать свою власть.
Но с волшебницей этот номер не прошел.
— Тебя это не касается. Впрочем, тебе следует знать, что у меня есть особая подорожная от королевы и что я намного выше тебя по рангу, — отрезала она. — Раз переселенцы еще здесь, ты немедленно сообщишь мне, где они живут. Есть какая-то причина, по которой мне не следует их видеть?
— Нет. — Староста махнул рукой в сторону улицы. — Последний дом слева. — Пригнувшись, он побежал обратно к столу.
Нармора увидела, что его жена и дети с любопытством прижались к окнам, разглядывая карету. Наверно, такого они в своей жизни еще не видели.
Щелкнул кнут, и повозка тронулась с места.
Как только колеса перестали вертеться, Андокай выпрыгнула из кареты. Полуальвийка последовала за ней. Волшебница постучала в дверь, и ей отворил мужчина лет пятидесяти. Выражение лица у него было удивленное и в то же время недовольное. Увидев незнакомых женщин, он поморщился, молча ожидая, что они представятся.
— Мы можем войти? — Это прозвучало скорее как приказ, чем как вопрос.
— В вашей замечательной карете места побольше, чем у меня дома. Моей семье следовало бы переселиться туда, — проворчал он, глядя на неожиданных посетителей. В его речи слышался акцент. — Зачем вам входить в мой дом?
— Потому что идет дождь… — улыбнулась Нармора. — Плащи вскоре вымокнут, а нам нужно с тобой поговорить.
— Так говорите быстрее, и не намокнете, — грубо отрезал мужчина.
Волшебница уже готова была взорваться от ярости.
— Речь идет о Потусторонних Землях и о том, какая угроза может обрушиться на нашу страну, крестьянин, — выпалила она. — Впусти нас и поговори с нами, если ты дорожишь этой лачугой.
Изнутри донесся женский голос, и крестьянин, ругнувшись, отошел в сторону, пропуская гостей.
Андокай и Нармора очутились в домике с покрытым копотью потолком. Его и домиком-то назвать было трудно… Так, лачуга… В помещении теснились семеро детей, самому старшему было восемь, младшему — полгода. Их мать, одетая в грубое хлопковое платье и шерстяную кофту, сидела за столом и испуганно смотрела на женщин, чьи плащи стоили дороже, чем весь дом.
В комнате воняло жженым жиром свечей. В углу стояли двухэтажные кровати, лестница вела в альков, где могли уединиться родители.
Сперва Нарморе показалось, что на одной из нижних кроватей неаккуратно сложено одеяло, но затем там что-то зашевелилось, и вдруг послышался громкий кашель. Присмотревшись внимательнее, полуальвийка разглядела круглое лицо старушки.
— Спасибо, что позволила нам войти. — Нармора кивнула женщине за столом. — Вы потомки переселенцев, которые прибыли к нам из Потусторонних Земель?
Женщина покосилась на мужа, который застыл у двери, скрестив руки на груди. Тот лишь равнодушно пожал плечами.
— Что вам нужно, благородные дамы? За что такая честь?.. Или случилось что скверное, что вы в Гастингу приехали? Нам надо будет убираться из Вейурна, да? Это все оттого, что мы не успеваем обрабатывать выделенную нам землю? — Поднявшись, женщина прижала к груди малыша. — Простите нас, благородные дамы, но работа очень тяжелая, почва сырая, и мы с мужем…
— Успокойся. — Андокай нахмурилась. — Нам нет до этого дела. Мы хотим расспросить тебя о вашей бывшей родине. — Придвинув табурет, волшебница уселась, подложив под себя плащ. — Расскажи: чего следует опасаться в Потусторонних Землях? Что считается там наибольшей угрозой? Может быть, какие-то чудовища, или могущественные маги, или демоны?
Женщина с видимым облегчением уселась за стол, передав ребенка мужу.
— Угрозой?
Нармора вытащила из кошеля четыре золотые монеты и вложила их женщине в потрескавшиеся руки.
— Это плата за твой рассказ, — приветливо сказала она. — Но не следует думать, что ты должна фантазировать и рассказывать что-то интересное, чтобы повеселить нас. Мы хотим услышать правду.
Женщина с изумлением уставилась на монеты.
— Но это же очень много, — выдавила она. — На эти деньги мы можем прожить целый солнечный цикл. Слишком много за пару историй.
Муж, подойдя, взял у нее деньги.
— А нам какое до того дело? Если у благородных дам так много золота, что они разбрасываются им направо-налево, мы жаловаться не будем.
— Так, значит, вы переселенцы из Потусторонних Земель? — продолжила расспрашивать Нармора.
— Нет, только я и моя мать пришли оттуда. Мой муж родом из Вейурна, — ответила женщина. — Меня зовут Аспила. Моя мать вместе с бабушкой перешли через Красные горы, когда мама была еще совсем маленькой. Бабушка решила оставить деревню, так как боялась войны.
— Ближе к делу, — перебила ее Андокай. — Ты знаешь о каких-то опасностях? Может быть, ты сама видела что-то необычное? Или знаешь легенды…
Испугавшись волшебницы, женщина покосилась на Нармору.
— Жители нашей деревни готовились к битве с амшами, — продолжила она. — Однажды они подошли к границам нашей страны и стали быстро продвигаться вперед. Солдаты не могли победить их, и потому бабушка решила, что не станет ждать верной смерти. Дедушка и трое его братьев уже погибли, и ее ничего не удерживало. — Аспила задумалась. — Я не могу подобрать подходящее слово. — Она повернулась к мужу. — Как перевести слово «амша»?
Андокай обернулась к старухе.
— Может быть, ты знаешь какие-то легенды? Твоя дочь пытается рассказать мне о войне, которая меня не интересует.
— Но амша — это и есть легенда, — горячо возразила Аспила. — Никто не верил в то, что амши существуют. Бабушка рассказывала о них маме, чтобы напугать ее, а потом оказалось, что эти ужасные создания действительно пришли в нашу страну.
— Что же ты сразу не сказала? — Теперь волшебница слушала ее с большим интересом. — Кто такие эти амши?
Аспила побарабанила по столу пальцами, пытаясь подобрать нужное слово.
— Не могу перевести… Они… — Она подняла глаза к потолку, но не обнаружила там ничего, кроме остатков колбасы.
Улыбнувшись, Нармора попыталась успокоить женщину, напуганную Андокай. «Самузин был бы мной доволен».
— Просто расскажи эту легенду, — предложила она. — Может быть, мы вместе сможем разобраться.
Кивнув, женщина начала свой рассказ.
Когда боги создали сами себя, каждый из них пытался стать сильнее, красивее и отважнее других. Между двумя богами разгорелась ссора, так как они не могли решить, кто из них лучше.
Это были Кофос и Эссгар, вы же называете их Тионом и Враккасом.
Кофос насмехался над Эссгаром и привел его в такую ярость, что бог-кузнец схватил с наковальни раскаленный молот и ударил Кофоса.
От каждого удара от тела Кофоса откалывалась крошечная частица. Падая на землю, частица тела бога принимала облик Кофоса и оживала. Так появились амши.
Эссгар успокоился только тогда, когда ударил обидчика молотом десять раз и Кофос, упав на землю, взмолился о прощении.
К своему изумлению, он обнаружил у ног десять крошечных подобий бога, которые требовали, чтобы Кофос их съел и вновь принял в свое тело, так как они были частью его и не хотели жить отдельно.
Но Кофос не стал даже пытаться воссоединиться с амшами, он высмеял их и хотел растоптать. Амшам удалось сбежать, но они обозлились на Кофоса и поклялись отомстить ему и всем его созданиям.
Десять мелких богов держались вместе, движимые одной целью — уничтожить все, созданное Кофосом.
Так началась война амш.
Они убивали чудовищнейших порождений Кофоса, защищая людей. Амши перебили созданий, которых вы называете орками, убили всех великанов и троллей, и их вовсе не осталось в нашей стране.
Вскоре к амшам присоединилось много добровольцев, которые поклонялись десяти амшам как своим богам, несущим всем порождениям добра мир и покой. Лишь воины амш могут противиться их жару.
Аспила прервала свой рассказ и поднялась, чтобы выпить воды и промочить пересохшее горло.
Нармора вздохнула.
— Судя по этой легенде, жителям Потаенной Страны нечего бояться амш. Принц Маллен из Идомора принял бы их с распростертыми объятиями.
— Но это еще не конец легенды, благородная дама, — возразила Аспила. — Амши неустанно ищут зло, чтобы уничтожить его. Но так как они возникли от удара раскаленным молотом, сами они источают жар. Этот жар настолько силен, что земля, по которой они идут, выгорает. Чем дольше они задерживаются на одном месте, тем сильнее разрушения. Говорят, из-за амш высыхали реки и моря. Поэтому наши правители не хотели пускать амш в нашу страну. Они собрали лучших магов, а еще прекраснейших созданий, в которых не было зла, и невиннейших юношей и девушек страны, чтобы остановить амш.
— И что? Им это удалось? — поинтересовалась Андокай.
Аспила покачала головой.
— Я не могу ответить на этот вопрос, благородная дама. Моя семья перебралась сюда еще до того, как амши подошли к нашей деревне.
Нармора не понимала, как эта легенда связана с упавшим на землю небесным телом, и спросила об этом Аспилу.
— Моя дочь рассказала вам лишь половину легенды. — К удивлению Нарморы, старушка села на кровати и повернулась к ним. — Эссгар ударил Кофоса не десять, а одиннадцать раз. Последний удар был настолько силен, что амша взлетел в небо и скрылся за горизонтом, огненным шаром устремляясь к звездам. Мама рассказывала, что однажды ночью он вернется к своим братьям и тогда они станут еще сильнее.
Андокай задумчиво потерла руки. Теперь услышанное становилось более понятным. Посмотрев на полуальвийку, она поняла, что Нармора думает о том же.
— Нам достаточно услышанного, — нарочито разочарованным голосом произнесла она. — Вы не смогли помочь нам. Оставь себе монеты, которые дала моя ученица. Все же вам удалось позабавить нас.
— Да помогут вам боги. — Нармора сунула в руку женщине пятую монету. — Но тратьте эти деньги с умом.
Усевшись в карету, они задернули занавеси, чтобы внутрь не попадали капли дождя. Вскоре лошади поскакали вперед.
Волшебница смотрела в окно. Видно было, что она обеспокоена. Переселенцам она сказала, что они не смогли сообщить ей ничего интересного, но на самом деле Андокай получила подтверждение словам Нод’онна.
«Никогда бы не подумала, что такое возможно. Неужели мы совершили ошибку, убив его?» — Полуальвийка нежно погладила дочку по щеке. Впрочем, у них не было другого выхода. В Потаенной Стране никто не согласился бы встать на сторону мага-предателя, убившего тысячи человек. «А наших прекраснейших созданий больше нет», — вдруг с ужасом вспомнила Нармора. Орки уничтожили последних единорогов, живших в Мифурдании, а ведь единороги считались совершеннейшими из всех живых существ.
— Аватары. — Андокай прислонилась лбом к стеклу, и светлые косы упали ей на грудь. — Если легенда об амшах содержит хоть крупинку правды, то мы имеем дело с аватарами Тиона. Воплощения бога на земле, наделенные божественной силой. Их не убьешь обычным оружием. — Она повернулась к Нарморе. — Ты понимаешь, что это означает для нас с тобой?
— Мне нужно будет учить магию еще усерднее.
Она взглянула на личико дочери. «Я хочу, чтобы ты жила в цветущей стране, а не на выжженных землях, где дуют горячие ветра».
— Мы сообщим королям о том, что узнали сегодня?
Андокай заметила, что Нармора старается не смотреть ей в глаза, но решила не выяснять, с чем это связано.
— Да, это необходимо сделать. Я организую встречу королей и королев в Пористе, как только Джерун вернется из похода. Этот вопрос должны обсудить все правители королевств Потаенной Страны, и он слишком важен, чтобы мы ограничились обычной перепиской. Возможно, солдатам Вей тоже удастся что-то выяснить. — Она повернулась к Розильде. — Ты никому не станешь рассказывать об услышанном, нянька, иначе Дорса будет последним ребенком, которого ты кормишь. Люди в Потаенной Стране должны узнать об угрозе только тогда, когда у нас будет план по уничтожению аватаров. И они узнают об этом от своих королей и королев, а не от какой-то няньки.
Розильда испуганно закивала, клянясь именем Паландиэль, что сохранит тайну.
— А теперь возвращаемся в Пористу. У нас много дел, Нармора.
— Да, почтенная волшебница. — Полуальвийка не сводила глаз с лица дочери.
Ее наставница не подозревала, что эти новости продлили ей жизнь, по крайней мере до тех пор, пока завершится война с аватарами Тиона. После этого Нармора не будет ждать.
— Я буду прекрасной ученицей, обещаю вам. — Подняв голову, полуальвийка улыбнулась.
Она превосходно владела актерским мастерством.
