Они поднимались к Джесси, и Билли держал Грейс за руку.

На нем был красивый белый свитер и джинсы; Рейлин сделала Билли стрижку и высушила волосы феном, так что теперь они лежали мягкими пушистыми прядками. Билли выглядел как вполне обычный человек. А еще он поднимался по лестнице к Джесси – как и все остальные. Наверное, понедельничная прогулка помогла ему немного освоиться. Хотя с тех пор прошло уже четыре дня, и Билли еще ни разу не вышел наружу. Так что, может, и не помогла.

– Хорошо, что ты сегодня с нами, – сказала Грейс. Ее учительница всегда говорила, что прежде чем сделать замечание, надо обязательно сказать человеку что-нибудь приятное.

– Спасибо, – ответил Билли. За пределами своей квартиры он становился очень неразговорчивым.

– Ты ведь попробуешь пройтись с нами до школы еще раз?

– Хм… Хм, да. Точно. Обязательно. Завтра. Завтра я пойду с вами.

– Завтра воскресенье. Ты уже целую неделю пропустил. Сегодня суббота, потому что сегодня мы все вместе собираемся у Джесси для окуривания. Ты сам все прекрасно знаешь.

– Знаю. Просто стараюсь об этом не думать.

Грейс хотела с ним поспорить, но затем передумала. В конце концов, ответ был честный.

Они уже подошли к бывшей квартире мистера Лафферти. Грейс слегка нервничала: здесь постоянно происходило что-нибудь странное, хотя в последний раз все закончилось появлением чудесной кошки. Билли чуть крепче сжал ее руку – тоже нервничал, наверное, хотя вряд ли по той же причине. А вот по какой – Грейс не знала.

– В следующий раз Джесси пойдет с нами, – сказал Билли.

– Зачем?

– Для моральной поддержки.

– А что, нам не хватает морали?

– Не морали – боевого духа. Если хочешь поддержать чей-то боевой дух, то приходишь в качестве моральной поддержки.

– Билли, иногда я тебя вообще не понимаю.

– Знаю. Удивительно, как ты меня терпишь.

– Хорошо. Приводи с собой Джесси. Он мне нравится. Вот только Рейлин разозлится.

– Это точно.

Дверь широко распахнулась.

– Соседи! – воскликнул Джесси.

Он долго рассматривал Билли, потом взял за плечи и повернул сначала в одну, потом в другую сторону. Как будто хотел разглядеть все-все подробности.

– Вы подстриглись!

– Рейлин постаралась, – смущенно сказал Билли.

– Хорошо получилось. Она молодец.

– Все время твердила, что это не ее специальность. Что стрижками занимается Белла. Но я ей сказал, что любая стрижка будет смотреться лучше, чем мой старый хвост. В итоге, вышло неплохо.

– За эти годы у вас отросли длинные волосы.

– Да, теперь кажется, что голова совсем легкая.

– Надо отдать срезанные волосы…

Грейс догадалась, что он собирается сказать, и радостно закончила фразу:

– …туда, где делают парики для больных раком! Рейлин тоже об этом подумала. Забрала биллин хвостик с собой на работу.

– Рейлин очень предусмотрительна, можно не сомневаться.

От белого шалфея у Грейс щекотало в носу и постоянно хотелось чихнуть. Листья были свернуты в большую трубку на манер здоровенной сигары, но вместо обертки трубка была перемотана толстыми белыми и зелеными нитками, которые горели вместе с шалфеем. Джесси долго держал зажигалку у конца этой трубки, и Грейс наблюдала, как тонкая струйка дыма поднимается к самому потолку квартиры, где раньше жил мистер Лафферти.

Джесси усадил их по кругу, поставив посередине тарелку для шалфея. Рядом с тарелкой Джесси положил медную миску и короткую резную деревянную палочку, – Грейс не поняла, что нужно делать с этими вещицами, но решила, что так надо.

Она осмотрелась по сторонам. У Джесси почти не было мебели – наверное, потому что он прилетел в Лос-Анджелес на самолете и собирался остаться всего на несколько месяцев. Но у него дома было хорошо: шторы раздвинуты, окна нараспашку, столько света и воздуха! В других квартирах было душно и мрачно. Кончено, Грейс знала, что соседи опасались незапертых дверей и друг друга, однако свет и воздух – это не страшно, почему же никто не открывает окна?

Грейс решила, что будет скучать по Джесси, когда тот уедет.

– Подождите! – сказала она. – Еще рано, не все пришли.

Быстро пересчитала сидящих: Билли на месте, Джесси тоже, Рейлин, Фелипе и, конечно, сама Грейс.

– Миссис Хинман! Надо подождать миссис Хинман!

– Она не придет, – сказал Джесси. – Говорит, что это все предрассудки.

– Да? – Услышав про разногласия, Грейс расстроилась. – Она ведь неправа? Это не предрассудки?

– Если не веришь, то предрассудки, – ответил Джесси.

Как же взрослые любят бессмысленные фразы! Грейс даже не стала ничего переспрашивать.

Джесси подул на кончик шалфейной трубки, и огонек разгорелся ярко-красным цветом.

– Покойный мистер Лафферти, – начал Джесси, словно обращаясь к нему напрямую. Словно мистер Лафферти вовсе не был покойным, а сидел рядом с ними. – Я не знаком с вами лично. Но вас знали все, кто собрались здесь сегодня. Им есть, что сказать. Соседи считают вас злым человеком, и я не намерен искать оправдания. Зачем этим людям лгать? Однако, поселившись в вашем доме, я понял одну важную вещь, о которой, скорее всего, не догадываются остальные – и вы в том числе. Вы боялись. А страх порождает злобу. Им пропитана вся ваша комната. Поэтому сейчас мы попробуем очистить эти стены от страха. Останется только напоминание о том, что надо жить дальше – и не бояться. Понимаете? Во всем есть свой смысл, даже если это всего лишь напоминание о том, чего делать не стоит.

Джесси подошел к Билли, и у того на лице появилась странная застенчивая улыбка, которую Грейс никогда не видела раньше: казалось, он страшно смущается, но все равно рад вниманию. Билли вел себя так, будто ему совсем не хотелось срочно сбежать домой – во всяком случае, Грейс ничего такого не замечала. Может, действительно не хотелось, потому что Джесси оказывал свою боевую поддержку.

Джесси подул на шалфейную трубку, чтобы направить струйку дыма в нужную сторону, а потом разогнал ее рукой, окутывая Билли дымом с головы до ног. Билли даже не чихнул.

– Собираюсь окурить вас всех по очереди вместе с квартирой, – сказал Джесси. – На случай, если в людях тоже осталась какая-то энергетика от мистера Лафферти. Так часто бывает. Что ж, Билли? Вам есть, что сказать покойному соседу?

Билли расправил плечи и глубоко-глубоко вдохнул. Так глубоко, что грудь стала чуть ли не вдвое шире – даже Грейс заметила.

– Да. Я вас прощаю, – сказал Билли и, кажется, сам себе удивился. Обвел глазами комнату, помолчал, затем продолжил: – Прощаю за то, что вы накричали на меня, когда я выглядывал в окно. Прощаю за все оскорбления, сказанные под дверью. Не потому, что так надо, а от души. Я только сейчас это понял. Знаете, в чем причина? – Билли долго разглядывал потолок, словно никак не мог решить, в какую сторону ему обращаться. – Я столкнулся с вами всего лишь дважды, а вам приходилось терпеть себя постоянно, круглые сутки, изо дня в день. Возможно, поэтому ваша жизнь была такой короткой. Можно сказать, по сравнению с вами я счастливчик. И мне вас жаль. Что было, то прошло, – и черт с ним. Я готов забыть о старых обидах.

Билли перевел взгляд с потолка на Джесси, увидел его улыбку и вновь смутился.

Рядом с Джесси люди менялись и начинали поступать так, как никогда не поступали раньше. Грейс решила, что он волшебник. Не волшебный волшебник, а самый обыкновенный. У Джесси все получалось легче, чем у остальных. Во всяком случае, по сравнению с теми, кого она знала.

– Ой! – вырвалось у Грейс, и все повернулись в ее сторону. – Извините. Не обращайте внимания. Я тут внезапно кое-что поняла.

Джесси не боялся других людей, в этом-то все и дело. Грейс наконец встретила человека, который умел не бояться!.. Она не стала говорить о своем открытии вслух.

Тем временем Джесси поставил на ладонь маленькую медную чашу и протянул Билли резную палочку, показывая, что ему надо ударить палочкой по чаше, как в гонг. Билли повторил движение, и комнату наполнил мелодичный звук, похожий на звон колокола – высокий, чистый, протяжный. В груди у Грейс что-то дрогнуло и отозвалось ласковым эхом.

Джесси перешел к Фелипе и окурил его тонкими струйками белого дыма. Фелипе смотрел серьезно и сосредоточенно.

– Знаете, я думал, что не смогу простить его. Трудно простить человека, который ненавидел тебя за цвет кожи. Но Джесси сказал, что во всем виноват страх. Может, он и меня боялся? В общем, раз уж Билли его простил, я тоже попробую.

Фелипе взял у Билли резную палочку и ударил по чаше: на этот раз звук получился короткий и резкий, но Грейс все равно понравилось.

Потом Фелипе передал палочку ей.

Джесси снова подул на шалфейные листья, окутывая лицо Грейс облаком дыма. Она не выдержала и чихнула: совсем как Питер Лафферти, когда у него началась аллергия на кошку. Неужели Кошка мистер Лафферти раньше принадлежала кому-то другому? В голове не укладывается.

– Будь здорова, – сказал Джесси.

– Спасибо! Знаете, а мне он даже нравился. Вредный, конечно. Не спорю. Но для меня сделал пару добрых дел. Так что про вас тоже можно сказать что-то хорошее, мистер Лафферти… который человек. Чтобы не получилось, что вы умерли и всем все равно. Кстати, мы присматриваем за кошкой!

Грейс замолчала, ожидая, что теперь эстафета перейдет Рейлин. Однако Джесси почему-то не двигался с места. Через некоторое время он поднял ладонь с чашей повыше.

– Ой, да! Точно.

Она хорошенько замахнулась и стукнула, но чаша издала только тихий мелодичный звон. «Полная противоположность мне», – подумала Грейс. Тише, чем ожидаешь.

Джесси подошел к Рейлин и заглянул ей в лицо. Девушка смотрела исключительно на огонек, тлеющий в перевязанных листьях шалфея. Джесси разогнал клубы дыма вокруг Рейлин, и Грейс показалось, что на этот раз он задержался чуть дольше, чем с остальными.

– Что ж, хорошо, – сказала Рейлин, хотя по голосу чувствовалось, что ничего хорошего в происходящем она не видит. Больше было похоже на «Все, хватит». – Честно говоря, прощать я не умею. Сама идея неплоха, но мне ни разу не подворачивалась возможность потренироваться. Обычно я стараюсь обо всем забыть и как-то жить дальше. И сюда пришла только ради Грейс. Билли сказал, что прощает его от всей души, а я так не могу. Только повторю за Фелипе: раз уж Билли смог, я тоже попробую. Попытка не пытка. Лафферти был несчастным человеком, с этим я согласна.

Она забрала резную палочку у Грейс и стукнула по чаше с такой силой, что звон эхом раскатился по всей комнате, и отзвуки не затихали еще долго-долго. Все замерли, задохнувшись от восхищения. Точнее, Грейс задохнулась от восхищения, а остальные просто сидели тихо и неподвижно, так что она решила, что им тоже понравилось.

Грейс подумала про миссис Хинман: слышала ли она последний удар? Наверное, даже пожалела, что не пришла к ним. Такой красивый звон, и никаких тебе предрассудков.

– Надо подождать, – сказала Грейс, подтягивая лямки рюкзака.

– Чего? – невнятно пробормотала Рейлин.

Иногда по утрам она выпивала по две или даже три чашки кофе, но все равно разговаривала так, будто еще не успела толком проснуться. Вот и теперь тоже.

– Билли пойдет с нами.

– А. Хорошо.

Секунду спустя раздались шаги, и на лестничной площадке, натягивая на ходу куртку, появился Джесси. Его лысая макушка сияла так, словно он только что долго орудовал бритвой, а борода была аккуратно подстрижена.

– Я готов.

– К чему? – настороженно спросила Рейлин.

Грейс заметила, как она торопливо взбила волосы, поправляя прическу. Странно, совсем на нее не похоже. Сегодня с утра Рейлин выглядела слегка помятой, но перед Грейс прихорашиваться не стала, а Джесси ей все равно не нравился. Зачем суетиться?

– Пойду с вами.

– С чего вдруг?

– Билли нужна помощь, – вклинилась Грейс. – Поддержка морали!

– А мы тогда зачем? Разве не для этого? – поинтересовалась Рейлин.

Джесси подошел поближе, и Рейлин отступила назад: видимо, слишком близко, на ее вкус.

– На обратном пути Билли остается один. Вы с Грейс идете в школу, а ему надо возвращаться. И результат может оказаться плачевным, как в прошлый раз.

В холле повисла тишина. Интересно, а Рейлин знала об этом плачевном результате? Потому что Грейс не имела ни малейшего представления.

– Что произошло? – спросила Рейлин.

– А вы не в курсе?

Голос Билли:

– Я им не рассказывал.

Билли вышел в холл. Симпатичная черная толстовка, плетеные сандалии и джинсы – просто человек, решивший немного отдохнуть. «Да уж, расслабиться ему бы точно не помешало», – решила Грейс.

– Билли, – строго сказала Рейлин, как мама напроказившему ребенку, – что случилось? Почему ты молчал?

– Во-первых, не хочу говорить об этом, слишком унизительно. Во-вторых, я не смог попасть в дом, потому что на входной двери установили замок, а ключа у меня не было. Так что Джесси пойдет с нами, а потом отведет меня обратно. Никто не против?

– Мне все равно, – бросила Рейлин. – Пойдемте.

И они пошли. Поначалу в напряженной тишине раздавался только ровный голос Джесси: он шагал чуть позади и тихонько говорил с Билли – так ковбои в вестернах успокаивают перепуганных и готовых встать на дыбы лошадей.

Грейс с опаской оглядывалась назад, но Билли продолжал идти за ними – разве не чудо?

– Джесси волшебник, – прошептала она. Рейлин все равно ее не слышала.

– Что ты сказала?

– Ничего.

Грейс снова обернулась: Джесси положил ладонь Билли на спину, у самой шеи. Как будто собрался делать массаж. Грейс прошла пару метров задом наперед, заинтересованно наблюдая за ними.

– Не напрягайтесь, – говорил Джесси, – попробуйте расслабиться, во-от здесь. – Он ухватил Билли уже двумя руками и принялся растирать мышцы. – И здесь. Опустите плечи. Отлично, так держать… Вы снова забыли про дыхание.

Билли вдохнул так резко, что свист воздуха услышала даже Грейс.

– Уже лучше, – отметил Джесси, – но дыхание должно быть равномерным. Не стоит бросаться из крайности в крайность. Умеренность – одна из главных человеческих добродетелей…

Чего-чего? Ну вот, теперь у Грейс было двое знакомых, постоянно говоривших всякие странности, – ни словечка не поймешь.

Грейс прикинула расстояние до дома – надо же, прошли целых три квартала.

– Вы только гляньте, – крикнула она, – как мы уже далеко!

Глаза у Билли округлились – он хотел было обернуться, но Джесси придержал его затылок ладонью.

– Нет, не надо. Если идешь над пропастью, нельзя глядеть вниз. Только вперед. Сосредоточьтесь на следующем шаге. Неважно, что ждет впереди и что осталось за спиной. Есть только здесь и сейчас, шаг за шагом.

Рейлин развернула Грейс за плечо.

– Сами разберутся, – сказала она. – А ты упадешь, если будешь пятиться.

Хотя Грейс пришлось идти прямо и смотреть вперед, она внимательно прислушивалась к тому, что происходило сзади. Ловила каждое слово, а сама держала рот на замке: не хотелось, чтобы Билли перепугался и убежал.

Через некоторое время Грейс подняла голову и обнаружила, что до школы осталось совсем немного. Рукой подать. И Билли все еще с ними!

– Получилось! Ты дошел!

Она подскочила к Билли и крепко обняла за талию.

– Мне надо домой, – ответил он хриплым шепотом, будто успел подхватить страшную ангину.

– Но ты справился!

Грейс почувствовала, как Билли поцеловал ее в макушку. А потом развернулся и бросился бежать что есть мочи. Грейс не знала, что он умеет так быстро бегать. Наверное, это все из-за танцев.

– Извините, Рейлин, не смогу вас подождать! – Джесси махнул рукой и пустился вдогонку.

– Джесси, ты волшебник! – крикнула Грейс.

Она так и не поняла, услышал он или нет. Зато Рейлин точно все слышала, и брать слова обратно было уже поздно.

Грейс встала около Рейлин и долго смотрела вслед убегавшим друзьям. Потом сказала:

– Я наконец-то поверила, что Билли придет посмотреть, как я танцую. Раньше тоже вроде как верила, но только теперь понимаю, что не до конца. А сейчас верю по-настоящему. Он тебе совсем не нравится? Все остальные просто в восторге.

– Шутишь? Билли замечательный! – И прежде чем Грейс успела объяснить, Рейлин догадалась сама: – А, ты про Джесси…

– Я не хочу лезть в твою личную жизнь. Просто спросила. Потому что он всем нравится.

Рейлин вздохнула. Грейс ждала ответа.

– Кажется, он неплохой человек. Но я не хочу, чтобы мне подыскивали парня. Даже такого славного.

– Да я и не пыталась! – крикнула Грейс и вскинула перед собой руки, как щит.

– Знаю. Зря я на тебя сорвалась. Прости.

– Вот именно, зря!

– Ты когда-нибудь делала глупости? – спросила Рейлин.

– Ага. Бывало.

– И твои извинения принимали?

– Да… А, понятно. Я принимаю твои извинения.

Рейлин подхватила Грейс подмышками, подняла повыше и обняла: ноги Грейс болтались над землей, но получилось хорошо – будто они одного роста.

– Извини, что обидела, – сказала Рейлин. Поцеловала девочку в щеку и поставила на место. – Хорошего тебя дня!

Грейс украдкой вытерла глаза, пока никто из школьных друзей не заметил, что она плачет.