— Даже не отрицай, я все видела! — как не в себе визжала гоблинша, размахивая сморщенными рученками прямо перед моим носом. — Ты вот только что выпустила своего кота из квартиры, чтоб он у меня под дверью нагадил, а через пять минут обратно впустишь! А я-то думаю, чего у меня под дверью столько кошачьего дерьма в последнее время!

— Повторяю в последний раз, — напряженно прошипела я, понимая, что вот-вот сорвусь и начну орать в ответ. — Во-первых, «у вас под дверью» это так же и «у меня под дверью», потому что после того, как вы влепили свою незаконную пристройку, двери у нас одна к другой прилегают вплотную. Во-вторых, у меня НЕТ кота! Вообще нет, и никогда не было! Пять минут назад я выпустила из квартиры животное, которое залезло ко мне через открытое окно, забравшись по растущему под ним дереву. Этого самого кота я видела впервые в жизни, у меня не было повода оставлять его у себя жить, потому поймав, я выпустила его в подъезд и закрыла дверь. Поэтому я при всем желании не могла, как вы заявляете, регулярно выпускать этого кота погадить на этаже, чтоб потом обратно его запустить, до следующей вылазки. Так что будьте добры, угомонитесь наконец и!..

— Ты мне сказок этих не рассказывай, хамка! — завизжала бабулька, еще активнее замахав руками.

То есть, это теперь еще и я хамка? Ну прелесть!

— Просто оставьте меня в покое, — устало отчеканила я, понимая, что руки чешутся забить на «стареньких бить нехорошо» и приложить эту долбанутую рожей об стену. — Я не заинтересована в нашем общении, потому найдите себе кого-нибудь другого, кому с вами будет интересно. А про дверь моей квартиры, будьте добры, забудьте, ладно?

— Разбежалась, нахалка! Ты мне рот не открывай! У меня, между прочим, сын — лейтенант стражи!

— Вот сына своего в следующий раз и присылайте. И пусть вечерком приходит, сразу с моим мужем пообщается! — не выдержав, закричала я.

Прикрываться мужем для меня, женщины взрослой, самодостаточной и самостоятельной, было делом последним и довольно жалким. Но сил уже просто не было, так что приходилось немного унять гордость. Тем более что как раз в этот момент Клавик, разбуженный этой истеричкой, начал громко кричать. Так что плюнув на все, я рявкнула гоблинше что-то напоследок, прежде чем захлопнуть дверь перед ее носом, и пошла успокаивать ребенка.

А меня б кто успокоил?

В эту минуту я снова поймала себя на мысли о том, что мне очень не хватает Дины. Увы, но подруга пока не спешила возвращаться от свекрови, потому мне сейчас не с кем было сесть на кухне и за чашкой чая поперемывать косточки наглой соседке, испортившей настроение. И некому было поддержать меня словами вроде: «Да она вообще дура ненормальная! Придумала же повод, чтоб на тебя наехать — будто ты тут регулярно кота выпускаешь под ее дверью мины откладывать!». Так что приходилось просто представлять сидящую рядом подругу, которая мне все это говорит своим звонким голосом.

Наконец Клавик, успокоившись, вернулся в кроватку, где принялся увлеченно размахивать погремушкой. Я же, вздохнув с облегчением, направилась ставить стирку… Как вдруг почувствовала легкую вибрацию, исходящую от висевшего на шее серебряного кулона. Нахмурив брови, я достала украшение, прикрытое тканью блузы, и с удивлением обнаружила, что оно не только вибрирует, но и легонько светится зеленым. Что могло значить только одно: защитные чары, наложенные на амулет Арком, активно работают над отражением мелкого проклятия, которое на меня сейчас кто-то насылает.

И в этот момент я, вытаращив глаза, приложилась эпичным фейспалмом, от которого заболел лоб. Потому что ее высочества Вероники сейчас рядом и близко не было. Зато была ушибленная на всю голову соседка-гоблинша, только что как раз опять на меня налетевшая!

Да уж, так все становится на свои места. В отличие от принцессы, старуха-то явно не может позволить себе высококлассного проклятчика. А вместо того, судя по всему, активно практикует на своей кухне мелкую черную магию, которую просто не может ни на кого не направлять, иначе ее распирает. Получается…

Нет, это просто за пределами любых остатков здравого смысла! Я бы еще поняла, шли на меня всякую дрянь чокнутая принцесса, влюбленная в моего мужа, которая свято верит, что только я и именно я — главная преграда на пути к ее счастью. Но вот понять долбанутую бабку, которая чисто из скуки насылала смертельное проклятие на молодую мамочку младенчика, мой мозг просто отказывался!

Итак, надо будет сегодня вечером поговорить с мужем, чтоб сделал какой-нибудь защитный амулет и для Клавика — мало ли что этой больной в голову взбредет. Ну а в остальном расслабиться, взять попкорн и подождать, пока до нее долетит скопившийся откат.

Стараясь дышать глубже, я закатала рукава и начала легкую влажную уборку в квартире. Которую приходилось прерывать пару раз, чтоб подойти к возмущенному сынишке, пока он, в конце концов, поев не заснул. Спальня и гостиная были позади, и я как раз направлялась с веником и шваброй на кухню, когда услышала деликатный стук в дверной молоток.

То, что стучали именно деликатно, осторожно, уже значило, что по ту сторону стояла не Алевтина Георгиевна. Но вот второй вариант, пришедший на ум, мне тоже не очень-то понравился.

— Кто там? — насторожено спросила я, подойдя к двери. И вздрогнула, услышав:

— Добрый день, Маргарита! Это я, почтальон… Демьян.

Ага, принес журнал, «Мурзилка».

По правде последнее, чего мне сейчас хотелось, это открывать ему. Вот только если он и вправду какой-нибудь не совсем нормальный, и мои подозрения — не просто паранойя, то последнее дело — давать небезопасному типу понять, что ты его в чем-то подозреваешь. По крайней мере, пока он не начал активно действовать.

Потому нацепив на моську доброжелательность уровня май литл пони, я открыла дверь, и с улыбкой пожимая почтальону руку, проговорила:

— Добрый день, Демьян! Рада видеть.

— А я как рад, — подмигнул мужчина, задержав мою руку в своей немного дольше, чем требовалось, чтоб это не начало казаться странным.

— Нам что, опять какое-нибудь письмо пришло? — поинтересовалась я, стараясь не дать заговорить мне зубы.

— Не совсем, посылка, — сообщил он, нырнув в свою сумку. — Причем лично вам.

— Надо же, — пробормотала я, глядя на врученную мне небольшую коробку, о получении которой расписалась.

— Что ж, хорошего вам дня, а мне бежать пора, работы просто выше крыши! — затараторил Демьян, спешащий убраться восвояси, едва я приняла посылку. Интересно, здесь что, бомба, и он спешит свалить, пока она не взорвется?

Проводив почтальона взглядом, я наконец посмотрела на посылку, спеша прочитать имя отправителя… и застыла, выпучив глаза. Потому что этим отправителем оказался сам Демьян!

Нервно икнув, я наконец заперла дверь квартиры, прошла на кухню и ножницами вскрыла коробку. В которой оказался маленький букетик желтых цветов, коробочка конфет в форме сердца и розовая… нет, скорее даже ЁЗОВАЯ открыточка. С цветочками, сердечками и еще какой-то сахарной галиматьей, которую я не сумела разглядеть, поскольку глаза от количества ядовито-розового попросту вытекли нафиг.

Чуя недоброе всеми фибрами души, я насторожено достала открытку и прочитала написанный на ее обороте текст:

«Дорогая Маргарита! Не знаю, заметили ли вы, но с самой первой нашей встречи мое сердце было захвачено в плен и заковано в оковы вашего дивного образа. С тех пор лишь о вас все мои мысли. Ваши глаза, ваша улыбка, ваш голос. Чем дальше, тем больше я понимал, что вы мне не безразличны… более того, во мне начали закрадываться надежды на то, что и я небезразличен вам. Потому для меня вдвойне больнее от того, что такая прекрасная женщина, вместо того, чтобы цвести, прозябает в вынужденном браке с нелюбимым мужчиной, который не испытывает к ней чувств. Вы достойны большего, достойны любить и быть любимой. Поэтому я бы хотел быть рядом с вами и стать тем, кто обнимет, приласкает, согреет. Не отказывайте себе в том, чего вы на самом деле желаете!».

Ощущая, как мой верный правый глаз дергается во внезапном приступе нервного тика, я некоторое время рассматривала открытку, пытаясь просто въехать в написанное. Ну а после того, как въехала, тут же зажгла конфорку на плите и подожгла от нее открытку, давая огоньку как следует ее захватить. Этим занятием я, к слову, чрезмерно увлеклась и немного обожгла пальцы. Так что выпустив розовую записочку, дала ей догореть уже на плите, наплевав на технику безопасности. Увы, раковина сейчас была полна немытой посуды, так что досжигать записку в ней не представлялось возможным. Арк же мог вернуться с работы в любой момент, и до того мне по понятной причине хотелось избавиться от всех следов посылки, как маньяку-убийце — от незапланированного трупа в собственной квартире, где он жил с семьей из восьми человек, отправившихся утром в зоопарк.

Быстренько смыв пепел от открытки в канализацию, я задалась следующим вопросом: куда девать этот желтый мини-веник? Сжечь его так же просто, как открытку, не выйдет. В мусорке не оставишь — муж сразу заметит.

На помощь быстро пришло открытое окно, попавшее в поле зрения. Не задумываясь, я швырнула в него букетик. При этом сама, кинув его, тут же упала на пол, как бросивший гранату спецназовец — чтоб если кто обратит внимание на летящие с неба цветочки, не заметил, в каком окне стоит подозрительный силуэт.

Так, теперь коробка, в которой была посылка — не такая уж маленькая, спрятать не выйдет…

Хотя прятать и не надо! Достаточно избавиться от приклеенных к ней бумажек, на которых написаны адрес получателя и отправитель. Быстренько отколупав, я сожгла их над той же плитой. А избавившись от пепла — отнесла саму коробку на балкон. В конце концов, мало ли откуда там еще одна коробка? А в хозяйстве пригодится — тех же кукол упаковать, чтоб отнести на реализацию в очередной магазин.

А теперь последнее: маленькая коробочка в форме чертового сердца.

Открыв ее, я тихо заматерилась: конфеты. Шоколадные трюфели.

И куда девать треклятые конфеты?..

Следующий взгляд упал на оборотную сторону крышки коробочки, и я заматерилась еще активнее. Потому что там было написано: «Маргарите от Демьяна. Пусть наша любовь всегда будет сладкой!».

И куда мне, скажите на милость, это девать? «Избавиться» от конфет, сожрав их, не вариант — неизвестно что тот ненормальный мог в них подмешать. А после историй Арка о его тяготах с принцессой Вероникой я и вовсе прокачала себе паранойю. Еще и эта надпись на крышке… Из-за нее в окно тоже не выбросишь. Соседи найдут, посмотрят, под чьими окнами валялось, и быстро смекнут, кто ж эти Маргарита с Демьяном.

В унитаз конфеты тоже не смыть — еще потом, забив стояк, всплывут обратно. В огне они не сгорят. А в медных трубах… то бишь мусорке, есть вероятность, что Арк их заметит. Куда же…

Попытки найти выход прервал Клавик, решивший внезапно проснуться. Рванув к сынишке, я вовремя себя одернула. Что с ними делать — потом решу, а пока нужно просто припрятать на случай, если Арк вернется раньше, чем я успокою ребенка и что-нибудь придумаю.

Впопыхах засунув коробочку в один из кухонных шкафчиков, где спрятала ее за крупами, я поспешила к все громче плачущему Клавику.

Вопреки моим надеждам, успокаиваться он не спешил. Вместо того тянул в рот погрызть все, что попадалось под руку, в том числе и мои пальцы. Итак, похоже, у него начали чесаться десна — как раз пора. Хоть зубы, скорее всего, начнут прорезаться еще нескоро, но веселье уже набирает обороты.

О том, что же делать с пресловутой коробкой, я не прекращала думать ни на минуту, даже сидя в кресле, пока Клавик спокойно себе наедался.

Может попробовать растопить их на водяной бане, разбавить горячей водой и уже в таком виде смыть в канализацию? А коробку после того… верхний слой, с надписью, с крышки отодрать да сжечь, и уже саму коробочку в окно вышвырнуть? Можно попробовать.

Только вот попытку пришлось отложить — выспавшись, Клавик хотел внимания. Причем полного. Потому все, что мне оставалось, это выполнять требования террористов, вертя перед носом малыша погремушку, за которой он с неподдельным восторгом следил взглядом, при этом лепетал, широко улыбался и даже посмеивался, немножко повизгивая.

Ну а потом вероятность возвращения Арка в любой момент становилась все больше и больше. Что делало все действия по избавлению от коробки конфет немного неразумными из-за возрастающей вероятности услышать вопрос: «Благоверная моя, а чем это ты здесь нахрен занимаешься?». Так что все последующие манипуляции лучше немного отложить — как минимум до того времени, как муж уснет. А лучше — до завтра. В крупах-то он не лазит, и вряд ли сегодня вечером найдет припрятанный «компромат».

Конечно, можно было бы просто взять и прямо рассказать ему, что к чему… только вот тогда возникала слишком высокая вероятность культурного разговора супруга с почтальоном, которая имела все шансы перерасти в мордобой. И в процессе кулачной дискуссии чрезмерно боевой Демьян мог не только травмировать мужчину, который мне в жизни и в постели нравился целым! Но еще и рассказать ему много чего лишнего. В том числе и о том, как в тот вечер спас меня от насильника. Арк же в свою очередь тогда поймет, что я неспроста в тех краях бегала и наверняка в курсе его былых делишек с Эммой.

Так что лучше сейчас просто избавлюсь от конфет, а при первой же возможности постараюсь деликатно поговорить с Демьяном и намекнуть ему, чтоб шел лесом со своими любовями. Если только не окажется, что он в самом деле какой-нибудь социопат, который прирежет меня, как только поймет, что я не готова вот прям немедленно прыгнуть к нему на шею.

Наконец наевшийся, наигравшийся, выкупанный и получивший чистый подгузник, Клавик уснул. Положив сынишку в кроватку, я тихонько покинула спальню и уже собралась, отложив финал уборки на завтра, пойти заняться ужином… когда дверь открылась и вошел Арк.

— Привет… — на автомате сказала я. И тут же, взглянув на мужа, поняла: его что-то тревожит. Сильно. — Что случи?.. — попыталась спросить я, только вот договорить мне не дали! Резко подавшись вперед, мужчина прижал меня к стене, затыкая рот глубоким поцелуем! Безумным, и в то же время полным какого-то непонятного отчаяния.

Его трясло. Мелко, едва уловимо. И все же, просто невозможно не почувствовать такую дрожь у мужчины, с которым ты спишь в одной постели. Особенно когда он, дико целуя тебя, буквально разрывает на тебе одежду!

— Ничего не говори, — выдохнул он, подхватывая меня, и в два шага донося до дивана, на который упал вместе со мной, прижимая мою спину к обивке. — Просто побудь со мной, если не против, — добавил некромант. И все, что я могла сделать в эту минуту — ответить на его поцелуй, со стоном выгибаясь навстречу.

— Как и всех в нашем роду, отца в свое время женили по расчету, исходя из выгоды для семей. Потому для меня с самого детства было естественно понимать, что мой брак будет таким же, — говорил Арк с каким-то печальным спокойствием. В то время как я, лежа на его покрытой испариной груди, слушала частые удары сердца. — Естественно, ни о каких чувствах между родителями не могло быть и речи. Просто политический договор, согласно которому мать несколько раз ложилась в постель со своим супругом, чтобы родить от него нескольких детей. И дабы избежать появления в роду бастардов, рожденных под крышей именья Фростов, не имела права спать с кем-либо еще. Отец же таким условием связан не был, чем пользовался, заводя множество любовниц. Одни из них были просто красивыми игрушками на пару-тройку вечеров, с другими у него были настоящие отношения. И эти женщины жили в нашем доме, приходили спать в его спальню, слуги обращались к ним «госпожа». Хоть моя мать никогда ничего не говорила, я видел, что ей тяжело. Мерзко, больно, унизительно. Потому для себя решил, что никогда не стану таким, как отец. Что даже женившись на женщине, к которой у меня не будет чувств, даже если буду этой женщине противен, не поступлю так же и не стану причинять ей боль интрижками на стороне. Потому в тот день, когда мы с тобой вошли в храм, все остальные женщины для меня остались в прошлом. И… в общем, я хочу, чтобы ты просто это знала, — прошептал Арк, сильнее сжав мою руку. Я же, не зная, что сказать в ответ на такое внезапное откровение, просто едва уловимо кивнула.

Интересно, что же на него вдруг нашло?

Чувствуя, как нарастает напряжение, я понимала, что нужно что-то сказать…

Вот только внезапно из спальни донесся возмущенный детский крик!

— Пойду успокою его, — вздохнула я, и торопливо набросив халат, оставила мужа лежать на диване.

Сама же подбежала к сынишке, который перевернувшись в кроватке… щедро отрыгнул на простынку молоко и впечатался в него же моськой! Ощущения от контакта с содержимым собственного желудка малышу явно не понравилось, что и стало причиной столь бурного протеста.

— Эх, ты, злодей, — покачала головой я. И достав Клавика, уложила на пеленальный столик, где вытерла мордашку, протерла ее влажными салфетками, а затем еще и заменила подгузник на новый. После чего, убрав в кроватке, положила ребенка уже на чистую простынку и укачала.

Ну вот, спит. Теперь надо бы мужа покормить, что ли…

К тому времени, как я вышла из спальни, Арк уже ползал на кухне, видимо ожидая, когда ж ему дадут чего-нибудь покушать. Лучше поторопиться, а то еще начнет в ящиках копаться и те треклятые конфеты найдет! Что после его сегодняшней речи будет просто лютейшим трешем.

Вернувшись в гостиную, я собрала свои вещи, разбросанные мужем по всей комнате, и принялась быстренько одеваться… как вдруг взгляд упал на вечернюю газету, лежавшую на журнальном столике. Видимо, принесенную Арком, и читаемую им, пока я возилась с ребенком.

Глаз выцепил ее совершенно случайно. Открытую страницу криминальной хроники, на которой, зловеще нависая над фотографией, виднелся крупный заголовок:

«Новая жертва сумеречного потрошителя! Жестоко убита очередная куртизанка!»

На чистом автомате я подошла поближе, взяв газету в руки. Но еще до того, как схватить ее, уже разглядела фотографию «очередной куртизанки» достаточно хорошо, чтобы узнать в ней Астрид.