Пьесу открывала сцена, в которой три ведьмы отрезали палец Джонатана. В зале стояла полная тишина — та самая, о которой пословица говорит: «Так тихо, что слышно, как муха пролетит». Мисс Добсон с удовлетворением отметила, что аудитория впитывала в себя каждое слово актеров. Слышались сдавленные «ахи» и «охи», когда мальчику отрезали палец, звучал и ропот возмущения, когда ведьмы выделывали свои дьявольские трюки. Большое окно, занимавшее половину боковой стены зала, занавесили на время спектакля тяжелыми портьерами. В зале было совсем темно, что создавало благоприятные условия для световых сценических эффектов. Должное воздействие на публику оказывала и потусторонняя музыка, скомпонованная мистером Ранкиным, и мисс Добсон мысленно поздравила себя с удачным выбором композитора. Атмосфера в зале становилась все более наэлектризованной. Удовлетворенная реакцией зала, учительница снова перевела взгляд на сцену, где разыгрывался эпизод «воскрешения из мертвых». Она услышала, как Дженни произносит свою реплику:

— Он становится теплым. Давайте доведем дело до конца.

Затем ведьмы, взявшись за руки, стали декламировать заклинание:

Мисс Добсон с изумлением посмотрела на трех девочек и полезла в сумочку, где лежал ее экземпляр пьесы. Хотя стихи были очень похожи, учительнице показалось, что тут что-то не так со смыслом. Она начала лихорадочно перелистывать текст, шелестя страницами, отчего на нее стали оборачиваться сидевшие поблизости родители. К счастью, нужное место нашлось довольно быстро.

«Но хватит мрачных чар, довольно тьмы и зла», — вот что они произнесли, не так ли? А должны были продекламировать совсем другое: «А ты в обмен на жизнь свершишь немало зла». Совсем другой смысл, даже, можно сказать, противоположный. Мисс Добсон скользнула взглядом по лицам сидевших рядом с ней зрителей. Слава богу! Похоже, никто ничего не заметил. «Да и как они могли заметить? — убеждала она себя. — Ведь для этого нужно знать текст пьесы не хуже, чем я». И все-таки ей стало немного обидно: ведь в какой-то момент она поверила, что все будет в порядке. Как она обрадовалась, когда Мелисса, Джозефина и Дженни пришли в школу после болезни и заверили ее, что они полностью поправились и не подведут ее в этот вечер. А теперь они порют отсебятину, безбожно перевирая текст!

Раскат смеха прокатился по аудитории: это была реакция публики на потешные ужимки одного из троллей, только что появившихся на сцене. Мисс Добсон несколько расслабилась. Ну и что с того, если в одном из заклинаний произнесены не совсем те слова? По большому счету, это не имеет никакого значения, не так ли? Вот что она сейчас сделает: положит экземпляр пьесы обратно в сумочку и будет бездумно наслаждаться игрой своих учениц, какую бы отсебятину они ни пороли. И все же существовало одно обстоятельство, мешавшее мисс Добсон полностью расслабиться: ей показалось чрезвычайно странным, что все три девочки перевирали текст согласованно и пороли отсебятину в унисон! Чудеса, да и только!

Первым человеком из публики, заметившим, что температура в зале изменилась, оказалась мать Дженни. Вообще-то в этом явлении не было ничего необычного: если зал столь небольшого размера заполнен до отказа людьми в зимних пальто, шапках и ботинках, в нем со временем становится довольно жарко. Это в порядке вещей. Но сегодня «этот порядок был нарушен: ведь мать Дженни почувствовала, что дрожит от холода. Ей пришлось снова облачиться в пальто, хотя в начале спектакля она, чтобы не вспотеть, просто накинула его на спинку кресла. Большинство зрителей один за другим последовали ее примеру, некоторые даже надели шарфы и перчатки. Мистер Перри, озабоченный этим странным обстоятельством, пошел проверить, работает ли отопление. Радиатор оказался холодным, как лед. Завуч, шепотом сообщив мистеру Ранкину о своем намерении сходить за завхозом, покинул зал.

Вскоре даже разгоряченные волнением школьники, занятые на сцене, ощутили, что в зале стоит адский холод. Мелисса и две ее подруги обменялись взглядами.

— Вот теперь я уверена, что наша задумка сработала, — прошептала Мелисса, перебирая ногами в тщетной попытке согреться. — Злые силы проявляют таким образом свое недовольство. Это значит, что мы должны продолжать в том же духе.

Мистер Перри вернулся в зал ни с чем. Ему не удалось найти завхоза, а сам он не разбирался в отопительной системе.

Тем не менее когда он закрыл за собой дверь зала, то ощутил волну теплого воздуха. Проходя на свое место мимо радиатора, завуч потрогал его рукой и с изумлением обнаружил, что батареи почти горячие: значит, отопление заработало. Мистер Ранкин улыбнулся завучу и выразил одобрение, подняв вверх большой палец; мистеру Перри ничего не оставалось, как скромно улыбнуться ему в ответ. В действительности он не сделал ничего, чтобы решить проблему отопления, но ведь он не обязан сообщать об этом мистеру Ранкину, не так ли?

«А вот это уже Джеральдина, — подумала про себя Мелисса, когда волна теплого воздуха докатилась и до нее. — Она нанесла ответный удар».

Девочка улыбнулась и, снова войдя в роль ведьмы, картинно скрестила руки на груди.

Второй и третий акты прошли без эксцессов, хотя мисс Добсон то и дело замечала, что девочки-ведьмы продолжают безбожно перевирать текст. Впрочем, успокаивала она себя, девочки не допускают слишком серьезных нарушений. Они не делают ничего такого, что могли бы заметить зрители. То последняя строка заклинания произносилась в измененном виде, то слова песни исполнялись в обратном порядке, задом наперед. Если вдуматься, все это очень странно. Ведь считается, что сотрясение мозга получила только Дженни.

Следующий акт, четвертый и последний, начался довольно успешно. В этом акте ведьмам предстояло мобилизовать все силы сатаны и ада на то, чтобы стереть добро с лица земли. Три подруги понимали, что этот акт имеет решающее значение. Здесь они не имели права на ошибку — точнее, на безошибочное исполнение исходного текста.

Когда занавес раздвинулся, зрители увидели посередине сцены огромный кипящий котел, возле которого стояли три ведьмы. Тролли и эльфы, их помощники, танцевали на авансцене, попеременно гримасничая и отпуская грубоватые шутки, веселившие публику.

Ведьмы некоторое время постояли за котлом, чтобы вдоволь истомить зрителей ожиданием, после чего старшая из них подняла с земли колдовскую книгу и стала читать ее вслух.

— Для того чтобы это колдовство возымело действие, — начала она хриплым голосом, — необходимо использовать только свежие ингредиенты.

Затем она приступила к чтению рецепта, в котором по пунктам перечислялись ингредиенты адского зелья:

— Пункт первый: раздвоенный язык живой ядовитой змеи. Пункт второй: свежеотрубленный пушистый хвост белого кролика, вымоченный в еще теплой крови первоклассника.

Все первоклассники, присутствовавшие на спектакле, съежились на своих креслах. Мисс Добсон, почуяв что-то неладное, снова запустила руку в сумочку, достала из нее свой экземпляр пьесы и разложила его на коленях, но как раз в этот момент двери зала начали самопроизвольно открываться и закрываться, отчего в помещение ворвались порывы ледяного ветра, сдунувшие с колен учительницы легкие листы и развеявшие их по всему залу. Девочкам, игравшим на сцене, приходилось теперь декламировать свои роли на повышенных тонах, во весь голос, чтобы перекричать не умолкавшее хлопанье дверей.

— Пункт третий! — громко выкрикнула Мелисса, поддержанная Дженни и Джозефиной.

— Следует сварить в котле до готовности, — продолжали девочки-ведьмы хором, — мозг завуча и съесть его медленно, тщательно пережевывая…

«Это уже черт знает что такое», — подумала мисс Добсон, торопливо поднимаясь на ноги. Однако ей тут же пришлось снова опуститься в кресло, потому что в этот момент распахнулись все окна, и в помещение ворвалась стая ворон, которые начали летать над головами зрителей, громко каркая и усиливая воцарившееся в зале ощущение адского беспорядка.

Мистер Перри, вопреки собственным, довольно скептическим, ожиданиям, получал от спектакля истинное наслаждение. Вообще-то все эти школьные представления бывали обычно настолько скучными, что ему приходилось, сидя в зале, бороться с дремотой, и не всегда успешно. Но сегодня не тот случай. Это что-то особенное. Спектакль, безусловно, удался! Великолепные актеры, прекрасные декорации и, главное, чудесные, просто изумительные спецэффекты! Право, он не ожидал от занудной мисс Добсон такой изобретательности. Надо будет поздравить ее в конце спектакля. Интересно, как ей удалось подготовить этот трюк с воронами, влетающими в зал через окно? Потрясающая находка. Да и аттракцион с хлопающими дверями задуман совсем неплохо.

Чтобы их было слышно, Мелиссе, Джозефине и Дженни приходилось теперь выкрикивать реплики хором, на пределе возможностей своих голосовых связок.

— Пункт четвертый: две большие крысы, одна черная, другая коричневая, и миска извивающихся белых трупных личинок.

Тут со сцены донесся какой-то странный, леденящий душу скрежет. Отвлекшаяся было на ворон мисс Добсон перевела взгляд на сцену и увидела, что к трем девочкам-ведьмам присоединилась четвертая, тоже ведьма. Кто бы это мог быть? Кажется, они ничего такого не репетировали. Учительница напряженно всматривалась в лицо четвертой ведьмы, но так и не смогла ее узнать.

— Не то! Не то! — яростно завопила четвертая ведьма. — Это не те слова, которые вы должны произносить. В пьесе рецепт звучит совсем подругому. Вот что там сказано на самом деле:

«Пункт первый: капуста с гусеницами и прессованной паутиной;

Пункт второй: кровь летучей мыши, смешанная с толчеными листьями папоротника;

Пункт третий: сок волчьих ягод с медвежьим жиром;

И, наконец, — проскрежетала ведьма, к которой присоединились теперь две ее сестрицы, — чистое сердце хорошенькой маленькой девочки».

Публика слушала как завороженная. Эффект превзошел все ожидания: теперь на сцене находились целых шесть ведьм, в то время как над их головами с карканьем летали вороны, а двери зала продолжали самопроизвольно открываться и закрываться. Зрители, затаив дыхание, ждали, чем все это кончится.

Когда на сцене появились три старые ведьмы и продекламировали свой рецепт адского зелья, самая маленькая из занятых в спектакле девочек, которую звали Мэри, попыталась улизнуть за кулисы вместе с троллями, но опоздала. Ведьма, стоявшая к ней ближе, чем другие, сгребла девочку в охапку и понесла к котлу, расположенному посередине сцены. Девочка громко заплакала.

— Отпусти ее! — решительно и громогласно потребовала Мелисса. — Твое время на земле истекло, возвращайся туда, где тебе и место.

Ведьма рассмеялась ей в ответ:

— Ошибаешься, моя дорогая, мое время только наступает. Сама посуди: у нас на руках главный козырь — ребенок с чистым сердцем. Осталось только раздобыть остальные ингредиенты, и наша власть на земле восстановится и будет длиться столько, сколько мы пожелаем.

Но было ясно, что ведьма блефует: она слабела на глазах, покачиваясь под тяжестью своей вовсе не тяжелой ноши. Не дойдя до котла, она вынуждена была опуститься на колени, чтобы не упасть.

— Ко мне, сестрица, и побыстрее, — обратилась она к другой ведьме. — Помоги мне, помоги, пока мы не растеряли всю свою силу. Ты должна вскрыть грудь девочки, достать оттуда сердце и бросить его в котел.

Ведьма закатала рукав своего балахона, и перед изумленной публикой предстала металлическая рука с острыми, как лезвия, пальцами. Ведьма занесла руку…

Но внезапно в зале вспыхнул свет, и на растянутый на заднике сцены экран спроецировались слова какого-то заклинания. Мелисса, Джозефина и Дженни, подавая публике пример и жестами призывая зрителей поддержать их, начали звонко скандировать это заклинание, и их слова подхватил весь зал:

Заклинание звучало все громче и громче по мере того, как публика повторяла его снова и снова. Три старые ведьмы настолько ослабели, что могли теперь только ползать по сцене и молить о пощаде.

Дженни подбежала к Мэри, выхватила ее из рук ведьмы и стала успокаивать девочку, убеждая ее, что все самое страшное уже позади.

У мистера Перри создалось впечатление, что перед самым закрытием занавеса он успел увидеть, как старые ведьмы рассыпались в прах, оставив после себя на сцене три кучки песка. «Вот это трюк так трюк! — с восхищением подумал он. — По-видимому, постановщики добились этого сценического эффекта при помощи игры света».

Словом, спектакль имел бешеный успех.