О том, как живется настоящей жизнью

Сейчас утро понедельника. (Сообщаю об этом, потому как начинаю гордиться собой за то, что всегда знаю, какой идет день недели, потому что мы так надолго и так безнадежно потеряли счет времени.) Виктор уже и вправду заспался.

Будить его у меня не хватает духу, потому как я понимаю, насколько вправду-вправду неловко ему спать в машине. Пусть даже ему, как мне, и не приходится делить ложе с Джексом. Но, опять-таки, и нет во мне шести футов пяти дюймов росту. Так что он, наверное, почти всю ночь не спит. Так что, когда я проснулась (совсем не ранним утром), то не стала мешать ему спать дальше. Спешить нам было особо некуда.

Думаю, было время, когда я чувствовала, что мне надо торопиться. Это потому, что сидела во мне большая глупая фантазия, будто Ричард приедет сюда разыскивать меня. Будто бы он услышал оставленное мной на автоответчике сообщение и помчался к месту, где с ним познакомилась Лорри, и потом мы там увидим друг друга, и это будет нечто по-настоящему особенное.

Только я стараюсь быть более реалистичной. Вот теперь и не представляю, с чего это я так думала.

Ричард не хотел, чтоб я была рядом, даже когда я была рядом. Он даже не навестил меня еще раз, когда я лежала в больнице в Сан-Франциско. До которой было меньше часа езды от его дома. И мне всегда был слышен этот невидимый вздох, когда я звонила ему по телефону. И даже в тот самый раз, когда я оказалась у него на пороге, я знала: по правде, он не хотел, чтоб я пришла.

Так что, сколько я начинаю соображать, пора этому уйти.

Грустно. Но, думаю, не так грустно, как хвататься за что-то, что даже никогда не было правдой.

Я встала, вылезла из машины сзади, выпустила Джекса, чтоб он смог пописать. Старалась делать все как можно тише, чтобы не разбудить Виктора, и у меня получилось. Он спал себе по-прежнему.

Мы находились в той прелестной части Аризоны, которая и на пустыню вовсе не похожа. Здесь высоко, почти как в горах, только ровнее да по обеим сторонам дороги стоят леса. То и дело мимо проезжают машины, но, в общем, тут вполне тихо.

Джекс задрал ногу на ствол дерева и чуть не час так стоял. Ну, не по-настоящему, но вы понимаете, что я хочу сказать. Долго стоял. А потом, когда он управился, я сообразила, что и мне тоже приспичило, придется пописать в лесу. Раньше я такого никогда не делала, только вроде как большого выбора у меня не было.

Потом, после этого, мы просто немного прошлись вокруг. Ну, я прошлась. Джекс бегал вскачь.

И мне было радостно. Было такое чувство, словно я по-настоящему вышла в мир. Не то чтобы прежде я в нем не бывала. Я заходила в этот мир в Бейкере, только мне было жарко и о машине беспокоилась. Теперь я оказалась в мире более радостном и, насколько соображаю, этот больше такой, каким должен восприниматься. Ты просыпаешься, смотришь вокруг, прогуливаешься вокруг и думаешь: «Хмм». Так вот на что похожа эта часть страны, какую я никогда прежде не видела. Она прелестна.

А потом ты писаешь, зубы чистишь и что угодно, и – это твоя жизнь.

Я почувствовала, что у меня и в самом деле есть жизнь.

Я достала зубную щетку из багажника, который, к счастью, не запирался. По крайней мере иногда к счастью. Виктор просто закрывает его, перевязывая куском жгута. Там, в багажнике, стояла пара бутылок с водой, так что я отлила немного, чтобы почистить зубы, потом приняла лекарство и насыпала Джексу какого-то собачьего корма из большого пакета.

И задумалась, как бы лекарство не положило конец этому путешествию. Так что я подсчитала и у меня получилось, что осталось на пятнадцать дней. Что означало: мне надо быть дома и в аптеке через две недели. Или раньше. Это не обсуждается. Это жизнь или смерть. Без лекарств я могла бы отторгнуть сердце. А препараты эти невероятно дорогие, так что ни секунды не сомневайтесь, что я не могла купить их сама здесь, по дороге.

Такое обескураживает.

Виктор все еще спал, а потому мы с Джексом еще немного прошлись по дороге, а потом обратно.

Как раз, когда мы возвращались, я и заметила, что одна из шин на машине Виктора приспущена больше, чем остальные. Та, что спереди, с моей стороны. Не со стороны водителя. Она не была спущена совсем. Но в сравнении с остальными выглядела здорово похудевшей.

Виктор поспал еще немного, так что у меня было полно времени, чтобы писать в дневнике, не будучи замеченной.

 

Про проколы шин

Проснувшись, Виктор вместе со мной осмотрел колесо.

Он только что не прижался к шине ухом и слушал. Я просто ждала, потому как, если бы я сказала что-нибудь, это могло бы помешать ему услышать то, что он старался обнаружить.

Потом он выпрямился. Тут я и спросила:

– Виктор, что ты там выслушивал?

– Хотел разобраться, смогу ли я расслышать, как выходит воздух.

– Смог?

– Нет.

– Значит, все в порядке, верно?

– Говоря относительно, да.

– У тебя запасная шина есть?

– Да. Есть.

– Здорово.

– Только у меня нет монтировки и нет домкрата.

– Ой. А я не знаю, что это такое.

– Они нужны, чтобы колесо поменять.

– А-а.

– Так что, полагаю, мы просто едем дальше, насколько повезет. Может, это прокол. Может, в пути от этого мало что изменится. Может, мы даже где-нибудь по пути увидим заправку.

– Ага, может быть, – кивнула я. Потому как хотела, чтоб этот день так и остался добрым.

– Впрочем, ехать я буду намного медленнее. Выжимать с таким колесом 55 небезопасно.

– Ладно, – пожала я плечами. – Хорошо еще, что мы не торопимся.

Ехали мы, как казалось, на самом деле долго. Чуть не целый день. Воспринималось это как пятьсот миль, но, наверное, просто потому, что двигались мы так медленно.

Погода изменилась, стало очень ветрено и темно.

Наконец показалась заправка. На ней стояли два больших туристических автобуса с работающими моторами, отчего было по-настоящему шумно. Похоже, все на заправке были заняты делом.

Я вышла из машины и повела Джекса на поводке прогуляться, потом воспользовалась туалетом, выстояв, правда, длинную очередь, и, оказавшись в кабинке, сполоснула лицо.

Когда я вернулась к машине, Виктор сообщил, что с него попросили двадцать пять долларов за то, чтобы заклеить камеру, и пятнадцать долларов за то, чтобы поменять шину. Малый с заправки отказался хотя бы одолжить Виктору монтировку с домкратом. При этом еще и выразил сомнение, когда ему удастся приступить к работе.

Так что Виктор попросту подкачал шину, и мы поехали дальше. На средней скорости.

Дождь лил, как сумасшедший. Дворники едва-едва справлялись.

 

О том, как мы, наконец, туда попали

Мы доехали до самого конца дороги, которая закончилась у «Сторожки Северной стены». Мы припарковались на гостиничной стоянке, и как раз вовремя: дождь прекратился. Виктор вышел и вновь осмотрел колесо. Воздуха в шине осталось больше, чем было до подкачки. Но меньше, чем сразу после нее.

Я видела, что парень обеспокоен этим и ему было трудно думать о чем-то еще.

Я же волновалась совсем-совсем о другом.

Мы направились к краю каньона. Все втроем. Джекса мы вели на поводке, так что никто не мог сказать, что ему туда нельзя.

– Знаешь, – сказала я, – если это не оно, тогда у меня и вправду нет ответов. Если это не оно, тогда я не представляю, что это.

– Я знаю, – сказал Виктор.

То, как он это произнес, сказало мне не о многом. Я не увидела, как бы он расстроился, если бы это было не оно. Знала только, как бы расстроилась сама.

Что было довольно гадко.

– Интересно, сколько сейчас времени? – громко спросила я. Не могу сказать, с чего я решила, что Виктору это известно.

Он глянул на солнце, которое, похоже, уже ступило на долгий путь за горизонт. Большая часть дня явно уже прошла.

– Может, полшестого, – сказал Виктор. – Может, даже шесть или полседьмого. Смотри. Вон указатель, на нем написано: «Солнечное крыльцо». Со стрелкой. Ты ведь тоже ищешь что-то вроде крыльца. Так ведь?

– Да-а. Думаю, так.

Так что мы обошли вокруг здания, остановились на таком маленьком поросшем травой пригорке и вдруг – вот оно, то самое. Вид на каньон, и дворик из камня, и низенькая каменная стенка, оберегающая людей от падения. Кресла стояли не совсем так, как я их видела во сне, больше качалок и меньше деревянных со спинками, но я поняла, что за прошедшие несколько лет тут поставили новые кресла, потому как место было точно то.

Минута ушла на то, чтоб я обрела дар речи.

– Вот оно, – сказала я Виктору. Фраза вышла как-то с придыханием. Словно шепотом. Я-то намеревалась выговорить ее тем же громким голосом, каким все сказала бы другое. Но смогла только так. – Я нашла его, Виктор. Вот место, которое я искала и нашла.

Мы еще постояли и посмотрели немного. Я почувствовала внутри себя что-то большое, что-то распиравшее меня, чтобы я стала больше, больше настоящего своего тела, чтобы вместить все это. Не думаю, что в этих словах много смысла, но объясняю так, как умею.

– Итак, – заговорил Виктор. – Вот, ты его нашла и что теперь?

– Не имею совершенно никакого представления.

– Хочешь пойти посидеть там?

Но там было полно народу. По сути, всего одно свободное место: на двойном кресле, – да и то на нем лежали какие-то вещи, ясно было, что кто-то оставил их, чтоб сохранить место до своего возвращения.

– Не думаю, чтоб место нашлось.

– Можем попозже опять прийти.

– Ага. Было бы отлично.

– Пойдем глянем, нет ли места в кемпинге. Наверное, нет, но можно спросить.

– Ладно, – кивнула я. – Еще минуту. Просто хочу посмотреть еще одну минуту. Смотри, Виктор, на том кресле кто-то красную розу оставил.

– Где?

– Да вон же, где место свободное, видишь? А на нем роза, перевязанная ленточкой.

– А-а. Ага. И что с того?

– Не знаю. Просто подумала: какая прелесть.

Я чувствовала, что у него всякая чепуха на уме и ему хочется уйти.

Немного погодя Виктор спросил:

– Ты как мыслила, что делать станешь, когда это место найдешь?

– Хочешь, чтоб я ответила, даже если знаю, что ответ тебе не понравится?

– Полагаю, что так. Ага.

– Думаю, была у меня такая мысль, что если Ричард узнает, что я направляюсь сюда, то бросит все и тоже сюда приедет. Только сейчас я на самом деле понимаю, что это было глупо с моей стороны. Но, во всяком случае, такова правда.

Виктор ничего не сказал. Но красноречиво не сказал. Не по-доброму.

Вот я и предложила:

– Хочешь еще разок взглянуть на свою шину, а?

– Была мысль, может, кто-нибудь в кемпинге одолжит мне домкрат.

– Ладно. Пойдем посмотрим.

И там, около кемпинга, нас ждал еще один небольшой, но приятный сюрприз.

Мест не было совсем. Но милая супружеская пара средних лет, которые только-только оформляли место, услышали, как мы спрашивали, есть ли свободное, и позволили нам поставить нашу палатку на доставшейся им площадке. Сказали, что приезжают каждый год, а потому знают, что места в кемпинге на самом деле большие, а у них всего лишь небольшой домик на колесах, а потому все, что им нужно, – это часть пространства кемпинга, куда можно поставить их автодомик.

Они были очень милы и сказали, что если мы будем вести себя тихо, то можем поставить машину за ними, а палатку разбить рядом с их столом для пикников.

Думаю, это потому, что им понравился Джекс. Они все возились с ним, приговаривая, как он похож на их Кейси, который уже умер.

Видите? Говорила вам, что собака – это плюс.

Они даже одолжили Виктору громадный гаечный ключ (который, думаю, походил на монтировку) с домкратом, и тот поменял шину. Что было хорошо. Потому как теперь парень мог начать думать о чем-то еще.

– По-моему, я хочу сейчас вернуться туда, – сказала я.

– Лады, – отозвался Виктор. – Дай я только руки вымою.

Они все еще были перепачканы от замены шины.

– У-у. Не пойми это неверно, ладно? Только, думаю, мне просто надо самой туда пойти.

Он понял неверно. Я заметила.

– На тот случай, что Ричард там?

– Не думаю, что он будет там. Наверное, просто глупая мысль мне в голову пришла. Но даже если так. Это место, которое я помню, и, по-моему, мне просто нужно пойти и побыть там одной.

– Прекрасно, – бросил он. Будто ругательство какое. – Делай, что хочешь.

Идти пришлось куда дольше, чем я себе представляла. И мне не хватало дыхания из-за того, что оказалась так высоко в горах. И я не могла вернуться и попросить Виктора отвезти меня, потому как он и без того злился. Дело шло почти к самому закату солнца, так что обратно в кемпинг мне пришлось бы шагать в темноте.

Но, как бы то ни было, – у меня получилось.

Мне приходилось много раз останавливаться и отдыхать. Только это было важно. Просто я поняла: это важно. Я хочу сказать, если б не было важно, я бы не проделала весь этот долгий путь, чтобы совершить это. Верно?

Чем бы «это» ни оказалось.